— Обновите, пожалуйста, граф, — Антон звонко подвинул свой бокал для вина по стеклянной поверхности стола. Неуверенная улыбка от мысли, что он вписался в совершенно дикое предприятие, не сходила с его лица.

— Шаст, ты прям как будто волноваться начал, — Арс громко рассмеялся, откупоривая бутылку рислинга и исподлобья следя за выражением лица друга.

— Пообещай, — серьезно начал тот, — не юли. Будь честен. Не сочиняй и не выдумывай всякую херню. Если не хочешь отвечать — хуй с тобой, пей сколько угодно шотов подряд, но не пизди, Арс, пожалуйста!

— Хм, — Попов опустил голову и медленно вдохнул и выдохнул. Прикрыв глаза он поёжился, будто стряхивая с себя все маски, откапывая себя из-под груды костюмов и грима.

— Сложно? — хмыкнул Антон, запустив руку в волосы.

— Сложно, — на удивление спокойно и честно ответил Арсений, подняв на гостя пронзительный взгляд.

— Начало хорошее, — искреннее удивление на лице постепенно сменилось на тёплую улыбку.

      Антон и вправду немного волновался, но сам себе не мог объяснить конкретных причин. Он далеко не глуп, но прекрасно осознаёт свою эмоциональную незрелость во многих моментах. Именно поэтому сейчас ему скорее неловко из-за того, что перед ним сидит его друг, но одновременно с этим совершенно незнакомый человек, который готов эмоционально обнажиться перед ним. Чертовски странно. Он знает его. Знает как он говорит, как шутит, что ест, что ненавидит, знает его привычки, размер одежды, любимое вино, город, знак зодиака, хобби его родителей, мечту детства, знает. Но волнуется. Вдруг сегодня перед ним окажется совсем другой человек, другая его сторона. Вдруг этот другой Арсений окажется невыносим? Вдруг у него дерьмовейшее чувство юмора, а все эти годы он лишь притворялся? Вдруг в его голове нет никакого фантастического, крутого и странного мира? С чего вообще он затеял этот аттракцион душевной искренности? Мир сходит с ума, и Антон, кажется, не прочь последовать его примеру. Поездка в Израиль его точно не развеет, а вот вечер с этим сумасшедшим — кто знает? «Какой же ты всё-таки странный, Арс, пиздец».

      Арсений видит волнение друга и оно, как обычно, его забавляет. Он и сам волнуется. И прекрасно знает почему — сегодня он планирует побыть собой. Но актерские таланты позволяют ему это волнение скрывать, не выглядя при этом фальшиво. «Отлично справляемся». Он откинулся на спинку глубокого кресла с бокалом в руке и, делая глоток, пристально наблюдает за своим визави. Арсений себе пообещал снять все маски на ближайшие несколько часов, поэтому ему приходится одёргивать себя. «Не пялься, блять». Он прекрасно даёт себе отчёт в том, шаг какого размаха сейчас совершает. Дверь его шкафа уже поскрипывает, а сам он чертовски напуган. Он в ужасе. Спокойная улыбка и уверенность на лице не дают просочиться этому страху наружу. Если бы не музыка и шум столицы из окна, удары его сердца слышали бы даже соседи.

Напряженный тягучий трек из колонок добавлял драмы этой тяжелой затянувшейся паузе, которая по факту длилась всего несколько секунд.

— Что за песня? — спросил Антон.

— Я тебе потом плейлист скину. Кто начнёт? — Арсению не терпелось, но вопреки происходящему фестивалю фейерверков внутри своей головы он излучал ледяное спокойствие.

— Камень, ножн…

— Хотя стой, я уступлю, — перебил он друга.

— Так, а что делать то? — Шаст не был готов. Он размял плечи и откинулся на спинку дивана, закинув одну ногу на соседнее кресло, и затянулся электронной сигаретой, выпустив облако дыма с ароматом смородины.

— Правда, действие, вопрос… Что угодно, только не задачи по математике.

— Тебя задевают шутки про твою не самую удачную карьеру именно актёра? — Антон сам удивился, как у него вырвался этот вопрос.

Арсений покачивая опустил голову и хрипло рассмеялся, прикусив нижнюю губу. Только сейчас он начал осознавать, какой ящик Пандоры открыл.

— Да. — твёрдо ответил он.

— Сильно? — Антон едва заметно поежился и прищурился, как будто от укола. Стало мерзко и обидно. Промелькнули все низкие и жестокие шутки на эту тему. «Чёрт».

— По одному вопросу за раз, Шаст, — Попов гордо поднял подбородок и изогнул одну бровь, — моя очередь.

— Окей, — друг не спорил.

— Ты бы остался в проекте, если бы один из нас троих оттуда ушёл?

Антон не задумываясь ни на секунду откупорил коньяк и наполнил обе стопки, одну из которых тут же осушил и обновил. Холодный напиток мягко обжег горло, обдав спину мурашками. Он не знал ответа, но одна лишь мысль об этом больно стрельнула в сердце. Несмотря на то, что работы и популярности ему хватало, он не мог себе представить жизнь без полноценной команды Импровизации. Это дом. Это начало. Это семья.

— Я бы сделал так же, — медленно кивая скорее себе, поддержал Арс. Он переключал задумчивый взгляд то на ночную Москву за окном, то на Антона, который выглядел чуть старше обычного в тусклом освещении этой гостиной. Тени усталости под глазами, недельная щетина, размытый взгляд темнее зелёного глаз и лохматые кудри, которым Антон всё не давал покоя, то и дело запуская в них руки.

— Бесит, что тебя реже зовут гостем на всякие проекты, чем остальных ребят? — поджав губы длинный внимательно наблюдал за собеседником.

— Нет, — с улыбкой ответил Арсений, — я очень часто не заинтересован.

Это была чистая правда, он никогда не гнался за экранным временем и регулярным мельканием в попсовых шоу. Гнался он лишь за актёрской карьерой, поэтому первый вопрос Антона всё ещё саднил где-то в душе. Почему он спросил именно об этом и так сразу? Неужели что-то выдавало правду в реакциях Арса на такие шутки? Вибрация Шастуновского телефона отвлекла от размышлений.

— Прости, — Антон взглянул на экран айфона на столе, — блять!

— Всё хорошо? — буднично поинтересовался Попов, пытаясь скрыть брезгливость во взгляде. Крылья носа дёрнулись, он был слегка раздражен, будто к нему в закрытую спальню вломились во время интима.

— Ира, — друг цокнул языком и начал быстро набирать сообщение, а закончив, отбросил телефон на диван и объяснил, — твой курьер выложил фотку с нами, отметил нас. И, блять, у него фотка с датой и временем, сука-а-а… — он с силой потёр лицо и невольно состроил страдальческую гримасу.

— И? — Арс догадывался. Он не мог про себя не удивиться этому «звоночку» нездоровости отношений. Как же часто она проверяет отметки своего молодого человека на фото в его инстаграме? «Ох, Антош».

— Она увидела отметку и началось… — Антон сделал несколько глотков вина, и глубоко вздохнул, — я сказал, что работаю до ночи, понимаешь? А тут, блять, началось — такая у тебя рабо-о-ота, значит, вся хуйня-я-я… — он уже не выглядел расслабленным, уже не откидывался на спинку дивана, а сидел, уперевшись локтями в колени и скрестив кисти в замок. Правой ступнёй в пёстром носке Антон начал, не отрывая пятку от пола, нервно притопывать с момента, как пришло сообщение.

— Моя очередь. Почему ты ей солгал? — тихо спросил Арсений, чье сердце стало стучать ещё громче, хотя казалось бы… куда уж.

Антон замер и уставился пустым взглядом сперва на стопку, потом медленно перевёл его на друга. Он ещё ни на кого не выливал эти проблемы, кроме Димона. А рассказывать это всё Арсу и вовсе казалось глупым. Он махом опрокинул шот коньяка.

— Я отвечу, — поморщившись от напитка, он помотал головой в сторону пустой стопки, — это чтобы успокоиться, — после недолгой паузы он продолжил. — Потому что я мертвецки устал, Арс, — Антон говорил не поднимая головы, в нервной привычке теребя кольца, — не от работы. От дома. Я не хочу туда возвращаться. Это вообще нормально, что она обижается из-за фанатской херни, а??? — он вдруг взглянул на друга, — нормально, блять? В начале смешно было, да. Ну и типа, — он развёл руками и начинал активнее жестикулировать, с трудом подбирая слова, — ну вот как? Ну сочинила какая-то… ну, пятнадцатилетняя пиздося какой-то бред про меня, нарисовала картинку, слепила видос — и что, блять? А вот что — я прихожу домой и выслушиваю абсолютный, блять, словесный сюр. Она в своем уме? Ты как считаешь? И это, конечно, не основная проблема, а гребаный симптом. Знаешь сколько такого? По любо-о-ой фигне. Это вот я просто по горячим следам вспомнил. Она и помимо этого цепляется за всё.

— Я всё ещё не получил чёткий ответ на свой вопрос, — спокойно произнёс Попов.

Антон поднял глаза, в которых читалась обида. Он выворачивает душу наизнанку сейчас, а друг беспристрастно давит на чёткую формулировку.

— Прости, Тош, я не хотел звучать так прохладно, прости, — считав эмоции Шаста, резко выдал Арсений, виновато поджав губы.

— Потому что я не готов объяснять ей, что не хочу ехать домой. Или потому что ты ей пиздец как не нравишься. Ответил? — грубо кинул друг в ответ.

— Спасибо, — Арс услышал то, в чем и без этого вопроса-ответа был уверен, но хотел услышать это от Антона.

— Моя очередь, — Шастун неспешно откусил кусок пиццы, взглянул на загорающийся новыми сообщениями экран телефона, поставил авиарежим и продолжил, — правда или действие? — чуть склонив голову на бок, он внезапно весело уставился на собеседника, прожевывая пеперони.

— Уоу, — усмехнулся Арс, которому честно польстил этот жест друга. «Авиарежим, Тошенька, ну ничего себе», — саркастично заметил он про себя.

— Что «уоу», я только разогревался. Давай-давай, — Антон чувствовал, что начинает пьянеть, и факт этот его несказанно радовал, так как нервишки начинали успокаиваться. Он обратно растянулся на диване, уже закинув на него обе ноги, снял худи, оставшись в одной черной футболке, и доедал следующий кусок пиццы.

— Действие, — уверенно прозвучал голос Арса.

— Открой историю браузера и дай мне телефон. Вкладки в разделе «частный доступ» тоже не смей закрывать, я замечу, — Шастун буквально расплылся сейчас в хитрой и самодовольной улыбке.

— Сука какая, — с улыбкой проигравшего Попов потянулся к стопке и медленно осушил её.

— У-у-у, криминалом попахивает, — сильно рассмеялся Антон, хлопнув себя ладонями по коленям, от чего в комнате раздался звон метала его браслетов.

— Я, — констатировал Арсений свою очередь, пока обновлял стопки, — так, Антон…

— М-м.

— Как ты там начинал… — Арс прокашлялся, чтобы повторить интонацию первого вопроса Антона, — тебя задевают шутки про твою… ориентацию? Ну и весь набор приколов на эту тему?

— Н-нет, — неуверенно ответил Шаст и сглотнул, его улыбка сейчас приобрела оттенок виноватой.

— Врёшь, — протянул Арсений, глядя на собеседника поверх винного бокала, который он вальяжно покачивал перед собой.

— Ну а хули ты спрашиваешь, если сам всё лучше всех знаешь, умник блять! — внезапно завёлся гость.

— Да чего ты психуешь, — скрывать улыбку никак не получалось, — угомонись.

— Не психую, — Антон всеми силами пытался скрыть усилившееся волнение, — меня это не задевает, меня это бесит. И ты бесишь в этом плане часто. Перегибаешь палку, масла подливаешь и даёшь поводы… для… для всякого. Не раз уже срались на эту тему, чё опять начинаешь?

— А ты не пытался понять почему тебя это бесит? — усмехнулся друг.

— Ну потому что какого хуя, — Шастун нахмурился, сдвинув брови, как ребенок, и сам подлил себе вина.

— Ответ настоящего мужчины, — уже сквозь хриплый смех процитировал друга Попов.

— Да иди ты, граф, блять, — капризно, но искренне улыбнувшись, Антон на минуту залип на пузырьки с своем бокале. Актер не торопился нарушать тишину.

— Я думаю, это в тебе твой суровый Воронеж негодует.

— Что? — выбитый из размышлений Антон не сразу понял, к чему эти слова.

— Провинциально привитая гомофобия? — Арс рассмеялся себе под нос.

— Чего, блять? — Шаст скривился, так и не догоняя, куда идёт разговор.

— Ну… — он сделал глоток и собрался с мыслями, отметив, как внимательно теперь смотрит на него гость, — может быть, в тебе так сильно сидит это «фу бля» по отношению к чему угодно нетрадиционному, «не пацанскому», что ты никак не можешь это преодолеть. Шоры эти свои скинуть не можешь. Ты вроде и шутки шутишь, и поддерживаешь такие шутки, и развиваешь их сам, но вот внутри… внутри тебя вполне вероятно коробит. Тем более, — ещё глоток, — голова на плечах у тебя есть. Ты осознаешь, что если будешь прилюдно обижаться на такие шутки, то и тебя заподозрят в… кхм… в неладном, — на последнем слове Арс, наигранно грозя пальцем другу, совсем посыпался, содрогаясь всем телом от смеха. Этот смех — первые звоночки его нервной истерики из-за волнения.

— Не думал об этом так, — задумчиво ответил Шастун с опаской улыбаясь другу, который уже пополам согнулся от смеха в кресле.

Он правда не думал, а теперь, кажется, будет думать очень много.

— Ну вот подумай, — успокаивался Арсений, — правда подумай.

— А ты? — тихо спросил Шаст, глядя исподлобья.

— А что я?

— Ну, тебя это задевает как-то? Ясно, что не бесит, ты сам подыгрываешь этим, блять, шипперам, или как их… Но… Если я слишком бешусь, то ты слишком… слишком наслаждаешься этим, что ли. Это уже и на троллинг не очень похоже. Ты Стаса в могилу так сведёшь.

— Ну, — он хитро улыбнулся, — может быть я и делаю это, чтобы Стаса побесить.

— Пиздишь опять, Арс, — недовольно сжав губы выпалил Антон.

— Что ты хочешь услышать? — актёр резко посерьёзнел и посмотрел гостю прямо в глаза.

— Правду?

— Не боишься? — уголок его рта дёрнулся. Расслабься Арс окончательно, всё его тело бы дёргалось в такт бешеному сердцебиению.

— Теперь, когда ты так спросил, боюсь, — Шастун подозрительно прищурился.

— Ну и ладно, — Попов осушил стопку коньяка и как ни в чем не бывало спросил, — кто там следующий?

— Сука хитрожопая, — с улыбкой констатировал Антон, — я пойду сижку покурю. Дуделка почти всё, — он кинул сиреневую электронку на диван и вышел на балкон.

Оставшись в гостиной один, Арс медленно вдохнул и выдохнул, в тщетных попытках успокоить сердцебиение. «Да что, блять, с тобой». Он дошёл до ванной, закрыл дверь, включил воду и взглянул в зеркало, опершись руками на бортик большой раковины из черного камня. Аккуратно снял линзы и убрал в небольшой контейнер, который выудил из узкого углового шкафчика. Подсветка на зеркале отражалась в огромных зрачках синих глаз. Вена на шее пульсировала. Арс резким движением стянул с себя свитер, включил холодную воду и умылся, потом подставил шею под струю ледяной воды. Вновь взгляд на свое отражение. Легче. Он вытерся и надел растянутую серую пижамную футболку с крючка, где висел халат. На выходе из уборной его чуть не сшиб Шаст.

— Уйди, ща обоссусь! — пританцовывал друг.

— Стульчак! — крикнул Попов вслед.

— Да, да, да, отстань, — дверной замок щелкнул, а взгляд Попова завис на закрытой белой двери ещё на несколько секунд.

Пока Антона не было, он осушил обе рюмки с Мартеллом и налил новые. Тревожность отпускала. На её место возвращалась привычная уверенность, которую теперь не надо было выдавливать поверх волнения. Арс всегда старался себя контролировать в плане алкоголя, потому что знал, что его гиперактивность выходит под градусом на новый уровень. Уровень, когда попытки остановить внутреннее сумасшествие превращаются в непосильную задачу, а внутренние границы этот самый алкоголь незаметно и подло смывает. А сегодня Попов решил, что ослабит этот контроль и просто поплывёт по течению. Осталось придумать, что спросить у этого подростка-переростка, чтобы выйти на самую дискомфортную для себя тему, которую старательно избегал, но Антону хотел хотя бы попытаться открыться.

— Жарко, пиздец, — констатировал тот, вернувшись на диван и потирая шею влажной ладонью, — так на чём мы остановились?

Арсений отметил про себя, что скорее всего Антон в ванной провёл ту же процедуру, что и он сам. Кудри у лица прилипли ко лбу, на котором блестели капли воды, воротник футболки был намочен. Шастун легко снял свои кольца и осторожно со звоном высыпал все девять штук на стеклянную поверхность стола, после чего размял кисти, сжав руки в замок и вывернув от себя. И закинул ноги обратно на диван.

— Моя очередь, — начал Арсений, — правда или действие?

— Правда, — легко ответил Шаст.

— В какие моменты тебя триггерит нарушение личного пространства? — поправив очки на переносице, с вызовом спросил Попов.

— Хм, — улыбнулся Антон, но решил, что ответит честно, — смотря кто его нарушает, и… ну, по-разному…

— Ты имеешь ввиду, что зависит это от того, направлена ли на тебя в этот момент камера?

— Ну, типа того, — замялся Шастун.

— И кто «смотря кто»? — он нарисовал в воздухе кавычки. Алкоголь давал о себе знать, действия начинали выглядеть комичнее, а улыбка почти не сходила с лица.

— Арс, ты что-то конкретное хочешь спросить? — снисходительно уточнил Шаст.

— Я. Я триггерю тебя? — он решил не юлить, всё же дал себе слово.

Антон задумался, с прищуром глядя Попову прямо в глаза. «Да хуй его знает». Он уже привык каждый раз, как они касаются друг друга, представлять новые твитты фанатов. Или нотации Стаса. Его слишком часто эти мысли отвлекали от сцены, от игры, от самого процесса. Он бесился, да, но точно не на Арсения, поэтому ответил честно:

— Нет. Ты не триггеришь.

— Интересно, — Арс глубоко вздохнул, не будучи в силах сопротивляться этому действию. Это был вздох облегчения. Чего он боялся? Что Антон скажет — да, не трогай меня нахер больше никогда? Он бы никогда так не сказал.

— Ты, блять, удивлён? — с возмущением рассмеявшись, Антон обновил бокал с вином.

— Ну, — наигранно застенчиво начал актёр, — не то чтобы удивлён, но мне казалось, что тебе часто бывает очень некомфортно в наших общих импровизациях. Как минимум, в последнее время. В начале-то у нас с тобой всё было вообще прекрасно, — Арс молча выругался на себя за последние слова, но с облегчением обнаружил, что Антон не придал им особого значения.

— Это всё одно на одно, — посерьёзнел Шаст.

— Девушка? — и опять Арсений знал ответ.

— Ты специально её имени всегда избегаешь?

— Эм, — Арсений слегка растерялся, — н-нет? С чего ты взял?

— Не важно. Просто ни разу не слышал, чтобы ты её по имени назвал, — он отпил вина, — ладно, да. Из-за неё. Я же сказал уже, что она тебя не переваривает.

— Не могу понять, почему, — он сделал неопределенный жест рукой в воздухе, — я же идеален.

На лицо Антона вернулось выражение лица ребенка в пижаме из мема.

— Ты серьёзно, блять? — а рот уже расползался в ироничной улыбке.

— Ангел, я пошутил, — процитировал Арс свою старую реплику из шоу, после чего хрипло рассмеялся над выражением лица друга.

— Вот поэтому, Арсений Сергеевич, вот поэтому.

— Да что, блять, поэтому, Шаст? — резко экспрессивно начал Арсений, активно жестикулируя. — Блять, понимаю, что можно человека недолюбливать просто так, но ты который раз подчеркиваешь, что она прям не переваривает меня! — его голос надламывался от желания истерично рассмеяться, — Как будто я ей жизнь испортил! Это ревность что ли? К Димону тоже ревнует? Я понять не могу? Она пиздец красивая девушка, откуда столько неуверенности, чтобы ревновать своего мужчину к, блять, коллеге?! Алло!

— Алло, блять, — глядя в никуда с грустной улыбкой, ответил со вздохом длинный.

— Серьёзно? — Арс внимательно взглянул на Шаста поверх очков, пытаясь сохранить остатки серьезности, — слушай, прости, — «хватит ржать, придурок», — я правда не думал… кхм, — Арсению было не столько смешно, сколько сам этот факт тешил самолюбие его величества графа, — я просто стебался, правда, и подумать не мог, что попаду в яблочко.

Антон поднял на друга глаза, в которых читалось саркастичное «Ты, блять, издеваешься?»

— Всё-всё, — никак не выходило смыть это ублюдскую ухмылку с лица, — прости, правда.

— Да хер с тобой, — махнул рукой Шастун, — я понимаю, наверное. Она говорит ересь, а стыдно мне.

— Слушай, а я хотел триггернуть твоё личное пространство в следующем раунде… теперь как-то неловко, — Арсений, как ни обещал себе снять все маски, маска манипулятора была частью его естества. Он мог и не говорить этого, но сказал, потому что хотел, чтобы Шаст заинтересовался и заволновался. И он заинтересовался. Он проглотил наживку.

— Чего ты хотел? — делая ударение на первом слове уточнил сбитый с толку Антон.

— В следующем раунде, если повезёт, объясню, — наиграно замялся Попов.

— Нет уж, тогда я уступаю тебе ход, — забасил Антон.

— Правда или действие? — Арс не стал сопротивляться.

— Действие, — подозрительно ответил Шаст, прищурившись. От правды он устал и решил, что может быть сломает систему друга, если выберет «действие» вместо ожидаемой «правды».

— Отлично, — Арсений поднялся с кресла и, бесцеремонно скинув с дивана ноги Антона, сел рядом.

— Что? Сосаться будем? — саркастично вопросил Шастун, вздёрнув брови.

— Смешно, да. Нет, — Арс не спрашивая мягко взял Антона за запястье, — продолжаем. Не обращай внимания на это. Я просто подержу-у-усь, — сквозь смех Арсений медленно шёл к воплощению своего плана в жизнь.

— Шерлок гребаный, ты пульс мой считаешь, детектив, блять? Я сильно на Ирэн Адлер похож, что ли, блять? — отчеканил возмущённо улыбающийся Антон.

— Ну, во-первых, он уже повысился, — Арс был рад, что вот его пульс сейчас никто не почувствует, так как тот барабанной дробью бил по венам, — а во-вторых — нет, просто интересно понаблюдать за тобой вне сцены при тесном, так сказать, контакте, — Арсений уже сыпался, не сдерживая пьяный смех.

— Смею предположить, сэр граф, — съёрничал Шастун, — что если это — тесный контакт по-вашему, то вы, друг мой, девственник.

— Допустим, — Попов уже сложился пополам, чуть касаясь лбом колена друга.

— Что, твою мать, происходит?! — смеясь закричал Антон театрально, но не без доли смущения. Он искренне не понимал намерения актёра.

— Тш-ш-ш, всё… Уф-ф… — Арсений медленно выдохнул, так и не выпуская руку Антона, и попытался расслабиться, откинувшись на спинку дивана, — не обращай внимания. Продолжим. Твоя очередь.

— Дебил, блять, — сквозь смех выпалил Шаст, удивлённо матерясь куда-то в сторону одними губами, будто в углу комнаты была воображаемая камера, — ладно, раз такая пьянка…

— Ну-ка, удиви, — перебил он длинного, ехидно наблюдая за его реакцией.

— Давай о наболевшем… о наболевшем наших этих шипперов, — Антон состроил самодовольное лицо и точно так же, как Попов, взялся за запястье друга, — я никогда не…

— Так, стоп, — Арс выдернул свою руку и потянулся к наполненной рюмке коньяка, чтобы ее выпить.

— Сам стоп, — Антон проделал тоже самое и в тосте потянулся к стопке Арсения, — давай.

— Ага, — он ответил. Раздался звон стекла, после чего Арс вновь наполнил обе рюмки и вернулся взглядом на друга.

— Так, — шумно выдохнув горечь напитка, длинный продолжил, — я никогда… Бля. Я не могу… Ладно… Я никогда не был с мужчиной.

— Йе-е-ебать, как внезапно, — рассмеялся Арсений, пульс которого был слышен сейчас даже во дворе. Не говоря уже о том, как скорее всего чётко его ощущал Шастун. Краска залила щеки, пока он, опустив голову, пытался найти, что ответить, пытался успокоить сбившееся дыхание.

Несмотря на возраст они оба сейчас сидели, как два незрелых подростка, держа друг друга за запястья. Один не знал, что ответить, другой не знал, чего ждать и как понимать происходящее.

Арсений был в ужасе. Он давно так не боялся быть непонятым. К счастью, у него всегда отлично выходило прикрывать волнение смехом. Он лишь раз был честен на эту тему с кем бы то ни было. И это была его бывшая жена. Нет. Матвиенко тоже не знал. Пульс долбил в уши, музыка из колонок звучала будто из-под воды. Грудная клетка дрожала. Как же тяжело сейчас поднять голову.

Антону было необъяснимо страшно, но интересно. И он и его эмоциональная незрелость начали догадываться о том, какие слова сейчас могут прозвучать. Или надо было перестать себе врать — он давно догадывался.

— Ты можешь не отвечать, — вдруг произнёс Антон тихо, крепко сжимая руку Попова, от которой его ладонь дрожала так, будто её положили на сабвуфер.

Арсений медленно поднял глаза на друга, потянулся за стопкой и, не разрывая зрительного контакта, выпил её.

— Это ответ на «я никогда не» или отказ выполнить задание?

— А сам как думаешь? — щурясь от горечи, хрипло ответил Попов.