Он точно не мог сказать, с какой стороны прибывала подмога, но пространство постепенно заполнялось палачами. Это в какой-то степени даже наводило панику, потому что Ворон все четче понимал, что они с Саймоном не справятся со всей этой ордой.

Злорадный хохот звучал со всех сторон. Как в день штурма Кейнхерста. Нечистокровные прижимались друг к другу спинами и оба думали об одном и том же.

Великие знают, почему ни один из этих выблядков не решился напасть на них. Держа одной рукой Чикагэ, другой Эджилл нащупал пузатую склянку с Мглой оцепенения. Запас этих стекляшек был откровенно скуден, но даже это количество могло спасти их шкуру.

- Доставай склянку.

- Что?..

- Мгла оцепенения. - Ворон сжал средство покрепче, готовясь швырять ее в серую массу. - Кидаем одновременно.

- А!.. Давай!

Все произошло в считанные секунды.

Краем глаза Ворон уловил готовность Саймона и они вместе бросили свои склянки, удирая что есть духу, пока команда серых Палачей кашляла и ругалась.

- Черт, их слишком много! Когда они успели набежать в ТАКОМ количестве?

- Думаю, это не важно, главное унести ноги подальше.

Забежав за угол стены одного из домов, Ворон прижался к ней спиной, замерев на мгновение. Саймон последовал его примеру, встав рядом.

Несколько моментов прошли в полной тишине. Единственным звуком было тяжелое дыхание ветра. Глядя на прячущийся за зданиями Ярнама горизонт, за который медленно закатывалось солнце, рыцарь подсчитывал их общие запасы пробирок и мысленно прокладывал кратчайший путь, позволяющий избежать очередного столкновения с Палачами.

- Ну что, тихо?

Голос Саймона отвлек от мыслей. Заглянув за угол, Ворон увидел пустую улицу. Повезло. Стояла тишина.

- Ворон!..

Голос мальчишки прозвучал натужно, следом он осел на пол, глядя на Эджилла удивленными глазами. Из груди торчал длинный нож. А за мальчиком стоял и улыбался во всю ширь довольный Палач.

Светлые кудри обрамляли молодое симпатичное лицо. Вероятнее всего, ровесник Саймона. Совсем юнец. Но Ворон поклялся, что если пацан умрет — этот сосунок отправится за ним следом тут же.

Палач был хоть и юн, но не дурак. Сделав свое дело, тот моментально исчез из поля зрения Эджилла.

- Ладно, за твоей кровью я еще успею сбегать, тварь.

Не медля ни секунды, он вытащил пробирку с кровью, наполнил шприц и вогнал его в бедро Саймону. Рана была смертельной, промедление могло стоить пацану жизни. Осталось пережить приступ и Ворон искренне надеялся, чтобы откуда-нибудь из-за угла не выскочил никто. Спасать их будет некому.

Молясь про себя, он обнял Саймона покрепче, пережидая конец судорог. Наконец все кончилось и мальчик задышал ровнее, а на щеки вернулся легкий румянец. За время пребывания с Эджиллом парень окреп и стал больше похож на человека. Бледные впалые щеки приобрели более-менее приятный оттенок, который люди называли признаком аристократа.

Поднявшись на ноги, Ворон протянул руку напарнику, помогая встать.

- Меня только одно интересует — как мы с тобой могли так опростоволоситься, что не заметили одного из них.

Ворон хмыкнул.

- Главное, ты жив. Теперь добраться бы наконец домой без приключений. А то скоро блазнить в глазах начнет от серого.

Саймон усмехнулся в ответ, осматривая свою рубашку на груди.

- Еще и рубашку испортили. Так и запишем — рубашка, одна штука. Должник — Палач. Срок возврата — бессрочно при должном желании клиента возместить потерю. И коли сей безродный желает познать кромешное унижение и пресмыкаться во прахе у наших сапог, мы рассмотрим его предложение.

Ворон тихо засмеялся. Умение Саймона сохранять чувство юмора даже в самые лютые моменты было еще одной причиной, по которой он не хотел снова остаться в одиночестве.

Двинувшись вниз по проулкам, Эджилл вдруг поймал себя на мысли, что несмотря на творящийся вокруг апокалипсис, чувствует он себя прекрасно и будь сейчас другие времена, он позволил бы себе одну из баллад, которые в свое время они с отрядом тоннами слушали, сидя у камелька вечерами.

Но сейчас издать громкий звук означало привлечь ненужное внимание к себе. Тихий разговор — единственное, что было в их распоряжении.

Остальной путь они преодолели молча и благо, на их пути не встретился никто.