Они молча смотрели друг на друга. Воздух в комнате можно было резать ножом. Запястье Антона пульсировало в уже влажной от пота руке Попова, другой рукой он всё ещё держал пустую рюмку. Шастун медленно расплывался в нервной улыбке, а брови неумолимо ползли наверх. В голове собирался паззл, детали которого хаотично летали на просторах его подсознания уже несколько лет.

      Арсений был в панике. В огромных зрачках отражалось шокированное выражение лица друга. «Он улыбается? Какого хера он улыбается?» Как же чертовски давно он был так честен с кем бы то ни было. В висках стучали только вопросы. «И что теперь? Почему, ты, сука, улыбаешься? Скажи что-нибудь!»

— Скажи что-нибудь! — громко озвучил Арсений свои мысли.

— Я… Я не знаю, — он осторожно забрал у Попова свою руку, на которой пульсировали покрасневшие отпечатки пальцев друга. Арсений будто очнулся, растерянно взглянув на собственную ладонь.

— Ну, блять, хоть пошути! — с истеричным смешком спохватился он.

— Ну… дело-то твоё, Арсюх… — Антон понятия не имел, что содержательного можно сейчас сказать, чтобы это звучало уместно. В неконтролируемом порыве он потянул руки к другу, толкнув его на себя за плечи, и обнял.

Арсений не сразу сообразил, что произошло, не сразу отреагировал на объятия. Он как кукла, обездвиженный вытаращил выглядящие пустыми глаза в стену напротив, утыкаясь носом в плечо Шастуна, который похлопывал его по спине.

— Это что? — глухо прогундел Арс в футболку друга, неуверенно обнимая его в ответ.

— Поддержка, блять, дебил, — иронично выдавил Шаст, не разжимая рук.

— А выглядит, как жалость, — он издал тихий смешок, обдав горячим воздухом шею Шастуна, на коже тут же проступили мурашки, которые были прекрасно заметны Арсению.

— Идиот, Арс? — Антон отстранился и тряхнул друга за плечи, — ты думал я чё, типа такой — иди-ка ты нахер, пидарюга, знать тебя не хочу? Хер ли ты всегда во мне заранее разочаровываешься?!

«Потому что сначала я тобою заранее очаровался», — подумал Арс.

— Почему сразу пидарюга? — несерьёзно обиженно произнёс он, — так я не думал. Я ничего не думал. Я сомневался, что ещё раз скажу когда-нибудь об этом вслух. Ну и… не особо, скажем так, технически верна твоя формулировка, даже жаргонная, — многозначительно закончив, он вернулся в кресло и обновил вина.

— А-а-а, — протянул Антон и закинул руки за голову, — он оно ка-а-ак! Ну, — он уже был готов посыпаться с собственной будущей шутки, — получается, это ПОЛБЕДЫ! — и закатился таки истеричным смехом, который скорее прикрывал его необъяснимое волнение (даже «эмоционально незрелый в некоторых моментах» Антон это признавал).

Арсений собрал весь свой внутренний сарказм и постарался сейчас до капли вложить его в своё выражение лица. Он всё ещё не понимал, как он себя чувствует. Страх отступал, подступала неловкость. Неловкость и почти осязаемая внутренняя боль и новая паника. Вдруг он зря открылся ему? Ещё эти дурацкие объятия, на которые расщедрился и без того слишком тактильный Антон, совершенно сбили с толку. А его волнение, которое буквально чёрным по белому написано на его лбу… «Интересно… Ты то что волнуешься, Тошенька?» Неужели Арс ошибался в его этой «провинциальной гомофобии»? Гениальный, видящий людей насквозь Арсений Сергеевич, с проработанными травмами, с несколькими курсами психотерапии за плечами, проницательный сукин сын… Ошибался? Он никогда не перестанет удивляться этому длинному подростку. «Блять, никогда».

— Ладно, прости, братан, — успокаивался Антон, — я тебе обещаю, — он сложил руки, как в молитве и членораздельно повторил, — обещаю, что дальше меня это не уйдёт. Шутить тоже… Хотел сказать не буду, но уж прости, — он рассмеялся и закрыл ладонями лицо, — постара-а-аюсь не шутить, короче.

— Уж постарайся, — кратко прозвучало в ответ, — хоть я понимаю, что это станет подвигом, если тебе удастся продержаться хоть сутки.

— Даже Серёга не знает? — вдруг посерьёзнел Шастун.

— Не-а.

— А почему я? — Антон с приоткрытым ртом нервно теребил кончиками пальцев нижнюю губу и внимательно смотрел на друга.

«Идиот, блять. Идиот, идиот, идиот», — мысленно выругался на себя Попов.

Шастун видел растерянность и смущение друга, искренне хотел поддержать, но не знал как, потому что и сам всё ещё ощущал странную новую неловкость, смешанную с волнением, которое очень удачно притуплял алкоголь. Ни первое, ни второе он не мог себе объяснить. Вот уже несколько минут в голове мелькали кадры их общих номеров, сцен, видосов из тура… Паззл в голове хоть уже и собрался, но площадь его явно увеличивалась. Вдруг Антон подумал о главном — что он сам чувствовал? Что было в его голове на всех этих видосах, кроме мыслей о проклятых творениях фанатов, о будущих ссорах с девушкой, о материале, который вырежет Стас?

— Почему я, Арс? — повторил он свой вопрос.

— Ты хотел, чтобы я излил душу, — выдал Арсений банальное, ибо честности сегодня с него хватит.

— Господи… — Шаст вдруг широко раскрыл глаза и улыбнулся с открытым ртом.

— Да что?! — напрягся друг.

— Ты просто… — он начал размахивать руками перед собой, пытаясь собрать в кучу весь ворох мыслей в голове, — просто представь… Если об этом узнают твои шипперы!

— Наши, — Арс расслабился и, подняв подбородок, надменно поправил очки. — И надеюсь, блять, не узнают.

— Да-да, — отмахнулся длинный — но ты просто предста-а-авь! А-ху-еть! Они же нахуй с ума сойдут, полстраны обоссытся под себя тут же!

— Ты правда считаешь, что я об этом не думал? — с ехидной улыбкой спросил актёр.

— Реально? Я думал, у тебя, типа, был какой-нибудь глубо-о-окий, продуманный, намеренный самообман… Ну, типа, мне теперь представляется это так. Ты же наверное настолько перекрыл эту часть себя, что не обращал внимания…

«Как же ты ошибаешься, Тошенька».

— Не совсем, — поджав губы, Арс сделал несколько глотков вина.

— Блин, прости, — друг резко нахмурился и устремил уже пьяный взгляд куда-то в пол, — я и не думал, что может быть наоборот… Бля, ахринеть, как тебя наверно задевали всякие штуки… Ну типа…

— Однажды на очередном твоём «типа» я тебя застрелю, — растянувшись в ироничной улыбке, Арс решил пойти ва-банк и осушил ещё и обе стопки коньяка.

— Ничёси, — длинный взглядом проследил за его действием и обновил обе рюмки, но проигнорировал подкол Попова, — короче, ты понял… прости. Пиздец неприятно, наверное. Ну, когда все вокруг сочиняют, а оно… ну как бы… оно и не сочинение…

— Русский язык — это твоё, конечно, — Арс цокнул языком и ощутил, как алкоголь, наконец, начинает действовать в полную силу, — дай мне сигарету.

— Не устаёшь удивлять, — протянул Шастун.

— То есть, блять, СИГАРЕТА тебя сегодня удивила? — экспрессивно выдал Арсений.

Шаст так закатился смехом, что не смог произнести ни слова, пока рылся в кармане худи, в поисках пачки и зажигалки. А Арсений задумчиво смотрел на него не отрываясь. Следил, как залегают десятки микро-морщин на щетинистых щеках от смеха, как длинные пальцы закрывают лицо, как он закусывает губу, на которой из-за слишком широких улыбок треснула болячка. Смотрел и не мог поверить, что показал ему себя.

— Это было хорошо, Арс, — Антон было встал с дивана, но Попов его остановил.

— Я принесу пепельницу сюда, — закатив глаза он вышел на балкон, а Антон начал радоваться, как маленькая девочка и подпрыгивать на месте.

— Ура-ура-ура, ничего себе! Дядя Арс разреши-и-ил не отмораживать себе яйца ко всем чертям на балко-о-оне!

— Не привыкай, — прохладно отрезал Арс учительским тоном.

— Слушай, — начал длинный, закуривая.

— М?

— Ну а вот правда… Вот то, что фанаты творят… — Антон в очередной раз с трудом собирал свои пьяные мысли воедино, — ты как вообще?

— Отличный чёткий вопрос, — усмехнулся Арс, хоть и понял к чему ведет Шаст. Он знал, на что идёт с самого начала, поэтому прекрасно осознавал, на какое количество вопросов ему придется отвечать, если всё пойдёт хорошо. И всё шло слишком хорошо. А вопросы эти были пока что приземлёнными и туповатыми, спасибо алкоголю.

— Бля, нет… сейчас… Тебя это бесит? Ну, там…

— Не всё, — он опустил голову и, вооружившись хитрой улыбкой, поднял глаза на гостя.

— То есть?

— Ну, есть интересные штуки из их творений. Очень талантливые детишки нас с тобой… — он мысленно выругался, — очень талантливые детишки меня любят.

— Типа ты прям рылся во всём этом? — скривился Шаст скорее от удивления.

— Ну а ты типа нет? Просто ты только популярное смотрел и только в тиктоке и ютубе, скорее всего, а я… ну, да, чуть покопался.

— И чё там, чё там? — Антона начал захватывать интерес.

— Да много чего. Видосы это меньшее. Конечно, это фантастика, сколько люди тратят своего времени на их создание, но тексты… — Попов загадочно улыбнулся себе и устремил взгляд в окно.

— Ты читал это?! Типа, прям читал?! — не унимался в своём шоковом состоянии Шастун.

— Слушай, будь я даже стопроцентным натуралом, я бы всё равно полез читать. Может, это мой нарциссизм… Но тебе вот, скажешь, не было интересно?

— Ну-у-у… Я только цитаты и выдержки читал, и это полный пиздец был…

— Тебе подсовывали самые уебанские, — Арс поджал губы, глядя на друга с полной уверенностью в своих словах.

— Слушай, ну там же в любом случае… типа…

— Застрелю.

— Прости… В любом случае, — Антон замялся на долгие несколько секунд, а лицо его выглядело так, будто ему говном под носом намазали, — там вот это всё между нами с тобой, или ребя-я-ями, или вообще, прости Господи, все вместе…

— Во-первых, не всегда. Во-вторых, даже если твоё это «вот это всё» присутствует, оно не означает плохой сюжет, — Арсению становилось сильно легче. Его окрыляла уже сама возможность вот так просто сидеть и говорить о себе. Говорить честно.

— Сюже-е-ет? Звучит, как будто там, ебать, рома-а-аны! — нарочито смешно спросил Шаст.

— Ещё какие, — хмыкнул Попов.

За весь вечер Антону ни разу не пришла в голову мысль о том, как Арсений относится к нему. Как он действительно относится к нему. У него попросту не было сомнений в том, что всё останется как раньше. Не закрадывалось ни единого вопроса.

Арсений благодарил богов за то, что Антон об этом не думал.