Звякнули колокольчики, свидетельствуя о новых клиентах. Лучена наскоро вытерла руки и выбежала из кухни за прилавок, по дороге поправляя белую косынку, приветствуя разглядывающих пироги и пирожные людей. Среди них она заприметила знакомую вихрастую шевелюру и ее скалящегося во все зубы обладателя, а его спутник сдержанно кивнул и стал осматривать обстановку. Это место он посетил всего раз во время поминок четы Лирци, и теперь подмечает незначительные изменения. Лучена убрала все слепленные Ямадом статуэтки в дальний угол, оставив на прилавке только маленьких четырех богов. На удачу. Там же стояли искусственные цветы из бисера, купленные на ярмарке, да и на подоконнике теперь стояло побольше настоящих цветов в горшках. В целом, стало более зелено, что не могло не радовать девушку.

Она взяла протянутый клиентом список необходимого и стала собирать в его же корзину булочки с маком, с корицей, с лимонной цедрой и заварной пирог. И, так как мак, корица и лимоны привезены торговцами на корабле из южных земель, то вся выпечка обошлась в приятную для Лучены сумму. Получив греющие ладонь и душу золотые, Лучена искренне пожелала клиенту доброго дня и хотела уже обратиться к следующим, как ее опередили:

— Доброго дня и здравствуй, милейшая!

— И тебе не хворать. Пожаловали с визитом о моем здоровье или что-то покупать намерены? Здраствуй, Сапир. Как твоя нога?

За плечом Таира, опираясь на трость с серебряным набалдашником, стоял его сердечный друг и названый брат — сын его названого отца Хирона, Сапир. Ногу он повредил, когда упал с лошади, но то была официальная причина. Таир же однажды обмолвился, скрывая злость в голосе, что Сапир слишком хороший всадник, а его лошадь очень послушна, но настоящие причины не раскрыл, а Сапир и не думал говорить правду. Не то чтобы он с Лученой был близок, но к Хирону все в городе относились с уважением, как к единственному шаману и алтарнику. Именно его амулеты и молитвы брали на три важнейших события в жизни человека — рождение, свадьбу и похороны, и с его предводительством проводили праздники. Он стал названым отцом Таира еще до получения звания шамана, и после — никого не брал в сыновья или дочери. С таким родителем Сапир получил хорошее воспитание и кроткий характер, чем и нравился Лучене.

А впрочем, кому он только не нравился? У юноши девятнадцати зим была миловидная, а вместе с тем мужественная внешность, широкие плечи и грудь, довольно высокий для этих мест рост и внушительный список побед в поединках. Последнее было исключительно его инициативой, которую не одобрял отец, но позволял. От невест ему отбоя нет. Лучена и бровью не поведет, если окажется, что причиной его травмы является стремительный стрекач от девиц.

Сапир благодарно кивнул и улыбнулся уголком губ:

— Гипс обещают вскоре снять. Спасибо за беспокойство.

— Говорите скорее, что вам нужно, — поторопила их Лучена. Тесто уже подошло, а печь нагревается — скоро пора будет ставить новые булки печься.

— Да ничего особенного, просто хотел предложить завтра к вечеру пройтись по площади. Слышал, там новые лавки открыли и ловкачи собираются.

Лучена задумалась и покачала головой.

— Не получится. Много дел, а я одна. У тебя есть на примете люди, которым требуется работа?

— Найдутся, только скажи, работа какого толка.

— Уборщики, помощник на кухне, подавальщики помоложе и симпатичнее, приказчик… Толковый счетовод тоже не помешает.

— У тебя проблемы с цифрами? — спросил тихо Сапир.

— У меня проблема со временем, — ответила устало Лучена, привалившись к прилавку. — Все эти дела лежат на мне.

Юноши переглянулись. Они как-то странно смотрели то друг на друга, то бросали взгляды на Лучену и за нее, но девушка не хотела расшифровывать их, а впилась взглядом в желтое пятно на потолке. А ведь еще делать ремонт… Это нужно покупать материалы, найти рабочих, закрыть на время ремонта пекарню, а значит — собрать достаточно денег… Нет, ремонт обождет.

— Считай, я их нашел.

— Показывай бумаги. Ты же ведешь учет?

Лучена изумленно уставилась на них. Она не понимала. Таир увидел ее состояние и стал объяснять:

— Я не смогу пока помогать на кухне, но могу заняться уборкой и возьму обязанность приказчика и подавальщика, а Сапир, по ясным причинам, пока станет счетоводом. Позже я постараюсь подыскать людей.

Лучена медленно моргнула.

— Хорошо. Но…

— Плата не требуется, — закатил глаза Сапир. По правде, Лучена даже не знала, что шелковый мальчик умеет это делать, а потому не нашла, что сказать.

— Доставай фартуки. Чур, Сапиру с рюшечками!

Снова над дверью звякнули колокольчики. Сапир посеменил на кухню — оттуда была лестница в дом, где Лучена и занималась учетом. Таир аккуратно оттеснил девушку в сторону и встал за стойкой, приветствуя новых клиентов — молодую пару. Те попросили пирога и сока, сев за один из столиков. Лучена поспешила в кухню, решив, что Таир справится сам — пирог был за стеклом стойки, а соки прямо на ней в бочонках с краниками. Лучена только утром их выжала. Она вытащила запасной фартук (с рюшечками, конечно) и быстро одела в него Таира, завязав позади бантиком и крикнула Сапиру дорогу.

Прошло достаточно времени, чтобы закончить с тестом и поставить булки в печи и замесить уже новое тесто и начинку к ним. Лучена справилась, и вытерев руки, прошла по лестнице и через дверь, разделяющую пекарню с домом. Если последовать вперед по узкому коридору с куцей ковровой дорожкой, то можно напороться на спальню, в которой жили Лирци, но теперь та пустует.

Первая дверь с левой стороны — ванная комната, а вторая стала комнатой Лучены, хотя изначально она была комнатой покойной дочери Ямада с Лесли, Малики. Первая дверь справа — склад, а вторая, собственно, кабинет. Дома не было ничего компрометирующего, потому Лучена ничего не стеснялась и спокойно прошла к Сапир. Он уже прочел некоторые бумаги, оставленные в ящике стола, и делал пометки для себя, чтобы знать, с чего начать.

— У тебя очень красивый почерк. Ты обучалась в школе? Или на дому?

— Возможно и в школе, а может, и на дому, — устало привалилась к косяку Лучена. Сапир оставил костыль у стола, а сам с комфортом сидел на мягком стуле. На нем любил сидеть Ямад после тяжелого дня, и, по видимому, по душе пришелся юноше.

— Почему не подашь запрос в школы? В их архивах должны все еще храниться фото и работы студентов. Первые десять лет, и только потом их сожгут.

— Незачем, — равнодушно пожала плечами девушка. На вопрос в глазах юноши она неохотно соврала: — Я уже озаботилась этим. Нет ответов.

— Понятно, — качнул головой Сапир. — Но почерк и записи, правда, восхитительны.

Лучена улыбкой приняла комплимент.

— Тебе здесь требуется помощь?

— Сначала я все рассортирую, потом выпишу вопросы и задам тебе после закрытия. Здесь не хватает информации. Сожгла? Или держишь в уме? Впрочем, неважно. Лучше помоги Таиру. Уверен, он уже полез в печь. В добрых целях, конечно же. Надо ведь расширять меню мясными угощениями.

Лучена посмеялась над шуткой и приложила руку к сердцу:

— Спасибо. Правда, спасибо.

— Поблагодаришь позже. Еще не вечер.

Она покинула дом, на ходу надевая на голову косынку. Некоторый груз упал с ее плеч — помощь друзей оказалась очень кстати, потому что в последние дни Лучена уже стала рассматривать вариант продажи пекарни и дома как вариант.

И Сапир оказался прав — в отсутствие девушки Таир полез в печь, посчитав, что сможет помочь и на кухне.

* * *

Лавки были полны людей — на носу важный праздник. По сути, в Кроне празднуют только четыре раза в год: зимнее и летнее солнцестояния, весеннее и осеннее равноденствие, и один день — траурный.

Таир с Сапиром очень помогли Лучене, взяв на себя часть обязанностей. Она видела, что парни устают, поскольку имеют обязанности и в своем доме, поэтому в качестве малой благодарности заворачивала им с собой пироги, но от большей платы они отказывались наотрез, пусть и по разным причинам — Таир приговаривал, что как сын своего отца он не может оставить своего верного клиента в беде, а Сапир шипел, что Лучены еще чуть-чуть и уйдет в минус.

Буквально в первые три дня Таир привел шуструю девушку-подавальщицу Жанну. Та, навскидку, являлась сверстницей Лучены, и имела необычную для этих земель бронзовый оттенок кожи, и Таир подтвердил ее догадки — Жанна оказалась дочерью знакомых торговцев, которые привозят товар с юга — Ирия. Позже он привел еще нескольких людей: помощника ей на кухне Расима, который, как и Таир с Сапиром, проводил свободный год — так называют целый год после окончания школы. По задумке, в это время бывший ученик должен уйти в путешествие, чтобы приглядеть себе место для учебы или работы: учиться у ремесленника или уйти в Академию, а может, и найти своего избранника. Но по итогу выпускники целый год тратят на кутежи, свободные от обязанностей. Лучена ему объяснила, что он не может оформить в магистрате свое место работы, но это Расим знал. И вообще он пришел, не требуя платы за работу. Оказалось, что он крупно задолжал Таиру, и теперь тот взымает долг. Лучену это факт разозлил, и она принципиально засовывала ему в карман по два золотых каждый рабочий день. Не хватало еще, чтобы к чьим-то долгам была причастна Лучена. Пусть этот Расим делает что хочет с этими деньгами, хоть передает их Таиру, но совесть Лучены будет чиста.

С новыми работниками дела пошли быстрее, и пусть пока счетовод и уборщик не был найден, место первого занимал то скучающий без дела Сапир, то сама Лучена, а уборщицей работала Жанна. Конечно, им полагалось жалованье, но люди, увидев, как пекарня оживает, стали посещать чаще это место. Остался день до праздника и Лучена на день закрыла пекарню. В праздник просто нельзя работать — грешно.

В последний день перед солнцестоянием она приняла предложение Таира пройтись по лавкам.

Накануне прошел сильный дождь с раскатами грома. Лучене и ее работникам тогда повезло оказаться на своем месте, а нескольким посетителям — нет. Пока не распогодилось, Жанна раз за разом наливала им сока или хмеля, докладывала пирожки и ватрушки и сделала хорошую выручку, а Расим только и успевал подкладывать угли, вытаскивать готовое и раскатывать тесто.

Сегодня тучи рассеялись, ветер поутих, и напоминанием о непогоде служили лишь лужи, прохлада и капли, падающие на сырую землю с черепиц.

Лучена, выйдя из ванной и высушив волосы, стала собираться: собрала волосы в две тяжелые косы и украсила их шпильками с цветными головками, надела по погоде теплый темно-синий сарафан до середины колена из плотной ткани и с вышитыми ею на подоле белыми нитками бутонов цветов, белый тонкий пояс на талии, а в цвет него — тонкие кружевные перчатки до локтя, закрытые туфли на невысоком каблуке. Она редко когда выходила в свет, чаще — со списком товаров к торговцам Шахса, живущим недалеко от ее дома, а потому имела всего одно красивое платье, и то досталось от покойной дочери Лирци.

Лучена едва успела намазать губы помадой, когда застыла, внутренне подобравшись, и повернула голову в сторону открытого балкона кухни. Ровно в тот момент на решетки некто закинул руку и помахал ею:

— Лучена! Лучена, это я, Таир! Можно мне войти?

Девушка всерьез задумалась над тем, чтобы завести на балконе змей, и даже не обязательно ручных.

— Нет, оставайся там. Погляди, мой наряд не бросок?

Таир потянулся на руке и оперся носком туфель о что-то, вытягивая голову и глядя на нее с высоты пола. Лучена стояла на достаточном отдалении от него, чтобы он полностью осмотрел ее. Она не боялась, что юноша ее поднимет на смех и скажет, что наряд плох и нужно менять на новый. Шра воспитал в своем сыне уважение к женщинам и их выбору.

— Как всегда, неописуемо изумительна! Хотя… Чего-то недостает.

Если на первые слова она отреагировала сдержанной улыбкой, то на последних насторожилась. Шляпы? Она знает, что к такому платью нужна шляпа. Или украшений? Но у нее попросту нет лишних денег на них, а Лесли имела только связку бус и малочисленные кольца с браслетами, в которых сейчас лежит в могиле…

Таир потянулся на руке выше и, дернувшись, охнул. Лучена, испугавшись, что он упадет и, не дай небо, тоже сломает себе что-нибудь, бросилась вперед, но юноша каким-то движением запрыгнул на балкон, зацепившись второй рукой с зажатым в ней букетом. Он оставался все еще на другой стороне, но держался обеими руками за решетку, и, сияя улыбкой, протянул ей охапку душистых васильков.

— Не хватает моей компании!

Лучена вспыхнула от гнева за этого бестолкового. На ее бледной коже румянец показывался особенно ярко, настолько, что и скулы Таира слегка заалели.

— Смотрю, скромностью ты не обделен.

Она покачала головой и опустила взгляд на цветы. Лучена тронула их под нежными синими бутонами. Неожиданно в груди знакомо потеплело. Она вдохнула вдруг ставший горячий воздух и увидела наяву очень знакомый сон. Кто-то, кто не Таир, робко пихнул ей в руки сорванные васильки. Она слышит чей-то знакомый, словно бы свой, смущенный смех и прижимает к груди подарок. Смотрит в чужие глаза — удивительно красивые, сияющие янтарем от смущения и надежды.

— Знакомый цвет.

— Увидела их, и сразу тебя вспомнила...

Лучена вдыхает вновь ставший прохладным сухой воздух балкона и моргает. Перед ней снова стоит Таир, который едва нахмурился, глядя за переменами на ее лице.

— Красивые. К чему это?

— Да ни к чему. Шел мимо лавок, гляжу, и вспоминаю тебя. Удивительно красивый цвет!

Слова юноши рождают в груди тепло. Но Лучена не радостно. Ей почему-то грустно и тоскливо.

Она принимает подарок, но не прижимает к себе — из вежливости только едва вдыхает и разворачивается, быстро набирая в вазу на камине воду и ставит на стол на балконе.

А потом — Таир задерживает дыхание, когда Лучена даёт ему в руки свою корзину, перепрыгивает через решетку, руками хватаясь за нее и в пару прыжков по чужому подоконнику и кирпичному выступу на стене оказывается на каменной кладке дороги, всем своим видом намекая юноше, что устала его ждать. Таир пораженно выдыхает, да смеётся, и спрыгивает возле нее.