***

Они развалились на полу кухни, прислонившись спиной к сидушке дивана и молчат. Они понятия не имеют, как оказались именно здесь.

Помнят вспышками. Как двигались, не отлипая друг от друга по стене коридора.

Потом кухня.

Антон, ссутулившись, сидит на столешнице, впивается губами в горячую шею и стягивает кардиган с напряжённых плеч.

Потом диван.

По пути к нему они сваливают стул и цепляются за угол стола, тот кренится, на пол с грохотом летит пепельница и бокал.

Им плевать.

Арсений — в своих чертовски узких штанах — ужасно неудобно садится верхом на длинные колени, а тонкие пальцы ложатся на его поясницу и притягивают ближе. Удобно. Жарко. Он целует кудрявую макушку и спускается к губам. Не отрывает рук от уже насквозь влажной футболки Антона.

Невозможно.

У Арса в голове недостаточно крови, чтобы думать. Если бы мог, всё равно бы не поверил в происходящее. Ему было не до анализа.

***

      Они потеряли счёт времени и понятия не имеют когда начался рассвет. Он заливает кухню холодным розовым светом, а утренний сентябрьский ветер из открытого окна совсем не помогает присутствующим остыть. Какое-то время эти двое просто сидели молча на полу, закинув головы на диван, изучая потолок и новых «себя».

      Они переглядываются, лениво повернувшись друг к другу. Одновременно. Без улыбок. Потные, взъерошенные, раскрасневшиеся. Дышат уже не тяжело — размеренно. Антону неловко. Он смущается. Но взгляд не отводит. Не хочет.

      Арс поднимает уставшую руку и проводит большим пальцем по виску Антона, стирает стекающую каплю пота и убирает со лба влажную прилипшую прядь.

— Прости, — шепчет длинный не отрывая взгляда от тонких губ.

— Мне опять хочется тебе врезать, — не громче друга отвечает Арс.

— Нет, — невесело выдыхает Антон, медленно моргая.

— Да, — Арсений почти улыбается.

— За то, что …перекрывался, …избегал.

— Смотри-ка, целое предложение без «я не знаю» и «наверное», — актёр иронично поджимает губы, театрально удивляясь.

— Иди ты, — кидает Антон и смущённо отворачивается.

— Ну прости-прости, — Арс уже улыбается во всё лицо, тянется к длинным пальцам и зажимает их в замок.

У Антона мурашки по всему телу от этого жеста. Он не поднимает взгляда, нервно сглатывает и сжимает руку в ответ. Крепко до белеющих костяшек. Это невыносимо правильно. Он кожей чувствует, что Попов на него смотрит. Как он смотрит. Антон зажмуривается. Это простое касание рук вызывает эмоций не меньше, чем минувшая долгая прелюдия. Он не хочет прерывать это касание. Хочет в одной этой единственной минуте провести несколько часов.

— Ты мне тоже нужен, — тихо и серьёзно произносит Арсений после долгой паузы.

— Я догадался, — с налётом иронии и сквозь слабый смех отвечает Шаст.

— Уоу, она улыбается, — хрипло издевается актёр.

— Сам ты «она», — смешно и с ненастоящей обидой кидает в ответ друг.

— Ну это мы ещё посмотрим, — нарочито легко и буднично говорит Арс, он не унимается и получает искреннее удовольствие от такого словесного боя, где главный приз — смущение соперника.

— Так, эта… ты стой. Это… Давай… Не гони… Посмотрит он, блять. Очки не забудь, когда смотреть соберёшься, умник, — Антон таки засмущался и румянец вернулся на щёки.

— Я шучу, Антох, — горящими глазами Арсений смотрит на его отвёрнутое лицо, тянет за руку, вынуждая обернуться.

— Это хорошо, потому что давай серьёзные разговоры отложим? Я… — он коротко вздыхает и прикрывает глаза, «школьник, ей богу», — проносится в кудрявой голове. — Я не хочу портить вот это, — он неловко поднял замо́к их рук, — ладно?

— Ты это уже не испортишь.

Они несколько минут не отрываясь смотрят друг другу в глаза, иногда секундно улыбаясь, как идиоты, потом возвращая серьёзные лица. Сжимая и разжимая скреплённые руки. Мурашки у обоих такие, что кажется, сейчас польются невольные слёзы. Все серьёзные разговоры будто бы уже и состоялись в этом долгом взгляде. Они чувствовали, как каждый буквально знает, что думает второй. И отвечали друг другу разными оттенками молчания и силой сжатия замка́ длинных пальцев.

— Надо поспать. У тебя моторы есть до шестого?

— А сегодня?.. — Антон хмурится и пытается вспомнить своё расписание на ближайшие дни.

— Сегодня третье. Уже. — снисходительно улыбается Арс. — Шестого громкий снимаем.

— Да это помню, — устало отмахивается Шаст, нехотя забирает руку из крепкой хватки и со вздохом запускает в свои кудри обе пятерни. — В Воронеж надо сгонять до шестого, — организм предательски засыпает. Антон зевает и потирает лицо.

— Советую тебе выспаться, и сам планирую то же, — Арс лениво поднимается на ватные ноги и наливает два стакана воды. Один протягивает Антону.

— Спасибо.

— Я пойду к себе, Тох, — произносит Арсений и широко улыбается, поджав обе губы. Хитро и пристально смотрит на друга. Он не хочет уходить, но сейчас так надо. Он уверен.

— Может… — Антон немного растерянно мнётся, закусив уголок рта. Он и не планирует заканчивать своё предложение. Не уверен, как себя вести, и уместно ли предлагать ему остаться спать здесь.

— Не, — вздыхает Попов, — отдыхай, — он протягивает длинному руку, помогая встать с пола. Антон сжимает его ладонь и резко поднимается. Они на секунду опять оказываются критически близко. Напряжённая неловкость заполняет всю кухню. Два взрослых человека улыбаются и смущаются, как школьники.

— Да. Хорошо, — Антон резко делает шаг назад.

— Хорошо, — кивает Арс и поднимает с пола возле столешницы свой кардиган. Встряхивает его, по-дурацки посмеиваясь, и надевает. — Закрой за мной. Проснёшься — напиши.

— Хорошо, — тоже кивает Антон и понятия не имеет, что делать дальше. Они стоят, как идиоты, по разным сторонам кухни и смотрят друг на друга. Арсений наконец выходит в коридор, Шаст облегчённо за ним.

— Давай, — улыбается Арс. — Напишешь.

— Давай. Напишу, — и Антон закрывает дверь. Желание у него в голове только одно — сползти по двери на пол, как драматичные школьницы из сериалов. Очень хочется. Но он лишь прислоняется к холодной двери лбом, всё ещё держась за ручку, закрывает глаза на несколько секунд и шумно выдыхает носом.

В голове звенит тишина. Антону кажется, что ему даже думать о прошедшем вечере страшно. Он боится, что это всё окажется бредом или больной фантазией нездоровой психики. Но он улыбается. Улыбается и плетётся в постель. Он вымотан и счастлив, что сегодня нет работы. Он вымотан и счастлив.

***

      Арсений выходит из подъезда и оглядывает спящие дома. На часах начало шестого, а на улице никого, кроме редких дворников. Он садится на лавку в небольшом сквере прямо во дворе и задирает голову к бледно голубому небу. Не верит и пытается осознать, что произошло. Сидит так минут десять. Снова и снова проматывая в голове каждую секунду прошедшей ночи. Боится забыть. Плохая была идея думать об этом на улице. Он опускает голову, шёпотом выругивается, глядя на узкие штаны. Смеётся. Успокаивает фантазию, отвлекается и через пару минут идёт домой. Сил нет даже на то, чтобы выпустить пар и отвлечься более гарантированным способом. Арсений стягивает одежду и безвольной куклой падает в кровать. Засыпает быстро.

***

      К шести вечера Попов уже обсудил с менеджером ближайшие планы, поужинал и принял душ, будто бы вчерашней ночи и не было. Поспал он всего часов пять и весь день старательно избегал воспоминаний, но не мог не сопровождать любое свое дело идиотской улыбкой. К семи он не выдерживает и пишет Шасту первый, посчитав, что не может человек столько спать.

19:17

Встал?

19:18 Шаст

ага

19:18

Ну и что молчишь тогда?

19:18 Шаст

не знал чё написать тебе)

19:19

Понимаю.

Это было правдой. Арс знал, что им двоим не отвертеться от серьёзной беседы друг с другом, но с чего начать он понятия не имел. А ещё боялся. Боялся, что они с Шастом начнут теперь видеться слишком много, слишком часто — не смогут устоять, и быстро надоедят друг другу. Устанут.

19:25 Шаст

поговорить надо, походу.

увидимся?

Арс несколько раз читает сообщение и улыбается тому, что Антон взял на себя такую инициативу.

19:26

Приходи)

19:26 Шаст

да я типа тут уже)

Попов не успевает дочитать сообщение, как раздаётся звонок в дверь. Он вздрагивает и хрипло посмеиваясь качает головой, не торопясь открывать. Накидывает халат, поправляет перед зеркалом всё ещё чуть влажные волосы и идёт открывать.

— Привет, — говорит Шастун и улыбается поджатыми губами.

— И давно ты тут?

— Да нет, вышел пройтись и вот только минута, как поднялся.

— И просто стоял тут? — Попов поднимает брови и не может сдержать смущённый смех.

— Да я и планировал зайти, — небрежно бросает Шаст.

— Мгм, — иронично мычит Арс, — проходи давай.

Он включает кофеварку и, завязывая халат потуже, усаживается за стол. Антон моет руки в раковине на кухне и садится напротив.

— Ну и что делаем? — первым нарушает недолгое молчание Антон.

— Кофе попьём?

— Бля, — улыбается друг и начинает запинаться, — прекращай. Как вообще… бля… Ну вот это всё…

— А-а-а, ты про э-э-это, — не сдерживается Арсений и смеётся.

— Ну, серьёзно, — Шаст поправляет чёлку, убирает с лица улыбку и опускает глаза.

— Я не знаю, Антон, — актёр встаёт, на секунду останавливается перед столешницей спиной к гостю, глубоко вздыхает, забирает кофе и возвращается за стол.

— Мы же ну… Блять… — длинный устало закрывает лицо рукой, не находя нужных слов.

— Что ты хочешь, Антон? М? Может, ну… сначала попробуем понять, что было вчера?

— Арс, — Шаст слегка истерично смеётся, качая головой, — я в душе не ебу, как это назвать! А ты, кстати, пиздабол, — он достаёт электронку и затягивается.

— С чего это? — улыбается друг.

— Неинтересен я тебе, ага, блять, — Антон закусывает губу и поднимает хитрые глаза, в которых пытается спрятать смущение.

— Ну да, да. А тебя шипперы бесили исключительно из-за возмущений твоей бывшей, а вообще не из-за… — Арс смеётся и делает неопределенный жест рукой в воздухе, — самообмана. Не знаю, как ты там это называл.

— Никак я это не называл, — отмахивается парень, — как раз названий я и боялся.

— Названий? — уточняет актёр, чуть хмурясь.

— Блять, — Антону становится всё более дискомфортно и неловко внутри этой темы, — ярлыков… я не знаю. Я не… Ну…

— А-а-а, да, — Попов наигранно посерьёзнел и твёрдо заключил, — нет, Тош, ты то-о-очно не гей, не переживай.

— Иди ты, — он на несколько секунд замолкает, потом смотрит другу в глаза. — Это только с тобой всё… вот такое… вот это… Я никогда не…

— Антон. Не надо ничего объяснять, слова подбирать. Не бойся себя и случившегося. Всё в порядке. Это нормально. Не напрягайся, — Арс мягко смотрит в ответ и делает глоток из чашки. Антон к своей не притронулся.

— Да, не напряжёшься тут… — тяжелый вздох не приносит облегчения.

— Чего хочешь ты?

— Сука, да, тебя, по всей видимости! — со смешной досадой громко выдаёт Антон, а Арс буквально ощущает, как щеки начинают гореть. Он убийственно желает просто докоснуться до этого неловкого длинного идиота. Но не может. Не может, потому что они оба смущаются так, будто знакомы первый день, будто «вчера» не существует, будто они не нарушали все мыслимые личные границы всего несколько часов назад. А сегодня даже руки не пожали при встрече.

Арсений отводит взгляд и, скрещивая руки, откидывается на спинку стула. Сжимает челюсть так, что на щеках дёргаются желваки. Высоко поднимает подбородок, вновь пристально смотрит на Антона и сглатывает. Шаст следит за каждой мышцей на его лице, взглядом провожает движение кадыка по щетинистой шее.

— И я тебя, по всей видимости, — тихо отвечает Попов.

— Что? — как по щелчку пальцев, растерянный Антон возвращается в реальность.

— Сука! — сквозь смех восклицает Арс и резко встаёт, начиная расхаживать по кухне, а тон его то и дело меняется от волнительного возмущения до близкого к истерике, — блять, просто, как пиздюки! Как мы вообще раньше работали с тобой?! Сука-а-а, — он берётся за голову, улыбаясь во всё лицо и вытаращив глаза, — а как мы теперь будем работать?! — он медленно выдыхает и заканчивает уже холодным шёпотом, с нервной улыбкой мотая головой. — Это пиздец. Антон, это пиздец.

— Успокойся, истеричка, — издевается Шаст, который не может не радоваться тому, что он сейчас спокойнее на порядок. Скидывает это на своё общее состояние и нервное истощение.

— Тогда надо сменить кофе, — он достаёт из холодильника начатую бутылку белого вина и наливает себе бокал. — М? — молча спрашивает он у Антона.

— Нет, спасибо, — усмехается тот.

— Это пиздец, Антон, — широко улыбается Арс и делает несколько глотков.

— Что тебя так прорвало то резко? Ты как удав был и вчера и сейчас, когда я пришел.

— А тебя не веселит факт, что в данный момент на этой кухне двое мужиков за тридцать, и они не могут вести человеческий разговор?

— Ну почему, ведём же вроде, — неуверенно спорит Шастун.

— Ага — э… м… отэто всё… бля… ну, эт самое… Такой мы разговор ведём? — улыбается Арс, — причём мы оба всё понимаем. Мы оба с тобой сходимся в девяносто девяти процентах мыслей на счёт произошедшего. Я и без разговоров в этом уверен. Мы знаем, что мы оба хотим в целом и сейчас конкретно. Мы знаем, что делать нам с тобой дальше. Мы знаем, что делать на публике. Мы знаем, кого посвятим в эту ситуацию. Но мы, блять, ни слова не можем внятно сказать. Да. Знаешь почему? Потому что, блять, тебе тринадцать, а мне четырнадцать, мы сзади школы стоим после уроков! И мы так смущены, что из-за нашей симпатии мы скорее рюкзаками друг друга отпиздим, чем поговорим нормально, — и он заливается громким смехом, от которого Антону автоматически смешно.

— Ну, вот и поговорили, получается? — улыбается он в ответ.

— Получается, так. Мне бы только одно узнать, — Попов пытается успокоиться, — это вот… — он несколько раз показывает указательным пальцем то на себя, то на Антона, — это будет… кхм-кхм… была? Есть? Бля, короче… Это — эксклюзивная история? Или… хм… сопутствующая?

— Сопутствующая чему? — не догоняет длинный.

— Кхм, — Арс надевает свою самую надменную маску и с токсичной улыбкой медленно и выразительно произносит в ответ, — твоей здоровой и активной гетеросексуальной жизни, Антошенька.

— А-а, — он пытается сдержать неловкую улыбку. — Я не знаю. Нет.

— Так не знаешь или нет?

— Нет.

— Хорошо. Мгм. Только какое, блять, «нет», Антон? Это был вопрос или-или, — Арс сжимает губы, в попытках не рассмеяться и выдержать на лице саркастичную суровость.

— Бля, — Шаст не выдерживает и начинает в голос и до слёз смеяться. Арсений подхватывает. Каждый взгляд друг на друга этот смех усиливает. Дети. Через минуту они успокаиваются. Антон поднимается, подходит к другу, — встань.

— Ну? — Попов вылезает из-за стола.

Антон с горящими щеками смотрит на него чуть сверху вниз и мягко улыбается. Теперь он вооружился учительским надменным тоном.

— Арс. Нет — значит не надо задавать дурацкие свои вопросы. Эксклюзивный, блять, — длинной рукой Шаст слегка обхватывает друга за шею и прижимает губы к его лбу. Чёлка лезет в нос. Пахнет чем-то сладким.

Арс закрывает глаза и кладёт одну руку Антону на спину. Им сейчас не нужно крепких объятий, им надо было лишь коснуться. И именно в данный момент им надо ни больше, ни меньше. Вот так запутанно они, кажется, поставили точки над i.

***

Четвёртого числа снимали интеграцию с Арсом. Пока он скучал в ожидании мотора, выложил в телеграм фотографию. Обычную странную, в его стиле. «А почему ручки не фотографируют?» Только теперь, по всей видимости, на одну реакцию к таким фото станет больше.

19:08 Шаст

шутка затянулсь, не?

19:08

Не понимаю, о чём ты)

19:09 Шаст

твоё это «встречайте актёры шоу импровизация…»)

19:10

Это база)

Радует, что бесишься на этот счёт ты так же, как и раньше)

19:11 Шаст

не бешусь)

Шастун действительно не бесился, но «базой» стало и выпендриваться на друга за эти фотки или видео, где тот намеренно-случайно игнорирует его.

19:23 Арс

Я завтра в Нижний, потому только 6го увидимся.

Надо заранее обсудить, как с ребятами быть…)

А ты запишись уже к Филиппу. Пожалуйста.

Антон сглотнул. Стало мучительно неприятно от мысли, что ещё придётся кому-то что-то объяснять. Но про психотерапевта Арс не зря напомнил. Шаст сразу же позвонил и договорился на вечер седьмого числа, после моторов. Он слишком отвлёкся за прошедшие пару суток, слишком выспался и получил слишком много дофамина. Он не хотел, чтобы это его расслабляло. Но воспоминания о панических атаках работают, как отличная отрезвляющая оплеуха. Надо уже собой заняться на регулярной основе.

***

      Встретиться перед съёмками Громкого вопроса у наших героев не вышло. Шаст проспал и летел на студию последним. Ждать его Арсений посчитал странным, ведь сам-то он появляется всегда одним из первых. Как часто бывает, они с Позом приехали почти одновременно.

— Куда он перекрылся-то? — спрашивает Дима после приветствий и обмена любезностями по пути с парковки.

— Да хер знает, — небрежно кидает Арс.

— Вы, блять, соседи, — улыбается Позов.

— Ну и чего, я нянька теперь? — смеётся в ответ актёр, — свет горит в окнах, устроит такой ответ?

— Не пизди, что сам не волнуешься, Арсюх, — хитро смотрит друг.

— Он взрослый мальчик.

— Мальчик, — хмыкает Дима, — вот-вот.

— Не придирайся к словам. Он справится.

— Да куда он денется, — они останавливаются у входа, Поз достаёт сигарету. — Постой со мной. Ты не обижайся, Арсюх, но у тебя на лице написано, что ты не договариваешь, — он опять улыбается. По-отечески и мягко.

— Ну, я много чего не договариваю, в принципе, — наигранно увиливает Арс, сам не зная от чего. Его пульс ощутимо заторопился.

— Ага, — Дима одаривает его снисходительным и хитрым взглядом, — ты давай это, не поясничай. Я же знаю, что раз он перестал ныть мне, значит нашёл другие уши.

— Звучит отвратительно, Дим.

— Да я без зла, ты меня понял. Чтобы не распинаться фразочками «душевные беседы» и тому подобное. Короче — и не говори мне, что я ошибаюсь — этими ушами стал ты. И по странным для меня причинам вы оба это скрываете. Я надеюсь, ему лучше и благодаря тебе в том числе.

— Ты так говоришь, как будто раньше мы с ним не общались, — Попов пожимает плечами, пытается выглядеть легко и расслабленно, и у него получается.

— Но не так же? — Поз затягивается и выдыхает дым с улыбкой.

— Слушай, Димон, я не знаю, что в твоём понимании «не так же», но у нас всё хорошо. Как было, так и есть. Я уверен, он с тобой побольше моего делится.

— Поверь мне, нет, Арс. Я думаешь у тебя для поддержания разговора спрашиваю о том, куда он перекрылся?

— Мы уже обсуждали. Я тебе говорил, он загоняется, что заебал тебя. И да, ты сказал передать ему, что это херня. Я передал.

— Короче, братан, я просто рад, что вы опять начали нормально общаться и без нас.

— Ага, а раньше мы прям ебать воевали, — иронично улыбается Арс.

— Да ладно тебе, но периоды разные были, не мне тебе рассказывать. Но на тусе вы были просто обосраться пупсики, — ехидничает Поз.

— Сам пупсик, — Попов смеётся и вздыхает. — Ладно, так и быть. Может, ты и прав, — он решил сдаться и попытаться расслабиться. Его ведь ни в чём не уличают, Дима просто интересуется и переживает за друга. — Общаемся больше. Ну я сейчас чаще в Москве, он теперь один. Да и графики у нас около-одинаковые. Я думаю, ему стало легче именно со мной, потому что меня он не отрывал ни от семьи, ни от девушек, ни от тачек, — последнее Арс выдумывает на ходу, но тут же понимает, как правдиво и логично это звучит. Мысленно себе хмыкает.

— Я тоже так и подумал. Короче, держи в курсе. Пошли, — он тушит сигарету.

— Ну к психотерапевту я его практически заставил пойти, — гордо улыбается Арс. Он знает, что про сеансы Антон Диме рассказал.

— Ниче себе. Я ему уже года три мозги промываю, а то и больше, как к своему начал ходить. Он ни в какую.

— Готов не был, — роняет Попов, когда они заходят в лифт.

— Или не тот человек советовал ему это, — Дима толкает его в плечо и опять улыбается так хитро, что Арсения это начинает бесить.

— Дим, — Арс по-киношному нажимает в лифте кнопку стоп и поворачивается к удивлённому и сбитому с толка другу, — ты хочешь что-то конкретное сказать или спросить? — он говорит не зло и не раздраженно, а скорее нервно. Поз хлопает вытаращенными глазами.

— Арсюх, ты чего? — медленно выдавливает он.

— Ответь пожалуйста, Димас. Теперь я чувствую, что ты не договариваешь.

— Да блин, лифт-то зачем, — он огляделся, но махнул рукой на странности актёра. — Бля, Арс… Вы регулярно цапались за кадром весь прошлый год. У вас общих игр в том сезоне — по пальцам посчитать. Одной руки. И если бы опять песня Стаса про рейтинги и маркетинг — ладно, но когда вы сами просили ограничить общие сцены, это уже сомнительный пиздец.

— Стой, чего?

— Ну, Стас же уже давно забил… Ему главное, чтобы без негатива и срача после моторов. Это вроде секретом-то не было — Антон сам просил не ставить вас в паре. Да и ты, вроде. Нет? Мне кто-то говорил, что и ты просил.

— Не просил, — каменным тоном выдаёт Попов.

— А, ну хоть ты адекват. Я просто помню у Тохи период, он как истеричка мелкая, психовал из-за любой херни. Вот тогда я точно был нянькой, очень злой правда, но нянькой. И Ира тогда заёбывала «Дим, поговори с ним», «Дим, скажи ему». Пиздец вообще… Ладно, не суть. Я короче и удивляюсь по этим причинам. Его как подменили. А вы двое вообще… То общий язык не могли найти в начале в самом, то слишком хорошо всё было на ультра-расслабоне, то опять психотошные. Короче — всё хорошо сейчас, это хорошо. Поехали уже, Арс, — устало улыбается Поз и кивает в сторону кнопок. — Лифт он, блять, остановил, — он усмехается и качает головой. — Лифтёрша, блять.

— Поехали, — Попов улыбается в ответ. — Просто так было легче всего получить от тебя быстрый ответ. Не так, разве?

— Да в пизду твои странные техники. В следующий раз пожарную тревогу врубишь, чтобы быстрее ответ получить?

— Кто знает, кто знает, Димон, — театрально заканчивает Арсений, они выходят из лифта и разбредаются по своим делам по студии.

***

      Мысли в голове затеяли хоровод, но под какую-то очень спокойную музыку. Если бы не недавняя ночь на кухне Антона, Арс бы сейчас бесился из-за новой информации. Но теперь ему плевать. Плевать, как Шаст шёл к себе, как избегал того, что его наверняка пугало и вызывало лишь непонимание, а оттого — раздражение. Теперь на всё это плевать. Разумеется, он с ним поговорит и спросит, но когда-нибудь потом. Вдруг, длинный сам решит рассказать. В этих размышлениях, в гриме и в чёрно-белой полосатой футболке Арсений вот уже минут пять сидит один в студии Громкого вопроса. Камеры, звук и свет готовы. Вскоре подтягивается команда и гость. Сегодня это Смирняга, чему все искренне рады. С комфортными гостями, которые на одной волне с ребятами, всегда получаются лучшие выпуски.

      По классике, в начале обсудили гостя, но в этот раз затянули. Но с удовольствием и душевно затянули. Арсений пытается подогнать всех и подвинуться к первому вопросу, но тщетно. Тема цепляется за тему, разгон за разгон. Один глупее другого, но смешно. И остановиться они никак не могут.

— А нас всегда спрашивают, почему мы всегда даём гостю мало времени поговорить. А о чём с ним разговаривать? Что за разгон? — с сарказмом произносит Арсений в камеру, и чувствует, как на него пристально смотрит Антон.

— А тебя только пиво интересует? — спокойно интересуется Матвиенко.

— Я вот… хочу про одежду поговорить, — выдумывает Попов и тыкает на Димона.

— Про какую одежду? — теряется тот. — Ты должен рассказать, что…

— Про одежду уборщика, — перебивает и смеётся Арс, продолжая указывать на внешний вид Позова.

— Это заключённый, — басит Дима в ответ, поправляя свой комбинезон.

— Да какой заключённый?! Где ты сидел, что там такие костюмы? — говоря это, Арс много раз быстро стреляет глазами на Антона, который смеётся громче всех и смотрит то в ответ, то на Димона. Они сегодня слишком довольные.

— Там не видно. Надо, чтобы он встал, — указывает на Поза Сережа.

— Не видно, что в комбинезоне, — объясняет Шаст.

— А, не видно, что комбез…

— Да-да.

— Ребят, там комбез, — констатирует Попов, опять глядя в камеру. Потом — на Антона.

— А это и не комбез, — тоже в камеру отвечает Дима.

— У него знаете, как у детей, вот тут на пуговках… — Арс поднимается и указывает на свою пятую точку. — …Расстёгивается, — заканчивает он уже надломившимся от смеха голосом и плюхается обратно на стул, а Антон напротив и вовсе складывается пополам.

— Чтобы в любой момент пописить, когда хочется? — сквозь смех поддерживает длинный.

— В нём кстати неудобно писать, — уточняет Позов.

— А кстати как ты писаешь, правда? — Антон так посерьёзнел, будто задаёт действительно важный вопрос.

— Ну, в целом это можно сделать.

— А он терпит. Красота, как думает Дима, требует жертв, — Арс рисует в воздухе кавычки и опять смеется в камеру.

— Что такое «как»? Ну ты же понимаешь, что комбез в целом снимается рано или поздно?

— Нраица передача? — тихо, чтобы не мешать основной беседе, по-детски мило спрашивает Матвиенко у Смирняги.

— Да, хорошая, — иронично кивает тот.

— А, то есть, ты как этот… Трёхлетний ребёнок, вот так, полностью снимаешь, — Антон смеётся, встаёт из-за стола так, что явно вылезает из кадра, и изображает стягивание штанов до пола. — И даже не держишь… — Арс внимательно смотрит за всей этой миниатюрой, пробегая глазами по всему этому длинному телу перед столом.

— Что? — Матвиенко с наигранным испанским стыдом указывает на стоящего Антона.

— Это было для скринов, — выдаёт Арсений, глядя на гостя, но быстро жалеет об этой шутке. Все хором смеются, а Смирняга отвечает:

— Да-да, я даже знаю, где это будет использоваться, только…

— Так, ладно, — Арс пытается вставить хоть слово, замять тему, сменить её, да что угодно, лишь бы эта шутка не разгонялась, лишь бы румянец Шастуна, да и его собственный не просвечивались через грим. — Д-д-давайте обсудим…

— …только там будет твоё лицо, — заканчивает таки свою фразу Лёша.

— …кхм-кхм, — а Арсений свою не заканчивает.

Все покатываются, а Шастун скрывает в смехе дискомфорт. Ему жутко неловко. Он даже уже знает, как будет выглядеть на видео в первые минуты этого выпуска — неловко ржущий, смешной и немного растерянный, стреляющий глазами юнец.

Арсений замолкает. Он с саркастичной улыбкой, в которой пытается скрыть недовольство, закрывает лицо почти сжатым кулаком, почёсывая бровь большим пальцем, и чуть опуская голову смотрит исподлобья на Антона. Взгляды встречаются лишь на секунду. Затем поворачивается на Матвиенко в поисках поддержки. Только вот Матвиенко не смотрит в ответ. Он просто не замечает этого и говорит Смирняге:

— Ты в те-е-еме! — одобрительно кивает Серёжа и указывает на него маркером.

— Конечно! — смеясь отвечает гость.

— Ладно, Арс, — серьёзно вступает Позов. — Расскажи, что мы не сделали, и мы пойдём дальше.

— Да, — на Димона Арсений смотрит с благодарностью, как и Антон.

      Выпуск доснимают весело и без угловатых двусмысленных шуток. Лёша даже извинился перед уходом, что, разумеется, никто не принял всерьез. Ребята без камер накидали друг другу лишь больше панчей и разошлись. Второй мотор прошёл совсем на ура, потому что гостем решил побыть Шеминов. Снимали дольше обычного, потому что смеялись и отвлекались больше обычного.

      К вечеру Арсений выходит от Конотопской и в коридоре сталкивается с Позом. Они перекидываются парой фраз, Арс вслух благодарит его за словесный громоотвод. Тот лишь усмехается в ответ, хлопает друга по плечу и прощаясь идёт в сторону лестниц, но останавливается, задумывается на секунды и оборачивается.

— Арсюх, — окликает он актёра.

— Ау?

— Может, поехали пожрём куда-нибудь?

— Ды… Не знаю, — теряется Попов.

— Ну, все вместе. Мои все у родителей, дома скука. Я чёт тупанул, сразу надо было предложить. Серый уехал уже, не видел?

— Тут я, — доносится с лестницы. — Чё такое?

— Да поехали похаваем где-то?

— О-о-о! — протягивает Сережа, — у меня есть один парниша… Там рестик пушка! Мясо просто шик. Недавно по тачкам с ним пересекался, не суть. Можно туда, я ему наберу.

— Там как по народу?

— Не ссы, всё будет заебок, — на расслабоне выдаёт Матвиенко, уже набирая номер.

— Длинный где? — спрашивает Дима, оборачиваясь к Арсению. Тот тут же возводит глаза к потолку, но улыбается.

— Откуда. Я. Знаю? — практически шепчет он с широко открытыми глазами и, разворачиваясь на пятках, не ждёт ответа, а идёт дальше по коридору, сворачивает в общую комнату отдыха.

Шаст оказывается в ней. Крутится на компьютерном стуле с банкой газировки в руках. Заметив Арса, улыбается, но молчит. Смотрит пристально.

— Поз предложил вместе поужинать всем.

— Оу. Ну, неплохо. Согласился?

— Ну, как будто бы надо, — улыбается Попов и подходит сзади к креслу Антона, кладёт на спинку скрещенные руки и смотрит на кудрявую макушку.

— Ты не хочешь? — Шаст задирает голову, глядя снизу вверх на улыбающееся ему лицо.

— Ты не пугайся, но мне кажется, Димон нас с тобой уделал по полной, — устало усмехается Арс, говоря как можно тише.

— В плане? — хмурится длинный, не отрывая взгляда от лица сверху.

— Скоро поймём, походу, — он расслабленно улыбнулся и легонько дунул в лицо друга, сгоняя со лба отбившуюся от укладки волнистую прядь. Антон в ответ промолчал, потому что дверь открылась. Арс напряг каждую свою мышцу сейчас, чтобы не вздрогнуть и не отстраниться от стула. Он и раньше так стоял, да кто угодно из них. Но почему сейчас так неловко, чёрт возьми.

— Поехали? — Позов с улыбкой и поднятыми бровями выжидающе глянул на друзей. — Чё расселись?