Печальные звезды

Подмигивают влюбленным

Уже тысячи лет.

      Казуха нервно кусает кончик карандаша, хмурясь, стоит только вновь перечитать строки. На фоне о чем-то рассказывает преподаватель по прикладной лингвистике — становится совершенно не до этого. Каждый раз, когда на дворе распускается весна вместе с лепестками сакуры, мысли никак не собираются вокруг учёбы; как заставить себя сосредоточиться на скучных лекциях, когда в голове гуляет ветер, а на душе расцветают пышными бутонами алые камелии?

      Друзья Казухи сказали бы — он снова влюбился с первого взгляда в девушку, с которой едва виделся. Казуха ответил бы — в этот раз, в этот раз точно любовь, самая настоящая и крепкая. Иначе не пытался бы столько времени придумать идеальное хокку для валентинки, иначе не выбесил бы — совершенно случайно, — продавцов в магазине, пытаясь разузнать, какой зефир самый вкусный, и не страдал бы так от того факта, что в самом разгаре уже белый день, а у него так ничего и не готово.

      Тот факт, что на белый день принято отвечать на подарки, а не дарить их первыми, Казуху мало интересует — самое главное, чтобы его чувства приняли, а праздник — попросту удобный предлог.

      Казуха переворачивает выдранный из одной из самых неиспользуемых тетрадок листок, чтобы дать себе больше места; покусанный в творческих нервах карандаш вновь замирает над бумагой, а в голове, кроме сплошного восхищения в сторону недавно увиденной девушки, нет ничего.

Долгие дни весны

Идут чередой… Я снова

В давно минувшем живу.

      Алатус одним днём попросил его сходить вместе в цветочный, что удобно располагался аккурат возле их университета; каким бы творческим и мягким он не был внутри, Алатусу всегда было слишком трудно пересилить себя и добровольно пойти на социальный контакт, который, в теории, совершенно необязателен, но желаем. Казуха пошёл для подстраховки, чтобы он точно не развернулся и не ушёл в последний момент — пусть он сам пришёл к мысли, что стоит преподнести хотя бы скромный букет на день рождения его очаровательной возлюбленной, для этого требовалось контактировать с продавцом.

      Казуха зашёл в тот небольшой, но безмерно уютный магазинчик, зная лишь то, что всего там работают две девушки — одна ненавязчивая, милая и дружелюбная, а вторая — причина, по которой идти в одиночку не хотелось совершенно. Потому что она — «огрызающаяся мымра», с которой невозможно нормально договориться, не то что цветы выбрать. Расписание их смен Алатус не знал, пришлось выкручивать, взяв с собой Казуху. Тот лишь посмеялся с этого, но воспринял свою маленькую, но чрезвычайно важную миссию всерьёз.

      А после, когда впервые увидел работающую в тот день продавщицу, понял, что пропал.

      Уже с улицы было видно, что цветочный магазинчик — маленький, а владелец — с юмором. На входе висело предостережение про ласковых котов внутри, а первый же шаг в помещение сопровождался, по ощущениям, сотнями разных цветочно-сладких запахов. При таком разнообразии разбегались глаза — не мудрено, что в таком тонком деле, как подбор цветов в подарок, требовался помощник.

      Работающая в тот день девушка нашлась скучающе сидящей за кассой вглубине магазинчика — толстый кот, довольно мурлыча, лежал на столе, пока сама продавщица, что-то читая, свободной рукой чесала меховое пузо ласкового обитателя магазина.

      В тот момент Казухе показалось, что он никогда в жизни не видел девушку прекраснее; окружённая всевозможными цветами, она показалась ему феей, спрятавшейся в глубине тайного сада. Длинные, выкрашенные в вишнёвый цвет волосы были аккуратно убраны в косу за спиной, а янтарные глаза, которые она время от времени щурила, изящно подчёркивались макияжем.

      Одновременно с тем моментом, когда Казуха принял её за любовь всей своей жизни, Алатус у него за спиной цыкнул.

      Это была та самая «огрызающаяся мымра».

      Цветы они тогда всё же выбрали, — Алатус сказал потом, что точно не зря потратили время на это, судя по реакции на подарок, — несмотря на каждый раз, когда Йогиши — её имя удалось прочитать на бейджике, — закатывала в раздражении глаза. Она явно терпеть не могла клиентов, которые сами понятия не имеют, чего хотят — неудивительно, что они не сошлись характерами с вечно медлительным и долго обдумывающим выбор Алатусом.

      И всё же… когда Казуха наблюдал за тем, как Алатус принимал от неё букет, он не мог не подумать о том, что своё сердце он так и не сумел забрать в тот день.

Ласки твоей…

Ощутить лишь мгновенье,

В нём раствориться…

      Вырваться из цепких лап учёбы и обязанностей в университете удалось лишь ближе к вечеру — ничуть не расстроенный этом, Казуха спешил к по заученной и давно запомненной дороге к цветочному магазину, где, он точно знал, уже заканчивается смена Йогиши.

      Пару раз он захаживал туда просто так — то говорил, что пришёл потискать котов, в которых влюбился в первый же визит, и почти не врал об этом. Иногда, когда было уже слишком подозрительно неделю подряд захаживать ради одних только котов, покупал цветы, так и не решившись подарить их работающей в те дни Йогиши, отдавал Альбедо — Кли всегда радовалась таким подарком. Её, самого очаровательного ребёнка на свете, легко было порадовать, как и было приятно вызывать улыбку такими мелочами. Она вечно крутилась возле вазы, пока Альбедо делал наброски букета — какой бы раздражённой Йогиши не была, своё дело она делала со всей отдачей и умело, собирая из, на первый взгляд, непримечательных цветов прекрасные композиции.

      Казуха настигает её уже возле дверей магазинчика, которые она закрывает, прежде чем уйти домой — в терпеливом ожидании он скрещивает руки за спиной, надеясь, что скоро на него обратят внимание. Так и происходит — Йогиши, убрав ключи в сумку, обернулась на него и сложила руки на груди, молча спрашивая, что ему нужно от неё.

      — Я надеялся, что удача улыбнётся мне сегодня, — Казуха сам улыбается, произнося это, доставая из кармана рюкзака аккуратную валентинку, — я могу надеяться на то, что мои чувства будут услышаны и, самое главное, приняты? Я знаю, что праздник уже подходит к концу, и всё же…

      — На белый отвечают на чувства, а не признаются, — Йогиши складывает руки на груди, наклонив голову на бок, — с чего вдруг?

      — Моё сердце отказалось покидать стены уютного цветочного, найдя в нём свой приют и покой, — Казуха смеётся, протягивая ей многострадальную валентинку, — позволишь провести тебя хотя бы до дома? Думаю, этого времени мне хватит, чтобы произвести на тебя впечатление и дать повод задуматься о том, что мы могли бы сходить куда-нибудь на выходных.

      Йогиши вздыхает — Казуха замирает, уже готовясь к категорическому отказу, который, на самом деле, ожидал с самого начала. Но вместо того, чтобы сразу отвергнуть, Йогиши бросает короткое:

      — Если бы не произвёл на меня впечатление сразу, я бы давно ушла, даже не став слушать.

      И Казуха не может не рассмеяться от облегчения.

Стали судьбой…

Не в наших ли ладонях

Мы держим солнце?