То, что им никогда не забрать у тебя

Под её ногами - мегаполис, лихорадочно пульсирующий жизнью, грозящей остановиться. Над её головой - холодное беспощадное небо с огнями звëзд-надзирателей. Она бежала, что было сил, бежала, чувствуя, как горяча её собственная живая кровь. Бежала, минуя все препятствия - не было времени обращать внимание на лестницы, на взгляды, на выстрелы. Всё, что было значимо - она должна была успеть.

Под её ногами - ногами девочки с нечеловеческой силой, текущей по её сосудам и грозящей вот-вот поглотить - лежал город, ещё дышащий, следящий за ней сотнями настороженных глаз. Она чувствовала острую людскую надежду, направленную на неё - и недоумение, что было даже больней.

Эти люди даже не знали, ради чего ими собираются пожертвовать. Эти люди даже не знали, что их сравняли с картоном для поделок; что их чувства сравняли с пустым колебанием воздуха.

Город застыл в немом испуге. Киана не была похожа на них - и ей уже никогда не стать той наивной простой девчонкой, которой она по крайней мере казалась когда-то. Простые люди могли ненавидеть её, могли проклинать, могли бояться. Но она - она чувствовала за них злость, бурлящую, словно раскалённая магма, и заставляющую стискивать кулаки и выжимать из себя больше.

Для простых людей она была не более чем монстром - Судьёй, единственным стремлением которой является уничтожение. Но сердцем - она была героиней, спасающей "несмотря на", потому что каждая жизнь ценна. И как бы на неё не смотрели, что бы не говорили, как резко бы не убегали, узнав по серебристо-белым волосам - она была готова сражаться за них.

***

На каждую Судью приходились миллионы человек - но Киана никогда не будет одна против них, тех, кто готов осудить только за силу, которой ни одна из них не просила.

Мэй, способная лишь смотреть издалека на падающую с неба сияющую звезду, бежать, пытаясь поймать её ладонями - и до ужаса не успевать, думала - она никогда не оставит её одну в её борьбе.

Киана была героиней - из тех, что ослепляют своим светом. Что жертвуют жизнью, зная, что их имена будут забыты - затеряны во тьме неблагодарности спасённых.

Устраивало ли это Киану, пытающуюся компенсировать причинённые ей страдания? Устраивало ли это Мэй, готовую обменять биение сердца мегаполиса на биение сердца одного человека?

Человечество уродливо - лицемерно, двулично; плюющее в лицо своим героям и топчущее память о них. Помнящее лишь ошибки и стирающее достижения из своей памяти, стоит тебе лишь раз оступиться. Стремящееся задавить. Она знала по себе, какими мерзкими могут быть люди - и как резко их отношение может меняться.

Но она была благодарна человечеству за рождение Кианы - рождение чего-то прекрасного в уродливом умирающем мире.

Мэй думала о том, как хочет защитить Киану, как хочет спрятать её свет от тех, кто попытается его затушить, пока бежала что было сил.

Думала ли Киана о ней, когда решила принести себя в жертву?

***

В Нагазоре ночь и день слились, почти неразличимые между собой; небо закрывали плотные тучи, землю накрывала вода. В Нагазоре сияние Кианы таяло, становясь всё слабее; Киана могла делать вид, что всё в порядке, но Мэй видела, что она постепенно и неумолимо гаснет.

В Нагазоре молнии с грохотом падали на крышу разрушенной школы. Мэй хотела бы объяснить, хотела бы рассказать о чувствах, хотела бы убедить, хотела бы закричать так громко, чтобы нельзя было не услышать - но слова не выходили из горла, застревая где-то чуть дальше формирования в её голове.

Слова сгорали внутри неё, разъедались молниями, потому что говорить о том, о чём ей хотелось больше всего, было слишком сложно.

Мэй знала: даже если Киана погаснет - новый день всё равно наступит, как наступал после исчезновения многих светил до неё. Она ненавидела то, как мир был безразличен, как бессердечен; как бессердечна была судьба, беспощаден временной цикл, продолжающийся несмотря ни на что.

Нужен ли ей такой мир, продолживший бы дышать после того, как остановится сердце - пульсирующий яркий шар в двойной звезде, затмевающий маленькое и тусклое сердце Мэй?

Нет.

Мэй чувствовала в себе пустоту каждый раз, когда Киана уходила, пряча её за своей спиной и пряча трещины на своей душе за натянутой улыбкой. Сердце Мэй болело от того, скольких защищала эта хрупкая спина. Сердце Мэй болело от того, сколько всего Киана повесила на свои хрупкие плечи; как её плечи опускались под этим весом.

Мэй была готова оторвать Киану от своего сердца, если это спасёт её. Она всего лишь хотела, чтобы Киана знала, насколько она важна для неё. Она хотела, чтобы Киана наконец услышала её - услышала её импульсивное признание под дождём и грохотом грома.

Уродливый мир покрывался трещинам под их ногами - мелькали вспышками поочередно алый и золотой. Они вдвоём над уровнем туч, там, где небо было чистым и ярко сияло солнце. Испуганно смотрела на неё Киана - Мэй собрала всю свою решимость для этого удара. Она не даст исчезнуть самому прекрасному, что было в мире - тому, ради чего действительно стоило сражаться.

В этот раз Мэй сама уронила её на землю с высоты; в этот раз Мэй протянула руку и поймала её.

Она держала Киану в руках со всей своей нежностью; бережно опустила на мокрую повехность, прислонив спиной к стене. В её сердце разливалась серая-серая тоска. Киана, закрывшая глаза, с распущенными волосами, в своём самом первом боевом костюме - Киана перед ней была такой хрупкой.

Думала ли когда-то Киана о ней так же, как она думала о ней? Это больше не было важно - но ей бы хотелось однажды услышать ответ.

Ей бы хотелось, чтобы Киана услышала то, что осталось между строк - не произнесённые слова о том, как ей жаль. Ей бы хотелось, чтобы Киана знала - ей тоже хотелось остаться, и потому она отвечала на попытки Кианы остановить её так резко, как могла.

Она думала о Киане каждый день, каждую ночь, когда видела, как она, обессиленная, лежала, повернувшись к ней спиной; когда исчезла, и о том, что она всё ещё жива, сообщали лишь всегда туманные и всегда запоздалые слухи.

Она будет думать о Киане во время миссии на другом конце планеты; она будет думать о Киане, находясь в застрявшем в прошлом Золотом дворе.

Сейчас - когда сердца жителей Нагазоры замерли от страха перед силой Третьей Судьи, её собственное сердце билось быстрее, чем когда-либо.

Мэй знала - исчезнув сейчас, она оставит Киану наедине с её чувствами, разрывающими изнутри. Чувствами, которые ничто не может облегчить - которые останется только принять и сохранить, дожидаясь новой встречи. Но она знала - Киана вытрет слезы, как делала множество раз до этого, и встанет на ноги, чтобы продолжить сражаться за всё прекрасное в этом мире. Огонь Кианы разгорится ещё ярче, вера Кианы разгорится ещё ярче - и никто и ничто не сможет забрать их у неё.