Заведение, куда привёз ребят Матвиенко оказалось чуть масштабнее, чем он описывал. Большой стильный ресторан на востоке Москвы, где при формировании цен учитывается не только качество продуктов и интерьеров, но и качество контингента — налог за спокойствие и уединение. Ребят это вполне устраивало. После салатов они сидели за бестолковыми усталыми разговорами и допивали первый раунд напитков, удобно развалившись на диванах. Можно было бы назвать это мини вип-залом, но здесь каждый стол, кроме тех, что у барной зоны, был так или иначе отделён от другого. Из незаметных колонок по стенам играл тягучий эмбиент, окружающих разговоров почти не было слышно, голоса сливались в уютный фоновый шепот, а официанты с подносами плавали по заведению тихо, как приведения. Воздух пах не едой, он пах дорогими парфюмами и деньгами.

— Неплохо, в принципе, — с ленивой иронией протягивает Позов, допивая темное пиво.

— Ты зажрался, конечно, — возмущенно смеётся Матвиенко. — Ахиревший бабкин внук!

— Не, Серый, прям хорошо, — защищает его Арс, — хочется тут ко всем по имени и отчеству обращаться. Такая, знаете, — он смешно подёргал плечами, — обстановочка мощ-щ-щная.

— Выёбистая вы хотели сказать, Арсений Сергеевич, не стесняйтесь, дружочек, — с сарказмом кряхтит Антон, интонациями изображая бандосов из девяностых и похлопывая себя по животу.

— Выёбистый — это ты после виски, — парирует Попов и многозначительно буравит друга хитрым взглядом. Не может не улыбаться.

— Выёбистый — это ты, когда речь про кино заходит, душнила, — не сдаётся кривляющийся Шаст, не обращая внимание на окружение.

— Очаровательно, — Серёжа пустыми глазами смотрит на пространство перед собой, затем переводит вопросительный взгляд на Диму.

— Даже не смотри на меня так, я тоже это вижу, — говорит тот.

— Пацаны, всё нормально?

— А? — в один голос оба отвлекаются друг от друга.

— Хорошо у вас всё? — переформулировал свой вопрос Позов.

— Да, а чего такое? — Антон хлопает глазами, искренне не понимая причину вопроса.

— У вас. Всё. Хорошо? — теперь медленно и членораздельно повторяет Дима, переводя взгляд с одного на другого.

— Д-да, Димас, чё ты заладил? — почти смущенно кидает Арс, потому что он успел проанализировать несколько прошедших секунд и представить, как они с Антоном выглядели со стороны.

— Нормально всё, — Антон зажмуривается и с улыбкой кивает Позову. — Всё хорошо, — добавляет он и стреляет глазами на Арсения. «Блять» — чётко читается в смеющихся глазах.

— А что тебе не нравится-то, я понять не могу? — пытается Попов встать в нападение. Зря.

— Да что-о-о ты, — с добрым сарказмом тянет Дима, — мне-то как раз всё нравится. Даже слишком, знаешь ли. Но как будто бы Антону всё нравится намного больше и сильнее. Нет?

— Ну ебать, прости, Димас, что я в хорошем настроении! — экспрессивно преувеличивает Шастун. — Как унылое говно я тебя больше устраивал? — он по-прежнему постреливал глазами на Попова, ища то ли поддержку, то ли просто его улыбку.

— Ты любой устраиваешь, братан. Только обычно все знают причины твоих перепадов. Даже если мы не особо просим, мы всё равно знаем, — опять эта отеческая улыбка и секундный взгляд на Арса, — поэтому я в ахере от того, что ты сияешь так, как будто щас из окна к тебе птички и бабочки прилетят, и ты петь начнёшь вместе с ними, как диснеевская принцесса. А, собственно, в ахере, потому что ты не рассказываешь, блять, что случилось. Когда всё хорошо, ты сразу делишься. А теперь только хихикаешь, как школьник.

Арсений все силы тратил на то, чтобы скрывать румянец и самому не захихикать, как школьник на последней парте.

— О, мясо несут, — перебивает всех Матвиенко, указывая на приближающегося официанта. Ему некомфортно от странных подколов Позова, которые он не совсем понимает. Он удивляется лишь очень хорошему настроению Антона, которого привык видеть безрадостным уже несколько месяцев. Серый хмыкает на друзей, тянется за тарелкой с мясом и подвигает ближе к себе.

— Кайф, — Антон пытается придумать, чем отвлечь ребят. На Арсения он всеми силами старается не смотреть. Смотрит на расставленные перед ними блюда и на уходящего официанта.

— Да ну вас нахер, — смеётся Дима и решает спросить прямо. — Взрослые люди, блин. Антон, ты даму нашёл? — и с сарказмом добавляет, — или, блять, наркотики, судя по твоей перманентной улыбке?

Время остановилось. Несмотря на музыку и гул негромких разговоров соседних столов, среди ребят повисла звенящая тишина, слышали которую лишь двое. Можно было запустить стрелу, и она бы зависла в плотной тягучей атмосфере над их головами. За долю секунды разворачивается запутанная игра в гляделки. Шаст смотрит на Диму, переводит взгляд на Арсения. Тот смотрит в ответ, затем на улыбающегося, но по-прежнему не сильно догоняющего, что вообще происходит, Серёжу. Опять на Антона. Потом на Диму.

— Или мне у тебя спросить, раз ты теперь его душеприказчик, по всей видимости? — добавляет Позов, обращаясь к Арсению.

— По всей видимости, — тихо и с глупой улыбкой произносит Попов себе под нос эти слова, которые с недавних пор ассоциируются у него лишь с одним вечером в его жизни. Он не отрывает невидящих глаз от Димона, а видит лишь флэшбэки. В голове шум. Сцены проносятся одна за другой, как пейзажи в окнах Сапсана. Но воспоминания сменяются страхами. Начинают вырисовываться сцены того, что будет, если ребята узнают о случившемся. Яркие сцены. Он начинает бояться — бояться не сказать, а бояться всё испортить. Себе. Он уже размышлял об этом, и практически, практически принял факт того, что рассказать однажды придётся. Он почти десять лет в компании этих ребят и даже не думал о таком. А теперь думает. Вынужден. Но не хочет, не может пока. Здравый смысл бушует и мечется в поисках верного шага, заставляя Арсения открыть рот и произнести:

— Да ладно тебе, Тох, — прекрасная игра. Арс легко улыбается и кидает на друга быстрый взгляд, потом обращается к Диме. — Да, Димон, нашёл он даму, вот и светится. Ну прости, Тох, — смеётся Арсений и фальшиво хитро смотрит на друга. «Давай же, ответь что угодно и от тебя все отстанут».

— М? — Шастун отрывается от тарелки, замирает. Смотрит на Арсения глазами, в которых отчётливо читается разочарование. Он в ступоре. Поделиться событиями своей жизни хотелось, как никогда, но он не знал, как к этой главной теме подступиться. Но вот Попов взял и испортил всё к чёртовой матери. Хорошее настроение как рукой снимает, но он старается этого не показывать, а отвлечься. Даже улыбается. — Бля, а нельзя в покое меня оставить и перестать удивляться моему настроению, каким бы оно ни было? Захочу расскажу, чё пристал? — вступается за себя Антон, обращаясь к Диме, намеренно игнорируя Попова.

— Ну бля, теперь хотя бы ясно, почему ты сияешь, как моя лысина, — улыбается Поз, прожёвывая кусок мяса под хруст свежих овощей.

— Если бы всё было так просто, я бы рассказал сразу. Сам знаешь, — он не может удержаться от того, чтобы не посмотреть на Арса с укором. Теперь выдумывать надо и врать, и запоминать, что соврал… «Блять».

— Да ладно тебе, — нарочито легко бросает с улыбкой актёр и, дотягиваясь до Антона, хлопает его по плечу. — Димону теперь спокойнее за то.

— Мгм, — мычит длинный с натянутой улыбкой и приступает к еде.

— Мутные вы, — тихо говорит Матвиенко Арсу, наклоняясь к столу.

— Да ладно, и ты туда же, — кивает Попов на Диму.

— Да нет, просто я тебя хорошо знаю. И ты сейчас мутнее, чем Антон.

— Ерунда. Допустим — личное, — почти не врёт Арс. И нервно усмехается себе на мысли о том, что теперь только один человек знает его по-настоящему.

Через ещё один раунд напитков, блюд и отвлечённых (наконец-то, по мнению Антона) разговоров, Поз с длинным выходят курить. Уже делая первые шаги из-за стола, Шастун понимает, как недолго длилось его счастье и спокойствие, потому что знает — Дима начнёт задавать вопросы. А Попов поставил его в такое положение, что честность перестала быть опцией. По крайней мере сегодня.

— Ну давай, — с тяжелым выдохом Антон выпускает дым в курилке на небольшой веранде заведения.

— Ну что? — поднимает брови друг. — Ты сказал не трогать тебя, я всё, я отстал, — он смешно пожимает плечами.

— Да у тебя аж свербит, — саркастично констатирует Шаст, сверху вниз снисходительно глядя на Поза. Антон уже как будто бы сдался мыслям о том, что ему сейчас придётся сочинять.

— Ла-а-адно, ну чё за девчонка-то? — хитро и виновато улыбаясь, сдаётся Дима.

— Познакомился, когда ездил отдохнуть в начале лета, — говорит длинный хоть какую-нибудь правду. Кроме Дианы ни в его голове, ни в его окружении больше не было персонажей женского пола, чью личность можно было бы использовать в такой запутанной истории.

— В начале лета? А хер ли ты тогда всё это самое лето такой унылый?

— Ну… Как там это… Выгорание, все дела. — Антон уже начинает плести банальщину, лишь бы скорее закрыть тему.

— Ладно, не мучайся, — понимающе кивает Поз и хлопает друга по плечу, — захочешь поговорить, я всегда рядом. А то ишь, выдумал, к Арсению ныть переметнулся.

— Да не ною я! — смешно и отвлечённо тянет Антон, но в голове только раздражение из-за того, что Арс поставил его в такую ситуацию. «Ныть я к нему побежал, ага… Знал бы ты, Димон».

— Ладно, погнали хавать, — Дима тушит сигарету, растрепав бычок об рифленую крышку узкой урны-пепельницы.

— Ага, — кидает Антон в ответ и оба возвращаются внутрь.

***

      Остаток вечера прошёл в разговорах о работе и о ситуации на канале. Тема была серьёзная, касалась их общего будущего, но двое из присутствующих никак не могли полностью на этом сосредоточиться. В косых взглядах Антона на Арса читалось лишь одно — «какого хера?» Арс же в свою очередь лишь кидал лёгкие улыбки, будто бы не понимал, с чего Антон так сурово смотрит на него. Но он понимал. Не знал только одного — чего ждать от длинного позже — обид и молчания или криков и ругани. К десяти решили расходиться. Все уже хотели отдохнуть. Работы в ближайшие недели много не предвидится, так как за последний месяц все ребята отсняли много выпусков и общих, и своих шоу. Только Арсению на днях ехать в Ярославль, радовать умных школьников, а Серёже - в Сочи, играть в покер. Ребята разделили счёт, попрощались с официантом и вышли в прохладный, но комфортный сентябрьский вечер. Откуда-то пахло грилем, а от Антона виноградной электронкой. Дима вызвал себе такси, а Матвиенко спросил не надо ли подвезти ребят.

— Нет, — слишком твёрдо ответил Антон и прокашлялся, — не, нам в одну сторону, таксо возьмём, спасибо, Серый, отдыхай.

— Как скажете, пирожочки, — он пожал плечами и вылез из-за стола, — тогда чао.

Через десять минут на веранде стояли два парня на «А». Антон курил. Арс молчал. Ребята разъехались.

— Какого хера, Арс? — не выдерживает Антон. Он не поворачивается, стоит рядом с другом и не смотрит на него, а спрашивает это куда-то вперёд и очень тихо. Он выдыхает дым и прищуривается в новой затяжке.

— Что не…

— Даже не смей дурака играть, — не даёт ему закончить Шаст. — Когда ты истерил на кухне с фразами, типа «мы оба знаем, кого посвятим в эту ситуацию», ты о ком говорил-то вообще? Ты нахера вбросил про тёлку, блять? Я хотел им рассказать.

— Что ты бы им сказал, Антош? М? — саркастично поджав губы спрашивает актёр.

— Правду?

— М-м-м, правду. Молодец какой, — многозначительно протягивает Арсений с поднятым подбородком.

— Ты зассал или что, я не пойму? Или передумал? Или вообще не планировал говорить никому?

— Я не знаю, — выдыхает Арс. Он скрещивает руки на груди и прижимается спиной и затылком к деревянной колонне. — Не знаю, Антон. Я растерялся и… ну, может, испугался. Я слишком много лет живу с этим для себя… Я не делился этим, не посвящал никого. А тут случаешься ты, такой весь, блять, с каких-то пор смелый… — он грустно кривляется, — И рвёшься распиздеть всё сразу.

— Это пацаны!

— Да, блять, Тошенька, — Арсений отталкивается от колонны и делает шаг к другу, звуча уже не спокойно и не растерянно, — я знаю, что это пацаны. А ты понимаешь, что инфа, которую ты хочешь рассказать, касается не только тебя одного? — он подходит совсем близко, глаза слезятся от прохладного ветра, Арс даже не моргает, он издаёт короткий злой смешок, почти болезненный, и горячим шёпотом медленно отчеканивает на манер Маяковского. — Где теперь твоё любимое, наизусть заученное «личное должно оставаться личным»? М? — и смотрит пристально, скользя взглядом по каждой морщинке на этом расстроенном и красивом лице.

— Иди нахер! — отшатывается длинный. — Думать надо ещё и о том, что это всё может повлиять на нашу работу! Я врать не умею!

— А ты в руках себя держи и подтяни актёрку, будет легче, — иронично отвечает Арс.

— Ой, блять, актёр! Я не хочу врать, понимаешь? Ты живёшь в этом всю жизнь, тебе удобно, видимо. Я не могу. Я не такой! Я не умею столько врать! Или утаивать, плевать, как ты там это называешь! Мне нужны друзья, которые меня знают. Прям, блять, знают. Как с Макаром говорить я вообще не ебу, у него крышняк съедет.

— Ты можешь просто сказать всем, что ты больше не натурал и не приплетать меня. М? Как тебе такое? — Арсений начал выходить из себя. — Это же тоже правда, Антошенька. М? Только это твоя правда. Твоя личная. Вот и делись пока ею.

— Эгоистичная ты сука. Мне поддержка нужна!

— Уо-о-оу! Я эгоистичная, — брови Арса дёрнулись вверх, а от возмущения он даже с улыбкой приоткрыл рот. — Антошенька, эй! — он щёлкнул пальцами прямо перед его озлобленным лицом. — Я эгоистичная сука? Ты сейчас на меня давишь, чтобы я камингаутнулся, потому что то же самое хочешь сделать ты. Потому что одному страшно, да? Ты в своём уме приписывать мне эгоизм в этой ситуации? Газлайтер, блять, — Попов истерично усмехнулся и покачал головой, — ахиреть.

— То есть ты вообще не планировал никому говорить? — нахмурился Антон, пытаясь не думать о том, что друг сейчас вероятно прав.

— Не знаю я! — рявкнул Арс, тряхнув руками. В эту секунду на парковку приехало такси. — Поехали, уже, — устало кинул он через плечо, спускаясь по низким ступеням.

      Всю дорогу ехали молча. Даже не смотрели друг на друга, прилипнув взглядами к окнам. Антону было обидно. Мало того, что Арс фактически вынудил его сочинять легенду, так ещё и прав по итогу оказался. Что мешает Шасту для начала открыться друзьям без упоминания их связи с Арсом? Страшно? Конечно. Ему чертовски страшно. Утром было столько уверенности и смелости, которые буквально окрыляли. Но всё это испарилось, как только Арс вбросил бред про девушку. На сколько же он привык жить во лжи. Антон так не сможет, он уверен. Он погорит на собственном неумении врать в первую же неделю.

      Арс злился. Злился, но был уверен в своей правоте. Мальчишка только-только себя принял и понял, а уже рвётся изливать всем душу. Пусть поживёт с этим. Пусть перепсихует и переболеет этим новым максимализмом. Арсений не мог сопротивляться ещё и тому, что ему смертельно хотелось обнять этого идиота. Врезать как следует за его детский эгоизм, а потом обнять. Но он не решается. Последние силы тратит на то, чтобы возомнить взрослым себя и приглушить висящий в воздухе конфликт. Он не глядя протягивает свою ладонь и кладёт её на высоко торчащее соседнее колено. Сверля глазами ночную Москву, Арс затылком ощущает, как Антон обернулся и впилился в него взглядом. Попов сдерживает идиотский смешок. Сам не оборачивается. Ощущает, как сверху ложатся длинные пальцы в кольцах и сплетаются с его собственными. Мурашки пробегают от затылка до поясницы, а низ живота начинает ощутимо тянуть. «Блять, Арсений Сергеевич, вам вот так мало надо? Тебе, блять, пятнадцать лет, что ли?» — думает актёр. Он напрягает ягодицы и чуть ёрзает на предательски скрипящем кожаном сидении.

— Так легко? — саркастичным шёпотом выдаёт Антон, краем глаза следя за движениями друга, причины которых Антону кристально понятны.

— Сука, — не громче него отвечает Арс. Он опускает голову, с улыбкой проигравшего закрывает глаза и закусывает губу.

— Терпи, — прежними интонациями протягивает Шаст.

— Мгм, блять, — скалится Арсений.

Из машины они выходят через пару минут. Неподалёку гуляют соседи с собаками. Не безлюдно. Парни натягивают капюшоны. Стоят у подъезда Антона, смотрят друг на друга, молчат. Арсений пытается отвлечься от собственных слишком физических желаний, прокручивает сегодняшнюю ссору. Опять злость.

— Давай ты подумаешь про сегодняшний наш разговор как следует, окей? А потом мы подумаем, что делать дальше.

— Дальше?

— Ну… Если ты хочешь какого-то «дальше», — Арсений звучит почти серьёзно, если бы не этот налёт кокетства в тоне. Королева драмы.

— Хочу, — уверенно отвечает длинный и нервно сглатывает.

— Вот и думай, Антоня, — Арс делает шаг и обнимает Шаста, крепко сжимая его шею через капюшон.

— Хорошо, — отвечает длинный, крепко обнимая в ответ, затем чуть отстраняется и добавляет уже тише, — я думал… ты поднимешься.

Арсений вздыхает так тяжело и медленно, будто пропускает через свои лёгкие весь воздух мира.

— Не сегодня, — выдаёт он против собственной воли.

— Месяки? — играя полное понимание и сочувствие спрашивает Антон.

— Иди нахуй, — заливается смехом Арс, прикрывая лицо рукой. — Идиот. Я вообще-то обижен. До завтра, — разворачивается и уходит, не дожидаясь ответа друга.