Глава 25

Короткая тревожная вспышка пронеслась сквозь сон, в котором он снова был один в пустом лесу, только в этот раз его звал далёкий детский голос. Лань Ванцзи шёл сквозь тьму на голос, но каждый раз он был слышен с другой стороны, он метался, не зная, куда пойти и где найти его источник. От тревоги Лань Ванцзи распахнул глаза. Вокруг была такая же серая мгла, как и во сне.

Он повернул голову, и трепетавшее в панике сердце забилось ровнее. Рядом с ним на кровати мирно спал А-Юань; приподнявшись на локтях, Лань Ванцзи увидел так же мирно спящего Вэй Ина. Во сне тот подкатился к ним ближе, подбородком почти задевая макушку А-Юаня, ногу он закинул на них обоих: похоже, насчёт неконтролируемых конечностей он не шутил.

Лань Ванцзи дома, он не один, двое людей, которых он желал видеть своей семьёй, лежали подле него.

Успокоившись, Лань Ванцзи взглянул на часы: почти пять, из-за кошмара он проснулся даже раньше обычного. Подумав, он решил не досыпать оставшиеся минуты, ему ещё надо было отвезти А-Юаня обратно в приют, да и Вэй Ин должен был успеть в школу. Поэтому Лань Ванцзи поднялся и отправился в душ.

Под контрастными струями он размышлял о произошедшем. Три безмятежные недели с тех пор, как они с Вэй Ином во всём разобрались, из-за занятости пролетели мгновенно, и случившееся вчера казалось чем-то нереальным.

«Пресс-секретарь давно грезит об усыновлении одного мальчишки. Что ж, он может с этой мечтой попрощаться».

Едва лишь услышав слова Вэнь Чао об опеке, Лань Ванцзи почувствовал, словно что-то внутри холодеет, превращаясь в лёд, падает с очень большой высоты и разбивается вдребезги. Это были не вскользь брошенные невинные слова, сказанные однажды Вэй Усянем и спровоцировавшие паническую атаку. Это была угроза, явная и реальная, нависшая над ними и способная по щелчку пальцев уничтожить их будущее, совместную мечту мужчины, который долгие годы провёл в сомнении, страхе и одиночестве, и мальчика, который рос в приюте и даже не помнил, была ли у него когда-то семья, или от него отказались сразу после его рождения.

Лань Ванцзи, конечно же, никак не мог винить Вэй Ина в том, что Вэнь Чао решил отомстить ему через других людей. В каком-то извращённом смысле Лань Ванцзи даже думал, что подобные угрозы показывают, насколько он небезразличен Вэй Ину. Ведь, если бы Вэй Ин его не любил, разве был бы смысл угрожать Лань Ванцзи?

Худшим было лишь то, что от этого страдал А-Юань.

«Я так хотел, чтобы господин Лань стал моим папой».

Эти слова наполняли сердце Лань Ванцзи невероятным теплом. А-Юань хотел быть именно его сыном. И никакой подонок из губернаторской семьи этому не помешает. Произойди подобное три месяца назад, и Лань Ванцзи бы не усомнился: ему не позволят усыновить мальчика. Он сомневался в себе, в А-Юане, в своей собственной семье, а теперь даже дядя, который никогда не мог смириться с его стремлением стать отцом-одиночкой, взяв совершенно чужого ребёнка, и постоянно пытался отговорить его, вступился за племянника вот так открыто, невзирая ни на свою должность, ни на обычные для себя правила и манеры. То, сколько людей, оказывается, хотели помочь Лань Ванцзи, который всегда считал себя слишком холодным и отталкивающим, чтобы люди испытывали к нему какое-то расположение, поражало его до глубины души.

И Вэй Ин. Вэй Ин, которому Лань Ванцзи был небезразличен настолько, что он хотел помочь ему с более скорым усыновлением. Вэй Ин, который наверняка хотел бы провести эти оставшиеся до тридцатилетия Лань Ванцзи тринадцать месяцев наедине с ним. Когда-то, услышав слова о том, что Вэй Ин не отказался бы иметь такого сына, как А-Юань, Лань Ванцзи совершенно необоснованно испугался, что тот заберёт у него мальчика. Сейчас же он знал и верил: Вэй Ин никогда не отнимет у него мечту и даже поможет ей осуществиться. И, – Лань Ванцзи думал об этом с замиранием сердца, – возможно, станет её частью. Они ни разу не обсуждали дальнейшие планы, но Лань Ванцзи надеялся, что он ещё не раз проснётся в одном доме и с А-Юанем, и с Вэй Ином.

Лань Ванцзи вышел из душа и вернулся в спальню, где по-прежнему было тихо. А-Юань, свернувшийся клубочком, и Вэй Ин, чьи длинные волосы разметались во сне, ещё спали, но они оба должны были успеть домой. И Лань Ванцзи решил начать с Вэй Ина, подойдя с его стороны кровати, такой удачно большой, что этой ночью они легко поместились на ней втроём, хотя Лань Ванцзи покупал её без какой-либо задней мысли: просто иначе просторная комната казалась бы слишком уж пустой.

− Вэй Ин, − тихо позвал Лань Ванцзи, касаясь костяшками пальцев его скулы. – Просыпайся.

Вэй Усянь что-то невнятно пробурчал сквозь сон, даже не собираясь следовать просьбе. Лань Ванцзи наклонился и поцеловал его чуть ниже губ, там, где была та самая его соблазнительная родинка, провёл пальцами от скулы до выступающей ключицы. Вэй Усянь вздохнул и, не открывая глаз, ухватился за шею Лань Ванцзи.

− Я сейчас встану, Лань Чжань, честное слово, − пробормотал он, легко и сонно целуя Лань Ванцзи.

Рука упала на постель, и Вэй Усянь, по всей видимости, снова уснул. Лань Ванцзи не смог сдержать улыбки, сел на край кровати и, подняв расслабленное мягкое тело, усадил его, придерживая. Вэй Усянь сидел с закрытыми глазами и категорически не желал просыпаться.

− Надо вставать, Вэй Ин, иначе ты не успеешь добраться до своего района к началу школьного дня, − уговаривал его Лань Ванцзи.

Вэй Усянь прохныкал что-то невразумительное и наконец-то приоткрыл глаза, сонные и мутные, с огромным трудом фокусируя взгляд.

− Лань Чжань, я точно знаю, сейчас не шесть утра, − протянул он очень медленно.

− Половина шестого. Но иначе ты не успеешь.

Со стоном Вэй Усянь попытался повалиться обратно в уютные объятья тёплой постели, но Лань Ванцзи поймал его. Уныло вздохнув, Вэй Усянь повесил голову и свесил ноги с кровати, явно всё ещё находясь в прострации, кое-как поднялся и, игнорируя выданные ему вчера тапочки, побрёл в сторону ванной. Надеясь, что он не уснёт, например, на полу, прислонившись к бортику ванны, Лань Ванцзи отправился на кухню, чтобы приготовить завтрак. Где-то через полчаса он почувствовал руки, нежно обвившие его за пояс, и губы, прильнувшие к шее, отложил лопатку и повернулся.

− Доброе утро, Вэй Ин, − успел сказать он, прежде чем его утянули в мягкий поцелуй.

От Вэй Усяня пахло мятной свежестью зубной пасты и лёгким древесно-сандаловым ароматом его, Лань Ванцзи, геля для душа, губы двигались неспешно, будто Вэй Усянь всё ещё толком не проснулся. Лань Ванцзи хотелось прижать его к кухонной тумбе, поцеловать глубже, огладить его стройное тело, но на плите жарился омлет, а в соседней комнате спал А-Юань, который мог в любой момент проснуться. Вэй Усянь, видимо, тоже это понимал, потому что оторвался от его губ и вздохнул:

− Слишком раннее доброе утро, − он зевнул и потёрся подбородком о плечо Лань Ванцзи. – Мне всегда придётся так рано вставать, если я буду ночевать у тебя в будни?

− Увы, если ты не хочешь опаздывать в школу.

− Надо попросить госпожу Юй переиграть расписание уроков, − хихикнул Вэй Усянь. – Хотя, тогда я буду позже уходить и не успевать уже в ДК. Ладно уж. Ради ночей с тобой я готов вставать в пять утра.

Развернувшись обратно к плите, Лань Ванцзи перевернул омлет на другую сторону и попросил:

− Присмотришь? Я разбужу А-Юаня.

− Угу, − кивнул Вэй Усянь.

Лань Ванцзи зашёл в спальню, где тихо посапывал А-Юань, и легонько потряс его за плечо.

− А-Юань, пора вставать.

− М-м-м, − протянул мальчик, нахмурился, просыпаясь, открыл глаза и испуганно вздрогнул. Потом увидел Лань Ванцзи и тут же успокоился. – Ой. Доброе утро. Простите, я просто не так часто ночую не в приюте.

− Не извиняйся. Доброе утро. Завтрак почти готов, − сообщил Лань Ванцзи.

− Хорошо, − А-Юань моргнул, потянулся всем телом и сразу же встал – не то что Вэй Ин, которого буквально пришлось поднимать с кровати.

Лань Ванцзи вернулся на кухню, где Вэй Усянь, постепенно просыпаясь, немного нервно постукивал лопаткой по краю сковородки: наверное, не знал, что делать, если начнёт пригорать. Выключать? Переворачивать? Лань Ванцзи забрал у него лопатку, которую Вэй Усянь передал с видимым облегчением; он тут же полез за кружками и столовыми приборами, желая помочь хотя бы с тем, чему точно не надо учиться. Потом Вэй Усянь подошёл, обхватывая лицо Лань Ванцзи ладонями, и радостно сообщил:

− Ты улыбаешься.

− Неужели? – Лань Ванцзи почувствовал, как уголки губ невольно расползаются ещё шире.

− Ага, − подтвердил Вэй Усянь с широкой тёплой улыбкой.

Похоже, это становилось их небольшим ритуалом.

Когда А-Юань спустя десять минут вернулся из ванной умытый, с аккуратным хвостиком и полностью одетый, завтрак был готов, а стол накрыт. Они завтракали молча, но это так невероятно походило на семейный завтрак, в большей степени, чем это было на любом семейном застолье с отцом, дядей и братом здесь или со старшими родственниками в Гусу. Лань Ванцзи, которого Сюэ Ян всегда представлял непосвящённым посетителям как человека, у которого, если судить по лицу, кто-то умер, никак не мог перестать улыбаться, хоть и проявлялось это в его привычной сдержанной манере. А-Юань тоже улыбался, светло и открыто, а Вэй Ин… что ж, солнечная улыбка всегда была его естественным состоянием.

После завтрака они решили, что Вэй Усянь доберётся до дома на метро, чтобы никого не задерживать, а А-Юаня Лань Ванцзи решил отвезти в приют на мотоцикле, который, к сожалению, не был рассчитан на трёх человек. Подумав об этом, Лань Ванцзи изумился своим мыслям и тому, как же всё изменилось. Тогда, на последнем курсе университета, находясь на грани отчаяния, он и представить себе не мог, что сначала он встретит мальчика, заслуживающего всего мира, и захочет его усыновить, а потом – самого необыкновенного человека на свете, который сумеет пробиться сквозь лёд и возжелает прервать его одинокое существование.

Здесь, в лифте его дома, А-Юань коротко и благодарно обнял Вэй Усяня за то, что тот обещал ему, что всё будет хорошо, и Лань Ванцзи не был против, ведь Вэй Усянь никогда не отберёт у него надежду, а подарит ещё больше. Здесь же, наплевав на камеры, Лань Ванцзи, прощаясь, поцеловал Вэй Усяня, и А-Юань даже не отворачивался, только смущённо улыбался, как ребёнок, который застал за проявлением нежности своих родителей.

«Если бы я всё же решил стать отцом, я бы хотел такого сына, как А-Юань», − сказал Вэй Усянь в праздничный вечер Чунъяна. Сказал гипотетически, отмечая, каким славным растёт мальчик, что любой родитель бы захотел, чтобы его ребёнок рос таким.

Теперь, когда они вместе, захочет ли Вэй Усянь стать вторым отцом для А-Юаня? И захочет ли этого сам А-Юань?

Лань Ванцзи намеревался спросить об этом позже, когда они разберутся с главной проблемой, и отчаянно надеялся, что ответ будет положительным.

Обняв А-Юаня на прощание возле ворот приюта в половине восьмого, Лань Ванцзи забрал его шлем, купленный в прошлом году специально для него, и поехал в Дом культуры. Холодный декабрьский ветер упруго обтекал его, пытаясь забраться под куртку и тёплый шарф, и выбивал все лишние мысли и треволнения. Лань Ванцзи специально в этот раз поехал не по привычному маршруту, а в объезд по скоростной трассе. Лань Ванцзи, замкнутый, сдержанный человек, производивший впечатление скучного зануды, на самом деле любил скорость и связанный с ней риск; сейчас, зимой, когда дороги за ночь нередко покрывались тонкой ледяной корочкой, ему требовалось ещё больше концентрации на своих действиях и том, что его окружает. Возить А-Юаня по этой трассе и с максимальной разрешённой на ней скоростью Лань Ванцзи бы всё-таки не рискнул, но за себя он не беспокоился, зная, что не допустит аварии.

В Дом культуры он приехал раньше девяти, когда начинался его рабочий день, и сразу направился в учебный отдел. Ло Цинъян сидела за своим столом в компании полулитровой кружки крепкого кофе и с завидной скоростью набирала что-то на клавиатуре.

− Доброе утро, Мянь-Мянь, − сказал Лань Ванцзи.

Ло Цинъян подняла голову от монитора и, кажется, удивилась.

− Ты чего это так рано прикатил, Лань Чжань?

− Отвозил А-Юаня в приют, он же ночевал с нами.

− С вами? – Ло Цинъян подняла бровь.

− Со мной и Вэй Ином, − уточнил Лань Ванцзи.

− А-а, − протянула Ло Цинъян. – А я-то думаю, чего ты с утра такой довольный. Как там наш юный капитан, в порядке? Ух, жаль, что нельзя сына губернатора бить без последствий. За то, что Вэнь Чао довёл парнишку до слёз, его и убить не жалко.

− В порядке. Играл с кроликами.

− С какими кроликами? – не поняла Ло Цинъян. Лань Ванцзи понял, что совсем позабыл рассказать ей об этом.

− Вэй Ин подарил мне кроликов на день журналиста, − чуть улыбнулся он.

− А я-то думала, это Хуайсан решил реализовать свои идиотские шуточки, − ухмыльнулась Ло Цинъян.

− Работаешь так рано? – Лань Ванцзи кивнул на монитор.

− Да делать мне больше нечего – до девяти работой заниматься, − Ло Цинъян широко зевнула, прикрыв рот рукавом. – Девчонкам пишу. С универа. Надо же приструнить этого пса по фамилии Вэнь. Хочу ещё сделать запрос в деканат, наверняка кто-то обращался с жалобами, но этому не давали ход.

− Спасибо, − сказал Лань Ванцзи. – Только не делай ничего в ущерб себе.

− Да брось, разве помощь другу – это в ущерб себе? Это меньшее, что я могу, − заметила Ло Цинъян.

− Тем более, когда не только другу помогаешь, но и себе, да? – прозвучал за спиной Лань Ванцзи вкрадчивый голос Сюэ Яна. – Все знают, как Вэнь Чао тебя достал.

− Это ты никогда ничего не делаешь без выгоды для себя, − буркнула Ло Цинъян. – Я бы помогала Лань Чжаню, даже если бы Вэнь Чао меня обходил за километр. Чего тебе от меня надо? Отчёт по концерту я видела в папке.

− Кофе свистнуть, − отозвался Сюэ Ян, нагло выуживая со шкафа пакет с кофе мелкого помола, который можно было заваривать, а не только непременно варить. – У меня закончился, забыл вчера купить. На Новый год же ещё мероприятие готовить. Кстати, папаша, хорошо, что ты здесь. Тебе сегодня Синчэнь позвонит, я ему описал вкратце ситуацию, можешь с ним обсудить эти ваши проблемы приёмного родительства.

− Ты забыл выставить счёт за услуги, − хмыкнула Ло Цинъян.

− Я уже свою плату взял у тебя за него, − Сюэ Ян с пакостной ухмылкой помахал пачкой кофе. – А если серьёзно, ничего не надо.

− Ни за что не поверю, что ты решил помочь Лань Чжаню безвозмездно.

− Так помогать-то буду не я, а Синчэнь, − резонно возразил Сюэ Ян. – Я, так, посредник. И потом, может, мне хочется, чтобы Вэнь утёрся. А то изошёлся на говно со своей девкой ещё в зале, я их чуть на месте не убил. Уж прости, но называть мои мероприятия сельскими дискотеками я позволю разве что А-Цин, и то только потому, что она ругается забавно.

− Спасибо, − искренне поблагодарил Лань Ванцзи. – Вне зависимости от мотивов.

− Спасибо скажешь Синчэню, − поморщился Сюэ Ян. – Он говорил, ему тоже пытались отказать в удочерении. Что-то на тему того, как танцор, который постоянно гастролирует, может дать нормальный дом скверно социализированной девчонке, что не умеет себя вести в обществе. Это А-Цин-то! Эта мелкая лиса уже в десять лет умела играть так, что выпускник театрального позавидует. Ну, это ты уже у Синчэня спроси, как он там всё разрулил, мы с ним тогда ещё не встречались, я ему только гастрольный график составлять помогал.

Последние слова он произнёс, скривив губы, будто бесился, что какая-то малявка покорила сердце Сяо Синчэня и вошла в его дом раньше, чем он. Лань Ванцзи ещё раз благодарно кивнул обоим и поднялся к себе. Что бы ни происходило, у него по-прежнему оставалось ещё очень много работы перед окончанием календарного года, по которому заканчивались все отчёты, и, чем скорее он всё это разгребёт, тем больше у него будет времени, чтобы решить возникшую жизненную проблему.

Редактируя вчерашние фотографии, Лань Ванцзи краем сознания удивлялся сам себе: он был сравнительно спокоен, его не тянуло каждую минуту впасть в отчаяние, видя перед собой лишь безрадостные перспективы. Помощь близких людей и коллег внушала ему надежду и какое-то чувство надёжности. Оказалось, окружающая его действительность не такая уж скверная и полная лишь безысходности.

К обеду Лань Ванцзи успел отредактировать и выложить фотографии с концерта в честь Дунчжи (на фото с Вэнь Чао и Ван Линцзяо у него слегка затряслись руки, но он быстро справился с собой, повторяя про себя, как мантру: «Это просто работа»), а также созвониться с Сяо Синчэнем. У него действительно были проблемы с удочерением А-Цин, не только те, что касались его работы, но и насчёт локации, ведь А-Цин была родом из Сычуани, но Сяо Синчэнь, известный всем как исключительно мягкий и благонравный, как монах, господин, проявил неожиданное упрямство. С работой же он решил проблему, договорившись с Сун Цзычэнем и их агентом, пойдя на карьерные жертвы и сократив количество продолжительных выездных гастролей. Лань Ванцзи припомнил: да, именно тогда Сяо Синчэнь стал особенно часто появляться в Доме культуры и на местных мероприятиях. А-Цин же стала частой гостьей и нередко сидела в ДК после школы даже тогда, когда её приёмному отцу всё-таки приходилось уезжать.

Сяо Синчэнь выслал Лань Ванцзи список всех документов и справок, которые пригодились ему, и контакты адвоката, который ему помог. Открыв список, Лань Ванцзи ещё больше преисполнился благодарности к Сяо Синчэню и Сюэ Яну, который тому обо всём рассказал: там была масса вещей, которые не упоминались в официальных списках, так что ему предстояло теперь ещё больше работы. Лань Ванцзи, разумеется, не был против, он был готов и к большему, если это поможет ему усыновить А-Юаня. Подумав, он переслал информацию об адвокате Вэй Усяню: может быть, господин Цзян его знает.

В обед ему написал Вэй Усянь, который успел переговорить с Цзян Фэнмянем и насчёт адвоката, и про возраст.

«Не ожидал такого от Сюэ Яна если вспомнить что о нём у вас говорят»

«И как мне самому в голову не пришло обратиться к Синчэню? Я же буквально классный руководитель его приёмной дочери, вот же я придурок ><»

«Ты не придурок.»

«Дядя Цзян сказал что адвокат действительно хороший, он начинал примерно ещё в то время когда дядя Цзян получал второе высшее»

«Спец именно по вопросам опеки»

«Насчёт возраста: будет сложно но технически это реально»

«Скорее всего потребуются нереально хорошие рекомендации отовсюду откуда только можно»

«Ну то есть в твоём случае это реально потому что ты не человек а идеал :*»

«Не говори ерунды.»

«Я говорю ЧИСТЕЙШУЮ как горный родник правду»

«В общем если что-то ещё узнаю – напишу обязательно»

«Спасибо, Вэй Ин.»

«О боги пожалуйста Лань Чжань не надо меня за такое благодарить!»

«Тем более что я действительно виноват потому что начистил рожу сынку губернатора»

«Если что я это всё делаю не потому что хочу искупить вину!»

«Просто я тебя люблю и хочу чтобы у вас с А-Юанем была настоящая семья и вообще вы оба заслуживаете всего мира»

«Пойду вести урок :*»

«Я тоже тебя люблю, Вэй Ин.»

Подумав немного, Лань Ванцзи не стал добавлять «Я хочу, чтобы ты тоже был частью моей семьи», всё-таки, наверное, такое лучше говорить лично, а не писать в вичате. Обнадёженный словами насчёт возраста и адвоката, он продолжил свою работу, параллельно продумывая, какие документы ему необходимо обновить, а какие – запросить. С рекомендациями действительно не должно было возникнуть проблем, не потому, что Лань Ванцзи на самом деле был идеалом. А потому, что везде, хоть в школе, хоть в университете, хоть на работе, Лань Ванцзи всегда выполнял свои обязанности максимально качественно, даже если ему это не нравилось, и вёл себя исключительно прилично, был законопослушным, и у него даже не было ни одного штрафа за нарушение правил дорожного движения, не говоря уже об остальном. Не считая, конечно, распития спиртного на улице и рисования на стене в свой университетский выпускной, а так же непристойные действия на рабочем месте, пока что всего один раз. Хотя Лань Ванцзи уже успел понять, что с Вэй Ином где один раз – там и ещё один, и до бесконечности, и что насчёт тёмных закоулков Дома культуры он не шутил.

Ситуация с документами осложнялась же тем, что близился конец года, и службы неохотно принимали новые заявления, будучи погребёнными отчётной работой. Даже если бы Лань Ванцзи уходил с работы в шесть часов вечера, а не на час позже из-за А-Юаня, он бы всё равно не успевал к концу рабочего дня всех этих служб. Часть бумаг, разумеется, он мог запросить удалённо, часть здесь в ДК, но было и то, что требовалось оформлять очно. Оставалось только утро, если успеть к восьми и не попасть на очередь. Прикинув, Лань Ванцзи с сожалением признал: придётся отпрашиваться. Дядя должен был понять, тем более, что, в конце концов, хотя бы по всяким грантовым статьям новой работы под исход года не предвиделось. И потому Лань Ванцзи взялся за остальную работу с утроенным старанием, попутно просматривая собранную за годы работы пресс-секретарём базу СМИ в поисках тех, кто мог бы распространить собранную информацию против Вэнь Чао.

Выполнив за три дня всё, что планировал разгребать до последнего, Лань Ванцзи так устал, что к вечеру пятницы у него болело всё: глаза, голова, шея, спина, даже, кажется, руки, которые без устали набирали тексты и кликали мышкой. Репетиции «Плывущих облаков» сегодня не было: ребята уехали после школьных занятий на последний в этом календарном году хореографический конкурс в центре города, и Лань Ванцзи, перед тем как уйти, позволил себе десять минут просто посидеть с закрытыми глазами, приводя мысли в порядок. В таком состоянии он даже не расслышал сразу, что его одиночество нарушено.

− Лань Чжань, − мягко позвал его любимый голос. – Ты же не собираешься спать на работе?

Лань Ванцзи открыл воспалённо-красные глаза, раздражённые неустанным бдением перед монитором, и увидел рядом Вэй Усяня. Его ярко-алый тёплый шарф больно резанул по глазам, отчего они заслезились, и Лань Ванцзи невольно заморгал, снял компьютерные очки и потёр белки сквозь веки.

− Пойдём домой, а? Я за тобой поухаживаю, − предложил Вэй Усянь без привычной многообещающей игривости в голосе: видел, насколько Лань Ванцзи измотан.

− Хорошо, − устало согласился Лань Ванцзи, выключая ноутбук.

Вэй Усянь сам обмотал его шею шарфом, обхватил его лицо тёплыми ладонями и очень нежно поцеловал его. Лань Ванцзи почувствовал, как напряжение последних трёх дней чуть отпустило его: они даже не смогли побыть вместе накануне, после четвергового занятия Вэй Усяня в ДК.

− К тебе или ко мне? – спросил Вэй Усянь, накидывая капюшон.

− Надо пройтись, − сказал Лань Ванцзи, потому что у него затекли ноги от постоянного сидения.

− Значит, ко мне, − резюмировал Вэй Усянь. До его дома можно было дойти за тридцать-сорок минут, в то время как до «Облачных глубин» пришлось бы столько же добираться на транспорте, а Лань Ванцзи совершенно не хотел трястись в переполненном вагоне метро или в автобусе после такой сумасшедшей недели. – Ну и прекрасно, попробую что-нибудь быстренько приготовить или закажу на дом. Или купим по дороге. Твоя кухня такая сложная, что я там совершенно ничего не понимаю, ха-ха-ха! Хорошо, что ты купил мне маленькую плитку, она понятнее. Наверное.

Лань Ванцзи молча слушал его бодрый голос, думая о том, что он наверняка тоже устал за эту неделю, – конец года на носу, – но всё равно сохранял присутствие духа. Пару недель назад Лань Ванцзи спросил, не неловко ли Вэй Ину от того, что он почти всегда молчит и отвечает немногословно; Вэй Ин тогда только пожал плечами и весело заявил, что ему нетрудно говорить за них обоих. Они так идеально подходили друг к другу, что это порой пугало: неужели такое возможно? Неужели это реально?

Окна таунхауса семьи Цзян светились жизнью, не считая пустующей квартиры на первом этаже и мансарды, куда направлялись они с Вэй Ином. Чердак полнился беспорядком, на журнальном столике возле дивана стояли пыльные коробки с бумагами.

− Искали с дядей Цзяном документы о моей опеке, − объяснил Вэй Усянь. – Всё забываю убрать.

Он усадил Лань Ванцзи на диван и тут же развёл бурную деятельность: спихнул коробки на пол, включил музыкальный канал и, подпевая прилипчивому шлягеру из телевизора, отправился на своё подобие кухни, которая стараниями Лань Ванцзи действительно теперь могла называться кухней. Вэй Усянь возился с готовкой, категорически отказываясь принимать помощь со смехом и словами: «Верь же в меня хоть немного, Лань Чжань!», и Лань Ванцзи верил, сидя на диване и прислушиваясь к звукам его голоса, как он менялся, становился глубже, когда он пел. Лань Ванцзи думал, что Вэй Ин, пожалуй, мог стать отличным профессиональным музыкантом, он вообще, наверное, мог стать кем угодно и быть в этом хорош, даже в готовке, если бы действительно этого захотел.

− Ладно, возможно, иногда в меня действительно не нужно так верить, − неловко рассмеялся Вэй Усянь спустя час.

Лань Ванцзи всё же встал и подошёл к нему: жареный картофель подгорел с одной стороны, свиные сосиски разварились в воде так, что кожица лопнула, и они стали похожи на вывернутые щупальца осьминога.

− Сейчас я что-нибудь закажу, ладно? – немного расстроенный Вэй Усянь захлопал по карманам в поисках телефона.

− Нет нужды, − сказал Лань Ванцзи. – Я съем это.

− Лань Чжань, не нужно заставлять себя есть мою отвратительную стряпню, чтобы не расстраивать меня, отравишься ещё. Даже в этом квартале полно кафе, доставят быстро.

− Вэй Ин сказал верить в него. Уверен, на вкус не так плохо, − Лань Ванцзи решительно потянулся за тарелками.

− Ты такой упрямец, Лань Чжань, − сердито пробормотал Вэй Усянь, боком отпихивая его в сторону от тумбы, но его губы подрагивали от сдерживаемой улыбки, Лань Ванцзи это видел. – Сядь, я сам всё положу.

Он разложил картофель по тарелкам, порезал жуткие сосиски, чтобы было удобнее их есть, засыпал свою порцию острыми специями и сел вместе с Лань Ванцзи с тарелкой на весу перед телевизором. Лань Ванцзи попробовал картофель: да, слегка подгорел, но зато приготовлен полностью, без сырых частей, и соли достаточно. Да и сосиски всего-навсего разварились, оставаясь такими же вкусными. О чём Лань Ванцзи, доев, и сообщил Вэй Усяню.

− Лань Чжань, не надо было меня кусать, теперь ты тоже говоришь глупости! – засмеялся Вэй Усянь. – Повар из меня никакой.

− Ты приготовил съедобный ужин, хотя раньше никогда этого не делал. Никто не рождается с умением к приготовлению пищи,− заметил Лань Ванцзи.

− Брехня, сестрица точно родилась с талантом к кулинарии, − категорично заявил Вэй Усянь. – Да и у тебя наверняка никогда ничего не подгорало и не разваривалось, я в этом уверен.

− Это не так, − заверил его Лань Ванцзи спокойно. – У меня тоже не всё сразу получалось.

− Ладно-ладно, может быть, под твоим чутким руководством у меня и выйдет закончить своё существование в форме бытового инвалида, − усмехнулся Вэй Усянь. – Сейчас, я заварю нам чай, а потом сделаю тебе массаж, а то сразу после еды нельзя.

Шею Лань Ванцзи обдало жаром, когда он вспомнил тот массаж в его кабинете. Тогда они только-только договорились пойти на первое свидание. А теперь Лань Ванцзи сидел дома у Вэй Ина, на его диване, сколоченном из магазинных поддонов, после ужина, который он приготовил, и снова собирался ночевать с ним в его постели.

− Раздевайся, − безапелляционно велел Вэй Усянь после чаепития и умывания, хитрая улыбка озаряла его лицо. – Полностью.

Лань Ванцзи послушно снял с себя всю одежду, уже почти не испытывая неловкости от наготы своего тела, которое он много лет считал нескладным и несовершенным, и лёг на живот. Вэй Усянь уселся на его бёдра, потёр ладонями, чтобы согреть их ещё больше, зашуршал какой-то упаковкой. Лань Ванцзи чуть вздрогнул от ощущения прохлады на коже.

− Извини, масло холодное, − покаянно сказал Вэй Усянь, размазывая жидкость по всей спине, и тут же пожаловался: − Ох, Лань Чжань, у тебя спина совсем каменная. Ну, ничего, мы со всем разберёмся, и тебе больше не придётся так сидеть.

Он неспешно оглаживал мышцы Лань Ванцзи, втирая масло в кожу и постепенно увеличивая силу нажима. Когда руки перестали скользить, Вэй Усянь стал разминать отдельные участки, как и в прошлый раз, с силой вплавляя пальцы в зажатые мышцы, надавливая, пощипывая и вырывая тихие, несдержанные стоны. Это было больно, и вместе с тем приятно – от того, что напряжение отступало перед сильными пальцами, от того, что это делал Вэй Ин.

Хорошо. Как же хорошо. Лань Ванцзи лежал с закрытыми глазами, это было сродни медитации, когда все неприятные мысли уходят вместе с напряжением, только здесь становилось легче ещё и телу. До тех пор, пока Вэй Усянь, добросовестно сделав массаж, не выдержал и не начал заигрывать, поглаживая его в определённых местах и с определёнными намерениями. Его руки скользили по рёбрам, талии, тазовым косточкам, коснулись небольших впадинок на пояснице и опустились ниже, на верхнюю часть ягодиц, сам он передвинулся чуть ниже, и Лань Ванцзи чувствовал его явную заинтересованность.

− Вэй Ин. Разве там мышцы тоже зажаты? – поинтересовался он, не поднимая головы.

− Вот я и проверяю, − беззастенчиво отозвался Вэй Усянь, явно не собираясь убирать руки. – Ах, Лань Чжань, я знаю, ты страшно устал, но ты лежишь тут подо мной такой красивый и податливый, раздетый и весь в моей власти, как я могу удержаться и не трогать тебя? К тому же, не так-то часто я вижу тебя нагим со спины, это ты видел меня со всех сторон.

Это действительно было правдой: когда они занимались любовью, Лань Ванцзи всегда был в активной позиции, и по-другому они ещё не пробовали, Вэй Ин ни разу об этом не говорил, с явным (и громко выражаемым) удовольствием принимал всё, что Лань Ванцзи мог ему дать. Сейчас же, лёжа спиной вверх, расслабленный массажем и ласками Вэй Ина, Лань Ванцзи подумал, что они могли бы попробовать и наоборот, если Вэй Ин захочет. От таких мыслей кровь приливала к ушам и низу живота, из-за чего лежать на нём становилось несколько неудобно.

Не выдержав, Лань Ванцзи не глядя перехватил запястье Вэй Ина и попросил:

− Поднимись.

− Ладно, − неожиданно покладисто ответил Вэй Усянь и действительно слез с его бёдер. – Спать так спать.

В его голосе не звучало ни капли обиды, даже притворной. Лань Ванцзи перевернулся и сел на кровати, с удовольствием отмечая, что из спины и плеч почти совсем исчезла болезненная напряжённость. Вэй Усянь тем временем кинул ему одну из своих домашних футболок, которую давал Лань Ванцзи каждый раз, как тот оставался здесь ночевать. Вэй Усянь покупал футболки на размер-другой больше, чтобы они свободно болтались на нём, и эта тоже не была тесна Лань Ванцзи, более широкоплечему и крепкому, хоть и незначительно. Вот сейчас на лице Вэй Усяня мелькнуло сожаление: наверняка не хотел лишаться зрелища в виде обнажённого торса Лань Ванцзи, но не желал испачкать постель массажным маслом, которое впиталось не до конца.

Надев футболку, Лань Ванцзи притянул удивлённого Вэй Усяня, буквально уронив его на себя. Вэй Усянь только ахнул и едва успел выставить руки, чтобы не ударить его головой, тут же засмеялся и поцеловал Лань Ванцзи. Неосознанно ёрзая, он задел бедром эрекцию Лань Ванцзи и отстранился с удивлённо-игривым выражением лица.

− Так-так, кажется, кое-какая часть тебя не настолько устала и вовсе не желает немедленно отправиться спать? – промурлыкал Вэй Усянь, запуская ладонь под футболку Лань Ванцзи и проводя ею от пресса до паха.

− Похоже, так, − кивнул Лань Ванцзи смущённо и тут же сдавленно выдохнул, почувствовав, как пальцы обхватили его член.

− Тогда, думаю, я смогу поухаживать за моим бедным уставшим мужчиной ещё немного, − прошептал Вэй Усянь и, отпустив его, поднялся, чтобы подготовиться.

Он неспешно стянул с себя всю одежду, обнажая стройное подтянутое тело с побледневшими следами пальцев и укусов Лань Ванцзи на светлой коже, на бедре красовался свежий яркий синяк: опять зацепил боком дверной косяк. Потом извлёк большую бутылку смазки, которую он купил ещё неделю назад, так как маленький флакон, подаренный Не Хуайсаном, успел уже закончиться. Обычно Лань Ванцзи готовил Вэй Усяня под себя, либо Вэй Усянь делал это сам до его прихода, и тогда Лань Ванцзи оставалось лишь закончить начатое, но ни разу ещё он не оказывался в роли наблюдателя. Хотя от усталости и массажа двигаться совершенно не было сил, он всё же дёрнулся, чтобы помочь; Вэй Усянь тут же это заметил и перехватил его руку.

− Не двигайся, Лань Чжань, или я привяжу тебя к кровати той дурацкой лентой, мы ведь так и не купили ничего более подходящего, − с хитрой улыбкой предупредил Вэй Усянь.

Лань Ванцзи опустил руку и сжал губы, словно обращаясь в статую. Вэй Усянь снова забрался на него, встав на колени и обхватив ими тело Лань Ванцзи, завёл одну руку, мокрую от лубриканта, за спину, а другую поставил выше его плеча, опираясь и склоняясь над ним. Лань Ванцзи не видел, как Вэй Усянь растягивает себя, но видел его лицо близко-близко, видел, как темнеют шальные серые глаза, чувствовал на своих губах его тяжелеющее дыхание, вырывающееся из его приоткрытого рта вместе с тихими стонами. Лань Ванцзи хотелось накрыть этот рот своим, вторгаясь в него языком, прижать Вэй Ина к постели, оставить новые следы на этой прекрасной, точно самая лучшая бумага, коже и войти в него одним быстрым движением так, чтобы он вскрикнул от резкого ощущения наполненности, но Лань Ванцзи действительно очень устал, а Вэй Ин просил его не двигаться, и он не двигался.

Вэй Усянь, закончив, вытер руку, обхватил тонкими пальцами член Лань Ванцзи и несколько раз неторопливо провёл ими вверх и вниз, раскатал по нему презерватив и, закусив губу, стал медленно опускаться на него. Лань Ванцзи сдвинул челюсти ещё сильнее, отчаянно желая дотронуться, сжать пальцы на белом бедре, двинуть собственными бёдрами, но всё-таки пока что позволил Вэй Ину действовать так, как хотелось тому. Вэй Усянь же, опустившись не до конца, чуть приподнялся и принялся мягко раскачиваться на нём, глядя Лань Ванцзи прямо в глаза.

− Достаточно глубоко? – поинтересовался он с тонкой усмешкой, продолжая свои размеренные движения.

В тёмно-серых глазах плясали озорные искорки, уголки губ приподнимались: видно было, что Вэй Усянь явно дразнится, подначивая его и подталкивая к чему-то. И Лань Ванцзи не выдержал, подняв руки, он с силой сжал бёдра Вэй Усяня и, преодолевая сопротивление тесных стенок, опустил его на себя, входя в горячее нутро до упора. От глубины и узости обхвативших его мышц Лань Ванцзи несдержанно простонал сквозь зубы, а Вэй Усянь громко вскрикнул, брови взметнулись домиком, а черты лица чуть исказились.

− Достаточно глубоко? – вымолвил Лань Ванцзи, наконец, поглаживая его бедро, на котором уже остались красные отпечатки его пальцев.

− Лань Чжань, ты… − Вэй Усянь умолк, пытаясь отдышаться. – В следующий раз я и правда привяжу тебя. Кому я сказал не двигаться?

− Ты сам напросился, − напомнил Лань Ванцзи без малейшего раскаяния: Вэй Усянь изо дня в день повторял, что ему так нравится, и старательно искоренял из сознания Лань Ванцзи сомнения и страх, что он может ему навредить подобным образом.

− Точно, − ухмыльнулся Вэй Усянь, моментально переставая ломать комедию. – Ты так одарён и так меня заполняешь, что, кажется, я чувствую тебя даже здесь.

С этими словами он положил узкую ладонь на свой напряжённый живот, и шею Лань Ванцзи точно обдало кипятком.

− Бесстыдник, − выдохнул он одними губами по привычке.

− И тебе это нравится, − парировал Вэй Усянь и начал двигаться.

Лёжа на спине и не шевелясь, Лань Ванцзи имел возможность созерцать возвышавшегося над ним Вэй Усяня целиком. Видеть, как напрягаются его едва заметные, но достаточно крепкие мускулы, как искажается в удовольствии красивое лицо и заламываются брови, как чуть выступающие верхние резцы периодически терзают пухлую нижнюю губу. Как Вэй Усянь откидывает голову, открывая длинную шею, и снова роняет, и выбившиеся из высокого хвоста тёмные пряди падают на его плечи и чёткие ключицы. Видеть, как он без участия Лань Ванцзи поднимается и опускается, насаживаясь на его член до предела, то опираясь позади себя на его ноги, то практически падая вперёд; слышать его усиливающиеся стоны, чувствовать своей столь чувствительной плотью движения туго сжимающегося кольца мышц.

И от этого восхитительно прекрасного зрелища у Лань Ванцзи захватывало дух, а всё тело охватывал жар такой силы, что темнело в глазах, и из головы напрочь исчезали все прочие мысли.

Они дошли до пика одновременно, сквозь шум в ушах от зашкаливающих ощущений Лань Ванцзи едва расслышал громкий, как и всегда, крик Вэй Усяня. Не контролируя более своё тело, тот начал заваливаться вбок, и Лань Ванцзи подхватил его, опрокидывая на себя. Вэй Усянь тяжело дышал, опаляя горячими выдохами его грудь через тонкую ткань футболки, на его подрагивающих ресницах мерцали слезинки. Лань Ванцзи стёр их двумя касаниями и обнял его, положив одну руку меж острых лопаток, а вторую вплетая в его длинные волосы, стянул красную резинку с хвоста, позволив им рассыпаться по плечам.

− Лань Чжань, тебе понравилось? – сонно пробубнил Вэй Усянь. Видимо, на этот заход ушли последние его силы.

− Понравилось, − ответил Лань Ванцзи, поцеловав его покрытый испариной лоб.

− Хорошо, − искусанные губы растянулись в блаженной и немного самодовольной улыбке.

Широко зевая, он поднялся, чтобы вытереть их и выкинуть презерватив, после чего опять плюхнулся на Лань Ванцзи, натянул сверху одеяло и потянулся за поцелуем, медленным и расслабленным, так как оба они были абсолютно обессилены. Уютно прижавшись щекой к твёрдой груди Лань Ванцзи – на том самом месте, где под футболкой была татуировка, − Вэй Усянь пробормотал:

− Спокойной ночи?

− Спокойной ночи, Вэй Ин, − Лань Ванцзи подтянул одеяло повыше.

Вэй Усянь провалился в сон мгновенно. Он был легче Лань Ванцзи, и вес его тела совсем не мешал, наоборот, было приятно ощущать на себе эту тяжесть и тепло обнажённой кожи: он не потрудился надеть на себя хоть что-то, как было всегда, когда они, насладившись друг другом вечером, засыпали вместе. Лань Ванцзи прижал его к себе ещё крепче, коснулся губами волос и тоже уснул, сморённый тяжёлой неделей, массажем и головокружительным сексом и убаюканный теплом и тихим дыханием Вэй Усяня.

***

Утром, когда они оба выспались и уже заканчивали завтракать, в дверь мансарды аккуратно и негромко постучали.

− Это дядя Цзян, − чуть удивлённо определил Вэй Усянь, отставляя кружку, и кинулся надевать шорты, потому что сидел в одной футболке, запутался в них и чуть не упал, но всё же добрался до двери. – Доброе утро, дядя Цзян!

− Доброе утро, Вэй Ин, − кивнул Цзян Фэнмянь, заходя на чердак и бегло оглядывая его: похоже, он бывал тут нечасто. – И вам, господин Лань.

− Доброе утро, господин Цзян, − Лань Ванцзи тоже отставил кружку и поднялся, посчитав невежливым сидеть в присутствии старшего.

− Да не вставайте, − добродушно махнул рукой господин Цзян. – Хорошо, что вы оба здесь, есть кое-какая информация.

Лань Ванцзи вскинул голову: информация явно касалась усыновления А-Юаня. Вэй Усянь, тоже почему-то разволновавшись, ногой подкатил к журнальному столику компьютерное кресло, усадив туда приёмного отца, и потянул Лань Ванцзи на диван. Цзян Фэнмянь расправил рукава домашнего тёмно-пурпурного кардигана.

− Ох, чаю? – предложил Вэй Усянь, нервно ёрзая на своём месте.

− Может быть, позже, − господин Цзян поднял руку, чтобы его беспокойный воспитанник прекратил наводить суету, и Вэй неожиданно послушался. – Я связался с тем адвокатом, господином Линем, чьи контакты вы мне дали, и который помогал господину Сяо в удочерении. У господина Сяо, конечно, не было возрастной проблемы, ему на момент подачи заявления уже исполнилось тридцать лет, кроме того, он весьма состоятелен и, даже когда сам не мог присматривать за девочкой, вполне мог обеспечить ей няню.

Вэй Усянь тихо хмыкнул, Лань Ванцзи, который часто видел А-Цин даже до знакомства с её классным руководителем, подумал, что Вэй Ин, наверное, сомневается, что А-Цин даже в десять лет нужна была нянька.

− Комиссия сомневалась, что Сяо Синчэнь сможет уделять достаточно внимания довольно проблемной девочке, которая росла не столько в приюте, сколько на улице, − продолжал Цзян Фэнмянь. – С помощью адвоката ему удалось убедить комиссию, что это не станет проблемой, если он скорректирует график.

− Это к тому, что этот господин Линь решает даже очень сложные вопросы? – уточнил Вэй Усянь.

− Вроде того. У него большой опыт и достаточно много контактов. Кроме того, он знает, куда обращаться, чтобы документы быстрее подготовили и рассмотрели в такое время, как зима, − заметил Цзян Фэнмянь. – Также я узнал, что несколько лет назад господин Линь успешно помог двадцативосьмилетней женщине оформить опеку над ребёнком раньше установленного возрастного прохода. Первое – ребёнок должен быть не менее, чем на шестнадцать лет младше усыновителя, как вы знаете.

− Если А-Юаню в январе исполняется тринадцать, а мне менее чем через две недели – двадцать девять, этого ведь достаточно? – спросил Лань Ванцзи. – Не могут ли эти одиннадцать дней послужить условием не в нашу пользу?

− Скорее всего, нет. Хотя, если бы ребёнком была девочка, могли бы придраться, с разнополыми детьми и усыновителями всегда строже, особенно если усыновитель – мужчина, − ответил Цзян Фэнмянь. – Второе: чем качественнее жилищные условия, тем лучше. В квартире есть отдельная комната для ребёнка?

− Да. Там базовая отделка, я собирался заняться ремонтом в следующем году, но, думаю, с тем, чтобы нанять рабочих сразу после наступления календарного Нового года, проблем не возникнет.

− У семьи Лань Чжаня офигенный жилой комплекс, − вставил Вэй Усянь.

− Хорошо, − одобрительно кивнул Цзян Фэнмянь. – Ну, и третье, что могло бы послужить очком в вашу пользу, но условие, вероятно, коснётся вас обоих. У нас можно усыновлять одиноким родителям, но не до тридцати лет. Той женщине пришлось оформить фиктивный брак и… э-э-э… очень убедительно изображать счастливую семейную пару в течение года, пока проходили проверки, нормально ли ребёнок живёт в приёмной семье. Это был большой риск, но они справились.

Лань Ванцзи вздрогнул. Сама идея фиктивного брака казалась ему отвратительной, к тому же, он не любил и потому совершенно не умел лгать. Как он будет изображать счастливую семью с какой-то незнакомкой, с его-то характером? Как он сможет притворяться, если ему действительно никогда в этом смысле не нравились женщины? Их раскусят раньше, чем Лань Ванцзи закончит хоть одну фразу, а ведь в Китае запрещены браки по сговору. Да и где он найдёт даму, которая на такое согласится? Ему быстрее тридцать исполнится, остался-то всего год и месяц. И, самое главное, как бы он смог даже изображать любовь с кем-то чужим, когда у него есть Вэй Ин? По всей видимости, с появившимся шансом усыновить мальчика раньше положенного ему придётся распрощаться, даже не успев подать документы.

− Значит… значит, чтобы усыновить А-Юаня пораньше, Лань Чжаню придётся жениться на женщине и жить с ней? – упавшим голосом спросил Вэй Усянь.

Лань Ванцзи посмотрел на него: тот сник, уткнувшись взглядом в собственные колени. Вот оно, главное. Лань Ванцзи в любом случае усыновит А-Юаня, но причинять боль любимому он не хотел совершенно точно.

Неожиданно Вэй Усянь зажмурился и яростно замотал головой:

− Ну, и пусть. Подожду год, если это поможет Лань Чжаню и А-Юаню пораньше воссоединиться.

− Во-первых, это необязательное условие, − деликатно заметил Цзян Фэнмянь. – А во-вторых, разве я что-то сказал про женщину? Речь идёт о браке. Если вы собираетесь идти наперекор закону, позволяющему усыновлять только с тридцати лет, значит, для большего успеха следует предложить что-то взамен. Например, второго родителя. Собственно, именно поэтому я и пришёл к тебе, Вэй Ин, к вам обоим, а не обратился к господину Ланю напрямую.

Понимание пришло резким уколом, и сердце Лань Ванцзи забилось чаще. Вот, наверное, сейчас самое время задать тот вопрос, о котором он думал уже несколько дней. Захочет ли Вэй Ин жить с ним в его квартире постоянно и делить их быт с практически чужим ребёнком, которого знал лишь три месяца и общался с ним в основном только на занятиях в ДК?

До Вэй Усяня доходило чуть медленнее. Нахмурившись, он заморгал, соображая, складывая в уме прозвучавшие фразы, после чего облегчённо выдохнул:

− Так бы сразу и сказали, дядя Цзян, − Вэй Усянь стянул с волос резинку, сложил её в несколько раз и стёк на колени перед диваном. – Лань Чжань, ты выйдешь за меня?

Лань Ванцзи ошарашенно уставился на протянутую ему резинку для волос, сложенную до размеров небольшого кольца. Лицо Вэй Усяня светилось радостью и надеждой.

− Кхм. Пожалуй, я оставлю вас, чтобы вы могли всё обсудить, − кашлянул Цзян Фэнмянь и поднялся.

− Эй, дядя Цзян, я же ещё не попросил вашего благословения! – возмутился Вэй Усянь ему вслед.

− Попросишь потом, как положено, − ответили ему, и дверь на чердак закрылась.

Вэй Усянь повернулся обратно к Лань Ванцзи:

− Лань Чжань, что скажешь?

− Вэй Ин. Не лучшее время и не лучшая тема для шуток, − строго сказал Лань Ванцзи. – Пожалуйста, встань.

− Не встану! Я не шучу! – упрямо заявил Вэй Усянь, по-прежнему держа резинку в вытянутой руке. – Я же люблю тебя, как я могу над этим шутить?

− Вэй Ин. Мы знакомы три месяца, а встречаемся и того меньше. И речь идёт о браке и об опеке над почти незнакомым тебе ребёнком. Это очень серьёзно. Если ты лишь пытаешься таким образом помочь мне с усыновлением и на самом деле не хотел бы вступать в брак так скоро, то не стоит идти на такую жертву.

− Боги, да о какой жертве ты говоришь? – Вэй Усянь, кажется, рассердился, его глаза засверкали, а уголки губ опустились. Лань Ванцзи ненавидел, когда Вэй Ин расстраивался, но он должен был хорошенько всё обдумать. – Разумеется, я бы не предложил тебе пожениться прямо сейчас, потому что сейчас на дворе мерзкая зима, а я хотел бы красивую свадьбу с цветами и без курток. Да, сейчас мы распишемся побыстрее, чтобы забрать А-Юаня пораньше, но разве нам придётся изображать семью, разве мы не можем стать ей уже сейчас? Я бы всё равно предложил, понимаешь? Какая разница, сейчас мы это оформим официально или через полгода? Я всё равно хочу, чтобы ты был моим мужем, а я твоим, хочу быть частью твоей семьи, хочу сейчас и буду хотеть всегда, я не собираюсь менять своё решение и идти потом на попятную. Если… если, конечно… ты тоже этого хочешь, − неожиданно севшим голосом закончил Вэй Усянь и сел на пятки, опустив голову.

В такой позе, сидящий на коленях, с укрывшими его, словно плащ, распущенными волосами, он казался как будто меньше. Лань Ванцзи не мог поверить своим ушам, а сердце, кажется, грозило проломить грудную клетку, с такой силой оно колотилось о рёбра. Он ведь собирался это обсудить, а Вэй Усянь, выходит, и сам думал о том же всё это время? И как давно он об этом думал? С того дня, как они ночевали втроём в квартире Лань Ванцзи, сплочённые общей проблемой, или раньше?

− Вэй Ин, − заговорил Лань Ванцзи, наконец, и тут же обнаружил, что и у него самого горло сдавило так, что трудно дышать. – Ты действительно хорошо всё обдумал? Ты хочешь стать мне супругом, а А-Юаню – вторым отцом?

− Да, хочу, − тихо, но всё с той же непоколебимой уверенностью в голосе подтвердил Вэй Усянь. – Если этого хочешь ты. И, конечно, если этого захочет А-Юань, и мы обязательно спросим его об этом. Я знаю, как ты относишься к этому ребёнку, и я ни в коем случае не пытаюсь посягнуть на твоё отцовство, но я бы с радостью стал его вторым отцом, если ты будешь не против. Так что, Лань Чжань, Лань Ванцзи, второй молодой господин Лань, ответь мне уже: ты хочешь быть моим мужем?

− …Да, − так же тихо ответил Лань Ванцзи.

Вэй Усянь вскинул голову и неверяще уставился на него, в глазах снова засияла надежда, а уголки губ дрогнули в лёгкой улыбке.

− Правда, хочешь? Пожалуйста, я не хочу на тебя давить, и если ты считаешь, что всё слишком быстро, и мы ещё не слишком хорошо друг друга знаем…

− Вэй Ин, я хочу, чтобы ты стал моей семьёй, − прервал его Лань Ванцзи и взял за руку, по-прежнему сжимающую дурацкую красную резинку для волос. – На самом деле, я обдумывал, захочешь ли ты жить постоянно со мной и А-Юанем. И хотел спросить тебя об этом.

− Лань Чжань! – завопил Вэй Усянь и кинулся на него с объятьями и поцелуями, практически повиснув на нём. – Люблю тебя, я так счастлив!

Лань Ванцзи придержал его за поясницу и прижал к себе, ничего не говоря. Он одновременно был счастлив и смятён. Три месяца назад он сидел в своём тёмном кабинете перед монитором, из-за которого от долгой работы щипало в усталых глазах, смотрел на чёрные силуэты деревьев за окном, и единственным лучиком света в этом безысходном мраке для него был А-Юань. Сейчас же он словно дышал полной грудью, сидел на залитом утренними лучами чердаке и держал в руках солнце в человеческом обличье, самого яркого и тёплого человека из всех, кого ему доводилось встречать, человека, который только что предложил связать их жизни, и Лань Ванцзи согласился, и в глазах щипало уже не от усталости.

Вэй Усянь отстранился и, протянув руку, смахнул единственную слезу, влажной дорожкой стекавшую по щеке.

− Ну вот, я опять заставил тебя плакать, − посетовал он. Его собственные глаза и ресницы тоже блестели.

− Я счастлив, − честно ответил Лань Ванцзи.

Вэй Усянь запечатлел на его губах сладкий поцелуй и выпутался из его объятий.

− Найду тебе нормальное кольцо, − объяснил он и с усмешкой кивнул на руки Лань Ванцзи. – Не будешь же ты ходить с резинкой для волос.

Схватив табурет, Вэй Усянь поставил её перед одним из стеллажей и взгромоздился на неё. Опасаясь за его устойчивость, Лань Ванцзи подошёл к нему, и вовремя: доставая коробку, Вэй Усянь уронил на себя папку, охнул и оступился.

− Осторожнее, − сказал Лань Ванцзи, придерживая его за бёдра.

− Что бы я без тебя делал, Лань Чжань, − пробормотал Вэй Усянь, спускаясь с коробкой в руках. – Хорош жених, пошёл бы в ЗАГС в гипсе.

Он поставил коробку, порылся в ней и извлёк маленькую шкатулку для украшений.

− Вот, − он вытащил из шкатулки небольшое колечко и взял Лань Ванцзи за руку. – Помолвочное кольцо моей матушки. Хотя оно тебе, наверное, только на мизинец налезет, у тебя ведь такие восхитительные большие руки…

Вэй Усянь надел ему на левый мизинец серебряное кольцо с гранатом насыщенного винного оттенка. Камешек не выступал, а был вставлен в полоску металла, напоминая больше мужское украшение. Когда Лань Ванцзи спросил об этом, Вэй Усянь хихикнул:

− У мамы все украшения такие. Ей они почему-то казались удобными, ничего не цепляется. Почему-то я это запомнил. Странно, да? Мне было четыре, когда их не стало, и я почти ничего не помню, а такую мелочь запомнил.

Он поцеловал пальцы руки Лань Ванцзи и добавил с тонкой усмешкой:

− Гранат считается камнем страстей и желаний, ты знал?

− Не знал, − Лань Ванцзи перехватил его тонкие руки и закинул себе на шею, чтобы приблизиться и поцеловать, потому что именно таким было его страстное желание в эту секунду. Вэй Усянь с готовностью ответил на поцелуй, вжимаясь в Лань Ванцзи всем телом.

В итоге мансарду они покинули только к обеду. Вэй Усянь абсолютно серьёзно заявил, что намерен просить у приёмных родителей благословения, но сначала они решили спросить А-Юаня, ведь, в конце концов, удастся Лань Ванцзи усыновить его в ближайшие месяцы или только через год, это А-Юаню придётся жить в одном доме с кем-то, кроме приёмного отца. Да, учитель Вэй ему нравился с самого начала, и он даже обрадовался, когда они начали встречаться, но, всё же, встречаться и жить вместе, как супруги, − это не одно и то же. Хотя сейчас Лань Ванцзи был склонен сомневаться намного меньше, чем раньше.

Тепло одевшись, − последние два дня было довольно холодно, ниже нуля, − они поехали в Фэнтай, пересаживаясь с одной ветки метро на другую. Ни вчера, ни позавчера Лань Ванцзи даже не приближался к своему мотоциклу: опасался, что из-за усталости будет недостаточно внимателен. Кроме того, он уже подумывал, что следует купить мотоцикл большего размера, на котором без труда и безопасно смогут помещаться три человека, Лань Ванцзи видел такие модели среди туристических.

По выходным, если не получалось организовать иной досуг, детей из приюта младшего и среднего возраста чаще всего выводили в ближайший парк. На большой детской площадке сироты могли поиграть и пообщаться с обычными детьми, что, по мнению воспитателей, способствовало их социализации и тому, чтобы они не росли изгоями в обществе, в котором им придётся жить после совершеннолетия. А-Юань обычно держался в стороне: товарищи по несчастью дразнили его за увлечение танцами и недолюбливали из зависти за то, что у него есть потенциальный усыновитель. Из-за этого Лань Ванцзи поначалу старался не приходить в выходные, когда его могли увидеть остальные дети, но А-Юань как-то сказал: «Какая разница, они ведь и так знают и всё равно будут приставать».

В тёплое время года А-Юань, как правило, тренировался, либо выполняя физические упражнения, либо отрабатывая танцевальные элементы, но сейчас из-за объёмной одежды двигаться активно было неудобно, и он читал на скамейке, с трудом переворачивая страницы пальцами в тёплых перчатках. Заметив подошедших мужчин, он с удивлением отложил книгу.

− Господин Лань, учитель Вэй, − голос мальчика был взволнованным, подрагивающим, и Лань Ванцзи вдруг понял: А-Юань боится услышать плохие новости, что заместителю губернатора удалось-таки осуществить свои угрозы. – Что-то случилось?

− Пока нет, − поспешил успокоить его Лань Ванцзи. – Ло Цинъян собирает свидетельства против заместителя губернатора, а я ищу СМИ. Нет, у меня… у нас к тебе другой разговор.

Лань Ванцзи сел рядом на скамейку, Вэй Усянь, неловко переступив с ноги на ногу, опустился на корточки. А-Юань весь подобрался с самым серьёзным видом, чем вызвал у Лань Ванцзи невольное желание улыбнуться.

− Я слушаю, − важно сказал А-Юань.

− А-Юань, Вэй Ин сделал мне предложение о браке, − решив не ходить вокруг да около, сообщил Лань Ванцзи. – Как ты к этому относишься?

− О браке? – глаза мальчика округлились, он ошарашенно переводил взгляд с одного мужчины на другого. – Вы хотите пожениться? И вы согласились?

− Да, − твёрдо ответил Лань Ванцзи. По изумлению А-Юаня сложно было понять, просто он шокирован или же считает это плохой идеей или слишком поспешным решением. – Но, так как ты станешь частью моей семьи, мне важно знать твоё мнение, потому что брак – это нечто большее, чем просто встречаться. Когда ты официально станешь моим сыном, ты будешь жить с нами обоими, а не только со мной.

− Я понимаю. Но я ведь говорил, что учитель Вэй – хороший человек. И если вы… так любите друг друга, это хорошо, что вы будете вместе, − медленно, точно обдумывая свои слова, говорил А-Юань, с каждым словом уголки его губ поднимались выше. – Я очень рад за вас. Просто удивился, что так скоро, учителя говорят, что всегда следует очень хорошо узнать друг друга, прежде чем вступать в брак. Я даже подумал, что вы меня разыгрываете.

При этом он посмотрел на Вэй Усяня, который тут же неловко рассмеялся: даже ребёнок понял, что, если бы кому-то вздумалось его разыграть, идея бы точно исходила от этого восхитительного, но немного бесстыжего человека.

− Ну, что ты, А-Юань, я бы никогда не стал так над тобой шутить, − клятвенно заверил его Вэй Усянь. – Что до поспешности… − он бросил взгляд на Лань Ванцзи, безмолвно спрашивая, можно ли говорить о том, что брак является желательным условием для усыновления, Лань Ванцзи кивнул, не желая скрывать от сына ничего подобного. – Видишь ли, до тридцати лет усыновлять нельзя, и нужно больше условий. То есть, брак может послужить дополнительным очком. Ты не подумай, это не только из-за формальностей, я бы всё равно позвал Лань Чжаня замуж.

− Значит, у меня теперь будет два отца? – выпалил А-Юань и тут же покраснел. – То есть… я имею в виду… официально…

Он как-то испуганно посмотрел на Лань Ванцзи, по всей видимости, устрашившись его расстроить: ведь столько лет он привык считать только его своим почти-отцом, а тут, не успел ещё его усыновить Лань Ванцзи, как появился какой-то тип, к которому мальчика тоже начало тянуть. А Лань Ванцзи устыдился, снова вспомнив свои прежние сомнения и поняв, что вёл себя как собственник.

− Я не буду от тебя требовать, чтобы ты называл меня папой, − расхохотался Вэй Усянь, по-своему истолковав его реакцию. – Можешь, как и прежде, звать меня «учитель Вэй». О, или как там меня звали малыши в приютах, Сянь-гэгэ?

− Нет, я не… − А-Юань смутился ещё больше.

− А-Юань, если ты захочешь называть Вэй Ина отцом, я вовсе не обижусь, − мягко прервал его Лань Ванцзи, опережая дальнейшие оправдания. – Ведь Вэй Ин будет моим мужем.

− Спасибо, − выдохнул А-Юань с облегчением. – Именно это я и имел в виду.

− Лань Чжань, ты что же, уже успел запугать ребёнка своей ревностью? – тихо-тихо прошептал на ухо Вэй Усянь, вероятно, вспомнивший эпизод на празднике двух девяток.

Лань Ванцзи не ответил, стараясь всё-таки не начать снова обвинять себя за тот случай. Вэй Усянь кивнул на отложенную книгу:

− Что читаешь? Можно посмотреть?

− Разные легенды и сказки, − А-Юань почему-то снова смутился, но всё же протянул ему книгу.

− «Душа Распускающихся Бутонов», − прочитал Вэй Усянь название последней сказки. – О, я знаю эту легенду, всегда думал, что был бы именно тем типом и надоедал бы Даме плохими стихами, чтобы увидеть её лицо. Цветы-то в любом саду есть, а вот увидеть лицо загадочного духа явно посчастливилось бы не каждому!

«Это точно», − подумал Лань Ванцзи, вспоминая, как Вэй Ин донимал его в первые недели знакомства, отчаянно пытаясь привлечь внимание невесть чем заинтересовавшего его мрачного и грубого типа.

− Я, пожалуй, как-нибудь напишу картину, − хмыкнул Вэй Усянь, возвращая мальчику книгу. – Романтичная легенда, очень даже. Но я почему-то не уверен, что господин Лань дал бы тебе такую легкомысленную книгу.

А-Юань зарделся, сконфузившись ещё больше.

− Перестань смеяться, пусть читает, что ему хочется, − строго сказал Лань Ванцзи.

− Я смеюсь по-доброму, ты же знаешь, − улыбнулся Вэй Усянь. – Я тоже любил сказки в том возрасте. Правда, больше мрачные, про всякие ужасы типа призраков, живых мертвецов и монстров, даже пытался их иллюстрировать.

− Теперь ясно, как в итоге появился Старейшина Илина, − А-Юань тоже улыбнулся.

− Ага, я к старшей школе почти перестал драться с бесившими меня людьми и начал сублимировать эмоции в творчество, − фыркнул Вэй Усянь. – Знаешь, Лань Чжань, я как-то думал, что было бы, если бы мы учились вместе в средней школе. Ты бы точно сбежал от меня в другую школу, настолько несносным подростком я был. Совершенно невыносимым. Хотя Цзинь Лин бы сказал, что я и сейчас невыносимый.

Он рассмеялся, да так, что снова начал заваливаться, и Лань Ванцзи с бесконечным терпением потянул его вверх и усадил рядом на скамейку. Того это совсем не успокоило: прижимаясь к Лань Ванцзи боком, он снова засмеялся, но уже иначе, мягко и благодарно, счастливо. А-Юань смотрел на них и улыбался, немного смущённо, не привыкнув ещё к их совместным проявлениям чувств, но в основном тепло, принимая и искренне радуясь за них.

Пожалуй, чем бы в итоге ни закончился скандал с Вэнь Чао и попытка раннего усыновления, они трое уже в любом случае были семьёй.

***

Воскресным вечером Лань Ванцзи отправился к отцу и дяде, чтобы со всем почтением сообщить им о своём намерении вступить в брак с Вэй Ином и попросить о благословении, которое ему, разумеется, на самом деле не требовалось, но принятые в семье правила требовали хотя бы попыток соблюдать многовековые устоявшиеся традиции. Конечно, в их с Вэй Ином случае ни о какой традиционной свадьбе с подарками и письмами родителям и речи ни шло, и, даже если летом они устроят пышную свадьбу в традиционном стиле, максимум, чего это коснётся, это красных нарядов и трёх поклонов. Но всё же, проявить уважение к отцу и дяде Лань Ванцзи был просто обязан.

От обоих Лань Ванцзи многого не ждал. Лань Цижэнь, хоть и заступился за него перед Вэнь Чао и его невестой, Вэй Усяня по-прежнему недолюбливал и уж точно не одобрит брак с ним, и это в лучшем случае, а в худшем – опять начнёт браниться, хвататься за сердце и категорически запрещать любые отношения с неугодным ему человеком. Отец же… давным-давно считался отцом лишь биологически и по документам, и по участию в воспитании братьев на роль отца претендовал скорее их дядя, который, хоть и был всегда строг, порой даже сверх меры, всё же любил и растил их.

Лань Цижэнь открыл ему сразу, как всегда, приветствовав его кивком и сдержанным: «Ванцзи», словно они были на работе. Обстановка в квартире дяди была ещё более аскетичной, чем у самого Лань Ванцзи до недавних пор, но и у него имелся чайный стол, за которым чаще всего и велись беседы один на один. Лань Цижэнь соблюдал традиции куда ревностней, а потому не проронил ни слова, пока чай не был тщательнейшим образом заварен и налит, и заговорил лишь тогда, когда они осушили по одной пиале.

− Итак, Ванцзи, у тебя есть ко мне разговор, − промолвил Цижэнь, разливая чай во второй раз.

− Да, − Лань Ванцзи приходилось сидеть непривычно прямо: дядя терпеть не мог, когда он сутулился. – Как того требуют правила нашей семьи, я прошу у тебя благословения на брак с Вэй Ином.

Рука, державшая чайничек, дрогнула, чудом не расплескав чай. Вопреки ожиданиям, Лань Цижэнь проявил выдержку, которую он с пелёнок старательно взращивал в своих кровных воспитанниках, закончил разливать горький напиток, сложил руки на коленях и строго воззрился на племянника.

− Ванцзи. Не кажется ли тебе, что это уже слишком?

− Нет, − ответил Лань Ванцзи, легко выдерживая его укоризненный взгляд.

− Вступать в брак спустя три месяца знакомства, без обрядов, вот так… легкомысленно и необдуманно, − дядя едва не задохнулся от возмущения, но справился с собой и сделал глоток чая.

Строго говоря, как выяснилось, они с Вэй Ином познакомились не три месяца назад, а пять с половиной лет, но вот об этом дядюшке точно лучше не знать, подумал Лань Ванцзи. Они с Сичэнем никогда не рассказывали Лань Цижэню, как на самом деле прошёл его университетский выпускной, иначе того точно хватил бы удар, особенно если бы он узнал последние выяснившиеся подробности.

− Излишнюю поспешность я могу объяснить. Мы намерены попытаться оформить опеку раньше положенного по закону возраста, − честно рассказал Лань Ванцзи. – Из адвокатской практики следует, что в таких случаях лучше иметь дополнительное преимущество, коим может являться и брак.

То была логическая причина, но Лань Ванцзи видел, дядя не верит, что причина лишь в этом, иначе Лань Ванцзи бы не пришёл бы за благословением: к чему оно, если брак договорной? И поэтому Лань Ванцзи решил быть предельно откровенным, насколько это было уместно.

− Но, если честно, я бы согласился пожениться с Вэй Ином и без этого. Даже спустя лишь три месяца.

− Ванцзи! – Лань Цижэнь выдохнул с негодованием.

− Дядя, − спокойно откликнулся Лань Ванцзи.

Дядя должен был понимать: ему не выиграть эту битву. Как и все остальные. И Лань Цижэнь тяжело вздохнул, признавая поражение.

− Что ж, я могу лишь надеяться, что хотя бы твой брак окажется счастливым, − сказал он, наконец. – И что ты поймёшь, почему я не могу выказать своё одобрение.

− Я понимаю, − совершенно искренне ответил Лань Ванцзи. – И не ждал большего, но всё же не мог не спросить из уважения к тебе.

− Не одобряю, − повторил Лань Цижэнь и вздохнул ещё раз. – Но принимаю твой выбор. Я не желаю более пытаться сломить твоё упрямство, я желаю лишь, чтобы ты был счастлив.

− Я благодарен тебе, дядя, − сидя на коленях за чайным столиком, Лань Ванцзи поклонился ему.

Он был немало удивлён, что дядя действительно смирился с его выбором, ведь ожидал привычных сцен, скандала, нотаций, увещеваний, попыток воззвать к разуму и семейным традициям. Но, по всей видимости, Лань Цижэнь достаточно насмотрелся на несчастливые судьбы своих родственников. На Лань Сичэня, которого девушка не дождалась из армии и только спустя несколько лет удосужилась сообщить, что у него есть сын, на самого Лань Ванцзи, который почти двадцать девять лет прожил замкнутым и нелюдимым, уверенным, что никто не сможет полюбить такого, как он. На своего собственного брата, отца Сичэня и Ванцзи, который, казалось, женился по всем правилам – а его жена, как выяснилось, скрывала ото всех свою болезнь, ведь по закону им могли отказать в браке из-за этого. Лань Ванцзи вдруг понял, что дядя наверняка давным-давно знает и про Сичэня с Цзинь Гуанъяо и также смирился с этим.

− Почему ты пришёл первым ко мне, а не к моему брату? – прервал его размышления Лань Цижэнь.

− Ты прекрасно знаешь, почему, − ответил Лань Ванцзи. – Я уже много лет не могу считать его своим отцом в полной мере, меня растил не он, а ты. Но я сообщу ему обязательно, ведь, несмотря ни на что, он всё-таки мой отец. Ты навещал его сегодня?

− Да, − и без того поджатые в вечном недовольстве губы Лань Цижэня опустились. – Хороших новостей нет.

Мало кто знал, что директор Дома культуры появляется на рабочем месте так редко не только из-за своего характера и пожизненного скорбного уединения. Годы, прожитые в бесконечном горе и нежелании его отпустить и жить дальше, подорвали здоровье господина Ланя-старшего, и его сразила та же болезнь, что и много лет назад его супругу. Лань Ванцзи узнал об этом полгода назад и старался не думать о том, что отец с каждым днём угасает. Наверное, его уединение здесь сыграло даже на руку, ведь его сыновья уже давным-давно привыкли, что его нет рядом, хотя Лань Ванцзи знал, что всё равно будет горевать, когда отца не станет. Но с этой мыслью он давно смирился, понимая, что на самом деле отца не стало более двадцати лет назад: он похоронил себя вместе с госпожой Лань.

И после разговора с дядей Лань Ванцзи сразу пошёл к отцу, открыв дверь своим ключом, чтобы не заставлять того лишний раз вставать. В квартире было темно и неуютно, совсем не так, как помнил Лань Ванцзи с детских лет. В то время здесь было светло и радостно, они с Сичэнем жили в одной комнате, и мама всегда приходила их будить, одного в школу, другого в детский сад. Она стаскивала с них одеяла и щекотала, особенно доставалось Лань Ванцзи, который уже тогда не любил подобного отношения к себе и всячески старался избежать лишних прикосновений. Лань Ванцзи помнил её мягкий тихий смех, разносившийся по просторной светлой квартире, и грустную улыбку отца. С тех пор, как госпожи Лань не стало, нормально отец не улыбнулся ни разу.

Отца он нашёл в спальне. Господин Лань не спал, уже вернувшись после процедур, он полулежал в постели и отложил книгу, которую бездумно читал. Прикроватная тумбочка была забита лекарствами, тёмный парик висел на манекене: никто в семье Лань никогда не желал публично демонстрировать свои слабости, поэтому на людях отец давно носил парик, скрывая потерю волос.

− Ванцзи, − бледные губы мужчины шевельнулись, словно он был хоть сколько-нибудь рад видеть сына и пытался улыбнуться, но уже не мог. – Сейчас, я заварю чай.

− Не вставай, − попросил Лань Ванцзи. – Тебе нужно больше отдыхать. Я сделаю.

Он сходил на кухню, приготовил отцу целебный отвар и поставил на специальный столик, предназначенный для еды в кровати. Господин Лань взял пиалу, благодарно прикрыв глаза.

− Отец, я должен сказать, один человек предложил мне выйти за него замуж. Учитель Вэй, − сообщил Лань Ванцзи. – И я ответил согласием.

− Он… здоров? – первое, что спросил его отец.

Прошло столько лет, а он так и не оправился от обмана и медленной смерти женщины, которую любил всем сердцем больше всего на свете, больше жизни и больше собственных сыновей.

− Да, − ответил Лань Ванцзи. Вэй Ин, как учитель, работающий с детьми, регулярно проходил медосмотр, Лань Ванцзи тоже следил за своим здоровьем, как будущий усыновитель, но они всё равно вместе сдали анализы на всякий случай, и Вэй Ин потом пошутил, что они разорятся на презервативах, если будут каждый раз заниматься любовью с ними.

− А мальчик, которого ты хотел усыновить?

− А-Юань не против. Он хорошо относится к Вэй Ину.

− Хорошо. Если вы любите друг друга, я благословляю вас, − впервые за долгие годы у отца получилось слабо улыбнуться – искренне, не вымученной, наигранной улыбкой, которую он выдавливал из себя в Доме культуры. – Мне жаль, что у тебя не будет своих собственных сыновей, но это твоя жизнь. Я рад за тебя и, пока жив, буду молиться, чтобы для тебя всё закончилось лучше, чем для меня и твоей матери.

− Спасибо, отец, − поблагодарил его Лань Ванцзи и поднялся. Помолчав, он сказал: − Прости, что поднимаю эту тему, но… рано или поздно тебе придётся сообщить коллегам.

− Сообщу обязательно, − пообещал господин Лань. – Я понимаю, что скрывать это до бесконечности бессмысленно.

Лань Ванцзи кивнул и покинул квартиру отца с тяжёлым сердцем из-за его состояния, и одновременно с каким-то облегчением, ведь его ближайшие члены семьи всё-таки приняли его выбор.

В понедельник Лань Цижэнь отпустил его пораньше на встречу с адвокатом. Господин Линь оказался немолодым мужчиной возрастом около шестидесяти – чуть старше господина Цзяна. С ним они обсудили все вопросы, и господин Линь отправил ему целый текст того, к кому конкретно лучше обращаться по тому или иному вопросу, и пообещал своими связями ускорить процесс рассмотрения заявления. Помимо беготни по инстанциям, Лань Ванцзи должен был пройти психологическую экспертизу, принять комиссию, которая оценит жилищные условия. Беседа с психотерапевтом ждала и А-Юаня: комиссия должна была понимать, насколько ребёнок проблемный, чтобы определить его потребности.

− Но, полагаю, с этим проблем не должно возникнуть, не так ли? – подметил господин Линь после краткого рассказа Лань Ванцзи.

Лань Ванцзи кивнул. А-Юань рос в достаточно приличном приюте и даже в младшей школе был более социализирован, чем та же А-Цин в свои десять-одиннадцать, которая, хоть и была отменной актрисой, нередко пряталась в закоулках Дома культуры и постоянно пыталась что-нибудь стащить. Да и ансамбль пошёл мальчику на пользу: благодаря этому у него с раннего возраста было увлечение и коллектив из обычных детей, настроенных к нему вполне доброжелательно.

− Возможно, психологическая экспертиза понадобится также вашему будущему супругу, − добавил господин Линь. – С этим тоже не возникнет проблем?

Он уже знал про эпизод с дракой, и собранные Ло Цинъян доказательства того, что Вэй Усянь защищал девушек от домогательств, должны были помочь. На руку играло и то, что серьёзного урона Вэнь Чао он тогда не нанёс: разбил нос, даже не сломав, поставил пару фингалов на лице, и врезал в пах, «чтобы не вставало на тех, кто этого не хочет». Вэй Усянь был честен настолько, что об этом случае, как оказалось, даже знали в комиссии на премии «Учитель года», что произвело впечатление на женскую половину.

− Нет, − твёрдо ответил Лань Ванцзи. Он всецело доверял Вэй Ину и знал, что тот не будет вести себя слишком беспечно в такой ситуации. Да и, если отбросить субъективные суждения, он ведь был учителем, который отлично ладил с детьми, работал волонтёром и сейчас преподавал рисование детям с ограниченными возможностями здоровья. Может быть, Вэй Ин и показался ему при знакомстве безответственным и бесцеремонным, на самом деле, он отлично понимал, когда можно так себя вести, а когда не стоит.

Сказать по правде, Лань Ванцзи больше переживал за собственную экспертизу, памятуя о своей замкнутости, немногословности и былых проблемах с общением. То, что А-Юаня это не отталкивало, не значило, что не оттолкнёт и комиссию, поэтому господин Линь написал ему также, что следует отвечать на вопросы, особенно те, что с подвохом. Проработав все детали, Лань Ванцзи попрощался с адвокатом до момента, когда все документы будут готовы, вышел из его конторы и тут же почувствовал вибрацию телефона в кармане.

− Привет! – раздался в трубке весёлый и немного взволнованный голос Вэй Усяня. – Ты уже закончил?

− Мгм, − ответил Лань Ванцзи. – Встречаемся на месте через сорок минут?

− Ага, − Вэй Усянь зевнул в трубку, как всегда, невыспавшийся. – Как раз на метро успею. Хорошо жить в мире, где можно платить телефоном и не бояться, что пойдёшь пешком, потому что опять забыл дома кошелёк.

Лань Ванцзи завёл мотоцикл и поехал на встречу. Он прибыл намного раньше и, ожидая Вэй Ина, минут пятнадцать просто сидел на скамейке, сжимая в руках папку с документами и пояснительной запиской от адвоката. Пока он ждал, из здания напротив уже успела выйти целая делегация, холодный зимний ветер трепал меховую накидку невесты, наброшенную поверх её алого платья, но парочке такие тяготы, кажется, были нипочём.

Его ожидание прервала Ло Цинъян с парой кофейных стаканчиков в руках, которая сегодня тоже отпросилась немного пораньше ради него.

− Поверить не могу, ты выходишь замуж раньше, чем я, − фыркнула девушка, вручая ему стаканчик с горячим имбирно-ромашковым чаем. – Какой ты шустрый, оказывается. Мне придётся съесть что-нибудь противное в наказание за свою ошибку: я ведь думала, вы с Вэй Усянем, как школьники, будете ходить вокруг да около минимум год.

− Не говори глупостей, − Лань Ванцзи взял стаканчик и принялся греть об него пальцы. – Ты же понимаешь, что сейчас это больше формальность, никакого торжества не будет, только роспись. Вэй Ин хочет красивую церемонию летом или весной, как ты.

− Какая разница, если ты так и так согласен? – риторически заметила Ло Цинъян.

Мянь-Мянь была права: никакой разницы. Если бы не было ситуации с усыновлением, и Вэй Ин сделал бы ему самое обыкновенное предложение, Лань Ванцзи бы всё равно сказал «да».

− Кольцо хоть покажи! – потребовала Ло Цинъян. – А то оба даже не пересеклись сегодня в ДК.

Лань Ванцзи протянул ей левую руку с окольцованным мизинцем. Не снимая кольца, девушка рассмотрела его поближе и, хмыкнув, отпустила руку.

− Почему я не удивлена, что камень цвета вина?

− Совпадение, − откликнулся Лань Ванцзи. – Это кольцо его матери.

Лань Ванцзи не стал уточнять, что вышло и впрямь символично. Такого же оттенка, вероятно, было красное вино, которое они пили поздним июньским вечером в их совместный университетский выпускной. Вино стало одним из символов, связавших их в ту ночь, хоть они этого и не помнили все эти годы.

Наконец, со стороны метро появился Вэй Усянь в сопровождении своего приёмного брата, с которым, судя по виду обоих, успел немного поругаться по дороге. На ходу Вэй Усянь стащил с себя куртку, потом свой заляпанный краской кардиган, тот самый, в котором он привёл свой класс на праздник в Дом культуры, и надел чистый чёрный пиджак. Увидев Лань Ванцзи, Вэй Усянь улыбнулся радостно и светло. Он стремительно шагал по залитой закатным солнцем улице, сияя ярче тёплых оранжевых лучей, запутавшихся в его собранных в небрежный высокий хвост волосах, и Лань Ванцзи казалось, что ничего прекраснее он в своей жизни ещё не видел.

− Привет, − подошедший Вэй Усянь взволнованно закусил губу. – Успеваем?

− Мгм, − Лань Ванцзи коснулся его порозовевшей щеки и аккуратно заправил выбившуюся из хвоста прядь ему за ухо.

Серые глаза распахнулись шире, а щёки вспыхнули пуще прежнего, Лань Ванцзи, даже не касаясь, мог ощутить их жар на кончиках пальцев. Он и сам чувствовал, как горят его собственные уши, почему-то такие лёгкие прикосновения смущали его не меньше, чем самые развязные мысли и действия, какие они оба позволяли себе в отношении друг к другу.

− Я ни на что не намекаю, но, если вы продолжите миловаться, вы не успеете не то что расписаться, а даже и заявление подать, − привычно сварливый голос Цзян Ваньиня слегка нарушил их идиллию.

− Какой ты вредный, − тут же зашипел Вэй Усянь. – Так и знал, вот почему сестрица ведёт малышей на праздник, а?

− Карма, − хмыкнул Цзян Ваньинь. – За все те двадцать четыре года, что я терпел тебя в одном доме с собой. Наконец-то ты съедешь.

− И вот это, дамы и господа, мой брат, − трагическим голосом протянул Вэй Усянь.

− Приёмный, − тут же поправил его Цзян Ваньинь.

− Я ни на что не намекаю, но, если вы продолжите ругаться, мы точно не успеем, − заметила Ло Цинъян, точь-в-точь скопировав интонацию молодого господина Цзяна, отчего тот вздёрнул брови. – Зря я, что ли, с работы раньше уходила?

− Цзян Чэн, это Ло Цинъян, − представил Вэй Усянь. – Моя непосредственная начальница в ДК. Мянь-Мянь, а это Цзян Чэн, самый страшный учитель физкультуры за всю историю нашей школы и по совместительству мой младший приёмный братик. Ай!

Лань Ванцзи не успел даже руку поднять, как Цзян Ваньинь отвесил Вэй Усяню лёгкий подзатыльник.

− Я младше на пять дней, олух, − отрезал он и повернулся к девушке. – Приятно познакомиться, госпожа Ло. Простите этого идиота, надеюсь, он не устраивает в вашем Доме культуры такой же бедлам, как и везде.

− Ничего, мы привыкли, − усмехнулась Ло Цинъян.

− Лань Чжань, меня все обижают! – взвыл Вэй Усянь, услыхав её слова. – Пойдём скорее расписываться, пока эти двое не объединились в коалицию и не заклевали меня до смерти. Кстати, а почему ты здесь, Мянь-Мянь? Я не против, но я думал, Лань Чжань, ты позовёшь своего старшего брата.

− Сичэнь аккомпанирует, − напомнил Лань Ванцзи и взял своего неугомонного жениха за руку.

− А, точно. Ничего, в январе хоть немного отдохнёт, у меня же будут каникулы, и мы с мальчишками сможем как следует потренировать тот номер с призраками.

Во Дворце бракосочетаний их приняли без вопросов, стоило только показать волшебную бумагу с запиской от адвоката. Обычно с момента заявления до росписи должен был пройти как минимум месяц, и для заключения брака в тот же день требовались крайне весомые основания, например, беременность невесты или ещё что-нибудь серьёзное. В их случае «весомым основанием» стала необходимость подачи заявления на усыновление, а также личная просьба господина Линя, который имел связи во многих организациях. Наверное, это было не совсем честно по отношению к другим желающим вступить в брак, но обычно законопослушному Лань Ванцзи в этот раз было почти всё равно. Они всего-то быстро распишутся, безо всяких церемоний, и займут совсем немного времени.

Пока они ждали своей очереди, Вэй Усянь извлёк два цветка: нежный белый лотос и сочную тёмно-красную орхидею; наверное, купил их в оранжерее, потому что в декабре уже ничего не цвело. Белый цветок он за стебелёк вдел в кармашек своего пиджака, откуда торчал уголок алого платка. Лотос был символом семейства Цзян, Вэй Усянь не был их родственником, лишь воспитанником, и, наверное, ему следовало взять любимый ликорис, но у того было слишком мрачное значение, да и Вэй Усянь считал Цзянов близкими людьми, своей второй семьёй. Орхидею он вдел в петлицу жемчужно-серого пиджака Лань Ванцзи, посмеиваясь и говоря, что на свадьбе обязательно должно быть что-нибудь красное. Вспомнив значение алых орхидей на языке цветов, Лань Ванцзи почувствовал, что снова начинает краснеть.

Их приняли и расписали за считанные минуты: за ними в зале ожидания уже стояла пара, с родственниками, подававшая заявление по всем правилам. Сначала расписались Лань Ванцзи и Вэй Усянь, потом, как свидетели, Ло Цинъян и Цзян Ваньинь; они с Вэй Ином обменялись кольцами, купленными накануне, и быстрыми поцелуями. Но, несмотря на спешку и отсутствие даже намёков на торжественность, Лань Ванцзи ощущал необыкновенное счастье. Церемонии, алые наряды и застолье с родственниками и друзьями – всё это будет потом, когда у них будет достаточно времени на это. Сейчас самым важным было то, что они вместе. Они двое – и скоро к ним присоединится А-Юань.

За А-Юанем они поехали почти сразу: сначала на мотоцикле добрались до «Облачных глубин» и оставили его там, а оттуда до Дома культуры. Им ещё предстояло вести А-Юаня в приют, и везти двух пассажиров на своём не самом большом спортивном мотоцикле Лань Ванцзи бы не рискнул. До семи вечера оставалось ещё более получаса, в Доме культуры были только охранники, пара техников, коллективы с наставниками, Лань Сичэнь и, возможно, Мо Сюаньюй, который не вылезал из своего кабинета без необходимости. Внизу, конечно, сидели родители, ожидавшие своих учеников с репетиций, но в целом здание пустовало.

− Лань Чжань, − Вэй Усянь говорил негромко, голос стал бархатным и немного игривым. – В ДК уже почти никого не осталось. Как насчёт начать нашу первую брачную ночь прямо сейчас, м?

− Бесстыдник, − так же негромко ответил ему Лань Ванцзи.

Однажды он бросил это слово в гневе, когда Вэй Усянь бесцеремонно прицепил к его волосам белоснежную орхидею на празднике, на глазах у толпы зрителей и почётных гостей. Сейчас они были одни, орхидея на лацкане его пиджака была красной, а Вэй Усянь был его законным мужем.

Они всё-таки остановились на простых поцелуях: Лань Ванцзи с сожалением напомнил, что им лучше не рисковать и не нарушать ещё больше правил сейчас, когда вот-вот должен был разразиться скандал с Вэнь Чао, а ему самому надо производить впечатление достойного кандидата в отцы. Поэтому Лань Ванцзи заварил им чаю, а Вэй Усянь, не особенно расстроившись, пообещал, что в другой раз он так легко не отступится, и они обязательно займутся любовью за кулисами сцены. Например, когда Вэй Усянь опять выступит с ансамблем. Вспомнив его бледное лицо с холодной усмешкой, стройную фигуру, закутанную в чёрно-красное ханьфу, и бегающие по флейте тонкие пальцы, Лань Ванцзи подумал, что в другой раз его и уговаривать не придётся.

К семи они подошли к репетиционному залу. Одними из последних вышли Лань Сичэнь и Цзинъи. Сичэнь беглым взглядом скользнул по молодожёнам и с улыбкой кивнул им, безмолвно поздравляя их. Вэй Усянь проводил отца и сына удивлённым взглядом и полюбопытствовал:

− А разве Цзинъи не в ссоре с твоим братом?

− Уже нет, − ответил Лань Ванцзи. – Сичэнь сказал, Цзинъи согласился проводить с ним время иногда и в целом стал вести себя уважительнее по отношению к отцу.

− Надо же, − удивился Вэй Усянь. – Цзинъи такой ершистый малец и упрямый, как все Лани, интересно, почему он вдруг изменил своё мнение.

− Это из-за меня, − сказал А-Юань, который последним из ансамбля покинул зал. – Здравствуйте, господин Лань, учитель Вэй.

− Привет-привет, − Вэй Усянь взлохматил раскрасневшемуся после репетиции мальчику чёлку. – Из-за тебя, говоришь?

− Я часто ему говорил, что ему не следует так относиться к своему отцу, − ответил А-Юань. – Господин Лань сказал мне, что первый молодой господин Лань действительно не знал, что у него есть сын, потому что его девушка бросила его, пока он был в армии, и несколько лет не выходила на связь. Я говорил ему, что это замечательно, что у него есть родной отец, человек, который его искренне любит и заботится о нём. Отец, которого можно обнять и рассказать ему о проблемах. Цзинъи часто жалуется мне на одноклассников, потому что его мама никогда не слушает. А тут – отец, который готов выслушать и помочь советом. Но Цзинъи всегда упрямился и отвечал, что он как-то рос без отца и сейчас обойдётся, даже однажды сказал, что наверняка мама его не просто так бросила.

Слушая его, Лань Ванцзи почувствовал ещё большее желание стать отцом А-Юаня. Мальчик очень редко говорил вслух, как ему тяжело без отца, без семьи, почти никогда не жаловался на неприятности и говорил о них только тогда, когда Лань Ванцзи его спрашивал – настолько он привык к тому, что ему попросту не от кого было услышать слова поддержки. И то, как А-Юань всегда испытывал неловкость, когда Лань Ванцзи покупал ему что-нибудь, и никогда сам ничего не просил – или просил, ужасно стыдясь этих просьб. В последнее время с этим стало получше, А-Юань учился доверять ему свои проблемы и просить, если что-то было нужно, и Лань Ванцзи надеялся, что со временем они вместе избавятся от этого.

− И почему же Цзинъи так резко перестал упираться? – продолжал допытываться Вэй Усянь.

− Из-за нас, − А-Юань покраснел. – Из-за того случая после концерта в день зимнего солнцестояния. Он… он наконец понял, насколько может не хватать семьи и как эта семья может помочь. Даже его дедушка заступился за нас, хотя А-Цин говорила, что старший господин Лань – жуткий зануда и никогда не позволял себе непочтительное отношение к почётным гостям. Простите, господин Лань, что я так сказал о вашем дяде, − тут же добавил А-Юань смущённо.

− А-Цин в своём репертуаре, − фыркнул Вэй Усянь.

− Как будто ты сам так не считал, − заметил Лань Ванцзи.

− Виноват, − ухмыльнулся Вэй Усянь. – Можешь меня потом за это на… а, ой, не при детях.

− Я уже не маленький, − возразил А-Юань и тут же, противореча сам себе, застенчиво выпалил, глядя на их руки: − А вы… уже поженились?

− Поженились! – радостно подтвердил Вэй Усянь.

− Поздравляю! – просиял мальчик. Немного постоял, будто решая сложную внутреннюю дилемму, а потом робко обнял их обоих, уткнувшись в них лицом, и проговорил слегка неразборчиво: − Я так рад за вас, господин Лань, учитель Вэй.

Обняв его в ответ за плечи, они одновременно взглянули друг на друга, и Лань Ванцзи увидел в глазах Вэй Усяня лёгкую растерянность и нежность. Вэй Усянь, наверное, видел в его глазах то же самое, и улыбнулся очень мягко, такой улыбкой, что сердце от её тепла забилось чаще.

Решив всё же немного отпраздновать женитьбу, хоть и формальную, они втроём зашли по дороге в сетевой ресторанчик, полупустой вечером понедельника, и поужинали сладким супом с клёцками и рыбой-белкой. Вэй Усянь, как всегда, залил свою порцию острым маслом и заказал слабого белого вина – совсем немного, бросая на супруга дразнящие взгляды, и Лань Ванцзи понял: хочет сохранить трезвость ума для вечера. Лань Ванцзи заходил с А-Юанем пару раз в этот ресторан по дороге из Дома культуры, но втроём они здесь были впервые. И даже этот незамысловатый ужин показался Лань Ванцзи особенным.

К девяти Лань Ванцзи и Вэй Усянь добрались до «Облачных глубин» и, наконец, остались вдвоём. В полутёмной прихожей Вэй Усянь подошёл к Лань Ванцзи, запустил руки под пальто и замер так, прильнув к нему всем телом.

− Муж, − прошептал ему на ухо Вэй Усянь.

− Муж, − согласно кивнул Лань Ванцзи, крепче прижимая его к себе за талию.

Они простояли так несколько минут, после чего Вэй Усянь игриво сказал:

− Хочу в твою большую ванну с тобой.

− Всё, что захочешь, − ответил Лань Ванцзи.

Теперь это и дом Вэй Ина тоже.

Лань Ванцзи снял пальто, открыл кран над ванной и вышел, забрал у Вэй Усяня лотос и поставил вместе с орхидеей в стакан. Пока вода набиралась, они вместе покормили кроликов, которые по-прежнему убегали от Вэй Усяня и его попыток их погладить, что, впрочем, их не спасло. Позволив кроликам свободно прыгать по комнате, они оставили зверьков.

Просторная ванная заполнилась паром и благоуханием цветочной пены. Вэй Усянь, помедлив, шагнул к Лань Ванцзи, расстегнул его пиджак и стал раздевать, его движения были неловкими, а руки чуть дрожали, не то от нетерпения и едва сдерживаемого вожделения, не то от волнения. Последнее Лань Ванцзи разделял всецело, и его сердце стучало сильно и так громко, что, кажется, Вэй Усянь наверняка должен был его услышать. За этот неполный месяц они много раз занимались любовью, но сейчас всё было иначе: сегодня они официально стали супругами. И это их первая брачная ночь.

− Какой ты красивый, − на губах Вэй Усяня блуждала лёгкая улыбка, серые глаза сияли от восхищения и предвкушения.

− Вэй Ин намного красивее, − с уверенностью сказал Лань Ванцзи, вышагнув из спущенных брюк и белья и оставив всё это на полу, – какая вопиющая неаккуратность! – и тоже принялся раздевать его.

Пиджак, красная футболка с вручную намалёванными иероглифами, тёмные джинсы, бельё. Лань Ванцзи поднял руку и снял стягивающую волосы резинку, позволив длинным тёмным прядям упасть на спину, грудь и узкие плечи, покрытые чуть посветлевшими синяками. Позволил себе полюбоваться им, этим стройным гибким телом, тонкой талией и бесконечно длинными ногами. Чёрное солнце неровными всполохами горело на светлой коже груди. Красивый. Какой же он красивый.

Вэй Усянь закусил губу, глядя ему прямо в глаза, и Лань Ванцзи, шагнув ближе, утянул его в долгий неспешный поцелуй. И пусть какой-то частью себя – той, что отвечала за все его грубые и несдержанные действия, − он желал впиться в эти полные алые губы, как всегда, с яростным пылом, оставить новые собственнические следы на нежной коже, сжать бёдра с такой силой, чтобы было ясно, как ему не хочется отпускать Вэй Ина никогда, другая половина разума в этот раз хотела иного. Действовать ласково и неторопливо, бережно, точно в его руках было нечто хрупкое и бесценное.

Лань Ванцзи поднял Вэй Усяня на руки и опустил в тёплую, почти горячую воду, залез сам и притянул супруга к себе, оставляя на тонкой шее и плечах дорожки поцелуев. Вэй Усянь уместился меж бёдер Лань Ванцзи, лёг спиной на его грудь и откинул голову назад, на его плечо, так, что можно было дотянуться до губ, что Лань Ванцзи и сделал. Они целовались глубоко и медленно, Вэй Усянь, подняв мокрую руку, положил её на затылок Лань Ванцзи, не давая отстраниться очень долго, пока не начало неметь во рту.

− Надо бы… помыться, − с трудом и каким-то сожалением выговорил Вэй Усянь, отстраняясь.

И они действительно занялись поначалу мытьём, намылили друг другу волосы шампунем. Хихикая, Вэй Усянь соорудил им шапки из пены, не удержался и осыпал лицо Лань Ванцзи быстрыми лёгкими поцелуями, улыбаясь счастливо и безудержно. Усевшись напротив, он дотянулся до мочалки и, выдавив на неё гель, засмеялся:

− Лань Чжань, у тебя даже гель для душа с сандалом. Тебе так нравится этот аромат?

− Нравится, − Лань Ванцзи придвинулся ближе, чтобы Вэй Ину было удобнее его мыть.

− Мне теперь тоже нравится, − выдохнул Вэй Усянь.

Растирая его плечи и грудь, Вэй Усянь дразняще обвёл мочалкой его соски, потом, поднырнув под руки, растёр ему спину. Его лицо было так близко, что Лань Ванцзи чувствовал его прерывистое дыхание. Вэй Усянь отложил мочалку и вспененными гелем ладонями скользнул ниже, огладил поясницу, ягодицы и бёдра, осторожно обхватил пальцами твердеющий член, отчего кровь немедленно устремилась к низу живота.

− Вэй Ин.

− Что? Там ведь тоже надо тебя помыть, − озорно заулыбался Вэй Усянь.

Сохраняя самообладание и позволяя любимому забавляться с ним, Лань Ванцзи взял мочалку и начал мыть Вэй Ина. Грудь, живот, плечи, спина. Вэй Усянь не сидел спокойно, подставляясь под его касания, и продолжал медленно ласкать его. Когда Лань Ванцзи огладил его округлые ягодицы и, скользнув намыленными длинными пальцами в ложбинку между ними, начал разминать ещё сжатое колечко мышц, Вэй Усянь тихо охнул и сбился с ритма.

− Что? Там ведь тоже надо тебя помыть? – повторил Лань Ванцзи его фразу слово в слово.

− Коварный мстительный муж, − прошептал Вэй Усянь и застонал, когда Лань Ванцзи проник в него пальцами.

Он растягивал его так же медленно, как Вэй Усянь двигал пальцами вдоль ствола. Надавив внутри на простату, Лань Ванцзи вырвал из него громкий стон; Вэй Усянь отпустил его и оседлал его бёдра.

− Хочу моего мужа прямо сейчас, − требовательно сказал он и стал опускаться на его член, помогая себе рукой.

Лань Ванцзи не был уверен, что Вэй Ин уже готов, но тёплая вода с разбавленной в ней пеной и маслами смягчала трение, и, кажется, тому не было больно. Опустившись с тихим стоном, Вэй Усянь задвигался, скользя коленями по дну ванны, которая, хоть и превосходила размером его собственную, тут же стала казаться тесной. Лань Ванцзи помогал ему, сжимая в руках его бёдра, из-за сопротивления воды их движения были ещё более неспешными и тягучими, а руки Вэй Усяня то и дело соскальзывали с мокрых плеч Лань Ванцзи.

− Может, я перевернусь? – предложил Вэй Усянь, кажется, устав елозить коленями по гладкой эмали.

− Как тебе удобнее, − Лань Ванцзи поцеловал его, и Вэй Усянь, привстав, повернулся и снова оказался к нему спиной.

Он снова опустился на его член, и под этим углом Лань Ванцзи вошёл на такую глубину, что Вэй Усянь вскрикнул, его возглас громким эхом отразился от стен. Так действительно было удобнее. Держа его за бёдра, Лань Ванцзи двигал ими, насаживая на себя плавно и глубоко. Вэй Усянь стонал протяжно и громко, вскрикивал, откидывая голову ему на плечо и открывая беззащитную шею для поцелуев, и Лань Ванцзи в этот момент было так хорошо с ним, что было всё равно, сколько неприличного шума они наделают.

После оргазма Вэй Усянь сполз в воду, и Лань Ванцзи потянул его, укладывая на себя, тронул губами его влажный лоб. Вэй Усянь, загнанно дыша, улёгся на его груди, обмякший и тёплый, мокрые чёрные волосы беспорядочными струйками расползались по его коже, длинные ноги скрывались под ещё не совсем истаявшей пеной, и он походил на прекрасную сирену, которая вдоволь наплавалась и теперь отдыхала. Глупая ассоциация, так некстати пришедшая в голову, заставила Лань Ванцзи улыбнуться, и Вэй Усянь вопросительно промычал что-то, почувствовав движение его губ.

− Ты… похож на русалку, − сказал Лань Ванцзи, выравнивая собственное дыхание.

− Ну, не знаю… − протянул Вэй Усянь лениво и с трудом поднял руку из воды, похожие на облако клочья пены остались на его предплечье. – Чувствую я себя, скорее, как эта пена. Вот-вот растекусь по тебе. Или лопну от счастья, как пузырьки.

− Не исчезай, − попросил Лань Ванцзи, проводя губами от виска до скулы.

− Никогда и ни за что, − пообещал Вэй Усянь. Помолчав, он хихикнул: − В детстве я обожал сказку про русалочку, даже хотел стать одной из них, и пел, как в мультике. Мне совсем не нравилась грустная концовка в книге, такая несправедливая, а принц – слепой идиот. Лань Чжань, если бы ты был тем принцем, ты бы точно меня узнал, даже если бы я не мог говорить.

− Мгм. Обязательно бы узнал. Потому что Вэй Ина невозможно забыть, − с уверенностью сказал Лань Ванцзи.

Вэй Усянь ахнул и схватился за грудь, накрыв ладонью татуировку:

− В следующий раз, Лань Чжань, предупреждай, прежде чем говорить такие вещи, а то моё бедное сердце этого не выдержит.

− Вздор, − мягко ответил Лань Ванцзи, поглаживая его плечи.

Он вытащил пробку из ванны и включил душ, чтобы закончить мытьё. Тёплые струи чуть щекотно касались их тел. Неугомонный Вэй Усянь, отдохнув, явно вознамерился продолжить брачную ночь, выгибаясь в руках Лань Ванцзи, смывавших с него пену, и то и дело притирался к нему. И Лань Ванцзи совершенно не мог сопротивляться, он желал того же, хоть и понимал, что у них впереди ещё много дней и ночей, и красивая свадебная церемония с цветами и красными нарядами, которую так хотел Вэй Ин, у них тоже обязательно будет, и ночь после неё – тоже.

Замотав волосы Вэй Усяня полотенцем, Лань Ванцзи набросил второе на свою голову, подхватил любимого на руки и понёс в спальню.

− Лань Чжань, тебе так нравится носить меня? Неужели тебе совсем не тяжело? Ты такой сильный. Ты точно не какой-нибудь заклинатель из дорамы, который может поднять огромную каменную статую одной рукой? – засмеялся Вэй Усянь, целуя его.

− Глупости. Ты лёгкий.

− Не настолько же… м-м-м, − Вэй Усянь умолк, потому что Лань Ванцзи опустил его на кровать и закрыл его болтливый рот своим.

Теперь, когда вода не отнимала половину его прекрасного тела, Лань Ванцзи мог покрыть его поцелуями целиком, что он и сделал. Извиваясь под его губами, Вэй Усянь раздвинул ноги шире и закинул их Лань Ванцзи на спину, чуть надавливая и прося о большем. Лань Ванцзи не мог отказать ему в этом и, взяв купленную заранее смазку, вошёл в него, не растягивая: после первого акта в ванной это не требовалось.

Двигаясь всё так же плавно, медленно и тягуче, Лань Ванцзи с трудом мог оторваться от его сладких губ, которые всё ещё хранили лёгкий вкус вина после ужина. Всякий раз, как он отстранялся, Вэй Усянь заполошно повторял его имя, и это сводило с ума не меньше, чем всё остальное. Сердце колотилось как безумное, и Лань Ванцзи тоже начал повторять: «Вэй Ин», выдыхая его на каждом мягком толчке, вкладывая все свои чувства в эти два слога.

Вдоволь насладившись друг другом, они легли рядом в обнимку, Лань Ванцзи ещё был внутри, потому что Вэй Усянь категорически не пожелал отпускать его, обвив ногами, только вытер их сбившимся полотенцем. Их влажные волосы разметались по подушкам, Лань Ванцзи тихонько поглаживал спину любимого.

− Знаешь, Лань Чжань, − сонно проговорил Вэй Усянь. – Кажется, в твоей квартире тоже надо провести звукоизоляцию. А то твой дядя нас выгонит из «Облачных глубин». Да и А-Юаню чтобы не мешать.

В его словах был смысл, достаточно было только вспомнить, как громко чувствительный Вэй Усянь выражал своё удовольствие. Лань Ванцзи не ответил, только накрыл их обоих одеялом и поцеловал его левую руку, покоившуюся меж ними, поцеловал пальцы, особенно безымянный, окольцованный тонкой серебряной полоской, и мизинец, на котором было кольцо с горным хрусталём. Лань Ванцзи купил его Вэй Ину накануне, чтобы не оставлять жениха без помолвочного кольца.

Глядя на расслабленное, чуть улыбающееся во сне лицо Вэй Ина, Лань Ванцзи в который раз ощутил необыкновенный прилив тепла и любви к этому человеку. К своему мужу, с которым они теперь вместе навсегда.

***

Скандал разразился на третий день нового года.

Лань Ванцзи спустился на второй этаж, чтобы пообедать в компании Ло Цинъян, и застал её вместе со всем учебным отделом и Не Хуайсаном перед включённым телевизором. Как раз стартовали местные новости, начавшиеся со статистики пострадавших в выходные после праздника, который, хоть и не отмечался так масштабно, как лунный Новый год, но всё же отмечался – в основном, иностранцами и молодёжью. Вэй Усянь уже успел в вичате пожаловаться, что бедная Вэнь Цин вместо того, чтобы провести выходные с Цзян Чэном, двое суток помогала в больнице другим хирургам сшивать разорванные палёными петардами и ракетами руки и другие части тела.

− Приятного аппетита, − не удержался от едкого комментария Лань Ванцзи, выливая остатки кипятка в кружку. На экране, старательно заблюрив видеоряд в нужных местах, как раз демонстрировали чьи-то залитые кровью конечности, что сопровождалось очень проникновенным советом ведущего покупать только качественную пиротехнику, а ещё лучше – ничего самим не запускать и ходить на организованные фейерверки.

− Да пофиг, − высказалась Ло Цинъян, нетерпеливо постукивая ногой. – Нас ждут великие дела, можно и потерпеть чьи-то оторванные пальцы, тем более, что всё зацензурено. Каждый праздник одно и то же.

− Великие дела? Уже? – Лань Ванцзи связывался со СМИ лишь на прошлой неделе и подумать не мог, что канал подсуетится так быстро.

Как раз в этот момент новостной сюжет сменился, и диктор бесстрастно сообщил:

− Перейдём к местной политике. Бывшие выпускницы Пекинского университета, а также сотрудники крупнейшего в провинции Дома культуры написали коллективный иск против господина Вэнь Чао, сына и заместителя губернатора Вэнь Жоханя. По словам истцов, Вэнь Чао неоднократно пользовался своим служебным положением и положением своего отца в личных целях. Выпускницы утверждают, что регулярно подвергались домогательствам со стороны господина Вэня во время учёбы, а их жалобы в ректорат всегда оставались без ответа.

− Он постоянно говорил, что, если мы всё расскажем, нам никто не поверит, и что у нас будут неприятности, а ему ничего не будет, потому что нет доказательств, а его отец – губернатор, − поделилась какая-то миловидная молодая женщина. – Угрожал отчислением. Мы все так старались сюда поступить и очень боялись потерять место. Хотя некоторые девочки жаловались, но их действительно не слушали.

− Это моя однокурсница, − заметила Ло Цинъян.

− На видеозаписи, любезно предоставленной нам работниками Дома культуры, отчётливо слышно, как заместитель губернатора угрожает одному из сотрудников лишить его права опеки над ребёнком, выступающим в популярном в хореографических кругах ансамбле «Плывущие облака», которым руководит заслуженный работник культуры госпожа Баошань, − сухо продолжал диктор.

− О, Ванцзи-сюн, ты в телевизоре! – обрадовался Не Хуайсан. – Отлично вышло, а? Монтажёры на канале молодцы, вставили всё самое вкусное из того, что А-Юй им вырезал.

Смотреть на себя самого с экрана, пусть мелко и издалека, было дико, слушать по второму разу эти угрозы было неприятно и страшно, и Лань Ванцзи отвернулся от телевизора, предпочтя заняться своим обедом. Когда он отсылал видеоматериал каналу, он, конечно, знал, что его обязательно покажут, но легче от этого не становилось.

− Также господин Вэнь угрожает двум другим сотрудникам увольнением и оскорбляет их, − добавил диктор. – В аппарате губернатора начата служебная проверка по факту случившегося. А теперь к новостям спорта…

− Ну, теперь начнётся, − с удовольствием сказала Ло Цинъян, убавляя звук и возвращаясь к своей еде. – Даже если его не уволят с позором, репутацию подпортят знатно, да и заткнут надолго, Вэнь Жохань такое не стерпит. У него правило: если уж творишь что-то неприглядное, делай это так, что комар носа не подточит. Лань Чжань, ты чего такой кислый?

− Не люблю скандалы и сплетни, − ровным голосом ответил Лань Ванцзи. – Хотя я понимаю, что за то, что он делал, он должен получить по заслугам. Просто неприятно, что мою семью теперь будут все обсуждать. Ещё и звонить начнут, вот увидишь. Номера-то на сайте есть.

− Выключи телефон, − посоветовала Ло Цинъян. – Кому из мелких ДК ты нужен третьего января? А Цижэнь и на мобильный позвонить может, не такой уж он и старик, больше прикидывается.

− Пойду сделаю расклад, − воодушевился Не Хуайсан, необычайно довольный собой и Мо Сюаньюем. – Мне интересно, чем всё это закончится.

Сложив веер, он упорхнул к себе за картами. Лань Ванцзи тихо вздохнул.

Его прогнозы оказались верны: едва он ступил за порог кабинета, как услышал телефонный звонок. Не отвечая, он без угрызений совести выдернул шнур из аппарата, от всей души радуясь, что в своё время не дал поместить на сайт номер мобильного. Который, кстати, тоже зазвонил.

− Лань Чжань! – раздался в трубке взволнованный и немного возмущённый голос Вэй Усяня. – Госпожа Юй только что пообещала, что вечером выпорет меня за то, что я опять влез в неприятности, и ей плевать, что я взрослый замужний человек. Им с дядей Цзяном оборвали все телефоны, какого чёрта, в чём я опять виноват?

− В обед по местным новостям вышел сюжет про нас и Вэнь Чао, − Лань Ванцзи вкратце пересказал ему случившееся.

− А, − облегчённо выдохнул Вэй Усянь. – А я уж думал, что я опять успел натворить, и даже этого не запомнил. Быстро они подсуетились, я смотрю. Тогда ладно. Пусть этого говнюка хорошенько пополоскают тоже, будет знать, как угрожать моему мужу и расстраивать нашего А-Юаня.

− Мгм, − ответил Лань Ванцзи спокойнее. Если такова цена расплаты для Ло Цинъян и других пострадавших девушек, а также за то, что замгубернатора не сможет помешать ему усыновить мальчика, он согласен потерпеть и сплетни, и звонки, и неуместное внимание.

− Тогда я пойду скажу госпоже Юй, что во всём виноваты телевизионщики и Вэни, − сказал Вэй Усянь и понизил голос. – Муж, я тебя люблю.

− Я тебя тоже, − Лань Ванцзи каждый раз чувствовал тепло в груди от этого «муж».

Вэй Усянь, как и обещал, появился в Доме культуры ближе к пяти, уже после А-Юаня. Из-за пояса у него торчала флейта: наступил январь, и он с ансамблем должен был отрабатывать номер. Он успел урвать короткий поцелуй Лань Ванцзи в коридоре у дверей репетиционного зала и вздохнул:

− У вас в Доме культуры есть чёрный ход, о котором никто, кроме сотрудников, не знает?

− Зачем?

− Там какие-то мутные типы возле входа ошиваются, − поморщился Вэй Усянь. – Узнали меня и докопались, мол, а за что вам сын губернатора мстит. И не отгонишь ведь: в здание не заходят, ничего противозаконного тоже не делают. Я, конечно, мечтал прославиться, но не таким образом. Да и этот пёс Вэнь вполне может кого-нибудь подослать устроить нам тёмную. Не хочется делать хуже и ещё кого-то бить.

− Я уточню, можно ли нам воспользоваться чёрным ходом, − серьёзно кивнул Лань Ванцзи, параллельно думая, что надо, пожалуй, сделать всем рассылку о сомнительных личностях возле служебного входа.

− Спасибо, − Вэй Усянь благодарно чмокнул его в щёку. – Я побежал. Эх, жаль, госпожа Баошань не любит зрителей на репетициях! Посмотрел бы, как мы доучиваем номер. Ну, да ладно, на каком-нибудь концерте увидишь, чем дольше ожидание, тем ярче результат.

Махнув рукой, он скрылся за дверями в зал, и Лань Ванцзи вернулся к себе, стараясь лишний раз не вспоминать тот номер: он ещё был на работе. Поэтому он действительно сделал рассылку, большинство ответили нейтрально, Сюэ Ян не удержался от ехидства: «Пресс-секретарь не хочет пообщаться с прессой?», и только Су Миншань выразил недовольство, почему он должен терпеть неудобство из-за чужих личных проблем. Наверное, он был прав, и Лань Ванцзи на его месте тоже был бы не рад ходить окольными путями или слушать чьи-то расспросы, только Лань Ванцзи не позволил бы себе жаловаться в общем чате на это.

В семь вечера один из охранников проводил их к чёрному ходу. Идти пришлось через самые нехоженые коридоры через подвал, где было темно и холодно. Вэй Усянь зябко повёл плечами, пошутив, что надо подать Мо Сюаньюю идею снимать здесь триллер. Через пару минут, впрочем, на его лице появилась озорная улыбка, он поглядывал на Лань Ванцзи, и Лань Ванцзи ждал, когда он опять скажет что-нибудь бесстыжее, вроде предложения пощекотать нервы и заняться любовью в тёмном коридоре. Судя по всему, Вэй Усянь действительно собирался это сказать, потому что, стоило охраннику выпустить их, он тут же придвинулся ближе к Лань Ванцзи и…

…И спустя секунду, взвизгнув, буквально повис у него на спине, крепко обхватив руками за пояс:

− Лань Чжань, спаси меня!!!

− Это померанский шпиц, Вэй Ин, − мягко попробовал успокоить его Лань Ванцзи, поглаживая супруга по руке. – Он безобиден.

− Шпицы тоже умеют рычать и кусаться, − дрожа всем телом, не согласился Вэй Усянь.

В подтверждение его слов меховой шар в синем комбинезоне залился оглушительным высоким лаем, какой могла издавать только маленькая собака, пытающаяся казаться страшнее, чем она выглядит на самом деле. Вэй Усянь заскулил и сильнее вжался в спину Лань Ванцзи. А-Юань присел на корточки и бесстрашно потрепал дурную псину по голове, та немедленно кинулась лизать его руку и недовольно чихнула: рука была в перчатке.

От комичности ситуации Лань Ванцзи, кажется, заразился озорством Вэй Ина и решил опередить мужа, который не успел выдать ничего неприличного от испуга.

− Я тоже умею кусаться, − напомнил Лань Ванцзи негромко.

− … − от изумления Вэй Усянь открыл рот, позабыв о страхе. – Лань Чжань, когда это ты стал таким дерзким?

− Когда начал общаться с тобой. Ты меня покусал, забыл?

Несколько секунд Вэй Усянь ошарашенно молчал, а потом разразился совершенно счастливым смехом.

Половина января прошла для Лань Ванцзи в подобном темпе: подготовка к лунному Новому году на работе, побеги от любопытствующих насчёт Вэнь Чао, экспертизы комиссии по опеке, страстные вечера с Вэй Ином, переходящие в ночи. Скандал гремел на местном уровне, Лань Ванцзи пару раз слышал разговоры об этом в магазинах и всегда старался сразу же незаметно уйти: не хватало ещё, чтобы его узнали по той видеозаписи и начали расспрашивать. Лань Цижэнь ходил жутко недовольный: он, к сожалению, никак не мог отключить городской телефон, а потому его донимали больше всех.

Вэй Ин, у которого с января и до конца празднования лунного Нового года были каникулы, взялся помочь ему с ремонтом. Изначально Лань Ванцзи, конечно, планировал переделать отделку в гостевой спальне, которая должна была стать комнатой А-Юаня, в соответствии со вкусами мальчика, но позднее, летом в свой отпуск, когда у А-Юаня не было ни уроков, ни большого количества репетиций и выступлений. Лань Ванцзи даже думал обратиться к Не Хуайсану с его дизайнерским образованием, они с А-Юанем вместе выбрали бы мебель, цвет стен и украшения. Но, раз он собрался усыновить А-Юаня на год раньше, следовало заняться этим уже сейчас, а у самого Лань Ванцзи, увы, в январе совершенно не было на это времени – не заниматься же шумными ремонтными работами по вечерам, мешая соседям отдыхать после тяжёлого рабочего дня.

− Тебе не придётся обращаться к нашей гадалке, если твой муж – художник, − заявил Вэй Усянь, постучав себя пальцем по лбу.

И, очаровательными улыбками выпросив у руководства приюта разрешение, потащил А-Юаня, у которого тоже были каникулы, по строительным и мебельным магазинам. После первого такого похода А-Юань пришёл на репетицию притихший и задумчивый, так что Лань Ванцзи даже забеспокоился и поинтересовался, в чём дело.

− Я… просто никогда не бывал в таких огромных магазинах, − неловко признался А-Юань.

Других детей родители обычно таскали по магазинам с пелёнок, катали на тележках и покупали игрушки и сладости, или отправляли в детские комнаты, где дети резвились в бассейне с шариками или в сетчатых лабиринтах. А-Юань, даже гуляя с Лань Ванцзи, не стремился ходить по большим магазинам, и Лань Ванцзи никогда не настаивал, потому что купить что-то, кроме еды, ему всё равно было нельзя: другие сироты обязательно бы отобрали или испортили из зависти.

Неудивительно, что А-Юань так растерялся, тем более, что он теперь действительно мог выбрать что-то для себя. Ведь, даже если усыновить его раньше не получится, это всё равно произойдёт через год, и вся эта мебель действительно станет его собственной.

Днём Вэй Усянь самозабвенно занимался ремонтом, красил стены, вешал полки и собирал мебель. Лань Ванцзи волновался, как бы он не травмировался, памятуя о плохой координации супруга, но тот, к счастью, догадался позвать в помощники Вэнь Цюнлиня. Стены второй спальни окрасились в нежно-голубой, как осеннее небо, цвет − А-Юань очень любил именно такой неяркий оттенок голубого. Кровать осталась прежней, но обзавелась новым комплектом белья и покрывалом с кроликами. Помимо встроенного платяного шкафа, который был там изначально, появился книжный стеллаж, письменный стол, пушистый ковёр и большое настенное зеркало, перед которым было удобно не только одеваться, но и отрабатывать танцевальные па. Вышло очень уютно, и, что самое примечательное, Вэй Усянь потратил на это не только сбережения Лань Ванцзи, который специально откладывал их для этих целей, но и свои собственные.

− Что? Мы же семья, − рассмеялся Вэй Усянь.

− Но ты наверняка копил их на что-то другое, пока мы не встретились, − виновато заметил Лань Ванцзи.

− Да на что мне их копить? На краски и так хватает, − фыркнул Вэй Усянь.

− Разве зарплаты учителей столь велики? – усомнился Лань Ванцзи.

− А зарплаты пресс-секретарей в государственных учреждениях? – парировал Вэй Усянь. – Не беспокойся, это не с зарплаты, её я обычно трачу в первые же две недели на еду, коммуналку и художественные принадлежности, а в каникулы ещё и на вино. Просто я сдаю родительский дом с тех пор, как вступил в права наследования. Вы ведь тоже сдаёте квартиры на своих этажах.

Он был прав: именно благодаря этому пассивному заработку у Лань Ванцзи и было более чем достаточно денег, чтобы обеспечить подростку всё необходимое. И даже оставалось на новый мотоцикл, большой, чтобы на нём безопасно могли ехать три человека, и Лань Ванцзи надеялся, что комиссию такой транспорт не смутит.

Лань Ванцзи очень хотел, чтобы А-Юань отметил своё тринадцатилетие уже его законным сыном, у них дома – или где захочет и с кем захочет, но, к большому сожалению, даже с помощью господина Линя процесс не мог проходить настолько быстро. Зато у Вэй Усяня появилась идея, и он уговорил госпожу Баошань вместо репетиции – двенадцатое выпадало на среду – устроить чаепитие, клятвенно пообещав, что это никак не скажется на подготовке ребят.

В среду он приехал чуть раньше, и не один, а с Цзинь Лином и большими сумками, полными еды, часть из которой приготовила Цзян Яньли, а часть они купили по дороге, чтобы хватило всем. Выпросив у Ло Цинъян ключ от учебной аудитории, он принялся сдвигать столы. Лань Ванцзи хотел ему помочь, но Вэй Усянь с хитрой улыбкой сказал:

− Лань Чжань, побереги себя, ты и так меня всё время таскаешь.

− У тебя что, ноги не работают, чтобы тебя таскали? – тут же высказался Цзинь Лин с возмущением.

− Вот вырастешь, появится у тебя любимая девушка или парень, посмотрим тогда, как ты запоёшь, − показал ему язык Вэй Усянь. – Тоже захочешь его или её на руках носить. Или наоборот. Смотря кто сильнее будет.

− Я буду сильнее! – залился краской Цзинь Лин, придвигая стулья. – Как мой отец!

− Не знаю про отца, но что ты скажешь на то, что твоя матушка, моя драгоценная сестрица, как-то тащила нас вдвоём с Цзян Чэном одновременно? – расхохотался Вэй Усянь. – Сестрице тогда было двенадцать.

− Как так вышло, что вы оба не могли идти? – поразился Цзинь Лин.

− Ну, я свалился с дерева и вывихнул ногу, а Цзян Чэн угодил в овраг, разбил голову и ушиб колено, − хмыкнул Вэй Усянь. – Родители Цзян Чэна были далеко, и им вообще не следовало знать об этом, потому что мы… э-э-э… удрали из дома. Вот сестрица и тащила нас, дураков.

− Уверен, это ты удрал из дома, а мои матушка и дядя пошли тебя спасать, − заявил Цзинь Лин.

− Как ты догадался?! – изумился Вэй Усянь. – Между прочим, это твой дядя был виноват в том, что я удрал, мой милый Цзинь Жулань.

− Не называй меня этим девчачьим именем! – рассвирепел Цзинь Лин.

Болтая, Вэй Усянь не забывал извлекать из сумок многочисленные контейнеры и коробочки с едой, и Цзинь Лин, помогая ему, успел разворчаться, что «и почему моя матушка должна вечно для тебя готовить». Без десяти пять в аудиторию спустилась госпожа Баошань, начали подтягиваться ребята из ансамбля, примчалась А-Цин, а ещё через пять минут Лань Ванцзи вышел встречать А-Юаня, который, запыхавшись, только что влетел в холл.

− Нас задержали в школе! – переводя дух, взволнованно сообщил А-Юань.

− Не торопись, − успокоил его Лань Ванцзи, провожая взглядом Лань Цзинъи, который, как и остальные, был в курсе происходящего и потому поднимался по лестнице не спеша.

− Нельзя опаздывать, − серьёзно сказал А-Юань, передавая куртку в гардероб.

− Сегодня можно, − ответил Лань Ванцзи.

А-Юань порозовел, когда понял, что Лань Ванцзи имеет в виду его день рождения, но всё равно сказал упрямо:

− И сегодня тоже нельзя.

Лань Ванцзи чуть улыбнулся, ощутив прилив тепла и гордости. Мальчик всегда был таким ответственным, и отрадно было видеть, что это не изменилось в подростковом возрасте.

− Идём, нас ждут.

А-Юань согласно кивнул и поспешил наверх – и очень удивился, когда на втором этаже Лань Ванцзи потянул его направо, а не к лестнице выше, но пошёл с ним. И ахнул, когда в учебном зале его встретили громогласным «С днём рождения!» и аплодисментами. Здесь были все его друзья и те, кого он считал близкими, и все собрались ради него. Здесь были его любимые блюда, приготовленные специально для него. Чтобы всё выглядело, как у самого обычного ребёнка, не хватало только подарков, но А-Юань их и не ждал, и не привык к ним, и подарком для него было уже это празднество, устроенное в его честь. Или же…

− Кхм. Вэй Ин, конечно, сказал, что тебе пока лучше не дарить вещи, потому что их отберут, − важно заговорил Цзинь Лин. – Но я подумал, ты же пока можешь использовать их здесь и отдавать на хранение Вэй Ину или господину Ланю. Поэтому мы с ребятами скинулись и купили тебе подарок. С днём рождения.

И он вручил А-Юаню небольшую коробочку размером с ладонь, завёрнутую в белую бумагу и перевязанную золотой лентой. В коробочке лежал новенький смартфон: не самый дорогой, не флагман, зато отлично подходящий для начинающего. Своего телефона у А-Юаня не было, детям в приюте покупали коллективно самые дешёвые модели только к старшей школе. Лань Ванцзи давал ему свой несколько раз – поиграть или что-нибудь посмотреть, − но А-Юань очень редко просил об этом из опасения случайно разбить или что-то испортить, хотя Лань Ванцзи был уверен, что такой аккуратный и неглупый мальчик, как А-Юань, просто не может ничего испортить.

Лань Ванцзи уважительно и благодарно посмотрел на Цзинь Лина. Нетрудно было догадаться, что суммы, собранной ребятами, едва хватило бы на половину ценника, и остальное оплачивал Цзинь Лин, либо вложив свои карманные деньги, либо выпросив у отца, так расстаравшись ради друга, которого он знал лишь несколько месяцев. И вдобавок оказался сообразительным: и как только Лань Ванцзи сам не додумался до такого варианта?

− Ах ты, маленький негодник, всё провернул за моей спиной, − рассмеялся Вэй Усянь и растрепал племяннику чёлку. – Молодец. Начинаю думать, что ты всё-таки взял что-то и от моей сестрицы.

− Не трогай меня! – мгновенно огрызнулся Цзинь Лин.

А-Юань растерянно смотрел на смартфон, его ясные тёмные глаза влажно блестели, и он словно потерял дар речи, никак не ожидавший подобного. Наконец, он справился с собой и произнёс, запинаясь:

− Спа… спасибо, − помедлив, А-Юань всё-таки смущённо добавил: − Только… только это ведь очень дорого…

− Да не… ай! – Цзинь Лин, надувшись, потёр щёку, за которую его несильно ущипнул Вэй Усянь, очевидно, напоминая племяннику, что не следует хвастаться и кичиться состоятельностью своей семьи.

− Зато теперь я смогу присылать тебе дурацкие видео в доуине! – весело пообещал Лань Цзинъи.

− Давайте-ка уже поедим и выпьем чаю! – радостно сказал Вэй Усянь.

Вечер прошёл легко и весело. Ребята перепробовали все кушанья, принесённые Вэй Усянем, особенно отмечая домашние блюда и наперебой хваля кулинарный талант Цзян Яньли, так что к концу пиршества Цзинь Лин позабыл о том, что ругал Вэй Усяня за эксплуатацию его матери, и сидел очень гордый за неё. А-Цин принесла немного кособокий торт, который испекла сама: он оказался довольно вкусным, и после своего кусочка Оуян Цзычжэнь смотрел на А-Цин совершенно влюблённым взглядом. Вэй Усянь ехидно улыбался, видя это, и можно было в скором времени ожидать, что он начнёт подбивать парнишку пригласить А-Цин на свидание.

− Неплохо получилось, а? – заметил Вэй Усянь, когда они возвращались домой.

Они уже отвезли А-Юаня в приют, − мальчик долго и благодарно обнимал их, − и посадили на такси Цзинь Лина, потому что его дом был далеко в пригороде, а ездить на транспорте в одиночку он, по словам Вэй Усяня, не любил. Телефон, подаренный А-Юаню, лежал у Лань Ванцзи в сумке и ждал своего владельца.

− Мгм. Спасибо, − откликнулся Лань Ванцзи. – Что устроил А-Юаню праздник.

− Мне для А-Юаня ничего не жалко, − весело фыркнул Вэй Усянь. – Он ведь твой сын и просто замечательный ребёнок.

− Ты назвал Цзинь Лина Жуланем. Это его первое имя? – вспомнив, поинтересовался Лань Ванцзи.

− Нет, второе, − хмыкнул Вэй Усянь. – Когда сестрица ещё была беременна, она попросила меня придумать ему второе имя, у Цзянов так принято – по старым традициям. И мне ничего лучше в голову не пришло, чем это. «Как орхидеи». Цзинь Лин его терпеть не может, считает слишком девчачьим и никогда им не представляется.

Подумав немного, Вэй Усянь хлопнул себя по лбу и рассмеялся:

− Знаешь, я только сейчас понял: его имя созвучно твоей фамилии, и мне с нашего второго знакомства казалось, что орхидеи тебе очень подходят. Видимо, мне на роду было написано встретить и полюбить тебя, раз я даже подростком умудрился подумать о тебе, хотя мы ещё не были знакомы.

Лань Ванцзи не ответил, только притянул Вэй Усяня к себе и поцеловал, прямо так, посреди улицы.

− Лань Чжань, а ведь в твоей семье тоже принято давать детям два имени? Ты уже придумал второе имя для А-Юаня?

− Сычжуй, − помедлив, ответил Лань Ванцзи. – «Вспоминать и тосковать».

− Очень трогательно. И грустно, как всегда, − заметил Вэй Усянь. – Почему так?

− Мне всегда было довольно тоскливо одному, и я ничего не мог с этим поделать. Я несколько лет отчаянно желал усыновить А-Юаня. И несколько лет пытался вспомнить что-то важное и хорошее, случившееся со мной.

− Ты такой романтик, Лань Чжань, − с нежностью сказал Вэй Усянь. – Красивое имя. А-Юаню оно обязательно понравится.

Через неделю после дня рождения А-Юаня день начался с хороших новостей. Во-первых, Вэнь Чао, на которого, как рассказал Вэй Усянь, расспросивший Цзинь Цзысюаня, начали писать заявления даже сотрудницы министерства культуры, отстранили от должности заместителя губернатора до окончания судебного и внутреннего разбирательства. Губернатор Вэнь Жохань сделал заявление, в котором говорил о том, как он разочарован и обязательно примет меры. Не Хуайсан, который частенько таскал сплетни из правительства, выпрашивая информацию у старшего брата, разболтал, что Вэнь Чао, скорее всего, выгонят для перевоспитания и поставят на должность главы какого-нибудь мелкого провинциального городишки. Неизвестно было, являлась ли эта информация правдивой, или Хуайсану опять «карты показали», но такой расклад был неплохим. В любом случае, Вэнь Чао сейчас было явно не до того, чтобы портить кому-то жизнь – со своей бы разобраться.

Во-вторых, на двадцать четвёртое января, сразу после дня рождения Лань Ванцзи, было назначено заседание, на котором должно было решиться, позволят ему усыновить А-Юаня сейчас, или ему придётся ждать ещё год. Все документы давно были переданы, все экспертизы пройдены, даже Вэй Усянь успешно прошёл беседу с психотерапевтом от службы опеки – и радовался, что работником оказалась женщина, которая восприняла факт драки в университете как акт защиты девушек, а не как подлое нападение на сына губернатора.

− Был бы мужик – точно бы всё запорол, − сказал Вэй Усянь. – Защищал бы чужое право на домогательства. Хорошо, что была женщина.

Судьёй на заседании тоже оказалась женщина, как и говорил господин Линь. В день заседания Лань Ванцзи так разволновался, что сумел позавтракать только потому, что Вэй Ин был с ним и всячески уговаривал и отвлекал его. Ради такого Вэй Усянь даже завёл себе несколько будильников, чтобы встать с ним в пять утра.

− Всё будет хорошо, − уверял Вэй Усянь всю дорогу. – Им не к чему придраться, у тебя ведь идеальные характеристики.

− Что, если их смутит однополый брак? – от волнения Лань Ванцзи словно вернулся на несколько месяцев назад, когда сомневался во всём, особенно в себе. – Или я скажу что-то не то?

− Женщины не такие гомофобки. Господин Линь ведь говорил про эту судью, она нормальная, − мягко напомнил Вэй Усянь. – Да и ты не можешь сказать что-то не то. Это я обычно несу всевозможный бред, так что я буду помалкивать и, если надо будет отвечать, буду следить за словами, обещаю.

Выйдя из метро, Лань Ванцзи сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, вспоминая дыхательные практики. Всё будет хорошо. Вэй Ин же обещал, и господин Линь тоже, он должен им верить. Куда, чёрт возьми, девался его хвалёный самоконтроль, вся его невозмутимость? Он должен, он обязан быть спокойным и собранным ради А-Юаня.

Час. Час бесконечных разговоров, обращений к документам, вопросов и ответов. За одним столом – Лань Ванцзи, Вэй Усянь и господин Линь. За другим – воспитательница из приюта и сам А-Юань, поскольку он уже достаточно взрослый, чтобы его мнение в этом вопросе имело значение. И напротив – судья.

Вэй Усянь всё заседание просидел в расслабленной позе, демонстрируя свою приветливость и открытость, и под столом незаметно касался коленом бедра Лань Ванцзи, не заигрывая, а успокаивая, чтобы не выражать поддержку слишком открыто и не выдавать его нервозность. Его собственное волнение выдало лишь то, что он изредка едва уловимо прикусывал нижнюю губу. А-Юань был куда менее успешен в сокрытии эмоций, но старался держаться. Лань Ванцзи казалось, что сейчас три их сердца колотятся в унисон, с одинаковой безумной скоростью.

− Я очень хочу, чтобы господин Лань и учитель Вэй стали моими приёмными родителями, − уверенно сказал А-Юань в ответ на вопрос судьи. – Я люблю их.

И эта искренность, наверное, стала решающей даже в большей степени, чем положительная характеристика от воспитательницы, которая заверила судью, что господин Лань всегда заботился о физическом и психологическом здоровье мальчика и станет прекрасным отцом. Потому что после небольшого ожидания Лань Ванцзи, наконец, вручили утвердительное постановление.

− Одобрено, − прошептал Лань Ванцзи, сжимая документ. – О-до-бре-но.

− Я же говорил, − Вэй Усянь, невозможно довольный, обнял его со спины. – Поздравляю, теперь ты официально папочка.

И Лань Ванцзи, не то от облегчения, не то от нервов, неожиданно для себя рассмеялся. Тихо и, кажется, впервые в жизни. Вэй Усянь, стискивающий его в объятьях, застыл, а потом воскликнул, ничуть не стесняясь того, что они ещё не покинули здание:

− Лань Чжань, ты смеёшься!

− Неужели? – выдохнул Лань Ванцзи по привычке.

И хотя ещё следовало оформить все документы, забрать А-Юаня и его немногочисленные вещи из приюта, они действительно официально стали семьёй. Хотя, наверное, они стали семьёй и до этого. И А-Юань, Лань Юань, Лань Сычжуй, посмотрев на них, наконец-то смог обнять его, как сын.

− Па… папа, − выговорил он и улыбнулся.

Лань Ванцзи обнял его в ответ и притянул к ним Вэй Усяня, ведь он тоже был их семьёй, и без него бы эта картина была неполной. В глазах кипели слёзы, и Лань Ванцзи нисколько не было стыдно.

− Домой? – сказал Вэй Усянь с тёплой улыбкой.

− Домой, − кивнул Лань Ванцзи и взял сына за руку.

Конец?