Выпроводив последнего восьмиклассника, Вэй Усянь с наслаждением потянулся, наспех помыл руки – краска опять запачкала его пальцы, въедаясь под ногти, и не желала отмываться – и уселся с ногами на широкий подоконник. Было около полудня понедельника, впереди, кроме вкуснейшего обеда от сестрицы, его ждало ещё три урока и грандиозные планы. Устроившись поудобнее, Вэй Усянь извлёк флейту, нежно провёл пальцами по искусной резьбе, коснулся губами мундштука и заиграл, сначала неуверенно – давно не практиковался, не было времени, − потом сильнее и громче.
Он хотел наиграть любимую мелодию, которая вертелась в голове уже лет пять и неизвестно откуда взялась, но тут дверь класса хлопнула, и Вэй Усянь застыл, как дикий кролик, заметивший хищника, и чуть не выронил флейту. По пояснице и плечам прокатился холод: на пороге стояла мрачная, как ноябрьское небо, Вэнь Цин, уперев одну руку в бок, а второй вертя между пальцами шприц.
− Вэй Усянь, − зловещим голосом заговорила Вэнь Цин, медленно скользя мимо расставленных как попало мольбертов. – Что ты мне обещал на позапрошлой неделе на празднике, а?
Вэй Усянь стёк с подоконника, пряча флейту, сглотнул и стал обходить её по дуге.
− Привет, Цин-Цин, − сладким голосом отозвался он. – Как прошли выходные?
− Не заговаривай мне зубы, Вэй Усянь! – прикрикнула Вэнь Цин, неотвратимо приближаясь. – Почему ты не пришёл в медкабинет в пятницу?
− Я… был занят? – попытался уклониться Вэй Усянь, пробираясь по стеночке.
− И чем же это ты таким был занят, что опять посмел увильнуть от прививки, а? – зашипела Вэнь Цин.
− Да, знаешь, разным. Учил детей, рисовал, готовился к концерту… − Вэй Усянь старался не коситься в сторону двери слишком уж очевидно. – Всего понемногу. Ну, так я зайду позже, после обеда, например?
− Не зайдёшь, − пообещала Вэнь Цин. – Сейчас.
− Нет, сейчас я не готов!
Вэй Усянь подскочил и, ужом проскользнув мимо неё, вывалился через дверь, зацепился за косяк и со всех ног помчался прочь от крика «Вэй Усянь! А ну, вернись!». Ученики, мимо которых он пробегал, смеялись: привыкли, что каждый год осенью между учителем рисования и школьной докторицей начинается увлекательнейшая игра «Поймай и уколи меня, если сможешь». Малыши удивлялись, а старшеклассники устраивали тотализатор и делали ставки, как скоро неуловимый учитель Вэй попадётся в руки неостановимого доктора Вэнь, за что уже пару раз огребали от завуча.
Вэй Усянь нёсся по коридорам, панически соображая, куда ему спрятаться на этот раз. Сестрица бы ни за что его не сдала, но она час назад увезла своих подопечных на экскурсию. Цзян Чэн сдаст его с потрохами, да ещё и привяжет скакалкой к шведской стенке, чтобы он не сопротивлялся, у него двойная радость: помочь любимой докторице и подгадить любимому братику. К Вэнь Нину? Слишком очевидно, он же младший брат Вэнь Цин.
«Ах, как жаль, что мы не в Доме культуры! – мысленно заныл Вэй Усянь, шустро съезжая по лестничным перилам. – Такое большое здание, столько запутанных коридоров, пустых кабинетов и потаённых уголков, одно закулисье, наверное, чего стоит! Вэнь Цин бы меня там ни за что не нашла».
Ноги всё же принесли его к кабинету биологии; он вломился туда, едва не свернув кадку с огромной монстерой, проскочил мимо удивлённых семиклассников и заверещал:
− Вэнь Нин, спаси меня!
− Я всегда готов помочь, молодой господин Вэй, − с готовностью откликнулся Вэнь Нин.
Вэй Усянь продрался через джунгли комнатных растений, разросшихся в солнечном кабинете под чуткой заботой учителя биологии, и забился в угол, молясь, чтобы его чёрные одежды не заметили среди зелёных листьев.
− Гони сотку, я выиграла, − потребовала А-Цин. – Я же говорила, он прибежит сюда.
− Только потому, что матушка уехала, − недовольный Цзинь Лин достал из кармана купюру и отдал её подруге.
Через две минуты в кабинет влетела рассерженная Вэнь Цин в развевающемся халате и со шприцем наперевес.
− Где этот мелкий негодник? – сощурившись, вопросила она.
− Если мы скажем, вы не будете нам уколы делать? – робко уточнил кто-то из семиклассников.
− Если вы скажете, обещаю колоть не так больно, − пообещала Вэнь Цин.
Семиклассники задрожали. Тем, кто увиливал от прививок и медосмотров, злопамятная докторица колола витамины в качестве мести и профилактики, и Вэй Усянь был рекордсменом по количеству болючих уколов, которые пережил его зад и другие части тела.
− А-Нин, он ведь здесь, не так ли? – сурово спросила Вэнь Цин у младшего брата.
Учитель биологии затрясся не меньше, чем его ученики, привычно поставленный перед тяжёлым выбором между сестрой и другом. Сестру он побаивался, а Вэй Усяня уважал, как коллегу, и любил, как друга. Вэнь Нин, болезненный и робкий, испытывал большие трудности в общении; то, что Вэй Усянь, бывший главной звездой, где бы ни оказался, в своё время обратил на него внимание, он считал самой большой удачей в жизни и сдавать его не хотел.
− М-можно мне сохранить нейтралитет? – робко попросил Вэнь Нин.
− Значит, здесь, − кивнула Вэнь Цин, пробираясь между рядами, как тигрица.
− Он там! – заявил вдруг Цзинь Лин и указал в зелёный угол. Было ясно, как день, что он был раздосадован проигрышем и вдобавок мстил дядюшке за тот случай с крысой.
«Мелкий гад! – пронеслось в голове у преданного собственным любимым племянником Вэй Усяня. – Весь в отца!».
− Вэй Усянь! Немедленно вылезай! – потребовала Вэнь Цин, подходя к углу. Сшибать горшки с любимыми растениями младшего брата в попытках вытащить оттуда Вэй Усяня ей не хотелось.
− Не вылезу! – панически ответили из джунглей.
− Я шёл по следу трусости и переполоха, и был вознаграждён! – возвестил голос из дверей: на пороге стоял Цзян Чэн, в глазах которого сверкали молнии.
− О, нет!
− О, да! – с этими словами Цзян Чэн подошёл и одним махом вытащил братца из зарослей пальм, фикусов и лиан. – Тебе не стыдно? Учитель, двадцать восемь лет через три недели, а бегаешь от уколов, как мальчишка. Позоришь всю нашу семью. А ну, шагай сам! Или я тебя, дурака, ещё и на спине в медкабинет тащить должен?
− Меня никто не любит! – завыл Вэй Усянь, едва переставляя ноги. – А ты, Цзинь Лин, предатель, разве этому учила тебя моя сестрица?
− Матушка учила меня, что сезонная вакцинация от гриппа важна для коллективного иммунитета и снижает вероятность того, что ты отъедешь в гроб, а твоя душа к праотцам, − ехидно сказал Цзинь Лин.
Цзян Чэн отконвоировал Вэй Усяня в школьный медкабинет, запер дверь, да ещё и встал возле неё, как бравый секьюрити в ночном клубе, лишая всякой возможности побега.
− Я видел порно, которое так начиналось, – заявил Вэй Усянь, обиженно плюхаясь на кушетку.
− Ещё одна такая шутка, и уколов будет три, – пообещала ему Вэнь Цин, вымыв руки и натянув перчатки.
− Мы так не договаривались! – подскочил Вэй Усянь. – Выпустите меня отсюда!
− Сядь! – приказала Вэнь Цин. – Или мне попросить Цзян Чэна, чтобы он тебя связал?
Про связывание у Вэй Усяня тоже была заготовлена отвратительная шутка, но перспектива трёх уколов вместо одного маячила буквально перед глазами, и он благоразумно промолчал. Он с детства терпеть не мог уколы и вообще больницы, а ещё умудрялся неведомым образом избегать болячек, потому-то и бегал от всего этого, как от огня, дотягивая до последнего. Либо ему просто донельзя нравилось целый месяц дразнить тигрицу в лице Вэнь Цин, попутно раздражая Цзян Чэна и остальных вовлечённых, такой уж был у Вэй Усяня характер, что из всего надо обязательно устроить шоу с треском и блеском.
Вэнь Цин вколола ему в левое плечо прививку и схватила второй шприц, побольше размером и с иглой потолще. Вэй Усянь панически посмотрел на иглу, потом на Вэнь Цин, потом на Цзян Чэна и нигде не нашёл поддержки.
− Я буду кричать, − предупредил Вэй Усянь.
− Кричи, − разрешила Вэнь Цин. – Всё равно от витаминов тебя это не спасёт.
− За что?! Я же сказал, я был занят! – завопил Вэй Усянь, отскакивая к двери и врезаясь в Цзян Чэна. – А если бы мне стало плохо после прививки, и я бы пропустил концерт?
− Ты должен был прийти ко мне ещё до выходных, − безжалостно ответила Вэнь Цин. – Проценты, Вэй Усянь, проценты. Ты знаешь мои правила. Бегаешь от обязательной медицины – получаешь профилактическую в придачу.
Вэй Усянь попытался проскочить мимо Цзян Чэна, но тот сгрёб его в охапку, обездвиживая, а Вэнь Цин настигла его, ловко приспустила джинсы и воткнула иглу в верх ягодицы. Вэй Усянь душераздирающе взвыл, кажется, на всю школу: витамины были безопасными, но болело всё от них ужасно.
− Как я теперь буду уроки вести? – стонал Вэй Усянь, потирая зад.
− Веди стоя, у меня же с этим проблем нет, − фыркнул Цзян Чэн и отошёл от двери.
− Спасибо, Цзян Чэн, − устало поблагодарила Вэнь Цин. – С меня конфеты или ещё что-нибудь.
− Это тебе надо за моральный ущерб конфет купить. С коньяком, − заметил Цзян Чэн. – Я-то с этим дурнем под одной крышей больше двадцати лет живу, привык уже. Пойдём лучше чаю выпьем, пока он тут ходит и ноет о том, как его все обидели, хотя сам же и напросился.
− С коньяком? – оживилась Вэнь Цин.
− Тебе – да. А мне просто чай, сама знаешь.
− Меня окружают враги и предатели, − трагически провыл Вэй Усянь.
− Забыл добавить, что тебя никто не любит, особенно я, − не оборачиваясь, напомнил ему Цзян Чэн. – Иди уже на свой урок.
Стеная и охая, Вэй Усянь доковылял до своего кабинета, где собрались хихикающие старшеклассники. Вэй Усянь на них никогда не обижался: сам создал себе репутацию всеобщего шута, но всё равно стребовал с них к следующему уроку маньтоу с самым острым соусом, какой они смогут достать, в качестве моральной компенсации. Ему пришлось три урока сидеть на краешке стула, чтобы не так болело, а потом ещё и занять у Вэнь Нина деньги на автобус, чтобы доехать до Дома культуры: идти пешком ему было очень грустно.
Молясь, чтобы старый, дребезжащий лифт не застрял, Вэй Усянь поднялся на четвёртый этаж и заглянул в репетиционный зал «Плывущих облаков», где его уже ждала госпожа Баошань.
− Добрый день, − смущённо поздоровался Вэй Усянь, испытывая некоторую робость в присутствии наставницы своей матушки.
Помимо поисков контактов японцев, на чьём фестивале победила Цансэ Саньжэнь, и попыток на ломаном английском добиться от них хоть каких-то записей, Вэй Усянь на прошлой неделе не раз списывался с Не Хуайсаном, который по просьбе Мо Сюаньюя советовался с ним насчёт фото и видео. В одной из бесед Вэй Усянь узнал, что в день его рождения, который в этом году выпадал на воскресенье, планируется праздновать католический Хэллоуин. Старшее поколение западного праздника не понимало – зачем, ведь есть Цинмин, когда в том числе поминают усопших родственников, но молодёжь обожала костюмированные вечеринки со сладостями, да и в городе было довольно много приезжих европейцев, особенно студентов.
Дом культуры не мог не воспользоваться шансом привлечь побольше посетителей, поэтому Хэллоуин здесь отмечали не первый год. А Вэй Усянь со своей любовью ко всяческой тёмной эстетике не смог пройти мимо. Ещё до концерта у него возникла одна идея для танца – не своего, разумеется, – которую он озвучил госпоже Баошань уже после того, как познакомился с ней, подарил ей испечённые сестрицей пшеничные булочки с начинкой из персика и лотоса, передал слова своей матушки и вдоволь наплакался.
Сам Вэй Усянь танцевать не мог, зато мог аккомпанировать танцорам на флейте. Обычно коллективы выступали под уже записанную музыку, реже – под живую, если приглашали музыкантов, а репетировали чаще всего под аккомпанемент фортепиано в исполнении Лань Сичэня. Танцевать под живой звук флейты «Плывущим облакам» ещё не доводилось, да и до Хэллоуина оставалось всего три недели – поздновато для подготовки нового номера, когда ещё нужно оттачивать старые для конкурсов и концертов, но Вэй Усянь так горел энтузиазмом, что госпожа Баошань в конце концов согласилась его послушать.
И вот Вэй Усянь, сжимая свою флейту, стоял под ясным взором пожилой наставницы, не зная, с чего начать. Идея была красивой, он предвкушал, как завораживающе она будет смотреться на сцене, но фантазии фантазиями, а как на самом деле готовятся номера, он понятия не имел.
− Ну же, играй, − мягко поторопила его госпожа Баошань.
Придя в себя, Вэй Усянь поднял флейту к губам и начал играть то, что наспех сочинил на прошлой неделе. Мелодия была ещё сыроватой и требовала доработки, но сейчас важнее было передать настроение, ритм и общую концепцию – сгодится, или лучше оставить идею лишь идеей и даже не пытаться воплотить такое на сцене. Госпожа Баошань дослушала музыку, попросила повторить и на этот раз добавляла комментарии в духе «здесь быстрее», «здесь плавнее» и так далее. Вэй Усянь послушно переигрывал так, как его просили, запоминая. Память у него была паршивая донельзя, за исключением музыкальной, он помнил песню, которую ему напевала на ночь мама, и музыку, которая играла на выпускном, поэтому Вэй Усянь мог себе позволить не записывать изменения в мелодии сию же секунду.
− Хмм. Надо будет причесать. Потом уже пробовать с мальчиками и дорабатывать окончательно, − вздохнула госпожа Баошань. – Это ведь совсем сырая мелодия?
− Ага, я её только-только придумал, − отозвался обнадёженный Вэй Усянь. Раз госпожа Баошань не отказала ему сразу, только услышав трели, значит, есть шанс попытаться доделать, как надо.
− Сыграй-ка что-нибудь привычное, что хорошо умеешь, − попросила госпожа Баошань. – Мне нужно понимать, на какой уровень рассчитывать, сложно судить по недоработанной композиции и неуверенному исполнению.
Вэй Усянь кивнул и решил сыграть свою самую любимую мелодию, нежную и плавную, с пронзительными нотками, немного в традиционном стиле. Когда он её играл, он представлял себе тихие, окутанные рыхлыми облаками горы, где растут магнолии и орхидеи, жизнь течёт спокойно и мирно, а тенистые деревья и влажный туман хранят нечто приятное, но давно позабытое. Вэй Усянь понятия не имел, что это за музыка – песня или инструментальная композиция; он помнил её с городского выпускного, наверное, кто-то из студентов консерватории сыграл её на вечеринке, а может, он услышал её на полных жизни ночных улицах, когда гулял по городу, бессовестно хмельной. Как бы то ни было, за пять прошедших после выпуска лет Вэй Усянь отточил эту мелодию так, что она лилась из-под пальцев и губ сама собой.
Он закончил и увидел, как госпожа Баошань смотрит на него с лёгким удивлением и ноткой уважения.
− Говоришь, даже в музыкальную школу не ходил? Мальчик мой, да у тебя настоящий талант, − заметила наставница. – Почему ты не пошёл в консерваторию?
− Не знаю, − Вэй Усянь пожал плечами. – Флейта – это моё хобби с детства, но мне нравится просто играть для себя, понимаете? Никогда не хотел заниматься этим профессионально, меня больше привлекало рисование и возможность научить ему других.
− Что ж, это замечательно, − хмыкнула госпожа Баошань. – Да, если ты сможешь довести новую мелодию до подобного уровня, это подойдёт для праздника, в конце концов, это вневедомственное мероприятие, к которому министерство не имеет никакого отношения, и никто не будет требовать на таком концерте профессионального музыканта с дипломом.
− Я очень постараюсь, − закивал Вэй Усянь.
− Тогда я буду ждать тебя в пятницу. Сегодня и в среду ребята будут готовиться к Чунъяну, а с пятницы как раз можно будет начать репетиции к Хэллоуину.
− Спасибо! Я так рад, вы не представляете! – просиял Вэй Усянь. Неужели получилось? Как было бы здорово!
Он убрал флейту во внутренний карман и чуть не столкнулся с Лань Ванцзи и А-Юанем.
− Учитель Вэй, это вы только что играли на флейте? – с восхищением спросил А-Юань.
− Ага. И, может быть, скоро вы вдоволь её наслушаетесь, − заговорщицки подмигнул мальчику Вэй Усянь. – Ну, бывай, удачной репетиции!
Вэй Усянь вышел в коридор, Лань Ванцзи, оставив А-Юаня, последовал за ним.
− Что ты здесь делаешь, Вэй Ин? – требовательно спросил Лань Ванцзи.
− Работаю, представь себе, − лучезарно улыбнулся Вэй Усянь. В субботу они расстались на неловкой ноте, и ему ужасно хотелось вернуть в общение привычные поддразнивания, позабыв о глупом эпизоде с Мянь-Мянь.
− Ты работаешь по четвергам. И сегодня нет мероприятий.
− А ты работаешь до шести и в своём кабинете. Но я же не спрашиваю, что ты забыл у меня на занятии в прошлый четверг, хотя я точно помню, на совещании тебе сказали отснять только первое занятие, − вкрадчивым голосом парировал Вэй Усянь и с удовольствием посмотрел, как прекрасное холодное лицо пресс-секретаря чуть изменилось, будто его обладателя подловили на чём-то запретном. – Но ладно, скажу по секрету, у меня есть одна идея, которую мы с госпожой Баошань хотим претворить в жизнь. А больше ничего не скажу, получится – сам увидишь. Если только…
− Если только – что?
− Если только ты мне не скинешь свои фотографии для портрета, − дразнясь, предложил Вэй Усянь. – Тогда я расскажу тебе одному, что за идея. Идёт, а, Лань Чжань?
− …Нет, − Лань Ванцзи хмуро развернулся и зашагал к своему кабинету.
− Опять ты мне отказываешь. Ну, нет, так нет, сгорай от любопытства, − весело сказал ему Вэй Усянь. – Пока, Лань Чжань!
Лань Ванцзи даже не обернулся.
***
В четверг из-за Чунъяна, праздника двух девяток, занятия по рисованию у Вэй Усяня не было. Мероприятие, которое устроили по случаю даты, сделали полуформальным: никто из министерства не собирался приезжать, поэтому те, кто не работал непосредственно на концерте, могли расслабиться и отпраздновать Чунъян прямо в Доме культуры.
Остальные тоже чувствовали себя куда свободнее, особенно после нескольких подведомственных мероприятий. Вэй Усянь, придя в ДК, сразу же пошёл на звуки веселья, доносившиеся из учебного отдела: в тайне от Лань Цижэня, директора Ланя и нудных методистов коллеги втихомолку достали сладкое игристое вино, одноразовые стаканчики и несколько бутылок газировки для прикрытия. Вэй Усянь давным-давно отказался от безобразных попоек, но тут подобным и не пахло, поэтому он осушил целый стаканчик, празднуя свою новую подработку, и налил ещё. Концерт должен был начаться только через сорок минут, и работники культуры особо не волновались, а Вэй Усянь не волновался ещё больше: он вообще работал здесь два часа в неделю и сейчас присутствовал больше как гость.
Безуспешно поискав глазами Лань Ванцзи, Вэй Усянь без удивления убедился, что тот явно не собирался принимать участие во всеобщем веселье, хотя его старший брат был здесь, правда, алкоголь он не пил: всё же он работал с детьми. Налив шампанского во второй стаканчик, Вэй Усянь тихонько улизнул на четвёртый этаж, поскрёбся в дверь редакционно-издательского отдела и, не дожидаясь ответа, вошёл.
Лань Ванцзи и правда сидел у себя, ещё не успев сменить тонкий светло-голубой пуловер на любимое худи для менее формальных мероприятий. Голубоватый свет монитора падал на красивое лицо, делая его ещё холоднее.
− Привет, Лань Чжань! Чего ты тут совсем один сидишь?
− Я работаю, − ровным голосом ответил Лань Ванцзи. – Что тебе нужно?
− Нарушить твоё одиночество, что же ещё, − Вэй Усянь закрыл за собой дверь. − Все веселятся, а ты нет, вот я и решил составить тебе компанию.
− Нет нужды.
− А я всё равно не уйду, − Вэй Усянь поставил второй стаканчик на стол и уселся на соседний стол, к счастью, мышца после укола витаминами уже перестала болеть.
Лань Ванцзи снял компьютерные очки и посмотрел на него.
− Что это была за мелодия?
− А? Какая мелодия? – не понял Вэй Усянь.
− Та, что ты играл в понедельник у госпожи Баошань.
− Ах, эта. Честно? Понятия не имею, − почесав подбородок, честно ответил Вэй Усянь. – Услышал однажды и не смог забыть, так она мне понравилась. Я вообще хорошо запоминаю музыку, могу с первого раза запомнить.
− Ты нигде не учился этому профессионально? – недоверчиво уточнил Лань Ванцзи.
− Не-а. Это моё хобби. Учился я только рисовать и преподавать.
− Даже в музыкальной школе?
− Как тебе сказать, − фыркнул Вэй Усянь, вспоминая школьные годы. − Музыкалка у нас соседствовала с художкой, и порой, когда мне было неохота слушать скучную теорию, я сбегал с занятий в соседний корпус. В основном, чтобы послушать красивую музыку и посмотреть на красивых людей. Мне, наверное, порой хотелось быть, как они – такими одухотворёнными, изящными.
− Разве художники не бывают одухотворёнными?
− Не так. Художник, как ни крути, довольно грязная профессия, если работать в традишке, а не в программах. Ты же видел, я всё время по уши в краске, а чтобы вывести пятна с рук, мне приходится долго их тереть чем-нибудь жёстким, − Вэй Усянь помахал перед Лань Ванцзи своими красочными кистями. – В музыкантах же есть что-то такое… аристократичное. Элегантное. Будто они не совсем от нашего бренного мира. Вот ты, Лань Чжань, очень похож на музыканта, − хитро улыбнувшись, добавил Вэй Усянь.
− …Вздор, − Лань Ванцзи отвернулся, уставившись в монитор, мочки его ушей слегка порозовели.
− А почему ты спросил про мелодию, Лань Чжань? Слышал её раньше?
− Да, − чуть помедлив, ответил Лань Ванцзи. – Кажется, да. Не помню, где и когда, но она мне очень знакома.
− Надо же, как это мы совпали в нашей половинчатой музыкальной амнезии, − усмехнулся Вэй Усянь. Лань Ванцзи совершенно не походил на человека, который способен о чём-то не помнить. – За это надо выпить.
− В Доме культуры запрещён алкоголь, − немедленно заметил Лань Ванцзи, холодно посмотрев на стаканчик в его пальцах.
− Ничего не знаю, я, видишь ли, не читал правила, как и все, кроме тебя и твоего дядюшки, − ухмыльнулся Вэй Усянь. Лань Ванцзи насупился ещё больше. – Кстати, я и тебе принёс, попробуй, вкусное шампанское, честно-честно.
− Я не пью.
− Что, совсем? Ты что, зожник? Ладно Цзян Чэн, ему и правда нельзя, но ты-то почему? Неужели госпожа Баошань писала номер про отринувших мирское заклинателей с тебя? Где твоя лобная лента, Лань Чжань? – рассмеялся Вэй Усянь. – Расслабься, праздник же.
− Мне нельзя много пить.
− Полстакана шампанского – это не много, это как газировка. Ай, ладно, что это я, мы же не в школе, чтобы я стыдил тебя или брал на «слабо», − махнул на него рукой Вэй Усянь. – Может быть, ты и прав, тебе же ещё сегодня работать. Твой дядюшка похож на коменданта в студенческом общежитии, который поймал меня с бутылками однажды, ещё начнёт ругать тебя, на чём свет стоит… И вообще, мне больше достанется, ха-ха-ха!
Только он протянул руку, как Лань Ванцзи молниеносно перехватил стаканчик и выпил всё содержимое одним махом, чуть закашлявшись: прохладный напиток с пузырьками наверняка слегка обжёг его горло градусом. «Кажется, он и правда не умеет пить», − подумал Вэй Усянь с каким-то восторженным весельем. Он спрыгнул со стола и присел, склонив голову и вглядываясь в лицо Лань Ванцзи.
− Вкусно? – коварным шёпотом спросил Вэй Усянь.
− Мгм.
Лицо Лань Ванцзи ничуть не изменилось, только уши слегка заалели. Вэй Усянь уже размечтался, что тот наконец-то хоть немного расслабится и отпустит себя, и с ним можно будет нормально поговорить без этих его ледяных взглядов и постоянных отказов. Но Лань Ванцзи неожиданно заморгал, уронил голову на грудь и совсем затих.
«…», − Вэй Усянь уставился на него с абсолютно пустой головой без единой мысли. Потом несильно тряхнул Лань Ванцзи за плечо и позвал:
− Лань Чжань?
Никакой реакции.
− Лань Чжань! – Вэй Усянь осторожно взял его за подбородок, приподнимая голову.
Грудь Лань Ванцзи равномерно поднималась и опускалась, веки с подрагивающими длинными ресницами были плотно сомкнуты, а губы чуть приоткрыты. Откинувшись на спинку офисного кресла и чинно сложив руки на коленях, Лань Ванцзи спокойно и безмятежно спал.
Вэй Усянь открыл рот от изумления, впервые за всю жизнь столкнувшись с подобной формой опьянения – и это с половинки стаканчика не самого крепкого шампанского! Ему захотелось рассмеяться, но тут взгляд упал на часы, и улыбка застыла на лице Вэй Усяня.
Через полчаса начнётся концерт в честь праздника Чунъян, а пресс-секретарь, который должен его фотографировать, накрепко уснул.
− Лань Чжань! Лань Чжань! Лань Ванцзи! – Вэй Усянь повторял его имя на все лады, тряс за плечи, стараясь, чтобы тот не ударился затылком о стену, несильно похлопал его по щеке, даже ущипнул за бок, но Лань Ванцзи и не думал просыпаться.
Вэй Усянь в панике забегал по кабинету редакционно-издательского отдела. И что же теперь делать? Если Лань Ванцзи не появится на концерте, у него точно будут неприятности. Взять его камеру и пойти сделать работу за него? Но Вэй Усянь совершенно не умел обращаться с такими сложными агрегатами, его пределом была камера смартфона, на которую он снимал референсы для своих картин и дурацкие селфи. И потом, что, если Лань Ванцзи станет плохо, и никого не будет рядом, чтобы помочь? Что же делать? Кто может помочь? Не Хуайсан? Скорее всего, он сам уже напился шампанского до глупого хихиканья. Ло Цинъян? Да, она похожа на ответственного человека, и они с Лань Ванцзи, кажется, достаточно близки, но Ло Цинъян девушка. Что, если Лань Ванцзи проснётся и начнёт творить непотребства? Он явно нечасто напивался, никто из коллег даже не вспомнил о нём на посиделках, значит, привыкли, что он на них не ходит. Может быть, никто из сотрудников никогда в жизни не видел пьяного Лань Ванцзи! Кто знает, на что он способен?
«Точно!», − осенило вдруг Вэй Усяня, и он, схватив телефон, нашарил номер Лань Сичэня.
− Господин Вэй? – послышался вежливый голос.
− Э-э-э, господин Лань? Кажется, у нас проблемы, − Вэй Усянь быстро изложил суть. – Пожалуйста, скорее поднимайтесь, я совершенно не знаю, что делать!
Лань Сичэнь появился в кабинете через минуту.
− Я даже знать не хочу, как вы умудрились напоить моего брата, который не пьёт, особенно на работе, − покачал головой заведующий коллективами, осторожно отодвигая стул, чтобы спинка коснулась стены, и аккуратно подкладывая свой свёрнутый кардиган под голову младшего брата.
− Да не поил я его! – вспыхнул Вэй Усянь. – Подумаешь, предложил чуть-чуть шампанского, там было-то два глотка! Даже не уговаривал особо, так, поддразнил немного. Откуда я мог знать, что он свалится с такой порции?
− Вам не приходило в голову, что человек, который сознательно не приходит на вечеринку, действительно не хочет веселиться и пить?
− У меня сложилось впечатление, что ваш брат, скорее, не хочет находиться в компании людей, большинство из которых ему не нравятся, − огрызнулся Вэй Усянь. – Я лишь составил ему компанию, чтобы он не скучал тут один, сегодня ведь праздник.
− Ни за что не поверю, что Ванцзи не сказал вам, что ему нельзя пить.
− Он сказал, что ему нельзя много пить, − уточнил Вэй Усянь. – Кто же знал, что для него и это – много? Такое чувство, будто он и сам своей меры не знает.
Лань Сичэнь вздохнул, прикрыв глаза точь-в-точь как Ванцзи, по всей видимости, точно так же мысленно считая до десяти.
− Простите. Здесь вы правы. Ванцзи – взрослый человек, который в состоянии ответить отказом даже близкому человеку, он должен был понимать, что ему не следует пить, уж точно не на работе.
− И часто с ним такое? – осторожно поинтересовался Вэй Усянь.
− Вообще-то, нет. Последний раз было на выпускном.
− Понимаю, − Вэй Усянь поморщился и потёр грудь под ключицей. – Я на своём последнем выпускном напился так, что до сих пор не могу вспомнить, что натворил. И что теперь делать?
− Ждите здесь, − коротко ответил Лань Сичэнь, извлёк из шкафа светло-сизое худи и ненадолго вышел из кабинета.
Когда он вернулся, Вэй Усянь даже заморгал от такого сходства. Братья Лань были одного роста и примерно одного телосложения, разве что, Лань Ванцзи был самую малость поизящнее, походили лицом и даже длиной волос, которые Лань Сичэнь сейчас распустил. Перед ним стояла чуть более взрослая копия Лань Ванцзи с тёплыми и мягкими глазами, впрочем, это было заметно лишь вблизи, если пристально смотреть.
− Ого. Вы такие одинаковые, − глубокомысленно выдал Вэй Усянь. – И это сработает? Вы уже прикрывали Лань Чжаня?
− Всего раз, и не по такому поводу, разумеется, − Лань Сичэнь взял камеру.
− А кто тогда будет вместо вас?
− Руководители сами знают, что им делать, я их обычно лишь координирую.
− Простите. Я понимаю, я виноват, мне не следовало даже в шутку уговаривать Лань Чжаня выпить со мной, − вздохнул Вэй Усянь. – Я могу чем-то помочь?
− Можете. Останьтесь с Ванцзи и присмотрите за ним, − Лань Сичэнь вдруг шагнул к окну, закрыл его и вытащил ручку, закинув её на шкаф. – Запритесь изнутри и спрячьте ключ. Понимаю, это звучит, более чем странно, но мой брат совершенно не осознаёт, что делает, когда нетрезв, ведёт себя и поступает, как ребёнок. И при этом он сильнее, чем кажется. Не позволяйте ему делать глупости, отвлеките его. И ещё, − Лань Сичэнь глубоко вздохнул, будто ему было неприятно даже думать о том, что он собирался сказать. – Я не слишком хорошо вас знаю, и вы довольно легкомысленны, господин Вэй, но вы производите впечатление доброго человека. Я искренне надеюсь, вы не станете пользоваться беспомощным положением моего брата и…
− Вы что! – Вэй Усянь подскочил. Неужели он и здесь уже успел заработать репутацию совершенно бессовестного человека, который будет вертеть людьми, как ему хочется – хотя это всегда было лишь пустыми слухами? На деле всё его бесстыдство сводилось к вызывающей одежде и поведению, попойкам в общежитии и нарушении правил университета. Да и вообще, что значит «пользоваться»? Что он мог сделать с пьяным и беспомощным Лань Ванцзи, нарисовать ему усы маркером? Разве его простой и беззастенчивый флирт может служить основанием для подозрений, что он будет заниматься какими-то непотребствами и…
Лицо Вэй Усяня бросило в жар, когда он в полной мере осознал, о чём подумал и что не успел озвучить Лань Сичэнь. Разве он мог бы так поступить с Лань Ванцзи? Одно дело – невинные шутки, но это…
− Я прошу прощения, если допустил слишком скверные мысли о вас, господин Вэй, − извинился Лань Сичэнь. – Я лишь очень беспокоюсь за своего брата. Он замкнут и… порой не вполне понимает, как вести себя с большинством людей. Недобрые люди любят этим пользоваться.
− Я не собираюсь делать с вашим братом ничего предосудительного, − угрюмо отозвался Вэй Усянь. – Если он проснётся, посажу его смотреть трансляцию концерта.
− Хорошо. Думаю, я могу вам довериться, − кивнул Лань Сичэнь и набросил ремень камеры на шею. – Ещё раз прошу прощения.
Он вышел, Вэй Усянь запер дверь и запихал ключ в задний карман джинсов. Право, не станет же Лань Ванцзи его обшаривать, как полицейские на досмотре. При мыслях о больших руках пресс-секретаря, оглаживающих его тело, Вэй Усянь задохнулся и хорошенько стукнул себя по лбу. Неудивительно, что даже Лань Сичэнь счёл его развратником! Но, всё же, Вэй Усянь не хотел, чтобы подобное происходило сегодня, такие вещи следовало делать на трезвую голову в здравом уме и по взаимному согласию, а от Лань Ванцзи, скорее всего, действий такого рода ждать не приходилось.
Вэй Усянь плюхнулся в кресло за соседним столом, взял принтерную бумагу и принялся рисовать: скетчбук он с собой не взял. Рисовал он, конечно, Лань Ванцзи, так как давно хотел это сделать. «Интересно, а в плане рисования можно считать, что я пользуюсь беспомощным состоянием Лань Ванцзи?» − хихикнул Вэй Усянь. Фотографировать спящего без его ведома было неправильно, а вот рисовать – почему бы и нет, он часто рисовал людей в кафе и на занятиях.
Ноутбук пресс-секретаря ожил, показывая начало трансляции, и в ту же секунду Лань Ванцзи открыл глаза и заозирался. Он посмотрел на подоконник, где обычно лежала его камера, и нахмурился, выглядел он при этом совершенно осмысленно.
− Лань Чжань, ты проснулся! – взволнованно сказал Вэй Усянь, откладывая листок и карандаш. – Как ты себя чувствуешь?
− В порядке. Где моя камера? – требовательно спросил Лань Ванцзи.
− Не переживай, её забрал твой брат, − Вэй Усянь поглядывал на него с опаской и недоверием.
Лань Ванцзи выглядел и двигался совершенно нормально, как трезвый человек. Он хмурился, говорил чётко и строго, как всегда, и никто бы не заподозрил, что он пьян. Если бы Лань Сичэнь не предупредил, Вэй Усянь решил бы, что Лань Ванцзи, немного вздремнув, совсем протрезвел, в конце концов, полстаканчика шампанского – это действительно немного, люди обычно не пьянеют с такой дозы настолько, чтобы терять контроль над собой, не считая вождения и прочих сложных и опасных вещей.
− Я должен фотографировать концерт, − заявил Лань Ванцзи, поднимаясь со стула. Вэй Усянь тут же подскочил к нему, готовый поймать в случае чего, но тот даже не покачнулся и направился к двери, его координация осталась безупречной, лучше, чем она была даже у трезвого Вэй Усяня.
− Я же сказал: камера у твоего брата, он всё отснимет, − терпеливо повторил Вэй Усянь. – Тебе не о чем волноваться, можешь в кои-то веки отдохнуть и посмотреть концерт, как зритель.
Однако Лань Ванцзи не послушался и попытался повернуть дверную ручку, которая осталась неподвижной. Тогда он протянул руку к гвоздику на стене, где ключ обычно висел, но там было пусто.
− Где ключ? – потребовал Лань Ванцзи.
− Нет его.
− Отдай, мне нужно работать, − с этими словами Лань Ванцзи шагнул к Вэй Усяню и запустил руку в карман его рубашки на груди.
Вэй Усянь вытаращил глаза от такой бесцеремонности, которая обычна была свойственна ему самому, но уж никак не ожидалась от такого чопорного человека, как Лань Ванцзи.
− Лань Чжань, лазить по чужим карманам нехорошо, − попытался урезонить его Вэй Усянь.
− Пропускать работу тоже нехорошо, − ответил Лань Ванцзи и опустил руки ниже.
Прямо на его бёдра, настойчиво пытаясь влезть в карман!
От шока Вэй Усянь даже сперва остолбенел, открыв рот, а когда осознал в полной мере, что творит Лань Ванцзи, покраснел от носа до ушей, замахал руками и едва вырвался, отскакивая на безопасное расстояние.
− Лань Чжань! Ты что делаешь?!
− Ищу ключ, − тотчас же ответил Лань Ванцзи, также бесстрастно, как и всегда, и снова шагнул к Вэй Усяню.
− Не подходи! Ты… нельзя так делать! – крикнул Вэй Усянь, отпрыгивая ещё дальше.
Лань Ванцзи опустил руки и потупился, как маленький ребёнок, которого родители отругали за провинность. Несмотря на смущение и шок, Вэй Усяню немедленно захотелось рассмеяться. Пьяный Лань Ванцзи и впрямь вёл себя, как дитя!
− Мне нужно работать, − снова сказал Лань Ванцзи.
− Твою работу сегодня сделают без тебя. Иди сюда, − сдерживая смех, Вэй Усянь взял Лань Ванцзи за руку и подвёл его к рабочему столу. – Сядь. Вот твой ноутбук, давай вместе посмотрим концерт, хорошо?
− Хорошо, − послушно кивнул Лань Ванцзи и действительно сел.
Вэй Усянь торжествующе выдохнул, придвинул к его столу другой стул и уселся рядом, разворачивая ноутбук так, чтобы трансляцию было видно им обоим. Где-то полчаса они смирно сидели, глядя в монитор, но потом Вэй Усянь тоскливо вздохнул. Смотреть трансляцию было куда скучнее, чем сидеть в зале среди людей и их эмоций. Подперев щёку кулаком, он посмотрел в безэмоциональное лицо Лань Ванцзи.
− Лань Чжань! Давай о чём-нибудь поговорим, а? – жалобным голосом предложил Вэй Усянь.
− Ты сказал смотреть концерт, − напомнил Лань Ванцзи, не отрывая взгляда от монитора.
− Но мне так скучно! – заныл Вэй Усянь. – Ты такой закрытый, я совсем о тебе ничего не знаю. Вот скажи, какой у тебя любимый цвет?
− Серый.
Вэй Усянь, не ожидавший, что тот и правда ответит, встрепенулся.
− Правда? А я думал, белый или голубой. Тебе нравится голубой цвет?
− Нравится.
«Неужели в таком состоянии Лань Ванцзи может говорить только то, о чём думает? Значит, он говорит только правду?», − подумал Вэй Усянь, и его сердце забилось быстрее от шальных мыслей. Значит, можно спросить, что угодно? Это был отличный шанс узнать Лань Ванцзи получше. Разумеется, Вэй Усянь не собирался выпытывать его личные тайны и какие-то некрасивые истории из прошлого, если только…
− Лань Чжань, ты действительно уже бывал нетрезв?
− Мгм.
«Ого, он и правда говорит правду!», − желание позабавиться росло с каждой секундой. Вэй Усянь пошарил взглядом по столу и увидел ту самую бумажку с его собственным электронным адресом, которую он дал пресс-секретарю в день знакомства. В уголке листочка сидел напечатанный кролик.
− Лань Чжань, ты любишь кроликов?
− Люблю.
− А я правда красивый?
− Правда.
Вэй Усянь смущённо хихикнул, конечно же, он знал, что он симпатичный и никогда в этом не сомневался, но всё же, слышать такое от холодного Лань Ванцзи было приятно. Но один вопрос не давал ему покоя уже несколько дней. Глубоко вдохнув, он выпалил:
− Лань Чжань, тебе нравится Мянь-Мянь?
− Нравится.
Вэй Усянь почувствовал, как улыбка сползает с его лица, а всё игривое настроение куда-то испаряется.
Значит, это правда. Вот почему обоим не нравилось, когда Вэй Усянь отвешивал им каждому из них комплименты, они уже наверняка давно встречались, а он вёл себя так легкомысленно и бесцеремонно, как и со всеми. Если бы он только знал, он бы никогда не посмел флиртовать с Лань Ванцзи, ну разве что только в шутку, такой уж у него был характер. Он вдруг вспомнил сердито скрещённые на груди руки Ло Цинъян: на одном из пальцев было красивое помолвочное кольцо. Значит, они с Лань Ванцзи не просто парочка, они уже жених и невеста!
− Так не нравится, − сказал вдруг Лань Ванцзи.
− Как не нравится? − уныло переспросил Вэй Усянь, даже не пытаясь изобразить интерес.
− Когда нет улыбки.
Вэй Усянь через силу растянул губы в кривой улыбке.
− Не так, − нахмурился Лань Ванцзи. – Это не по-настоящему.
− Извини, Лань Чжань, по-настоящему не получится, − невесело усмехнулся Вэй Усянь. – У меня что-то совсем нет настроения улыбаться.
Лань Ванцзи хмуро повернулся к монитору, будто его огорчил отказ улыбаться. А Вэй Усянь почувствовал себя мерзким и глупым. Зря он начал дразнить Лань Ванцзи и уговорил его выпить, зря затеял этот разговор. Он и правда, потакая своему бессовестному озорству, воспользовался тем, что Лань Ванцзи не в состоянии контролировать, что он делает и говорит, и влез-таки в его личную жизнь. «Идиот, − подумал Вэй Усянь с отвращением к себе самому. – С чего ты вообще решил, что вправе узнавать его поближе? Ты ему даже не нравишься, настырный придурок».
Ну, теперь он хотя бы знал, что Лань Ванцзи не одинок, и мог со спокойной совестью оставить его в покое. И чего он, на самом деле, так расстроился? Они ведь даже не общались толком, с чего бы питать какие-то глупые надежды.
Холодный взгляд Лань Ванцзи вдруг потеплел, а хмурая складка меж бровей разгладилась. На мониторе мелькали белые ханьфу: выступал ансамбль «Плывущие облака». Вэй Усянь мог бы спросить, что связывает Лань Ванцзи и А-Юаня, ведь они даже не родственники, и Лань Ванцзи бы честно ответил, но теперь одна лишь мысль о том, чтобы выпытывать ответы подобным образом, вызывала у Вэй Усяня отвращение. Он посмотрел на экран и чуть улыбнулся.
− Славный мальчуган этот А-Юань. Даже не скажешь, что он из приюта, обычно такие дети ведут себя иначе, − невесть зачем принялся рассуждать Вэй Усянь. – А он умный, талантливый, добрый и хорошо ладит с другими детьми.
− Поэтому он капитан, − сказал Лань Ванцзи.
− Заслуженно. Знаешь, никогда не думал, что захочу собственных детей, вокруг меня их и так много, да и я сам как ребёнок, ха-ха, − рассмеялся Вэй Усянь, отвлекаясь от своих дурных мыслей. – Но, если бы я всё же решил стать отцом, я бы хотел такого сына, как А-Юань.
И тут Вэй Усянь вдруг почувствовал, как его запястья обхватили холодные пальцы и резко прижали к столу. Он в недоумении посмотрел на собеседника и замер. Лицо Лань Ванцзи, обычно бесстрастное, максимум хмурое, исказилось, прекрасные черты подрагивали, светло-нефритовые глаза были широко распахнуты, белки покраснели, покрывшись кровавой сеткой выступивших капилляров, и в резко выделявшихся чёрных зрачках плясало какое-то безумие.
− Лань Чжань? Ты чего? – осторожно спросил Вэй Усянь, чувствуя, как по загривку прокатывается холодная волна тревожного предчувствия.
Пальцы сжались сильнее.
− Не смей! – выдохнул Лань Ванцзи, его губы отчётливо тряслись, и он сам весь как будто бы дрожал.
− Что? Ты о чём? – не понял Вэй Усянь, незаметно пытаясь высвободить руки.
− Не смей отнимать у меня А-Юаня! – крикнул Лань Ванцзи.
Тут до Вэй Усяня, наконец, дошло: да он же хотел усыновить мальчика! Вот почему они постоянно были вместе! Лань Ванцзи ещё был слишком молод, усыновлять позволялось только с тридцати лет – это Вэй Усянь знал совершенно точно, ведь над ним самим когда-то оформляли опеку. Но во многих приютах позволяли проводить время с выбранным ребёнком и до того, как состоится усыновление, дети обычно были только рады. А-Юань, похоже, тоже очень хотел, чтобы его усыновил Лань Ванцзи. Догадавшись, Вэй Усянь рассмеялся.
− Лань Чжань, я не собираюсь забирать у тебя А-Юаня, он ведь любит тебя, это видно, − попытался растолковать Вэй Усянь. – Я же просто так сказал, гипотетически, ведь А-Юань и правда славный, а кто не хочет, чтобы его ребёнок вырос хорошим?
Но Лань Ванцзи как будто не слышал, его лицо оставалось искажённым, он тяжело дышал и сжимал пальцы только сильнее, сдавливая чужие запястья до боли и онемения.
− Ай, Лань Чжань! Отпусти! – потребовал Вэй Усянь и безуспешно попытался вывернуться.
Ему вдруг стало совсем не до смеха, Лань Ванцзи и впрямь оказался очень сильным, и, что хуже, он по-прежнему себя не контролировал, вот только уже не от алкоголя, а… от страха. «Да у него же, кажется, паническая атака!» – сообразил, наконец, Вэй Усянь. По-хорошему, следовало устранить триггер, наладить тактильный контакт и достучаться словами, вот только Вэй Усянь не мог пошевелиться, а слов Лань Ванцзи, похоже, уже не слышал.
Страх холодной волной окатил его с головы до ног. Они были одни на всём этаже, все остальные ещё сидели в зале на концерте, да и что бы он сделал, закричал? Чтобы весь ДК узнал о состоянии Лань Ванцзи? Вэй Усянь даже не мог дотянуться до телефона, чтобы позвать на помощь Лань Сичэня или Ло Цинъян, а Лань Ванцзи тем временем сжимал хватку ещё сильнее, так что кости начинали трещать. Испугавшись, что ему вполне могут сейчас сломать обе руки, Вэй Усянь взмолился:
− Лань Чжань, пожалуйста, отпусти меня, мне очень больно. Я не собираюсь забирать А-Юаня, пойми ты это, я же просто так ляпнул, я вовсе не имел в виду, что хочу его забрать! Лань Чжань! Лань Ванцзи! Услышь же меня, наконец!
Но Лань Ванцзи не слышал, продолжая дрожать и до боли сжимать его тонкие запястья. Вэй Усянь хотел его пнуть, чтобы хоть как-то привести в чувство, но мешал стол, к которому, вдобавок, его руки прижали так, что он не мог даже толком разогнуться. Вскрикнув от боли и страха, Вэй Усянь сделал единственное, что пришло ему в голову: подался вперёд и укусил Лань Ванцзи за нижнюю губу, так сильно, что почувствовал железный вкус крови на своём языке.
Лань Ванцзи отшатнулся и, наконец, отпустил его бедные запястья. Первой мыслью и самым яростным желанием Вэй Усяня было бежать без оглядки, но ведь он обещал присмотреть за Лань Ванцзи, да и паническая атака, кажется, ещё до конца не отпустила мужчину. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, Вэй Усянь насилу сдержал собственный страх, сжал лицо Лань Ванцзи в своих ладонях и посмотрел ему прямо в безумные светлые глаза.
− Лань Чжань, ты слышишь меня?
Едва уловимо сквозь дрожь Лань Ванцзи кивнул.
− Отлично. Лань Чжань, я не собираюсь забирать А-Юаня. Ты понял меня? – твёрдым голосом заговорил Вэй Усянь. Лань Ванцзи снова кивнул. – Вот и хорошо. А теперь дыши, медленно и глубоко. Давай вместе, носом вдох – и ртом выдох.
Лань Ванцзи послушно задышал, с каждым разом дрожь его тела становилась слабее, а взгляд – осмысленнее. Дыша вместе с ним и чувствуя, как кружится голова от переизбытка кислорода, Вэй Усянь дождался, пока тот не начнёт дышать самостоятельно, и только тогда отпустил его. Лань Ванцзи тяжело опустился на стул, а Вэй Усянь отошёл к большой бутылке, налил два стакана холодной воды, один осушил сам и вручил второй Лань Ванцзи.
− Пей, − приказал он. Лань Ванцзи подчинился и выпил весь стакан. – Успокоился? – Кивок. – Ты трезв? – Снова кивок. – Как давно ты протрезвел?
Он не рассчитывал на ответ – вряд ли Лань Ванцзи до конца пришёл в себя и осознал, что только что произошло, но тот тихо ответил:
− «Плывущие облака».
«Значит, он ничего не помнит, когда трезвеет, − понял Вэй Усянь. – Жаль, что не позже. Было бы лучше, наверное, если бы он и паническую атаку забыл».
В дверь постучали. Вэй Усянь вытащил из кармана ключ и открыл дверь. В кабинет вошёл Лань Сичэнь: видимо, концерт закончился. Посмотрев на них, он с беспокойством спросил:
− У вас всё в порядке?
− Нет, − чересчур резко ответил Вэй Усянь, его собственный сдерживаемый стресс от пережитого постепенно нарастал, беря своё. – У Лань Ванцзи была паническая атака. Я его успокоил, кажется, но лучше бы вам самому о нём позаботиться, вы же всё-таки семья. Извините, я… мне нужно идти.
Невнятно попрощавшись, Вэй Усянь выскочил за дверь, чувствуя, как к вискам поднимается головная боль, и как сильно колотится сердце.