Удар за ударом, капитан вновь замахивается и рассекает оголённые спины, ягодицы и ноги альф. Провинившиеся стражники мычали и выли от боли, но большего позора уже не испытать. Они, полностью нагие, связанные по рукам и ногам стоят посреди своего же тренировочного плаца. Раздражённый капитан заносит руку с кожаной плетью, приводя в исполнение наказание — порка в тридцать ударов. А с улицы, столпившись у широких распахнутых дверей, на них уставились стражники, с сотню, что свободны в этот час от службы, и от души потешались над глупцами.
Вновь плеть рассекает воздух со свистом и с треском оставляет на коже красный след удара. Стражники дрожали от боли, кто-то не сдержал крика. А ведь это всего лишь тринадцатый, впереди больше половины.
— И как таких идиотов держат на службе? Ещё и у стен дома самого императора! — со издёвками возмущались воины из толпы.
— Да уж! Так нагло предать партнёра по команде! Позор! — отвечали другие.
— А я слышал, что это был омега…
Едва кто-то заговорил об этом, как по стражникам прошёлся шёпот удивления, беспокойства. Альфы не верили, многие утверждали, что это всё враки, глупые слухи. И вновь начались споры:
— А почему нет?
— Разве омеги когда-нибудь пожелают напрягаться с мечом в руках? Сражения никогда не входили в список их увлечений!
— А что насчёт того короля, которого наш Владыка оставил наложником? Он умело держал клинок в руках против императора…
— Если только он — этот омега, взращённый альфами!
По толпе прошёлся смех. Кажется, в это мало кто желал верить, но правда подтверждена самим правителем. То же и случившееся здесь, на этом плаце печально известной команды номер два. По дворцу, по казармам разнеслись слухи, что именно павший король Эраклиона проводит здесь многочасовые тренировки, да втайне от Великого Владыки. А альфы-стражники подставили омежку, из-за чего он невольно столкнулся с правителем на этом плаце.
Откуда всем это стало так быстро известно? И дня не прошло! Более того — лишь несколько часов! Потому что ещё вчера глупые стражники второй команды проболтались за ужином, но новость стала разноситься по территории имперского замка только ранним утром. И днём здесь уже собрались все свободные воины, решившие пропустить обед ради увлекательного развлечения. Сама вторая команда и разъярённый капитан Ривен, весь вспотевший, раскрасневшийся от злости и уже двадцатого замаха плетью.
— Фантастика! — вновь воскликнули в толпе.
— Если это правда, я бы поглядел!
— А я бы не стал гнобить омегу-короля. Наоборот — сразился бы с ним!
— Да! Мне тоже интересно узнать, каков он!
В толпе хмыкнул какой-то высокомерный альфа:
— Он просто павший король, который всё никак не может успокоиться. Удел омег — детишек нянчить, а не клинки тупить.
Нашлись те, кто с удовольствием его поддержали:
— Или распивать чаи на полянке в шёлковых одеяниях наложника, пока мы под палящим солнцем охраняем их! — завистливо процедил кто-то, пыхтя.
— Как по мне, так это просто отвратительно и бесчеловечно — вот так подставлять кого-то. Будь то омега, альфа или бета. Даже если он и не партнёр по команде вовсе, — раздражённо произнёс некий воин дальше от первых зрительских рядов.
А ему ответили:
— И особенно невзлюбить его так открыто только из-за его сущности. Он родился омегой и не виноват…
— Что таким на свет появился? — усмехнулся кто-то поблизости. — Инкубаторам слово не давали. Как и волю выбирать себе настолько смелые увлечения. Их работа — детей воспитывать, да по дому хлопотать. А наложники должны сидеть в своей золотой клетке, мечтать о богатой беззаботной жизни и ждать, пока Владыка любименький их не позовёт!
В бок горделиво хмыкающему воину пришёлся локоть жестоко ухмыляющегося приятеля.
— Ты сначала сам так научись мечом владеть, чтобы считать омег вторым сортом! И хватит завидовать!
— В конце концов, не будь их, наш род не продолжился бы, — заговорил кто-то пробегающий мимо. В его сторону сверкнул раздражённый взгляд.
— Видел его «несломляемый дух» на площади в тот день? И пытаешься уверить сам себя, что он хороший мечник? — выступил против глупеньких омежек ещё один стражник.
Похоже, это небольшое происшествие заставило все десять команд заинтересованных стражников имперского дворца разделиться во мнениях. Кто-то был заинтересован этим человеком, который призрачно посещал плац, но в команде не состоял. Другие были уверены в его личности — что это тот самый омега-король, новый наложник из гарема, который умеет держать в своих омежьих руках меч. А остальные, возможно, именно большинство уверены, что этот возомнивший из себя чёрт возьми кого инкубатор и волоска Великого Владыки не стоит.
Но появление одного человека заставило всех мгновенно замолчать. И забыть все разногласия. По крайней мере, пока Он смотрит. Бета. Человек, по духовной силе стоящий чуть ниже самого императора. Генерал. Тот, кто может отдать необсуждаемый приказ любому, находящемуся в военных отрядах Великого Владыки.
— Это так, господин генерал, — отдав честь, поприветствовав вышестоящего по рангу воина, капитан второй команды коротко изложил вставшую ребром проблему. Но вновь личность человека, из-за которого целая команда стражников была приговорена к мучениям розги и стыду, не была названа. Но кажется, генерал и сам всё знал, объяснение было формальным.
Бета вышел вперёд. Своим громким голосом он обратился к надменным альфам с располосанными спинами. Измученные они по-прежнему не теряли лица и яростного взгляда, даже когда слёзы боли стекали по их щекам.
— Прошедшим днём вы совершили серьёзный проступок — предательство напарника по команде, — едва начал генерал, как нагие испытавшие на себе весь стыд и срам, бесстрашно перебили его громким заявлением:
— Какой к демонам напарник?!
Генерал дёрнул бровью, атмосфера накалилась ещё сильнее. Толпа затихших воинов зашлась дрожью: это они посмели вставить такое слово самому генералу?..
— Капитан уже вынес для вас достаточное наказание, — невозмутимо продолжил статный мужчина. — Но я всё же хочу услышать от вас завтрашним утром весь воинский устав Сандорийской империи.
— Весь?!.. — дрогнувшим голосом возмутились стражники второй команды.
— От первой до последней строчки.
— Но это невозможно! За один вечер и даже… пусть ночь… — обронили, казалось, взявшиеся за ум провинившиеся воины.
Внезапно лицо генерала приобрело острые черты сильного недовольства.
— Теперь я удостоверился — вы, подобно школьникам малых лет, не пожелали выучить небольшую книжку! Я не отменяю своего задания! А теперь — все возвращайтесь на службу! Здесь больше не на что глазеть!
Едва генерал обернулся, как все воины встали в строй, отдали честь и разбежались по казармам, кто-то исчез в королевском саду, подхватив шлем и меч в ножнах, а другие поспешили пообедать за оставшееся время перерыва.
— А вы, — генерал вновь обернулся, взмахнув своим длинным плащом, звеня тяжёлыми латами. Глаза сверкнули на стражников второй команды, наконец верёвки были развязаны, и они могли встать свободно, насколько позволяли им серьёзные ссадины от порки, — надеюсь, усвоили урок. Ведь не будь моего крепкого слова, которое я опустил перед Его Превосходительством за вас, глупцов, как выучить эту книгу до завтрашнего утра — это была бы меньшая из всех зол, которые пожелал для вас Великий Владыка…
Ярость захлёстывала обескураженного омегу. В тот день прямо в тренировочной тунике с бинтами на руках и щиколотках Скай пересёк слепящий утренним солнцем королевский сад и ворвался в гарем. Ещё ранний час, но многие наложники любят пробуждаться в такое время, чтобы насладиться мягким солнцем и летней свежестью, пока сандорийская жара вновь не заставила попрятаться в спасительной прохладной тени. И едва открывшие глаза, ополоснувшись под душем, омежки в холле встретили этого странного «короля». В чём это он одет? Почему у него бинты, пятна крови? Он ранен? Он сражался? А что это за кинжал?!.. Ошарашенными взглядами и тихими вопросами омеги проводили своего коллегу-наложника, пока он не распахнул дверь своей комнаты и захлопнул её, тут же закрывая на замок.
Скай старался показать себя независимым от чужого мнения, но омежья сущность часто ставила подножки неуверенности. С годами, когда он повзрослел и разум окреп, самооценка не падала ниже установленного Скаем уровня, выше подниматься он ей также не позволял. Но когда оказался в этом проклятом месте, духовная сила серьёзно пошатнулась. Скай часто замечал, как его настроение, ранее уравновешенное, скачет, стоит его окружению поменяться. Но сейчас ему было всё равно — плевать на мнение удивлённых его поведением наложников.
Ярость! Она захлёстывала его, и Скай со всей силы бьёт в стену кулаком. И вновь, и вновь, пока костяшки не зашлись настолько сильной болью, что пальцами двигать уже стало тяжело, и по ладони потекли капли крови. Он ненавидел его! Он всем сердцем ненавидел Валтора! Скай ненавидел… самого себя.
«Откуда?! Откуда эта чёртова слабость?! Почему я поверил явной лжи этих мерзких животных?! Почему я так спокойно беседовал с ним?! Почему принял бой?! Почему… — Скай с рычанием стискивает кулаки и, жмурясь от боли, бьёт по стене вновь. На приятном пастельно-розовом остались красные разводы. — Почему ответил на его поцелуй?!»
Ненависть к себе разъедает сильнее любых ярких чувств. Скай ненавидел себя, потому что родился омегой.
Жар выступает каплями пота по телу, живот скручивает болью, спазмами возбуждения. Одна мысль о поцелуе с этим проклятым завоевателем… альфой, и Скай заходится в дрожи. Желания и омерзения. Он сражается сам с собой — разум простого человека и сущность омеги.
Возжелал его. Скай возжелал прикосновений Валтора, как омега жаждет объятий альфы. Скай возжелал того, кто разрушил его жизнь. Того, кто заточил его в золотую клетку, кто лишил его всего, кто рушит королевства. Кто убил его родных и близких.
Ненависть! Омега в панике и ужасе схватился за голову, сжимая волосы. Поглощающая ненависть! Он не знал, куда от этого деться!
Скай откинул на незастеленную кровать кинжал и одежду, подбежал к столу и влил в себя стакан воды. Лучше совсем немного. Все мысли поглощены случившимся на плаце. Поцелуй Валтора, альфа был очень аккуратен, мягок, боялся, что омега сбежит. Он не сковывал его своими феромонами, не пытался схватить физически. Его объятья, его запах. Тот запах, что окутал омегу тогда в городе, именно Валтор спас его и вернул в гарем, именно Валтор исцелил его.
Истинный? Они — истинная пара? Скай отказывался верить! Он лучше язык себе откусит или ухо отрежет, чем пожелает быть с этим мерзким завоевателем альфой!
И кажется, ему действительно пора взять в руки свой кинжал и занести его над головой, ближе к шее. Потому что его тело по-прежнему возбуждено, а меж ног отчетливо ощущается жжение и сладостный зуд. Скай действительно, как омега, пожелал тела этого сильнейшего альфы.
«Я должен взять себя в руки и забыть о случившемся, — принял самое верное решение Скай. И вновь содрогнулся, стискивая тунику. — Но успокоить тело всё же придётся…»
Скай кинул взгляд на дверь, прислушался к тихим разговорам и опустился на кровать. Скользнул рукой по груди, подтянул края туники, зажал ткань между зубов, и опустил ладонь под бельё. Как влажно! Пальцы обхватили горячий член и мягко провели по всей длине, чуть сжимая головку. Скай едва не застонал — как приятно! Он делал это так давно, почти не думал о своём теле, оно и не желало подобных удовольствий. Омега подвигал рукой, постанывая, и ощутил сильное желание опустить вторую руку между ягодиц, коснуться там, себя… внутри. Кажется, там много смазки… И так жарко… Так приятно… В мыслях вновь тот поцелуй, объятья, руки Валтора на его спине. И запах. Скай изгибается, мычит и кончает. Как и было ранее, на руке не осталось ничего кроме смазки — омега, он омега, а у омег нет семени, они не способны оплодотворить.
Оргазм помог расслабиться и заставить себя не думать о случившемся казусе на плаце. Стало легче. Но пока Скай переодевался и приводил себя в порядок, вытирая скользкое непотребство, мысли всё равно не давали покоя.
Возможно ли, что у Валтора просто очень приятный аромат? Стоит ли поинтересоваться у друзей об этом? Гелия часто бывает в покоях Валтора и должен знать, каков его запах, и правда ли он так сильно влечёт всех омег. Но Ская беспокоило ещё кое-что: почему этого аромата не было раньше? При первых встречах? Ужине в королевских покоях? В библиотеке? В начале боя? Лишь когда Скай сосредоточился на ране, нанесённой Валтору, омегу внезапно окутал приятный родной аромат.
Правда ли он истинный? Возможно ли, чтобы Судьба так насмехалась над Скаем? Нет, он не мог поверить в это.
— Проклятье… — Скай пошатывается, опирается о стену. Жар вновь сковал его, боль ударила по вискам, вызывая головокружение, скрутило живот до сильной тошноты. — Меня мутит…
Он вымотан, ему требуется хороший завтрак и крепкий сон. Поэтому оставив все тяжёлые думы, Скай вышел в холл и направился за своей порцией ароматной еды.
Так прошла ещё неделя. Солнце продолжало палить Сандорийскую землю, империя жила и процветала по своим правилам. Наложники перебегали изо дня в день, общаясь, читая книги и наслаждаясь жаркой летней погодой. Говорят, уже не так много времени осталось до холодов, которые могут принести снег. Услышав это, Скай спешно поинтересовался у Сатофы, правда ли это. Оказалось, да: снега и льды покрывают некоторую часть планеты, на которой теперь приходится жить бывшему королю без королевства, но другое полушарие, в связи с особенным движением планеты, окутывает лишь прохладой.
Иногда у Ская возникали мысли о том, как бы размяться, взять в руки меч или лук и хорошо потренироваться, но омега вскоре отгонял их прочь. Нет, не сейчас, пока не стоит возвращаться на плац.
Во-первых, воспоминания о встрече с Валтором по-прежнему яркие, как и прикосновение его губ, и его приятный аромат, что всё также же зудит в носу омеги. Во-вторых, альфы из второго отряда рады ему не будут. Как Скай прознал из множества слухов, что ходят по имперскому дворцу, Валтор так просто предательство своего маленького наложника не оставил. Он желал лично выпороть огненной магической плетью всех воинов, что посмели обмануть его омегу, но сам генерал заступился за своих оболтусов, и капитан Ривен своими руками выхлестал голых альф при всех стражниках. После такого позора и неудавшегося плана по свержению раздражающего омеги-короля стражники не только не смогли сидеть как минимум неделю, но и при виде наложника треклятого пожелают его немедленной смерти. Скай знает, как эти животные альфы трепетно относятся к своему авторитету, а как случившееся ударило по их самолюбию!.. Ох!
Был ещё один пункт. В-третьих. Последнее тревожило Ская больше остального — недомогание, которое он испытал неделю назад, едва вернувшись с плаца, не покинуло его измученного тела. Головная боль и головокружение, слабость, которые не желали проходить после крепкого сна и плотного приёма пищи. А жар сводил Ская с ума, хотя это он оставлял на летнюю жару за окном, и даже начал носить лёгкие шелка наложника. Настроение отсутствовало, книги не отвлекали, Скай скрывался даже от Блум и друзей. И не замечал…
Как его запах становился всё сильнее и дурманил даже стоящих на страже гарема воинов.
Этим утром случился пик. Недомогание достигло предела, и Скай почувствовал себя очень плохо. Сразу после завтрака он откланялся у своих друзей Гелии, Энди и Акриана и вернулся к себе. Закрывал за собой дверь Скай уже с отчётливой болью в животе. Внизу жутко сводило, казалось, сейчас стошнит, а тело горело жаром, то вновь бросало в холод. Из-за головокружения в глазах расплывалась комната, и Скай кое-как добрёл до кровати. Когда по коже пробежали странные мурашки, он наконец всё понял.
У него началась течка.
— Такая сильная?.. — Скай пошатнулся, схватился за голову. Он начинал задыхаться от жары, сил едва хватило, чтобы дотянуться до окна и вновь упасть на кровать. — Почему? У меня никогда не было такой… Почему такие изменения?
Скай вскинулся, на мгновения пробуждаясь. Таблетки в шкатулке, о которых говорила Сатофа! В одном ящичке, те, что поменьше — принимать каждый день, а во втором — большие, они спасают от болезненных ощущений во время течки. Скай думал, что ему и не придётся их использовать. Пальцы подняли крышку, Скай нащупал большие таблетки, взял одну и заставил себя проглотить с надеждой, что совсем скоро станет легче.
Но самочувствие усугубилось. Тяжело дыша от сильного жара, Скай откинулся на кровать и сжался, корчась от боли. Он никогда не думал, что возбуждение, вызванное течкой, может оказаться настолько болезненным. Скай жаждал глотка воды. Сначала. После, когда начало сводить от боли там, внизу, а по бёдрам обильно потекла смазка, он чувствовал, как тело требует прикосновения альфы.
В холле, кажется, возникла некая суматоха, Скай услышал громкие разговоры и имя Сатофы. А после в его мутнеющий разум ворвался стук в дверь. В мгновение Ская окатило холодом и заставило пробудиться. Бывший король взял себя в руки, стиснул зубы, пытался игнорировать боль в животе и поднялся, сел на кровати. В мысли закралась догадка, что на самом деле это не течка, и он просто заболел, его лихорадит. Ведь омеги интуитивно нуждаются в защите альфы, когда их тело ослабевает от болезни.
— Скай! Скай, я открываю дверь! Не беспокойся, я одна, — послышался голос Сатофы. Щёлкнул замок — Блум вновь воспользовалась своим личным ключом, чтобы открыть дверь снаружи, и на пороге появилась рыжеволосая статная леди. Леди… Леди-альфа.
Едва она выдохнула и вновь набрала в лёгкие воздуха… у Блум помутнело в глазах. Сати пошатнулась, впилась в ручку двери каменными пальцами и постаралась не дышать. Не дышать. Ни в коем случае не вдохнуть такой сладкий, такой… восхитительный аромат течного омеги. Омеги, которого она желает больше всего на свете.
«Нет, не смогу терпеть…»
Отмахнувшись от излишне любопытных наложников, пытающихся заглянуть в комнату новенького омеги, которого сегодня постигла течка, разогнав всех прочь, Сатофа вынула из кармана повязки шприц, ампулу и спешно вколола себе лекарство. По привычке отсчитывает секунды, полминуты и она смогла дышать спокойно. Относительно, ведь лекарство не подавляет состояние гона полностью, и тело продолжает рваться из искусственных оков. Но она не смеет выпустить наружу свою сущность альфы, не может позволить гону охватить её разум, не имеет права прикоснуться к наложникам Владыки.
— Скай, — Блум закрыла дверь на замок и поспешила к сжавшемуся на кровати омеге, — Скай, как ты? Ты принял лекарство?
Скай паниковал глубоко в душе, ощущая, как выдержка утекает сквозь сжатые в кулаках пальцы. Спешно зажал рот и нос, сдавленно кивнул. Сатофа, Блум… альфа. Перед ним альфа! Её запах притягателен! Тело… он едва себя удерживал, едва мог сидеть на месте, едва… чтобы не наброситься на Блум.
Сати мягко коснулась его плеча, и Скай, словно кипятком ошпаренный, подскочил и сжался в углу на кровати. И лишь смог прошипеть не то раздражённо, не то напугано, не то жадно и возбуждённо:
— Не… прикасайся ко мне…
— Скай! Всё в порядке! Я ничего не сделаю тебе!
Сати очень беспокоилась за состояние Ская. Все его рассказы о постигших ранее течках, об отношениях с альфами, о скудной личной жизни… Что же происходит сейчас, если все его слова были правдой? Разве, похоже, чтобы Скай лгал ей?
— Нет… — выдохнул Скай, смахивая со лба прилипшие в поту волосы. — Я. Я едва держусь, чтобы не наброситься на тебя. Боюсь, это приведёт к плохим последствиям…
Сатофа удивлённо отшатнулась. Верно, она совсем забыла! Скай не простой маленький хрупкий омега, как остальные наложники! Те, что обладают такой же выдающейся физической силой, уже умеют себя сдерживать, да и таблетки почти полностью подавляют симптомы. Блум — не слабая женщина, но она всё равно не выстоит против окольцованного течкой сильного омеги-мужчины.
— Хорошо, я буду держаться на расстоянии. А теперь скажи, ты принял таблетку?
Скай вновь сел на кровати, опустив ноги. Вздрагивал, когда дрожь возбуждения проходилась по телу до самых кончиков волос. Старался не смотреть на Сатофу.
— Да. Но она не подействовала. Мне стало только хуже.
Сатофа, стараясь не делать резких движений, подошла к столу, открыла шкатулку и поднесла ещё одну таблетку со стаканом воды Скаю. Омега дрожащими руками принял её и жадно припал губами к стакану. Вода! Он немедля выпил всё, пролив треть мимо, на себя. Но ему стало легче, жар немного отступил.
— Аккуратнее… Скай… Как же ты так, — Блум хотела помочь, но вовремя опомнилась и протянула ему полотенце.
— Мне… очень жарко, — обронил Скай, отодвигаясь к стене, падая на подушки. — Хотя бы так… мне нужно остудиться… Неужели мне придётся так мучиться ещё неделю? Я не выдержу… Блум…
— Но почему твоя течка такая сильная? Скай, ты же говорил мне… — ошеломлённо начала Сати, но Скай её перебил, вскакивая:
— Да! Она всегда проходила с лёгким недомоганием и слабой температурой, что держалась от силы день! Я никогда ничего подобного не испытывал и в таблетках не нуждался!..
Скай запнулся, задрожал. Таблетка не подействовала, боль течки усиливалась вновь. Омега согнулся, скребя ногтями по животу. Там, внутри, всё скручивается со странной болью. Больно… и приятно, его постигло сильное возбуждение. По бёдрам течёт смазка, и Скай представляет ощущения… члена альфы внутри, как он касается его ягодиц, медленно проникает внутрь, скользя по обильной горячей смазке, как стенки ануса облегают его и… как увеличивается узел истинного внутри…
Скай застонал, падая на кровать, кусая губы. Но омега быстро успокоил себя. Его воображение всегда было излишне ярким и сейчас сыграло с ним… приятную, сладкую, желанную… шутку ли?
Объятья любимого альфы, его сильный аромат, чувство абсолютной защиты. Как тогда, в жарком городе Сандории. Он нависает, властный взор касается его всюду, его руки скользят по телу, покрытому испариной невыносимого возбуждения. Поцелуй, подаренный им, кажется, глотком воды в пустыне, как же не хочется отпускать его губ. Не хочется отпускать его… Никогда… Его…
Длинные волосы. Сильное крепкое тело, обтянутое тренировочной туникой, отличной от одеяний дворцовых стражников. Прищуренные в лёгкой лукавости глаза. Губы, изогнутые в довольной ухмылке. И улыбке…
— Скай!
Омега испуганно распахивает глаза, подскакивает, ошарашено смотрит на Блум. И нервно сжимает бёдра. Как хорошо, что на нём набедренная повязка и свободное нижнее бельё! Под этими тканями не так заметно… как влажно у него меж ягодиц.
— Слава Творцу, ты на минуту отключился. Я серьёзно беспокоюсь за тебя.
Взволнованная Сатофа рядом, но не близко. Блум. Перед ним прекрасная леди-альфа. Альфа. Обоняние обострилось, и Скай ярко чувствует её запах. Притягательный. Ведь коснувшись её, отдавшись объятьям дорогой Сатофы… они насладятся близостью вместе и успокоят сущности и тела друг друга. Но Скай не мог. Ему достаточно сил схватить Блум и принудить её. Но омега не желал этого делать.
— Блум… Я… — выдохнул Скай и поднял взгляд на Сати. — Прости меня за это отвратительное поведение. Но тебе, возможно, стоит оставить меня, чтобы я… при следующем приступе не использовал тебя как более действенное «лекарство»…
Скай болезненно скривился. Всю жизнь он был хозяином своего тела, но теперь не в состоянии контролировать себя. Казалось, ещё совсем немного… и он придавит Блум к кровати, с животным желанием срывая с неё одежду.
— Нет. Я не оставлю тебя, — серьёзно ответила Сатофа. — Скай, послушай меня. Симптомы течки могут изменяться в течение всей жизни, и это нормально. Но под каждым изменением есть своя причина. Скажи, ты ощущал перед её наступлением какие-то изменения в своём теле? Возможно, у тебя ухудшилось самочувствие? К тому же на тебя не действуют таблетки, а они подходят всем омегам в гареме. Это странно.
Скай задумался, помотал головой и отвёл взгляд. Иногда он чувствовал боль в животе, редкую и почти незаметную, омега не счёл это чем-то важным. Девственность он не терял ни как омега, ни как мужчина. И лишь последняя неделя выдалась для Ская тяжелее обычной — по ночам его лихорадило, а утром омега просыпался с болью в голове.
Но разве простое недомогание имеет значение? Возможно, он просто достиг того возраста? Перешёл из подросткового во взрослую жизнь? Стал омегой, который без проблем сможет выносить ребёнка?
Скай вновь почувствовал себя дурно, мысли смешались, пот потёк по вискам. Он потянулся за водой, чтобы немного сбавить этот жар.
— Или, — Блум приблизилась, наблюдая, как дрожащими руками Скай наливает себе воды из кувшина и подносит стакан к губам, — перед этой течкой ты встретил своего истинного?
Звон разбитого стекла, вода разлилась по полу. Блум испуганно подалась вперёд. А Скай…
Скай был в панике. Глаза застелила пелена, он увидел его. Его. Проклятый альфа, мерзкий завоеватель, отвратительный Владыка, лишивший его всего и бросивший в клетку страдать в образе наложника — нижайшего из низших. Скай схватился за голову, боль вспыхнула по телу и молнией принесла удивительное тягучее удовольствие.
Взгляд Валтора. Улыбка Валтора. Жесты Валтора. Голос Валтора. Прикосновение Валтора. Запах… Валтора. Поцелуй Валтора… Близость… Вал…тора…
Валтор. Валтор. Валтор.
Скай со стоном опустился кровать, стискивая зубы. Запах усилился, Блум поймала приятный аромат чутким носиком альфы. Странная реакция, сильный испуг после вопроса означает, что Скай действительно встретил своего истинного не так давно — это и есть причина изменения его организма.
— Как я… мог встретить… истинного в закрытом… гареме? — прошептал Скай, хрипло дыша. Сознание, оно вот-вот покинет его, так жарко, сильно болит живот. Скай перевернулся на бок, после на другой, пытаясь ослабить боль.
— Не обязательно здесь. Ещё в своём родном мире. И нет никакой уверенности, что лишь при взгляде друг на друга вы сразу это почувствуете.
— Но я… ещё никогда… — попытался возразить Скай, но Блум вновь отвечает:
— Это необязательно. Ты контактировал со своим истинным. Это объяснение твоего самочувствия.
«И, более того, возможно, что Скай осознаёт их реальную встречу прямо сейчас, на время его течки. Из-за этого приступы не ослабевают и препарат не действует. Но кто же этот человек? Кто-то из стражников дворца? Слуг? Или житель столицы королевства?»
Суматоха в холле вновь проявила себя. Скай, всё ещё оставаясь в сознании, не желая полностью поддаваться своей свихнувшейся на ближайшие семь дней сущности, дёрнулся и приподнялся. Он заставил себя забыть об излишне ярком представлении, насыщенных более реальности воспоминаниях с Валтором. Но кажется, выглянувшая из его комнаты в большой коридор Сатофа не желала всего рассказывать, по её лицу, когда леди-альфа обернулась, Скай увидел лёгкое негодование и неудовольствие возникшей ситуацией.
— Что случилось? — рискнул спросить Скай, приподнимаясь. И вновь скорчился — боль в животе заставляет его лечь обратно, но юный омега пересилил её.
Увидев в затуманенных глазах юного омеги требовательную просьбу, Блум со вздохом всё же решила рассказать:
— Владыка вызвал наложника. Мне нужно отлучиться и подготовить малыша, — Сати успокаивающе улыбнулась. — Прости, Скай. Как закончу, я тут же вернусь к тебе.
Скай никогда не жаловался на отсутствие интуиции и прочих внутренних голосов. И поэтому поймать в словах Блум недосказанность для него было не трудно. Но что она могла скрыть? Неужели случилось что-то серьёзное? Настолько, что она не может даже словом обмолвиться?
Скай промолчал. Лишь кивнул, отпуская Сати. Пообещав справиться с делами хозяйки гарема как можно быстрее, Блум выскользнула за дверь. Скай знал, что к нему никто не зайдёт, но друзья из числа наложников уже были, и они не являлись простыми знакомыми после долгих интересных бесед. Гелия, Акриан и Энди, а также и несколько других омег, все они могли беспокоиться за своего нового необычного друга. Как не был невелик шанс, Скай всё же заставил себя подняться с кровати, доплестись до двери и защёлкнуть замок.
Скай, едва передвигающий ватные ноги до кровати и глотающий воду стаканами, и не подозревал, что на самом деле произошло в его новом, возможно и правда временном доме. Владыка действительно отправил весточку в гарем через своего маленького пажа-бету. Мальчик лет десяти замер на пороге дома прекраснейших из самых прекрасных, неприкосновенных цветов, украшенных золотом и бриллиантами в особом саду Его Превосходительства. И передал все слова господина в точности до последней буквы.
Но, увы, приказ Великого Владыки был неисполним. Сатофа, вернувшись от новенького омеги, которого Валтор и пожелал видеть сегодня ночью в своих покоях, заявила малышу, что избранный наложник не может появиться на сегодняшнем ужине Превосходительства по причине возникшей течки и не лучшего самочувствия. На что через десять минут вернувшийся шустрый паж передал новый приказ: Великий Владыка согласен на любого члена гарема, и чтобы тот прибыл в его покои ровно в одиннадцать этого вечера.
Сатофа безапелляционно сделала выбор самостоятельно, не выслушивая пение чудесных птичек-омежек, что столпились вокруг. Хозяйка гарема отлично понимала, как недоволен сейчас Владыка отказом, но против собственной воли подчиняется и притупляет желания. И поэтому, дабы успокоить разгорающийся гнев, который правитель старается не являть, если причина в его любимых омегах-наложниках, Сатофа избрала самого лучшего. И полагаясь на самостоятельность умелого омеги, отправила Гелию готовиться в одиночестве, а сама, забрав из своих комнат ещё несколько ампул подавителя, вернулась к Скаю.
Королевский омега дверь открыл сам и на удивление Сатофы был вполне вменяем и даже чуточку бодр. Но тяжёлое дыхание и слабость не покидали его, чудесный аромат витал вокруг и наполнял комнату, заставляя Блум задыхаться, но прошлое лекарство всё ещё действовало, и покидать измучившегося Ская она не собиралась.
Только Скай опустился на кровать и лёг, неловко поджимая ноги, хрипло спросил:
— Кого вызвал Валтор?
— Гелию. Владыка часто вызывает своего любимчика, — мягко улыбалась Сати. Ей очень хотелось пододвинуться, присесть чуточку поближе и обнять малыша-омегу. Но не могла, она со своей опасной сущностью сделает Скаю только хуже.
Видно — Скай мучается. Но как учат королевских особ, какую бы боль он не испытывал, как бы этот король-блондин не желал согнуться и дать волю крику, в страданиях лезть на стены и молить Творца, чтобы это наконец прекратилось… Он держится. Скай вздрагивает, подгибает ноги, стискивает зубы, иногда показывая оскал и тихо, едва слышно мычит. Скай нервно выдохнул и схватил воздух ртом. Перевернулся на другой бок. И вновь Сатофа услышала тяжёлое дыхание, увидела его дрожь.
— Неужели… — Скай сглотнул, жмурясь. И с трудом продолжил: — Неужели лишь ощутив течку в полную силу, я уже готов пресмыкаться перед альфами? За одно какое-то мгновение я растерял всю свою гордость как короля? И стал таким же как все, простым омегой, благоухающей феромонами для альф, омегой, лишь созданием для деторождения?.. Не верю…
Скай не сдержал слёз. Отчаяние поглощало его ослабшее тело, и эта слабость ещё больше заставляла его ненавидеть себя. Да, он терпел все года своей жизни себя настоящего, терпел издевательства за своей спиной лишь потому, что является омегой. Принцем омегой. А после королём, которому слово вставить не могли уже и за спиной, дрожали и опасались его гнева. Ведь королю подвластно всё на его землях и приказ о казни неверного будет исполнен мгновенно, стоит ему лишь руку поднять. Нет, даже просто вздохнуть, и человек лишится головы.
Но королём этот омега стал достойным, он старался, и люди это видели. И начали уважать, вставая на путь новой философии жизни. Для них уже не имело значения, какая сущность скрывается за лицом человека и какого он пола и возраста. Важен его характер и его способности, которые он усердно и кропотливо развивает. А течка или гон… это отходило на второй план. Омеги уже не казались такими слабыми и беззащитными, не имеющими силы для веского тяжёлого слова и кулака. А альфы не были такими грозными и непобедимыми, пред которыми должны были падать ниц все омеги и целовать им сапоги. Никакого «хозяин-раб» в любимом мире Ская не существовало. Скай добился идеального государства, где все уважали друг друга и все были на равных, слово каждого имело смысл и силу.
И вдруг… всё исчезает. И снова эти… шестьдесят кровавых минут проносятся перед глазами измученного потерянного короля за одно мгновение. А кажется, что час — это так много…
— Скай… — проронила Блум, протянула руку, но вовремя осеклась. Таблетки так и не подействовали, значит, это правда встреча с истинным, другого не оставалось. Сейчас тело Ская как одна единственная сильнейшая эрогенная зона. Любое прикосновение альфы даже без единого намерения всего лишь к руке, к ладони или плечу… уничтожит всю его выдержку. И Скай, этот сильный мужчина может сломать и с трудом держащуюся леди-альфу.
«Ведь я всего лишь женщина. Я сильнее остальных телом и, возможно, чуточку духом. Но сопротивляться Скаю определённо не смогу. И потому что я…»
Вдруг Сатофу тряхнуло сильной дрожью. Нет, действие лекарства не прекратилось, и Скай по-прежнему не двигается, а запах его лишь пытается подобраться к шее леди-альфы и схватить горячими прямо-таки жгучими руками за глотку.
Блум лишь вспомнила то, что не покидало её головы последние недели, с того дня, как Скай появился в гареме. Тяга к этому омеге вспыхнула в Блум огнём, который она не чувствовала со времён утраты магической силы. Это чувство… любви. Блум действительно влюблена в него, влюблена в Ская. Та встреча в саду с Ривеном, решительность и сила простого омежки, который уложил на лопатки самого стражника дворца, что является альфой…
Альфы и омеги! Они тут не имеют значения! Дело не в сущностях! Блум любит Ская как… как… просто любит, как полюбили бы друг друга две беты. Она любит его как женщина любит мужчину. И возможно, эта чистая любовь означает…
«Мы… истинные? Правда ли это? Тянет ли Ская ко мне так же, как меня к нему… неудержимо?..»
Блум вновь повернула голову, чуть склонила на бок. Оперевшись о кровать, она оглядела дрожащего сжавшегося Ская, всмотрелась в его идеальное лицо, захотела коснуться его шелковистых золотистых волос вновь, и увидеть прекрасные голубые словно само небо глаза. Потянула носом и… уплыла в сладкое небытие. Но вовремя спохватилась, приструнила уже обрётшее нового хозяина в лице истинной сущности альфы тело и вколола себе ещё ампулу. Больно, но… необходимо. Вновь разум кристаллизовался, Сатофа вынула иглу и спрятала пустой использованный шприц в карман.
Вдруг Скай зашевелился. Запах усилился, но лекарство позволило Блум остаться невозмутимой. Промычав от нестерпимого жара по всему телу, словно огонь облизывает его всего, неприятно ощущая своё тело липким от пота и эту влагу меж ягодиц и бедёр, Скай сжался сильнее и постарался расслабиться.
— Скай… — проронила Блум, но ей нечего было сказать. Она могла избавить его от страданий, но… Владыка узнает всё, что скрыто от него. И он не оставит это без внимания и… наказания. Сатофа стиснула кулаки от бессилия и…
Услышала хриплый голос Ская.
И оторопела. Она просто не могла поверить!
— Скажи, Сати… У всех внутри всё скручивается от присутствия этого… Владыки? От единого воспоминания о нём? О его хитром взгляде и лукавой улыбке, о терпком низком голосе у самого уха и… прикосновении… Его сильного влекущего нестерпимо запаха?.. Все омеги так млеют от вашего… правителя?..
«Что?.. Этого не может быть!»
Сегодня Валтора посетило оно. То, чего Великий Владыка ожидал неделю.
Во-первых, это был долгожданный отдых, ведь эти семь дней сильнейший маг всего измерения трудился аки пчела. Все эти отчёты, документы, законы, проекты, планы на только что захваченные земли. И контроль нового государства — маленький дрейфующий меж планетами волшебный островок, который захватить для волшебника такого уровня не составило труда. Те, кто сдался сразу же, остались в живых, но под силой личных помощников Валтора лишились памяти и начали жизнь заново в одном из государств Сандорийской империи. Остальные и особенно сопротивляющиеся были немедленно убиты. Валтор никогда не разбирался, кто останется, а чья голова вскоре будет зарыта в песок и пепел от собственного тела.
В итоге с этим маленьким островком пришлось много возиться, ведь после вспыхнувшей на нём магии Владыки пошатнулась вся система его магической левитации и телепортации меж
планетами. Валтору самому пришлось несколько раз отправиться туда и даже остаться на сутки, и только после этого сила острова вновь заставила кусочек земли передвигаться. Но чтобы поддерживать защиту нескольким магам личного сопровождения Великого Владыки пришлось остаться и концентрировать силу в попытках вернуть правильное функционирование Сердца острова.
И наконец самое главное, чего в этот день пожелал Валтор и не собирался отступать… Скай. Милый маленький омега, сбежавший в прошлый и первый раз с ужина, да и к тому же накричавший с возмущением, словно это он пригласил к себе неопытного наложника. Изрядно помучивший своей притягательностью правителя-альфу. И одаривший незабываемым поцелуем и объятьями, там, на плаце ранним прекрасным утром…
Сегодня Валтор вновь позвал его к себе и пожелал довести дело до конца, даже если придётся принуждать. Но его надежды были перечёркнуты на ближайшие семь дней вновь: любимый шустрый умелый понимающий с полуслова мальчик паж приносит неутешительную весть — у избранного Владыкой наложника сегодня началась течка.
Сначала Валтор раздумывал, даже почти и забыл, что у двери по-прежнему стоит слуга и ожидает приказов. Пять минут Валтор провёл в размышлениях. Ему так хотелось вновь увидеть этот яростный взгляд чистейших голубых глаз, поймать немного сладкого аромата, что окутывает этого золотого омегу, коснуться его нежной кожи и ощутить её мягкость своими губами. Исследовать тело жаркими прикосновениями и наконец… сорвать с его приоткрывшихся губ стон. Коснуться его там, глубоко внутри и, прикрыв глаза, ощущать, как по члену стекает его горячая смазка, а стенки ануса так жадно, так судорожно сжимают его… Валтор ещё думал над этим, но размышления о прекрасном сладком процессе пришлось отложить.
После слов пажа, застывшего живой статуей у приоткрытых дверей покоев, Валтор думал отказаться от собственных правил и всё равно потребовать избранного омегу в свою почивальню. Но спустя ещё пять минут размышлений всё же опомнился от желания и ярких картин возбуждённого королевского омеги. И сказал, что в этом случае желает видеть любого. И когда, откланявшись, паж исчез, прикрыв за собой двери, Валтор поднялся из кресла и прошёлся по своей гостиной. До ужина ещё было время и дел у Владыки не было намечено на этот час. Теперь же он отодвинул встречу с наложником на минуты начала вечерней трапезы.
Этот час он хранил именно для него. Того, кто не сможет прийти с ним на встречу.
«Нельзя поступать опрометчиво. Возможно, его самочувствие действительно не лучшее даже для прогулки по дворцу или саду, так красиво переливающемуся брызгами фонтанов этой волшебной ночью…»
Этот час прошёл для Валтора за чтением некой книги, найденной в своей личной небольшой библиотеке — в шкафах большой гостиной. Приключения волшебников увлекли утомлённого мужчину, и он едва замечал, как шустрые, аккуратные слуги накрывали на стол, расставляя ароматные блюда и дорогие напитки, широкие серебряные блюда, играющие бликами от яркого света роскошной люстры. Ко времени ужина Валтор чувствовал себя немного отдохнувшим и почти не заскучавшим. Всё же книги — это лучшее времяпрепровождение в свободные часы.
Вот часы пробили одиннадцать. В широкие двери покоев Владыки постучались, и на пороге появился прекрасный брюнет. Несколько мягких шагов тонких ног, облачённых в лёгкие сандалии, и наложник плавно опускается перед Великим Владыкой, держа спину ровно и красиво. Глаз не поднимает, губы скрыты золотистой полупрозрачной маской, лицо с идеальными очертаниями обрамляли длинные волосы, что словно ночное небо усыпаны драгоценностями-звёздами. Во лбу юноши мерцает как множество звенящих от каждого движения драгоценностей маленький аккуратный полумесяц. Лишь ладонь касается пола, тонкие пальцы проводят по начищенному гладкому паркету, по которому ступал Его Превосходительство. И вновь омега поднимается, гибкие ноги не дрогнули, и вновь он стоит ровно, не совершая ни единого лишнего резкого движения.
Словно прекрасный ночной принц опустился с небес и решил скрасить эту ночь для великого императора.
— Мой Великий Правитель, — проронил юноша, медленно тягуче для голодного альфы поднимая сковывающий взгляд, и вновь заставляя восхищаться собой. — Сегодня я сопровожу вас в вашу почивальню и не позволю вам заскучать этим прекрасным таинственным вечером, мой Владыка.
Валтор плавно приблизился к прекрасному омеге, поднял тонкую изящную ладонь и, не отрывая взгляда прищуренных глаз от глубоких голубых очей наложника, оставил на тонких пальцах долгий поцелуй, смакуя нежную кожу губами. И вдохнул сладкий аромат омеги. Любимого омеги своего гарема. Самого восхитительного, кроткого и превосходно умелого. И притягательного…
— Гелия. Я рад, что Сатофа выбрала тебя, — Валтор улыбнулся уголками губ. — Но что ты, дорогой? Ведь мы уже столь близки, что эти заученные приветствия так наскучивают, не так ли? Ты как всегда восхитителен, Гелия.
Вновь поцелуй Владыка оставил на запястье «принца ночи». Ставший уже привычным аромат любимого омеги мягко втянут носом, словно наркотик, и губы Валтора дрогнули в улыбке предвкушения. Пришлось забыть о желанном строптивом мальчике, его яростном взгляде глаз, что вторят голубизне дневного небосвода, и окунуться в близость с, увы, не кровным принцем с глазами цвета ночного неба. Но Валтор был готов оставить негодование, ведь дорогая Сатофа подарила ему лучшего из лучших.
— Но, Великий Владыка, — уронил Гелия. Валтор… Так близко… прекрасный сильный альфа… Щёки невольно начали розоветь, и так хотелось потупиться в смущении. — Эти приветствия и сладкие речи довольно красивы и приятны. Мне очень по душе. А вы? Вы так не считаете?
Валтор мягко скользнул рукой на талию юноши, невесомо коснулся его припудренной щеки, заправил прядку тёмных волос за ушко и снял золотистую маску из множества тонких цепочек, открывая чудесное лицо Гелии. Притянул к себе, обнял крепче и зарылся носом в его шелковистые волосы. Но памятуя о лёгком завтраке, отсутствии полдника и лишь чае на обед, отпустил желанного омегу и позволил ему пройти к столу.
Гелия мягко скользнул мимо правителя, шлейф его приятного аромата колыхнулся на прядях его длинных волос. И Валтор… уловил новый аромат.
Валтор прежде ощущал его, Валтор помнит его. Он исходит от Гелии, но вокруг не витает — этот запах ему не принадлежит. Остаточно, едва заметно, лишь на грани мелькнула частица… Чужого, притягательного, сладкого, желанного, возбуждающего…
Запаха. Валтор замер, ощущая себя в странной невесомости. Непреодолимой. Отчего-то тело загорелось новым жаром, Валтор захлебнулся воздухом, когда перед его взором возник он. Он. Непримиримый, удивительно сильный, восхищающе смелый и уверенный, и такой же восхитительно красивый. Он. Взгляд его ярости полон, ненависти к нему, боли, душа страдает от утраты. Он… Замахивается мечом и напирает на Валтора, не сомневаясь, бросая вызов сильнейшему альфе волшебнику, обнажает зубы в оскале. Он. Его глаза, губы, ресницы, шея, ключицы, пальцы, запястья. Его голос, движения, мимика. Его…
— Запах… — выдохнул Валтор, сгибаясь.
Возбуждение волной жадности заскользило по телу мурашками. И Валтор понял — стоять на месте… нет, ни о чём другом он думать не сможет. Он не сможет продолжать дышать, пока вновь не поймает этот запах своим носом альфы. Не коснётся этого омеги, не ощутит мягкость его кожи под своими пальцами, не выдохнет в стоне от жара внутри него. Не почувствует его губ на своих губах в жарком желанном поцелуе. И его ногтей на своей спине.
— Владыка? — Гелия удивлённо обернулся, но Валтора на прежнем месте не оказалось. Лишь от дверей он хрипло бросил:
— Возвращайся в гарем. Немедленно.
И ушёл. Быстро, он бегом устремился по коридорам, не ощущая утраты сил и тяжёлой одышки. Нет, ему дышать и вовсе не хотелось, если это не тот… не запах того омеги. Запах другого омеги, который был на Гелии. Запах…
Запах Ская. Ведь у него началась течка. Валтор не был в состоянии управлять своим телом. Лишь чувствовал жгучее желание, жгучее настолько, что тело просто полыхает в огне. Огне гона.
Игнорируя удивлённых спешкой правителя слуг, Валтор молнией преодолел расстояние от своего дворца до пристроенного роскошного дома с хрустальной террасой, до гарема, утопающего в волшебном позднем вечере, приближающейся ночи, в море ароматных цветов и мерцающих на свете Солярии каплях игривых фонтанов обнажённых хрупких фей.
Борясь с тяжёлым дыханием, Валтор в поисках утраченного чистого разума поднялся по каменной лестнице и коснулся больших дверей. Ему почти удалось привести себя в чувство, Валтор сделал попытку одёрнуть себя и немедленно вернуться в свои покои и запереться. Но тело… не слушалось. В последние минуты, оперевшись о двери, Валтор отчаянно стискивал зубы и жмурился, стараясь прогнать это наваждение, забыть тот запах, всего лишь частицу аромата, вернуться в покои, отужинать с Гелией и снять напряжение в постели, воспользовавшись его умелыми руками. Но вдруг, лишь при одной мысли о другом омеге… Валтора затошнило. Да так сильно, что он едва подавил приступ, сжав рот ладонью. Но зато разум начал кристаллизоваться, а жар схлынул, уступая место ночной прохладе.
Валтор отстранился от дверей, опустил руки. Запрокинул голову, вздыхая. И лишь опустил веки в расслаблении, как…
Дверь, что не была заперта, наконец словно опомнилась и приоткрыла одну створку, пропуская наружу мягкий свет из главного зала гарема. Тихие разговоры ещё не дремлющих мальчиков, расположившихся у любимого серебряного фонтана с книгами и чашками травяного чая. Ароматы свежих печений, булочек, неких сладостей, которыми Владыка балует своих любимых наложников. Запахи нежных омежек, расслабленно что-то обсуждающих и иногда пропускающих смешки…
И его. Сильный аромат течного королевского омеги достиг обоняния Валтора и пронёсся электрическим током от ног до самого затылка, заставив пошатнуться и закатить глаза. Выдержка на нет слетела в одно мгновение, все способы и попытки успокоиться были забыты, сметены как оставшиеся частицы чистого разума.
И туманом заволокло разум. Туманом возбуждения. Туманом гона, отбивающего пульсом в висках.
Валтор сильным рывком распахнул двери, серьёзно напугав этим собравшихся омег. Кто-то выронил чашку, другой обжегся, звон разбитого фарфора и соскользнувшего со столика подноса озарил замерший в тишине холл.
Валтор едва видел хоть что-то перед своими глазами. Всё отчаянно расплывалось, и он действовал лишь на запах. Он заполнял всё вокруг, перебивал запахи остальных, ароматы еды и чая. Но даже так Валтор мгновенно определил, откуда он исходит. Чутьё не просто толкнуло — ударило в спину с такой силой, что Валтор едва не споткнулся и широкими шагами преодолел десяток метров широкого коридора под взорами ошарашенных омег.
Блум сглотнула. Она благодарила Ская, что в момент этих вопросов он не посмотрел на неё и продолжал лежать, отвернувшись к стене. Если то, что только что сказал Скай, является правдой… и даже преувеличение не изменит истины, что огорошила леди-альфу.
В следующие минуты Сатофа дёрнулась от звона в холле. Скай тоже слабо приподнялся и обернулся. Почему-то после этого странного звука стало удивительно тихо, будто всех, кто только что отдыхал в зале, что-то напугало. Сатофа напряглась, предчувствуя неладное, и приподнявшись, лишь хотела попросить Ская не беспокоиться, что она только проверит, всё ли в порядке и вернётся. Но Скай… замерев, полусидя округлившимися затуманенными глазами смотрел прямо на дверь. Что это?
Дуновение магии, щелчок замка. Блум опешила — на пороге распахнувшейся двери стоял Валтор. И поверить… не могла глазам. Тому, свидетельницей чего стала в следующие секунды.
Валтор совершил неуловимый рывок, опёрся коленом о кровать и зажал Ская в объятьях. Крепких, сильных, но не удушающих. Уткнулся лицом в оголённую шею королевского омеги, коснулся его горячей влажной кожи и, вдохнув, едва сдержал дрожь. Сладкий запах Ская, лучший аромат, который Валтор когда-либо мог ощутить, самый желанный и притягательный. В который он влюблён с первого вдоха. И отпустить Ская… он уже не смог. Оторвут руки — он вцепится зубами. Ни за что не оставит его. Навсегда сделает его своим. Прикует цепями, привяжет узами любви. Узами истинных.
Сначала Скай испугался. Вдруг ни с того ни с сего дверь едва не сносит с петель неведомая сила — магия, прежде видимая Скаем от силы лишь два раза.А после его бросило в дрожь. Приятную до покалывания в подушечках пальцев. Боль исчезла мгновенно, на смену мучениям пришло удовольствие и расслабление. Мягкое тепло разливалось по телу от объятий Валтора, и вновь разум был окутан дымкой течки. Запаху этого альфы сейчас воспротивиться было невозможно. И Скай с тихим стоном в дрожи трепета прильнул к Валтору, хрипло дыша, обнимая его, слабыми руками стискивая плащ на его спине.
Мужчины исчезли, перед глубоко удивлённой Сатофой рассыпались рыжие искры магии Владыки. У дверей толпились любопытные омежки, а леди-альфа так и осталась сидеть на краю измятой кровати. И давиться бешеным танцем ароматов истинных омеги и альфы. И словами ошарашенных наложников.
— Телепортация? — проронил кто-то из толпы, которая так и норовит переступить порог.
Все были взволнованны, все чувствовали эти вспыхнувшие запахи. И многие негодовали.
— Владыка в состоянии гона? От запаха нашего течного новенького?
— Но правитель никогда не испытывал гона!..
Блум вздрогнула, сглотнула и спешно потянулась за новым шприцом. Третья ампула за день… нет, за два часа — это плохо. Но выбора не оставалось, её сердце колотилось на износ, на висках выступил пот, а в глазах вспыхнули огни… ревности и обиды. Боль от прокола иглой немного пробудила, и Сатофа смогла продохнуть и подняться, чтобы наконец успокоить взболомошенных омежек.
О стойкости Великого Владыки к любым запахам альф, омег, бет, к течкам и гонам, к усилителям и подавителям известно очень многим. Чтобы спокойно отнестись к встреченной на улице омеге, задыхающейся от внезапно нагрянувшей течки, и помочь в безопасности добраться до дома или городского лазарета, Валтору не требовались подобные препараты. Владыка оставался спокоен, какой бы запах не коснулся его чуткого обоняния, и относился к людям в первую очередь по внутреннему миру, характеру и внешности, а не делил народ по сущностям.
В чём-то он был похож на жителя Эраклиона, когда на трон взошёл удивительный король-омега. Тот последний год, когда атмосфера в королевстве изменилась, и возник приятный нейтралитет между людьми, где все считались равными друг другу.
Поэтому не стоит подробно рассказывать, какое бушующее удивление всколыхнуло весь гарем, когда произошедшее стало известно всем наложникам. А там и по всему дворцу новость пронеслась, как молния, которой Владыка преодолевал коридоры и тропинки сада до запретной территории его любимых «цветов в золоте»…
Скаю прежде не приходилось испытывать на себе телепортацию. В его голове всё перевернулось, тело сжало невидимой субстанцией, его всего обволокло и пожелало выдавить все соки. Когда магия завершила своё действие, тошнота и головокружение после такой встряски вновь проявили себя, заставляя измученного омегу согнуться. Скай ощутил под ногами твёрдую… относительно твёрдую землю, привёл себя в чувство. И понял, что перед его глазами… не простой мрамор холла гарема или паркет его комнаты — а красивый расшитый ковёр… царской почивальни.
В спальне Валтора!
Скай охнул, вскинулся, увидев перед собой хозяина покоев, оступился, споткнулся о тот самый злосчастный ковёр. Но устоял, но едва вздохнул… сознание вновь помутилось. Здесь всё, абсолютно всё, каждый предмет королевской роскошной меблировки, скинутый на кресло халат, гребень на столе у большого зеркала в золотой громоздкой раме, отражающей свет Солярии, заглядывающей в королевские покои… Каждая частичка воздуха пропитана запахом Валтора! Запахом… альфы…
Не только ноги, всё тело окаменело, а после стало ватным, и Скай не устоял — рухнул на кровать позади. Омега отчаянно пытался бороться с самим собой. Необходимо срочно покинуть это место, пока ещё удаётся держать разум чистым, а глаза хоть чуточку открытыми. Скай, воспользовавшись своей несоизмеримой волей, тренированной годами лучшими воинами его погибшего королевства, сжал кулаки, стиснул зубы и напряг ноги, поднимаясь. В следующую секунду к нему шагнул ранее недвижный Валтор, Скай поднял голову, и боль ударила уже не по вискам. Отчаянно свело живот при лишь взгляде на этого… этого…
Восхитительного альфу. Его глаза сверкают в темноте волшебной ночи. Он снимает плащ, сглатывая, откидывает в сторону камзол и в одной рубашке приближается к напуганному Скаю. Нависает над ним, вглядываясь в его потемневшие от возбуждения глаза, склоняется, касается лбом его взмокшего лба, губы оказываются так близко от желанных приоткрытых в горячем дыхании его губ. Глаза в глаза, время замерло. И Валтор… выдыхает. И вдыхает наконец вновь.
Скай едва не застонал. Его тело совсем отказывается его слушать, но разум всё ещё борется. Валтор! Этот мерзкий эгоистичный завоеватель! Он перед ним! И он… желает завалить его на свою постель, чтобы…
Одно прикосновение Валтора к оголённым под длинной повязкой бёдрам, и Скай застонал, не веря своим ощущениям. Запрокинул голову, хрипло выдыхая, а Валтор ловил каждое его малейшее движение на бликах танца огня настенных шариков-ночников.
Не встретив сопротивления, лишь заметив в глазах протест, Валтор поднял Ская на кровать и взобрался сам, нависая, с жадностью разглядывая, восхищаясь… изящной красотой его омеги. Восхитителен, бесподобен, сладок, словно спелое манго, и истекает соками так же, как этот ароматный фрукт. Но не слаб, изящен, но не хрупок, подобно остальным. Его тело крепкое, мышцы напрягаются, блестят капельки пота.
Пальцы провели по подбородку, коснулись приоткрытых в тяжёлом дыхании влажных губ. И Валтор увидел вспыхнувшие в ярости голубые глаза.
— Не… прикасайся ко мне!.. — оскалившись, хрипло выдохнул Скай.
Валтор, казалось, не предал значения этим слишком резким для течного омеги словам, когда перед ним желанный альфа. Но нет. Валтор был готов зарычать от удовольствия, когда вновь увидел этот гнев в глазах любимого королевского мальчика. Он так жаждал этого… весь этот тяжёлый день он ждал увидеть ненависть и ярость Ская. Всю неделю, нет, всё время после встречи с ним на том плаце Валтор желал наконец укротить строптивого мальчика и подарить ему самое лучшее удовольствие, какое он только мог сотворить своими руками и своим безупречным телом.
Взяв Ская за подбородок, Валтор склонился к самому ушку и томно прошептал:
— Как же я ждал этих слов.
Влажные губы проследовали мягкими горячими поцелуями от уха до самых ключиц, миновав ошейник. Валтор игриво подцепил зубами золотые цепочки на тяжело вздымающейся груди Ская и потянул в сторону, заставляя податься вперёд. Упиваясь ароматом истекающего восхитительного омеги, его прерывистыми вздохами, его дрожью от каждого прикосновения, Валтор стянул повязку на его груди и с придыханием коснулся языком соска. И услышал стон желания в ответ, словно бы сладкую просьбу продолжения. Заставлять ждать Валтор не стал. Пока один сосок мяли его губы, второй терзали пальцы. Скай стонал, изворачивался, дёргался, выгибался, с желанием прижимаясь к придавившему его к кровати Валтору. Валтор на мгновение остановился, когда дрожащие руки Ская легли на его спину и стиснули рубашку, впиваясь ногтями. И зарычал, сжимая меж зубов сосок, вырывая из Ская новый громкий стон.
Как… как же он желал этого! Как же он хотел, чтобы эта боль длилась как можно дольше! Чтобы Скай извивался под ним, стонал, срывая голос, и молил… молил продолжать! Ни за что не останавливаться!
И вечно упиваться его ароматом…
После слов Валтора для Ская всё проходило словно во сне. И Скай не мог себе признаться, что жадно желает, чтобы время остановилось настолько долго, насколько это только возможно. Он хотел бы попытаться, подавить слабость, оттолкнуть, убежать…, но разум окончательно покинул его, а нос забил запах прекрасного альфы. Альфы, которого он на самом деле желал всегда. Именно его, именно Валтора, именно его жарких прикосновений Скай так хотел ощутить на своей коже.
Именно этот запах, который окутал его тогда, тем жарким днём в столице королевства Сандория. Он принадлежит Валтору.
В это мгновение выдержка мужчин закончилась. Она разорвалась подобно последней хлипкой верёвке, удерживающей их вдвоём над обрывом. И Валтор со Скаем рухнули в водоворот своих запахов и горячей обжигающей страсти.
Дрожащими руками Скай пытался расстегнуть рубашку Валтора, но пальцы постоянно соскальзывали и теряли маленькие пуговки в пенной кружевной отделке царского одеяния. Валтор, оторвавшись от изучения нежной кожи Ская, просто стянул надоевшую рубашку, что жалобно затрещала по швам. Одеяние наложника, тонкий шёлк был медленно, болезненно медленно снят. Валтор отлично знал, где и как он завязывается, где и какие застёжки, запонки и пуговки, он знал, за какую ленту нужно потянуть, и какую цепочку снять. Он нарочито медленно развязывал и игрался с набедренной повязкой. Свободное лёгкое нижнее белье оказалось полностью влажным.
Скай оказался полностью обнажён и уже не смог бы скрыть от Валтора ничего. Губы, прикосновений которых омега так отчаянно желал, коснулись напряжённого живота, язык игриво скользнул вниз от пупка и облизнул набухшую головку члена. Скай изогнулся, дёрнулся и застонал, лаская слух Валтора. Но на этом альфа останавливаться не хотел. Слизнув с губ капельку смазки, Валтор отстранился и, впившись пальцами в напряжённые потяжелевшие бёдра Ская, вскинул его ноги на свои плечи. И с трепетным удовольствием, игриво касающимся натянутых струнок нервов, наблюдал, как капелька смазки стекает из судорожно сжимающегося и расслабляющегося колечка мышц ануса. Валтор с предвкушением облизнулся и склонился под ошарашенным взором Ская. А после…
Скай с громким стоном выгнулся, вцепившись в покрывало. Там… там, внизу, там, где невыносимо терпеть зуд жажды ощутить его внутри себя… Касается его язык, подхватывает капельки горячей смазки. Подтянув к себе за поясницу, Валтор впился губами и вновь провёл языком более сильно, но внутрь не проник. Нет, нельзя, только иначе…
— Валтор… хватит… — простонал измученный Скай. Ему жарко, о, демоны, как ему было жарко. Нос забит запахом Валтора, желанного альфы. Тело отзывается на любое его прикосновение ещё большим жаром, и Скай вновь изгибается лишь от его ладони на животе. И падает на подушки вновь, задыхаясь.
Валтор вновь приблизился к лицу восхитительного королевского омеги. Провёл пальцами по его приоткрытым губам, вгляделся в чарующие глаза. И наконец коснулся своими губами его губ. Скользнул внутрь языком и с жадностью углубил поцелуй, словно вспыхивая от нового прилива возбуждения.
Брюки были спущены, Скай, целуясь с Валтором так, словно на его языке можно найти такую желанную прохладную воду, едва уловил, как меж его ягодиц коснулось нечто горячее. И сам поднял ноги, обнимая Валтора за поясницу.
Валтор вошёл медленно, давая Скаю возможность привыкнуть к новым ощущениям. Он отлично чувствовал это, лишь вдохнув его запах, понимал едва ли ни его мысли, хотя в голове и у него было так же пусто. О невинности Ская Валтор также узнал по частице его аромата ещё при первой встрече. А сейчас… он лишь ощутил руки Ская на своей спине и начал двигаться.
Ах, какое удовольствие нахлынуло на них! Валтор, испытав на своём теле множество нежных омег, не ощущал прежде подобного никогда. А Скай… одурманенный омега обвил руками шею Валтора и утонул в удовольствии, забывая обо всём. Обнимал, целовался, ловил каждое прикосновение горячих губ, рук, скользящих по телу. Внутри… внутри впервые, кажется, всё, как и должно быть. Горячо и приятно настолько, что стоны сами срываются губ, когда альфа вновь проникает в него, как его член скользит по смазке, растягивает приятно обволакивающие его стенки ануса и… ускоряется, рыча от ногтей, с жадностью царапающих его кожу на спине.
Скай внезапно очнулся. Разум стал чистым, но не полностью. Всё внимание на Валторе и дурмане, который опутал его полностью. Его член, большой член альфы внутри, очень глубоко, он скользит по горячей смазке, и это дарит огромное удовольствие омеге. И губы… Валтор настойчиво целовал… шею. Шею.
«Нет… это… — дрожа от страха, слившегося с истомой наслаждения, Скай закусил губу. Он терялся, не понимал. Сущность подсказывала ему — опасность. — Он… укус…»
Ошейник по-прежнему оставался на месте и крепко сжимал шею омеги, к которой так хотелось дотянуться губами альфе. Чувствуя своего истинного, Валтор был не в состоянии опомниться и остановить себя. Зубы отчаянно впились в надоевший предмет и потянули в сторону, сжимая, что есть силы. Давили, тянули, грызли, пока… материал ошейника не поддался и разорвался, открывая Валтору горячую кожу самого потаённого и важного места его Ская. Его. Только его!
Зубы словно чесались, движения внутри ускорились, и Скай, дрожа в объятьях Валтора, запрокинул голову. Острые зубы впились в его шею, пуская капли крови. Молнией неведомое до сего момента удовольствие скользнуло до кончиков пальцев, и Скай со стоном изогнулся, полностью поддаваясь Валтору и его метке на своей шее.
Чувство наполнения пришло, когда были совершены последние движения, и сильнейший оргазм скользнул дрожью по телу. Подтверждая выбор альфы, узел на члене набух, подсказывая — это он.
Скай — его омега.