Светодиодные лампы на потолке и белые стены. Перед глазами всё слилось и поплыло, словно Чонгук лишился зрения от струящихся шёлковым водопадом слёз. Но всего один удар о грудную клетку, и зрачок сконцентрировался на нём.
— Я Тэхён.
Голос — бесконечная мелодия. Глаза — густой тягучий мёд.
— Чонгук, — на выдохе собрал всю смелость не сбежать.
— И что ты, Чонгук, поглядывал?
— Я, ну, — сглотнул, — тут мой брат, вообще-то, работает, но да, наверное. Я не специально.
Тэхён улыбнулся яркой луной, попятился спиной и отвернулся. Шлёпая голыми ступнями, он подошёл к спортивной сумке на полу, грациозно опустился и вынул бутылку.
— А ты стажёр? — правой рукой Чонгук зацепил запястье левой, сжав посильнее.
— Нет, но мне разрешили заниматься.
— Я не видел тебя раньше.
— Мы с отцом переехали.
В призыве пройти внутрь Тэхен кивнул, прежде чем опрокинуть голову и сделать пару больших глотков. Чонгук двинулся в космос — как астронавт высадился на неизвестной планете и потерял способность стоять твёрдо и здраво мыслить. Будь там хоть ядовитый газ, вместо кислорода, всё равно снимет шлем и вдохнёт.
— Думаю, тебя бы взяли в любую группу, — Чонгук стиснул руки, чтобы в обморок не упасть.
— Почему? — на мгновение Тэхён поменялся в лице. От благословенного радушия к непониманию и хмурости.
— Круто танцуешь.
— Круто? — чуть выгнулась правая бровь. — И всё? — ухмылка пролетела стрелой.
— Красиво, — Чонгук надеялся, что не выглядел дурачком и что прозвучал не слишком восторженно.
В зеркале он видел себя неуклюжим мальчонкой. В ушах он слышал ритмичный бой, перебиваемый лишь голосом Тэхёна:
— Не рассказывай никому, окей? Будет нашим секретом.
Тогда и родился первый секрет. Чуть позже, когда Тэхён Чонгука разгадал, появился второй. А третий был спрятан глубоко. Не подлезешь, не достанешь — захлебнёшься.
ﻸ
Боль невыносима. А боль, подпитываемая дрелью в виде собравшихся пропесочить родителей, и того хуже. Мать ещё и всыпала в порыве, если за порыв можно считать подготовленный ремень. Отец молчал, но как будто не просто присутствовал, а осуждал. На деле притворялся для вида, чтобы мать опять бесхарактерным не называла.
Чонгук как послушный ребёнок поклялся никогда не пить, даже если Джин-хён будет вливать соджу прямо в горло. Имя виновника слетело случайно, так что досталось и Намджуну, мол, что за друг у него такой, раз младшего брата споил. Намджун, который заглянул на часок-другой, поспешил ретироваться. На том всё и закончилось.
Чудо-таблетка не действует быстро. Минус десять очков лживой рекламе. Голова тяжёлая, и с кровати подняться Чонгук не может, пребывая в состоянии комы с желанием пялиться в потолок. Больше ни глоточка в компании Джина. К чёрту уважение к старшим. Аминь.
Чонгук чувствует руку в волосах и, не открывая глаз, понимает, что это отец, проскользнувший бесшумным вором.
— Хорошо, что с тобой был Тэхён, Чонгук-а.
В ответ Чонгук мычит, расслабляясь от массирующих пальцев и представляя, как морщинки собираются вокруг чужого рта. Отец улыбается так часто, что кажется самым счастливым человеком на свете. Таковым себя и считает.
— Мы с мамой уходим, еле уговорил её. Ей нужно успокоиться, она переживала.
— Боится, что загуляю и экзамены не сдам, — бубнит Чонгук.
— Это, конечно, в приоритете, — отец тихонько смеётся.
Звук захлопнутой входной двери почти не слышим. Осознание одиночества даёт выдохнуть с облегчением. Чонгук дремлет недолго, а по ощущениям целую вечность. Он охотно поднимается в полдень. Во рту помойка, так что приходится ещё раз хорошенько почистить зубы. Жрать хочется дико, Чонгук закидывается кофе с панкейками и салатом, раздумывая, стоит ли добавить кимбам. Стоит. С ним-то Чонгук и разваливается на не застеленной кровати, врубая на планшете аниме про попаданца. Клише на клише, но боёвки классные, и герой — мегамозг. Почему Чонгуку мозги не завезли? Не пришлось бы пахать носом учебники. Да и попробуй не попахай, мать со свету сживёт. А если Чонгук не поступит, похоронит в горшке с любимой орхидеей. Благо, в одном они сошлись — в специальности. Чонгук не до конца уверен, но архитектор звучит интереснее, чем экономист. Тэхён свой выбор никак не объяснил, да и не рассказал бы, если не прямой вопрос. А вопрос тот был важнее, чем «ты за Кэпа или за Старка», потому что Чонгук боится расставаться с Тэхёном. Вместе в школе, вместе в университете, вместе и потом. Чонгук хочет быть рядом в сотворённом им фатуме на двоих, быть так близко, как только будет позволено.
Серия заканчивается быстро, следующую ждать неделю, а плакат с Леви на дверце шкафа намекает и давит на совесть. Убираться Чонгук не любит, но берётся за тряпку раз в неделю, чтобы привести спальню в порядок, и, что важнее, смахнуть пыль с коллекционных фигурок.
На фон Чонгук включает инди-рок: с желанием подвигаться и покачаться всякое дело оказывается пустяковым. Прибрано, и ладно — обычный критерий Чонгука для оценки чистоты, но в этот раз энергия ударяет ключом, что само по себе редкое явление, а после первой тотальной попойки в жизни дикое. На полу не остаётся крошек. На столе макулатуры. Тарелка с недоеденным вчера тофу отправляется в раковину, испорченные чертежи — в мусор, даже постель приводится в божеский вид.
На телефон приходит очередное уведомление. Чонгук игнорирует. Он представляет, как вчера выглядел, когда его тушу вытаскивали на улицу, и знает, что его видели. Не важно был это один человек, два или три. Там была куча знакомых, кто-то да заметил и, ну, сфоткал. Может, Чонгук и преувеличивает, может, всем плевать, но стыд и страх грызут череп. Воображение, всегда живое, подбрасывает кучу позорных вариантов: от фото до красочных историй. В чате класса, куда Чонгук был добавлен последним и где был молчаливым NPC, часто ржали над любой оплошностью или причудой. Чат создал Чимин.
И вчера Чимин был на вечеринке.
Их с Чонгуком ничего не связывало — разве что в класс всегда один попадали. Общались нейтрально, здоровались, иногда обедали в столовой. Чонгук, как и все, слушал чиминовы байки, но не заговаривал никогда: незачем было, другие спрашивали за него.
Просто два одноклассника, не друзья, не приятели, не враги. Один — громкий голос с первой парты, окруженный людьми, всегда в курсе сплетен, поможет с домашкой, вызовется номер поставить на праздник. Другой — тихий одиночка, погруженный в иную вселенную с трансляцией супергероики в голове.
С появлением Тэхёна Чонгук вообще перестал обращать на Чимина внимание, но в один момент всей кожей ощутил… неприязнь. Она была и в оценивающем пренебрежительном взгляде, и в ухмылках, стоит оступиться, и в вербальном игнорировании, и в демонстративном уходе. Чимин морщился, будто от Чонгука воняло, на приветствие больше не отвечал и своих дружков тянул за собой в поезд пассивной агрессии.
Чонгука не волновали подобные мелочи, он едва ли замечал. Но однажды ему поставили подножку, в другой раз задели в коридоре плечом, потом испортили тетрадь, подбросили в рюкзак скомканные листы, оттоптали ногу не случайно — намеренно. Мелкие пакости могли перерасти в нечто большее, жуткое и непоправимое.
Когда непотушенный бычок полетел Чонгуку в спину, Тэхён был первым, кто среагировал, нашёл виновного и чуть ли не набросился в ходе словесной перепалки. Чонгук еле оттащил. Тем же днём вычислили одноклассника, который пачкал тетради. Пресанули и тех, кто толкался. То есть пресанул. Тэхён. «Надо эту херню сразу пресекать», — он жутко злился и обнял крепко и коротко. У Чонгук перед глазами мультивселенная пронеслась.
Тэхён и до Чимина дошёл. Тот плечами дёрнул, мол, не при делах совсем: он же участия не принимал ни в чём, за друзьями двадцать четыре на семь не следил, за окружением тем более. Всё так и кончилось. Лето стёрло яркость воспоминаний, превратив их в незначительное серое ничего. Лишь напряжение осталось, застыв между двумя с вопросом «почему».
К вечеру Чонгук совсем выдыхается. Прилив сил был обманчив, зато толпа на полке от Рюка до Алой Ведьмы сверкает с благодарностью. Леви с плаката горд. На экране высвечивается «Тэхён♥», и Чонгук отвечает без промедления, получая без приветствия лишь один вопрос:
— Я приду?
— Зачем спрашиваешь?
Тэхён молчит.
— Та-ак…
— Я у твоей двери, — и сбрасывает.
Чонгук подрывается, распахивает окно, переодевается в чистую футболку и несётся к двери. Тэхён кивает и хлопает по плечу в приветственном жесте, щёлкает пальцами возле уха и, не наклоняясь, выскакивает из кроссовок, потрёпанных и разношенных до болтающихся в них стоп.
— Ну и видок у тебя, госпожа Пьяная-Помятая.
Чонгук выдыхает: по телефону Тэхён казался напряженным, но лицом к лицу он выглядел по-обычному расслабленно.
— А ты чего не в колготках?
Тэхён цокает достаточно громко:
— Не смешно уже лет сто, — пихается и проходит в ванную, откуда кричит: — Я буду сок.
Вот знает же, что у Чонгука всегда припасено, и пользуется. С Тэхёном от целой пачки ничего не останется минут за тридцать. Сегодня он справляется за все двадцать, пока Чонгук показывает сначала ускоренную запись по строительству домика для фейри в «Симсе», а после забавные комментарии в твиттере. Твиттер был Чонгуку необходим в качестве блога, ну, и на второй тайной страничке для подписки на… эстетику мужских тел. В разных позах и ракурсах. Вообще-то из-за последнего Тэхён и спалил голубую душу Чонгука. Их вторая тайна запечаталась в мгновении незапланированного каминг-аута.
Они врубают «Войну бесконечности». Снова, как и неделю назад, когда Тэхён всеми богами клялся, что в последний раз. Хитро, потому что Тэхён — атеист. А ещё он давным-давно смирился, поэтому и слова не сказал: недовольно скривился, но смолчал. Чонгук с предвкушением вбил в гугл название и без промедления нажал плэй.
За окном сереет, начинает моросить. Чонгук натягивает плотные шторы до темноты и наваливается на Тэхёна. Привычная зона комфорта. Умиротворение растекается по венам. На самом деле во всех телах в твиттере Чонгук всегда ищет одно. Хочется так, чтобы до тесноты близко…
Время, когда хватало лишь осознания, что Тэхён танцует и раздевается на той же земле, прошло. Безумно мало тепла. Чонгуку холодно, и он захлёбывается. Впервые он потонул, когда в озабоченной ночной неге представил тягучие поступательные движения и разбитую тонкую эмоцию на красивом лице.
Чонгук стискивает зубы, карабкаясь на поверхность. Он не должен вспоминать тот единственный раз. Больше никогда. Это плохо закончится. Неправильно.
Под конец фильма мелькает всё больше и больше персонажей. В отвлечении Чонгук повторяет их реплики, Тэхён посмеивается, отвечая за других. И всё же что-то не так. Тэхён молчаливее, чем всегда, его плечи напряжены, смех тихий, руки и ноги скрещены. Чонгук выпрямляется, потягиваясь, и откидывается на подушку. Тэхён клонится вперёд. Вызубренный сюжет перестаёт быть интересным, тяготит, растягивается стеной недосказанности, взявшейся не пойми откуда.
Светильник в виде шара бросает разноцветные блики. Тэхён кажется иллюзией, созданной воспалённым мозгом. Немного больно осознавать, что буквально вчера эта иллюзия была в чужих руках, но до злорадного удовлетворения приятно от того, как всё оборвалось.
Кончиками пальцев Чонгук касается лопаток Тэхёна. Тот дёргается, но больше никак не реагирует. Чонгук сглатывает. Да что не так? Беспокойство вкручивается винтом, оседает в горле камнем. Тэхён никогда не был тактильным, в первые месяцы общения пугался любого тычка в бок, но объяснял всё простым «не привык». Иногда Тэхён страдал приступами социофобии, когда даже Чонгук не мог связаться с ним, но неизменно находил в танцклассе и наблюдал, ни слова не говоря.
Последняя сцена «Мстителей» заставляет вздохнуть с облегчением. Просмотр был пыткой. Чонгук не успевает глупо пошутить, чтобы хоть немного рассеять туман, потому что Тэхён опережает:
— Погуляем? — он поворачивает голову, и завораживающая глубина его взгляда ковыряет душу.
На улице свежо, длинный зонт, взятый на всякий случай, висит ненужной ношей на плече. В комфортном молчании рождается глубокая связь. Чонгуку так хорошо с Тэхёном. Они медленно бредут к парку, ноги сами несут без определенного направления. Солнце красит небо красным, нос мёрзнет и, наверное, тоже краснеет. Чонгук дышит на ладони, прячет их в оттянутых рукавах толстовки и смотрит, смотрит… Тэхён не вылезает из телефона, сосредоточившись, и не замечает.
Нехотя отрываясь, Чонгук наконец проверяет чаты. Отец пишет, что они с мамой придут поздно. Намджун сожалеет, что не видел любимого братца в щи и требует фото. Одноклассники обсуждают домашку и кидают мемы с физруком. Чонгук усмехается, пряча руки в карманы ветровки. И с чего он взял, что кому-то есть дело до него?
— Ты чего?
Он всего-то перепил — дело нехитрое. Дебош не устроил, пьяным не станцевал, в бассейн не прыгнул. Хотя бы Тэхёна за собой утащил. Чонгуку не стыдно.
— Да так.
— Скажи.
Чонгук машет головой, но сдаётся, прижатый к земле искорками глаз:
— Ну, знаешь, весь день переживал…
— Оппа! — перебивает звонкий голосок. И из ниоткуда к Тэхёну присасывается в громком поцелуе… вчерашняя мышь.
Блять.
Чонгук отворачивается, жалея, что не может закрыть уши и не слышать причмокивающих звуков. Не так больно и не так разрушающе, как в то время, когда у Тэхёна целых три месяца была девушка. За ручку ходили, фото выкладывали, даже Тэхён кинул парочку в сторис. Но до тошноты противно почему-то сейчас.
Шеллак с узорами бабочек, юбка и плотные колготки, накладные ресницы, низенький рост и аккуратный нос — прямо мечта. Пока Тэхён шепчет на ухо, девушка хихикает и вдруг отшатывается:
— Оппа, тут твой друг.
Да. Друг. Он тут с самого начала.
— Привет, — бурчит Чонгук, не видя смысла представляться или знакомиться. С обменом именами хорошо справляется Тэхён. Весь такой довольный. Зацелованный.
Девушка цепляется за его руку и кивает приличия ради, оттесняя Чонгука на край. Вот он и за бортом. Там ему и место. Вблизи мышиное лицо скорее крысиное. Блять. Чонгук не может остановить сочащийся без контроля яд. Отравленные внутренности гниют, превращая прежде счастливого человека в токсичного сученыша.
Чонгук, будто зомби, плетётся позади, пожирая собственный мозг ревностью, сожалением, отвращением, тоской и любовью, бьющей в гипоталамус как в колокол. От чувств не избавиться, тупой ты мазохист. Тупой и временами довольный участью.
— Эй! — Тэхён трясет плечо. — Уснул?
— Ага.
— Прости за это, — беззвучно, только для Чонгука. И Чонгук тает, пытаясь включится и понять, о чём шла речь и что он упустил.
Торговый центр.
Мин Мышь предложила, Тэхён не отказался. А Чонгук потянулся сам: его ведь только помани — и это проблема похлеще непроходимого уровня в игре. В конце концов персонажа прокачаешь и босса добьёшь. А в жизни качай, не качай, результат предопределён: Тэхён найдёт вторую девушку, третью, может, остановится на четвёртой. Чонгука он не выберет. Вероятность, чтоб её. Из всех парней вдруг влюбляешься в друга без надежды на взаимность. Стоило бы разочароваться и забить, но Чонгук — великий страдалец.
Тэхен смеётся с каждой абсолютно плоской фразы Мин Мыши. И пока та тараторит и тараторит лишь для одного, Чонгук не слушает и в диалог не врывается. Всё равно говорят не с ним и говорят ни о чём. Ниочёмная ниочёмность. Чонгук с Тэхёном тоже обсуждают порой бессмыслицу, но она такая важная, живая!
Шатаются, на счастье, недолго. Хвала великому совпадению, но в кино не было ни одного интересного фильма, а последний день проката ромкома с соплями был вчера. Минни Маус расстроилась и слилась, потому что время позднее. Пришлось провожать. Чонгук Тэхёна не бросил, пошёл тоже: два пацана надежнее одного! Если Тэхён будет Мышь спасать, то кто спасёт Тэхёна? Правильный ответ — лучший бро на свете. Тяжёлая роль, неподъёмная ноша.
Они возвращаются домой, снова не говорят, наедине не спокойно.
— Прости, — повторяет Тэхён.
Густое спёртое нечто, формировавшееся с момента встречи, оседает на внутренностях. Шаги тяжелые, стопы неподъёмные. Из крана хлещет ледяная вода. Чонгук ополаскивает лицо, становится легче. Тэхён никогда не замечает, когда его разглядывают, а вот Чонгук всегда чует. Мурашки пробирают до костей.
— Ты же не знал.
Тэхён вытирается полотенцем, первым выходит из ванной, и душащая горло рука исчезает с ним.
— Знал. Я позвал её.
— Зачем? — вопрос летит быстрее осознания.
Тэхён выдыхает, идёт в гостиную, но останавливается, приваливаясь к арке, сменившей ободранную котом дверь. Это было до того, как у отца обнаружилась аллергия. Чонгук вспоминает толстого Рыжика, пытаясь отвлечься и унять пульс. Потряхивает жутко. Трепет на кончиках пальцев — вот, что Тэхён провоцирует постоянно, но никак не подавляющее волнение.
Чонгук вдыхает, прикрывая на секунду веки, и, делая с усилием пару шагов, останавливается у противоположной стороны арки.
— Хотел проверить, наверное, не знаю, — Тэхён заводит руки за спину и смотрит, ждёт, будто Чонгук сам должен догадаться. Но Чонгук не читает мысли, а если бы и мог, то не расшифровал бы. Тэхён — бесконечная неизвестность. Чонгук утешается мелочами знаний вроде размера обуви или любимой хореографии — парой зёрен в мешке, полном крупы.
— Что проверить? Типа в какой момент меня стошнит от вашего слюнообмена? Сколько я продержусь, перед тем как?..
— Чонгук, — не слушает Тэхён.
— М? — тяжело смотреть в глаза.
— Ты вчера пил с Джином.
— Ну да.
— Ты очень откровенный, когда выпьешь.
— Наверное? — окошко загрузки в голове Чонгука не добирает половины процентов. Из мозга сыпется мука.
— Джин — жуткий сплетник.
Красное уведомление мигает и настойчиво кричит одновременно с вибрацией в кармане.
— К чему ты клонишь?
Уведомления перебивают друг друга. Тэхёну они тоже приходят. Вибрация на одном телефоне, щелчок на другом. Взрывается общий чат, а кажется — сердце.
— Он сказал кое-что, м-м, после твоего пьяного бреда.
Чонгук не хочет слышать.
— Я нравлюсь тебе.
Тэхён знает.
Уши, щёки, шея горят, в грудь стучит молотом. Чонгук видит пугающую пустоту напротив: каменная статуя в футболке с надписью «Los(t) Angeles» как вызов культуре богов и вызов скорой помощи для Чонгука. Страх и стыд, что с утра волновали, но казались надуманностью, режут скальпелем до крови. Не хватает духу вытащить изнутри звук, спрятавшийся, забившийся в темноту. Система слетает, а Чонгук не готов. Электричество вырубается, и он не успевает сохранить игру прямо перед важным выбором, от которого зависит сюжет. Начало — пустырь. «Хотите пройти обучение?» О, если бы оно только могло помочь.
Вибрация прожигает дыру. Чонгук позволяет себе моргнуть. Он вытаскивает телефон под двумя прожигающими сканерами, елозит по экрану, заходит в переписку класса. Чимин прислал видео. Одно движение пальца, и всё падает в тошнотворную жижу разваленной реальности.