Летние каникулы после четвертого курса школы чародейства и волшебства Хогвартс тянулись для Мириам Гонт бесконечно.

Тут стоит уточнить, что мисс Гонт в принципе не сильно жаловала летние каникулы. Разумеется, за учебный год Мириам успевала соскучиться по матери и семейному гнезду, но к свободе привыкаешь быстро, а в школе ее, как ни странно, оказалось гораздо больше.

Мадам Азалия Гонт серьезно относилась к воспитанию своих детей, поэтому дни Мириам, ее братьев и сестер были расписаны по часам. Магические дисциплины, иностранные языки, танцы, этикет. Девочки дополнительно учились искусству вышивки, рисованию, пению и игре на рояле.

И если младшие, в виду юного возраста, имели некоторые послабления, Мириам на подобное рассчитывать не приходилось.

— Ты Гонт, дорогая. И ты старшая, — говорила Азалия, если ей случалось заподозрить в дочери тень бунтарства. — На тебя смотрит вся элита магической Британии.

Мириам была бы не против, чтобы эта самая элита обратила свой придирчивый взор куда-нибудь в другую сторону, но матери перечить не решалась.

Зато вот уже четвертое лето каждую неделю с нетерпением ждала вторую половину дня в среду, когда по традиции отправлялась в гости к кузинам Шаффик. А это о многом говорит, ведь от кузин Шаффик мисс Гонт в восторге не была.

— Ты несправедлива, дорогая, — сказала Азалия, когда дочь однажды попыталась аккуратно намекнуть, что не прочь провести досуг как-нибудь по-другому. — И Элизабет, и Анжела достойные девушки. Тебе есть, чему у них поучиться. Тем более, родственников не выбирают.

Это точно, родственников не выбирают — приходится приспосабливаться к тому, что имеешь. Ну и ладно, с Элизабет и Анжелой можно было выбраться в Косой переулок без сопровождения.

Больше сред Мириам ждала только воскресенья, когда, после утренней отработки искусства дуэлей с матерью, она предоставлялась самой себе. Могла беспрепятственно гулять по поместью, летать на метле, и читать, что пожелает.

Так проходили абсолютно все каникулы, но эти омрачались тягостным ожиданием… писем. Хотя нет, не совсем так. От… одного из адресантов… она не ждала никакой весточки, но болезненно на нее надеялась. Прекрасно сознавая, какие это сулит неприятности для них обоих! Боясь, что тот возьмет и напишет! Мечтая, чтобы все-таки написал! Глупо! Как же глупо…

Зато во втором адресанте сомневаться не приходилось. Администрация Хогвартса была в этом плане весьма постоянна. И неумолима.

Мириам так и не определилась, чего боится сильнее: того, что в письме со списком принадлежностей для пятого курса не окажется значка старосты, или того, что он там все-таки обнаружится?

— Ты Гонт, дорогая. На тебя смотрит вся элита магической Британии.

За всю элиту Мириам сказать не могла, но пристальные, требовательные родительские взгляды чувствовала прекрасно.

«Ты Гонт. Ты старшая. Ты должна быть всегда и во всем идеальна. У тебя нет права на ошибку».

А что может оказаться большей ошибкой для старшей наследницы старинного чистокровного рода, только-только восставшего, словно феникс из пепла, чем не стать старостой факультета на пятом курсе?

…на самом деле, кое-что может… но Мириам  давно заметила, что отец не любит мыслить масштабно.

И так до конца не простил ей поступление на Рейвенкло. Наверное, поэтому и реагирует настолько бурно на любое «Выше Ожидаемого» в табеле успеваемости.

А теперь надеется, что Мириам сможет «искупить вину» почетным статусом.

Ну да, ну да…

Мистер Морфин Гонт никогда не давал себе труда скрывать, что ожидал первенца-мальчика.

Все раннее детство Мириам стремилась заслужить одобрение отца. За успехи и старание она нередко удостаивалась сдержанной похвалы матери, зато мистер Гонт не бывал доволен дочерью практически никогда. Тогда Мири по малолетству еще не понимала сути проблемы, зато быстро обратила внимание, что отец заметно смягчается, стоит ей перейти на змеиный язык.

Когда Мириам исполнилось семь, ее жизнь ощутимо изменилась. После нескольких неудачных попыток Азалия смогла выносить и родить второго ребенка. На этот раз правильного пола. Счастливый мистер Гонт нарек сына в честь собственного отца: Марволо Гонт-младший.

(Следом на свет появились Морфин-младший, Кастор, Эстер и Диана, но это уже не произвело на Мириам такого впечатления)

Марволо Гонт-младший не мог похвастаться, что бегло говорит по-французски, хорошо знает арифметику, умеет танцевать вальс и недавно приступил к изучению зельеварения и травоведения. В сущности, он пока ничем не мог похвастаться, только орал и ходил под себя, но львиная доля родительского внимания внезапно досталась именно ему. Отец так и вовсе поначалу будто забыл о существовании старшей дочери.

Больно, обидно, а главное, совершенно не понятно, что с этим делать. Мириам привыкла получать одобрение за успехи в учебе, прилежание и хорошее поведение, но исход этой битвы не смогли преломить даже удвоенные усилия.

После поступления в Хогвартс дышать внезапно стало легче. К этому времени мисс Гонт уже сообразила, что, как бы она не старалась, брат, наследник фамилии, будущий продолжатель рода, все равно окажется лучше. Дело не в ней, таков порядок вещей. Но вдали от семьи, в окружении множества новых людей, это почему-то воспринималось совсем не так остро. Что до учебы, то благодаря сочетанию таланта, усидчивости и дошкольной муштры все шло отлично.

Но вот значок… значок грозил оказаться серьезной проблемой.

Отец однозначно взбесится, если ее не назначат старостой. Мать, обычно реагирующая на все гораздо более спокойно, тоже будет далеко не в восторге. Они оба еще с позапрошлого лета твердили дочери, насколько это важно. Для них. У Мириам возможное назначение и прилагающиеся к нему обязанности вызывали изжогу.

И вообще, на факультете полно других достойных претендентов. Та же кузина Элизабет… ох нет, у той нос и так задран выше астрономической башни. К тому же Мири дома об этом будут припоминать до старости.

«А вот Элизабет…»

Нет уж, кто угодно, но не Элизабет Шаффик!

Письмо из Хогвартса пришло десятого августа, в воскресенье, в самом начале завтрака.

Дракклова сова! Не могла прилететь чуть позже?! Приземлилась еще аккурат Мири в тарелку. Как знала, что после ее визита та ей не понадобится.

А ведь Мириам как раз специально проснулась пораньше, чтобы еще раз отработать материал по Защите от Темных Искусств перед тренировкой с матерью. И есть теперь хотела зверски.

Мисс Гонт, конечно, попыталась выкрутиться: письмо от лапы совы отвязывала неторопливо, а затем с максимально безразличным видом отложила его в сторону. Вот только не тут-то было.

— Открывай, чего копаешься?! — потребовал отец.

И мать, ярая поборница правила, что во время еды других занятий быть не должно, его поддержала.

Вот так и вышло, что вместо завтрака Мириам была отослана в свою комнату. И теперь слушала, как этажом ниже родители вымещают друг на друге досаду от несбывшихся ожиданий.

— Это все ты! Твое негодящее воспитание! — орал мистер Гонт.

Орал настолько сильно, что отчетливо слышно было даже без специального заклинания. Правда Мириам все равно его наложила: матушка говорила негромко, подчеркнуто спокойно, а понимать хотелось картину в целом.

Хотя, вряд ли она почерпнет в этом разговоре что-то принципиально новое.

— А вы хорошо устроились, дорогой, — с холодным достоинством отвечала миссис Гонт. — Сами-то вы не потратили на воспитание нашей дочери ни минуты, а значит и за результат не отвечаете.

Для пущего эффекта она даже перешла на официальное «вы». Мистера Гонта это не впечатлило.

— А с какого ляда я должен заниматься бабскими делами? Тем более, ты даже не дала мне примерно наказать девчонку!

— Как мило. «Бабскими» не занимаетесь, мужских нет. Удобно, ничего не скажешь, — ха, так его, матушка. — Что до вашей последней претензии, накажите лучше себя. Не всякую наследственность можно скорректировать воспитанием.

Вот спасибо, матушка. Мириам ощутила укол обиды. Легкий, в пылу родительской ссоры могло всплыть и не такое. Ну а разговор ожидаемо съехал с Мириам и свернул в обыкновенное для скандалов русло.

— Закрой рот! Я мог выбрать любую, но снизошел до тебя и твоей семейки! Семь жалких чистокровных поколений для потомка самого Слизерина! Да ты глаз на меня не должна поднимать без разрешения!

— Ах бедняжка, какой мезальянс! Вот только что-то я не припомню очереди из родовитых девиц, готовых бежать с вами под венец. Что-то ни Блэки, ни Крэббы, ни Кэрроу, ни прочие достаточно чистокровные семейства не пожелали видеть вас зятем. Если бы вас, мистер Оборванец, не пожалел мой отец, вы давно бы спились в родной дыре!

Треск заклинаний, глухой удар о стену. Быстро они сегодня. И десяти минут с начала разговора не прошло, а отец уже улетел в стену.

В том, что это именно отец, мисс Гонт была уверена абсолютно. Мать никогда не давала повода усомниться что в своей реакции, что в мастерстве.

Мириам поежилась. Прошли те годы, когда родительские ссоры пугали ее до слез, однако полностью абстрагироваться в такие моменты все равно не получалось.

Она не сомневалась, что младшие сейчас сбились в кучу в чьей-то комнате и трясутся от страха, но выйти и проверить, тем самым нарушив приказ миссис Гонт, не решилась. Та могла заглянуть в любой момент.

Азалия поднялась к дочери полчаса спустя.

— Мы с отцом разочарованы, — веско обронила она.

Мириам стояла, почтительно опустив взгляд в пол. Молча. Подспудно чувствовала, что сейчас любой резкий звук с ее стороны только еще сильнее разозлит мать. Да и не тянуло «ага, я слышала» на извинения.

— Я вложила в тебя столько времени и сил, и в ответ ожидала полной отдачи.

Мириам  опустила голову еще чуть ниже. Достаточно для покаянного жеста, но не настолько, чтобы нарваться на окрик «Не горбись!»

— Однако, ты, видимо, не сознаешь всей важности возложенных на тебя требований.

Мириам выдохнула чуть более шумно, чем стоило: можно подумать, она об этом просила?!

— Или это такое проявление подросткового бунта?

Мириам стоило некоторого труда сохранить отстраненно-виноватое выражение лица. Она изо всех сил старалась вызывать у родителей как можно меньше нареканий, поэтому те вечно принимали за «подростковый бунт» всякую ерунду.

… оставалось надеяться, что про имеющий место куда более серьезный «проступок» они узнают не скоро… в идеале, наверное, никогда…

В наказание мисс Гонт заперли в комнате с учебниками до конца каникул. Разница с привычным распорядком дня не то, чтобы большая, но неожиданно ощутимая.

Изоляция и полное отсутствие и без того редких часов отдыха в дневное время вызывали у Мириам попеременно то апатию то с трудом сдерживаемую злобу. Она чуть не отправила стерве Элизабет письмо с проклятием в ответ на присланную на второй день заточения записку «поздравь меня, дорогая, теперь я староста Рейвенкло». От невозможности отвлечься от учебы хотелось лезть на стенку. А еще в душе поселилась непонятного происхождения тревога.

… как будто вот-вот должно произойти что-то дурное…

День ото дня тревога усиливалась. Не помогло даже то, что Азалия через три дня сжалилась над дочерью, разрешив той посещение семейных ужинов и короткие вечерние прогулки.

А спустя еще неделю в утреннем номере «Ежедневного пророка» вышла заметка следующего содержания: «Семья маглов  подверглась действию убивающего заклятия.  В деревне Литтл Хэнглтон вчера утром члены семейства местного сквайра в полном составе были найдены мертвыми. Магловская полиция причину смерти установить не смогла, однако в управлении Мракоборцев не сомневаются, что имело место применение непростительного заклятия Авада Кедавра. По данному факту ведется расследование»

И тревога сменилась звенящей пустотой.