Ветер гуляет по старой Унтер-ден-Линден под хмурым, переменчивым небом Берлина. Кажется, вот-вот начнёт собираться дождь - но небо может передумать в любую минуту.

Ветер дует издали, от самой Александерплац и её советского наследия - высокой башне телецентра, неказистой и гордой одновременно.

Ветер несётся мимо огромного прекрасного собора, в котором всё так же играет орган великого Баха, мимо бывшей Дворцовой площади, на которой так долго нет уже королевского дворца - но на которой он вскоре снова восстанет*.

Ветер играет листьями тех самых лип на аллее, знававшей и стук копыт королевских коней, и шорох колёс императорских автомобилей, и рёв нацистских танков, и стук советских сапогов.

Он летит дальше, дальше - уже путаясь в колоннах Бранденбургских ворот с колесницей Славы, которую увозил к себе в Париж Наполеон.

Ветер рассекает вместе с улицей напополам старый Тиргартен, в котором до сих пор живут звери, вот только никто уже не стреляет в них из королевских ружей.

Ветер докатывается до Зигесзойле, колонны Победы: в ней ровно четыре блока, и если трём из них уже сотни лет, то последнему, самому верхнему, всего лишь несколько десятков - он символ того времени, когда Германия чёрной грозой распростилась над всей Европой**.

Этот путь вместе с ветром от советской телебашни до старой колонны любит совершать один житель Берлина. В выходной день, в тихий утренний час или же ближе к вечеру, он гуляет пешком по этой прямой, и ему нравится, как ветер толкает его в спину к последней точке маршрута. Возле колонны Победы он всегда оборачивается лицом к Бранденбургским воротам - навстречу ветру, встречая своего проводника грудью, как бы тот ни был силён. Ветер огибает его вместе с колонной и летит дальше - мимо зоопарка, мимо старых замка и крепости***, летит в Сан-Суси Старого Фрица.

Ну а берлинец остаётся здесь, в самом центре города, как привык уже давно - ещё задолго до того, как разделил свою власть, земли и столицу с младшим братом.

Он улыбается всё так же ярко и с небольшой усмешкой, как и раньше, сколько бы ни минуло гроз. За эти века у него было уже много имён, но его можно звать просто Великим - как обычно смеётся герр Байльшмидт.

Сквозь облака проглядывает солнце, и берлинец поднимает голову, щурится на него, пока то снова не скрылось. Он знает, что сейчас самое время посидеть с пивом в каком-нибудь биргартене**** в самом сердце парка Тиргартен.

Там, где вспоминается славное прошлое и мыслится будущее.

В самом сердце Берлина.