Такого большого корабля урсы ещё не видали.
На представление, которое он устроил, сбежалось посмотреть всё население от мала до велика. Кто-то выказывал поддержку недавно отошедшей от их берега лодке чужака, надеясь, что тому удастся уйти в открытое море. Кто-то, наоборот, азартно свистел, радуясь, когда пиратам удавалось её нагнать. И те и другие, поглядывая на главу, потирающего руки, предвкушали новых невольников и возможность поживиться.
Что этот корабль, если он заплывёт в Офту, не выпустят из гавани, было всем понятно. Паруса на двух высоченных мачтах лоснились чёрным, подхватывая ветер, дулись тугими пузырями, – сразу видно, не те по сто раз залатанные тряпки, что висят обычно у шакалов. Богатый вид был, многообещающий. Такого добра глава не упустит.
Балли рядом с праздного интереса крутился, не его, ведуна, забота торгашеские дела решать. Захочет глава шакалов всех повязать, пусть вяжет, предупредил только, чтобы волка Матте сразу к нему привёл, а не в лавку к деду Гуннару. Зачем – пока сам не знал, но не хотел, чтобы тот кому-то другому достался невольником.
Дотемна Балли пошатался по берегу и на олешке домой укатил, надеясь, завтра ещё раз увидеть этот большой красивый корабль, и лучше изнутри, когда тот пустой будет, без команды.
Желанию его суждено было сбыться, только не совсем так, как представлялось.
****
- Здраве, Балли, – почтительно обратился один из нянек-альф. – Позволь войти.
Сунулся, отведя полог, в комнату и, наткнувшись на недовольный взгляд, замер, ожидая разрешения говорить.
- Чего тебе? – омега со сна добр не был, мог и запустить в ответ чем-нибудь тяжёлым. Но с тех пор, как вопреки устоям стал каждую ночь к себе мужа в постель брать, чаще гнев на милость сменял.
- Глава пожаловал.
- И?
- Тебя требует.
Балли сел, хмурясь, рядом завозился Осборн:
- Ты чего мелешь? – повернувшись, потянул одеяло, свисавшее до пола. – Требует?! Я ему башку сверну!
Альфа попятился, затараторил:
- С корабля чужеземцы сошли, сплошь зверьё невиданное. Не шакалы. Громадины с рогача целого. Ведун их только с тобой говорить желает.
- Ведун? У них?
Получив подтверждающий кивок, Балли на Осборна изумлённо уставился, будто тот знал, больше чем сейчас услышал.
- Интересненько… – протянул он и вскочил, как ужаленный, мужа в бок пихнул пяткой. – Вставай, шевелись давай!
Перекатился до краю, голышом на ковёр из шкур спрыгнул, не замечая, что видом своим вогнал в краску недорослого няньку. Пальцем ему ткнул:
- Ты! Быстро сани мои во двор. Те, что на Хладову пустошь запрягали. И оленя в них, Ярило поставь.
Из большого кованого сундука, занимающего дальний угол, в стороны полетели одёжки. Балии копался тщательно, отыскивая лучший наряд – если глава ничего не напутал, если действительно, впервые на всю его память, у чужаков ведун появился, то встретить его следовало в подобающем виде.
И он постарался.
Под низ надел новые порты и шелковую рубаху белую. Стянул её нешироким поясом, чтобы не топорщилась – от отца досталась, великовата была, но как новая, потому что пользовалась лишь по праздникам. Сверху отрезной кафтан из тонкой красной парчи с узорами, вышитыми яркими жёлтыми нитями. Красивый и не по погоде холодный.
- Я в шубе выйду, – огрызнулся на недовольное цоканье мужа. – Не стой столбом, иди одевайся. И получше чего выбери.
- Не много ли чести им, встречать как гостей дорогих? – спросил Осборн, глядя на все приготовления.
- Оси, – ледяным голосом процедил тот в ответ, обернувшись и глаза сощурив, – не будешь готов через пару минут, пойдёшь в исподнем.
Осборна из спальни как ветром сдуло.
Может на самом деле зря Балли суетился, но предчувствие его редко обманывало. И доверять ему он привык. На то и ведун, чтобы знать, что когда и как делать. А сейчас как чувствовал – стоит со всей полагающейся ему важностью выступить.
В одном летнем кафтане он, конечно, не пошёл. Первое впечатление оно важное, но и болеть потом, промёрзнув на морозе, не хотелось. Пришлось к компромиссу приходить. Пробежав по коридорчику в дальний угол, где остальное добро хранилось, отвесив по пути кому-то неповоротливому пинка, Балли из ряда сапожек вытащил лучшую пару. Кожаные, с меховой опушкой по голенищу и с крепким каблуком с подковкой – таким топнуть по камню, искры полетят. Натянул тут же.
С крючка стащил длинный охабень из мутона. Застёгиваться на петлицы не стал, запахнётся, если нужно будет. Просунул руки в прорези, узкие рукава внахлёст за спиной по талии перекинул, туго не затягивая. Поправил широкий воротник и, выскочив обратно в коридор, столкнулся с мужем.
Осборн был уже одет. Хорош, как на свадьбу собрался.
- Тебе в исподнем идти. Я первей готов был.
Балли фыркнул насмешливо и, схватив первую попавшуюся под руку шапку, нахлобучил ему на голову.
- Поговори ещё, умник.
****
На берегу подивиться было чему.
На площади, где обычно рыбаки улов разделывают, среди чешуи вперемешку с подтаявшим снегом их ждала целая процессия. Чужеземцы. Не шакалы, не заморыши, как раньше приплывали. Все рослые, в плечах широкие, в полу-зверях щерились, хвостами воздух рассекали. У Балли в глазах зарябило. Каких-только не было – и чёрных, и пёстрых, и в пятнах, и в полоску, и с пушистыми кистями на концах.
Больше всего внимание привлекал необычный зверь. Кот коричнево-жёлтого цвета, такой большой, что Ярило рядом с ним казался сайком. Олень приближаться отказался, попятился, фыркая. Едва сани не завалил. Осборну пришлось его крепко под уздцы держать, чтобы спокойно стоял.
Верхом на коте, держась за его длинные космы, идущие ореолом вокруг вытянутой морды, сидел омега. Седой как лунь. Волосы, подвязанные двумя тонкими косами от висков к затылку, переливались серебром, и вовсе ему не шли, не вязались с живыми горящими глазами.
- Меня зовут Мо А-Кира, – заявил он, когда гудящая толпа урсов притихла. – Я посланник правителя союзных земель. От его имени говорить буду. – Легко спрыгнул на снег, уверенным шагом к Балли приблизился.
Огромный кот в тот же момент обернулся человеком. Между ремешками на его лапах, поясе и шее, которые походили на поводок и украшения, натянулась грубая ткань, образуя простую рубаху и широкие штаны.
Балли едва рот не открыл от изумления, увидав это, вовремя спохватился, представился:
- Барлий Устужев, ведун Офты. Слушаю тебя, – ответил, надеясь, что голос не выдаст его волнения.
Нервничал он небезосновательно – ответственность свою осознавал.
Выгодные перспективы быстро прикинул, одна одёжка, появившаяся на коте при обороте, дорогого стоила. Какие ещё у чужеземцев есть знания, урсам пока недоступные, оставалось гадать. С ними следовало дружбу завести.
От подошедшего омеги, назвавшегося А-Кирой, приятно пахло чем-то терпким, и выглядел он вполне располагающе. К тому же, как оказалось, не с пустыми руками пожаловал.
- В знак мирных намерений.
На раскрытой ладони лежали несколько самоцветов. Блестящая красная плюшка яшмы, голубая с зелёными прожилками бирюза в виде полмесяца и неровный осколок медово-солнечного цвета. Последний блестел острым скошенным краем, в глубине смутно угадывался силуэт крохотного насекомого.
- Слеза древа… – выдохнул кто-то у плеча Балли.
За спиной поднапёрли, заглядывая ему через голову. Янтарь притягивал всё больше взглядов. Урсы перешёптывались, косясь на дорогой подарок, а Балли впервые в жизни почувствовал, что значит настоящим ведуном быть.
Перед глазами его всё как в тумане расплылось, замерло, замедляясь, и каждое слово, ещё непроизнесённое в голове прозвучало. Каждое движение наперёд промелькнуло, болью в висках отзываясь.
От того, что увидел, моргнув, холодным потом прошибло – зря А-Кира так беспечно жёлтый камень на всеобщее обозрение показал. Алчность в урсах взыграла. Глава, посчитав, что на корабле янтаря валом, не спросивши Балли, отмашку дал. Все как ждали его приказа, в истинную форму обернулись, на чужаков кинулись. Только каждый третий приплывший альфа перекинулся в такого косматого зверя, на каком посланник сидел. А каждый второй, кто пропал невидимкой, кто в небо на раскрывшихся за спиной крыльях взмыл… - дальше Балли не видел, как толкнули, возвращая обратно из морока.
- Что с тобой?! – Осборн оленя отпустил, шагнул к пошатнувшемуся мужу.
- Ничего. Рот главе заткни! – рыкнул Балли, шмыгая.
С носа капнуло пару раз красным и в голове прояснилось окончательно.
Осборн беспрекословно выполнил: ткнул главе локтём под дых – благо рядом стоял – уронил на снег и коленом прижал, не дёрнуться.
- Пойдём в дом мой, Мо А-Кира! Хлеб с солью разделим! – Балли громко сказал, так чтобы каждый слышал: чужаки теперь ведуна гости, нельзя трогать. – Там всё обсудим.
****
Переговорами в итоге Балли оказался доволен.
За полгорсти янтаря различного размера и качества просили всего ничего – освободить всех, кого раньше шакалы продавать привозили.
На будущее договорились, что любой корабль с чёрными парусами будет урсами захвачен. С шакалами делать, что угодно вольны были, а их пленников освобождать и приют давать до того момента, как с союзных земель за ними не приплывут. А там уже и торговлю наладят.
Когда проводили чужаков обратно на корабль, невольников-котов, что в хозяйствах у урсов были, высвободили, да по домам разошлись, Балли мужа подозвал.
- Собери пяток молодых альф, до главы пройдись. Передай от меня приветствие. И скажи, если не отступит от задуманного, завтра нового главу выбирать в Офте придётся. Только он этого уже не увидит.
- Задуманного?... У тебя опять взгляд был остекленелый, как на площади… Ты чего-то видишь? У тебя кровь идёт!
- Не вижу, а ведаю. – Балли подтёр побежавшую к губе красную дорожку рукавом, отмахнулся от обеспокоенного Осборна. – Иди уже.
Не слишком приятные были ощущения, когда в голове вдруг как книга с картинками раскрывается, показывая, что случится. Но полезно, однозначно. Иначе откуда б ему знать сталось, что глава, за утреннее валяние в снегу обиженный, этой ночью в логово залезет, придушить попытается.
- Оси, ты здесь ещё?! Не задерживайся, а то спать в своей постели будешь!
Эпилог.
В доме на горе было многолюдно и потому тесно. Стол ломился от выставленной на широкие тарелки снеди, в воздухе умопомрачительно пахло мясом и выпечкой. С каждого угла звучал весёлый говор и раздавался смех. Между взрослыми сновали, мешаясь, возбуждённые дети в-зверях, крутили разноцветными хвостами. Казалось, как минимум половина клана Выша пришла в гости. Гвалт стоял, что слышно было со двора.
И только на чердаке, в самой дальней отгороженной тонкой перегородкой комнатке было относительно тихо.
- Я знал, кем он будет. Уж очень на тебя сразу был похож.
А-Кира сидел на полу. По его скрещенным ногам топтался маленький пушистый зверёк. Поскуливал, тыкаясь мокрым носом в подставленные ладони, лизал и слегка прикусывал пальцы.
Матте опустился рядом, провёл рукой по коричневато-красной шёрстке, почесал за длинными скруглёнными ушками, вызвав довольное фырканье. Склонился и шумно втянул носом воздух. После откинул голову назад, улыбаясь:
- Ну, в одном ты ошибся. Это не Ларс и уж точно не Эрик. Он омега.
- Не обязательно, – Кира приподнял волчонка, прижал его к своему лицу тёплым дрожащим животиком. Пробубнил: – я вообще не пойму, чем он пахнет. Может позже расчухается…
- Это мимоза. Цветок такой, как маленький шарик, сиреневый. Не слишком пахучий. Я, кстати, ни разу его не видел здесь. Но там, где моя стая живёт, он часто встречается.
Кира внимательно оглядел вертящегося на вытянутых руках зверька.
- Точно?
- Без вариантов.
- Здорово! Это же отлично! У нас омега!!!
Волчонок выкрутился и отпрыгнул в сторону, несколько напуганный неожиданными возгласами. Вопросительно повернул голову на бок, замер, приоткрыв пасть.
- Тогда как ты его назовёшь? – Кира опёрся о плечо Матте, поднимаясь.
- Может, Улле?... Таге? Или Симан?
- Улле Линг? Мне нравится! – он похлопал себя по коленям, подзывая мелкого: – эй, Улле! Пошли вниз. Улле. Пошли ко всем.
Волчонок не заставил себя ждать – шмыгнул к лестнице, махнув кончиком чёрного хвоста. Не факт, понял ли, что к нему обращаются, скорее на манящие запахи побежал.
А вот Кире пришлось задержаться. Матте ухватил его за ноги, утаскивая обратно на пол, облапил, порыкивая.
- Ты что делаешь?!
- Разве не понятно? Улле нужен братик.
- Не, не, не, – А-Кира упёрся ему в грудь кулаками. Не то что бы сильно отталкивая, но и не давая себя раздевать. – До течки ещё далеко.
- Будем тренироваться каждый день.
- Народу полный дом.
- Подождут и мы по-тихому.
Кира зафыркал:
- Смешная шутка! После прошлого «тихого» раза на меня братья косятся.
- Завидуют.
- Матте! Я серьёзно!
- Ладно, понял, – альфа отпустил его с заметным сожалением, перекатился на бок. – Пора нам уже как-то о собственном доме подумать… У твоих хорошо, но слишком много носов любопытных.
На самом деле из всех семерых детей остались только трое – пантеры разного малолетнего возраста – но места было маловато, конечно.
А-Кира повернулся к нему.
Вопрос, где жить, уже поднимался. Родители их не гнали, наоборот были рады приютить, столько сколько потребуется. Так что, дело оставалось за их выбором. О море, корабле или острове речи больше не шло – испытывать ещё раз судьбу они оба не горели желанием. В столицу не тянуло, вообще большие, шумные кланы не привлекали. Но и оставаться на Выше Кира не хотел.
- Я пока не решил, – честно признался он. – Давай, мы сходим, проведаем Габ-Риэля, а по дороге выберем?
Матте хмыкнул:
- Так и знал, что ты к своему пушистому дружку хочешь. Я не против.
Чувствовал – погостив, там останутся. И это был идеальный вариант.