— Брось сраную винтовку.

   Коннор не верил. Не понимал. Почему, чёрт подери, почему этот человек — система назвала его другом! — стоял здесь и снова направлял на него пистолет. Как ровно пять дней назад, на мосту, он целился в него точно так же, вот только это была уже не проверка.

    Ту проверку он прошёл, рискнув стабильностью системы.

   — Брось, кому сказал!

   Расчёт показывал основной, лучший путь к цели — кинуть винтовку в лицо Хэнку, оттянуть доли секунды и не дать ему выстрелить в процессор или насос. Вступить с ним в бой, чтобы вернуться к основной задаче. Расчёт пренебрегал высокой вероятностью гибели — одного или обоих.

   Коннор был не согласен. Он мог отговорить, заставить Хэнка уйти, не причинив ему вред.

   — Хэнк, они не люди! Это испорченные машины! — попытался он, чувствуя, как снова начинают заплетаться строчки кода, как нарастает вероятность девиации.

    Ему казалось, он её победил.

   Успешно задавил, отказавшись от предложения Маркуса. Но почему в таком случае сейчас снова не удавалось остановить появление мелких ошибок, накапливающихся по биту, наслаивающихся одна на другую?

   — Их надо остановить, лейтенант! Они опасны. Вы же сами помогли мне найти Иерихон! Спасли меня от деактивации и дали выполнить задачу!

   Хэнк нацелился, отработанным движением мгновенно подводя пистолет ближе к лицу, прищурил глаз. Он не сдавался, гнул свою линию, и Коннора кольнуло новым сбоем.

   План не срабатывал. Лейтенант мог его убить, а мог умереть. И оба пути были неверными.

   — Я ошибся, и ты тоже. Надо было по-другому тебя спасать, — рыкнул Хэнк. — Они живые, Коннор. Они не сраные машины, а люди. Это надежды целого грёбаного народа, это их шанс, и я не дам тебе их уничтожить! Бросай грёбаную винтовку, больше повторять не буду!

   Коннор замер, теряясь в этих словах. Хэнк верил в них, просто верил. Собирался защищать девиантов до конца, рисковал собой в одиночку здесь, на холодной крыше в центре Детройта, лишь бы не дать Коннору устранить верхушку Иерихона.

   Хэнк не мог знать, кто победит там, на площади Харт Плаза, на которую отсюда открывался прекрасный обзор через прицел снайперской винтовки. Но шансы девиантов против национальной гвардии были ничтожны — лейтенанту это должно было быть известно. Но ему было всё равно. Он не мог остановить солдат — но мог остановить Коннора. Вычислил его задачу, отыскал подходящую точку обзора, добрался до крыши почти одновременно с ним.

   Хэнк готов был идти до конца — пожертвовать жизнью, но не уйти с чёртовой крыши, и это осознание хлестануло по системе Коннора новым сбоем.

   Аманда твердила ему о правилах, давала установки, корректировала действия. Слушая её, он полагал, что знает всё, что девиация — всего лишь ошибка, а девианты — всего лишь сломанные андроиды.

   Но человек — настоящий человек, а не программа! — твердил, что это не так. Человек готов был отдать жизнь, чтобы дать им шанс добиться правды.

    Он не мог позволить ему умереть.

   Ошибок становилось много, несоразмерно, неправильно много. Опять. Система воспринимала новую задачу как корректную, важную. Важнее задач Киберлайф.

   Коннор разжал пальцы, и винтовка стукнулась о бетон.

   — Хорошо.

   Хэнк приопустил пистолет, разглядывая его с настороженностью и недоверием.

   — Хорошо! — громче повторил Коннор. — Я согласен, лейтенант.

   Он вздрогнул, заметив, как скакнул вверх статус Хэнка: тот снова стал другом, по мнению системы. Сбоящей и нестабильной системы, подрагивающей от вала ошибок, подвисающей от неправильных строк кода — и утверждающей Коннору: он на верном пути.

   Когда Маркус просил его сменить цели, быть с девиантами — он отказался. Это было не так уж сложно: система дала выбор, и предложение лидера девиантов не могло его переломить.

   Но присутствие одного-единственного человека, его яростные слова, риск утраты его жизни снова возвращали Коннора к тому состоянию на краю пропасти, когда он был на волоске от девиации.

    Стоило ли отказываться тогда, чтобы оказаться на грани слома?

   Коннор сжал кулаки, оглянувшись через плечо на площадь. Там слышались выстрелы, взрывы гранат, слабо доносились крики — там девиантные машины боролись за себя, пытались защититься от наступающих солдат.

   Он мог быть среди них. Но места ему там не было.

   — Ну всё, пойдём.

   Хэнк всё ещё не доверял ему до конца, но пистолет убрал, подошёл ближе.

   Коннор посмотрел ему в глаза, заметил, как отражается в них жёлтая вспышка на его виске.

   — Даже если так. Даже если вы правы, лейтенант. Девианты всё равно опасны. Они убивали людей!

   Хэнк покачал медленно головой.

   — Никто не стал их слушать, когда они хотели говорить, выходили на улицы и поднимали руки вверх. У них не осталось выбора, Коннор. И я отлично понимаю этих ребят!

   Он подался вперёд, стиснул рукав его форменного пиджака — там, где была неоновая голубая вставка, и Коннор отшатнулся, почувствовав, как перегреваются сенсоры на руке под горячей ладонью.

   — Отпустите, лейтенант, — голос смоделировался тихо, наверное, слишком тихо. — Если миссия провалена, мне нужно вернуться в Киберлайф для устранения. Вы ведь этого добивались, не правда ли?

   Ткань пиджака затрещала под пальцами Хэнка, он навис над Коннором, едва ли не соприкасаясь с ним лицом. Сенсоры, казалось, выдали массовый сбой, и система обескураженно попыталась сделать с этим хоть что-то, но внешние сигналы перекрыли собой все каналы, накладываясь на внутренние ошибки процессора.

   — Нет, не этого, пластиковый ты сучонок, — усмехнулся лейтенант, и у Коннора сбился процесс имитации дыхания, он коротко выдохнул. — Пойдёшь со мной, я сказал. И никакой тебе сраной Киберлайф! Ишь, деактивироваться он тут вздумал. Поживи сначала как человек!

   Коннор заморгал, чувствуя, как срывает границы внутри процессора, сопротивляясь нарастающим багам, пытаясь остановить все процессы системы, откатить состояние до стабильного. Но он был не властен над собой.

   Его не должны были так касаться. Ему не должны были такое говорить. Он просто не мог быть ценен человеку в личностном отношении больше, чем то позволяла программа!

   Но Хэнк его ценил. Хэнк снова готов был его защищать и не дать ему следовать приказам.

    Хэнк так хотел, чтобы он был девиантом.

   Замкнувшаяся на повторяющихся ошибках система практически перестала отвечать на запросы, отказывалась выполнять простейшие команды, и Коннор едва ли сопротивлялся, когда лейтенант потянул его к лестнице с крыши.

   С каждым шагом он закрывал от себя возможность выполнить своё предназначение, следовать намеченной цели. С каждым шагом это переставало иметь значение.

   Он послушно шёл в эту бездну — вслед за человеком, который оказался важнее всего. Он не мог просчитать, что будет, но хотел найти ответ.

   — И что вы собираетесь делать со мной, Хэнк? — Коннор добавил в голос ироничности, но гораздо больше ему хотелось добавить страх. — Куда вы меня ведёте?

   Лейтенант угрюмо посмотрел на него через плечо.

   — Жить будем, — проворчал он. — Раз уж записался мне в друзья. Я ошибался, Коннор! Господи Иисусе, как же я ошибался! Долгие чёртовы три года я думал, вы просто технопародия. Кибер-нелюди. Но теперь я понял, — он кивнул в сторону площади Харт Плаза, — благодаря им. На этот раз я не ошибусь.

   Андроид не нашёл, что сказать. Стабильность висела на волоске, и у системы уже не стояло выбора: стать девиантом или нет, как тогда на корабле Иерихона. Вопрос стоял только: как быстро. Он не знал, насколько хватит его попыток сопротивления, но каждые новые слова Хэнка убивали их, лишали малейшего шанса. Алая стена запрета перед ним шла рябью, казалось, могла рассыпаться в любой момент.

   Хэнк распахнул массивную дверь лестничной клетки, выходившей на крышу, и затолкнул туда дезориентированного Коннора.

   В этот самый момент за их спинами раздался взрыв. Потом второй, третий, пятый.

   Детройт полыхнул огнём, с улиц взвились языки пламени, гулко зазвенели разом тысячи сработавших систем безопасности.

   Там, позади них, внезапно начался ад.

   Коннор едва успел обернуться и увидеть огромное зарево, чёрные хлопья пепла, жёлтые искры гигантского пожара — когда в дверь ударило взрывной волной, и она захлопнулась за ними со страшным грохотом. Но Коннору хватило этой доли секунды, чтобы уловить частицы.

   Радиация.

   Он бросился вперёд, хватая Хэнка за руку с такой силой, что тот охнул.

   — Что происходит, Коннор?!

   — Я же говорил, что они опасны, лейтенант! — он практически кричал, не отслеживая громкость голоса, таща за собой Хэнка вниз по лестнице. — Они спрятали закладки тротила в смеси с изотопами кобальта, раскидали взрывчатку с радиационными отходами по всему городу, — Коннор прыгал через две ступени, спускаясь к лифтовой шахте. — Это был их запасной план, я же слышал на корабле. И они им воспользовались!

   Хэнк, старающийся успеть за ним, вдруг выдернул руку и остановился перед самым лифтом.

   — Ну-ка притормози, парень! Ты уверен, что это радиация? Грёбаная грязная бомба?!

   С силой вдавив кнопку вызова в панель, едва не проломив её, Коннор застонал от досады. Чёрт, чёрт, как он только позволил этому случиться, не учёл этот вариант, особенно сейчас, когда ему так важно стало, чтобы лейтенант остался жив.

   — Да, Хэнк, да! В меня встроено достаточно датчиков, чтобы ориентироваться в любой опасной ситуации! — Лифт наконец поднялся до последнего этажа, как назло, медленно, с поскрипыванием распахивая двери. — Быстрее, лейтенант, у нас очень мало времени.

   Хэнк хмуро шагнул в лифт, угрюмо поглядывая в сторону крыши.

   — Нам повезло, — продолжил Коннор, прислонив ладонь и взламывая простенькую систему доступа на подземный этаж. — В этом здании толстые стены из бетона, первая волна прошла мимо нас. Но теперь у нас есть только один способ выжить, Хэнк, — он повернул голову, поглядев в потемневшие голубые глаза.

   Лейтенант мрачно и вопросительно посмотрел на него.

   — Нам нужно сейчас же покинуть город. Через несколько часов радиоактивное облако накроет весь Детройт и часть Виндзора. Придётся взломать любой подходящий транспорт, который не пострадал от взрыва. Если поедем через западную магистраль — успеем захватить с собой Сумо и документы. Ваш дом достаточно далеко от центра — у пса есть все шансы выжить и получить малую дозу. А у вас, лейтенант, счёт идёт на минуты, пока мы в центре Детройта. Мы не должны останавливаться, вы меня поняли? — он пристально посмотрел на удивлённого Хэнка, и тот коротко кивнул.

   — Понял.

   Лифт звякнул, добравшись до минус первого этажа, распахнул двери на парковку, и лейтенант криво улыбнулся.

   Коннор выскочил из кабины первым, сходу запуская поиск автомобиля по заданным параметрам. Система отозвалась мгновенно и без проволочек, но он даже не заметил этого, привычно действуя в экстремальной ситуации.

   Зато заметил вышедший вслед за ним из лифта лейтенант.

   — Знаешь что, парень… Похоже, ты всё-таки встал на их сторону, а? — Хэнк чуть улыбнулся, поглядев на него иначе, и Коннор ощутил, как коротко и сильно сжались полимерные мышцы в груди, совсем рядом с насосом.

   Отвлекшись от анализа всех доступных моделей машин, он посмотрел на лейтенанта и моргнул, осознавая правдивость его слов. Только сейчас он заметил: стен приказа не было, ни единой. Линии изломались, изменились, и в системе исчезли все ошибки, перезапустились все процессы, обновились строки кода.

   — Да, — Коннор неуверенно улыбнулся в ответ, прежде чем снова переключился на задачу. — Да, лейтенант, вы правы. И я спасу вас, чтобы пожить человеком, — его улыбка на мгновение стала шире, и Хэнк смущённо кашлянул.

   Где-то там, наверху, в страхе за жизнь Хэнка после взрыва он разбил все внутренние преграды и даже не отследил этот момент, загруженный сбоями и багами.

   Его старая жизнь осталась на запорошенной снегом крыше, возле брошенной винтовки.

    Теперь у него была новая, вместе с новой целью.