Место укуса болело, нарывало так, как будто его укусило что-то ядовитое, но вполне обычное, земное. Стэнфорд с сомнением осмотрел руку, задетую ладонь, прикушенный мизинец.

      — Щас присыплю, Сиксер, погоди, — Стэнли копошился уже в аптечке, насчёт которой Форд так предусмотрительно настоял, чтобы взять с собой.

      — Я не уверен, что антисептик сыграет хоть какую-то роль, Стэнли, — покачал головой Форд, осматривая место поражения неизвестной тварью.

      — Сыграет или нет — это мы проверим позже, — Стэн уверенно разорвал пачку. — А сейчас я присыплю.

      Он взял шестипалую руку брата и тщательно стал обсыпать наливающееся яркое пятно порошком антибиотика.

      — И плотную повязку поверх, — почти машинально прокомментировал действия и слова брата Стэнфорд, стараясь расслабить кисть. Мысли о твари не давали покоя, скреблись ощущением чего-то неправильного изнутри. У обычных существ из плоти и крови — ну, или её заменителя, — не бывает таких стремительных движений. Не бывает таких нестабильных контуров, даже на просторах мультивселенной. Обычные существа не появляются словно из ниоткуда на опушке шведского — или норвежского, надо будет уточнить по спутнику, — леса.

      Стэнфорд наблюдал, как Стэнли ловко и быстро, виток к витку кладёт белизну бинта, и в очередной раз мельком думал, что не знает о брате очень многого, произошедшего за эти три десятка лет. Точно так же, как не понимает, что Стэнли сейчас бормочет сквозь стиснутые зубы. По крайней мере на совсем уж неприличные ругательства это было не похоже. Как было не похоже и на ту почти дюжину внеземных языков, что он знал.

      — Хворь болючая, хворь тягучая, в холст тянется, от Форда оттянется… — Стэнли очень надеялся, что его наговор на одном из диалектов румынского слышен только ему одному. Точно так же, как надеялся, что пристальный взгляд на уровне лопаток ему сейчас кажется, а не существует на самом деле. Места тут были, как выразился Стэнфорд, с весьма высокой паранормальной активностью и, как охарактеризовал бы их сам Стэнли, — гиблые.

      Настолько гиблые, что очерченный вокруг палатки защитный круг таковым не ощущался.

      Стэнли наклонился над рукой ниже, и Стэнфорд нахмурился, пытаясь разобрать бормотание брата. Да, в самом деле, он не знал этого языка — или что, Стэнли умудрился заговорить с сильным акцентом, проведя в глуши тридцать лет?.. Это было так странно. Господи, Стэнфорд даже не подумал бы, что когда-нибудь может сказать такое о брате! О самом нормальном, самом социализированном человеке, которого он только знал! Но… что-то в Стэнли, как оказалось, тоже было тайной.

      Не только все эти тридцать лет. Не только невесть как открытый портал — без образования и каких бы то ни было знаний. Не только способность пожертвовать собой. Не только…

      Чёрт возьми. Стэнфорд вообще был не уверен, так ли уж знает своего родного и простого как свои шесть пальцев брата.

      Между тем, Стэнли закончил, свернул походную аптечку и огляделся.

      Бинты были завязаны на крепкий морской узел, стеклянный пузырёк от порошкового антибиотика отправился в карман походного жилета — пригодится ещё.

      — Ну чо, как ощущения? — хрипло поинтересовался Стэнли, все ещё баюкая покусанную руку между своих ладоней. Заговор он дочитал ещё раньше, чем закончил бинтовать.

      Почему он так и не признался брату, что получил в наследство от матери пару весьма интересных книг, что научился их читать и использовать, — сам не мог сказать. Может быть, по привычке быть простым и недалёким, но любящим братом, всегда готовым дать в морду любому, желающему причинить вред. Желающему причинить боль.

      — Хорошо, — серьёзно кивнул Стэнфорд и посмотрел в сторону берега, закрытого лесной полосой, где должен был болтаться их пришвартованный Стэн-о-Вар II. Берег был почти необлагороженным, но на нём всё-таки была заросшая ракушками и водорослями набережная, и они решили к нему пристать, ориентируясь на компас Стэнфорда, который показывал направление очередной аномалии.

      Надо было возвращаться. Пересидеть на лодке, обдумать план, дать руке зажить и посмотреть, что с ней будет — не будет ли это опасным, не скажется ли на самом Стэнфорде и его физиологии. Кто знает, что такое его успело укусить, пользуясь тенью и рассветными сумерками? Возможно, он сам отравлен, сам может стать опасен — в том числе, для своего брата. Следовало убедиться. Им надо было отступить — чтобы перегруппироваться.

      Стэнфорд прикрыл глаза и улыбнулся. Действительно, рядом с братом он — после всех этих тридцати лет и мириады миров — ощущал себя чем-то бОльшим, чем просто человеческой единицей. Вместе со Стэнли он ощущал себя армией. Ну, или, по крайней мере, её элитным отрядом — по борьбе со Тьмой.

      Стэнли глянул на брата, подметил его улыбку. Это краткое “хорошо” тоже обнадёживало. Похоже, яда, физического или не очень, в твари не было. Похоже, они успели всё сделать вовремя.

      Он коротко улыбнулся брату в ответ, пусть где-то в глубине души и хотел, чтобы этот мимолётный обмен чувствами длился дольше. Слишком долго он был один. Слишком долго он был лишён простого человеческого тепла.

      — Форд, раз хорошо, может, дойдём до корабля? — почти осторожно, почти без нажима поинтересовался он. На борту и правда было надёжней — борт был защищён знаками и построениями, которые Стэнли очень старательно прятал от брата. Почему-то ему казалось: узнай Стэнфорд, он бы не воспринял это всерьёз, он бы не воспринял это как защиту и способности Стэнли, скоре уж, как некое баловство, навроде телефонных гаданий их матери.

      — Да, я и сам об этом подумал, — кивнул Стэнфорд и мимолётно улыбнулся брату. У Стэнли был такой ищущий взгляд, что ему хотелось сказать что-то утвердительное, как-то убедить в нормальности всего происходящего.

      Хотя, конечно, для кого угодно оно не было нормальным.

      Но только… не для них?

      Стэнфорд скрыл улыбку, пока они шли к своей лодке. Кажется, он неожиданно для себя перетянул Стэнли в сторону ненормального? Или он...всегда ошибался в Стэнли? Или… Стэнли действительно настолько изменился за время его отсутствия?

      — Что такое, умник? — его брат на удивление ловко, несмотря на десятилетия прозябания в его старой лаборатории — а теперь “Хижине чудес”, — впрыгнул на борт лодки. — Ты, кажется, что-то задумал… — Стэнли ухмыльнулся, так недобро и так… знакомо. Так правильно.

      — Я думаю, нам стоит немного выждать и устроить ловушку, — вернул ухмылку Стэнфорд, правда, в его исполнении она выглядела почти как готовый план. — Мы поймаем эту тварь! Обезопасим и…

      — Исследуем, — фыркнул Стэнли. Кажется, он слышал это добрый десяток раз…

      Это “исследуем” Стэнли добавил скорее для успокоения Стэндфорда. То, что он знал о построении добротных ловушек, совсем не предполагало целостность попавшего в эту ловушку.

      Стэнфорд кивнул. Что бы там ни было, цель определена, и у них есть задача.

      А значит, они охотятся… и их охота началась.