Ожесточенные, оголяющие всю злобу и не гнушающиеся любых предательств, въедливые, окутываемые обольстительными речами, обрамляемые красивым, не впору такому характеру — лицом. Стоило ему прикрыть в сонном наваждении глаза, как он в испуге вновь распахивал веки, поджидая этот синеющий, оплавляющий даже душу — огонь. Аанг касается собственного лба в том месте, где у него виднелся наконечник голубоватой стрелы. Его голая и гладкая голова ощущала малейшие изменения в потоке ветров, плотно закрывая глаза, он даже мог представить те прохладительные, освежающие и теплые обуревающие потоки мглистого неостановимого воздуха, и вот там, где тепло соприкасалось с холодом — рождалась рана ветра. Когда-то Гияцо показывал ему этот прием — наносить удар в сплетение воздушных потоков, образуя несколько ударных воздушных волн, а если маг искусен, то это, даже, порождало малоуправляемый смерч. Рана ветра была под строгим контролем и считалась темным искусством, считалась запрещенным приемом. И вот, вспоминая глаза Азулы, Аанг напоминал себе о ране ветра, сожалея, что успел замерзнуть раньше, чем освоить этот прием. «Помни, что иногда не получить то, что ты хотел, — это замечательная удача», — всплывает перед Аангом добродушное и необремененное злобой лицо Гияцо, — «Гнев — это главный разрушитель нашего душевного спокойствия». Тяжко выдохнув, стараясь устроиться как можно приятнее, Аанг всего с минуту жмурит глаза, в попытке отогнать навязчивый образ Азулы, заставляя задаваться вопросом: «Кто она такая?». Она с усмешкой надменно прикрывает одну часть своего смазливого распутного лица, зубоскалится, как бесчестная голодная тигрица с порочным неутомимым прищуром волчицы: «Ты еще не догадался? Не видишь фамильного сходства?», — ее речи, опоенные неспешным превосходством властливой и богатой жизни. Порочная. «Вот тебе намек: «Я должен найти аватара, чтобы восстановить свою честь». Смелее. Можешь смеяться — это смешно», — прикрывая театрально левую часть лица, гордо и без запинки, зачитывая словно выученный текст, прошелестела она. Тогда он так и не понял: что она имела в виду, лишь через какое-то время, только издали догадываясь, что та как-то связана с Зуко, когда принц-неудачник сам явил им обоим свой взбалмошный растрепанный вид. Она тогда так посмотрела на Зуко, что, наверное, от такого взгляда воск тает. Аанга передернуло и он встревоженно приподнялся, понимая, что нервы не отпускают, рождая в воспоминаниях тот изматывающий нескончаемый страшный день, когда стоило ему и всей команде хоть на долю секунды жадно прикрыть глаза, как разъяренный шум нагонял и распугивал с пригретого места. Она без особых чувств и эмоций преследовала и преследовала его, и вот, казало бы, он уже давно оторвался от ее бесчестной садистичной погони, как она все еще преследует, стоит Аангу лишь на мгновение в дремоте забыться. Он переводит задумчиво взгляд на рядом уложившуюся Катару, что так сладко посапывала под неспешный вой теплого ветра, он бы любовался ею всю ночь, ведь именно такая она не вызывала у него приступ тоски, ревности и смущения. Казалось, чтобы он не сделал для нее — она не видела его мерцающих влюбленных глаз, что словно ярчайшие звезды, на ночном небосклоне — были видны лишь с наступлением сумерек. Он тяжко вздыхает.

      — Что, Твинклтос, не спится тебе? — почувствовал он резкое прикосновение камня где-то в районе ягодиц, сдерживая изо всех сил тот порыв боли, что хотел криком вылиться, но он не смел. Не смел нарушить такой прекрасный сон Катары. Его руки были готовы наглаживать ее каштановые пушистые волосы, но если бы не слепой бандит, который был зорче любого ястреба, когда этого не требовалось… Аанг обиженно насупился, поворачиваясь на Тоф, замечая, как она бесшумно, но очень уверенно плюхнулась возле него, подпирая плечом.

      — Что? Вспоминаешь ту кровожадную девчонку? — Аанг встрепенулся, его аж передернуло… как она догадалась? Он посмотрел на нее пристально, затем окунаясь в простирающийся бесконечный и глубокий небосвод. — Что вы там все так рьяно рассматривали? Думаете, вы лучше меня только потому, что у вас есть возможность более четко видеть образы? — обиделась, делая голос все громче и громче.

      — А ну-ка, перестань, — прижимает указательный палец к губам, поглядывая искоса на Катару.

      — Ой, да брось, наша невыносимая зазнайка имеет крепкий сон. Так что вас всех так удивило? — схмурилась.

      Аанг отвел взгляд, вспоминая любострастный и обуревающий, выливающейся страстью за края поцелуй, что так безропотно и вожделенно дарил Зуко той странной жестокой вездесущей девчонке. У Зуко есть девушка? — с тоской выдохнул Аанг, вспоминая наставления монахов. Любовь была нераспространенной практикой, для того мужчины и женщины были разделены друг от друга, как говорил Гияцо: «Разделены, подобно влюбленным древним духам до начала времен. Ведь даже в мире духов «любовь» — это падшая и неуправляемая стихия, сподвигающая убивать, обманывать и эксплуатировать власть и чувства в собственных целях». Если верить легенде Гияцо, то ради обуревающей порочной страсти, которую духи именовали «любовью» было совершено вопиющее преступление — убийство Каонаси человека без лица, из-за чего баланс всего мира, пусть это и случилось еще до начала времен, — пришел в упадок, ибо Каонаси — безмерный дух времени, дух упадка и разрушения, к чему приходит любая живая душа. Ради так называемой любви духи передрались, вступили в ожесточенный бой, что длился тысячелетие, окончившийся гибелью Духа Времени. Туи и Ла были в бешенстве, входившие с Каонаси в Совет Монументальных духов. После такой неожиданной гибели Духа Времени, они решили разделить обязанности почившего в нечестной борьбе — меж собой, восстанавливая баланс, наказывая преступника на века, заставляя травиться от собственной несбыточной любви и победы, которая изуродовала не только душу, но и жизнь убийцы.

      — Летающий змей… — оторвался от обуревающих все его существо мыслей Аанг, взглянув в заволоченные бельмом глаза Тоф. — Я лишь издали могу что-то припомнить об этих существах. Водяные драконы, которых, как я понял, истребил Народ Огня, подобно и огненным.

      — Вот варвары! — насупилась Тоф, ткнув Аанга в плечо.

      — Тоф, — обратился к ней, заглядывая в ее невидящие глаза. — Ты когда-нибудь любила? — он спросил это так растерянно, так скомкано, замечая, как данная тема всколыхнула даже ее отрешенное негодование, окатывая леденящей волной смущения, недопонимая и отрицания. Она тотчас же отвернулась, прижимая ладонь к траве, делая вид, что что-то учуяла, стараясь, как можно более убедительно преподать заинтересованность.

      — Слушай, я спать, — вскочила она на свои босые ноги, заставляя Аанга таращиться ей в след, провожая разочарованием в глазах и стушеванной неуверенной улыбкой. — Не унывай, Твинклтос, — упрямо повернулась к нему спиной, отгораживаясь толстыми непробиваемыми камнями. Аанг еще долго смотрел куда-то сквозь ее преграду, стараясь ощущать дуновение ее дыхания, распознавая, как колышется ее сердце, как задел этот, казалось бы, простой вопрос Тоф. Аанг тотчас же ощутил себя прескверно — ужасно, словно он совершил что-то плохое, оскорбительное, обидное и ранящее чувства. Он прикрывает глаза, принимая позу лотоса, раскидывая в бабочке согнутые колени, упираясь ступнями друг в друга, смыкая небольшие ребяческие кулачки, уверенно вдыхая, закрывая глаза, взывая к тому, кто так рьяно готов был выслушать и помочь. Тишь, шелест травы, дуновение ветра, хоть Аанг и не был зряч в ту самую секунду, но он ощущал, как белка скребется по сосновому стволу, как птичка в гнездышке неудобно ворочается, стараясь усидеть на своих невылупившихся отпрысках. Уверенным шагом ветер качал его сознание туда-сюда, туда-сюда, словно на детских качельках, призывая отдаться тому мимолетному порыву, что опосля настигал. Беззаботность, несерьезность и безответственность ветра укачивала его на волнах умиротворения, подбадривая, сокрывая от любых причитаний и мирских проблем, одаривая заботой, словно никогда неизведанная Аангу мать. «Року, явись мне!», — безмятежно эхом протянул его внутренний голос. Его стрелы, прочерчивающие все тело, засияли подобно тысячам звезд, озаряя темноту, иссушая и уничтожая.

      — Ты звал меня, Аанг? — услышал за спиной знакомый бархатный просевший голос. Пред его глазами простирался обрыв, на краю которого он так бесстрашно во главе стоял, опуская взор, он мог наблюдать лишь дух захватывающую высоту и мглистый сгущающийся туман, из которого пиками произрастали острые сталагмиты. Он вздрогнул, стоило древним сухим камням разбежаться под ногой, крошками скатываясь в обрыв, Аанг с ужасом понял, что не в силах удержать равновесие, соскальзывая прямо в объятую мороком низину. Он закричал, осознавая, что не может покорить воздух, что Аппа его не спасет, а погибнув в мире духов — погибнет и на земле. Он летел вниз, казалось, долго, медленно, плывуче, будто нырнул глубоко под воду, видя приближение зловещего млечного морока, что возвышался и приближался, кажется, протягивая к Аангу свои туманные гигантские руки, прямо сквозь скалистые пики. Этих рук явилось взору так много, и все они произрастали изнизу, как будто его поджидали.

      — Держись! — скомандовал Року, в последний момент хватая Аанга за руку, не давая туману захватить и проглотить незваного и несведущего его тайны гостя. Року вытянул Аанга, помогая усесться на сильную длинную спину Фэнга. Дракон пролетел сквозь туманные пальцы, размывая их будто волны песок, заставляя осесть, приструниться, и в бессилии пропасть. Аанг обхватил драконью чешую, пытаясь понять, какова она наощупь, понимая, что его руки неосязаемы. Он поднял взор, наблюдая перед собой приосаненную спину аватара Року, ладони его крепко держали поводья, оплетающие рога призрачного дракона. Крылья Фэнга размашистыми раскидистыми движениями разрезали воздух, отталкиваясь все выше и выше — в бесцветное облачное небо, где главенствовал призрачный нескончаемый и путающий сознание туман.

      — Что это было? — с опаской посмотрел вниз Аанг, все еще боясь упасть в неизведанность, что руками тянулась к его беззаботной легкой душе.

      — Это Туман потерянных душ, — прискорбно, загробно и очень отстраненно ответил Року, даже искоса не бросая взгляд на Аанга. И тут Аанг призадумался, не понимая, почему нога подвела, скала под подошвой рассыпалась, а леденящий кровь туман протянул свои ужасающие обуревающие векторы. — Задаешься вопросом, мальчик мой? — наконец бросил в него косой взгляд Року, криво ухмыльнувшись, крепче хватаясь в поводья Фэнга, на лету разворачивая, заставляя закружиться спиралью прямо в воздухе. Все внутренности Аанга защекотало, опуская куда-то вниз, вызывая в мыслях, переполняемый все тело, небывалый доселе страх. Он любил покорять воздух, не мог представить себе жизнь без полётов, но только не так — когда ты лишен возможности быть птицей в свободном небе, становясь вечно стремящимся вниз грузным камнем. Вот только камню ничего не убудет с того, что тот шмякнется с огромной высоты в туманную пустошь, чего не мог позволить себе даже покоритель небес Аанг. Он был так слаб, так неугоден этому миру, являясь лишь отголоском себя самого — калькой, списанной духами, вместе с тем и обезличенной.

      — Кто-то тебя недолюбливает, — усмешка, вроде бы укрывающая либо кого-то, либо искреннюю печаль и необъяснимую скорбь. — Туман потерянных душ… не думаешь ведь ты, что оказался в этом месте случайно? — призадумался Року, заставляя Аанга напрячься, и в какой-то степени пугаться. — Кто-то поджидал тебя, мальчик мой. Но я не дам тебя в обиду, — это прозвучало так устрашающе, скорее, даже не из-за того тона, с каким было сказано, сколько из-за самой ситуации.

      — Я не понимаю. Я же аватар — я мост среди миров. Миром духов и миром людей. Почему кто-то хочет от меня избавиться? — на этих его словах, Року задумчиво хмыкнул, что заставило Аанга сомневаться во всем, что он видит и слышит в мире духов.

      — Духи очень злопамятны. Есть несколько причин, по которым тебе желают отомстить, и одна из них мне понятна — сущность аватара, которая нанесла многим духам непоправимый ущерб, — продираясь сквозь мельтешащие нескончаемые облака, Року потянул за поводья, после чего Фэнг направился вниз, вытянувшись в воздухе, подобно клинковому острию, падая, разрезая воздух, напоминая неугомонную молнию. Аанг ухватился в Року, чувствуя, как не удерживается на такой вихреобразной скорости. Дракон грозно сложил перепончатые крылья, прижимая, обтекаемый летящими навстречу порывами ветра. Вот уже виднелась лысая скалистая обожжённая земля, а Фэнг все не расправлял крылья. Еще чуть-чуть и они встретятся с разломанными ранами мира, уходящими в самые глубины непостоянного бытия. Аанг в смятении прикрыл глаза, отгораживаясь рукой, зная, каким болезненным бывает неудачное приземление.

      — Фэнг! — скомандовал Року, и с оглушительным свистом дракон разинул оба крыла, с хлопком принимая обезумевшие потоки ветра. Его крылья надулись словно паруса, заставляя Фэнга выгнуться, рьяно замахать, постепенно опускаясь на вулканические безжизненные просторы. — Здесь я умер, — постановил Року, спрыгивая с дракона, протягивая руку Аангу, раскидывая кисти по разные стороны, демонстрируя убитые лавой пустоты.

      — Но мы же в мире духов… — прищурился Аанг, в непонимании помотав головой.

      — В мире духов имеются определенные памятники — идентичные реальному миру места. Тот вулканический взрыв, который погубил меня и Фэнга — ничто иное, как безрассудное желание духов. Мир людей характеризуется такими направлениями, как: ширина, высота и долгота, в мире же духов существует еще одно направление, обтекаемое название которому невозможно придумать, скажу лишь отдаленно — кривая времени. Духи способны видеть щели во времени, разломы, так как способны покорять все мыслимые и немыслимые математические законы людей. В мире духов нет времени, они вне времени. Но даже здесь есть свои правила — мир духов не всесилен, хоть духи и способны общаться с миром людей через столетия и тысячелетия — это лишь бесплотные фантомы.

      — Не понимаю, — заупрямился Аанг.

      — Если хочешь быть мостом среди мирами — придется понять, — улыбнулся Року, скрещивая на груди руки. — Вспомни свет звезд, который ты наблюдаешь перед сном, стоит тьме опуститься. Те маленькие фонарики, что зажигаются на непроглядном мглистом полотне, когда видишь их свет, когда их мерцание доходит до твоих глаз — ты не понимаешь, что видишь то, что уже не существует. То, что, либо умерло, либо переродилось, но ты еще долго будешь лицезреть их сияние, словно видишь прошлое, которое уже как столетия минуло, а ты все еще смеешь его наблюдать в собственном настоящем. Посмотри на меня — я это пример моих слов наглядно, — распростер он руки, пряча их в глубокие длинные рукава. — Духи мстят тебе за прошлые обиды, потому что ты — аватар.

      — Но я им ничего не сделал… — растерялся, опуская взгляд на иссохшую, покрытую лавовой окаменелостью землю.

      — Понимаю, но ты, прямо сейчас, отвечаешь за всех ранее живущих аватаров, обиду на тебя таят многие, — вздохнул Року, заставляя Аанга о чем-то подозревать. — Почему ты звал меня? — развернулся, начиная отдаляться.

      — Скажи, Року, попадались ли тебе такие противники, от которых тебя следом мучили странные мысли? Вот преследует меня один — принц Зуко, — Року остановился, позволяя Аангу себя догнать. — Но Зуко такой неопределенный странный персонаж, он то нападает на меня, то прячась под маской — спасает, я даже не особо обращаю внимание на него, не считая эти проделки злодеяниями. Он, наверное, запутался в себе, во всем виновато нелегкое беспечное, полное изысков и вседозволенностей — детство, — он говорил так воодушевленно, с таким волнением в голосе, оттягивая тот самый момент истины, что не давал покоя.

      — Но ведь не принц Зуко будоражит все твое существо… — Аанг видел его спину, его блеклые, ниспадающие нередеющие волосы, гордую загадочную стать.

      — Да… — хмыкнул Аанг. — Знаешь, Року, монахи учили меня и моих друзей смотреть на все сквозь пальцы, не осуждать, не желать зла, уметь взглянуть на происходящее с разных сторон. Не рубить с плеча и все такое. Скажи, Року, наверное, ты понимаешь, какой вопрос крутится в моей голове, я лишь не смею спросить, борясь с непониманием того, что, кажется, увидел. Я ведь неправильно понял, правда? — с какой-то надеждой поднимает на него взор, обходя и заглядывая напрямую в глаза, тонущие в отрешенности, переполненные какой-то странной необъяснимой тревогой. — Кто она? — приподнимает брови, наблюдая, как лицо Року меняется, рисуя и проявляя какую-то скорбь и непонимание. — Ты ведь все видишь. Моими глазами. Скажи мне, я не сумасшедший?

      — Почему ты спрашиваешь меня? — покосился на Аанга, делая шаг в заволоченную туманом пустошь.

      — Я тебе доверяю. Ты тот, кто сражался с Созином. Ты ближе всего к королевской семье, — наспех стал оправдываться, ускоряя шаг, не оставляя Року наедине.

      — Тебя мучает интересный вопрос, — рухнул на колени Року, присаживаясь на обугленную землю, кажется, устав убегать. — Ведь тебя интересует даже не тот последний в своем роде дракон — нет, — обернулся он к нему. — Ты цепляешься в правильную суть, — вперил в него такой воодушевленный измученный взгляд.

      — Они брат и сестра? Да? — упал рядом с ним, поднимая взор ввысь, наблюдая, как кучевые облака спиралью кружатся по часовой стрелке, мельком опускаясь все ниже и ниже, испаряясь где-то у воображаемого меридиана. — Я ведь не сразу это понял. Честно — они не похожи. Если бы я встретил их в разное время, в разных местах — я бы даже и не задумался о том, что эти двое как-то могут быть связаны.

      — Почему этот вопрос так мучил тебя? — обратился к нему с какой-то грустью, с какой-то тоской.

      — Это кажется зловещим. Каждый из них по-своему отталкивающий, пугающий, какой-то неправильный, словно их существование — это большая тяжесть для мира. Но когда они вместе… когда они были вместе… у меня внутри все похолодело, я чувствовал свою смерть, чувствовал, как жизнь моя на волоске от того, чтобы оборваться. Жутковатые, леденящие. Я не могу это объяснить.

      — Я поведаю тебе одну историю, — коснулся его плеча Року, обращая все внимания Аанга к себе. — Моя семья была неприлично богата. Мой отец был правой рукой Хозяина Огня Завулона. Его главным советником. Я учился и вырос в самом респектабельном районе столицы — за стенами королевской заставы, там — где заседает все правительство Страны Огня. Я разделял один год рождения, одну академию, одну стихию и одну страну с будущим Хозяином Огня — Созином. Мы обожали друг друга — мы понимали друг друга с полуслова. Не было друга в моей жизни ценнее, чем он. Дружили так крепко, так долго, что сплели пальцы в обещании, что, если у одного из нас будет дочь, а у другого сын — мы породним наши семьи. И так было даже после того, как Созин узнал, что я и есть аватар, хоть это и породило между нами первую трещину, залогом которой служило непонимание. Даже когда я женился, хоть и сделал это позже Созина, хоть между нами уже искрило недовольство друг другом — мы продолжали общаться. Я обучал его сына Азулона магии огня, наверное, Азулон этого даже никогда не вспомнил, но мы до конца не рушили нашу дружбу, наш союз. И вот у меня с Та Мин родилась Рина… Я и Созин были так рады. Обручили собственных детей — они играли у нас на глазах, а потом, волею духов кануло все в небытие, утонуло в море огня, крови и лжи, — в глазах Року Аанг увидел непрошедшую даже после смерти — обиду, недовольство и досаду. — Все, что ты видел — следствие лишь моих и Созина проступков! Я должен каяться теперь всю свою загробную жизнь, прячась в мире духов. Должен каяться, зная ту тайну, которую в мире живых мало кто сведает. Должен наблюдать, как мое наследие, словно слепые котята — тычутся невпопад в поисках пропитания, и ведь я ничем не могу им помочь. Я теперь должен наблюдать за тем, как рушит закореневшие веками устои моя правнучка, открывая дверь собственного сознания на стук давнего преступника. Она меня не слышит, Аанг, в ней столько злости… в них… — он томно выдохнул. — Все закончится, если Азула не собьется с пути, разгадывая тайну Азулона.

      — Тайну Азулона? — переспросил Аанг, теряясь в столь сложных семейных перипетиях.

      — Да. Но это не твоя забота, Аанг, я каюсь тебе, ведь ты — это мой приемник на аватаровом поприще. Никто не выслушает меня. А я и не могу сказать большего, — прикрыл он ладонями лицо. — Я мучаюсь. Мучаюсь с той самой секунды, как умер, узнав то, что случилось потом…

      — В Стране Огня запрещено любить родственников? — приподнял брови Аанг. — Если честно, монахи учили нас не проявлять привязанностей вовсе. Но и осуждений. Я никогда не задавался вопросами: а есть ли среди всех этих людей мой родственник? Могу предположить, что семейные связи были, хоть и считались утерянными. Року, не переживай, — решил подбодрить, взяв под руку, желая растормошить. — Мои родители, или родители Гияцо тоже, скорее всего, были между собой в родстве.

      — Дело не в этом, Аанг, все куда сложнее, чем ты думаешь, — Року воспрял, гордо вскинув подбородок, закрывая фантомное солнце, что, кажется, лучами пробивалось сквозь серость туч. — Фэнг! — выпрямился Року, махнув широким рукавом, пробуждая от мимолетного сна непокорного дракона, что с недовольством разлепил нависшие горбатые веки. — Взывай к последнему хозяину рек, — в повелительном жесте приподнял пальцы Року, указывая в облачное серое небо. Аанг тут же вскочил на ноги, готовясь к небывалому представлению. Фэнг угрожающе распустил крылья, принимая грозный вид, напоминающий замершего в танце дракона, коих изображали в ортодоксальных манускриптах. Он раскрыл зубастую широкую пасть, зловеще выдыхая из раздутых ноздрей серый пар — пепельный дым, издав гулкий пронзительный рёв, от которого земля под ногами содрогнулась, камешки рядом затрепетали, в страхе постукивая. Он издавал звериный, пробирающий до глубины души, рык, которым не каждый тигр был способен похвастаться. Аанг всмотрелся в Року, наблюдая его гордость и довольство происходящим.

      — Ты ведь знал, Аанг, что драконы тесно связаны с миром духов? Драконы берут своё начало именно из мира духов, уже только спустя тысячелетия — выходя в мир людей. Перерождаясь как «звери», — с восхищением глянул Року на гигантского необъятного Фэнга. — Их души бессмертны, и всегда, неизбежно попадают в мир духов. Запомни, Аанг: бойся воды, от неё столько же пользы, сколько и вреда. Не гневи духов, не спи у воды, ведь ты уязвим. Вода — это окно в наш мир, — оглянулся Року по сторонам, внимая тусклому удручающему пейзажу, признаваясь уже не только себе в том, что его мир — это мир безобразных монстров и чудищ. — Кто-то хочет, чтобы ты встретился с последним хозяином рек.

      — Кто? — вцепился в него взглядом Аанг. — Скажи!

      — Не могу.

      — Ну скажи! — по-детски стал умолять.

      — Тот, кому тысячи лет. Тот, кто потерялся среди времён. Тот, кто тщетно пытается вспомнить своё имя. И тот, кто живет одной лишь целью…

      — Кто-то плохой?

      — Цели у него людские. Для духов — плоские. Эмоциональные. Чувственные. Никто ему не в силах мешать. Даже фундаментальные Туи и Ла. Это он пленил меня. Я здесь из-за него. Он открыл мне глаза, а я зарекся ему не мешать. И ты не можешь. Никто, ведь он не нарушает ни одного закона.

      — Ты меня пугаешь, Року…

      — Не бойся. Это не твоя борьба. Туи и Ла, а также Безликий и Мать Лиц когда-то заключили меж собой божественный брак — нерушимый сакральный гармонический союз, разрушение которого — обвал начала времён. Ты аватар — ты узнаешь об этом. Тебе пора, Аанг, на все остальное — время. Время. Время. Тик-так. Тик-так, — его голос срывался на загадочный необъяснимый шепот, его четкий печальный образ стал таять и как бы сильно Аанг не пытался вцепиться в мир духов, ускоряя шаг за шагом, уже в мольбе протягивая Року ладонь, желая ухватить это мгновение, не отпуская наподольше.

*      *      *

      — А ну-ка, быстро убрал свои грабли! — внезапный грохот, подбадриваемый ярчайшими солнечными лучами, так некстати посмели помешать Аангу досмотреть тот баснословно непонятный странный сон. Аанг потер устало веки, обессиленно покачиваясь из стороны в сторону, чувствуя свинцовую усталость, пьянящий окатывающий волной сон, а также сильную жажду. Он изо всех сил заставляет себя раскрыть глаза, с изнуренным побитым видом взирая на красочную травянистую рощу, под невысокими деревьями которых их угораздило примоститься. Умиротворяющий не стихающий бурлящий шум скатывающейся воды. Он протягивает руки, делая первый шаг, помогая ногами делать шаг за шагом, испытывая небывалую сильнейшую усталость, жажду и желание жить, ведь именно такое чувство разбивало все надежды. Кажется, он уснул настолько поздно, что вовсе не удосужился хорошенько отдохнуть, перебирая руками и ногами, прячась от того нарастающего конфликта, что зародился между Тоф и Катарой, стоило объединить двух этих амбициозных маленьких женщин в одну команду. Духи просто издеваются над ним — посмеиваются. Земля ходила ходуном, и Аанг пригнулся, прикрывая затылок, в последний момент уворачиваясь от летящего мимо камня.

      — Прости, Твинклтос! — кричит ему Тоф, на что Аанг устало улыбнулся, возвращая своему взору тот простирающийся бескрайний в своем величии — дикий бурлящий водопад, под которым расположились влажные скалистые волуны. — Да и вообще, можно поосторожнее, не видишь, что ли, что тут происходит? — обрушила на него свой гнев Тоф, заставив землю под его ногами подталкивать и издеваться, отчего Аанг мимолетно подпрыгнул, обуреваемый и подхватываемый порывом ветра. Простирая руки подобно крыльям, он летел без оглядки, уже предвкушая ту секунду, как его пересохшие губы коснутся прохладительной хрустальной воды, насыщая его измученное горло и сознание.

      — Ты теперь и на Аанга переметнулась? — послышался возмущенный и такой боевой возглас Катары, последнее, что аватар успел разглядеть, перед тем как в испуге потерять воздух под своими пальцами, рухнув прямо в неглубокий природный бассейн с подвижной неугомонной водой, как то, что водяное острие, огибая любые приграды, подчинилось капризу Катары. Набирая в рот как можно больше пресной горной, бьющий ключом воды, полностью с дрожью просыпаясь, Аанг выныривает, разгребая худенькими ручками тяжелые неподдающиеся воды. Тот воздух, что засел в его легких, поплавком тянул неизбежно на поверхность. С легким и воодушевленным вдохом, Аанг выныривает, развеивая мерцающие в солнечных бликах капли, смело наблюдая красочную и неизбежную борьбу. Его ноги нащупали склизкую гладкую опору, благодаря которой он смог удержаться, дабы не рухнуть снова в воду. Тоф отгородилась от Катары скалистыми наростами, то и дело швыряя их, на что Катара реагировала максимально яростно и бескомпромиссно, не щадя водный хлыст, разрубая камни в щепки.

      — Вот так и стойте! — откликнулся, восседающий с умным видом Сокка, поглядывающий то на свою взбалмошную сестру, то на разгоряченную Тоф. — Сейчас величайший художник из Южного Племени воды запечатлит этот выдающийся в своем роде момент: две девчонки сражаются за сердце самого аватара, — саркастично указывает Сокка в сторону Аанга, который в ту же секунду сначала моментально стушевался, а затем с досадой в стыде прикрыл глаза, в какой-то момент уставая от проделок Сокки. Сокка громко и безудержно рассмеялся, заставляя девчонок забыть о бесполезной и неуместной борьбе, они окружили его, с презрением оглядывая тот довольный и восторженный порыв.

      — Смешно дураку, что нос на боку! — не пожалела для него своей магии воды Катара, оставляя брату хлесткий подзатыльник.

      — Недотепа! — вспылила Тоф, топнув ногой, заставляя камни вырваться из-под земли, в сильном пинке опрокинув Сокку. — Такую битву своей херней разрушил! — показала ему кулак, переводя невидящий взгляд в сторону Катары, которая тотчас же подобрела, лучезарно заулыбавшись. Они синхронно и не сговариваясь с сильным хлопком столкнули собственные ладони, считая конфликт исчерпанным.

      — Ничто так не сближает двух людей, как обосрать третьего! — возмутился Сокка, потирая ушибленный бок, все еще провожая каждую из них неодобрительным взглядом.

      — Доброе утро, Аанг, — обратилась наконец Катара, делая пару шагов по направлению водопада, приветливо разглядывая.

      — Да, Твинклтос, ты сегодня на себя не похож. Спишь, спишь, спишь, — в деланном негодовании скрестила она руки. — Так всю жизнь проспишь! — посмотрели они с Катарой на Аанга, всего минуту кривясь и давясь тем чувством, что вырывается с их уст гулким наперебой оглушающим смехом.

      — Рад, что сегодня вы в хорошем расположении духа, — улыбнулся он, покачиваясь из стороны в сторону, разгоняя воду по разным сторонам, имитируя танец.

      — Нет, Аанг, а если серьезно, то твой сон был очень беспокоен, — приблизилась к нему Катара, удрученно и озадаченно заглядывая в глаза, прижимаясь тыльной стороной ладони к его лбу.

      — Да он вообще не спал… — Аанг отрицательно помотал головой, замечая, как Тоф понимает его не просто без слов, а без глаз.

      — Сны всякие снились, — отмахнулся он, вперившись ногой поглубже в илистое дно. — Даже вспомнить не могу, что меня так взволновало, — пожал плечами. Вода с азартом забурлила, буграми поднимаясь, раскачивая неудержимые безудержные волны, Аанг всмотрелся в голубые глаза Катары, находя в них ответный вопрос. Его ноги задрожали, земля стала низвергаться, он в изумлении старался ухватиться за что-нибудь, дабы выбраться наконец на травянистый берег.

      — Это ты делаешь? — посмотрел он на Катару, а следом на Тоф, с ужасом вскрикнув, внимая их отрицательным кивкам. Что-то выталкивало и прогоняло, с силой выбрасывая ввысь, Аанг застыл на мгновение в воздухе, чувствуя опору, что водяным столбом придерживала все его тело. Сверху по голове били неустрашимые водопадные потоки, Катара без раздумий взмахнула руками, покачиваясь, словно на волнах собственной песни, заставляя взбесившуюся стихию подчиниться. Она продолжала в призывном жесте заманивать ледяные густые потоки к себе, пока Аанг ухватился за что-то твердое, не понимая, откуда и как выросла эта водяная беспроглядная волна. Аппа устало наконец продрал глаза, издавая недовольный рев.

      — Аппа, мы справимся! — помахал ему рукой Аанг.

      — Что такое? — возмутилась Тоф.

      — Я не понимаю… — на лице Катары мерцала усталость, гнев и возмущение. — Не слушается! — вспылила она, стараясь сдернуть водяной столб подобно скрывающей устрашающей тряпке. Ее разъяренный крик отскакивал эхом от влажных каменистых стен, Аанг ощущал тот странный илистый камень, что уже начинал виднеться под истончающейся толщей воды. Катара непереставая влекла и влекла к себе строптивую непокорную воду, словно вступая в борьбу с самой стихией, ее пальцы от усталости и напряжения приобрели угловатые резкие движения, но сила ее терпения дала-таки долгожданные плоды. Она сдергивает водяной стенообразный поток, опракидывая, не в силах с неожиданности удержать, побуждая неукротимую волну хлынуть прямо на берег. Сокка в неумолимом возгласе бросился прочь, желая укрыться от стихийной прохлодительной напасти, которая дубинкой легка прямо на его затылок и плечи, опракидывая к земле ничком. Руки Аанга заскользили по гладкому мягкому материалу, опуская взор, он внимал длинному, уходящему в водопад туловищу, которое до самого хвоста по хребтовой линии огибала мокрая мягкая грива, которую Аанг ошибочно спутал с илом. Обхватывая белоснежное тело руками и ногами, чувстсвуя, как оно с тревогой зашевелилось, затряслось.

      — Со мной все в порядке. Если кто-то волновался, — напомнил о себе промокший до ниточки Сокка.

      — Оно большое, — вытянула руку Тоф, пытаясь сосредоточиться.

      — Я все это время стоял на его туловище, — с ужасом подметил Аанг, оборачиваясь в сторону неостановимых потоков воды, что являл им водопад. Вцепляясь в хвостовую часть посильнее, ведь Аанг уже почувствовал содрогающееся шевеление. Шквальные стенообразные воды расступились, словно театральный занавес, рисуя пред глазами подозрительное недовольное и заметно усталое лицо… вернее — морду дракона. Аанг, всматриваясь в его оленьи уши и молнией возвышающиеся рога, удивился тому, насколько же живыми и осознанными были глаза этого существа. Медленно, подобно диким рептилиям, подобно змеям, только не высовывая языка, он подает признаки заинтересованности, первым делом бросая взгляд на Катару. Его гуттаперчивое витиеватое тело и даже высоченная элегантная мощная шея покрыта слоем мелких, от воды мягких — чешуек, тогда как вытянутая заостренная, напоминающая волчью — морда мерцала от смоченного матового флока — гладкой, прилипчивой, словно перья, тоненькой, еле заметной короткой шерстью. Разглядывая его столь близко, так безропотно вцепляясь в эту змеиную чешую, пальцами стараясь ощупать более нежное брюшко, Аанг провоцирует его взгляд. Дракон моментально, выказывая пренебрежение, недовольство и злость, раскрыл нападающе пасть, отчего Аанг с возгласом выпрямился, все еще крепко седлая продолговатый мощный хвост. Дракон зашипел, забил хвостом, размахивая им будто веслом, стараясь убить Аанга об стену — от боли с шипением восклицает, ударяясь, но все-таки отшвыривая аватара. Катара побежала к Аангу на помощь, протягивая руки, провожая траекторию его непредсказуемого падения. Он сбивает ее с ног, собственной грудой придавив, больно ударившись затылком о ее лоб, Катара вскрикнула, моментально отстраняясь.

      — Что это? — с испугом указывает на дракона пальцем.

      — Последний хозяин рек, — потирая место удара, встает с колен Аанг, отдаленно, урывками вспоминая что-то из беседы с аватаром Року. Он что-то говорил о драконах…

      — Дракон Азулы! — сквозь зубы процедила Катара, сжимая в ярости кулаки, направляя в последнего хозяина рек покоренную бурлящую воду. Аппа грозно склонил голову, оголяя рога, начиная рыть землю, с последних сил сдерживаясь, внимая крику Аанга:

      — Стой! — он протягивает руку, но не успевает, ведь Катара обрушила на этого речного дракона всю свою злобу и недовольство, вкладывая в этот удар всю ту вспышку ярости, которая мелькнула в ней при одном только упоминании принцессы Азулы. Ее текучая гигантская стена обуяла и распалила последнего хозяина рек, охваченный ее магией, он забрыкался, плененный. Он шипел и размахивал острым хвостом в разные стороны, Катара впряглась сильнее, замораживая его туловище до самой головы. Аанг наблюдал то, с каким негодованием и агрессией дракон всматривался в Катару — на последнюю волшебницу воды южного полюса. Почему так жестоко? — Аанг старался понять ее, но сколь бы он не старался — ее деяния оставались для него загадкой. Дракон мнимо сник, а затем раздался оглушительный хлопок — лед разлетелся в разные стороны, огромный ледяной осколок полетел прямо в Сокку, который наспех бросил припрятанный бумеранг, что прилетел прямо в голову хозяина рек, взбеленив окончательно. Его глаза лишились травянистых салатовых радужек, заполняясь неудержимым в агрессии бельмом, он растопырил пасть, подобно аллигатору, как дикая кобра, закрутившись в спираль — в полете резко отпрыгивая, приземляясь с гулким сильнейшим ударом в то место, где всего мгновение стоял обидчик, оставляя в земле трещины.

      — Хозяин Рек! — выбежал в поле битвы Аанг, поднимая ладони к небу в примирительном жесте. — Послушай меня! Я — аватар! — затараторил он с важным видом, тотчас же с криками отлетая, вцепляясь в воздух, подбирая с земли свой крылатый посох. Аанг взобрался на высокую сосну, спасая Катару от очередного нападения, воздушными кольцами смещая удар дракона.

      — Аанг, помоги мне! — вскрикнула Катара, закручивая непокорного строптивого дракона в водяные стены.

      — Дело дрянь — такое длинное, я не понимаю, с какой стороны бить. Оно постоянно дергается, взлетая, — вырывает из самых недр покосившийся булыжник, бросая в неумолимого зверя, что с диким буйством шипел и рычал. Тоф поднимала камни ровными гладкими стенами, стараясь удержать вертлявое, неперестающее постоянно двигаться и сопротивляться тело дракона. Он был небольшой, но такой выматывающий, такой сильный и такой вёрткий, будто бы его пытались жечь. Своим длинным хвостом он сносил деревья, вырывая клоки растений, кустарников, вырыв под собой небольшое углубление. Катара напряглась сильнее обычного, Аанг не мог не заметить, с каким ажиотажем всматривался в нее этот дракон, под его томным разъяренным рыком и взором — она теряла координацию, то и дело вода разваливалась у нее в полете, долетая до дракона лишь ошметками, что он гневливо смахивал в ее сторону. Аанг спрыгнул с дерева, сильнейшим потоком ветра разнося по разные стороны противников бессмысленного боя. Он со стуком поставил посох, упирая его в небольшой камень, начиная ритмично постукивать, привлекая внимание разгневанного дракона.

      — Что ты делаешь? — возмутилась Катара, вставая с колен.

      — Неужели ты не видишь — он такой же маг воды как мы с тобой, — бросил в нее недовольный, но такой краткий взор, вновь обращаясь к дракону.

      — Он маг воды? — подполз осторожно Сокка, с придыханием рассматривая, как последний хозяин рек закачался в стороны подобно околдованной змее, пока Аанг продолжал гордо всматриваться в это существо, выстукивая такой запоминающийся пленительный мотив.

      — Послушай меня! — обратился к нему Аанг. — Прости меня и моих друзей, что потревожили тебя! — старался докричаться до его высоко взмывающейся шеи, замечая, как взгляд дракона возвращается в спокойное русло. — Я Аанг — я аватар, — решающим стуком разразил лес, перебивая даже шум падающей воды. — Ты — хозяин рек — дракон речных просторов. Король пресных вод, жизнедеятельных артерий всего сущего, — склонился перед ним, складывая кулаки вместе, — не отнимай наши жизни. Ведь ты — последний в своем роде! — в глазах Аанга блеснули слезы, когда на этих словах он резко вскочил, раскрывая ярко-оранжевые крылья, планируя возле дракона, приземляясь на его туловище. — Я — последний маг воздуха… — такая горечь была в этих его словах, что Катара схватилась за сердце, а Тоф с тяжестью вздохнула, пряча взгляд за длинными темными волосами. — Мы оба — последние в своем роде. Я могу понять тебя как никто — ты хочешь выжить, ты не доверяешь нам — людям, — низко кланяется перед ним. — Без понятия, как ты оказался в лапах Азулы, но, надеюсь, это всего лишь недоразумение.

      В последний раз очень осознанно, пронизывающе, пробирающе до самых костей, вперив свой непокорный надменный взгляд, последний хозяин рек устремился в необъятные вольные небеса, с особым рвением, с тяжелым неуклюжим прыжком, ломающим деревья, руша камни и длинным неповоротливым хвостом задевая Катару с Тоф, сбрасывая Аанга, он устремляется ввысь, подобно еще одному магу воздуха, вызывая у Аанга восторг и необъяснимую волну почтения. Аанг проводил его загадочным тоскующим взором, искренне благодаря судьбу за то, что та предоставила ему шанс самолично узреть что же из себя представляет последний в своем роде речной дракон. Аангу так сильно откликалась его боль и такое невнятное, но тяжестью в глаза оседающее — одиночество. Умерли все. Остался один Аанг. Только такой же единственный в своем роде мог разделить переживания Аанга. Он подошел к недовольному Аппе, окуная свои недлинные шероховатые пальцы в его необъятную шерсть, полностью утопая, внимая мягкости и живому теплу, что исходило от Аппы. Аанг настойчиво, сдерживая слезы умиления и какой-то печальной радости, взглянул на своего бизона, что продолжал хрипло рычать, провожая последнего хозяина рек недоверчивым и очень презрительным взглядом.

      — Не стоит, Аппа, — обратился к нему Аанг, перенимая все внимание бизона, отчего он приник ниже к своему хозяину, в такие моменты Аангу казалось, что Аппа не просто зверь, а человек в бизоньей шкуре. Что Аппа все слышит, все понимает. Не мог он отделаться от чувства, что его зверек самый дорогой и любимый человек на этой земле. На этой земле, которая уже порядком стала Аангу чужой. Все события, что окружали Аанга с невиданным вихреобразным водоворотом — захватывали и уносили в дебри непонимания, с каждым прожитым днем он тосковал по потерянному времени, когда мог быть славным мальчишкой, раскидывая партию пай-шо с Гияцо. Те времена прошли, и вот не отпускало Аанга ощущение, что он совсем не дома, что все здесь ему чужое. Верните, верните мне все. Все назад, как было раньше, когда меня окружала целая толпа монахов и монахинь из различных храмов воздуха, верните то время, когда летающие бизоны были повсюду, играя и обучая магии воздуха, верните то время, когда огнедышащие драконы бороздили небеса, разжигая вулканы, верните то время, когда речные драконы были хозяевами рек. С тоской и каким-то благоговением выдохнул Аанг, предаваясь практически вековой ностальгии, наверное, если вспомнить все фрески Южного Храма Воздуха, то можно найти там различных зверей, что покоряли небеса, имея возможность дружить с воздухом, укрощать его одним своим желанием, взметая выше полета птиц, не гнушаясь тому морозному холоду, которым встречают тебя облака. Аанг был готов поклясться жизнью Гияцо, что нечто подобное он уже когда-то видел, не обратив должного внимания: длиннотелые гигантские змеи, способные покорять ветра, взмывая далеко ввысь, питающие и очищающие реки. Хороша та река, в которой водился хозяин рек. Эх, если бы Аанг тогда, в далекие беззаботные годы, мог справиться со своей неусидчивостью, он явно познал бы куда больше, чем ему теперь предстояло.

      — Какое странное чувство… — отозвалась наконец Катара, помогая встать Тоф.

      — Что случилось? — мигом дал о себе знать Сокка.

      — Этот дракон… — Катара медлила, сведя брови у переносиы, либо не находя смелости это сказать, либо до конца не осознавая. — Рядом с ним, я теряюсь… — обтекаемо и очень кратко бросила, не желая и далее отвечать на навязчивость Сокки.

      — Нам пора всем развеяться, — вклинился Сокка, изображая карикатурную радость, растягивая губы в широченной улыбке, доставая карту, вперив в нее свой длинный нос. — Что думаете? — уже более сухо сказал Сокка, когда все, кроме Тоф стали тесниться вокруг него.

      — Что думаешь, Аанг? — бросила Катара, с непосредственной улыбкой всматриваясь в его глаза, заставляя сердце биться чаще, ему так хотелось удивить Катару, показать самые красивые и внезапные места, и даже не имеет значения сколь далеки они будут, даже не имеет значения, как долго придется лететь Аппе, ведь когда Катара рядом, Аанг не мог отказать себе в маленькой шалости. Он растерянно потер затылок, ощущая непринятие оставшейся позади все Тоф. Он протягивает ей руку, с благодарностью улыбаясь, не сразу вспоминая, что она не способная узреть его радости. Однако, она не была ленива, лицемерна или лжива, она даже несмотря на свой неуемный характер и любовь к капризам — не была подвержена спеси, ибо выстоять против напора Аанга — тоже надо уметь. Тоф скрестила недовольно руки на груди, отрицательно, словно обиженно — качая головой, в какой-то момент считая, что Аанг уже просто-напросто глумится.

      — Ты забыл? — окидывает она пальцами свое лицо, при этом карикатурно меняя выражения, будто разноперые маски. — Я ни черта там не разберу. Так что не утруждайся всем угодить, Аанг, выбирайте на свой вкус…

      — Опять ты за свое? — вдохновилась на скандал Катара.

      — Знаете! — перебил их резко Аанг, привлекая все внимание к себе. — Я давно хотел посетить Туманный оазис, — находит на карте изображение белесой горы, поглощенной широтами песка, вокруг которого простиралось небольшое поселение.

      — Как здорово! — моментально озарилась улыбкой Катара, улыбкой, на которую можно любоваться вечно, в груди Аанга поднималась буря, стоило ее лицу стать таким. Ему хотелось, чтобы она всегда была радостная и довольная. Он готов пойти на многое, только бы эта девушка обратила на него свой взор.

      — Там много песчаных гор, тебе должно понравиться, Тоф, — не оставлял ее Аанг, выказывая желание помочь взобраться на Аппу, отчего она гордо и без оглядки отказалась, спотыкаясь на ровном месте, что заставило ее нервно ракраснеться, а следом и забуянить на Сокку, что мимолетно решил над ней подшутить:

      — Смотри куда прешь, подруга! — на этих его неосторожных сатирах, она обычно закапывала Сокку в землю по самые плечи, вынуждая тем самым вымаливать прощения, ну, или же, когда Тоф все же оставалась непреклонной излишне долго — вынуждая уже Катару просить за Сокку.

      — А ну прекрати, — треснула его Катара, протягивая Тоф руку, Сокка сразу же решил подстраховать Тоф с другой стороны, на что она резко отказала. Сборы казались бы вечными, если не те мысли, в которых блуждал Аанг, будучи под впечатлением от встречи с последним хозяином рек. Когда они встретились впервые, стоило Азуле ухватиться за его простирающее длань небес тело, Аанга прострелило странным необъяснимым чувством, словно он что-то забыл. И это что-то было так рьяно знакомо, кружась в потоках воспоминаний, при этом в них же и теряясь.

      — Хип-хип! — Аанг хлестнул поводьями, услышав грозный рык Аппы, они ощутили, как твердая уверенность стала пошатывающими шагами уходить из-под ног, ребят в гигантском седле затрясло, пробираться сквозь плотный лесистый поток было трудновато обширному и массивному Аппе. Аанг услышал позади рьяные возмущения, особенно визги Тоф, что в этот момент абсолютно ничего не видела.

      — Ребят, еще чуть-чуть и выровняемся! — командует Аанг, стараясь везти как можно более комфортно, но взлет всегда был самым тяжелым, особенно, внимая сколько препятствий предстояло обойти. И вот макушки деревьев остались раскачиваться позади, Аппа набирал высоту, но уже более плавно, хоть это и оставляло странное перевернутое чувство внутри, хоть и не столь ярко-выраженное. Стоило бизону поравняться с облаками, беря ту же высоту, которую, обычно берет каждый бизон, или, как показала жизнь — последний хозяин рек. Крупный скот летал выше обычных птиц, там, где мерзли мелкие твари, коченея. Аанг почувствовал, как ветер приятным бризом бьет в лицо, атмосфера вокруг становилась все холоднее и холоднее, по началу могло показаться невыносимым, но, спустя уже пару пролетных километров — становилось терпимо. Аанг старался разгонять холодный воздух, дабы друзьям было комфортнее, но да-да, а все равно холодные нотки просачивались. «Аанг, нас с Катарой, думаешь можно напугать холодным ветерком? , — приободрился в первый раз Сокка, — мы с сестрой выросли в глыбах льда, в пустынной Антарктике!», — Сокка тогда так рассмеялся, что это даже показалось забавным и самому Аангу. Аанг не видел ничего, что было на земле, лишь различая цвет земных покровов, ему следовало лететь, пока тайга и лесостепи не сменятся степями, а степи бесплодными песками.

      — Все равно не понимаю, как мы умудрились встретить дракона Азулы? — подал голос Сокка, что краем уха долетел и до Аанга, воспоминанием оглоушив тем лицом, которое приходило к нему в навязчивых воспоминаниях. Азула пробирала до костей, выворачивая всю душу, заставляя Аанга сомневаться в привычном устройстве мира, к которому он привык. Азула говорила, нет — утвердительно с насмешкой заявляла: «Справедливости нет!». Почему? Почему последний хозяин рек выбрал ее, ее — чей народ так безжалостно перебил всех драконов? Это же несправедливо. Наверное, последнему хозяину рек нет возможности бежать… А что, если беспринипность Азулы убьет и то последнее в своем роде существо? От этих мыслей его пробирает сковывающий, похожий на холод — страх. Духи играют злые шутки, насмехаясь над Аангом и его статусом аватара, дозволяя такому беспределу происходить.

      — Вам повезло, что вы его видели, я же только с трудом могла представить, что оно из себя представляет, но его этот хвост… — заунывно добавила Тоф.

      — Я сразу его почувствовала… — загадочно протянула Катара.

      — Почувствовала? — прицепился Сокка.

      — Да… — отводит взгляд. — Это не объяснить, Сокка, словно он — это некое божество…

      — Я также себя ощущала при встрече с кротобарсуками, — добавила Тоф. — Это, как пытаться сразить саму суть стихии…

      — Как сразить природу… — обернулся ненароком к ним Аанг, все это время внимательно слушая их беседу. — Что и сделали маги огня в свое время. Справиться с огнедышащим драконом при помощи магии — бесспорно невозможно, потому и… — не смог закончить.

      — Потому они и протыкали их сердца копьями… — подытожила Тоф, вызывая в груди Аанга бурю боли и разочарования. Разочарования с того, какими же могут оказаться люди… Непростительно! Возмутительно!

      — Я, как будто, теряю свою силу! — вспылила Катара. — Меня нет! — пожимает плечами, грустно опуская взор. — Наверное, это нормально, они близки моим соплеменникам, раз сами являются магами воды. Истинными магами воды.

      — Порождения Туи и Ла… — заключил Аанг, вспоминая две полярные рыбки-кой, что без конца тешатся в танце. Такие беззаботные, такие ранимые и такие величественные.

      — Да… — вспоминает Катара ту ночь, когда магия воды перестала быть ей подвластна, то было лишь единожды, там — на пустынных льдах Северного Племени Воды. — Эти чувства похожи с теми, когда моя магия была разрушена из-за убийства Духа Луны…

      — Юи! — разрыдался мгновенно Сокка, пряча глаза под потными ладонями. — Моя прекрасная принцесса Юи! — взметнул он руку к небу, находя вырисовывающийся даже сквозь солнечный свет небольшой силуэт месяца.

      — Теперь она — Туи! — рассмеялась Тоф. — И теперь у нее новый любимый — Дух Океана Ла! — не переставая мстит, доводя Сокку до отчаяния.

      — Дух Океана?.. — внезапно нахмурился Аанг, а в воспоминаниях сразу всплывает лицо аватара Року. Что? Что Року хочет сказать? Что такое Аанг так тщетно посмел упустить? Посмел так беспечно забыть?

      — Она не Туи! — парировал Сокка, обрушив гнев на Тоф. — Юи! Она Юи! Я требую, чтобы Духа Луны теперь называли Юи! Юи и Ла!

      — Юи и Ла? — призадумалась Тоф. — А что, звучит! Жаль, только, что лишь в твоих фантазиях, ибо мнение такого недотепы как ты — забыли спросить. Мнение какого-то Сокки из Южного Племени Воды!

      — Я, между прочим, сын вождя Хакоды!

      — Бла-бла-бла, — сжимала пальцы Тоф, беспардонно парадируя Сокку.

      Аанг приободрился, когда вместо густо-зеленых дубрав, наконец показали себя обесцвечивающиеся степи, призывая опуститься на приятные широкие равнины. Осталось совсем немного. Аппа старался лететь ровно и быстро, минуя расстояния не так долго, как могло бы показаться. Ах, как здорово иметь возможность бороздить небесный океан. Как только показались ровные песчаные насыпи, а воздух разительно потеплел, Аанг стал потихоньку снижаться, чувствуя, как затекли его руки и окаменело лицо. Он все думал и бороздил в чертогах своей памяти, борясь с той стеной, что вовсю твердила ему, что он что-то забыл. Это была здоровая гигантская кирпичная стена, около которой Аанг стоял и напрасно терся, даже изредка в нее стуча, ведь такое ощущение, что что-то важное прячется за этой непробиваемой кирпичной амнезией. Должно быть, кто-то либо что-то судорожно пытается скрыть, либо же — этим «кто-то» является и сам Аанг, желая что-то зачем-то вытеснить. Он встряхнул головой, сосредотачиваясь на порывах ветра, что касались его макушки, теребя приятно темечко, отдавая Аангу отчет о перемещении воздушных потоков. Он старался чувствовать каждый любвеобильный бриз, старательно облетая воздушные ямы, безупречно маневрируя меж капризных потоков, минуя расстояния, как ему казалось, — с завидной скоростью. Аппа был счастлив, в полете входя в какой-то необъяснимый транс, Аппа был как лошадь, которой требовалось постоянно бежать, бежать, бежать. Также и летающему бизону, чтобы быть крепким, здоровым и в хорошем настроении: он обязательно должен летать, летать, летать. Прищурившись от налетевшей песчаной бури, моментально ее сдувая, Аанг, кажется, стал что-то назревающее замечать. Привлекал яркий, мерцающий на солнце, хоть и очень малюсенький с высока, виднеющийся Туманный оазис.

      — Скорее сюда! — радостно махнул рукой Аанг. — Вы только гляньте!

      — Действительно! Просто восхитетельно! — отозвалась быстрее всех Тоф. — Сказала бы я, если бы не была слепа!

      — Что это? — схватилась в приоседловые бортики Катара.

      — Я был здесь когда-то очень и очень давно, — на этих словах, его будто взяли и протрясли, пред глазами встала чешуя цвета магнолии и глаза цвета зеленых лугов, грива оттенка аквамарин, гордые взметнувшиеся костяные рога. Эти глаза напротив, наполненные той неописуемой тяжестью бытия, в которых, Аанг, кажется, узрел самого себя, ведь Аанг и был последним хозяином рек. Ему стало так необъяснимо отчего-то обидно, словно он что-то недосказал этому речному дракону, а еще внезапное отчуждение, что рождало чувство вины, будто Аанг не смог подобрать нужных слов, которые, возможно, могли спасти хозяина рек. Кто эти маги огня? Сможет ли Азула сохранить жизнь этому существу, не изничтожив, как ее народ, однажды, изничтожил всех драконов и магов воздуха? Аанг верил, что обязан нести в этот мир добро и процветание, учить людей бережно относиться не только к своей жизни, но и жизни окружающих, даже тех, кто находится в цепи питания. Сложно. Сложно все это объяснить, порой, даже самому себе.

      — Прекрасный, распростершийся айсберг по среди золотистой пустыни, — закончил мысль Аанг, возвращая себе непосредственную улыбку, потянув Аппу за поводья, беря курс на небольшое поселение. — Он искрил на солнце будто самый невообразимый бриллиант. И самое интересное, даже парадоксальное — он не таял при таких высоких температурах.

      — Это невозможно! — возмутился Сокка.

      — Возможно, — покачал головой Аанг, дернув Аппу за ушко, и тот моментально вытаращил прижатые лапы, плавно, но не без прыжка, опускаясь на землю. — Айсберг был пристанищем духов. Как часовинки — домики для богов, — спрыгнул Аанг в песчаные степи, привыкая к такой разительной жаре, с благодарностью оглядывая своего бизона, приглаживая за ушком, на что Аппа в блаженстве прикрывает глаза. — Монахи всегда воздавали почести духам, зная, что от их благополучия и расположения зависит не только человеческая жизнь, но и благополучие всего мира.

      — Мы с прапра, — подошла Катара, кладя Аангу руку на плечо, — всегда, когда поохотимся или порыбачим — оставляем часть дичи, дабы воздать благодарность духам… — улыбнулась она ему.

      — Какая ерунда! — возмутился Сокка. — Еду зазря раскидывать. А я вот и думаю, что это вы с прапра так долго и так немного приносите с охоты, — деланно возмутился.

      — Сокка, — серьезно посмотрел на него Аанг. — Нельзя так беспечно и неуважительно отзываться о тех, кто сотворил наш мир. Духи есть. А я — мост между мирами.

      — Нашли с кого спрашивать — с болвана! — отозвалась Тоф, спрыгивая вниз, растерянно ощупывая обжигающий песок своими пятками.

      — Мы, вообще-то, не всё там оставляли, — взъелась Катара, упирая руки в бока, с претензией разглядывая невежество брата. — Поймаем четыре рыбы — одну оставим. И, между прочим, нам всегда с прапра везло — мы никогда не уходили с пустыми руками, в отличии от некоторых, — ткнула в брата пальцем.

      Аанг улыбнулся, жестом приглашая всех пуститься в путь, разглядывая Туманный Оазис, и какого же было разочарование, когда от величественной ледяной глыбы остались лишь тающие ошметки, среди которых копошилась пара псов, спасающихся от испепеляющей жажды.

      — Мда. Негусто, — протянул Сокка.

      — Видимо, владелец сменился, — пожал плечами Аанг, даже не зная, что и сказать. — Должно быть, здесь есть еще много интересного, — пошел дальше.

      — Из-за этого дурацкого песка я почти ничего не вижу, я тону в нем, — возмущается Тоф, но продолжает ровно и несгибаемо идти. Они миновали небольшую ярмарку, юркнув в первое, доброжелательно зазывающее помещение. Взгляду сразу же упали множество расставленных столов, при которых разместились разного рода люд. Аанг осмотрелся, внимая разительно прохладному воздуху. При высокой жаре казалось, что воздуха и вовсе нет — он стоит, а ведь воздух как вода — должен перетекать, должен двигаться, ведь движение — это жизнь, потому эти две стихии: вода и воздух были, как два брата близнеца. Аанг взглянул с улыбкой на Катару, что как маленькая девочка осматривала низкие погребные потолки тесного темного помещения. Аанга отвлекает резкий лязгающий звук, похожий, скорее, на мелодию двух гигантских ножей — старина бармен в воздухе рубит фрукты, превращая в салат.

      — Я бы тоже не отказался от фруктового коктейля, пока мы будем обсуждать нашу стратегию, — вклинился внезапно Сокка, вырываясь вперед, оккупируя своей дерзостью барную стойку, Аанг проследил за ним умиротворенным радостным взглядом. Когда они все были рядом, Аанга не покидало чувство, что все образумится. Что все будет хорошо, что маги воздуха и вовсе не вымерли, они живут себе в горах, а он лишь непослушник — захотел свободы, потому и бороздит мир, но когда-нибудь. Когда-нибудь… он обязательно вернется домой…

      — Простите! — всплеснул руками неизвестный мужчина, вываливая на Аанга свежеприготовленный коктейль, от которого приятно тянуло манго. Аанг растерялся, осмотрев незнакомца, что был похож, скорее, на заблудившегося путника, хотя его манера, движения и одежда — выдавали в нем состоятельного и культурного человека, что редкость для подобного заведения, — Аанг еще раз побороздил взглядом среди примостившихся столиков, за которыми восседали хамоватого вида люди, что не внушали и толики доверия.

      — Ничего! — заверил незнакомца Аанг. — Я приберу! — стиснул кулаки, разгоняя потоки воздуха, заставляя жидкую мешанину тотчас же испариться, оставляя елезаметные пятна.

      — Да ты живая реликвия! — налетел на него незнакомец, разглядывая со всех сторон, аккуратно потянув за рукав, рассматривая синеющие стрелы. — Я столкнулся с воздушным монахом! — всплеснул мечтательно руками, пока Тоф тихонечко подбиралась к Аангу, недобро дергая сзади. — Я профессор Зей — заведующий кафедры антропологии в университете Ба Синг Се. Скажи, из какого ты храма воздуха?

      — Э-э, из Южного, — без колебаний ответил, находя все это доселе странным и необъяснимым.

      — О, отлично. Скажи, что, как правило, ваш народ выращивает? — пристал с вопросами, продолжая осматривать словно врач больного, крутя за подбородок. «Он совсем ку-ку, — шепчет Тоф. — Давай, я врежу ему?», — предлагает необъяснимую авантюру, на которую Аанг отрицательно мотает головой, вызывая у Тоф приступ негодования.

      — Э-э, а фруктовые пироги выращивают? — нескладно возвращается к профессору Зею.

      — О! Это невероятно! Занесу в журнал! — призадумался профессор.

      — Профессор, вы, судя по всему, любите путешествовать, — отозвался Сокка, хвастаясь новеньким коктейлем. — У вас есть свежая карта?

      — Конечно, — стал рыться в рюкзаке. Они отошли в самый угол, так как профессор Зей выглядел достаточно дерганным, но припеваюче одушевленным, вывалива на единственный свободный стол весь свой небольшой портфель. Оттуда полетели рисунки, карточки, свитки и наконец карты. Сокка схватил первую попавшуюся, с надеждой разглядывая, моментально приходя в уныние.

      — Вы исходили всю пустыню, — заметила Катара, наблюдая извилистые необъятные пески. Карта была лишь четвертью, которую профессор Зейн откуда-то заботливо, но жадно вырезал, отмечая стрелочками пути своих изначальных путешествий.

      — Боюсь, что все в пустую, — вздохнул он, при этом не лишаясь такого завидного чувства надежды, которое, отнюдь было не у каждого. — Я нашел много затерянных цивилизаций в Царстве Земли. Но так и не нашел то, что искал, — требовательно сжал он пальцы в кулаки, очень демонстративно вперив свой взор куда-то ввысь. — Библиотеку Ван Ши Тонга.

      — Вы потратили столько лет, ради того, чтобы найти там какую-то библиотеку? — усмехнулась Тоф, совершенно не одобряя подобной настырности.

      — Эта библиотека дороже золота, — Аанг заметил, с какой любовью профессор говорил и говорил, окрашивая свои слова в самые ярчайшие цвета. — В ней содержится огромный объем знаний. А знания бесценны, — заключил. — По легенде, — придает голосу больше таинственности, заставляя прислушаться даже строптивую Тоф, — она была построена великим духом знаний — Ван Ши Тонгом и его кошечками-помощницами. Ван Ши Тонг и его помощницы собрали книги со всего света. И разместили в своей библиотеке с тем, чтобы люди могли их читать и совершенствоваться.

      — Если там есть книги со всего света, — призадумался Сокка, растягивая слова, — то там наверняка есть карты территорий Народа Огня!

      — Не знаю, но если таковая существует — она есть в этой библиотеке, — заключил профессор, уверенный, что места совершенней в мире нет.

      — Тогда — решено, — выкрикнул, преисполненный уверенности и наглости Сокка. — Аанг, думаю, теперь моя очередь: я хочу отправиться на отдых в библиотеку!

      — Но ее еще надо найти, — поумерил его пыл профессор, — я несколько раз пытался пересечь пустыни Ши Вонг — и каждый раз чуть не погиб. Боюсь, пересечь ее невозможно… — с прискорбием вынес вердикт, слезно сникая.

      — Профессор, вы видели летающего бизона? — Сокка усмехнулся, подтрунивая Аанга плечом, на что тот одобрительно кивнул.

      — Что? — заразительно обомлел профессор Зей. — Настоящий летающий бизон!

      Профессор Зей всю дорогу пребывал в приподнятом настроении, заставляя Тоф усомниться в реальности этого человека. «Аанг, — шепчет ему, — скажи мне, разве не кажется тебе этот тип странным? Ну хоть чуточку?», — сгибает пальцы, явно беспокоясь. «Я росла в Царстве Земли и знаю, каково это — претворяться, но Зей уже давно вне стен Ба Синг Се, а ведет себя так, слово его преследует этическая полиция…», — развела она руками, отказываясь принимать происходящее. «Да брось, Тоф, — улыбнулся Аанг, — тебе стоит начать доверять людям, а не искать во всем подвох», — пробираются по песчаным насыпям, обескураживаясь тому, как неизвестные окружили одинокого Аппу, очень странно на него поглядывая.

      — А ну пошли вон! — выбежал профессор Зей, распугивая обмотанных тряпками мужчин, что не вызывали и толики доверия. — Это наш бизон! — показывает им кулак, следом тут же посматривая на благодарного Аппу.

      Жара стояла невыносимая, солнце палило несщадно, когда Аанг взял курс на бескрайние пески и Аппа оторвался от земли, приветливый воздух вновь замельтешил по затылку Аанга, остужая тот солнечный пыл, что обрушивал на них зенитный день. Набирая скорость, прохлада снующих потоков воздуха умиротворяла и утихомиривала разбушевавшуюся голову, обманывая разъяренное солнце. Лететь под таким ярким нескончаемым светом, где конца и края пескам не было видно — становилось безвыходных лабиринтом, залетая в который, оказываясь прямо в самом сердце — можно было легко затеряться, забывая, откуда все берет начало. Профессор Зей беспрестанно шуршал картой, а Сокка отвлекал Аанга, посматривая в подзорную трубу, реагируя на каждое шевеление змей под пустынными горками. Казалось, этот тленный солнечной жаждой поиск не даст никаких результатов, Тоф начала нервно отбивать пальцами неизведанный ритм, что очень давило на столь нескончаемую напряженную обстановку.

      — А она вообще существует? — возмутилась Тоф наконец, вперившая свой слепой взор в несменяющиеся песчаные горы.

      — Возможно, что нет… — отозвался внезапно профессор.

      — Аанг! — вскрикнула она. — И ты все еще будешь меня в чем-то переубеждать? — Тоф кинула на него обиженное, но такой пронзительное выражение.

      — Такое здание невозможно не заметить с воздуха! — выглянула Катара, не переставая мять ветхий чертеж, что одолжил профессор Зей, с которого на нее поглядывало величественное неописуемое строение.

      — Что там? — воскликнул вдруг Сокка, посматривая в подзорную трубу. Все переполошились, стали ползать по седлу, заставляя Аппу нервно зарычать, Аанг тянет поводья в нужную сторону, и уже было не так важно: нашли они то, что искали или нет — Аппе, а также всем, требовалось передохнуть от столь всеобъемлющей выматывающей духоты. Аппа стал снижаться возле торчащего из-под песков неизвестного витиеватого шпиля, что издали казался простым обелиском, но чем ближе Аанг подлетал, то тем отчетливее видел необъяснимые странности.

      — Это похоже на рог нарвала, — вдруг высказался Сокка, спрыгивая на трепещущий песок, помогая Катаре.

      — Это не оно, — покачала она головой. — Здание на картинке огромно, — показывает чертеж в очередной раз.

      — Это и есть библиотека, — указывает на шпиль Сокка, проводя пальцем по пергаменту, другой рукой окидывая оставшееся виднеющееся строение. — Ее всю занесло!

      — Ничего страшного, — приложилась всеми пальцами Тоф, чувствуя то, как корнями оно утопало прямо в недрах. — Здание невредимо, и, похоже, огромно! — даже она была удивлена, продолжая прощупывать оставшийся виднеться шпиль.

      Сокка раскрутил в руках длинную веревку, перекидывая через сквозящее небольшое окошко, накрепко закрепляя у внешних стен, все отказались быть первыми, пропуская самого смелого Сокку. Аанг расправил свои ярко-оранжевые крылья, не дожидаясь остальных — взлетая, в последний раз бросая взгляд на Аппу и оставшуюся непреклонной Тоф. Она сделалась неподвижной, упрямо отвернувшись от Аппы, наверное, если бы Тоф могла видеть, она бы все равно не одарила их своим упрямым недовольным взором, оставаясь насупившейся, но по-доброму гордой. Отталкиваясь от опоры, сигая прямо в низину, Аанг раскачивался на потоках ветра, подобно лавируемым корабликам, что пускались в долгие изнурительные плавания. Оборачиваясь кратко назад, он видел, как трудно и муторно спускаются аккуратно и по стеночке Катара, Сокка и профессор Зей. Глаза разбегались — настолько неописуемой красоты было это здание, его можно сравнить, разве что… с храмом воздуха! Улыбнулся широченно Аанг, предаваясь теплым детским воспоминаниям, облетая парочку малахитовых колон, рассекая все помещение, минуя книжные полки, своротив парочку книг, все же возвращаясь к разбросанной веревке, плавно приземляясь возле профессора Зея, помогая тому собрать вывалившиеся с грохотом книги.

      — Я знаю, что вы здесь… — послышался приглушенный нечеловеческий стон, от которого все тотчас же переглянулись, моментально прячась кто куда. Аанг не отпускал руку наивного профессора, что так и норовил попасть под все неприятности, что раздавала судьба. «Т-с», — шикнул на него, с опаской выглядывая, не успевая разглядеть десятки совиных глаз, лепниной разбросанных вдоль потолков. Краем взора задевая все, что происходит позади, Аанг успел наблюдать гигантских размеров птицу, окрас у которой напоминал здорового пингвина. Оно крутило головой как хотело, и, кажется, имело глаза на затылке, — с ужасом прижался к колонне Аанг, вспоминая, что Тоф и Аппа остались ждать наверху.

      — Привет! — внезапно раздался голос, до боли знакомый Аангу, могло показаться, что это голос в его голове заговорил тоном профессора Зея, если бы не осознание того, что его рядом больше нет. Аанг переглянулся с Соккой, который в гневном приступе закрыл глаза руками, с болью покачивая головой. — Я профессор Зей, заведующий кафедры антропологии в университете Ба Синг Се!

      — «Эй, Аанг, что такое «антропология»? — доносится до него такой внезапный и такой бесхитростный шепот Сокки. Аанг нахмурился, а Катара влепила брату звонкий подзатыльник. — «Нет, ну а что?!», — возмущенный, обернулся он к ней. Аанг не долго набирался смелости, покидая трусливую засаду, прижимая посох сильнее к спине, готовый в любой момент сорваться и полететь.

      — Вам лучше уйти отсюда, — на полпути Аанг останавливается, давясь той дрожью, что пробежалась по его позвонкам, стоило этому духу вновь заговорить. Звуки его голоса были будоражащие, леденящие и пробирающие, копошащиеся в самых глубинах, где был зарыт страх. — Если не хотите стать объектом изучения антропологии, — на этих словах профессор Зей вздрогнул, а Аанг как можно быстрее нагнал его, помогая встать с колен, без конца разглядывая гигантских размеров сову, у которой немигающий хищный взор, острый всеядный клюв, и пронизывающие до костяшек речи. Все это не нравилось Аангу и он, в какой-то момент, начал было сожалеть о том, что стольких людей подверг опасности, встречаясь нос к носу с таинственным духом знаний. Мало ли какие знания таятся в его гигантской голове… Тысяча и одно убийство? Три тысячи способов приготовления блюд из человечины? Десять видов ловушек для людей из подручных материалов?

      — Это вы тот дух, что создал эту библиотеку? — вклинился бесстрашно Сокка, кажется, либо не чувствуя той опасности, что веяла за километры от этого духа, либо же беспечно ее игнорируя.

      — Да! — практически гаркнул, присгибаясь, да вглядываясь в лицо Сокки. Рассматривал так, словно фрукт на базаре. Это чувствовалось — этот дух у себя на уме, а еще он у себя дома. — Я Ван Ши Тонг — тот, кто знает десять тысяч вещей, а вы — люди, которых я больше не допускаю к своим фондам, — он сказал это гордо и очень зло, практически вынес вердикт.

      — Вам не нравятся люди? — отозвался наконец Аанг.

      — Люди используют знания только для того, чтобы превзойти других людей, как тот человек, что пришел сюда несколько лет назад, чтобы узнать, как одолеть своего врага. Кого, вы хотите одолеть? — пристально и опасно-близко щелкнул клювом прямо перед лицом Сокки.

      — Что? — замахал он руками в свое жалкое оправдание. — Никаких врагов! У нас их нет!

      — Зачем же вы здесь? — не отстает.

      — Проводим научное исследование… — огляделся по сторонам Сокка, останавливая взор на сконфуженном профессоре Зее.

      — Если решил врать всезнающему духу, так хоть делай это достойно, — не моргая, кажется, даже не дыша, бравадно провозгласил Ван Ши Тонг, отчего рябью пошли его гигантские крылья.

      — Я не вру, — забегали глаза Сокки, он хватает Аанга за руку, — мы здесь с аватаром, он — мост среди нашими мирами, — предательски бросает практически на растерзание. — Пусть он вас убедит.

      Стоило Сокке спрятаться за спину Аанга, как тот нервно улыбнулся, сожалея, что вообще ввязался в такую опасную авантюру, а что, если Катара пострадает? Кто защитит ее, кроме как не он сам? Эти мысли и то, что Тоф осталась жариться под палящим солнцем вместе с Аппой — придали ему сил и уверенности — надо что-то делать.

      — Э-э… да… я аватар… мы не будет злоупотреблять полученными знаниями, добрый дух, — склонился пред ним, практически вымаливая снисходительность, что не могло не порадовать эгоцентричного одинокого духа. — Даю слово, — уже более серьезно, представляя, что от этого зависит жизнь Катары, сказал.

      — Хм-м, хорошо, — глазами улыбнулся Ван Ши Тонг, в полный рост выпрямляясь, — я допущу вас к своей коллекции, но с одним условием: пожертвуйте ваши исследования, дабы доказать, что вы — ученые.

      Все резко переглянулись, но тишину нарушил профессор Зей, преподнося Ван Ши Тонгу первоизданный талмуд своих научных исследований. Все судорожно стали копаться в своих рюкзаках и карманах, тогда как Аанг нашел греющую душу, и одновременно расстраивающую его — карикатуру, а вернее — объявление о розыске, в котором описывались его неточные параметры и очень отдаленно напоминающий силуэт. С одной стороны — не жалко, с другой же — часть эпохи, должно быть, уже уходящей… Аанг смотрел, как растворяется этот свиток в проворной магии Ван Ши Тонга, оставляя о себе лишь тяжелый груз воспоминаний.

      — Ты глуповат, да? — расслышал Аанг, усмехнувшись тому, как Ван Ши Тонг брезгливо поморщился от потуг Сокки. Аанг долго наблюдал, как тяжелой исчезающей походкой Ван Ши Тонг стал отдаляться вглубь, а его образ таял на глазах, пока полностью не исчез, словно его никогда и не было. Ван Ши Тонг словно вошел в какую-то дверь, за которой он мгновенно потерял очертания, навсегда пропадая бесследно.

      — Аанг! — внимает он зову Катары, углубляясь с ней в непроходимые бесконечные залы библиотеки, не находя где приткнуть глаз — настолько все разбегалось. Разнообразные переплеты, толстые книженции, на корочках которых не было ни пылинки. Аанга задевает маленькая лисичка, что в зубах крепко стискивала какой-то свиток, останавливаясь у полок, приподнимаясь на задних лапках, дабы занырнуть поглубже мордочкой. «Рептилии», — читает он громкую вывеску, следом сталкиваясь взором с лисичкой-помощницей, которая замахала мордой, пытаясь привлечь к чему-то особенному внимание. Раскрыв в удивлении рот, Аанг не мог сосредоточиться ни на одной книге — все они казались ему одинаковыми, тучными и такими привлекательными.

      — Что? — опускает на нее взор, приподнимая в изумлении кисти. — Я не понимаю? — а она жалобно заскулила, выжидающе делая шаг за шагом назад, пока не уперлась хвостом в противоположный шкафчик. Разбежавшись, она запрыгнула на вертикально стоящую, уходящую ввысь, скрывающуюся в темноте полку, взбегая дальше, минуя ненужные ей книги. Аанг с интересом запрокинул голову, внимая тому, как далеко убежала эта лиса, в какой-то момент останавливаясь и что-то с осторожностью рьяно выуживая, с выпученными глазами ринувшись на Аанга. Он видел, с каким неистовством она приближалась к нему, прямо с невозможной вышины, минуя полку за полкой, спрыгивая легко, приземляясь беззвучно, зажимая в своей пасти красиво переплетенную книгу, в голубой обложке, на которой серебряными буквами вышито: «Зоология речного дракона: Хозяин рек». Аанг не поверил своему везению, в какой-то момент с подозрением поглядев на читающие мысли лисичку. Почему? Зачем она дала ему эту книгу? Что она хочет этим сказать? Примостившись на полу, упираясь спиной в шкаф, прячась в укромном закоулке, Аанг жадно открывает книгу, а пред глазами встают воспоминания, в которых он внимал тому хозяину рек, что в одиночку почти расправился с ними. На первой титульной странице Аанг рассматривал живописные изображения длинношеих гордых рогатых существ, их расцветки были самыми разнообразными, но с особым трепетом Аанг искал ту, в которой мимикрировал последний хозяин рек. Открыв книгу с конца, он наконец узрел витиевато закрученное в кольцо тело, что белело подобно морской пене, а грива его сливалась с самым спокойным, освещаемым солнцем, морем. Мечтательно выдохнув, он с воодушевлением рассматривал картинки, оглавление которых гласило: «Рост и развитие речного дракона». Скручивающиеся дракон и дракониха, изображенные под номером «один», где внизу имелась стыдливая приписка: «брачный танец водяных драконов». Следом Аанг разглядывал изображение драконьего яйца, что казалось огромным, но по сравнению с самими драконами — мизерным.

      «Хозяева рек достигают половой зрелости на пятнадцатый год своего существования, от начала вылупления. Продолжительность их жизни доподле неизвестна, но самым древним среди найденных драконов считается дракон, проживавший близ Восточного Храма Воздуха в реке Куакугава, протяженность которой составляла 2510 км до Океанической впадины близ островов Царства Земли. Этому хозяину рек насчитывалось около 500 лет, что можно было понять по его крупным грозным рогам, грубой чешуе и гигантским размерам. Если верить очевидцам Восточного Храма Воздуха, то дракон был настолько гигантским и длинным, что был способен обвить малую часть скалы, на которой простирались строения. Дракон часто выглядывал на сушу и его можно было не раз узреть простирающим небеса. Питаются драконы в основном морской дичью, но не откажутся и от крупного скота. Их рост происходит на протяжении всей жизни. Чем старше дракон — тем крупнее и тяжелее, тем опаснее. В отличие от огнедышащих собратьев, речные драконы — блестящие мастера водной стихии, что способны составить конкуренцию в спарринге. Доселе известны считанные случаи, в которых драконы обеих стихий сливались бы в смертоносной драке, обычно они дружелюбно настроены на себеподобных. Неизвестно могут ли два вида драконов иметь общее потомство и какого оно будет. Драконы — те создания, которых приручить стоит титанических усилий. Дракон — существо горделивое, но преданное и благодарное, чтобы подчинить его себе всецело, следует ему доказать свою притязательность. Драконы любят сильных и могущественных покорителей обеих стихий».

      — Катара? — воскликнул Аанг, отрываясь от книги, переворачивая страницу. — А кто-нибудь из твоих соплеменников приручал хозяина рек? — углубился в пестрые простирающиеся на все страницы картинки. Ответа так и не последовало, но Аанг не мог отказать себе в исследовании. И чем больше он читал — тем сильнее хотел встретить этого дракона вновь.

«Редкому магу удастся приручить дракона. Огненные чаще идут на контакт, так как проживают в недрах вулканических цепей, на которой стоит вся Страна Огня, есть поверье, что если драконы бунтуются — жди беды, ибо вулканы извергаются по их прихоти. Что нельзя сказать о речных собратьях — жизнь в пресных водоемах очень отделила их от людей, сделала затворниками собственных рек, на одну реку протяженностью около трех тысяч километров, в среднем, приходится около дюжины драконов. Очищение и улучшение водоемов — их главная и основная функция, а также оккупирование речных оврагов, отчего они и получили название — хозяева рек. По темпераменту будучи достаточно тихими, неконфликтными и регидными, они редко вступают в спарринг с путниками, практически никогда не нападают на людей, в силу своей природной величавости и созерцательности. Но есть и зафиксированные случаи нападения речных драконов на людей или разрушение кораблей, каноэ, из-за чего хозяин рек воспринимает лодку как нападающего.

      Ближайшими родственниками, помимо огнедышащих драконов, являются морские змеи, что не редко вступают в схватку за территорию, стоит двум особям пересечься. В отличие от морских змей, у речных драконов имеется способность в покорении воды. Доподлинно мало известно, может ли человек победить в схватке с хозяином реки. Также существует поверье, что если идет дождь, то один хозяин реки плачет.

      Предпочитают жить в горных водоемах, не гнушаются и озерами, но любят реки, так как те менее склонны к пересыханию. Способны существовать без воды, но категорически выбирают водную стихию, скорее всего, из-за возможности покорения воды, имея при себе способность к защите и магии. Не имеют жабр, скидывают чешую раз в десять лет, оставляя в низинах рек.

Можно только догадываться о их магическом потенциале, так как эти особи практически не идут на контакт, ведя обособленный образ жизни, выбирая в качестве пристанища острова близ Воздушных Кочевников».

      Аанг с воодушевлением рассматривал картинки, с заботливой подписью: «Периоды развития». Маленький, несмышлёный, практически безрогий дракон резко набирает массу в течении пары недель.

      «Полностью беззащитные после вылупления, они вынуждены крепнуть быстрее, чем их собраться. Во сне драконы растут быстрее, исключением не является и хозяин рек, находя укромное место близ воды или даже под водой, они укладываются на долгую спячку. Не имея жабр они способны задерживать дыхание на продолжительный период своего существования…», — Аанг не успевает дочитать, Сокка тянет его за рукав, Катара выглядывает из-за стеллажа, в призывном жесте помахивая рукой.

      — Лиса-помощница показала нам одно место, — затараторил на бегу Сокка, плутая между коридорами, не отпуская Аанга, пока Аанг не отпускал книгу, сожалея, что его момент познания был прерван и он-таки не успел преисполниться в своих познаниях. Останавливаясь у открытой двери, за которой было крайне темно, но довольно уютно, с опаской Аанг пересекает порог, оглядывая нависающее куполообразное помещение, что выказывало всем присутствующим яркое-дневное небо.

      — Что это? — непонимающе присмотрелся Аанг.

      — Как это «что»?! Как это «что»?! Смотри! Смотри! — тычет пальцем в потолок Сокка, указывая на пересечение небесных тел.

      — И? — невозмутимо взглянул на него Аанг. — Мне порадоваться, что ты опять все сломал?

      — Да нет же! Солнце за луной — это затмение! Это буквально самый черный день в Народе Огня. Я понял, в этот день случилось что-то ужасное, я не знаю «что», но знаю «почему». Они потеряли свою власть во время затмения! — возрадовался Сокка.

      — Ты прав, — выступила вперед Катара. — Только вспомните, что с ними сделало лунное затмение на северном полюсе? Невероятно!

      — Нужно срочно передать это царю Ба Синг Се, — поддержал ее Сокка. — Мы дождемся затмения, и нападем на Народ Огня, когда они будут беспомощны! — Аанга резанули эти слова, хоть Народ Огня и противники, но то, что предлагал Сокка — не откликалось в душе Аанга. Гияцо бы не одобрил такой подход. Гияцо был бы разочарован, узнай он, что его ученик поддержал подобное. — Хозяину Огня теперь конец!

      — Люди так предсказуемы! — вздрогнул Аанг, не веря своим ушам: скрипучий, леденящий и преследующий сознание голос — Ван Ши Тонг поджидал! Лиса-помощница не только помощница Аангу, но и Ван Ши Тонгу. Как можно было быть такими прохвостами — их обвели вокруг пальца! — И так лживы. Вы злоупотребили моим доверием. С самого начала, вы хотели использовать знания во имя зла!

      — Вы не понимаете — зло не мы, а Народ Огня! — взбеленился Сокка, выступая вперед. — Смотрите, что они сделали с вашей библиотекой. Они разрушают все на своем пути. Нам нужна эта информация!

      — Думаете, вы единственные, кто ненавидит Народ Огня? — усмешка, это резануло Аанга еще сильнее, словно этот дух, на самом деле не на стороне правды, а на стороне Народа Огня. Почему? Или Аангу так просто кажется? Что особенного в народе огня? — Многие до вас приходили сюда в поисках способов победы над ними.

      — Пожалуйста! — взмолился Аанг, принимая всю тяжесть совершенного преступления — вранья. В его душе гнездилась вина и сострадание, он не поддерживал план Сокки, начиная от вранья, заканчивая бесчестной битвой, но что он мог поделать? Аанг был лишь заложником обстоятельств, тем более мысль, что Катара как-то пострадает — била сильнее стыда. — Мы пытались защитить тех, кого любим!

      — А теперь я защищу то, что я люблю! — яростно расправил он крылья, начиная судорожно злостно махать. Здание пронзило дрожью, послышался хлопок, как из песочных часов — полилась рекой печаная вода, заполоняя полы здания. Аанг крепко сжимал книгу, понимая, что дочитать ему, сегодня, никто не даст.

      — Что вы делаете? — возмутилась Катара.

      — Забираю свои знания! Их больше никто не опорочит, — напоследок сказал Ван Ши Тонг. — А вы, в наказание — остаетесь со мной, я забираю ваши души… — Аанг распахнул глаза, не веря в сказанное, он тут же устремил свой взор на Катару, желая вытащить хотя бы ее.

      — Бежим! — командует Аанг, когда грозновытянутая шея Ван Ши Тога с гигантским клювом и неморгающими глазами, пролетела мимо, в последний момент минуя цель. Аанг прыгнул, уворачиваясь, бережно помогая профессору Зею покинуть библиотеку живым.

      — Нет! Мои книги! — вцепился, не желая уходить с пустыми руками.

      — Побойтесь духов, профессор! — обескураженно и очень нервно дернул его за руку Аанг, указывая взглядом ввысь. — Здание уходит в землю! Пора уходить! — он услышал голос Катары, которая старалась избежать острого клюва и наточенных когтей Ван Ши Тонга. Он взмахнул своими крыльями, кружа над ними как над добычей, запугивая и не отпуская. А пески все текли и текли, здание пронизывало землетрясением. Аанг хватает Катару за руку, и они бежали так быстро, что, казалось, время для них остановилось, кряхтение профессора Зея, что собирал выпавшие книги, голосом совести заставал врасплох, заставляя Аанга остановиться, а не бежать подобно трусу.

      — Аанг! — остановилась Катара, тут же падая на под, не удерживаясь на ногах.

      — Катара! — подбегает Сокка, дергая резко, вынуждая встать на ноги и бежать.

      — Бегите! — обернулся Аанг, как будто на прощанье улыбнувшись, не смея бросить хоть кого-то наедине с пучиной забвения.

      — Брось меня, мальчик! — машет ему рукой профессор. Катара смотрела Аангу вслед, ужасаясь тому, как огромная пернатая, черная как ночь фигура, закрывает Аангу свет, оставляя в неизвестности.

      Набрав в легкие побольше воздуха, Аанг бросает в непокорную сову сбивающие потоки ветра, Ван Ши Тонг повалился прямо в свои собственные книги, ломая такие ровные и безупречные шкафы из отполированного гранита. Его тучная неповоротливая фигура не заставила себя ждать, в глазах этого существа можно было узреть ярость и такую звериную лютость, с которой, порой, даже дикие звери не нападают. Зачерненной обидой было полно сердце Ван Ши Тонга, разинув клюв, ощерившись, вздыбив хохолок, взметнув ввысь прорезавшиеся рога, раскрыв гигантские крылья, он рванул в сторону аватара, плутая по его следу, пока пески все текли и текли. Текли и текли, содрогая здание, Аанг бегал так быстро, как только могли его проворные ноги, как вдруг, спотыкаясь, в последний момент оборачивается, направляя в опасность сильнейший столб ветра. Аанг валится больно на спину, сдувая Ван Ши Тонга и роняя свою недочитанную книгу. На голову Ван Ши Тонга полетели камни, пески и полки с книгами, он продрал устало глаза. Его загривок пригладился, рога исчезли, а шея склонилась над учебником по зоологии, который Аанг надеялся стянуть.

      — Хозяин рек? — обернулся он в его сторону, а Аанг судорожно взглянул на потолок, отползая дальше, как ощутил, что землетрясение прекратилось, а оставшиеся пески прерывисто разбивались о пол. — Почему ты выбрал эту книгу? — голос его стал не похож на тот, с которым он их встретил. Аанг вскочил на ноги, подбирая посох, подходя к красивой расписной книге, поднимая бережно.

      — Я встретился с последним хозяином рек, — с толикой грусти сказал он, как бы прощаясь с этим изданием, жалея, что так и не узнает всего до конца, вперив в Ван Ши Тонга напряженный воинственный взор, моментально меняясь в голосе. — Я захотел узнать о нем больше. Я и он — последние в своем роде.

      — Ты видел его? — обескураженно и так невинно спрашивает, подходя ближе. — Правда?

      — Да. Видел. А что такого? — с недоверием сощурился.

      — А я все гадал: обманула или нет — дерзкая девчонка. Хотел было ее в лису-помощницу обратить и заставить мне служить, а оно вон как — не соврала ведь, — всплеснул он крыльями.

      — Ты говоришь об Азуле?

      — Без имен, — покачал головой Ван Ши Тонг. — Меня интересует другое, скажи, аватар, какой он был?

      — Он был… — призадумался Аанг. — Он был совершенным. Очень гордым. Живым и свободным. Хочешь, чтобы я сказал больше?..