Он дома.

Ошарашенный, на полу. Напротив своего рабочего стола. Рядом со сгоревшей проводкой и мёртвым компьютером. С которым, забрав с собой и две его прошлых жизни, безвозвратно сгинули гигабайты его писанины.

Всё. Он больше не лорд пика Аньдин Шан Цинхуа. Он снова Сян Тянь Да Фэйцзи.

Оглядевшись, Сян Тянь Да Фэйцзи плюхнулся на спину и рассмеялся. Поднялись клубы пыли, будто кто-то напустил туман или выдохнул в лицо сигаретный дым. От этого он закашлялся, но всё равно не смог остановиться. Он так долго смеялся, что у него, в конце концов, заслезились глаза. Скулы заныли, а напряжённые мышцы живота ни разу не дали полноценно вдохнуть. Ступня и колено зудели от фантомной боли, и он, задыхаясь и не переставая хихикать, как полоумный, расчесал их едва ли не до крови.

Линьгуан-цзюнь не убил его.

Его не настигла месть за сорванное покушение дяди на племянника.

На него не обрушился гнев этого самого племянника — впитавшего в себя все силы своих коронованных предков, новоиспечённого Владыки Севера.

Сян Тянь Да Фэйцзи и вовсе больше не требовалось прислуживать этому горделивому Владыке, получая в ответ лишь побои и насмешки. Ему больше не нужно было ни шпионить, бегая крысой с одной стороны на другую, ни пахать за быка и лощадь, думая, как и на что одеть и прокормить стадо возвышенных чванливых придурков с целого горного хребта. Он больше не был вынужден вести расчётные книги и расписывать годовой бюджет каждого пика, не получая в ответ элементарного «спасибо». Он больше не должен был даже вести учёты поставок тех несчастных семечек, что приносили ему лишние, хранимые на «чёрный день», копейки, сгоревшие, точно семена чёрного (ха-ха) солнца, после его побега.

Ему больше вообще ничего не нужно было делать.

Голова загудела от навалившейся и не до конца осознанной свободы. Он поднялся, почёсывая затылок, словно искал в нём рычаг для переключения личностей, и заново осмотрел свою комнату. Обстановка его старого-нового жилья не походила ни на тесную коморку адепта Аньдин, хотя так же была завалена вещами, ни на аскетичную обитель горного лорда, несмотря на то, что его стол так же ломился от горок макулатуры.

Ладно, под словом «аскетизм» на самом деле скрывалась бедность. Кому, как не главе отдела логистики, ведающего неисчислимыми, точно случаи тавтологии в его романах, расходами, знать, что бюджет даже такой именитой школы, как Цанцюн, был до прискорбного исчислимым. И на ком ещё человек, напрямую распоряжающийся финансами, поддаваясь горькой иронии, мог экономить, как не на себе? Порой даже доход от его скромной подработки по продаже семечек шёл на обеспечение нужд послушников его пика.

Однако сейчас обстановка была иной. Несколько коробок быстрозавариваемой лапши пыльными небоскрёбами возвышались над его головой. У их подножий собирались трущобы носков, а под рабочим столом в мусорном пакете развивалась новая цивилизация, почти готовая исследовать терновники пыли, плотно опутавшие колёса крутящегося кресла. Напротив всего этого буйства жизни ютился его незастеленный матрац.

Вот и всё, что ему нужно было контролировать.

Вся его крошечная комната, как на ладони. Раньше он не испытывал к этому жилью особой нежности, однако новизна забытой обстановки заставила его почувствовать нечто вроде уюта. Он разглядел каждый закуток своей обители (для этого ему не нужно было даже вертеть головой) и подивился прошлому себе.

Какое... неорганизованное пространство.

Не то, что бы кабинет лорда Аньдин представлял из себя образец порядка. Напротив, иногда казалось, что его поколениями использовали в качестве склада для ненужных или оставленных до лучших времён вещей. Однако на всём этом хламном блокшифе имелся, пускай и понятный одному Шан Цинхуа, порядок. Изрядно поднапрягшись и слегка приглушив здравый смысл, можно было даже отследить логику расположения каждого предмета. А эта студенческая квартирка не поддавалась ни одному из имевшихся в арсенале Сян Тянь Да Фэйцзи видов логики. В ней просто... царил бардак.

Не желая мириться с подобным положением, Сян Тянь Да Фэйцзи принялся за уборку. Он выдраил весь свой бетонный коробок до зеркального блеска. Навёл порядок в шкафах — даже разложил по ним коробки с лапшой в рядок, как спички — «головка к головке». Это легкомысленное сравнение заставило его прыснуть. Хихикая, он вынес внушительный по своим размерам пакет мусора, игнорируя взгляды ошарашенных соседей. Они, поди, решили, что он уже давно умер. Вернувшись домой, Сянь Тянь Да Фэйцзи оглядел опустевшую квартиру: он знатно перетряс этот коробок, вытряхнув из него все огарыши.

От вида результата собственных трудов его захлестнул прилив энергии, какой можно ощутить только от нежданного озарения. Такое иногда случается после двух ночей в тщетных попытках собрать слова в предложения. Или от осознания того, что над тобой не висит ни долгов, ни важных дел, и тебе, кроме безделья, не нужно ничем заниматься. Кружащее голову, почти пьяное чувство. В последний раз он испытывал подобный азарт, когда Непревзойдённый огурец уговорил его вырастить ему запасное тело.

Чувствуя, как очищается кожа и восстанавливаются нервные клетки, он присел, желая передохнуть, на край матраца, и тут же, не успев даже мультяшно остолбенеть, отдался в распоряжение своей Хунь¹.

Всё произошедшее показалось ему сном. Проснувшись, Сян Тянь Да Фэйцзи не сразу вспомнил, кто он такой. Мысли жидкой рисовой кашей растеклись в его голове, бледные, как рассветное небо. Мутные и вязкие, они расплывались и смешивались, словно мазки на картинах Янь Вэньляня или Линь Фэнмяня². Он не чувствовал времени и не мог понять, сколько пролежал, бессмысленно глядя в потолок в попытках выудить из светло-синей каши в голове кусочки воспоминаний.

Он вспомнил стены Ледяного дворца. У него всегда захватывало дух, когда он смотрел на них (или когда его об них прикладывали). Твёрдые, чистые и холодные, будто их вырезали изо льда или гошенита. Высокие, нет, скорее, величественные, одним своим видом говорившие о неслыханной роскоши и непомерной горделивости. Почему-то это напомнило ему о Мобэе.

Мобэй-цзюнь... Мобэй-цзюнь должен убить его!

Вскочив с постели, Сян Тянь Да Фэйцзи огляделся и... оторопел. От резкого подъёма у него потемнело в глазах, и он сел, приложив ладонь ко лбу. Воспоминания нахлынули на его сознание, точно лавина. Он прокрутил их в голове и так, и эдак, однако не смог осознать, случилось всё наяву или оказалось простым сновидением. Протерев глаза до разноцветных искр, он внезапно выдал:

— Мне приснилось, что я был Шан Цинхуа, или мне снится, что я Сян Тянь Да Фэйцзи?

В пустой квартире не было никого, кто мог бы ему ответить. Он не стал дожидаться характерных для подобных сцен сверчков. Он где-то слышал, что они склонны к каннибализму, и ему не хотелось вдруг оказаться бабочкой, грезящей, что она человек³.

Помечтав ещё немного о бытие нежной бабочкой, Сян Тянь Да Фэйцзи решил, что, во-первых, пора заканчивать с вгоняющими в экзистенциальный ступор мысленными экспериментами, а, во-вторых, раз уж он вернулся, нужно в обязательном порядке сделать что-то по-настоящему немыслимое. Например, сходить в собственный институт.

Щебень громко хрустнул под ногами, как только Сян Тянь Да Фэйцзи вышел из автобуса. Он успел забыть, каким испытанием бывает общественный транспорт. Сначала ему пришлось перерыть всю квартиру и уничтожить наведённый им же порядок ради проездного: он оказался на самом видном месте в тот момент, когда Сян Тянь Да Фэйцзи уже отказался от его поисков. Затем незаладившийся студент забыл, какой автобус ходит до его института, и почти уехал в другую сторону. В конце концов он отчаялся посетить своё учебное заведение, но решил, что нужно хотя бы показаться на глаза преподавателям и по степени их реакции определить, сколько в этом мире прошло времени. Не мог же он в самом деле пропасть на пятнадцать лет?

Когда импровизированная мясорубка и соковыжималка, именуемая общественным транспортом, выплюнула его на остановку, Сян Тянь Да Фэйцзи пожалел, что в этом мире нельзя летать на мечах. В полёте хотя бы не потеешь. На большой высоте, на самом деле, потливость могла бы посулить простуду или обморожение, но это, на его взгляд, было всяко лучше, чем удушливая жара трясущегося человейника.

Щебёнка под ногами перешла в нечто, более похожее на дорогу. Сян Тянь Да Фэйцзи поднял голову. Здание его института выглядело таким... чужим. Будто бы, пока его не было, они сделали ремонт. Он оглядел тропинку, по которой пришёл. Она была знакомой и родной, он ходил по ней ещё первокурсником. Раз они за столько лет не превратили её во что-то более приличное, то о ремонте фасада и речи быть не могло. Наверное, он слишком отвык. Всё таки, он и в прошлой жизни долго здесь не появлялся.

Собравшись с духом, он вошёл в здание.

На входе его встретили турникеты. Сян Тянь Да Фэйцзи, с лёгким волнением в груди и с неслабой тряской в руках, достал пропуск. Потрёпанная пластиковая карта легла на табло.

На панели высветился красный крест.

Карта снова коснулась табло. Красный крест. На четвёртый раз Сян Тянь Да Фэйцзи осознал, что дело не в его упрямстве. Заметив, наконец, подошедшего охранника, он невинно захлопал глазами:

— Извините, у меня почему-то пропуск не работает.

— Ну-ка дайте.

Взяв пропуск из рук Сян Тянь Да Фэйцзи, он снова положил его на табло.

— Да я уже...

Поглядев ещё несколько раз на мигающий красный крест, охранник произнёс:

— Ну, надо звонить в деканат.

Сян Тянь Да Фэйцзи не знал, что ему стоит делать. Притвориться, что перепутал здания? Начать возмущаться, что его, студента, не пускают на учёбу? Пока он размышлял, они с охранником неотрывно смотрели друг на друга. В конце концов, мужчина не выдержал.

— Я звоню в деканат.

— Пожалуйста? — Сян Тянь Да Фэйцзи, не придумав ничего лучше, равнодушно пожал плечами.

Охранник бросил на него неопределённый взгляд и достал телефон. Потянулась череда переговоров, во время которых они десять раз пытались сначала прочитать, а затем и передать имя Сян Тянь Да Фэйцзи. После охранник неожиданно стал убеждать человека на той линии, что такой парень у них действительно учится — откуда ж иначе у него был пропуск. Когда с фатической частью разговора покончили, и на той линии действительно стали что-то делать и проверять, мужчина замолчал. Тишина растянулась на долгие минуты, а затем в трубке послышалось гудение чужого голоса. Он жужжал, периодически останавливаясь, чтобы охранник мог кивнуть или вставить односложный ответ.

— Понял, — проговорил мужчина, зажимая кнопку «отбой», и обратился к горе-студенту. — А вас... отчислили.

Сян Тянь Да Фэйцзи хихикнул. Что ж, этого, наверное, стоило ожидать?

— Вот как.

— Вчера.

Улыбка застыла на его лице. Вздохнув, он перевёл дух и вежливо поблагодарил.

— Ну, тогда простите за беспокойство.

Оставив охранника озадаченно чесать затылок, Сян Тянь Да Фэйцзи вылетел из института. Буквально. Фигурально он сделал это вчера. От этого факта в нём вдруг проснулся стыд. Это ощущалось странно. Словно бы его прилюдно оплевали, и одновременно с этим выпрягли из плуга. В душе бурлили лёгкость и растерянность. Он не знал, как реагировать.

Вся дорога до дома прошла в тумане. Его вовсе не расстроила новость об отчислении. Он и сам думал, что едет забирать документы, просто... Это словно... Выбило его из колеи? Заставило чувствовать себя растерянным? И он, к тому же, так и не выяснил, сколько же прошло времени в этом мире за годы его отсутствия. Если его утекло так ничтожно мало, почему сейчас? Почему за год, что он прогуливал до попадания в собственную книгу, о нём никто не вспоминал, а когда он вернулся в эту жизнь, все вдруг очухались? Для полного праздника не хватало только звонка от отца.

С другой стороны, вот он, шанс начать всё заново. С чистого, так сказать, листа.

И раз его вся эта история не беспокоила, значит не было нужды и думать о ней.

Закрыв дверь, Сян Тянь Да Фэйцзи застыл в прихожей. Его коробок теперь больше походил на палатку нерадивого генерала, познавшего на себе результаты чрезмерного поощрения дедовщины. И, видимо, генерал этот насолил какому-то особо мелочному солдату, потому что в вещах, выдернутых из шкафа, были вывернуты даже карманы.

На Сян Тянь Да Фэйцзи вдруг накатила такая усталость, что ему хватило сил только залить кипятком один из многочисленных стаканчиков из шкафа, кое-как затолкать в себя разбухшую от «капеллини» до состояния размокшей «тальятелле»⁴ лапшу и уснуть с привкусом холодного мокрого теста во рту.

Проснулся же он с ощущением слетевшего игрового сохранения. Беспорядок, в котором он очутился по возвращении в этот мир, вернулся, да ещё и в удвоенном масштабе. Обрадовало хотя бы то, что вместе с бардаком восстановилась и его полоса здоровья.

Прервав процесс уборки на половине, Сянь Тянь Да Фэйцзи присел для заслуженного отдыха и взялся за телефон. Он половину вчерашнего дня потратил, чтобы заставить его начать заряжаться, даже из дома вышел — неслыханно! — без него. Стоило ему разблокировать экран, как его настигло ощущение, будто он действительно умер. Сначала его оглушили уведомления, скопившиеся со всех приложений, которые он когда-либо скачивал. Они, словно голодные чайки, пытались наперебой разорвать несчастный динамик, и Сян Тянь Да Фэйцзи бросил телефон на матрац, ожидая, когда же он, наконец, успокоится. Когда откликало последнее сообщение об обновлении, он с опасением открыл панель уведомлений.

К его удивлению, пропущенных звонков оказалось совсем немного: несколько от старосты его... бывшей группы, несколько с неизвестных номеров, один скрытый и всего два — от отца.

Ну, спасибо, что вообще звонил.

Зато сайт, на котором он публиковал свои работы, порадовал вниманием: ту тонну комментариев, которую ему оставили под последней главой его романа, он бы не прочитал, будь у него и три жизни. После того, как его брат по несчастью на пару с Системой перевернул с ног на голову весь его сюжет, переместив его на противоположный раздел сайта, рейтинги его работы... значительно выросли. Новая аудитория оказалась очень плодотворной: старшие и младшие сёстры трудились над переработкой его персонажей (во всех смыслах этого слова), не покладая рук. Судя по тому количеству фанарта, которое попалось ему за полчаса скроллинга ленты, «Путь гордого бессмертного демона» давно ушёл в народ.

В топе комментариев он и вовсе обнаружил целое эссе. Некто, называвшая себя «Цветущей дыней», не пожалела пальцев, печатая опус под названием «Комплекс жертвы: психологический портрет Шэнь Цинцю». Сян Тянь Да Фэйцзи искренне хотел дочитать его до конца, но не смог осилить и первую тысячу слов. Сестричка-Дыня подошла к делу со всей серьёзностью и действительно написала исследование, подкрепляя каждое своё утверждение цитатами со сложной системой ссылок. Кажется, ради этого она перечитала главы его романа не менее пяти раз — выборочно и целиком. Сян Тянь Да Фэйцзи пролистал весь её комментарий, испытывая неподдельное восхищение вперемешку с чувством, что эта барышня являлась идейной младшей сестрой его Непревзойдённого Огурца. Она так же, как и он, оставляла отзывы под каждой главой, где в красках критиковала все без исключения сюжетные повороты, периодически отвлекаясь на «единственные заслуживающие внимания вещи» — многочисленные описания чудесной выдуманной флоры. Тем не менее, вся суть её слов, так же, как и у её старшего брата, сводилась к вариациям выражений «бездарная чепуха» и «я прочитала эту книгу от корки до корки несколько раз, и сейчас я во всех подробностях расскажу, как сильно она мне не понравилась». Сян Тянь Да Фэйцзи никогда не мог предположить, что у его дорогого хейтера появится последовательница. Ещё до попадания в тело Шан Цинхуа он обожал следить за тем, как отчаянно его брат-Огурец занимался поеданием кактуса, и даже, выкладывая очередную главу, с нетерпением ждал именно его.

Наверное, он будет скучать по нему.

В ленте периодически мелькали отзывы, указывающие на резкую смену жанровой направленности его работы, однако некая сила подтирала их так быстро, что он не успевал дочитать. Цензура Системы работала беспощадно.

Пролистав все горячие обсуждения травм детства своих героев, Сян Тянь Да Фэйцзи наконец добрался до свежих комментариев. Чем новее они становились, тем сильнее отходили от вопроса его половой принадлежности и споров касательно раскладки основного пейринга к лаконичному: «автор что, умер?».

— Не тут-то было, — подумал Сян Тянь Да Фэйцзи.

От желания писать у него почти буквально зачесались руки. Ему захотелось создать что-то более эпичное, драматичное и захватывающее, чем «Путь гордого бессмертного демона». На подобное звание, конечно, могло рассчитывать и стандартное сочинение шестиклассника, однако в этот раз Сян Тянь Да Фэйцзи вознамерился сотворить нечто действительно особенное.

Он никогда углублённо не интересовался однополыми отношениями и не думал, что эта тема может быть такой... животрепещущей. Однако он понимал это: «запретные чувства», «любовные драмы» и «моральные дилеммы» никогда не теряли актуальность, и не было, по большому счёту, разницы, в какой обёртке их подавать. Примеры Люсу Мяньхуа и новой версии его детища так вдохновили его, что он решил начать работать незамедлительно. Закрыв окно уведомлений, он сразу перешёл в раздел... Байхэ⁵.