— Невероятно душно, — небрежно оттянула ворот Тай Ли, рассматривая безжизненную пустошь, что простиралась на многие мили вперед, конца и краю этому видно не было. Азула внимательно и недоверчиво взглянула в каждый край запустелого захолустья, испытывая странную непривычную зыбкость песков, а палящее солнце, казалось, жарило на самом жгучем огне. Так душно не было даже в самый знойный летний день Страны Огня. Тай Ли натянула на свое лицо длинный шифоновый платок, закрываясь от песчаной бури.
— Какой дурацкий прикид, — высказалась Мэй, осматривая сначала себя, а потом Тай Ли. — Я ощущаю себя мешком картофеля.
— Это же настоящий шифон, — возмущенно покрутилась Тай Ли, манерно раскачивая свое легкое воздушное одеяние, которое предусмотрительно закрывало все части тела, включая лицо.
— Ощущение, что мы ниндзя, — возмутилась Мэй.
— Не знаю как вы, — резко обернулась к ним принцесса, значительно уставая от нытья подруг, — а лично я не желаю получить ожоги, или засветить свое лицо, — поправляет вуаль, оставляя обнаженными только глаза. — Мэй права, здесь обитает много преступников, не стоит нарываться на большие неприятности.
Судно со стражей осталось в порту рыбацкой деревни близ города Омашу, а добираться пришлось самостоятельно, хоть проводники из Омашу и не внушали доверия, как, в прочем — никто из Царства Земли. Азула нисколько не переживала, готовая нанести любому последний в их жизни удар.
— Уже скоро, — подбадривал, как будто бы себя и свою старую жену, мужчина, что шел всегда немножко впереди, освещая путникам неизведанный ранее путь.
Кто бы мог подумать, что она окажется в таком далеком от своей страны месте, да еще и с таким вопиющим обманом? Ведь ни одна душа не догадывается, а особенно занятой взвинченный Озай, если бы он хоть на мгновение что-то заподозрил — он разнес бы Царство Земли в считанные дни. И как бы Азула не старалась доказать, что это было лишь в познавательных целях — посетить самые известные достопримечательности, он бы и слушать не стал. Вдали от дворца она чувствовала себя лучше, у нее не осталось и следа от склизкого ощущения, будто все эти слуги и важные особы, что обязательно должны присутствовать на званных вечерах или военных советах — посматривают, отыскивая очевидные изъяны, за которые можно попытаться сбросить ее с трона. Она только в дали, а особенно — в другой стране, ощутила ту необъяснимую и ранее не ощутимую свободу мысли, ведь дворцовые козни и перевороты теперь — абсолютно не заботили. Дворец далеко, как и столица, и уж тем более Страна Огня, а еще и папа… Их липкие сальные взгляды — она как будто у всех на виду, и чаще всего, Азуле это нравилось, но не тогда, когда у нее было плохое настроение. Каждый взгляд, каждый прием пищи и каждое касание — может стать последним… но не здесь, когда никто и не подозревает, кто такая принцесса Страны Огня и существует ли? Люди здесь столь необразованы, что порой и слов подобрать не могут для простых вещей, что уж говорить о какой-то письменности или искусстве счета. Ничего. Абсолютно. Пустота и мрак. Ноги отказывались идти по мягкому рассыпчатому песку, тепло которого чувствовалось через подошву, каблуки вязли в желтых сыпучих сугробах. Это, как если бы вы оказались на северном полюсе у Северного Племени воды, но только совсем наоборот, когда вместо бескрайних просторов снега, лежали бы бессмертные монументальные пески.
— Стоит быть осторожнее, — начал старик, оборачиваясь на путников, которые ему хорошо заплатили. — Зыбучие пески — дело дрянь, — взял он за руку жену. — Происки злых духов, — ну конечно, что еще мог сказать необразованный разваливающийся кретин? Азула не проронила ни слова, не содрогаясь ни от одной опасности. Она была поглощена желанием что-то найти, и как только они вошли в Царство Земли, то она ощутила нечто невероятное — ее тянуло магнитом туда, не зная куда. Но чем ближе, тем быстрее билось сердце, поднимая внутренний горячий восторг, что разливался весельем по венам, обуревая сильнее всего, вскармливая лучше еды. Отец, наверное, даже не подозревает о такой диковинке, о которой рассказал хвастун Джао, кстати, а почему он что-то скрывает… Азуле стоило бы донести на него, но это позже, так как мысль о зыбучих песках поубавила уверенность. Широкие просторы, открывающие вид на далекие горы, и виднеющаяся полуразрушенная ветхая деревенька — вот и весь пейзаж палящего солнца. Эти люди, что услужливо согласились провести их к этой деревне — совершенно не разбирались в валюте страны Огня и Царства Земли, так как в их рыболовной деревеньке деньги водились только у зажиточных. Азула дала им буквально на плошку риса, уверяя, что это новая валюта прямиком из Ба Синг Се, эти глупые наивные старики так обрадовались, что Азулу почти пронзило смехом. Мэй кратко ухмыльнулась, давая понять, что это показалось ей весьма и весьма забавным — хоть что-то способно лишь иногда развеять ее скуку. Азуле казалось, что Мэй неосознанно тянулась к ней, но вместе с тем не хотела это показывать, иногда она с таким восторгом провожала ее взглядом, а когда-то — бесстыдно подвергала критике. Азулу не напугать критикой, особенно, если это какая-то простая девчонка, лишь некоторые в этом мире способны переубедить принцессу, и это явно не чье-то непрошенное мнение. Если бы Азула в детстве прислушивалась к каждому замечанию мастера Куньо, а ведь это было необходимо ее брату, то так и осталась бы на уровне Зуко, изучая одну стойку пару недель, оттачивая лишь механику, отодвигая эмоции. Ведь самый лучший огонь горит под властью бурных неутомимых чувств. Дядя Айро всегда на этот счет говорил: «Холодный чай и холодный рис терпимы, но холодный взгляд и холодное сердце — невыносимы». Свое дело нужно любить. Свой огонь нужно любить. И вот Зуко его не любил, он его все укрощал и укрощал, не понимая, что укрощает себя… Она прикрывает глаза от слепящего солнца, старательно уворачиваясь от очередного песчаного порыва ветра. Песок был везде — в волосах, одежде, даже во рту. Столь забытый край мира, иссушенный безжалостным грубым солнцем, неинтересный однотонный цвет охры, что покрывал даже бедненькие глиняные лачуги, казалось, дальше мира нет. И вулкан не кажется таким страшным, как эти иссушающие смертоносные пески.
— Наш путь закончен, — улыбнулась пожилая семейная пара. — Были рады помочь, — поклонились. Азула смотрела на них, не удивляясь, что те настолько наивными оказались — голод и не такое сотворит с людьми, а бедность и подавно убьет все человеческое. Но кто-то должен был не выдержать, чье-то большое и доброе сердце обязательно озарит своей заботой.
— Постойте! — сорвалась с места Тай Ли, снова выворачивая карманы, высыпая им все, что у нее было. Азула смотрела на это, искренне не понимая, кем нужно быть, чтобы с такой легкостью подкармливать бездомных животных, грязных оборванцев, смердящих смертью стариков? Им нет смысла от денег, они, скорее всего, понимают, что дни их неминуемо сочтены. Да и тем более помогать народу земли, когда идет война — очень легкомысленно с ее стороны. Азула была единственная, кто могла спалить весь песок до кварцевого камня, уверенная, что ей никто в этом месте не помеха, даже какие-то бандиты. А что, если два этих старика всего лишь мошенники и прямо сейчас доложат на них кому-то побезрассуднее и победнее, с целью совершить ограбление? Тай Ли готова на все подставиться из-за своей сентиментальной романтичной натуры. У Азулы не дрогнула ни одна фибра, хоть было и интересно смотреть на безвозмездное проявление любви и сострадание к ближнему. Что такая чуткая и нежная девочка делает с такой как Азула? Что ее держит? Либо очень большая любовь, либо беспрекословный страх. Азула вздернуто отвернулась, разглядывая уличных бродяг на признак гостеприимных жадных слабаков. Они недолго пересекали маленькую, почти опустелую деревушку пустыни Ши Вонг, гомон голосов и музыки, сразу же привлек путниц. Они без страха и зазрения вошли внутрь, в глаза бросилась грязь, бедность и криминал. Запустение, гогот, шулеры и вымогатели были одной дружной шайкой в углу, безобидные заблудившиеся старцы в противоположном, раскидывая фишки пай-шо. Привлекательная барная стойка и умелый бармен, что орудовал двойными палашами, кромсая и не оставляя возможности выжить даже самым закостенелым фруктам.
— И что дальше? — вмешалась в раздумья Мэй, брезгливо осматривая помещение, снимая белый шифон со своего лица. Мэй заметно нервничала, кажется, либо привлекая к себе внимание, либо чувствуя обман. Азула не обратила внимание на ее выпад, проходя дальше вглубь, присаживаясь у барной стойки, оголяя лицо, с презрением осматривая каждого. Здесь столько мужчин. Столько потенциальных синих масок…
— Чего изволите? — обратился к ней напыщенный бармен, предлагающий меню из пяти напитков.
— Мда, не густо, — отбросила меню, даже не посмотрев. — Меня интересует возможность бороздить пустыню. Где я могу найти того, кто проведет меня и моих подруг? Естественно, не за бесплатно, — на этих словах ее голос обрел жуткие нотки, глаза заволокло прищуром, а губы плавно расплылись, выдавая в ней опасного человека.
— Здесь, в основном, торговцы или приезжие. Вам не сюда, вам не к нам. Расхитители — это те, кто вам нужен. За любую плату сделают любую пакость.
— Пойдем отсюда, — врывается со своим недовольством Мэй, — здесь дурно пахнет.
— Мне тоже не по себе, — съежилась Тай Ли. Азула закатила глаза, ненавидя девочек за их слабость, однако, ей тоже стало не по себе от этого, наполненного алкоголем воздуха, громких разговоров и подозрительных мужчин. Она старалась делать каждое свое движение менее заметным, но получалось наоборот, на них озирался весь бар, все как будто, побросали свои дела, уставившись, неприлично улыбаясь. Еще немного, и она подорвет их всех.
— Эй, девоньки… — Азула сразу же среагировала, дерзко оборачиваясь, поджигая его карты. — Эй, ты чего?
— Еще одно слово, и я спалю тут всех! — угрожающе засверкала огнем, стоило какому-то громиле встать с места. — Ещё одно движение, и я сожгу не только ваши карты, но и все ваши деньги! — Азула морщится, когда этот громила поравнялся с ней, настырно взирая сверху вниз. Если он унылый патлатый мужлан, то это не значит, что Азула в страхе сбежит, не надрав его отсиженную в играх задницу.
— А ты, я смотрю, поджигательница! — расхохотался этот здоровый безмозглый кретин, напирая своими мускулами.
— Порождающая огонь — мне больше по душе, — радушно, но очень фальшиво, обнажает ему свои клыки. Он дерзко и легкомысленно хватает ее за руку, а принцесса резко, дожидаясь этого момента, выворачивается, наобум, но очень сильно, ударив его прямо в локоть. Послышался глухой краткий треск, и этот недотепа схватился за руку, изнывая от боли. Его нечистоплотные дружки тут же повставали из-за сального потертого стола, окружая подруг.
— Кажется, намечается вечеринка, — бурно и театрально радуется Азула. — Как жаль, что вы не предупредили заранее, я бы хоть приснарядилась что ли… — бросает на сосредоточенную напряженную Мэй мимолетный командный прищур. Та понимает ее без слов и указов, выхватывая припрятанные кинжалы, метая в наступающих здоровяков. Они перевернули собственный игральный стол. Деньги и карты полились рекой, старые бедняки, что невозмутимо до последнего раскладывали пай-шо, тут же поползли трусливо и стыдливо подбирать, что достанется.
— Тай Ли, — обратилась к ней принцесса очень строго и напутствующе. — Бей всегда так, словно это Синяя Маска снова хочет на тебя напасть! — та кратко и покорно кивнула, бросаясь в гущу событий. Мэй вытаскивает ручной кинжал, вонзая его в первого нападавшего, тут же уворачиваясь от следующего. Тай Ли моментально, порхая, как неуловимый невесомый мотылёк, наносила свои интуитивные краткие удары, совершенно без промаха. Хоть Азула и не была мастером в уклонении, но она с легкостью, сцепляя коварно руки за спиной, увернулась от огромного толстого невежи, не глядя запрыгивая на соседний стол, в который врезался этот недоумок. И стоило ему потерять равновесие, как принцесса, с особым вожделением, вскидывает ладони в его сторону, направляя буйный, давно вскипевший внутри, обжигающий всепоглощающий огонь ему прямо в безобразное кривое лицо, мгновенно слыша его страдающие заунывные вопли о помощи. Он ухватился, за покрывшееся волдырями лицо, своими шершавыми и неотесанными прикосновениями практически сдирая измученную заалевшую пузырчатую кожу. Азула смотрела на это и дивно улыбалась, торжествуя от того, насколько хорош и опасен ее огонь. Но она хотела больше, ярче и уникальней! Она не такая как все, чего и требовала от своего пламени.
— Пора сворачиваться, — брезгливо отряхнула руки Мэй, вынимая застрявшие в телах невежд кинжалы, с недовольством оттирая их кровь. Азула одобрительно кивнула, с издевкой махая всем присутствующем на прощание.
— Она маг огня… маги огня… — зашептались, наблюдающие перепалку зеваки, опуская головы. — Они уже здесь, скоро и до Ба Синг Се доберутся…
Гордо подняв подбородок, она уже собиралась покинуть эту медвежью берлогу, как вдруг кто-то схватил ее, оборачиваясь:
— Есть спрос, значит, есть и предложение, — обернулся к ней странного вида парень, он был ненамного старше Зуко. — Любое место в пустыне, куда хочешь, — его лицо было чумазым от песчаных бурь, зубы потрескавшимися от постоянных песчинок во рту, а тело обмотано грязными тряпками.
— Библиотека, — прищурилась она, дерзко вырывая руку из чужого нахального захвата.
— От нее только стеночка осталась, — рассмеялся незнакомец.
— Сойдет, — она поняла, что ей хватит даже этого. Он повел их прочь из деревни, солнце было в самом разгаре, нещадно обжигая даже мага огня, но вместе с тем Азула чувствовала себя сильнее обычного, огонь кипел и бурлил, жег изнутри, давая понять, что он как-никогда жаркий, возможно, даже больше, чем обычно. — Сюда, — привел их к какому-то деревянному корыту. — Это займет какое-то время, — помог Тай Ли взобраться на низкую лодку, любезно улыбаясь.
— Почему вы не заходили в это место? — резко оборвала его Азула.
— Э-э, ну… туда попасть не так уж и просто. Думаете, вас пустят?
— Ты там был? — унизила его одним своим тоном, одной насмешкой.
— Нет. Книжки читать — нудное занятие.
— Читать? — усмехнулась она. — А ты умеешь? — и на этих словах он так бурно покраснел, опустил глаза в пески, больше ничего не говоря, вставая в самом конце, разгоняя песчаную зыбь, приводя лодку в движение. И тут Азула вся изошла от нетерпения, абсолютно не представляя, что же ждет ее там — в неизвестности. Старухи были правы, у нее есть возможность побольше узнать о преследуемом ее Кохе похитителе лиц. Кто он такой и что ему нужно? Может быть, она найдет в потайных залах и складах его бездыханную мумию? Или о какой мумии говорилось в пророчестве? Или это очередной привлекательный ход — громкая ложь, в которой ни слова правды? Зуко любил предсказания, он всегда упивался своим тщеславием, обожая подслушать у судьбы, какие прекрасные тяготы упадут на его молоды плечи, делая сильнее. Зуко всегда слишком серьезно относился к тем вещам, которые того не стояли, например — Мэй, — Азула тотчас же обернулась на нее. Мэй тихо-мирно сидела на выступе, поглядывая в бескрайние утягивающие просторы, ее лицо было несчастным и грустным, наверное, от того, что она больше не в Стране Огня, следовательно, потенциальные письма принца Зуко до нее не дойдут. Мэй придется ждать. Долго и болезненно ждать, а ведь эта крошечная невидимая девочка и так уже заждалась, она все ждет и ждет чего-то, а это «что-то» так и не происходит. И не произойдет! Надо быть глупой и недальновидной, чтобы влюбиться в ее братца-засранца Зуко, да он же не умеет любить — попользуется, а потом свернет в другую степь и откажется от любых чувств, слов, даже, если клялся в вечной любви. Хотя, Азула была уверенна, что единственная женщина, которую, он мог бы назвать любимой, была его мать. Зуко так до сих пор и не оправился от ее исчезновения, он судорожно и жарко искал этой любви у всех подряд, в конечном итоге, обжигаясь о пламя собственного отца. Да, Озай мог любить очень трепетно, вместе с тем унизительно и больно обжигая. Зуко считал, что отец его не любил, и — да, скорее всего, это именно так и было.
Хилая деревенька была уже настолько далеко, что скрылась за горизонтом, плыть среди песков, казалось, — очень умно и продуманно со стороны никчемных магов земли. Наверное, стоит присмотреться к столь чудному ответвлению этой магии. Аватар Року мог поднимать бушующие волны лавы, и ведь такая причудливая магия была доступна лишь магам земли, хотя Азула, все равно хотела бы попробовать ею овладеть, несмотря на очевидную невозможность. Она же правнучка аватара, она же должна быть великой. Пески сгущались, словно краски на листе маленького Зуко, уже было не разобрать где юг, где запад, где север, где восток, ощущение, будто ты оказался посреди беспокойного океана, злая сторона которого — штиль. Песок разгонял деревянные сани так, словно они ехали по заснеженной обледенелой горке.
— Присмотритесь, — заговорил незнакомец. — Видите, шпиль?
— Я вижу! — обомлела Тай Ли.
Да, Азула внимала этому витиеватому, цвета слоновой кости рогу единорога, что произрастал из раскаленных бездонных песков. Незнакомец ускорился, и лодка полетела так быстро, что пришлось держаться за поручни, дабы не свалиться в рассыпчатые жгучие волны. Сначала шпиль казался маленьким, а затем он все близился и близился, удивляя своими внушительными размерами. И как же пробраться внутрь?
— Видите окошко? — заговорил он снова.
— Я не вижу! Не вижу! — запрыгала Тай Ли.
— Я видел, как туда забегали маленькие лисички, в зубах зажимая какие-то свитки или книги. Они карабкались по стене так, словно это была обычная горизонтальная поверхность, пока полностью не скрывались из виду вон в том дупле, — и чем ближе они подплывали, тем отчетливее Азула видела цель. Проводник, что держал курс на шпиль резко и практически не удерживая до безумия разогнавшееся судно, разворачивает его, подлетая над песком, с грохотом приземляясь. Мэй рухнула, не удержавшись, а следом за ней и Тай Ли, придавливая сверху. Азула, не смотря ни на одну из них, завороженная зрелищем, подошла к постройке вплотную, касаясь теплого белого мрамора.
— Дальше я иду одна, — закидывает в самое окно веревку, потянув до упора, пока крюк на другой стороне не зацепился за что-то неподвижное.
— Как же так? — разочаровалась Тай Ли.
— Это не обсуждается. Следите за парнем, чтобы он никуда не сбежал, — грозно и с прихотью взглянула на каждую, обожая наблюдать в их глазах замешательство и обиду.
— Мы справимся, — одобрительно кивнула Мэй.
Азула вцепилась как можно крепче в веревку, полностью откидываясь назад, ловко и практически без особых усилий взбираясь по ребристому шпилю. Веревка больно впивалась в руки, разогревая и натирая нежную царскую кожу. Стоило выступу окна показаться, как она протянула руку, хватаясь за подоконник, с силой подтягиваясь, помогая ногами, и второй рукой отпуская нить, полностью повисая над землей. Девочки и незнакомец смотрели на нее с замиранием сердца, не произнося ни звука, увлеченные особым представлением.
— Как тебя зовут? — улыбнулась Тай Ли, оборачиваясь к магу земли.
— Гашиун, — скромно отводит глаза.
— Да? Какое красивое имя! — в смущении, рукой прикрывает губы. — А ты один такой самородок?
— Э, ну, нет, — неловко почесал затылок. — Нас целая команда, которой заведует мой отец. Я вообще-то очень крут, знаешь ли, — стал моментально набивать цену, стоило и Мэй присмотреться к нему.
— И где все? — Мэй озадаченно огляделась по сторонам.
— Ну-у, они заняты другим делом, меня оставили в деревне. Ну я и решил…
— Подзаработать, — нескромно закончила Мэй.
— Нет, что вы, я решил помочь прекрасным дамам, — глупо заулыбался, заставляя Мэй недовольно покачать головой.
На обратной стороне шпиля была огромная дыра, ведущая прямо на далекий суровый каменный пол, если прямо сейчас Азула отпустит руки, то она тут же рухнет, разбиваясь насмерть. Пальцы неумолимо скользят, мышцы предательски дубеют, отказываясь держаться так долго. Вдохнув побольше воздуха, разгоняя огонь по своим жилам, она приводит свои эмоции в нужное равновесие, бесстрастно отрываясь, отдаваясь стремительному ощущению полета. Полета вниз, на самое дно. Падение казалось бесконечным, перед глазами проплывали каменистые узоры стен, и когда стала показываться твердая, стремительно приближающаяся поверхность, Азула молниеносно, ровно и четко, не сбиваясь ни на одну эмоцию, выставляет руки перед собой, воспламеняя воздух, замедляя падение, плавно перескакивая и ловко приземляясь в безопасное место. Она стояла, готовая к любому гнусному нападению из-за спины, с каждого угла, каждый шорох бы сейчас получил от разгоряченной принцессы огненный взрыв. Она дышала спокойно и мягко, выжидая хоть кого-то, хоть шорох. Внизу оказалось очень просторно, тускло и жутковато, намного холоднее чем снаружи, даже влажно. Ее волосы растрепались еще в полете, мелькая перед глазами, переведя дыхание, она убирает мешающие пряди с лица, победоносно расслабляясь. Здесь никого. Абсолютно и совершенно никого. Вокруг все мерцало в изумрудных цветах, колонны из цельного малахита, прямо, как и пол с потолком, всюду встречала грозная лепнина с совиной мордой, как будто тысячи сов уставились на нее в ту самую минуту, стоило ей пересечь границу этого места.
— Я знаю, кто ты, — Азула резко обернулась. Еще секунду назад никого там не было, и прямо сейчас на нее взирало громадное тучное нечто из перьев и клюва.
— А я знаю, кто ты, — рассмеялась принцесса, выказывая свои самые противные стороны, даже не понимая, почему ей было проще сделать гадость. — Гигантский пингвин, — смотрит в его недовольный прищур, ни разу не боясь.
— Я Ван Ши Тонг, тот, кто знает десять тысяч вещей, а ты невоспитанная дерзкая принцесска! — прошипел он через клюв, при этом тут же возвращая себе самый спокойный и непринужденный вид.
— Принцесска?.. — обомлела она. — Так меня называл только один невежа в моей жизни, — ухмыльнулась.
— Кох похититель лиц! Верно? — приблизил он к ней свою белую морду, рассматривая черными прищуренными глазками. — Я больше не пускаю сюда людей!
— Откуда ты знаешь о Кохе похитителе лиц? — заметно напряглась, осознавая, что с духами шутки плохи, и гадалка зрила в корень, а бабки-близнецы тоже попали в яблочко, в которое даже жалкий Зуко не мог попасть.
— Я знаю его лично! — захлопал он огромными крыльями, обдавая сильными порывами ветра, заставляя Азулу отвернуться. — Я много кого знаю. И я знаю, что ты должна была прийти сюда.
— Откуда?
— От Коха… — на этих его словах, Азула побледнела и со страху волосы на ее затылке поползли наверх. А что, если Кох похититель лиц уже здесь, а что, если это спланированное нападение, и прямо сейчас злобный дух похитит ее лицо, оставляя разум принцессы в вечном забвении? — Я не пускаю людей, потому что они алчны и злы. Они приходят сюда, только чтобы напитаться знаниями об уничтожении, свержении, кровопролитии. И я бы не пустил и тебя, но… — всматривался он в нее пристально и долго, поворачивая голову на бок, как самая обыкновенная птица, пугая Азулу до дрожи в костях. Она опасливо сжала пальцы в кулаки, подогревая, ощущая, что загнана в ловушку духами. — Кох мой давний друг. Он просил за тебя.
— Друг? — не веря своим ушам, переспросила.
— Да, друг, — голос его стал подозрительно мягким и убаюкивающим.
— Просил за меня? — пытается навострить все свои чувства, готовая к нападению с любой стороны. Ее мысли накаляли фантазию, она представляла, что в закромах темных залов ее скрутит гигантское туловище Коха, утаскивая в саму тьму. Он ведь угрожал это сделать тогда… когда Року спас ее.
— Да, просил. Ты первая, за кого просит дух. Должно быть, в тебе есть что-то особенное, раз сам Кох снизошел до такой милости. Видимо, ты должна что-то найти, что требуется ему.
— И почему же он сам не придет и не посмотрит?
— Он очень древний злобный дух, запертый в своей темнице из-за глубоких печальных событий. Он не может выбраться в мир людей. Так решила судьба.
— Он хочет выбраться?
— Возможно. А ты бы не хотела, окажись в темнице? Но, ты и ты здесь — ему нужны. В качестве исключения и своего отношения к Коху, я разрешу тебе черпать знания из моих источников, принцесса Огня Азула, — достопочтенно поклонился ей.
— Наследная, попрошу, не забывать, — улыбнулась, кланяясь ему в ответ.
— Прошу прощения, наследная принцесса Огня Азула, бери все, что тебе захочется. Можешь, хоть остаться здесь, если такова нужда. Но ни в коем случае не выноси ни одну книгу, свиток или реликвию. Это моя собственность.
— Наворованная! — настойчиво хватает его за живое.
— Вам, людям, знания без толку. Вы их не цените, разбазариваете, не преумножаете. Из ваших рук все сыпется, порой безвозвратно погибает! — отчаянно стал защищаться, не желая оставаться хоть в чье-то памяти вором.
— Ты воруешь, но не даешь людям пользоваться их же открытиями, где-то неувязочка вышла.
— Я давал вам, людям, возможность посещать мои хоромы! Один, как раз из последних, тоже, как и ты — из народа огня. Обманул меня, сказал, что хочет лишь знаниями напитаться, а в итоге? Он сжег целую коллекцию знаний и книг о стране и магах огня.
— Джао? — моментально вспомнила его вспыльчивый нрав.
— Он представился Муши, да и какая разница — утерянного не вернуть, — на этих его словах, Азуле стало жаль и те сокровища, что пали в огне с твердой безжалостной руки Джао, и самого Ван Ши Тонга, который, с чистым открытым и наивным сердцем впустил в свои закрома, но обжегся, продолжая отчаянно доверять людям, позволяя уничтожать все больше драгоценных свитков. Какой же он жалкий болван!
Что по правую руку, что по левую — простирались необъятные складские помещения, абсолютно и совершенно темные, словно бы, потайные, даже окон не видно. Все сияло в бледном изумрудном оттенке, отсвечивая от потрясающе-гладких стен. Азула касается этого произведения искусства, чувствуя, насколько промерзло помещение, несмотря на то, что наверху неистово-палящее солнце, даже вздохнуть нечем. Камень простирался крупными плитами, с красивыми расплывчатыми узорами. Малахит отполированный и абсолютно сверкающий, Ван Ши Тонг однозначно любит чистоту. Неужели он действительно друг Коха похитителя лиц? И ведь он не ответил ни на один предшествующий вопрос, он наспех скрылся, не давая принцессе о чем-то догадаться? Или же он не хотел хоть как-то выдавать похитителя лиц? Странно, что такого произошло в мире, что одни духи могут явится в мир людей, а другие заточены? Сестры Ли и Ло сказали бы на это, что это очередное доказательство того, что в мире нет гармонии, почему-то так сложились обстоятельства… Не глядя и очень неуважительно, она проходит мимо каждой книжной полки, касаясь пальцами корешков, проводя острыми ногтями, совершенно не задумываясь, насколько старые и древние эти издания. Кому-то что-то от нее нужно… но кому? Зачем? «Судьба откроет тебе подробности, просто жди. Последний в своем роде, мумия бездонных пустынь… Он и не дух и не человек. Он и не жив и не мертв», что это? С интересом и опаской оглядывает глубокие книжные залы, слыша только свое сбивчивое дыхание и стук каблуков. «Духи», видит табличку, над уходящим в глубь темным залом. Долго не раздумывая, проходит в неявное ответвление, и темное становится светлым. Фонари зажглись ослепительным белым светом, что так приятно освещал зеленый глянцевый малахит. Мерцание этих фонарей можно сравнить с мерцанием ярчайших звезд. Книги и свитки были расположены по порядку, так… ищем букву «К», Азула внимательно заглядывает на каждую полку, продолжая не отрывать пальцы от корешков. И сколько простояла она в раздумии, не понимая, где спрятана истина… а что, если Кох не дух вовсе, а демон какой-нибудь? Она поняла, что делает что-то не так, оставалось взглянуть на оставшиеся буквы, высматривая что-то, явно, про безликость. «История лиц», видит Азула непримечательную обветшалую книжку в белом кожаном переплете. Она была не шибко плотной, видно, что какие-то страницы вырывались. Переплет сделан из змеиной кожи, чьи чешуйки все еще прекрасно отливали на свету.
«У всего сущего есть лицо. Лицо — это неповторимая единица, которой награждается каждый человек при рождении. И нет лица некрасивого, ужасного или паршивого. Лицо — обличающий сосуд, который изготавливает умелый ремесленник. При рождении, изготовитель лиц дарит человеку облик, являясь одним из наивысших божеств. И имя ей — Мать Лиц. Существующая с самого начала времен, многоликая богиня, понесшая наказание…»
Остальное зачирикано черной краской, Азула призадумалась. Божество? Мать Лиц? О таком она еще никогда не слышала. Она переворачивает страницу, наблюдая различные иллюстрации многоликой верховной богини. У нее было тощее, лишённое половых признаков антропоморфное тело, руки ее плавно переходили в длинные пальцы с наточенным острием, она имела одну голову и четыре лица, что смотрели в разные стороны, при этом будучи идентичными.
«Она смотрит на все стороны света, знает судьбу каждого лица, что сотворила когда-то лично. Многие годы она проводит, день за днем, создавая людские лица. Есть сказание, что одно ее лицо смотрит в настоящее, другое в будущее, третье в прошлое, а четвертое в мир духов…
Несчастен и страшен тот, кто не знает, кем является, откуда родом и где его дом. Тот, кто отчаянно занимается поисками своего лица, места обитания, ведь он не знает, откуда он родом. Имя ему — Безликий, судорожно ищущий своё предназначение в мире».
— Кох Безликий? Он хочет отыскать свое лицо? — закрыла книгу с громким хлопком.
— Это аллегория на Коха, — Азула резко обернулась. — Кох очень скрытный, я не могу рассказывать его историю, но, я думаю, он не против того, что ты хочешь коснуться его истории, — начал Ван Ши Тонг.
— Я думала, у вас дела, ну там знаете — клетку почистить, оперение разгладить и все такое… — нервно закатила глаза, испытывая необъяснимый страх в его обществе.
— Я предостерегу тебя, потому что вижу, что язык твой — враг твой, — покачал он головой. — Кох может моментально отобрать твое лицо, если ты проявишь при нем хоть какую-то яркую эмоциональность. Он поддевает твое лицо в этот момент и имеет возможность снять, словно видит, где шов, по которому резать.
— И что будет с этим человеком? Он умрет?
— Нет, это будет забвение. Он застрянет, между миром живых и мертвых, полностью теряя душу, высвобождая оболочку от разума. Ни есть, ни спать такое тело больше не может.
— Зачем ему эти лица? Он их ест?
— Нет, он коллекционер, а порой и ярый мститель. Аватар Курук лишился невесты из-за гнева Коха, тот даже захотел напасть на него, убить, дабы освободить из заточения любимую, но ни один аватар никогда не сравнится с истинным духом по силе. С древним духом. А уж тем более человек, — указал он на нее крылом, заставляя призадуматься глубже.
— Я не понимаю.
— То, что ты прочитала — сочинение одного человека, что грезил о встрече с Матерью Лиц, якобы, для научного интереса, но я-то знаю, что желал он другое лицо. Она не смеет отказать в одном желании, если найдет путника.
— Как это относится к похитителю лиц?
— Никак.
— Врешь, птичка! — заметно разозлилась, понимая, что все было зря.
— Дам один совет, так как знаю десять тысяч вещей: как бы Кох тебя не уговаривал, сколько бы благ или лиц не предлагал — подумай хорошенько, стоит ли идти у него на поводу. Я лишь догадываюсь о его истинных мотивах, но могу сказать одно — он хочет переиграть по-своему.
— Что переиграть?
— Не могу сказать, об этом помнят только самые древние духи… Он был другим до заточения в собственном трухлявом дереве.
— Другим?
— Да. Даже его наружность претерпела множество перекроек, до такой степени, что он сам больше не в силах взглянуть на себя. Он потерял себя, стал безликим, из-за чего и чрезвычайно опасен, особенно, своим жестоким беспринципным умом и хладнокровностью. Я не скажу тебе нового, советуя не связываться с ним, так как даже я не до конца понимаю его истинный интерес.
Азула испытывала на себе его черные неморгающие и очень пронзительные глаза, словно он знал больше, чем на самом деле произносил его острый клюв. Она снова инстинктивно сжала пальцы в кулаки, разгоняя собственный жар по жилам, готовая атаковать гигантскую сову прямо на месте, она уверена, что ей следует поджарить его вонючие перья, если он посмеет играть с ней в опасные игры. Азула прекрасно знала, что совы были хищными птицами, горячая кровяная плоть пришлась бы ему по вкусу, а что, если, все-таки этот дух не так уж дружелюбен, как хочет казаться? А что, если в его черных сдержанных глазах скрыта какая-то опасная правда, а что, если она для него званный и долгожданный ужин?
— Как давно здесь был еще кто-то? — пристально следит за каждым подрагиванием его пера.
— Очень давно, лет пятнадцать назад…
— А песчаные кочевники?
— Никогда. Такой сброд я бы сразу же вышвырнул из своей обители, — его голос казался для Азулы устрашающим, она делала шаг назад, тогда как он делал шаг за шагом к ней навстречу.
— Есть что интересное? Кажется, я ничего не нашла, — поправляет сбившиеся пряди, внутри вся дрожа от леденящего ужаса, прямо как в том сне. Тут Року ее не настигнет…
— Люди, обычно не просят меня провести им экскурсию, потому что очень заняты своими алчными мыслями, — развернулся и начал удаляться, после чего Азула в облегчении прикрыла глаза и как можно тише выдохнула, стараясь привести свое колышущееся сердце в порядок. — Главной достопримечательностью своей библиотеки, я вполне могу считать каждую книгу, многие из них в единственном экземпляре, — увлеченно показывает на полуразрушенные трухлявые свитки. — Знания — это очень важная вещь, и вы, люди, абсолютно не цените ту возможность, что дает вам мир. Вы слишком слабохарактерны, а умы ваши малы, восприятие сужено до банальных вещей. Взгляни же! — распростер он крылья, обдувая сильным порывом ветра. Он медленно развернулся к ней, возвращая себе тот хищный и звериный прищур. — Все эти сокровища не стоят ни единой золотой монеты. Потому что истинная валюта — это знания. Посуди сама, многие из вас, да что уж кривить душой, и из нас — духов, не обременены разумом напрочь. Ты ведь не такая? — обернулся он к ней снова, беспощадно уводя в глубины своей неизведанной бескрайней как пески пустыни Ши Вон, лабиринтовой библиотеки.
— Хочешь в шахматы сыграть? — ухмыльнулась она, представляя, как уделает этого горделивого филина.
— А можно! — рассмеялся он, явно довольный этим предложением.
Что угодно, лишь бы он так не смотрел на нее — как сова на мышку.
— Но сначала! — вскинул он крыльями, освещая комнату — множество фонарей зажглись в одночасье, показывая скрытую ранее в темноте реликвию, к которой Ван Ши Тонг пал, словно к божеству. Вокруг было множество чучел животных, которые, словно, экспонаты. Огромный кругообразный зал, обставленный жертвами таксидермии и безумной фантазией Ван Ши Тонга.
— Ваша работа? — указывает на застывшую тушку маленького кротобарсука.
— Да, увлекаюсь… — обрадовался он, поворачивая совиную голову назад, практически выворачивая, от чего Азула заметно напряглась, все еще чувствуя себя в логове опасного зверя. Если это все он делает с животными, то что помешает ему сделать то же самое и с ней? — Ты посмотри вот на это! — указывает в противоположную сторону. — Это, между прочим, детеныш летающего зубра, который, по вине вашей диктаторской нации уже как сто лет вымер!
Азула нехотя подошла к небольшому пушистому зверьку, у которого примечательным был огромный плоский хвост и шесть крупных лап. Нисколько не жалко, — про себя рассвирепела Азула, стискивая от злости и раздражения зубы, желая, как можно быстрее и безболезненнее уйти.
— Что насчет шахмат? — мило улыбнулась, впервые так сильно желая встретиться с глупыми подружками.
— Позже, — тут же запорхал, радостный, к большому длинному постаменту прямо в центре комнаты, который, Азула бесстрастно прошла не замечая. — Ты только взгляни! — таинственно протянул он. — Ты, невежа, только погляди, какой экземпляр находится в моей библиотеке! — указывал он на большое голубоватое яйцо.
— С чего это я и невежа? — уже не может сдерживать рвущийся наружу гнев, а увлеченный и влюбленный Ван Ши Тонг продолжил, кажется, совершенно не замечая принцессу, поглощенный своими научными и творческими трудами, испытывая истинную радость, хоть перед кем-то хвастаясь такими единственными в своем роде достопримечательностями.
— Вы, люди, уже как, сто десять лет назад загубили такое прекрасное создание! — вознес он крылья над яйцом, сдувая скромные пылинки. Он был так разгорячен, так вдохновлен, залпом говоря, уже даже без оглядки на принцессу. — Это же единственный в своем роде и последний — хозяин рек!
— Впервые слышу, — надула недовольная губки, возмущенная тем, что этот свирепый дух уже не так сильно озадачен ею. Она желала его внимания как никогда.
— Не удивительно, — окинул ее брезгливым взором, возвращаясь к лоснящемуся яйцу, что вызвало в нем бурную радость. — Это последнее яйцо речного дракона. Прекрасные добрые существа, а еще и невероятно красивые.
— Дракон? Их всех перебили…
— Замолчи! Я знаю.
— Но те были огнедышащие…
— Эти элегантные восхитительные создания, с утонченными мордами и безобидными глазами были также подвержены геноциду со стороны ваших соплеменников. Вы — люди, хуже зверей, — обиженно вперил в нее взгляд, будто бы обвиняя. — Иссушали реки и каналы, в которых они обитали. Никому, абсолютно ни одной живой душе они не несли зла!
— Значит, не все потеряно, раз последний выживший находится в стадии вылупления…
— Ох, если бы… я как не пытался понять, что не так — оно никак не подавало признаков жизни. Я уже отчаялся… — взглянул на нее с грустью, давая понять, что знания, все же не главный ресурс в достижении целей. Всегда есть что-то более существенное. — Оно не живо и мёртво, — Азулу смутили его последние слова, она сделала пару шагов, вставая напротив последнего хозяина рек, ощущая ни с чем несравнимую волну величия и спокойствия.
— Разве такое возможно?
— Все, что я смог — не дать яйцу угаснуть полностью и развалиться. Вся магия воды бессильна, а я обладаю в совершенстве многими стилями водной магии, прямо, как и это, последнее в своем роде, существо. Чуткое, нежное и ранимое…
Она коснулась его рукой, ощущая неизгладимое странное, но очень четкое ощущение прямо на кончиках пальцев.
— Я могу помочь! — вскрикнула она, полная уверенности.
— Это мумия, — расхохотался он. — Ему уже никто не в силах помочь… — все эти слова Ван Ши Тонга давали Азуле понять, что истинной причиной появления ее здесь были не древние свитки, которые не являлись ничем похожим на пророчество. Все это — шум, который отвлекал и уводил от истинной правды. Вот он — ее шанс что-то доказать не только этой напыщенной птице, но и самой себе, приближаясь к истине.
— Я могу! — уверенно и очень резко вцепилась в эту идею, понимая, что это ее залог на безопасный выход из библиотеки. — Могу! Я все могу! Ты, необразованный филин, раз не видишь и не понимаешь, кто перед тобой стоит! — ее сердце бешено билось, пока она чувствовала трепыхание всех фибр своей души. — Давай поспорим! — уже без толики страха взирала на него снизу-вверх, вызывающе складывая руки на груди. Ван Ши Тонг неодобрительно сощурился.
— Почему, я должен верить какой-то принцесске?
— Потому что Кох похититель лиц послал меня помочь тебе, разве ты этого не понял?! — крикнула на весь зал, заметно раздражаясь. Но ее слова задели Ван Ши Тонга за живое, и он почему-то стушевался, с задумчивым видом отстраняясь. И это дает Азуле понять, что истинных мотивов Коха не знает даже он. Верное решение, а Кох не так-то прост и совершенно не глуп. — Я — твой подарок от Коха, — блестяще заулыбалась, самоуверенно откидывая волосы назад. — Сначала я не поняла, чего он хочет, но теперь, все становится яснее дня. Не будь птенцом, ты что, не доверяешь своему другу?
Он задумался еще сильнее. Он не был готов рисковать, но она пленяла его своей, просто возмутительной, уверенностью в себе и своих силах.
— Неужели, тебе не хочется возродить хозяев рек? Неужели, не хочешь присвоить себе воскрешение полностью утраченного вида? Ну же! Соглашайся! — беспринципно давит на него. — Если я не права, и у меня ничего не выйдет, клянусь, можешь забрать экспонат обратно. Ты ничего не теряешь.
— Ни одному человеку я не дозволял так крутить мною… ни одному не позволял уводить мои реликвии, но ты красиво щебечешь, прямо как птичка певчая. Слушать тебя — одно удовольствие. Речи, наполненные вульгарным искушением, прямо как у Коха, — рассмеялся он, взмахивая огромными крыльями. — Партия в шахматы! Выиграешь — и он твой, а также свобода… — Азула напряглась, понимая, что, все же, верно опасалась — он не собирался ее выпускать. Наверное, Мэй и Тай Ли уже заждались, либо трусливо сбежали — она бы не удивилась.
— Идет! — протягивает ему руку, на которую он кладет свое мягкое крыло.
Он привел их в другой зал, в котором шахматные фигуры, размером с человеческий рост, были расставлены на полу. Он встал напротив черных, позволяя Азуле сделать первый ход. Что ж, очень умно — наблюдать первый ход, давая себе возможность мыслительной передышки. Ее всю трясло от того, насколько многое стояло на кону — и жизнь и трофей, и верный слуга. Зачем этой птице последний хозяин рек? Чтобы пылился у него в тайной комнате? Азула делает первый ход, передвигая пешку, наблюдая уже за Ван Ши Тонгом. Да, чтобы дать проход остальным фигурам и ввести противника в замешательство — всегда ходят пешки. Он не заставил себя долго ждать. В шахматах важны фигуры, и чем больше у тебя сильных и высококлассных — тем явнее твоя победа, чего так и не понял Зузу. Уже первый ход может определить дальнейшую стратегию противника. Азула заметила, как нервно затрепетали перья Ван Ши Тонга, когда она бесстрастно и величественно сделала следующий ход, двигая пешки к середине, давая возможность хода другим фигурам. Самым простым, но очень эффективным ходом будет переместить королевскую пешку на две клетки вперед, а следом переместить на две клетки вперед ферзевую, но — нет, не все сразу — судорожно обдумывает следующий ход, желает удивить пыльного и высокомерного хозяина библиотеки, наблюдая в его глазах гнетущее замешательство. Открывая путь своим слонам, она строит защитную крепость над королем и королевой. Тот кто играет черными, всегда ждет, когда противник поставит свои фигуры под удар. Кажется, за своими книгами, он упускал важное — тактику, а не силу фигур. Ее ход за ходом был разгромным и агрессивным, она устало передвигает две пешки в пасть ко льву, наблюдая за тем, с какой радостью Ван Ши Тонг громит двух ее пешек одну за одной, без передышки, пребывая в неистовом счастье. Слон на Е4, толкает грузную фигуру, слон на В2, и теперь, Азула отлично контролирует центр доски, в то время, как поле противника осталось стоять в рассыпную. Он не умеет играть! — рассмеялась от этого Азула, понимая, что теория от практики очень отличается, и отказать ей он не мог, исходя из собственной заносчивой гордости.
— Дебютный гамбит… — задумчиво, с нотками скорби, произнес он. — Как бы я не походил, ты вывернешь ситуацию в свою пользу, — свысока, роняет собственного короля, на самом деле несдержанно выходя из себя, наполненный разочарованием. — Ты заставила меня пожирать твоих пешек, пока сама выстраивала оборону собственного королевства. Из тебя выйдет отличный правитель! — принимает поражение, на самом деле, не давая Азуле жестоко разгромить его самолюбие. — Хорошо, признаю, думал, ты блефуешь.
— Прямо, как ты? — оперлась на фигуру слона, победоносно и воодушевленно посматривая.
— Хорошо, уговор в силе. Забирай последнего хозяина рек. У тебя три дня на его реанимацию.
— Может быть, я тебя удивлю, если скажу, что реаниматор — мое кредо? — беззастенчиво звонко засмеялась.
— Зачем он тебе?
— Я просто чувствую, что он поможет мне стать великой…
— Будь осторожна, не обожгись о собственную гордыню!
— То же самое могу сказать и тебе.
— Тебя не переговорить! — злится Ван Ши Тонг, расправляя грозные гигантские крылья, свирепо окидывая ее взглядом.
— Не обращай внимания, это все мой природный шарм, отец говорит, что я родилась везучей, — противно улыбается, подогреваемая собственными лучами славы.
— Что вы там расселись, тупицы? — кричит им раздраженно принцесса, наблюдая, как мило и легкомысленно устроились ее подружки с новоиспеченным другом. На безжизненную пустыню уже снизошел густой, окутывающий, и моментально освежающий мрак. Звезды в этой, временами года забытой, части света возгорали ярче мутных фонарей библиотеки Ван Ши Тонга. Она посматривала на всех с завидной разъяренной самоуверенностью, обхватывая большое шершавое яйцо последнего хозяина рек. — Я сейчас сброшу его вниз, — указывает на свою ношу, —
будьте так любезны — перестаньте нихрена не делать, и помогите мне! — кричала им сверху.
— Как? — озадаченно подбежала к башне Тай Ли, касаясь рукой.
— Дай сюда! — грубо и неожиданно, стянула с ее волос шифоновый платок Мэй, разворачивая и вытягивая по всей длине. — Хватай с другого конца! — резко командует, небрежно швыряя Тай Ли другой конец. — Отойди подальше! — начинает злиться, с просто, невероятно смехотворной несмышлености подруги. Тай Ли, все еще удивленная, хлопающая большими глазками, берет и сминает концы платка сильнее, делая несколько крупный шагов. — Не так далеко, Тай Ли! Ты что, хочешь, чтобы он работал как катапульта? — Мэй была изрядно вымотана, озлоблена и сильно голодна, знойная вездесущая жара поглотила из нее все соки, оставляя на лице заметные покраснения. — Готово! — скомандовала Мэй, понимая Азулу моментально, чем только сильнее убедила принцессу в своей блистательной исполнительности. На каждую единицу понимания тривиального человека, у Мэй имелось две. Из нее действительно выйдет прекрасный наемник, она отличный подчиненный на высоких должностях. Азула прикусила язык, с удовольствием и интересом наблюдая за девочками, находя в них самый настоящий удивительный источник вдохновения. Как прекрасно, когда есть те, кто способен просто идеально, без вопросов и уточнений — быстро выполнить приказ. Мэй достойна оваций! Какая обязательность! Какая точность и тщательность, блистательное попадание в цель, хладнокровно и с первого раза. Теперь, она понимала, почему Зуко ее выбрал — она ладно скроенная педантичная машина с высоким уровнем усердия! Она, однозначно, достойна внимания не только Зуко, но и самой Азулы, — принцесса хитро расплывается в гаденькой надменной улыбке. Ах, какая Азула молодец! Ах, какая ловкая манипуляторша и непревзойденный стратег! «Вы все мои! Все! Без исключения! Мои шахматные фигуры», — от радости аж вся воспламеняется, с опаской, но уверенностью отпуская яйцо вниз, наблюдая, как щепетильно и умело Мэй с Тай Ли подхватили летящий вниз артефакт.
— Азула, что это? — озадаченная Тай Ли плавно и синхронно с Мэй, опускают полы платка на, все еще теплые, пески.
— Это, — внезапно срывается она с края подоконника, уверенно и бесстрашно сигая вниз, приземляясь на все четыре, как гуттаперчевая грациозная кошка, утопая когтями в песчаных насыпях. — Это последний хозяин рек, — поднимается, невозмутимо отряхивая ладони, выскабливая песчинки из-под ногтей. — Выиграла у Ван Ши Тонга, — радостно улыбается, поглядывая на них.
— Последний хозяин рек?.. — опомнился и заговорил маг песка. — Мы с девочками уже познакомились, мое имя Гашиун.
— Очень приятно, но совершенно неинтересно, — отмахнулась безразлично.
— Тебя так долго не было, — подбежала к ней Тай Ли, беря за руки, нежно поглаживая, с интересом и радостью от долгожданной встречи, заглядывая в самую душу, от чего у Азулы внутри, с неловкости, заерзали змеи. — Уже ночь настала.
— Что, хотели сбежать и бросить свою принцессу? Ну да, давайте, признавайтесь! Уже, наверное, собрались обратно в деревню, а оттуда и в порт, только, я вас, нахалок, застала врасплох! Ну же, признавайтесь! — кричала на них обеих. Тай Ли с недоумением и печалью опустила глаза, кажется, скрывая искренние слезы от предательства и жгучей боли.
— Вообще-то нет! — громко возмутилась даже Мэй, скрещивая в обороне руки и ноги, с презрением и обидой глядя на Азулу, каждый раз бросая той моральный вызов. — Мы начали уже подумывать о том, как бы пробраться внутрь, за тобой!
— Вранье! — отказывается в это верить, зная, что они при первой же возможности предадут любого, они же люди…
— Нет, это не так, — подошел растерянный Гашиун. — Девочки говорят правду. Я хотел уехать, но они очень просили остаться, сказали, что хорошо заплатят.
— Тебе слово не давали, Геншин! — срывается на нем Азула, отталкивая Тай Ли, беря в руки яйцо.
— Я Гашиун… — растерялся он, залезая в лодку.
— Неважно! Уходим! — взбирается на песковозное судно следом, укладывая яйцо как можно прочнее, привязывая к бортам. — Не смей гнать! Едь ровно, прямо до самого Омашу, понял? — грозно и люто взглянула на него принцесса, — Гашин.
— Я Гашиун. Вас понял, — тронул с места изрядно отяжелевшую лодку, вздыбливая рассыпчатый неуловимый песок и плавно разгоняясь. — Платите чем? — обратился к принцессе.
— Золотом… — прищурилась она, странно улыбаясь, переводя взгляд на девочек, которые на одно мгновение растерялись, а затем незаметно кивнули. — У нас в стране много золота. Я тебя озолочу, — старается скрыть подкатывающийся смех, отворачиваясь.
— Как хорошо, что ваши подруги убедили меня остаться… — изнеженно заулыбался он.
Они все ехали и ехали, минуя песчаные сугробы, которым конца и краю, а особенно в темноте — не было видно, все заглотило черным небом, даже пески казались черными, силы мерцания звезд не хватало для того, чтобы разглядеть хоть что-нибудь, кроме рядом стоящих фигур. Азула победоносно и с трепетом коснулась яйца, которое, на ощупь было как шершавый камень, по температуре — не понятно, то ли оно теплое от пустыни, то ли в нем заиграла жизнь. Конечно, как можно родиться в таком страшном и угрюмом месте, как библиотека старого сумасшедшего филина, а еще, который увлекается распарыванием животных, набивая их туши соломой? Правильно — никак. Они ехали уже довольно медленно, сравнительно с первой поездкой, Гашиун исполнял наказ Азулы намного лучше, чем в первый раз.
— Девочки, — обратилась она почти шепотом, — простите меня, — еле слышно выдавила, испытывая гнетущее и жгучее чувство стыда. Тай Ли просияла, тогда как Мэй сдержанно кивнула, заметно расслабляясь. Накал страстей между их трио был явен с самого их основания. Они как три реки, что впадали в океан. Они были такими разными, но так идеально подходили друг другу, Азула лучше и полезнее не могла себе представить компаньонок. Но ведь, давайте, не будем лицемерить — каждой из них чем-то выгодна Азула и ее выходки, они не просто по доброте душевной согласились бороздить с ней мир, ища эти самые приключения, неосознанно давая свое согласие на то, чтобы принцесса изрывала им душу и выжигала сердца своими едкими гадкими авантюрами? Ведь так? Азула правильно расценила их жалкую добродетель?
— Где ты научилась так здорово ловить огромные яйца драконов? — усмехнулась Азула, обращаясь к Мэй.
— Обижаешь, у меня же младший брат. Забыла? — в ее голосе звучали саркастичные и жестокие нотки.
— Вот же гаденыш мелкий, не находишь? — ободряюще улыбнулась.
— Вообще, так нельзя говорить, но я терпеть его не могу! Вот бы он сгинул куда! — с искренней, давящей душу и сердце, злостью, сквозь зубы процедила.
— Ты что? — ахнула Тай Ли.
— А что, будто ты бы не хотела, чтобы твоих полоумных сестер не было? — бросает провокацию уже в Тай Ли Мэй, от чего Азула карикатурно подарила ей одобрительные аплодисменты.
— Нет! Никогда о таком не думала!
— Врешь! — сцеживает каждый звук Азула, больше походя на змею.
— Не уйдешь! — повторила ее интонацию Мэй, неожиданно хватая Тай Ли из-за спины, пугая, вынуждая громко вздрогнуть.
— Да перестаньте! — прикрикнула на них. — Забыли, что я могу…
— Тс-с, — тотчас же таинственно коснулась пальцем губ Азула, приказывая замолкнуть, косясь на Гашиуна. — Я все помню. Я дам тебе возможность отыграться… — засияла как само солнце.
— Мы почти добрались, — скомандовал Гашиун, продолжая беспрестанно разгонять сначала песок, а затем равнины.
— Как прекрасно, что мы вас нашли, Гашиун, вы просто находка, — похвалила его принцесса, вызывая в нем бурное смущение.
— Рад стараться, — ускорился. — Мы уже вот-вот, — притормаживает.
Азула внимательно и с выжиданием поглядывала на Тай Ли.
— Ты уверена? — сомневается она, делая плавный кувырок, приземляясь на земли Омашу.
— А ты еще сомневаешься? — отвязывает хозяина рек, всучая Мэй. — Помоги, без тебя вообще никак, — через плечо бросила, даже не смотря.
— Просто прекрасно! — не заставила себя ждать, возмутившаяся Мэй, уходя в сторону причала.
— Не урони, пожалуйста, это очень ценный экземпляр!
— Постараюсь!
— Только не представляй, что это твой брат Том-Том, с яйцом так не надо! — вдогонку добавляет, уже наконец оборачиваясь к Тай Ли. — Ты только представь, что он может с тобой сделать… А если он и есть Синяя Маска, — схватилась за грудь Азула, деланно отпуская прискорбный вид. — Это сейчас, он безоружен, но, стоит ему залезть в карман… — с придыханием и ужасом добавляет. — Я списывалась с адмиралом, он сказал, что Синяя Маска примерно его возраста, не находишь, это совпадение подозрительным?..
— О ужас! Он следит за мной! — прикрыла глаза в испуге Тай Ли. — То-то мне показалось странным, что он нас вызвался подвезти, да и так быстро.
— Я могу сама… — касается ее плеча, сильно поглаживая.
— Ну что там с оплатой? Я требую втройне, так как не предполагал такой задержки, да и судно потрескалось, пока я вез вас по грунтовой местности. Так что, с вас и оплата ремонта.
— Тай Ли, ты же помнишь, как Синяя Маска тебя ограбил. О духи, он прямо сейчас вытащи трубку для метания дротиков! — воодушевленно ахнула Азула.
— Нет! — крикнула Тай Ли, резко оборачиваясь, подскакивая моментально к Гашиуну, нанося ему точные и сильные удары по всем ци, что чувствовал ее твердый кулак. Она безропотно и жестоко ставила ему удар за ударом, уже совершенно не жалея, — Азула смотрела на это с томным и сладострастным благоговением, каждый удар негой разливался по ее телу. Тягучим медом по ее жилам потекло тепло отмщения. Сколько раз она била его, столько раз Азула испытала искрометный страстный прилив. Ее движения были порхающие, притягательные — это у нее от прирожденной циркачки, и очень бешенные, лишенные всякой логики и сострадания, в Тай Ли не было даже смутного понимания, что она делала, пока Азула, созидательно и сухо не добавила:
— Ну все-все, угомонись. Нам уже пора! — развернулась, уходя, теряя интерес к насилию слишком быстро.
— Азула! — Тай Ли, тяжело дыша и запыхаясь, схватила ее за руку, в спешке переплетая их пальцы, отчего Азула почувствовала, как те неистово горят. — Я не заметила у него трубки для дротиков… даже ножа.
— Пф-ф, — усмехнулась она, сжимая ее руку почти до боли, приподнимая к их лицам. — Он уже успел их выбросить в кусты, а ты даже не заметила… — кратко целует ее ручку, злостно прищуриваясь, находя в Тай Ли нескромное ответное обожание. Ей понравилось! Тай Ли сама испытала дивный бурный восторг, когда била его беспощадно, безропотно, одержимо, входя в неистовый безудержный раж.