— Эй, есть тут кто?
С потолка методично падала вода, эхом разнося звуки капели по отсыревшим стенам грота. Было темно, затхло и неуютно.
— Итачи-сан, кажется, мы здесь первые.
Чернота, пятном зиявшая впереди, постепенно начинала расходиться, пока в ней, наконец, не обозначились контуры глубокой пещеры.
Откуда-то тянуло падалью. Слабое зеленоватое мерцание флюоритов на стенах позволяло видеть на расстоянии едва ли чуть дальше вытянутой руки и отражалось в гладкой поверхности зловонных луж. Где-то между ними на земле чернел прямоугольник жаровни.
Холод не уходил. Итачи поёжился.
— Я разожгу огонь.
— Дельная мысль, — Кисаме повернулся к одной из стен. — Надо посмотреть, осталось ли здесь что съестное.
За его спиной вспыхнуло пламя, выхватив из густого мрака ряды деревянных ящиков. В стороне стояли покосившиеся лавки и даже несколько столов. Для таких, как они, — роскошь, сравнимая с мебелью в хоромах даймё. За столами позади темнели неосвещённые углы — вероятно, ходы в другие подземные туннели и пещеру со статуей.
Итачи опустился перед жаровней. Блики костра затанцевали на его бледных щеках.
Кисаме рыскал среди ящиков. Многие из них прогнили насквозь, другие источили паразиты. Последний раз, когда они были в этой клоаке, кто-то ещё пробовал делать запасы.
— О, мисо. Непочатый.
К консервам с мисо нашлись ещё несколько пучков сушёной зелени, стеклянная лапша, брикет сухого тофу и пара мисок. На угли с грохотом опустился ржавый котёл. Итачи молча смотрел, как напарник призвал воду и, очистив от соли, наполнил ею посудину. Когда от краёв начал подниматься пар, Кисаме закинул рыбную пасту.
Тепло от огня почти не грело. Очень скоро варево в котле зашипело, и Итачи, поднявшись, зачерпнул из него миской. Затем отошёл к ближайшему столу, уселся на лавку и, положив касу рядом с собой, принялся за похлёбку.
Это была их первая горячая пища за месяц на диете из таблеток.
Кисаме, недолго думая, присоединился к нему. Со стуком поставил перед Итачи что-то тяжёлое — тот равнодушно поднял глаза. На столе стоял опечатанный бочонок с вином.
— Выпьешь со мной, Итачи-сан? — предложил Кисаме, усаживаясь напротив. Он был уже без шляпы и плаща, потому что от готовки стало жарко.
Итачи помотал головой. Потом невольно вздрогнул — предательский кашель начал пробирать его сызнова. Кисаме пристально поглядел на напарника, но ничего не сказал. Только пожал плечами и, сорвав с бочонка холщовую тряпку, хлебнул прямо из горла. Пейн нынче чрезмерно великодушен. Так и балует своих подчинённых.
Ели молча. Оба понимали, что говорить в такие минуты бессмысленно.
Какое-то время тишина внутри пещеры нарушалась только стуком ложек и треском догорающих углей. Место казалось вымершим, отсветы пламени идиллически рассеивались меж молчаливых стен, и от еды начало клонить в сон. Однако спокойствие недолго висело в стылом воздухе.
В глубине пещеры раздался гулкий топот; за ним последовала невнятная перебранка. Звуки шагов приближались, и по мере приближения шумные выкрики становились всё громче и различимее.
— Чёртов Зецу!.. Я вырву ему печёнку и заставлю сожрать, когда увижу этого сукина сына снова… — похожий на лай пронзительный голос отразился от стен.
— Заткнись, Хидан. Мы всё равно уже пришли.
Кисаме залпом втянул в себя остатки похлёбки и отставил пустую миску в сторону. Затем процедил недовольно:
— Братья-зомби… Принесла нелёгкая.
Итачи промолчал, монотонно продолжая черпать ложкой бульон. Гомон всё нарастал, пока не стал так отчётлив, как если бы говорившие стояли прямо напротив.
Кисаме обернулся. Под высоким сводом показались Хидан и Какузу.
— Хорош затыкать меня, ублюдок, — Хидан грязно выругался, выходя на середину пещеры. Плащ на нём был раскрыт до пояса, и одной рукой он придерживал себя за голый бок, размахивая при этом трёхлезвенной косой. — Если бы я с самого начала знал, что мудак Зецу не придёт за кошкой, я бы сразу прикончил её для Джашина!..
Кисаме встал из-за стола и подошёл ближе. Перебинтованный меч закачался за его плечами.
При близком рассмотрении оказалось, что бок Хидана был рассечён чуть пониже ребра и из глубокого пореза вываливались блестящие ленты кишок.
— Йо, Хидан, — Кисаме сложил руки на широкой груди и кивком указал на распоротый бок. — Неважно выглядишь.
— Он опять перестарался со своими ритуалами, — заметил Какузу. На плече он нёс бездыханное тело девушки — джинчуурики из Деревни Облака.
Хидан оскалился, опасно выводя косу из-за спины.
— Пасть свою закрой, рыбомордый, — сплюнул он с ненавистью. Затем начал озираться вокруг и, должно быть, заметил за дальним столом Итачи. — Вообще, какого чёрта вы здесь?
— Пришли пораньше по сигналу Пейна, чтобы запечатать Двухвостую, — ответил Кисаме и кивнул на девушку на плече Какузу. — Как она?
Тот бесцеремонно сбросил тело на пол, как если бы кидал мешок с рисом. С глухим стуком оно бухнулось на сырую землю.
— На чёрном рынке за её шкуру предлагают больше, чем за голову отступника С-ранга.
— Тогда почему вы не порадовали Зангея? — спросил Кисаме. — Зецу же не пытался её отнять.
Какузу согласно опустил веки.
— Нет, не пытался. Пообещал, что заберёт её, но так и не объявился, поэтому мы прибыли к Гедо сами, — пробормотал он под нос. — Зецу сказал перед захватом, что пустая оболочка джинчуурики стоит намного дороже простого трупа. — Тут Какузу усмехнулся, многозначительно поведя головой, и самодовольно заявил: — Я не отдал бы её, даже если бы он пришёл за ней лично. Сейчас она ещё дышит, поэтому сначала мы вытащим зверя, а уж потом продадим тело.
— Ещё дышит, говоришь?.. — Кисаме покосился на лежавшую у их ног девушку. Форма шиноби, протектор Деревни Облака, оружия нет. Обе ладони насквозь продырявлены. Даже не верилось, что в таком тщедушном теле был заключён Двухвостый биджу.
— Да, просто без сознания. Вряд ли продержится до рассвета. Из-за Хидана…
— …Подружке пришлось вкусить очищающую боль! — возопил Хидан и нервически засмеялся, после чего повернулся к Кисаме. — Скажи, хороша сучка?
Кисаме пнул девушку в живот, но та не подала и признака жизни. Только растрёпанные волосы соскользнули с плечей, и правая рука над головой безвольно скатилась на холодный пол.
Кисаме носком ботинка перевернул её с бока на спину. Взору предстало окровавленное лицо и почти в клочья изодранная майка, побагровевшая в нескольких местах. Под её остатками тянулся след глубокой раны — ровно в том же месте, что и у Хидана.
Несмотря на слой спёкшейся крови, под ним всё еще можно было распознать миловидные черты и приятные глазу формы. Кисаме ухмыльнулся.
— Очень хороша. Такую и выдрать можно.
Хидан вызывающе ощерил зубы.
— А схера ли не сразу по кругу пустить? Мы эту суку поймали, значит, она только наша!
— Губу закатай. Пока она в логове, каждый имеет на неё право.
— На мать твою каждый имеет право. Если она ещё не сдохла.
Он загоготал, по-видимому, довольный скабрёзностью. Кисаме, однако же, шутки явно не оценил и, мотнув головой, предупреждающе зацокал.
— Я смотрю, кто-то болтает слишком много. Наверное, хочет знать, каково жить с отрубленным языком, — процедил он и многозначительно потянулся к рукояти Самехады за спиной.
Хидан в долгу не остался и тут же взмахнул косой, позабыв про разодранный бок.
— Так проверь, выродок акулий!
Какузу при виде зреющей драки лишь презрительно фыркнул и посмотрел в сторону столов.
— Эй, Учиха, — окликнул он Итачи. Из-за поднятого воротника речь Какузу звучала глухо и неразборчиво, отчего походила скорее на рык подбитого медведя. — Мне надо зашить брюхо Хидану. Можешь пока заковать джинчуурики в цепи для ритуала? Всё равно тебе нечем заняться.
Кисаме мельком глянул на напарника.
— Итачи ещё не закончил с едой. Уж лучше я…
— Нам некогда ждать, пока господин Итачи соизволит закончить с едой, — пробухтел Какузу. По какой-то причине они с Итачи плохо ладили между собой. — Если он слишком слаб, чтобы повесить на цепи полудохлое тело, то пусть обратится ко мне. Я знаю отличные методы лечения.
Хидан злорадно хихикнул. Чтобы распознать в этих словах скрытую угрозу, не требовался большой ум.
Кисаме хотел было ответить, но Итачи со шляпой в руке неожиданно появился прямо рядом с ним. Вышел из-за стола, пока его соратники обменивались любезностями.
— Спасибо за ваше беспокойство. Со мной всё в порядке.
Какузу смерил того надменным взглядом.
— Тогда, может, выполнишь то, о чём тебя просят?
— Хорошо. Я всё сделаю.
Едва ли на лице Итачи промелькнула хоть одна эмоция. Совершенно бесстрастно согласившись на поручение, он опустился на одно колено и взял джинчуурики за запястья. Потом точно так же бесстрастно поднялся и потащил тело вглубь туннеля подобно сетке с таро.
— Такой покладистый. Даже раздражает… — еле слышно процедил Какузу ему вслед. Хидан выругался опять и тоже двинулся с места, на ходу наматывая на руку свисавшие кишки.
— Какузу, долго мне ещё шляться с требухой напоказ? Неудобно ж нихера!
— Сам виноват, — фыркнул тот, следуя за Хиданом. — Хоть бы после твоего следующего жертвоприношения ты остался без головы…
— Да чтоб тебя Джашин покарал, богохульник!..
Кисаме проводил их глазами и поспешил догонять Итачи.
Тот, однако же, внезапно оказался не настроен на сопровождение.
— Кисаме, вздумаешь пойти за мной, — произнёс он чрезвычайно спокойно, — персонально познакомишься с шаринганом.
Кисаме усмехнулся.
— Итачи-сан, ты слишком предвзят ко мне!
Итачи остановился и, прокашлявшись, внимательно посмотрел на напарника. Чёрные глаза не выражали ничего, даже ни намёка на опасность, и именно это настораживало более всего.
— Лучше бы тебе тоже пойти отдохнуть, — наконец, сказал Итачи после некоторого молчания. — Скоро начнётся ритуал, и нам понадобятся силы.
Кисаме прищурил круглые рыбьи глаза.
— Как скажешь… — проговорил он сквозь сжатые зубы и, помедлив, с явной неохотой развернулся. Затем зашагал туда, куда ушли Какузу с Хиданом.
Итачи убедился, что больше он за ним не последует, и продолжил путь.
***
Саске проснулся оттого, что его плечи упирались во что-то твёрдое и ледяное. Ощущение было не из приятных, потому как спросонья ему показалось, будто какой-то барьер плотно сдавливает его со всех сторон, лишая даже возможности нормально вздохнуть. Ещё не разобравшись, что к чему, Саске инстинктивно взмахнул рукой, охваченной пламенем чакры.
Раздался лязг. Дышать снова стало свободно, удушающий барьер исчез, и по какой-то причине Саске с грохотом свалился на пол. Только теперь он спросил себя: почему, собственно, у него получилось взмахнуть именно рукой, если он заснул в облике кота? — и тотчас же открыл глаза. Прежние цвета вернулись к нему.
Саске уселся и посмотрел на руки. Кажется, он снова стал человеком. Кожу в районе груди почему-то неприятно покалывало, но, стоило ему обратить взгляд на открытый ворот рубашки, в глаза не бросалось ни малейшего повреждения. Какая-то чертовщина, не иначе, но уж теперь-то ему точно следовало отсюда выбираться.
Поднявшись на ноги, Саске осмотрелся. Стояла глубокая ночь, и лунный свет бросал на пол серебристые клетчатые квадраты через решётчатые окна.
За перегородкой раздалось глухое бормотание.
— Ш-ш, ты тоже слышал?
— Что?
Саске повернул голову. Голоса были ему незнакомы — вероятно, шиноби-охранники, сторожившие помещение с клеткой, вступили на службу у Хокаге совсем недавно.
— Как будто клетку на пол уронили.
— Вот ведь! Я уж подумал, мне это приснилось.
— Если приснилось — то нам обоим, — из-за дверей послышалась возня. — Что делать будем?
— Проверим, что там стряслось? — Предложение звучало откровенно неуверенно. Саске приблизился к перегородке, чтобы лучше слышать.
— Ага. Вот ты и иди первый.
— Почему я?
— Сам же слышал, кого приказала охранять Хокаге-сама. В той клетке — опасная зверюга. Вдруг она взбесилась и вырвалась на свободу? Уж лучше тогда не открывать дверь.
— Ты прав, ты прав! Цапнет ещё — замучаешься колоть уколы против бешенства.
— Вот-вот. А окна там всё равно с решётками, ей через них не сбежать.
— Ну ладно, уговорил, — раздался судорожный выдох. Второй караульный явно пытался себя успокоить. — Подождём немного.
Саске нахмурился. Разговор этих двоих заставил его задуматься. Он вполне мог выйти отсюда сейчас, но тогда ему как минимум придётся драться врукопашную, а это не сказать, чтобы сильно его прельщало.
В таком случае, для начала стоило оглядеться.
Разломанная надвое клетка валялась возле стола, вокруг которого днём сновали его бывшие сотоварищи. Нет, всё-таки это оказался не сон. Судя по словам охраны, вчера вечером Саске определённо был котом, которого бессовестно посадили в эту каморку.
И как, интересно, ему удалось перевоплотиться обратно?
Ладно, он подумает над этим позже. Сперва надо спланировать побег. Слава Ками, теперь Саске хотя бы снова был одет. Причём одет в то же, что носил, будучи под покровительством саннина. Сименава, как и прежде, опоясывала тёмную материю поверх белой рубашки, и запястья до плечей облегали чёрные наручи. Оставалось позаботиться только об оружии.
Первым делом Саске решил проверить шкафы и на пробу разрубил один из них пополам всё тем же лезвием чакры. Ох, как же чудесно. Он снова чувствовал силу, и она услужливо отзывалась в его теле, как только он к ней обращался. И, что особенно радовало, с ним снова были все его техники и способности. Никаких больше дурацких попыток переучиваться распределению чакры.
— Эй, может, всё-таки глянем, что там? — вновь послышалось за перегородкой.
— Ты и гляди, раз тебе больше всех надо. Нам сказали просто охранять — мы охраняем.
— И то верно…
Саске, не обращая на бормотание охраны никакого внимания, по очереди перерезáл металлические дверцы. Шкафы, однако же, не обнадёжили его содержанием: перво-наперво требовалось найти хоть что-то, похожее на утерянный Кусанаги, но наполнение ящиков не смогло предложить ему ничего лучше каких-то мелких хирургических приспособлений вроде ножниц, зажимов и пинцетов.
Без хорошего клинка под рукой Саске чувствовал себя слишком неуютно. Продолжив искать таковой, он взломал ещё три ящика и только в последнем нашёл, наконец, ампутационный нож.
Вложив рукоять в ладонь, Саске попробовал пустить через него разряд чакры. Край лезвия слабо заискрился, но тут же потускнел — нож не шёл с тёкуто ни в какое сравнение. Ну, по крайней мере, он удобно лежал в руке. Если Саске приноровится, сможет единоразово использовать его, как проводник. Подумав так, он уже собрался улизнуть, но в последний момент обратил внимание на раковину под зеркалом. Ещё со вчерашнего дня ему зверски хотелось пить.
Холодная водопроводная вода порядком освежила. Напившись вдоволь, Саске умыл лицо и невольно взглянул на отражение в стекле. В подземельях Орочимару было слишком темно для того, чтобы любоваться своим видом в зеркале, так что Саске мог наблюдать себя со стороны только в поверхности луж, когда выходил на волю тренироваться. Что, разумеется, просто не могло сравниться с обыкновенным зеркалом по качеству.
Саске поднёс лицо почти к самому стеклу и едва не отпрянул. Ками, как был он не похож на себя. Недаром Наруто и Сакура в один голос твердили ему о том, что он изменился. Он изменился. Разительно.
Бледное лицо вытянулось и стало как будто более… мужественным? Детские щёки втянулись, под висками обозначились скулы. Саске отодвинул с шеи заметно отросшие на затылке чёрные волосы. Проклятая метка из трёх томоэ в круге всё так же украшала его надплечье.
Выпрямив руки, Саске упёрся ими в края раковины и призвал чакру в глаза. Наконец-то, это привычное ощущение было снова с ним. Отражение в зеркале налилось тёмно-малиновым цветом, цвета и линии стали чётче и ярче, распавшись почти до уровня клеток, и каждое движение зрачок стал воспринимать, как записанное в замедленной съёмке.
Саске впился в зеркало взглядом. В нём светились два красных глаза с теми же томоэ. Их было по три на каждой из радужек.
Великолепно. Его додзюцу снова в строю. А он уже почти забеспокоился.
Саске встряхнулся и прикрыл веки, деактивировав шаринган. Затем согнул в локте левую руку. Под рукавом рубашки заходили бугры мышц.
Всё-таки эти задохлики правы — он и впрямь стал сильнее. Годы, проведённые у Орочимару, не прошли для него зря. И даже несмотря на это, он не собирался останавливаться. Он преобразился, это так. Но этого всё равно было недостаточно…
Он станет ещё сильнее. Обойдёт их всех с такой форой, что они не догонят его, даже если посвятят этому стремлению всю жизнь без остатка. Он превзойдёт любого шиноби из всех ныне живущих только с тем, чтобы исполнить свою заветную мечту.
Только сперва разберётся с этой маленькой проблемой, из-за которой ему временно пришлось ходить на четвереньках и говорить по-кошачьи. Ему очень не нравилось, что она возникла из ниоткуда и пропала в никуда. Саске откровенно надеялся, что ему не придётся пережить подобное вновь.
Напоследок ухмыльнувшись себе в зеркале, он вооружился ножом и подошёл к перегородке. За ней всё так же раздавались приглушённые голоса двух шиноби-охранников.
— Слышь, вроде затихло?
— Похоже на то. Наверное, угомонилась, гадина.
Один из караульных осторожно засмеялся.
— А ты, кажись, кошек не сильно жалуешь?
— Вообще не жалую, — буркнул второй. — Знал бы ты, какая у меня на них страшная аллергия…
Саске хмуро прислушивался. Слова Шицуне насчёт недостатка способных ниндзя в деревне уже не казались ему смехотворным преувеличением. Раз в качестве охранника для кота сгодился даже чунин с непереносимостью, свободных рук в Конохе сейчас определённо недоставало.
— Аллергия? Так ты поэтому не хотел заходить?
— Ну.
— А я думал, ты струсил…
— Скажешь тоже! Пристало мне бояться какого-то кота…
На некоторое время в коридоре установилось затишье. Саске решил, что это — отличный момент, и с размаху ударил лезвием ножа по замку. Тот со скрипом треснул, и перегородка откатилась по реям в сторону.
На темноту коридора упал квадрат света, в котором ясно очерчивался чёрный силуэт ниндзя, когда-то покинувшего Коноху.
Саске посмотрел по сторонам — прямо перед ним в полном вооружении стояли двое шиноби в жилетах. Боевые стойки и поднятые наголо клинки танто у обоих красноречиво говорили о том, с каким бесстрашием они охраняли выход.
При появлении Саске караульные озадаченно переглянулись. Вероятно, они ожидали, что из-за двери на них вот-вот набросится бешеный котяра, а не сбежавший в прошлом дезертир.
В воздухе повисло неопределённое молчание. Саске невозмутимо приподнял подбородок.
— Ну допустим, мяу, — сказал он, а затем с равнодушием занёс нож над головой.
Один удар лезвием, по которому пропущена чакра, — и двое охранников без чувств свалились на пол. Саске не стал убивать их — только поддел разрядом вполсилы, чтобы не вздумали бежать за ним по пятам. Перешагнув через тела, оценил обстановку и помчался по больничному коридору, а, поравнявшись с первым открытым окном по дороге, бесшумно выпрыгнул из него наружу.
Огни Конохи приветливо разгорались в предрассветных сумерках, но сегодня Саске не знал ни малейшего повода, который заставил бы его здесь задержаться. Он мог бы разве что только спалить здесь всё напоследок, однако лишнее внимание было ему сейчас ни к чему.
Саске крадучись пролетел меж жилых домов и, незамеченным прошмыгнув мимо дремлющих постовых, перемахнул через парадные ворота А-Н.
Пока он бежал, заранее продумал, куда ему следовало держать путь. Когда дело касалось чего-то кошачьего, помощь он мог получить только в одном месте.
Саске направлялся в Сора-ку.