Волосы Арсения колышет лёгкий ветерок, и он ему слабо улыбается. По утрам летом не жарко, главное встать пораньше. На поле и близь реки ещё лежит густой туман, хоть он и цепляется за траву совсем низко, он дарит дополнительную прохладу, обволакивая ноги. Арсений опирается о деревянную калитку, вдыхает свежий воздух полной грудью – не такой, как в городе, здесь он чистый и влажный, – и блаженно прикрывает глаза. Здесь не впрямь деревня – это довольно новые участки с современными домиками на них, – но тут достаточно тех, кто любит садовничать и огородничать, некоторые уже начинают свою ежедневную утреннюю активность. Где-то неподалёку на своём участке возится их соседка-старушка – кажется, она одна, кроме Арсения, не спит в столь ранний час.

В голове – ни одной мысли. Ему хорошо, и этого сейчас достаточно.

У них выдался на удивление длинный отпуск: для шоу они отсняли достаточно выпусков, чтобы радовать фандом каждую неделю, с Громким вопросом и Историями – то же самое. Они пахали без отдыха почти двадцать четыре на семь целых два месяца, и всё ради долгожданного месяца отдыха.

Позов, как примерный семьянин, отправился отдыхать с семьёй: сказал, Тео ни разу не был на море, и тут появился такой шанс – грех упускать. Матвиенко опять умотал куда-то на восток, но с другим Димой, – у них что ни отпуск, то он первый отсылает им "Ариведерчи!", выключает телефон и тогда начинается его личное "Время приключений". Арсений бы тоже так хотел, но расписание не позволяет. К тому же, у него была мечта провести отпуск определенным образом – вместе с Антоном съездить в Черногорию, а уже оттуда отправиться на дачу Майи и Олега – в идеале, на медовый месяц.

И вот они здесь. И это сплошное блаженство. И даже "идеал" получился.

До этого они провели три дня в Черногории, точно по плану, и приехали только вчера под вечер, ужасно уставшие – их хватило только на то, чтобы поужинать вместе с родителями, переодеться из дорожного в домашнее и улечься спать на разложенный диван. Но были они такие счастливые, что Арсений, казалось, почувствовал, как у него "кожа очистилась, морщины разгладились и организм избавился от токсинов". Если бы он мог, он бы всю жизнь провел именно здесь – на природе и с Антоном под боком. Но график есть график, работа – это работа (а не волк, потому что волк – это ходить), и она ему нравится, и пока отказываться от неё в угоду прелестям семейной жизни он не готов. Да и Антон, наверняка, тоже.

Кстати, говоря об Антоне…

Он "сова жоская", поэтому просыпается обычно только к полудню, а то и позже – наконец он может себе это позволить, им некуда спешить с утра пораньше. Арсений подскакивает уже по привычке – утренние пробежки и бешеный график сказываются. Антон даже спустя годы эту привычку у себя не выработал, хотя тоже исправно поднимался по утрам (со страдальчискими стонами и уговорами на "ещё пять минуточек, Арсюш, пожалуйста, будь человеком").

И сейчас, в полседьмого утра, стоя у забора в шортах и майке, пока все в доме спят, Арсению хочется остаться в этом моменте умиротворения навсегда.

Его момент "медитации" бесцеремонно прерывают – соседский кот Маркиз, шикарный белый перс, сейчас больше похожий на серую мочалку снизу, бежит с протяжным "мяу" по забору прямо к Арсению. Тот медленно открывает один глаз, косится на кота, который усаживается на брёвнышко, присоединённое к калитке, и протягивает руку, чтобы погладить.

– Привет, – ласково здоровается Арсений с домашним любимцем, почёсывая того за ухом. Кот подставляется под ласки, мурлычет и потирается головой о руку.

Арсений улыбается коту, кот, вероятно, улыбается ему в ответ, и Арсений не замечает, как эту котячью идиллию хочет нарушить кто-то, тихо подкрадывающийся сзади. Этот кто-то проводит по его, Арсения, бокам и животу руками и прижимает к себе, утыкаясь в макушку и шумно втягивая воздух.

– Доброе утро, Арсений Шастун, – бормочет этот кто-то, по голосу и фразе безошибочно идентифицированный как Антон. Он так теперь каждое утро здоровается.

– Рано же ещё, иди спи, – Арсений, противореча своим словам, притирается к антоновой груди, опускает обе руки на чужие, надёжно сцепленные поперёк его живота, и кладёт голову на плечо Шаста. Арсений кладёт свою правую руку на правую Шаста и переплетает пальцы – кольца соприкасаются и глухо звенят. Арсений этому звуку улыбается – как же правильно его теперь слышать.

– Я проснулся, когда ты ушёл. Мне стало та-а-ак одино-о-око без тебя, и я не смог снова заснуть, – Антон целует в висок, в волосы и скулы, всюду, куда дотягивается. Арсений, как Маркиз минутами ранее, охотно под ласки подставляется, откидывая голову назад ещё больше. Кот, всё ещё сидящий на столбике, недовольно мяукает и машет хвостом.

– Он просто завидует, – говорит Шастун и наконец целует Арсения в губы. Их вряд ли кто-то увидит и ещё менее вероятно кто-то узнает, поэтому сейчас можно себе позволить проявления нежности на публике в виде кота – он никому не расскажет, даже если захочет. Но тот более не заинтересован в чужих любовных делах, он щурится рассветному солнцу и переминается с лапы на лапу.

– Вот теперь точно доброе утро, – шепчет Арсений в губы, ещё раз коротко чмокая туда же.

Арсений поворачивается в объятиях и обнимает мужа сам, устраивая голову где-то под подбородком Антона. Тот только кладёт этот самый подбородок на арсову голову.

Они медленно покачиваются в объятиях друг друга, и Арсений думает, что это ещё лучше, чем тот момент спокойствия в одиночестве. И, всё-таки, с любимым человеком любой момент станет лучше.

Они стоят так некоторое время – пару минут или дольше, неважно, – до тех пор, пока в дверях не появляется Олег. Он потягивается и смачно зевает, но заметив сына с мужем, он тут же оживляется:

– Ну, что, как дела у молодожёнов? – с улыбкой спрашивает он.

– Всё прекрасно, пап. Всё просто отлично, – с самым счастливым выражением и интонацией отвечает ему Антон.

Мужчина, что-то для себя отметив, кивает и скрывается за дверью, но ему на смену на крыльце тут же появляется Майя в махровом халате и садовых тапках.

– Ой, мальчики, вы встали уже! – бодро говорит она. – Доброе утро!

– Доброе утро, Майя Олеговна.

– Доброе, мам.

Они говорят одновременно и спустя секунду так же вместе хихикают.

– Я завтрак собираюсь готовить, думала вас идти будить, а вы тут, оказывается, – говорит Майя, и вдруг сурово сверкает глазами на Антона. – Антон, я что тебе говорила! Оденься, простынешь!

– Оденусь, мам, – покорно подтверждает стоящий в одних трусах Шастун, но обиженные нотки всё равно слышатся в его голосе. Ну как маленький, ей богу.

– А я прослежу, чтобы так оно и было!

Майя смеётся вместе с ними и ласково смотрит на Арсения, которого Антон внезапно кусает за плечо, и тот взвизгивает от неожиданности. Скажи ему кто лет пять назад, что он будет вот так стоять, дурачась, в объятиях своего мужа при его же маме, которая им улыбается и радуется, Арсений бы никогда не поверил.

– Так, мальчики, имейте ввиду, у нас днём по плану много работы! Освободимся только к вечеру, часам к девяти, – вдруг строго произносит Майя, упирая руки в бока. Она сейчас точно та птичка из мема, а вкупе с халатом и тапками это выглядит ещё лучше, и Антон непроизвольно прыскает.

– Отлынивать не будем, даю слово! Антон тоже, – Арсений бодает его своей головой, на что Шастун фыркает.

– Вот и проверим, – радостно говорит другая Шастун. – И, кхм, у вас же вроде медовый месяц, правильно?

Оба синхронно кивают и поднимают брови в немом вопросе: она ведь и так в курсе, зачем уточняет?

– Ну, мы с Олежей посоветовались, и мы можем сходить куда-нибудь на часик, если вам нужно будет…

– Мама! – выкрикивает Антон, чуть не подпрыгивая от возмущения. Они вовсе не скрывают наличие половой жизни друг с другом, но слышать такое от собственной мамы… ну, сказать честно, очень, очень неловко.

– Всё, всё, молчу! Яичница будет через десять минут! Поторопитесь! – на этих словах она шагает в дом и закрывает дверь.

Антон мученически вздыхает. Арсений тихо хихикает и возвращает голову на положенное место – на грудь Антона – и вздыхает.

– Здесь так хорошо… Я не хочу обратно в город, – тихо говорит Арс.

– У нас ещё три недели впереди, тебе ещё всё надоесть успеет, – усмехается Антон и целует тёмную макушку. Арсению же везде только дай побегать, где-то что-то интересное найти, а тут – чего интересного?

– Здесь спокойно. И не достаёт никто с тупыми вопросами и задачами. И ты тоже здесь. А это главный критерий.

Арсений прикрывает глаза, глубоко вздыхать и обнимает Антона чуть крепче. Антон делает то же.

– Ладно, пойдём, может, твоей маме помощь понадобится, – говорит Арсений, отрывается от Антона и делает шаг по направлению к дому, но его ловят за руку и заново прижимают к себе со спины.

– Там Олег поможет, если что. А ты мне тут нужен.

Арсений пару секунд вперит взглядом в просторы дачного участка, но в итоге сдаётся, выдыхает и откидывает голову на плечо Антона вновь. Им хорошо, им комфортно – вот так стоять в тишине, прерываемой только птичьей трелью и свистом. Маркиз уже куда-то убежал – видимо, ему надоело смотреть на чужие милования и ушёл на поиски своих.

– Мальчики, всё готово! Идите завтракать! – кричит из окна Майя, уже в футболке и фартуке поверх с деревянной лопаткой в руках.

– Идём-идём, мам!

Арсений выворачивается из объятий и тянет Антона к двери дома. У них ещё три недели впереди – и это будет их лучший совместный отпуск, по совместительству – медовый месяц. И хотя бы ради этого стоило выходить замуж.