— С тобой все хорошо? — Зоян выглядел обеспокоенным.

Лучена одной рукой сжала свою переносицу, но второй махнула на мужчину. Голова болела из-за, вероятно, кошмарной ночи, но она не стала о ней распространяться и сказала:

— Все чудно. Нужно немного отдохнуть после всей информации.

Близнецы переглянулись, но не стали расспрашивать. Зояр помог Жанне развязать узел фартука и надеть шубку.

Жанна переняла северные жесты, потому не стала кланяться, но приложила руку к груди и благодарно улыбнулась Лучене, опустив голову:

— Спасибо за проведенное время и желаю вам благополучия, госпожа Лучена!

Лучена кивнула, отпуская девочку.

— Ты свободна. Доброй дороги тебе и твоей семье, Жанна.

Солнце ушло за горы, а потому быстро стемнело. Но им не было темно: фонари домов зажглись, освещая весь квартал.

Лучена готова была отпустить Жанну ещё в обед, но девочка была против. Она хотела доработать свой день и попрощаться со всеми новыми друзьями, которых обрела в пекарне. Близнецы не могли отказать младшей сестре, но все это время находились в трактире — спали за самым дальним столиком.

— Когда вы ещё посетите наш край? — спросила Лучена с улыбкой и накинула на плечи шерстяную шаль, чтобы провести знакомых своей — уже без всякого сомнения — покойной сестры до самых ворот квартала.

— Не думаю, что скоро, — качнул головой Зоян.

— Мы провели здесь почти год, — пожал плечами Зояр. — Все как решит наш брат.

— Почему вы не осядете где-нибудь? — не подумав, поинтересовалась Лучена.

Из рассказа братьев она поняла, что их семья — Варри́н, почти всю жизнь (если не всю!) ведёт кочевую жизнь торговцев и, судя по всему, разнорабочих.

У них нет одного торгового пути, контракта с другими торговцами или лавками, они каждый раз переходят на другое место, но постоянно возвращаются в Крон.

Лучена вздрогнула от догадки и быстро подняла вверх ладонь:

— Я не претендую на ваши тайны. Можете не отвечать, я спросила, не подумав.

Вполне вероятно, что Варрин попросту скрывались. Может быть, это была даже не настоящая фамилия. Но зачем же они возвращаются?

А впрочем, это не ее дело.

— Не стоит, — качнул головой Зояр. — Тайны, как таковой, нет.

То есть, при желании, можно было догадаться. Но раскрывать секреты Лучене, как она догадалась, никто не собирался. Она — не Сирена.

Девочка стояла прямо за ними, не выходя из тени ворот и столбов. Она не шевелилась, словно боялась, что от малейшего действия монетки на кончиках ее кос зазвенят и выдадут ее присутствие. В отличии от них, одетых в теплые меховые шубки, шапки и сапоги, на Сирене было только пальто, черт знает откуда взявшееся и тонкие сапожки. Лучена ясно видела ее покрытые красным румянцем щеки, нос и ладони, видела, как изо рта призрака клубится пар.

Чем больше смотрела — тем больше видела.

— Послушайте, Лучена, — шепнул ей Зоян, когда Зояр помогал Жанне взобраться верхом на седло. — В память о Сирене мы с братом решили, что отдадим долг вам, вместо нее. Не отказывайтесь, умоляю. Вот, возьмите, — он снял с себя одно из множества массивных колец, в форме совиной головы, и положив в ладонь Лучене, крепко сжал, что-то беззвучно прошептав.

Лучена ясно ощутила, как кольцо на секунду, с последними словами Зояра, нагрелось, и вновь потухло.

— Не теряйте его. Если вам понадобится наша помощь — только потрите клюв и шепните ей «явитесь». И в тот же миг мы окажемся с вами.

— Кто это — мы? — Лучена раскрыла ладонь и внимательно осмотрела кольцо.

Снаружи, на темном металле, был рисунок в виде перьев и размером с фалангу большого пальца совиная голова с двумя изумрудными глазами. Но не только внешняя красота интересовала Лучену: с внутренней поверхности ободка можно было увидеть письмена. И она готова на кон поставить весь свой дом: то была маскировка. Реальный круг находился где-то внутри кольца.

— Я и Зоян.

— Но кольцо мне дали вы.

— Не имеет значения, кто из близнецов с вами говорит. Придем мы оба. Не спрашивайте, все равно не поймёте. Просто сохраните его. Используйте только в самом крайнем случае. Спасти жизнь свою или чужую. Для устрашения недругов, не обессудьте, заплатите наемникам. Мы поможем вам лишь единожды.

Вздохнув, Лучена убрала кольцо в карман.

— В тот же миг... Но вы собираетесь в Ирий, я верно мыслю? Как вы явитесь в тот же миг, если будете за сотнями земель и через Тихое море?

— Не сомневайтесь. Магия сомнений не терпит, — лукаво улыбнулся Зояр.

Ясно, то волшба юга. Лучена подавила порыв закатить глаза, но как бы она не отрицала, щепотка зависти внутри была. Она тоже хотела изучить искусства чужой страны.

Зояр приложил руку к сердцу, склоняя голову и делая шаг назад. Лучена привычно подняла руку в схожем жесте, но ее запястье совершенно неожиданно обхватила чужая рука. Она в удивлении ойкнула и шокировано замолкла, когда Зояр перевернул ее руку тыльной стороной вверх. Он скользнул до ее пальцев и, убрав вторую руку за спину, поцеловал воздух над ними.

— Простите, обычаи юга не так-то просто искоренить, — неловко рассмеялся он, почесав затылок, и увернувшись от ее тумака, увидел что-то за Лученой, но ловко запрыгнул на седло собственной лошади.

— Благополучия вам! Спасибо, что приглядели за сестрой!

— Доброй дороги, — прошипела им в дорогу Лучена.

Она услышала позади себя скрип морозной земли и обернулась, пребывая в полной уверенности: если некто ее взбесит, она покалечит неудачника.

Но то оказался лишь Таир. Казалось, он бежал — изо рта быстро клубился пар, волосы свисали из-под шапки по бокам лица.

Внимательно осмотрев Лучену, он снял свое пальто и шарф и накинул на ее плечи:

— Быстрее в тепло. Иначе завтра будешь лежать с лихорадкой.

Вопреки ожиданиям, он не накинулся с расспросами и обвинениями, которых ожидала Лучена, и, сказать по правде, уже приготовилась к ругани.

Но ее ноги слишком замёрзли, чтобы быстро дойти, потому Таир поднял ее на руки, и не имея возможности увернуться от тумаков по шапке и груди, добежал до самой пекарни.

— Ай, ну хватит, я же правильно все сделал!

— Правильно было — спросить меня! — щеки Лучену были красны от холода, а не смущения. Вот так.

— Ты бы никогда не согласилась, — фыркнул парень и попрыгал на месте, чтобы с сапог сошла грязь.

Лучена фыркнула и принесла ему тапочки с кухни, наказав снять обувь здесь же.

— Зачем пришел?

— Освободился потому что, — пожал он плечами и помог ей снять свою теплую, но тяжёлую и слишком длинную для нее одежду и повесить сушиться: на шали Лучены уже был лёгкий иней. Если днём было тепло, то с закатом солнца все ещё наступал мороз.

— Так пошел бы к Сапиру.

— А я хотел увидеться с тобой.

Лучена фыркнула. Она нащупала в кармане кольцо и решила уйти на кухню, махнув Таиру, мол, делай что хочешь.

Она закопала кольцо в банке с новыми специями, которые по глупости купила, но которые почти не идут в продажу.

Там же она быстро нагрела чай и взяла оставшиеся булочки, и поставив на поднос, обернулась, да чуть не уронила на пол. В дверях стоял Таир, привалившись к косяку.

— Ты когда здесь?..

— Закончил прибираться и подумал, что нужно здесь помочь.

Ах, точно, они же наследили, когда зашли. Таир взял с ее рук поднос и кивнул головой:

— Пойдем, а то кишки от холода свернулись.

Лучена взяла с собой и спички, чтобы зажечь люстру на потолке.

Таир подержал ей стул, когда она тянулась с огоньком к лампам.

— Варрин работают с папой уже четвертый год, но со мной он так и не познакомил их. Говорит — бесполезно, дальше одного представителя в семье не заключают договора. Папа с матерью хотят уехать к родственникам в столице, а меня оставить одного.

— Чтобы сам опыта набрался? — предположила Лучена, бросив в свой чай кусочек карамели.

Таир грустно сюрпнул в кружку. Лучена сделала лицо, будто сочувствует, но не могла не развеселиться. Ай да Шра, смельчак и только — оставить все дело на безалаберного сынка! Но, по правде, пока отец рядом, Таир отлынивал от работы или делал из рук вон, постоянно сбегая к Сапиру (даром, что сам шелковый мальчик был не рад приходу друга) или, ну вот, к Лучене.

— Лучена, я, по правде, пришел предупредить тебя, — понизив тон, сказал Таир.

Лучена навострила уши и откинулась на стул. Ей не нравились интонации юноши и то как он прятал взгляд или бросал в дверь и занавешенные окна.

— Твой дар, сосуд который ты принесла, его осмотрел Хирон. Папа просто хотел убедиться, что он сделан качественно и сочетается ли с нашими гороскопами и все в таком духе... А потом я перестал что-либо слышать. Хирон отрезал звуки, но после его ухода папа позвал меня и сказал быть осторожным с тобой, что письмена не вредят семье, но качественны, точно со столичных учебников списаны. Он не со зла предупредил, просто беспокоился обо мне.

— Зачем ты мне говоришь это? — Лучена взяла кружку в обе ладони и, пряча их дрожь, поставила на стол. Черт побери, это опасно, очень плохо для нее. Хирон так или иначе связан со стражей, это одна из его обязанностей — выявлять отступников, ведьм и ведьмаков, чтобы сдать их суду. А суд крайне беспощаден. Пусть Лучена не боится золота, а солнце не приносит ей вреда, она может оказаться отступницей, а то и вовсе в прошлом перенести отсидку в тюрьме и заполучить осколок мориона в сердце, факт которых могут выяснить и это очень навредит ее репутации...

— Я верю, что ты не собираешься никому причинять вреда, но тебе стоит быть осторожнее с отцом. Я мыслю, что он на днях захочет прийти сюда, чтобы, может, выпить чаю, вспомнить Лирци, и заодно спросив, откуда ты взяла сосуд. К тому времени тебе лучше приготовить заранее речь.

— Я нашла его в кладовке дома, — прищурилась Лучена.

Таир удивленно моргнул, но помотал головой.

— Нет, это не пойдет. Иначе как бы ты поняла, что в чаше нужно настоять солнечную воду?

— Догадалась.

— Как? — не отставал Таир. — Пойми, я не со зла напираю. Отец будет даже ласковее с тобой, но он узнает правду.

— А что, если я ее не помню? — прошипела Лучена, хлопнув по столу. Таир вздрогнул от этого звука.

— Тогда давай придумаем ложь вместе. Чтобы он поверил тебе.

Она нахмурилась. Зачем названому сыну помогать обмануть отца?

— Я просто не хочу обрывать нашу дружбу, — дал объяснение заставшему в ее глазах вопросу Таир. — А это случится, если мы ничего не придумаем.

Неожиданно дверь открылась, впуская внутрь морозный воздух, клубом расстелившийся по полу. В секунду Таир оказался на ногах.

В дверях стоял долговязый парень в старом полушубке и повязанном на лице грязного цвета шарфом.

— Закрыто, — рявкнул Таир, выглядя раздосадованным и злым.

Парень спустил с лица шарф, и Лучена поняла, что тот достаточно юн, будет возраста, наверно, Жанны, если не младше. Сняв шапку, он прижал ее к груди:

— Прошу, мне очень срочно.

Приказав сердцу не биться так сильно, Лучена отвела друга в сторону и пригласила парня к прилавку. Тот, просияв лицом, пошел следом.

— Мне, пожалуйста, пряников посвежее.

— Увы, закончились, — покачала она головой.

— Ох, закончились, — протянул разочарованно парень.

— Есть свежая сладкая булка с изюмом, — предложила она.

Таир стоял рядом, явно недовольный приходом юнца, но молчал. Лучена бросила взгляд на стол, мол, займись делом и не пугай клиента.

— Сколько будет стоить?

— Шесть серебряных.

Взгляд парня стал совсем подавленным.

— А половина?

Лучена вздохнула и протянула ему руку.

— Давай все, что есть.

Помявшись, он высыпал ей в руку четыре старых серебряков и три медяка.

Лучена упаковала ему в бумагу булку и оставшиеся ватрушки с творогом: все равно завтра их никто не купит, так не пропадать же хлебу? А нуждающемуся помочь — святое дело, и если этого не сделать, то можно накликать беду.

— Кажется, вы ошиблись, — глухо обронил он, когда Лучена принесла увесистый сверток. — Я дал вам лишь четыре...

— Бери, пока дают, — снова рявкнул Таир.

Лучена налила в стакан едва горячей воды — кипяток остыл, и кинув в него пару ложек варенья, протянула парню:

— Пей. Вижу, что замерз ведь.

Тот молча принял стакан, и уставился в него взглядом.

— Первый раз сосуд увидел? Давай...

— Таир, замолчи! — не выдержала Лучена и крикнула на него. Юноша фыркнул, но отвернулся и продолжил недовольно вытирать стол.

Парня, казалось, вырвал из оцепенения ее возглас, и он осушил стакан в несколько глотков. Взяв сверток, он поклонился Лучене, и пробормотав благодарности, быстро выбежал из дома. Таир с ворчанием закрыл за ним дверь.

— Тоже мне.. Лучена, тебе следует быть осторожнее с вечерними посетителями.

— Зачем ты был так груб с ним? Видно ведь: парню нелегко в жизни.

— А кому будет легко за чертой закона? — фыркнул Таир и пояснил: — Знакомая физиономия. Как есть — щенок Власия. В последнее время от него нет вестей, но еще пару лет назад угрожал отцу расправой.

— Но причем здесь он?

— Так торговец ведь, хотел заставить платить дань...

— Нет, я про парня.

— А, этого... Кровь от крови, Лучена. Такой же он. Видишь, и тебя развел.

— Не говори ерунды. Я сама решила ему дать еды, Таир.

— Ну-ну, сама, — фыркнул он.

* * *

Как прочил Таир, на следующий день к ней в пекарню пожаловал Хирон. Приход уважаемого шамана она, как свою поднявшуюся температуру проигнорировать не могла, а потому выбежала к нему. Азара с Расимом и Димой она отпустила еще в обед, дав полдня отдыха.

В Хироне было много сходств с его сыном: те же глубокие черные глаза, пусть и с сеточкой морщин в уголках, та же острая челюсть и изогнутые полуулыбке тонкие губы и отсутствие всякой растительности на лице. Если Сапир уже мог копировать взгляд отца, но не всегда мог сдержаться от заката глаз, цыканья или молчаливого осуждения (это, как говорил Таир, он весь в маменьку пошел, мир ее праху), то глаза Хирона выражали понимание, внимали, навевали спокойствие и веру в лучшее. Его одежда была бесформенна, в пол, на спине нитями вышит его сан на древнем, на рукавах и подоле — письмена, помогающие ему проводить обряды. В правой руке его был посох, в левой не наблюдалось священной книги, но он носит ее всегда, потому убрал до поры в карман. С приходом внутрь он снял с себя капюшон, и вместо шаманского золотого обруча она увидела только убранные в низкий хвост тронутые сединой волосы. Если не надел его, значит, намекает на неофициальную встречу.

Лучене сразу же захотелось выгнать его из своего дома.

Но она быстро вытерла руки, и выбежала к нему. Клиентов внутри не было, поскольку она никому не разрешала оставаться внутри, говоря, что собирается заняться уборкой.

— Отец Хирон, какая неожиданная встреча! — она приложила руку к груди и склонила голову.

Хирон мягко усмехнулся, и коснулся кончиком посоха сначала своего левого плеча, а потом — ее.

— Давно я не был в твоей пекарне. Сын, едва заходит речь о тебе, через слово нахваливает таланты.

Было понятно, о каком сыне шла речь, но Лучена успела вовремя отвернуться, чтобы не светить румянцем, и проводив шамана до лучшего места, отодвинула стул.

— Скажет тоже, таланты. Видимо, кто-то сильно перестарался с освящением дома. Хотите чего-то конкретного или на мой выбор? Чай?

— Доверюсь тебе, госпожа Лучена. А чай... что-то от головной боли, если позволишь.

— Прошу, просто Лучена, — качнула она головой. Конечно, она этого не хотела, но зная, зачем он пришел, лучше сразу показать себя благодушной не только хозяйкой, но и подругой.

— Тогда и я попрошу: не могла бы ты отобедать со мной? Если клиентов все равно нет, то и смысла нет за прилавком прятаться.

Лучена растерянно оглянулась вокруг. Ох, как же так, действительно никого...

Пока она набирала на поднос самые свежие и вкусные сласти и заваривала чай, смогла возродить в памяти сотканную с Таиром ложь. Такую простую и глупую, но оттого и гениальную.

Хирон помог ей расставить тарелки, отставив в сторону посох и засучив рукава. Они одновременно пригубили чай, и шаман поблагодарил за выбор мелиссы с долькой лимона.

Начал Хирон издали, начав с чайных сортов. Лучена разбиралась только в свойствах тех или иных трав, но в искусство их выращивания, сушки не была посвящена, что, впрочем, не мешало ей рассуждать о пользе. Задев разговор о торговле, Лучена и не думала отговариваться общими словами, уповая на незнание этого дела — шаман почти всю жизнь знаком со Шра, а потому отвечала как есть, попутно нахваливая тех или иных поставщиков, но в особенности — Шахса. Хирон кивал ее словам, и постепенно разговор перетек в деятельность храмовиков. Лучена поинтересовалась, как обстоят дела на холме, и узнала, что не так давно случился скандал: один из послушников сбежал с книгой храма, и стража до сих пор ищет преступника.

— Какой ужас, — прикрыла она рот ладонью. Книги, которые хранятся в храме — весьма ценная вещь для всего городка. В них содержится и его история, и истории семей, и заметки о порчах и проклятьях, и даже молитвы, используемые при снятии их. Многие поколения настоятелей делали в них собственные записи, добавляя уже готовые магические связки, направленные на защиту и даже нападение, учитывая специфику этих мест и прошедшую всего пару поколений назад войну. Попади книга не в те руки, будет худо. Многие отступники с руками вырвут книгу, гонимые за легкой силой и властью.

— Увы, некоторые люди не всегда могут побороть алчность и честолюбие, не имея ни желания избавиться от пагубных чувств, ни достаточных сил и воли.

— Думаете, он хочет продать книги? Какой же самоубийца их купит...

— Отступников и ведьмаков очень много, и многие находятся среди нас, подражая честным людям, — тяжко вздохнул Хирон и снова пригубил чай.

— Кто этот человек? Как его зовут? Быть может, он даже заходил ко мне...

— Не нужно упоминать его имени. Храм не скрывает факт преступления, но будет защищать личность преступника, поскольку он еще имеет шанс искупления. Мы не хотим, чтобы люди относились к нему предвзято даже после избавления от греха.

— Это мудро, — кивнула Лучена. — В этом есть смысл. Но разве люди не будут относится к нему осторожнее, зная его прошлое? Разве он не должен с покорностью принять пренебрежение, осознавая свой проступок? Ведь священные книги неприкасаемы.

— Потому что это бессмысленно. Какой смысл относится к человеку как к преступнику, если он уже невинен?

— Но он никогда не станет невинным.

— В том и смысл искупления — вернуться к прежнему состоянию.

— Даже если он уже продал книгу?

— Стражники еще ищут и его, и книгу.

— Но вдруг? — Лучена подлила ему чай и тоже укусила ватрушку.

— Значит, он будет наказан.

— Наказан-то да, но это не вернет книги, а в королевстве станет на одного чернокнижника больше.

— Тогда судить будут чернокнижника, — пожал плечами Хирон так, словно это не он был настоятелем храма. — Но послушник сейчас совершил лишь кражу. И забор сломал, но его мы уже починили, — с хитринкой добавил шаман. — Мальчик знает, что в любой момент может вернуться. Да, понесет наказание, но никто, кроме храмовиков, больше не узнает о его преступление, что совершил именно он.

— Тем не менее, этот шаг один из на пути к отступничеству. Он сознательно отвернулся от храма и зная, чем может аукнутся, а оно так и будет, продажа священной книги. Даже одна может хорошо подпортить жизнь. И почему вы считаете, что он именно продаст? Мальчик может и сам начать пользоваться ею.

— Значит, предстанет перед столичным судом, а я пойду в качестве свидетеля. Но предпочту надеяться, что он не забыл учение о праведном пути и вернется. Я не желаю ему зла, он очень добрый мальчик. И, в конце концов, большая часть вины лежит на мне — я недостаточно хорошо его учил.

— Как вы говорили, некоторые люди неспособны подавить в себе алчность. Давайте дождемся вердикта старшего стража, Хирон.

Лучена понимала, к чему он стелит. Если бы не Таир, Лучена бы даже не догадывалась смысла этих речей. Как же, понимание, прощение, защита! Сказки все это!

Она была готова, когда они продолжили говорить, но уже вспоминая Лирци, и Хирон тепло отзывался о покойных. Лучена грустно кивала, и заметив ее настроение, тут же перевел разговор о Шахса. Она подобралась, когда шаман невзначай упомянул и праздник, рассказывая, что именно после него обнаружили пропажу, а когда он пришел в дом Шра, увидел великолепный подарок Лучены.

— Признаться, я давно не видел подобных работ. Все письмена выполнены филигранно, точно ювелир постарался, а сам смысл... Я этот язык видел в уже закрытой академии Урош, не к солнцу вспомненной, — Лучена где-то слышала про эту академию, но почему ее закрыли и отчего нельзя упоминать просто так, вспомнит позже. — Все связки точны, направленны на энергии Шахса. И привязка к семье... Ее ведь сделала ты, Лучена?

— Я, — смущенно опустила на стол она взгляд.

— У тебя очень хорошо получилось! Но позволь мне узнать, откуда был взят сосуд? — несмотря на легкие слова и мягкий, восхищенный взгляд, Лучена понимала: необходимо немедленно ответить.

— По правде, я нашла его в кладовой дома... Не подумайте только, я не собиралась таскать в качестве дара всякое барахло! Просто... Хирон, вы же мне поможете? Нет, лучше не стоит, у вас и с послушником слишком много забот...

— Я всегда готов помочь, Лучена, — обеспокоенно сказал он. — Как шаман, как настоятель храма и как отец твоего друга. Скажи, что тебя гложет?

— Я заметила, что чем ближе летнее равноденствие, тем ярче мои сны, — облизав губы, начала она. — Знаете, я нервничала перед походом с Таиром на ярмарку, и в те же ночь увидела, как прямо на меня бежит лошадь и топчет копытами. И я уговорила Таира избегать того квартала, попросту опасаясь, и не зря: лошадь действительно сорвалась, но, слава небу, никто не пострадал. Можно было бы списать на мою осторожность и самовнушение, но ведь не единственный случай! Уже в следующий раз, когда я не была взволнована, увидела, как в трактире пьяницы начали безобразную драку. Я тогда сказала быть Расиму с Азаром настороже, и не зря: они вовремя угомонили их, а после и выгнали. Это случилось сразу после равноденствия. А что до сосуда... Я просто увидела, что Таир пьет с него воду и словно бы оживает. Я запомнила письмена на дне, и по пробуждении поняла, что видела такой же дома. Значит, я все же верно поступила?

— Все правильно, ты молодец, — кивнул Хирон и задумался. — Думаю, в тебе есть капля крови Зоран — предсказателей, лишь к равноденствию проснувшейся.

— Предполагаю, что да, — задумчиво потрогала она губу. Ведь в другие дни я ничего не вижу. Это ведь не странно?

— Что ты, обычное дело, — покачал головой Хирон. — Только, прошу тебя, не открывай лавку гаданий.

Лучена прыснула со смеху и зареклась, что никогда. На том тема и была закрыта, уступив свое место другой.

Хирон ушел лишь когда чайник и тарелки опустели, напоследок пожелав Лучене доброго дня и пригласив на утреннюю службу. Лучена пообещала, как выкроится минутка, заскочить.

Ближе к вечеру к ней забежал на чашечку чая Таир, и Лучена с облегчением услышала от него, что более шаман не сомневается в ней.

Юноша заметил ее нездоровый румянец и даже предложил пораньше закрыть трактирчик, и Лучена была склонна согласится: она очень устала после выматывающего разговора и не откажется от раннего сна.

А во сне она бежала.