Девочка в панике выбежала во двор, одним прыжком преодолевая ступени крыльца и чувствуя, как мартовский холод окружает ее ледяными крыльями, но подгоняемая криками и угрозами она не возвращается в теплый коридор поместья. Сирена не успела и фартук поправить, как в нее бросили пепельницу с тумбы, попадая в лопатку:

— Драная девка, шлюшье отродье! Как ты, потаскуха, только посмела ее тронуть?!

Сирена в страхе отступила назад, медленно приближаясь к клумбам у дороги. Лицо мужчины покраснело от гнева к ней и на лбу выступил пот, а от рукоприкладства девушку спасали только уговоры дворецкого не разглашать на людях позор. Проходящий мимо люд останавливался, прочий же — прекращал работу, с жадностью следя за ходом событий. Кто же это кричит? Не лордов ли сын, виконт Окта? Отчего же так рано буянит, ведь обычно начинал после опрокинутой на грудь бутыли в компании друзей из бывших выпускников, да и то, не так явно — в стенах дома или вдали от любопытных глаз. И, если народу не изменяет память, после знатной зимней головомойки от отца, приехавшего посмотреть на остепенившегося младшего, пообещал не надираться хотя бы в первое время после рождения первенца. Как говорится — и птица не успела угнездиться. Мужчина рвался вперёд, отталкивая от себя слугу и брызжа слюной.

— Я отрежу твое лицо и отрублю все пальцы, помойная сука! Принесите мне сюда арбалет! Живо!

— Господин, п-пожалуйста, выслушайте меня, — подняла вверх ладони перепуганная до крайности девушка, крупно дрожа.

Да какая девушка — все еще ребенок! Тонкий стан и красивый изгиб талии в тонком платье служанки не позволяли обмануть глаз — дай небо, если она прожила хотя бы четырнадцать весен. — Вы все неверно истолковали. Я делала вашей супруге массаж, по указаниям лекаря…

— Врешь, брешешь! Принимаешь меня за слепого?! Я видел, как ты ее обнимала, лизалась! Мерзкая дрянь, трущобная крыса! Ведьма!

— Господин, одумайтесь, прошу вас! — девочка делала шажки к воротам, где стоял стражник, молча, как и прочие, смотрели на сцену перед ним, хмуря брови и кривя в презрении рот. В презрении к кому?..

Окта исходил на пену, в бешенстве выпучив глаза и покраснев лицом. Его все еще удерживал слуга, помятуя об и так трещащей по швам репутации, однако не мог заткнуть рот:

— Стой, где стоишь. Иначе, видят боги, я убью тебя! Стой на месте!

В этот момент слуга принес оружие. Девочка, испуганно вскрикнув, в этот же миг бросилась с места, больше не теряя времени на бесполезные уговоры.

— Держи ее, не дай сбежать!

Девочка проворно шмыгнула мимо стражника (который, к слову, словно не расслышал как следует слова своего господина или был медлительным) и кубарем прокатилась под воротами, пачкаясь в вязкой грязи, но вскочив, свернула вбок. Пока Окта заряжал ружье и, выбежав вперед, прицеливался к ней, не рискуя, все же, палить в толпу, ей удалось скрыться. Откуда-то из далека слышались чьи-то возгласы и даже задорные крики, но, конечно же, он не побежал следом.

* * *

Этот трактир пользовался популярностью у путников, ведь их город был перевалочным перед столицей. Это довольно большое здание, с отдельными теплыми комнатками: одни — роскошные, с расписными коврами на полу и воздушными балдахинами над наимягчайшими кроватями, с отдельной ванной комнатой, балконом с видом на безмятежное озеро, вторые — с удобной и теплой постелью, столом у стены и ужином от хозяйки. Сирена заплатила за третий вариант — дальняя комната на первом этаже, где кровать с тонким матрацем и куцым одеялом, а бочка с водой стоит прямо в углу. Все, на что хватило монет, которые она почти всегда носила с собой в подвязке на бедре — это на комнату и молчание хозяйки. Когда-то Сирена, еще в детстве, работала в этом месте, звонко привлекая приезжих заночевать именно здесь. Конечно, это не ее стараниями место расцвело, но хозяйка помнила ее и из прошлой дружбы согласилась дать на несколько суток ночлег. Но от денег не отказалась, и Сирена, какой бы соблазн не был, не может обижаться.

Она нагрела кипятка на плите (возле бочки же и стоит) и разбавила воду, чтобы всласть нагреться после побега от бывшего господина, захотевшего ее убить из злости. Он мог — это Сирена знала точно. Как знала и то, что задерживаться в этом городе больше нет смысла — край так или иначе принадлежал виконту, а он — человек мелочный и злопамятный. Может, для землевладельца нужные качества, но не делают жизнь Сирены легче.

Она вышла из воды и обтерлась одеяльником за неимением полотенец. Капли воды с волос стекали по пояснице и ниже, потому она накинула на плечи ткань и легла на кровать, укрываясь куцым одеялом — хоть такое тепло.

Она чувствовала слабость после долгого бега на весеннем утреннем холоде практически неодетой, и головная боль скоро настигнет ее, но она совсем не знала, куда теперь идти. Потому предпочла подождать, прежде чем искать пути решения. С этими мыслями она зажмурилась, глубоко дыша, чтобы скорее уснуть, и скоро ей удалось это сделать.

Пробуждение вышло тяжелым.

Похлопывание по плечу она почувствовала вместе с теплом. Ей удалось согреться, в этом-то одеяле? Она разлепила глаза, щурясь от утреннего света из незашторенного окна и гула в ушах, и смогла разглядеть силуэт перед собой. Ей удалось привстать на локте, морщась от ударившей по затылку боли, и что-то упало с ее лба на матрац, но она не обратила внимания:

— Фрида? Как вы нашли меня?

Женщина мягко улыбнулась, поправляя на девушке одеяло со своей шубой поверх. Она пришла вместе со слугой около двух часов назад, и обнаружила продрогшую бледную Сирену с испариной на лбу, в поисках тепла свернувшуюся калачиком на продавленном матрасе. Они взяли другую комнату, гораздо более теплую и с удобствами, и все это время, с самого прихода сюда, она потратила на уход за девушкой — уложила удобнее, меняла холодные полотенца на лбу и растирала ее растительным настоем. Слуга же носился за лекарствами и одеждой, попутно подкупая хозяев и увидевших их чету гостей.

— Дурочка. Ты же сама рассказывала про это место.

Девушка на секунду прищурила глаза, вспоминая, когда же такое говорила, и ее лицо озарила улыбка: она правда рассказывала, но так давно, что не вспомнит и дня.

Фрида кивнула, и налив в ложку сиропа, протянула к лицу Сирены. Та, слегка сморщив переносицу, выпила и радостно съела шоколад с другой ладони. Они пересеклись взглядами. Женщина поджала губы, чтобы те не дрожали и задержала дыхание, чтобы не всхлипнуть, но Сирена — слишком сообразительная для своих лет, выпуталась из тепла и обхватила ее лицо:

— Ты не виновна. Ты все сделала верно. Мы обговаривали заранее, помнишь?

Фрида кивнула, и не сдержавшись, больше не стала сдерживать эмоции: ее брови изломились, а глаза расширились от ужаса:

— Он ведь мог убить тебя. Счастье мое, он ведь едва не выстрелил!

Девочка зло прищурилась на секунду, вспоминая, как в доме ее обливал бранью виконт и едва не распустил руки, но ей удалось выбежать на улицу. Она фыркнула, и легкими поцелуями осыпала лицо женщины перед ней:

— Я жива. И ты жива. Чувствуешь, мы вместе? Я здесь. Твой супруг ни о чем существенном не догадался, ты очень убедительно меня оттолкнула и накричала. Признаюсь, на несколько мгновений я даже поверила… Шучу, шучу, только не плачь!

— Прости за… — Фрида всхлипнула и аккуратно прикоснулась к щеке Сирены, на котором был след от ее пощечины.

Девушка приластилась к теплой и нежной ладони.

— Это было необходимо. Все в порядке. Я рада, что ты смогла так скоро среагировать.

Фрида, сняв обувь, легла возле Сирены, забираясь под одеяло с шубой, и какое-то время они просто нежились, обнимаясь и поглаживая друг друга по плечам.

— Как ты смогла уйти из дома? Разве тебя не заперли?

— Заперли, — отозвалась женщина, чей голос раздавался над головой Сирены. — Но я, ровно как и Кристоф, хозяйка своего дома. У меня тоже есть ключи.

— Как же Алан? С ним осталась кормилица?

— С ней и двумя воинами он уже по пути к родителям. Я написала письмо, они поймут меня.

У Сирены перехватило дыхание. Она не ослышалась? Девушка приподнялась, заглядывая в лицо женщины сияющими глазами:

— Неужели… Ты все-таки решилась? Ты сбежишь со мной?

По убежавшему взгляду и понуро сведенным бровям Сирене стало ясно — нет. Не сбежит.

— Ты не так поняла. Я отослала Алана, чтобы без страха встать перед Кристофом, — имя резануло слух Сирены, — Чтобы он злился только на меня.

— Но зачем тебе это нужно, я не пойму!

— Я вернусь к сыну, — перевернулась на спину Фрида. — Кристофер прилюдно обвинил меня в женоложстве. Да, привлекая большое внимание к тебе, но с упором и на меня. Такой позор родители не простят. Они смогут подать иск в суд от моего имени и отбить право на мое воспитание Алана.

— Я не понимаю, — прошептала Сирена, желая зацепиться взглядом с глазами Фриды, но женщина упорно не желала смотреть на девушку. — Зачем? Ты ведь не любила этого ребенка. И мужа ты не любишь, а на родителей — зла. Зачем возвращаться туда?

— Алан не виноват. Родители были неправы, но они все еще моя семья.

— Они скинули тебя в брак сразу после выпуска из академии, какие уж здесь семейные чувства?!

— Я вызвалась занять место Фелиции. Она бы убила Кристофа в первую же ночь.

— И была бы права, — буркнула Сирена в сторону.

Фрида села на матрас и, не встречая сопротивления, обхватила ладонь Сирены своими. Поднесла к губам и поцеловала каждый пальчик, следя за реакцией. У Сирены подрагивали губы, а уголки глаз покраснели. Девочка была справедливо обижена, Фриде остаётся только умолять прощения и просить не держать зла.

— Я люблю тебя, Сирена. Но я вернусь домой, к своему сыну. Ты поедешь со мной? Я помогу найти тебе достойного мужа и обеспечить хорошее приданое. Соглашайся, счастье мое.

Сирена прикрыла глаза и подавила в себе желание упасть в объятия женщины перед ней. Счастье? Но Фрида однажды сказала, что оно мимолетно.

— Послушай, что ты мне предлагаешь. По-твоему, я соглашусь лечь под какого-то мужчину и понести от него, терпеть каждый день своей жизни, только чтобы умереть сытой и в тепле?

— Почему же под какого-то? Ты сможешь со временем полюбить.

— Но я люблю тебя! Тебя, Фрида! И не понимаю, почему ты хочешь отдать меня замуж? Ещё не прошло трёх лет с вашего брака, и у тебя есть сын. Леди Арс, вне всяких сомнений, сможет отбить внука!

По щеке Сирены скатилась слеза. Она с силой обхватила ладонь Фриды, и почти сразу же ее разжала, отпуская и вынимая из охвативших рук.

— Ведь это тебе известно. Мне плевать на пощечину и брань, клянусь. Но зачем ты так подло прекратила наши отношения? Ты ведь знала, что Кристофер придет раньше, ведь сама позвала его утром. Нет, я не слышала, но узнала. Из-за ребенка подстроила все? Так сказала бы мне в лицо, что устала от меня!

Фрида отвернулась. Она встала с кровати и стала надевать перчатки.

— Я не хотела делать тебе больно. Чувства… Наверно, они остыли. Может, я больше и не люблю тебя, но ценю. Ты стала моей подругой, Сирена, именно ты смогла меня поддержать и удержать от… необдуманных действий, — она вздохнула, поправляя складки на платье. Сирена не отрывала от нее взгляда, и Фрида с горечью поняла, что любовь, может, там осталась, но гнев и обида плескались в душе. — Я действительно хочу дать тебе счастливое будущее. Лечь под нелюбимого? Всегда можно было бы заиметь любовницу.

— Как ты. — жестоко ухмыльнулась девочка. — Тогда какой смысл в браке?

— В детях. — Не обиделась женщина.

— Ты хотела задушить Алана сразу после родов.

— Было дело, — ни чуточку не смутилась женщина. — Но сейчас я его люблю.

Фрида подхватила сумочку с пола, и обувшись, тихо прошагала к двери.

— Ты забыла, — крикнула Сирена, скашивая взгляд на чемоданчик возле кровати.

— Это тебе. — Фриду ждал за дверью слуга. — Там все необходимое для переезда в другой город, — она помялась, но сказала: — Тебя будут ждать возле арки с солнцем. До завтрашнего рассвета. Подумай ещё раз, Сирена, над моим предложением.

* * *

Сирена, обувшись в домашние сандалии, в которых ходила по поместью виконта и в которых убегала от него же, подошла к окну. Номер не выходил на вид в передний двор, но на дорогу — и вскоре она увидела малознакомую повозку со знакомой личностью на козлах. Кучер опустил низко шляпу на глаза, но Сирена вот уже как три года общается с ним, потому не было большого труда узнать мужчину.

Взгляд, обращенный в закрытые окна повозки, не искрился обидой и яростью от разбитого сердца.

В них плескался восторг. Сирена за прошедшие сутки искренне, с чувством рассмеялась.

О, милая Фрида… Сирена любила и любит эту женщину как единственную подругу, как сестру или мать, и нисколько не обижается на ее выбор. Может, всего немного, но прибыль от стащенного кольца в руке и колье под подушкой быстро развеют все печали. Наверно, Фриде действительно жаль так скомкано и сумбурно обрывать их отношения, но Сирена видела Алана — пухлощекого карапуза, такого маленького и милого в своих цветастых одежках и яркой погремушкой. Видела и взгляд Фриды, когда после долгих и болезненных род она согласилась посмотреть на новорожденного. В них не появилось по мановению ветерка мгновенного обожания и любви, но неприятия не было.

Сирена не могла найти объяснения странным переменам, но постепенно, день за днем и месяц за месяцем, Фрида полюбила маленького Алана. Это было нелепо и ужасно, ведь именно Сирена видела, как эта женщина, еще слабая после родов, подходила к кроватке с тяжелой подушкой в руках, намереваясь задушить мальчика.

И вот тебе раз — эта женщина уходит от мужа, забирая сына. Уходит от нее.

Сирена возводит глаза к дощатому потолку и трет переносицу.

О небо, ей даже пятнадцати нет! Не ее ума дело, почему эта женщина потеряла разум. Сирена ставит на постель чемодан и открывает его, проверяя содержимое. Теплые кофта и юбка в пол, вязаная шапка на подвязках, шарф, шерстяные чулки, длинный платок, кожаные ботинки с мехом, комплект белья, банные принадлежности, толстая стопка купюр, перевязанная ниткой для вышивания и ее документ — карточка с фото, данными, и к чьим землям она относится, печати о несудимости, наличии школьного образования (которого у нее в помине не было). Причем документы в трех экземплярах с разными фамилиями и землями.

Трудно не понять намека.

Сирена аккуратно разложила все по местам, и закрыв чемоданчик, уселась на него, укутавшись в одеяло.

Она достаточно долго, целых пять минут, попутно переплетая косы, рассматривала предложение Фриды. Быть может, действительно поехать к богатым родичам Фриды и принять ухаживания богатенького сынка чьих-то родителей? Во всяком случае, не собирается же Сирена сразу выскакивать замуж. Для начала можно милостиво принять подарки и знаки внимания потенциального жениха, а то и нескольких — Сирена осознает свою красоту. Она не пухлощекая бронзовая деревенская красавица — природа одарила ее утонченной красотой. Конечно, Сирена замечала, что отличается от прочих девушек, но глаза ей открыла Фрида — мало у кого кожа на солнце сохраняет свой молочный оттенок, лицо без прыщиков, родимых пятен и веснушек, а волосы такого насыщенно-черного цвета. Некоторое время Фрида подбирала шампуни и бальзамы для ее волос, и теперь Сирена может похвастаться длинными и пушистыми косами. Фрида научила ее пользоваться щипчиками для бровей, научила варить сахарную пасту и показала, какой тип одежды подходит для нее. Кроме того, Сирена скоро перерастет детскую припухлость, но уже сейчас без стыда может подтянуть пояс — ее талии многие позавидуют. И еще Сирена станет совершеннолетней почти через два года, а значит, и период ухаживаний будет достаточно длительным. А потом, когда наберется нужное количество подарков, Сирена просто соберет их в узелок и сбежит на другую часть света, не собираясь выходить замуж за недалекого дурака.

Сирена мечтательно жмурится и пищит.

Конечно, это всего лишь мечты. Во первых: Фридой она больше не хочет никаких дел иметь. Она будет вспоминать совместно проведенное время, их разговоры и объятия, их близость, но женщина поставила точку, и Сирена просто не видит смысла теперь продолжать общение. Просто не сможет. В конце концов, не прошло и часа, как ее возлюбленная бросила ее! Во-вторых: так долго притворяться влюбленной в незнакомца дурочкой у нее сил не хватит. Почему дурочкой? На ее памяти, именно так себя ведут воспылавшие светлыми чувствами девушки. Наигранно, слащаво, излишне любезно. Может быть, это такие брачные танцы? Сирена видела у птиц в саду Фриды…

Она оторвала кусок обоев и написала на нем угольком пару предложений, в которых просила ее не злиться, что Сирена устала ждать и хочет вернуться домой. Записку сложила вдвое и отнесла в комнату Руны — та едва проснулась и умывалась, подготавливаясь очередному дню. Женщина на рассказ Сирены о неприятностях и желании найти дом пригладила передник и сухо, но понимающе кивнула и убрала записку в ящик стола, пообещав, что если эта женщина вернется, то Руна отдаст записку ей в руки. Сирена не стала лезть с объятиями или горячо прощаться — не в тех отношениях они. Руна просто не дала ей умереть в чужих землях. Тогда еще маленькая и глупая девчушка осталась одна, а хозяйка трактира не могла бросить ребенка на попечение судьбы, и за небольшую работу по ее силам, отдала освободившуюся комнату дочерей и каждый день кормила. Она же пристроила ее к дому Окта, поскольку не видела смысла платить на обучение в школе и делать ей документы.

Поэтому она поставила чемодан возле ног и поклонилась ей, не сказав больше ни слова. Руна же молча положила ей ладонь на плечо и проводила до дверей, на прощание поцеловав удивленную, но не подавшую вида Сирену в лоб.

Косы она спрятала под плащ и накинула на голову капюшон.

Путь ее был к порту города.

* * *

Она зря боялась — ее почти не искали.

Может, тому поспособствовала Фрида, а может, виконта уже не воспринимают всерьез. Шутка ли, с оружием напасть на девочку-служанку по сомнительному поводу!

Сирена только слышала тихие разговоры людей, со всех сторон обсасывающих последние новости, и даже стражники, к которым обратился Кристоф, искавшие ее — сбежавшую слугу, присоединялись к сплетням, лениво следя за порядком на улице.

Погода выдалась удивительно пасмурной, потому закрытая одежда и капюшон на голове не показались им подозрительным, и Сирена без лишних суеты и страха, беспрепятственно добралась до порта, и уже к полднику оказалась на месте. По дороге только приобрела на базаре сетку душистых яблок, булку с повидлом и бутылку ягодного сока, зорко следя за свежестью продуктов и весами. Хорошо подумав, купила и самые теплые вещи, которые есть на базаре — два вязаных свитера и сапоги, обитые мехом изнутри. Цены оказались на обувь кусачие, поскольку были изготовлены в Кроне — землях севера, куда и направлялись корабли.

Она приобрела в лавке порта расписание отплыва этого дня, сразу же перевернула первые страницы — слишком высокие цены ибо, а она не хочет тратить сразу все деньги. Пробежалась глазами по оставшимся объявлениям, и выбрала нужное. Не на шелках будет спать, но и с клопами не познакомится. Билет приобрела там же на месте, показав документы со своим фото и положив в руки моряка, ответственного за расселение пассажиров, небольшую стопку купюр большого номинала. Подумав, там же доплатила отдельно, чтобы никого к ней не подселяли. Моряк чиркнул на билете и своей бумаге ее имя с вымышленной фамилией, махнул рукой на корабль, напомнил не терять билет и отвернулся, даже не взглянув на багаж девушки, взглядом рыская нового пассажира. Поднявшись на палубу, она сразу увидела серьезного мальчика в

большой для него одежде, сидящего за столом, на котором по порядку были разложены ключи. Увидевши номер ее билета, он протянул ей ключ с веревочкой и показал, откуда нужно спуститься.

На билете был указан номер каюты, но проблема в том, что на каюте не был указан ее номер, потому Сирене пришлось долго походить с багажом наперевес, чтобы найти хоть какой-то ориентир, и приняв каюту капитана на первый номер, а его помощника — за второй, она смогла отсчитать свою. Улыбнулась удача, и Сирена нашла нужную крашенную усеянную трещинами дверь.

Однако пришлось повозиться с замком двери — ключ упорно не хотел поворачиваться до тех пор, пока она не сплюнула в сердцах и не вознамерилась выбить дверь ногой. Она с наслаждением бросила чемодан с сапогами на пол и села на корпус кровати (матрац и подушка с бельем не были заправлены). Она открыла небольшое окно и полюбовалась на тихую гладь воды. Привалившись ухом к стене, она хотела услышать других людей, но то ли корабль еще не был набран пассажирами, то ли они все спали — Сирена слышала только гул людей в порту и крики чаек, раздающихся из окна.

По уму, корабль должен плыть две недели до северных земель в штиль. В шторм они не попадут — колдуны Крона и Ирия не позволят океану, ведь крушения кораблей могут спровоцировать конфликт, а ведь только десять лет назад отгремел крупный скандал — была убита чета одной из трех главенствующих земель севера.

Сирена тогда была совсем маленькой, всего пять лет от роду, и о скандале услышала от Фриды только год назад. Во время весеннего равноденствия был убит Вирон Зоран — замертво упал после опрокинутого в себя бокала с напитком. Его супругу и малолетнюю дочь, которые ушли в свои спальни во время ночного праздненства со всеми князями и лордами севера, некто похитил.

Подозрение пало на всех гостей, включая семьи Горан и Драган, но в ходе разбирательства, организованным Амарантом — младшим братом Вирона, стало ясно, что те невиновны. Илас искал убийц и похитителей, но потомственному друиду пришлось искать помощи у Горан, и лично глава предсказателей дал ему подсказку. До юга не дошли все подробности расследования, однако виновными оказались вассалы Зоран — семья Минор, давно желающие обрести свободу и вернуть свои земли. Амарант воспользовался давно забытым законом о кровной мести и потребовал голову главы рода Минор, а также супругу и всех детей. Голову он забрал в ходе дуэли, забрал и женщину с детьми, но прочие Минор сбежали, опасаясь гнева своего сюзерена.

Три месяца спустя некто подбросил истерзанное тело Фенхель — похищенной супруги Вирона, под ворота Зоран. Племянницу найти так и не удалось, как и всех убийц.

Сирена некстати вспомнила на ночь про подробности дуэли Амаранта с Минор. Ходят слухи, что к концу битвы Минора не смогла узнать супруга, а сам мужчина пытался убить себя. Учитывая, что самоубийство — страшнейшая участь для души, его выбор говорит о многом. Если смотреть с такой стороны, то Амаранта считают милосердным, ведь он отрубил ему кисти рук и ногой раскрошил челюсть, чтобы мужчина не смог откусить себе язык.

Девочка съела сладкие булки с соком, размышляя, что ей делать на северных землях. Она помнила, что уже пересекала океан на корабле в раннем детстве, соответственно, ее дом находится в Кроне. Быть может, она сможет найти своих родственников? Пусть она не помнит своей фамилии и имен своих родителей, как и точное местоположение дома, но какие же они мать с отцом, если не вспомнят собственную дочь?

Сирена отхлебнула еще сока из горлышка бутылки. А если у нее нет родителей? Или они покинули дом в ее поисках? Исключено. Мама с папой точно есть. Во всяком случае, мать уж точно: именно ее Сирена столько лет ждала в городе Ирия.

— Сокровище мое, ты должна немного подождать. Мама вернется через месяц. Следи за луной: когда она будет светить полным диском, я вернусь, и вернусь не одна...

Лицо и голос этой женщины померк в ее памяти, но нежные интонации этих слов прочно закрепились в голове. Сирена до одиннадцати лет ждала, поглядывая на полную луну, верила и не сомневалась в ее словах. Это же мама! Она обещала, она не бросила.

Потом она увязалась с веселым табором кочевников, и не помня уже как, оказалась в трактире Руны, а та год спустя пристроила ее в поместье Окта, Сирена познакомилась с Фридой и перестала по три ночи каждого месяца засыпать, глядя на луну.

И тем не менее, девочка не могла ненавидеть мать. Может, она осталась с отцом там, в Кроне? Наверно, она его просто любит больше, да и детей можно еще родить.

Но ведь сокровище — это всегда самое ценное. Выходит, мать солгала?

Сирена встряхнула головой и встала с каркаса кровати. Нужно заняться работой, чтобы всякие мысли не занимали голову.

Время близилось к ночи.

Она заправила постель и разложила банные принадлежности в тумбе. Она вышла из каюты в поисках туалета, и найдя его, увидела там же большое зеркало. Не переминув случаем, она распустила косы и переплела в более легкую прическу. Сирена слышала звуки знакомой музыки наверху, потому вознамерилась как следует отплясать.

Спустя какое-то время она вышла, с удивлением заметив пассажиров, выходящих из своих кают. Она снова ушла в свои мысли и даже не услышала, как расселяются другие люди?

Вернувшись в каюту, она рассмотрела свое лицо в ручном зеркальце, и подумав, не стала наносить на лицо румяна и пользоваться помадой. Только переоделась в юбку, расшитой цветными нитками в рисунке весенних цветов и ручьев на подоле, в розовую рубашку с бусинами на воротнике и узорами по краям пышных рукавов. Сирена едва не сбила супружескую чету, когда бежала по лестнице вверх. На палубе горели огни факелов, озаряя толпу людей в разномастных одеждах — как правило, южане не скупились на обилие цветов и украшений на себе. В середине был поставлен стол без скатерти, но с разными кушаньями — мясо и хлеб, салаты, сладости и напитки в деревянных чарках. Может, это повара корабля расстарались, а может, и пассажиры принесли что-то свое. Недалеко от стола расположились музыканты из числа пассажиров, да

играли на струнных и духовых незатейливую мелодию. Сирена встряхнула волосами, и, крутанувшись на каблуках, пустилась в пляс, присоединившись к веселой толпе. Она притоптывала ритму и взмахивала руками, водила плечами, крутила подолом и наслаждалась брошенными в свою сторону восхищенными взглядами. Ее взяли за руки прочие девушки, старше и младше одновременно, и она водила хоровод, без устали прищелкивая каблуками. Мелодия менялась, и она легко подстраивалась под нежные ноты флейт.

Несколько раз Сирена подходила к столу и что-то откусывала, позволяя себе передышку. Она не следила за временем, но видела, что кто-то покидает палубу, однако если и чувствовала подкатывающую усталость, то не желала так быстро покидать веселье. Стало заметно холодно, но Сирене было жарко из-за танцев.

И все же ей пришлось уйти.

Сирена тогда снова отошла к столу, уже опираясь об него бедром, пытавшись отдышаться. Она перетанцевала юношу, но сама выбилась из сил и решила, что две следующие мелодии точно не будет плясать. Она заметила движение сбоку от себя, но решила, что этот человек захотел что-то взять из заметно оскудневшего стола, однако до испуга удивилась, когда ее взяли за руку.

— Вы что-то хотели?

Перед ней оказался мужчина. Невысокий, но крепкий. Возраста мужа Фриды — около тридцати, но из-за загара и морщинок можно смело прибавить еще десяток лет. Одет он был празднично, но и практично.

Мужчина улыбался губами, но от его странного взгляда по нутру Сирены пошел холодок и она вырвала свою руку из чужой хватки, повернувшись к нему лицом.

— Видел, как ты плясала. Очень красиво.

— Спасибо, я знаю. Это все? — она не хотела грубить, но желала как можно скорее избавиться от его компании.

Его, казалось, никак не озаботил ее резкий ответ.

— Меня зовут Натан. Как зовут тебя?

— Фелиция, — не моргнув и глазом, выпалила она, сжав за спиной рукой столешницу и ощупывая, нет ли столовых приборов. Никто не обратил на них двоих внимания.

— Очень красивое имя! — казалось, мужчина действительно восхищен. — Редкое, но так тебе подходит!

— Пожалуй, мне пора идти. Тетушка будет очень зла, если проснется, а меня не окажется в кровати, — Сирена повернулась вбок, намереваясь уйти.

— Да, да, я тоже хотел это сказать. Может, я тебя провожу? — сделал он шажок вперед. Девочка сделала два назад.

— Не нужно, я прекрасно помню дорогу. Всего хорошего!

И развернувшись, шмыгнула в пляшущую толпу. Она зорко проследила за тем, чтобы мужчина остался на месте и только тогда незаметно спустилась по лестнице вниз, бегом направляясь в каюту, едва ли оббегая прочих людей и персонал. Она дрожащими руками вытащила ключ из кармашка на подвязках под поясом юбки и удивительно быстро открыла дверь, шмыгая внутрь и запираясь в темноте.

Ей было очень страшно.