— Слева! — высушенный дымом пожарищ, слегка каркающий голос возглавлявшего отряд Чёрных Стражей командира заставил слететь с губ Ингвэ очередное проклятие — уже далеко не первое и не второе за эту проклятую ночь. — Прикрывайте короля Ингвэ!

Проклятия сегодня возносились к небесам одно за другим: чёрные и злые, полные боли, а кое-где и отчаяния, призывающие всю мощь Единого на голову Мелькора, Жаждущей и каждого из их подручных — вне зависимости от того, являлись они падшими Майар, орками или соблазнёнными лживыми обещаниями Эльдар.

Вновь засвистели стрелы, чьи наконечники недобро сияли пурпурным огнём: с крыш домов, из-за ажурной, украшенной изваяниями Владык Таникветиля арки, знаменующей начало крытого переулка, даже из некоторых окон.

Ряды Мор Тирит, окружавшие ваниа, пришли в движение, повинуясь короткой команде предводителя. В слитном порыве всего отряда блеснули лезвия алебард, сталкиваясь с несущими смерть подарками, в последнюю долю мгновения становясь у них на пути неожиданной преградой. Металл со звоном встречал металл, колдовство Врага — оружейное чародейство Нолдор. Стрелы падали. Отбитые в сторону, зло блестя погнутыми наконечниками с последними искрами волшебства в них — несмотря на пурпурное пламя, сиявшее на конце каждой, сами стрелы были простыми, охотничьими. Рассечённые надвое, теряя оперение в том случае, если удар пришёлся по хвосту. Просто потеряв скорость и направление, ударяясь о вымощенную белоснежным камнем мостовую уже безопасными игрушками.

Ингвэ и стоявший за его правым плечом Олорин вскинули руки, шепча молитвенную заклинательную песнь, обращённую к Манвэ Сулимо — и порыв ветра, устремившийся из их рук, отбросил те из стрел, что сумели прорваться сквозь колючий заслон, в основном над головами алебардистов. Уже не в первый раз за ночь многие Ваниар, сохранившие рассудок, добрым словом помянули Эктелиона и его открытие.

— Остановитесь, — голос служителя Владыки Западных Ветров прозвучал громом. На тонких пальцах воздетой руки Майа задрожали готовыми отправиться в полёт стрелами маленькие молнии. Но прежде, чем спустить свою силу с поводка, Олорин ещё пытался увещевать. Отсюда было сложно понять, кто именно пустил стрелы. Предатели, околдованные безумцы — или просто испуганные Ваниар, пытающиеся защищаться. — Именем Сулимо и Элентари, остановитесь! Сын Ветра Воплощённого призывает вас. Со мной Верховный Король. Если вы бежите в страхе от ужасов нынешней ночи — мы защитим вас.

Волна незримой силы разошлась от засиявшей фигуры, всколыхнув тьму переулка. Зрение эльда смутно различило десятка два фигур, рассыпавшихся по улице, замерших на крышах домов. Большинство из них держало в руках луки, однако две, стоявшие позади, оружия не имели. Зато на руках их плясал, переливаясь, пурпурный огонь, при одном взгляде на который слегка мутило.

— Сын Тьмы! Мелькор и Госпожа! — в уши снова ввинтился уже привычный слуху боевой клич Вражьих прислужниц, до конца придерживающихся своей сеющей рознь лжи. По голове будто ударили боевым молотом, мерзкая тошнота, в которой причудливо сплелись боль и наслаждение, подступила к горлу — обычные слова явно были сдобрены чёрным чародейством. — Смерть ложным королям! Чёрные Стражи, именем Феанаро, руби предателей!

На мгновение окровавленная, вымазанная в пепле и саже фигура, в которой с большим трудом можно было узнать прежнего Верховного Короля Эльдар, пошатнулась, изо всех сил сжимая посох и стараясь не упасть. Вопль служителей Жаждущей тараном ударил в броню души, заставляя чувствовать на ней уже знакомые клешни, только и ждущие, когда добыча даст слабину. Однако мгновением спустя Ингвэ, скрипнув зубами, выпрямился, отбросив незримые Вражьи щупальца. По счастью, присутствие рядом Олорина ослабляло натиск культистов, позволяя эльда, пусть и измотанному нынешней ночью, продолжать бой. Да и защитные амулеты, созданные Отступниками, всё ещё действовали.

Золотоволосый ваниа вновь поднял руки, ограждая себя и спутников от стрел, что не прекращали свистеть над головой. С пальцев воздушного Майа белоснежными клинками сорвались молнии, протянувшись к двум окутанным колдовским пламенем фигурам. Ударить на опережение, прежде чем они воспользуются чем-то страшнее простых слов, подкреплённых силой! Пока есть возможность покончить с ещё двумя искательницами.

Сияющие разряды не успели совсем немного. В последнее мгновение один из лучников закрыл собой чародейку, подставившись под удар. Тело эльда дёрнулось, охваченное молнией, мигом спустя осев наземь мёртвой грудой. Вторая же проворно отскочила за край арки, побудив стрелу из чистой силы уйти в камень.

Ответ не заставил себя ждать — мгновение спустя в сторону отряда устремились две струи фиолетового огня. Чёрные Стражи благоразумно отступили на несколько шагов назад, под защиту Олорина — все слишком хорошо помнили, что может сотворить с Эльдар подобное заклятие. В руках некоторых Нолдор уже блестели арбалеты, посылая короткие и толстые болты в сторону нападавших. Выстрелы Мор Тирит оказались куда успешнее устроивших засаду — трое из них пали, получив стрелу в грудь, голову и горло.

Майар выбросил вперёд руку, сталкивая молнии в бою с проклятым огнём.

Всё же, несмотря на свои возможности, колдуны Жаждущей были нечета одному из младших Айнур. С богохульством на устах напавшие отпрянули обратно в темноту, оставив пурпур бессильно растекаться ядовитыми каплями камню.

— Постучитесь в ближайшие дома, — глухо приказал Ингвэ, опираясь на посох. Глаза уже привычно выцепили из окружения несколько домов, явно запертых изнутри — похоже, нынешние события их коснуться не успели. Был шанс, что их хозяева решили переждать внутри, вместо того, чтобы бежать прочь. Разумный выбор. — И проверьте павших. Возможно, кого-то из них мы ещё сможем спасти.

Командир Чёрных Стражей коротко кивнул. Закованные в тёмную броню воины разделились, действуя, словно единое целое. Часть из них деловито устремилась к ближайшим дверям. Ещё четверо направились к поверженным противникам — половина из них прикрывала, держа наготове взведённые арбалеты. Остальные продолжили стоять, окружив Верховного Короля Эльдар кольцом из лезвий алебард.

Избранный Манвэ в изнеможении опустился рядом с присевшим Олорином, прислонившись спиной к ещё тёплой каменной поверхности забора, окружавшего один из домов. Веки смежились — лишь бы не видеть того, что сейчас его окружало. Хотя бы на краткое мгновение вырвать из восприятия то, что сейчас происходило вокруг.

Вот только если глаза можно обмануть, то остальные чувства были не столь доверчивы. Не обмануть было нос, прекрасно ощущавший рассыпанные в ещё вчерашним днём чистом воздухе гарь и пепел. Не обвести вокруг пальца уши, в которых не смолкали крики боли и звон стали, поднявшиеся над благословенным Валимаром. И самое главное — нельзя было отрешиться от собственной памяти, где впечатали, немилосердно выжгли раскалённым клеймом сегодняшний кошмар. Воистину, те, кто переживут её, и те, кто со временем выйдет из Чертогов Ожидания, назовут её проклятой.

Говоря начистоту, первоначально Ингвэ не собирался соглашаться на проведение расследования в Валимаре. Тем более учитывая, кому на самом деле, судя по всему, принадлежала идея. И это был не Арафинвэ. Несмотря на то, что внук был весьма смышлён и ответственен для своего возраста — попытки обмануть своего деда, убеждая его в том, что Куруфинвэ Феанаро непричастен к этому предложению, ваниа не особо впечатлили.

Подобное дело, проведи его недостаточно аккуратно (а проводить его собирались, скажем честно, мальчишки, вчерашний и нынешний), грозило бы не просто отсутствием внятного результата, но и ещё большим разделением Эльдар между собой. Всплыви на поверхность правда о подозрениях в том, что среди Нолдор Короля, а тем более Ваниар, могут скрываться прислужники Мелькора — и последствия могли бы быть крайне неприятными. Начиная со справедливого недовольства — с какой стати нас, любимцев Короля Арды, подозревают в подобном? Не ходят ли среди нас Майар — а раз так, то они бы точно учуяли предателей? И самое главное, кто подозревает? Не Мелькорово ли Отродье, чьи речи затмили разум правителей?

Против таких аргументов даже Ингвэ, понимавшего возможную опасность со стороны Жаждущей, трудно было спорить.

А если бы хоть какая-то зацепка бы подтвердилась и всплыла наружу — всё могло принять ещё более отвратительный оборот. Эльдар просто начали бы подозревать всех вокруг. Нолдор-Ваниар. Сосед-соседа. Единству не то что всех Перворожденных, о котором мечтал Верховный Король, но даже самих народов был бы нанесён непоправимый урон.

Одним словом, согласился ваниа на предложение внука с огромной неохотой. Просто потому, что после уже пролитой на землю Благословенного края крови понимал — если есть хоть малейший шанс в том, что идея Феанаро здрава, если в глубине Тириона и Валимара действительно могут тихо и смертоносно расцвести последователи Падшего — последствия бездействия могут оказаться куда хуже, чем действия. Как бы он ни думал при этом о так называемом князе Первого Дома.

Ингвэ дал согласие. С неохотой, но дал — после того, как Эктелион поклялся, что будет действовать со всей возможной осторожностью и тишиной, на которые способен. Согласился — с надеждой, что подозрения эти окажутся лишь очередной причудой Куруфинвэ — или, в крайнем случае, его уловкой, призванной занять новую силу, которой обещали стать Вознёсшиеся, любым делом, кроме молчаливого противостояния ему.

Окажись всё так — Владыка Эльдар искренне мог бы назвать себя счастливым, несмотря на все остальные трудности.

Увы, вести, принесённые учителем Аро, оказались не такими. Ядовитое семя Врага всё же упало в Валиноре. И даже успело принести плоды — как на землях расколотых надвое Нолдор, так и среди Ваниар. И где — в новой школе заклинательной песни, основательницу которой правитель сам считал новой молодой звёздочкой на небосклоне Валинора! Даже был на её выступлениях. Трудно поверить в то, что эта юная невинная мастерица обернула свои таланты на службу Врагу и его твари.

Скрепя сердце, Ингвэ, а за ним и Финвэ, дали согласие на заключение под стражу всех Искателей Совершенства. В ту же ночь, которая должна была стать очищением и для тех, кто служил Феанаро — в этом тот, кого многие золотоволосые звали не иначе, как Мелькорово Отродье, был прав. Мышей нужно выдворять из дома одновременно везде. Иначе просто перебегут в другое место.

Однако то, что произошло дальше, отзывалось лишь одним — болью. Болью, когда с балкона своей башни, когда-то созданной из Воплощённого Света им лично, Ингвэ увидел, как его город во множестве мест начинало охватывать пламя.

— Владыка, — глаза ваниа поневоле раскрылись, когда тот услышал уже знакомый голос, прервавший размышления. Над Верховным Королём навис один из Чёрных Стражей. — Нашли. Ещё несколько семей. Заперлись у себя. Как обычно, — Страж жёстко хмыкнул. — Не желают открывать нам, несмотря на все увещевания. Грозятся встретить любого, кто попытается войти, стрелой в глаз.

— Я понял тебя.

Поднявшись на ноги, эльда, опираясь на посох, побрёл в сторону ближайшего дома с наглухо запертыми ставнями и дверями. Его соседям повезло меньше. Они явно были покинуты в спешке — никто даже не попытался закрывать двери. Без сомнений, бежали налегке.

— Убирайтесь, — приветственный стук поприветствовал приглушённый дверью, полный мрачной решимости, что преодолела страх, голос мужчины. — Моя семья не будет служить ни Тьме, ни её отродью Феанаро. Я не позволю навредить никому, кто находится в этих стенах!

— Прошу вас, откройте, — эльда постарался вложить в голос всю заботу, всё желание успокоить подданного, которое имел. Ладонь его зажглась мягким светом Лаурэлин. — Мы не причиним вам зла. Это я. Перворожденный Ингвэ, правитель Валимара. Тот, кого Ваниар избрали своим предводителем и королём. Выходите — милостью Манвэ мы отправим вас туда, где безопасно.

Полное недоверия молчание послужило ему ответом. Голос Владыки Валимара не узнать было невозможно — для любого из жителей этого города. Но Избранный Сулимо прекрасно понимал — в эту ночь доверять хоть кому-то означало смертельную опасность. И это, пожалуй, было горше всего остального. Осознание, что после этой ночи меж Ваниар уже не будет ни того единения, ни того доверия, что было раньше.

— Кто бы ты ни был, встань перед дверьми, — наконец ответил голос. На этот раз в нём звучала уже не решимость, но усталость. — И знай, что если ты лжёшь…

— Я не лгу, — Владыка послушно выполнил требование хозяина дома, позволив хорошо осмотреть своё лицо сквозь расположенные на двери зрительные камни. — И пусть всеблагая Элентари и Манвэ Сулимо станут мне свидетелями!

Минуту спустя двери всё-таки открылись, дав возможность увидеть того, с кем ваниа беседовал. Поначалу хмуро вглядевшись в гостя уже собственными глазами, мужчина, наконец, приветственно склонил голову. Черты лица его смягчились, суровая складка между бровей разгладилась.

— Мой король! Прошу, прости за недоверие, но…

— Забудем об этом, — Ингвэ, не тратя время, положил руку ему на плечо, успокаивая и ободряя. — Я знаю, что происходит. Твоя семья в доме? — получив в ответ утвердительный кивок, он продолжил. — Тогда собирайтесь. Сейчас вас заберут. Нельзя терять времени.

Спустя время сопровождавшие Ингвэ воины, наконец, вывели семью — двух молодых Эльдар с тремя детьми — на улицу. Туда, где их уже поджидал, сложив гигантские крылья, один из Великих Орлов Манвэ.

Правитель Валимара молча взглянул вслед птице, уносящей на своей спине ещё одну спасённую семью, прежде чем скомандовать двигаться дальше. К сожалению, из двух других запертых домов не отозвалось никого. Взломав двери, Мор Тирит обнаружили лишь пустые комнаты — похоже, их обитатели всё заперли прежде, чем сбежать.

Ваниа, только что отправивший своих жену и детей в небеса, мрачно шагал, сжимая копьё и щит, в одном строю с Мор Тирит, то и дело зло косясь в их сторону. По серым сияющим глазам было видно, что ни доверия, ни благодарности в по отношению к ним у него не было. Но присутствие короля и вестника Таникветиля успокаивало, ограничивая его гнев до недоброго молчания.

Мысли Ингвэ вновь и вновь возвращались к произошедшему, раз за разом словно вгоняя в собственное фэа раскалённые иглы. Пытаясь найти решение той катастрофы, охватившей Валимар — а весьма вероятно, и другие города Эльдар тоже. Пытаясь отчаянно ухватить ускользающие сквозь пальцы нити владения ситуацией — и понимания, что чем дальше, тем больше они предательски уходят из-под носа.

К глубокому его сожалению, Феанаро оказался прав в своих подозрениях. О чём перворожденный не жалел сейчас точно, так это о том, что всё же позволил Эктелиону и Арафинвэ провести расследование. Не сделай они этого — и, быть может, время спустя всё было бы намного, намного хуже. Однако даже Куруфинвэ, вероятнее всего, не до конца осознавал той паутины, что Враг сплёл в Благословенном Краю. Крепкой, точно сталь, паутины, сплетённой из бритвенно заточенных нитей. Прикоснёшься даже с целью разорвать её — и рука покроется множеством резанных ран. Так происходило и сегодня.

Первый удар предатели нанесли, попытавшись обезглавить Валимар в самом начале своего мятежа — отряд поклонников Жаждущей ворвался прямо в башню Ингвэ с именами Падшего и его сына на устах — и явным намерением покончить с «ложным королём». И удар этот почти что достиг своей цели. Несмотря на то, что, увидев зарево, правитель Ваниар был предупреждён и готов к бою, когда двери его дома оказались выломаны — шансов на спасение у него было немного, не подоспей помощь. К счастью, те не заставили себя долго ждать — прежде, чем клинки и заклятия Вражьих сил успели достать ветерана Великого Похода, на выручку подоспел Ингвион. И не один, приведя с собой размещавшийся в городе отряд Мор Тирит, оставленный по соглашению с Феанаро на крайний случай.

Крайний случай наступил. И стоило отдать должное — Ингвэ возблагодарил Манвэ и Единого за то, что согласился тогда на идею Финвэ разместить Чёрных Стражей в своей обители. Птенцы Лаурэфиндэ и Феанаро не зря снискали славу лучших из лучших бойцов в схватках на арене. Сейчас их мастерство встало несокрушимой стеной между ваниа и мечами служителей Жаждущей. Пусть ни с их лидером, ни с их безумными идеями Исхода он согласен не был — но сейчас они бились плечом к плечу с ним. И заслуживали признательности.

Новые гости принесли вести — и частичное осознание произошедшего. Появился Олорин. Растрёпанный, мрачный, словно северная туча, с лихорадочно пробегающими по лицу молниями. Совершенно непохожий на свой мудрый величавый облик. Следом за ним — Вознёсшиеся, которые должны были разобраться с резиденцией Искателей Совершенства. Потрёпанные, а кое-кто и раненые — несмотря на выигранную, по их словам, схватку, далось им это нелегко.

И тот, и другие — с одной и той же новостью, описывающей всё, что произошло, пусть и с разных сторон. Как оказалось, Эктелион, желавший лично заковать в кандалы Верховную Искательницу и бывший рядом с ней, когда всё началось, успел дозваться до своей Владычицы. А та, в свою очередь, поведала о случившемся Королю Арды.

Рассказанное звучало отвратительно. Нет, не так. Оно ужасало — как размахом произошедшего, так и той глумливой, холодной, безжалостной циничностью, которой этот замысел буквально дышал.

Никаких «арф», созданных из живых. Никаких беспорядочных совокуплений и оболочек Эльдар без душ, что бросались на строй сомкнутых алебард, точно дикие звери. Просто обманутые, отравленные доверием к врагу сородичи, натравленные друг на друга. Спонтанные схватки по всему светлому граду.

Сейчас, правда, Ингвэ понимал, что в момент рассказа сам не до конца осознавал, что на самом деле будет происходить на улицах. Тогда не понимал.

Были, однако, и добрые вести. Валар, их наставники и повелители, не собирались бросать своих последователей на произвол судьбы. Пусть и не лично — и восседающие на престолах Арды, и Ингвэ прекрасно понимали, что после вмешательства Стихий в силах тяжких останется лишь выжженная земля. Однако Олорин прибыл не один, будучи лишь первым из посланных. Множество Майар из свиты Манвэ, Варды и других Айнур уже спешили на подмогу Ваниар и Нолдор. Прибыли и любимцы Сулимо — племя Торондора, чьи крылья сейчас затмевали свет Тьелпэриона над городом.

Спешно собранный военный совет — королевская семья, Майар, Мор Тирит, те из сподвижников Ингвэ, что успели добраться до его дома — пришёл к единственному, на тот момент, верному решению. Разделить все имеющиеся силы на отряды, усиленные Олорином и другими младшими Айнур. После чего — прочесать всю обитель Валар, находя тех, кто не был затронут чёрным чародейством. Беря с собой способных держать оружие, отправляя остальных за пределы города на спинах Великих Орлов, всё равно не способных помочь в боях на улицах. Дом за домом, площадь за площадью, вернуть Валимар под свой контроль.

Что же касалось тех, кто попал под тень Врага — приказ Ингвэ здесь был однозначен. Бить насмерть лишь в случае самообороны, если другого выхода не будет. Сосредоточить силы и злость на Искателях Совершенства, стравивших собратьев.

Если уж их лживые слова вызывают столь сильное доверие благодаря проклятию — с их смертью пелена должна спасть с глаз Эльдар.

Не сказать, чтобы подобное распоряжение понравилось вынужденным союзникам из Нолдор. Скорее уж наоборот. Но спорить Чёрные Стражи не стали, признавая главенство Верховного Короля в этом вопросе.

Справедливо полагаясь на собственные и Олорина возможности, король распределил Майар и Вознёсшихся по другим группам. Вместе с ним и духом воздуха отправились лишь Чёрные Стражи. Пятьдесят Нолдор — треть от отряда, присланного в Валимар князем.

Ингвэ глубоко вздохнул, продолжая шагать — в окружении тех, кто в другой ситуации считал бы его недругом. Мерный стук резного посоха из светлого древа о камни улицы гулом отдавался в ушах при каждом ударе, погружая в состояние, близкое к грёзе. Несмотря на то, что ваниа продолжал ощущать мир вокруг себя, душой он был сейчас в других местах и времени. В мгновениях, заставляющие нутро переворачиваться вверх дном, зубы тихо скрежетать, а разум лихорадочно перебирать варианты предотвращения.

Продвижение по улицам пошло тяжело с самого начала, несмотря на то, что по пути удалось спасти из окружения крупный отряд сопротивлявшихся Ваниар. Да и в домах выживших находили. Предатели не оставляли попыток отправить старшего из правителей Эльдамара на встречу с Мандосом. Быстро поняв, что сквозь строй чёрных алебард им не прорваться, Искатели предпочли устраивать одну засаду за другой.

Редко когда можно встретить эльда, что не владел бы хотя бы основами благородного мастерства стрельбы из лука — пусть и не каждый мог превратить своё умение в подлинное искусство. Луки в Валимаре были почти у всех — Ваниар упорно не желали отказываться от традиционного оружия, с которым они прошли Великий Поход, в пользу новых механических чудовищ. А бесконечное молчаливое противостояние с Отрёкшимися, тянувшееся уже годы, и вовсе заставляли многих обитателей города поэтов и богов упорно оттачивать свои навыки. Разумеется, было множество лучников и среди тех, кто сегодня переступил черту.

И сейчас это играло дурную шутку, заставляя всех вглядываться вперёд, словно отряд Ингвэ шёл не по городу, что являлся сердцем Валинора, но по дикому краю, полному опасных чудищ, когтистых и клыкастых. Точно Ваниар вновь вернулись в дни, когда только шли на Запад, к Аману. Каждый переулок грозил незримым лучником. Каждый дом мог скрывать не только запершихся от напасти жителей, но и того, кто спустит тетиву, едва гость появится на пороге.

Впервые со времён Похода на глазах Ингвэ вновь умирали Эльдар — пронзённые стрелами, сожжённые проклятым колдовским огнём — за последних следовало опасаться особо. Далёк тот день, когда Мандос исцелит воспоминания о подобной боли, нескоро они переступят порог его Чертогов, возвращаясь обратно в мир живых. Если вообще вернутся, учитывая то, что произошло в шахте…

Даже воспитанники Феанаро не сразу приспособились к подобному засадному подходу. Что уж говорить о золотоволосых любимцах Валар, подобного не ожидавших! Не один раз он успел пожалеть о том, что жители Валимара частично переняли у подданных Малекита любовь к оружию. Теперь они обернули свою пагубную привычку против своих же сородичей.

И последнее было страшнее всего, пожалуй. Куда хуже, чем чувство опасности, сопровождавшее его в эту ночь каждое мгновение хуже, чем бесконечные вопли, прославляющие Мелькора и Феанаро — хоть последние и несли с собой серьёзную опасность для будущего. Не знай ваниа своего недруга лично, не чувствуй он искреннее непонимание и гнев со стороны сопровождавших его Чёрных Стражей, не будь сам Ингвэ поставлен в известность, чья идея была с расследованием — и у Верховного Короля могло бы возникнуть подозрение, что Малекит действительно причастен ко всему случившемуся. Что уж говорить о простых жителях Тириона и Валимара, что наверняка об этом и подумают!

Как бы после того, как предатели будут повержены, не возникла междоусобица уже между подданными двух Валар… Но об этом повелитель Эльдамара старался не думать, полагаясь на мудрость и справедливость хозяина Таникветиля. Не время и не место, не сейчас. О грядущих сложностях не думают тогда, когда любимый дом истекает кровью.

А он истекал — и очередное прямое подтверждение этому вновь предстало перед глазами эльда совсем скоро — впереди, на площади перед стремившимися ввысь стенами Валимарского Гимнасия, уже была слышна до боли знакомая какофония. Скрежет металла, боевые кличи и мощь заклинательных песен, вскрики боли и треск занявшегося пламени… отдельный звук вычленить было почти невозможно. Точно оркестр или хор звучал. Только этот хор означал лишь одно — возвещение смерти.

— Приготовиться, — Ингвэ хмуро перехватил посох, глубоко вдыхая. Ноздри уже почти привыкли к осквернённому, наполненному дымом воздуху. Он уже знал, что увидит, когда отряд подойдёт к площади. — Олорин, выцели Искателей.

— Действуем всё так же?

Глаза правителя обернулись к спросившему командиру Чёрных Стражей, сурово сощурившись при этом. Нолдо, впрочем, взгляд выдержал, посмотрев в ответ с откровенным вызовом. Столкнувшийся с силой Жаждущей нос к носу и видевший «арфы», можно сказать, из первого ряда Ангатар (1) не горел желанием лишний раз рисковать своими подчинёнными ради околдованных.

— Так же, — твёрдо ответил Перворожденный. Он не собирался лишать телесных оболочек своих подданных и друзей, вся вина которых состояла в том, что они доверились не тем. Тем более что смерть кукловодов действительно помогала сбрасывать чары. — Если придётся — сдерживайте натиск. Но насмерть бить лишь по необходимости.

Губы предводителя Мор Тирит сжались в суровую прямую линию, у углов рта залегли упрямые складки. Он молча склонил голову, однако согласия ни в его движениях, ни в его позе не было ни на ноготь. Впрочем, сейчас Ингвэ было не до споров с Отрёкшимися.

Перестроившись клином, отряд двинулся вперед. Чёрные Стражи — в первых рядах, на острие атаки, плотно встав плечом к плечу. Ингвэ и Олорин, готовые отразить удар служителей тёмной твари — прямо за ними. В центре построения — лучники-ваниар из тех, кого удалось спасти.

— Манвэ… — едва выйдя на границу площади, правитель истерзанного Валимара со свистом выдохнул сквозь едва приоткрывшиеся губы.

Площадь, по которой юные ученики ещё совсем недавно спешили к обители знаний, была в буквальном смысле залита кровью. Множество тел — сожжённых, пронзённых копьями и стрелами, обезглавленных, чудовищно искажённых наподобие приснопамятных «музыкальных инструментов» обрело свой последний сон на белоснежных совсем недавно камнях. Многие дома, что обрамляли площадь по кругу, уже жадно лизал огонь, стремясь распространиться дальше. Над изящным ромбовидным зданием Гимнасия, украшенным декоративными башнями, двумя чертовочащими язвами реяли стяги Врага — антрацитово чёрный, без украшений, пурпурный с золотом, с вышитыми на нём арфой и клинком в обрамлении паутины. И последний, тоже цвета полуночного неба. Но уже с серебряным драконом, сжимающим в лапах восьмиконечную звезду.

Недалеко от Ингвэ послушалось приглушённое рычание Ангатара пополам с ругательствами — ненависть к тем, кто посмел взять на свой щит знамя Первого Дома, слышалась в его голосе невооружённым слухом. Но не это и не кровь привлекли внимание короля.

На площади сражались и умирали — в данное, конкретное мгновение. Группа Искателей Совершенства, сбившись плотным строем, удерживала баррикаду прямо у входа в Гимнасий. За спинами копейщиков и лучников отчётливо виднелись творившие волшбу чародеи. Несмотря на сравнительно небольшую численность, строй поклонников Мелькоровой твари раз за разом отбрасывал толпу, пытающуюся подступиться к воротам в место знаний. Среди нападавших же серые глаза заметили ещё несколько охваченных пурпурным сиянием фигур. Но нападавшие, казалось, подобного не замечали.

— За Сына Тьмы! Смерть ложным королям! — победно и удовлетворённо гремел над полем бойни клич мятежников.

— В бой, и не страшитесь мрака, друзья мои! — вдохновенно вещал из-за спин подвергшихся воздействию колдовства Искатель. — Предатели, как и Мелькорово Отродье, которому они служат, показали своё истинное лицо. Именем Манвэ Сулимо и пресветлой Элентари — мы, наконец, очистим наш Благословенный край от язвы, поразившей его.

— Олорин, бей. Бей им в спины, — буквально прошипел с тихой яростью, в которую щедро плеснули боли, повелитель Эльдамара.

Подобную картину Ингвэ уже приходилось видеть не раз за сегодняшнюю ночь, но, пожалуй, то, что творилось на площади, было самым крупным из встреченных по пути побоищ. И каждый раз, каждая схватка навсегда оставалась в памяти. Каждый из тех, кто сейчас дрался, был одним из Ваниар. Одним из его подданных, последователей, учеников. Если король — отец народа, то одним из сыновей и дочерей. И сейчас они самозабвенно прерывали жизни друг друга. Одни — сознательно продав свои фэа Врагу, с именем Мелькора и Феанаро на устах. Даже своей гибелью внося обман и будущий разлад в Амане. Другие, обманутые собратьями первых и проклятым заклинанием, порождённым Куиллэ — искренне считая, что сражались и погибали ради Валинора. Ради своего народа. Третьи, те, кого ложь Искателей не коснулась — просто зачастую пытаясь выжить между первыми и вторыми, и ради своей жизни, защищаясь — обрывая жизни ещё вчерашних обманутых сородичей.

То, что третьих на этой площади не было, хоть немного, но утешало. Хоть кто-то, хоть малая часть Ваниар не пострадает.

Окажись сейчас перед ваниа подлинный автор этого кровавого обмана — и Ингвэ без колебаний вступил бы с ним в бой, даже понимая, что надежды на победу нет. Но семь и семь ещё раз незаживающих ран перед своей гибелью Падшему он успел бы нанести — за всех тех, кто сегодня сошёл в Мандос.

Молнии вновь отправились в полёт — с навершия посоха короля и с пальцев стоявшего рядом Майа. Один из стоявших позади толпы обманщиков дёрнулся в конвульсиях, вскрикивая и падая на землю. Ещё один успел отшагнуть в сторону — молнию, что предназначалась ему, приняла на себя спина несчастного ваниа, мгновенно отошедшего в Мандос. Но предателя это не спасло — пущенный меткой рукой одного из Нолдор арбалетный болт вошёл ему прямо в горло. Поклонник Жаждущей рухнул молча.

Однако двое оставшихся колдуна уже видели, откуда летят смертоносные подарки. Открытые ладони, заботливо укутанные проклятым сиянием, приняли на себя предназначавшиеся их хозяевам разряды.

Ингвэ скривился, поднимая посох, готовый принять на себя Вражий удар, выше. Шагнул вперёд, сквозь расступившиеся ряды облачённых в доспехи воинов, зажёг на руке серебристое пламя, подобное свету Ночного Древа. Двое из руководивших несчастными пали. Верховный Король мог лишь надеяться, что лежавшие на них чары, вызывавшие столь сильное доверие и распалявшие угли любых подозрений в бушующий пожар, ослабли. Что он сможет достучаться. Айну молча последовал за ним.

— Не нужно нападать, друзья! — произнёс Ингвэ, царственно вскинув голову. Голос его звучал властно и величаво, как и положено явившемуся в решающий момент правителю. И в то же время всеми своими силами, всей значимостью в глазах собратьев он сейчас пытался успокоить толпу. Пусть шансов на это и было немного. — Ваш король и отец перед вами. Опустите луки и копья! Со мной Олорин, наш друг и слуга Властителя Западных Ветров. За моей спиной — множество Ваниар, ваших братьев и сестёр. И не только их, но и тех, кто в чёрный час пришёл нам на помощь. Не нужно пытаться напрасно лить собственную кровь. Отступите от Гимнасия. Мы сами разберёмся с прислужниками Врага, отправив их на суд Валар! Не прислушивайтесь к тем, кто сейчас гонит вас на гибель. Все Искатели Совершенства обрекли себя на вечное проклятие, служа Жаждущей и Мелькору. И сейчас они посылают вас на клинки и колдовское пламя, на бессмысленную гибель. Отступитесь. Не слушайте их.

Сияние Верховного Короля чуть разогнало ночные тени. Копейщики и лучники, уже начавшие было разворачиваться в сторону новоприбывшего отряда, было отступили на пару шагов, перешёптываясь в изумлении. Каждый здесь присутствующий знал, как выглядит правитель Валимара. Каждому было известно лицо Олорина, часто появлявшегося по правую руку от главы Ваниар.

Однако мгновением спустя Майа резко вскинул руку, принимая на незримую защиту удар противника.

— Лжец! — шум толпы разом сумел превозмочь женский голос. Высокий и чистый, прекрасно поставленный. Таким бы только песни и петь. — Эта Мелькорова Тварь подло ударила сейчас нашему отряду в спину. Посмотрите сами — их колдовство и стрелы уже оборвали жизнь троих Ваниар. Кровь на их руках! И это отродье, принявшее облик Верховного Короля, который уже сегодня нашёл смерть от их мечей, смеет обвинять нас, тех, кто несмотря на предательство нашей школы, остался верен Валинору. Кто всю эту страшную ночь бился с вами плечом к плечу! Узрите сами — разве не пытаются они сейчас ударить нам в спину, сжав между молотом и наковальней?

Прежде, чем Ингвэ успел возразить на гнусную ложь своей противницы, раздался и третий голос.

— Да что с ним разговаривать, друзья! — включился в спор второй уцелевший чародей. — Вы посмотрите, кто стоит за ним! Не прислужники ли Мелькорова Отродья? Не Чёрные ли Стражи — те, на чьих руках и клинках кровь Ингвэ и Ингвиона?! Смерть рабам Врага!

Олорин с предупредительным возгласом шагнул назад, прикрывая Ингвэ и защищая первые ряды от спущенных с тетив стрел — самые нетерпеливые из обманутых поспешили исполнить приказ своих кукловодов. Мгновением спустя за ним последовал и эльда, тщетно пытаясь достать молнией Искательницу и трижды проклиная их чары — Ваниар вновь, не задумываясь, прикрыли собственную убийцу своими телами.

«Да будет лёгок ваш сон в чертогах…»

— Назад! — предупреждающе рыкнул Ангатар, по знаку которого Чёрные Стражи дружно склонили алебарды вперёд. — Назад, если вам жизнь дорога!

И вновь — на мгновение сдвинувшийся было в сторону Мор Тирит строй копейщиков остановился. С затуманенным рассудком или нет, но многие из собравшихся здесь прекрасно понимали, сколь опасны подопечные Лаурэфиндэ в плотном строю.

На мгновение Ингвэ даже показалось, что перспектива эта их отрезвит — раз уж его собственные слова бессильны оказались. Робкое, призрачное пламя надежды заиграло было — чтобы удар сердца спустя быть сдутым поднявшейся бурей. Но не со стороны тех, кто дёргал за ниточки толпы даже, нет. Финальный удар хлыста, возвещающий начало бойни, нанесли те, кто сбился в строй у ворот Гимнасия.

— Залп!

Свист стрел, стоны пронзённых, тупые звуки падающих на землю тел. И полный мрачного веселья баритон мужчины, разнёсшийся над площадью.

— Смелее, сыны и дочери Красоты! Сам Куруфинвэ с нами! Взгляните — он прислал на подмогу нашему делу лучших своих воинов!

«Тёмное отродье», — в бессильной злости Ингвэ сжал пальцы на посохе, спешно шепча заклинательное обращение к Сулимо. Разумеется. Те, кто желал видеть, как по Валимару льётся кровь его обитателей, не мог бы найти красную тряпку лучше, чем имя того, кого Ваниар ненавидели. Особенно сейчас, когда друзья и враги перемешались на улицах тяжело раненого города.

Собравшиеся на площади разделились. Часть из них вновь развернулась по направлению к Гимнасию, опасаясь удара в спину. Большинство же надвинулось, нависло над маленькой крепостью, скованной из стальных панцирей Чёрных Стражей, за спинами которых уже натягивали тетивы лучники. Правда, выстрелить всё ещё не решались.

— Стреляйте по ногам, — в голосе Ингвэ звучала полная усталости обречённость. Тем временем послышалась короткая команда Ангатара. Острия алебард резко устремились вперёд, находя небольшие бреши в зазорах между щитами надвигавшихся копейщиков — и обратно вернулись уже окровавленные. Послышались первые крики раненых. — Олорин, друг мой. Сможешь достать этих тварей?

— Если не буду сдерживаться — полагаю, да, — последовал сосредоточенный ответ. — Но то унесёт жизни многих из тех, кто будет своими жизнями укрывать Падших.

— Проклятие…

— Держимся! — голос Ангатара внезапно утратил напряжение, став на удивление спокойным. Отточенным движением предводитель Мор Тирит пронзил горло нападавшего. — Наше подкрепление в пути.

— О чём ты?

— Увидите.

Было ли это наказание Единого за проступки, или же то являлось результатом его собственных ошибок, но Верховный Король сегодня отнюдь не всегда мог предотвратить бойню. Чем крупнее были встреченные на пути группы, чем больше среди них было тех, кто владеет тёмными чарами, тем сложнее было уговорить их отступиться, открыть им глаза, пролив свет на истинное положение вещей.

Его Валимар горел. Его подданные слепо резали друг друга. И Ингвэ не мог разом остановить то, что происходило. Не мог уберечь всех. А время, время, меж тем, текло сквозь пальцы. Нарочито лениво, казалось, не спеша. Но каждую минуту — эльда был уверен в этом — сейчас в Валимаре кто-то расставался с земной жизнью. И предотвратить это он был не в силах. Не в силах уберечь — к примеру, тех, к кому отряды, пытающиеся восстановить порядок, просто не успеют.

Сладкий сон, прекрасная мечта Благословенного края, что три друга терпеливо и долго выстраивали на протяжении столетий, обернулся ночным кошмаром, навеянным Падшим Валой. И всё, что сейчас правитель мог сделать — это приложить все силы, чтобы как можно меньше его подданных пострадало.

Посох Верховного Короля сиял и искрил, направляя силы Ингвэ против тьмы. Однако он оказался не единственным источником света посреди кровавой ночи.

Луч света — чистый, яркий, такой, что на него было больно долго смотреть — на мгновение ударил в место, откуда колдунья Искательница направляла обманутых ей марионеток. Разметал возникшую было над ней пурпурную защиту, обратил в невесомый прах тех, кто попытался закрыть падшую эльдиэ своими телами. Появился — и исчез, оставив на месте удара лишь оплавленный камень площади.

— Что? — в тот миг правитель Эльдамара даже не успел в горячке боя до конца осознать произошедшее — следующий луч ударил по второму колдуну. В этот раз получилось рассмотреть его — удивительно красивый цвет, точно в то время дня на утренней и вечерней заре, когда сияние обоих Древ сливалось воедино. Только если творения Йаванны были источником тепла и жизни, этот свет был словно карающей, сжигающей всё на своём пути дланью.

Однако прежде, чем эльда успел поднять глаза к небу, чуткие уши заглушил вопль ужаса. Толпа, ещё несколько мгновений назад наступавшая на клинки Стражей ровным строем, отхлынула врассыпную, будто косяк форели с пути морского змея.

— ДРАКОН!

Зрачки Ингвэ расширились. Голова повелителя Валимара резко поднялась вверх, позволив увидеть стремительно снижающуюся, но до боли, до зубовного скрежета знакомую чёрную крылатую тень.

Мор Тирит, словно по команде, резко отшагнули назад, к улице, из которой отряд вышел, увлекая за собой остальных.

Фигура на спине летающей твари поднялась в полный рост, воздев над головой сияющий предмет — точно плод Лаурэлин. Смертоносный дождь обрушился на снующих внизу Эльдар, не разбирая предателей и обманутых — лишь окружение короля обходя стороной. Лучи пробивали тела в ужасе бегущих, оплавляли стены и камни домов, пронзая их насквозь. Догоняли почти спасшихся, тех, кто уже почти что покинул площадь. А мгновение спустя к карающему свету присоединилось ревущее драконье пламя.

На какой-то момент показалось, что он забыл, как дышать. Поднявшийся от взмахов крыльев ветер взметнул вверх пепел. В нос со всей силой кузнечного молота ударил запах сожжённой огнём плоти, что удар сердца назад была живой. Были его подданными. Не менее нескольких сотен Эльдар разом сейчас лишились своих хроа. Тех, кому удалось спастись, скрывшись в улочках Валимара, можно было пересчитать по пальцам.

Ингвэ почувствовал, как напрягся рядом Олорин, предупреждающе положил руку на плечо друга. Однако и сам ваниа с трудом сдерживал рвущуюся наружу ярость, что в пору была скорее молодому Арафинвэ, но никак не ему, одним из первых когда-то открывшему глаза на Водах Пробуждения.

Серые глаза с лёгкой отрешённостью переходили с вспыхнувшего факелом здания Гимнасия, крыша которого под яростью драконьего огня обрушилась меньше, чем за минуту, на медленно спускавшегося к отряду Сафирона.

Этого не могло происходить. Не могло. Не с его народом. Не с его городом. Словно тьма, от которой Ваниар бежали сюда, в край богов, наконец, настигла беглецов. Настигла, приняв облик предателей — и всадника на исполинском огненном ящере.

Ноги сами собой понесли его в первый ряд.

— Что. Ты. Сделал? — буквально выдохнул Ингвэ, становясь напротив спрыгнувшего с седла Феанаро, в чьих руках до сих пор мягко сиял переливающийся цветами обоих Древ Камень. Не врали, выходит, слухи…

Мгновением спустя голос его окреп, налившись бешенством.

— Зачем?! Ты же изначально ударил по их чародеям. От них и праха не осталось. Что ты сделал? Для чего? Или, — глаза ваниа расширились в изумлении и гневе. Он поневоле отступил на шаг от закованной в чёрные доспехи фигуры. Разум пронзила внезапная — и откровенно страшная в своей правдоподобности догадка, которая совсем немного времени назад получила жуткое, но весомое подтверждение. — Ложь Искателей всё же была правдой, Феанаро?

— Будь это так — мои Чёрные Стражи ещё в момент первого нападения на тебя, Владыка, — Малекит приветственно склонил голову, — не стали бы прикрывать. А напротив, помогли бы этим отродьям Жаждущей отделить твою голову от плеч.

— В другой раз я согласился бы с подобным доводом. Но не в ту ночь, когда одни и те же предатели разделились, чтобы стравить между собой народ, — голос Ингвэ всё ещё звучал сурово. — Я всё ещё жду твоих объяснений, князь. И лучше бы, чтобы они у тебя были.

Сафирон тихо рыкнул, поднимая голову к небу. Над оплавленной, ещё тлеющей площадью уже кружили несколько крылатых теней. Но крылья у них были не перепончатые, а пернатые.

Похоже, Олорин подумал о том же самом, что и Верховный Король. И призвал тех, кто, в случае чего, смог бы справиться с крылатым змеем.

— И всё же хоти я избавиться от тебя, способ был куда более быстрый, — сухо ответил нолдо. — Тем более что, если мыслить в подобном ключе, обезглавленный и разделённый на части Валимар, натравленный друг на друга, пролил бы куда больше крови твоего народа, чем Валимар, где ты плечом к плечу с моими воинами пытаешься навести порядок на улицах.

Поневоле пришлось согласно склонить голову. Ответить на подобное было нечем.

Сухо звякнули алебарды. Чёрные Стражи, ещё недавно бившиеся в одном строю с Ваниар, встали рядом со своим хозяином, преклонив колена. Майа, вставший по левую руку от друга, едва заметно скривился, с неприязнью взглянув на подобное приветствие.

— Мой князь…

— Встань, Ангатар, — Куруфинвэ нетерпеливо поднял своего слугу на ноги. — И вы все тоже. Ночь длинна, полна ужаса, и труда нам предстоит ещё немало.

Золотые глаза обернулись к Ваниар.

— Что же касается твоего вопроса, Владыка Ингвэ, — брови нолдо сошлись на переносице. Взгляд обрёл спокойную, стальную решимость — так, что правитель Валимара поневоле сжал пальцы на древке посоха. С таким взглядом когда-то этот тогда ещё мальчишка возвестил о расколе среди Нолдор. Учитывая обстоятельства, означать он мог бы всё что угодно. — Позволь объяснить тебе. Но предупрежу. То, что я скажу тебе, тебе не понравится — и, быть может, вызовет ненависть ко мне куда большую, чем ты питаешь сейчас. Вопреки вражде между нашими домами, я пришёл помочь.

Предупредительным движением ладони пресекая преждевременные вопросы, Малекит продолжил.

— Действительно, я мог уничтожить лишь тех, кто возглавлял толпу. Тех, кто, по-твоему, натравливал одних Ваниар на других. Вот только уверен ли ты, что в разбежавшейся толпе не скрывались ещё ораторы? Те, кто до поры до времени ждал своего часа? Те, кто, дай я толпе рассеяться, с лёгкостью вновь собрали бы её заново, но уже в другом месте? Быть может, их разум и прояснился после смерти тех двоих. Вот только фэа каждого из них уже затронута силой Жаждущей. Они уже ей поддались, — последнюю фразу Феанаро произнёс с нажимом, точно толкал плечом скалу. — Поручится ли хоть кто-то из вас, что доверием этих обманутых несчастных не завладеет ещё кто-то из Искателей? И тогда то, что сейчас творилось на площади до вашего прибытия, — рука в чёрной металлической перчатке повела в сторону горевшего Гимнасия. — Повторится. Ещё. И ещё.

— Иными словами, — голос Олорина приобрёл знакомые ледяные, северные нотки. — Ты сейчас отправил в Мандос множество, быть может, ни в чём не повинных Эльдар, подданных Ингвэ, находящихся под покровительством Манвэ Сулимо, из-за одних лишь подозрений?

— Напомню, — Малекит спокойно встретил взгляд недруга. Ингвэ, меж тем, молчал, отрешённо вслушиваясь в спор. — Что мои «одни лишь подозрения» уже несколько раз оказались правдой. Валинор постигла беда. Беда, которую я пытался предотвратить, — баритон князя стал до невозможности едким. — И которой, быть может, не случилось бы — прояви Аман чуть больше расторопности и внимания к моим предупреждениям после Ночи Кровавых Слёз. Например, если бы некоторые Ваниар не расставались с оберегами, защищавшими их разум.

— Это в том случае, если всё случившееся сегодня не является частью плана твоего — и твоего отца, Куруфинвэ Феанаро, — ровно парировал Майа.

— Полагаю, Финвэ Нолдорану будет крайне интересно послушать, что резня в Валимаре и Тирионе была спланирована им…

— Довольно, — повелитель Эльдамара слегка ударил посохом вертикально вниз. Глубоко вздохнул, позволив голове на мгновение опуститься на грудь, прежде чем вновь поднять глаза. — Насколько велика может быть угроза? И что ты предлагаешь, Феанаро?

К глубокому своему сожалению, после короткого размышления ваниа был вынужден признать за стоящим перед ним наглецом хотя бы одну вещь. В своих предупреждениях после первой атаки Жаждущей он был прав. Правы были и Арафинвэ с Эктелионом, твердившими изо дня в день, что Нолдор Короля и Ваниар необходимо уметь защищаться перед лицом опасности. Пусть последнее и было обоюдоострым клинком, приведшим к появлению слишком большого количества оружия в Валимаре — но правда была в том, что обладай город достаточно сильным воинством, и устроить в нём подобный раскол было бы куда сложнее.

По крайней мере, выслушать предложения нолдо Ингвэ был обязан.

— Достаточно велика, чтобы задуматься о том, чего мне совершать бы не хотелось, — последовал глухой ответ. Эльда в чёрном скрестил руки на груди. — Подобно тому, как среди укрытых светом Элентари никто, кроме взглянувшего на неё Эктелиона, не заметил зла, идущего от предательницы Куиллэ — точно так же среди просто затронутых этими заклятиями на жертвах можно пропустить и тех, кто непосредственно причастен к служению нашим Врагам. Если же мы оставим на свободе хоть одного из предателей… — Феанаро скривился, точно съел что-то кислое. — Невыполотый с корнем сорняк прорастёт вновь. А нам нужно сделать так, чтобы эти твари более никогда не тревожили землю Амана. Уничтожить служителей Жаждущей — и предотвратить появление новых в будущем.

— Что. Ты. Предлагаешь? — обманчиво размеренно произнёс Верховный Король, уже понимая, что именно, вероятнее всего, ответит его недруг и вынужденный союзник. И ответ этот был чудовищен даже для Малекита.

В ответ нолдо удручённо покачал головой. Было видно, что, несмотря на всю решимость, слова эти давались ему нелегко.

— Мы должны либо проверить каждого из тех, кто попал под влияние этой Мелькоровой Твари. А это можно сделать, лишь заковав их в цепи, что можно сделать с небольшими отрядами, но никак не с огромной толпой. Либо — отправить их туда, где, вне всяких сомнений, Судья определит, кому они служат на самом деле. В Мандос.

— Исключено, — серые глаза правителя Валимара сверкнули сталью. — Ты предлагаешь нашими же руками устроить резню среди моего народа, Феанаро? Не разбирая, виноват он по-настоящему или был обманут? В своём ли ты уме, предлагать мне такое? Мы заключим под стражу всех, кого сможем. Я согласен с тобой в том, что сделать это необходимо. Но казнить каждого, находившегося под их контролем? Залить улицы благословенного города ещё больше? Никогда.

Сама мысль о том, что предлагал этот… до сего момента витавшая лишь отвратительной догадкой, сейчас показалась в полный рост. И Ингвэ не собирался давать подобному случиться. Нет уж. Даже среди Верных подобные меры Валар не позволили бы. Здесь же… В конце концов Ингвэ Перворожденный, а не Куруфинвэ Феанаро, являлся королём Ваниар и Эльдар.

— Будь мы в Тирионе — я бы согласился с тобой, — голос князя всё ещё звучал примирительно. — Будь мы в состоянии окружить Валимар неприступным кольцом стражи, что не позволит никому сбежать, превратит Вадимар в одну большую мышеловку. Будь это так, будь у нас время на медленную и размеренную чистку — я согласился бы с тобой, Владыка Ингвэ. Но, — Малекит посуровел. — У нас нет ни того, ни другого. Начни мы поимку каждого причастного — и все наши силы будут уходить на держание их под неусыпной стражей. Не говоря уже о времени — и способности наших врагов продолжать царапаться и кусаться. Как только Искатели поймут, что к чему — они тут же бросят все находящиеся в их распоряжении силы на пролитие как можно большей крови. А некоторые ещё и решат затаиться. Либо внутри городских стен, либо и вовсе сбегут. И тогда — крови твоего народа прольётся ещё больше.

— Осторожнее, князь, — Олорин обратился к отступнику обманчиво мягко. Однако эльда хорошо видел, что Майа лишь сдерживает свой гнев. — Ты ходишь по тонкому льду в своих рассуждениях, столь яро стремясь поднять руку на жизни тех, кому сами Валар обещали свою защиту. Как бы лёд этот не треснул. Верховный Повелитель Эльдамара, передающий волю самого Манвэ, уже своё слово сказал. То, что предлагаешь ты — неприемлемо. Ни для Валимара, ни для Таникветиля.

Глаза цвета расплавленного золота зло сощурились. Бросив хмурый взгляд на всё ещё паривших в небе детей неба, с которыми даже Сафирону, похоже, было не совладать в таком количестве, он вновь взглянул на короля.

— Я мог бы просто уйти, Владыка. Вывести из пылающего города моих Чёрных Стражей, позволив вам, Ваниар, самим разбираться в проблемах, что породила ваша беспечность, — с лёгкой горечью произнёс он, покачав головой. И прежде, чем хоть кто-то успел высказать всё, что думает на подобное обвинение, припечатал с тяжестью всей громады Таникветиля. — Да, именно вашабеспечность. Напомните мне, кем была Куиллэ и большинство Искателей? Не Верной. Мятеж на земле Верных был подавлен почти что бескровно и быстро. Но вернёмся к тому, что могло бы быть, — злая усмешка исказила лицо мужчины. — Да. Я могу просто вывести Чёрных Стражей из Валимара. Но прежде, чем я сделаю это — я расскажу, что будет дальше, если это случится. Мы встанем за пределами Валимара, в ожидании. Вы же — попытаетесь заключить под стражу каждого из тех, кто попал под влияние Искателей. Разумеется, живыми. Неизбежно завязнув в городских боях. Неизбежно тратя кровь и жизни своих воинов на бесплодные попытки спасти всех. А что же будут делать тем временем Искатели?

Когтистые пальцы стальной перчатки сжались.

— Я скажу. Пока вы, тщетно и завязнув, пытаетесь навести здесь порядок, сделают главное. Уничтожат стоящую вокруг города и домов руническую защиту. Пусть и не сразу — делалась она всё же против их покровительницы, — но они с этим справятся. После чего — зальют кровью каждый дюйм Валимара.

Взгляд золотых глаз настолько не предвещал ничего хорошего, что Ингвэ поневоле вздрогнул.

— Силы пролитой крови столь многих, думаю, им хватит, чтобы организовать разрыв между телесным миром и миром духов. А последствия его вы прекрасно знаете. Такой был в той шахте, — видя, как побледнели лица почти всех здесь присутствующих, и больше всего — Ангатара, своими глазами узревшего подобное, вестник горя и страха усмехнулся. — Вот только рядом с тем разрывом оказались мои воины и моя супруга. Здесь же будут лишь Ваниар. Неготовые к борьбе с силой твари. Зато в больших количествах. Думаю, вы и сами прекрасно понимаете, какая судьба будет ждать многих и многих обитателей Валимара в этом случае.

Малекит демонстративно поднял руку, в которой до сих сиял Камень Света.

— И вот тогда, когда Валимар поглотит тьма, когда он станет моровой язвой на теле Амана — мне придётся сделать необходимое. Не допустить, чтобы щупальца заразы поползли дальше. Этот красавец — не единственный. У меня есть вместилища мощи и иных Стихий. Силы трёх таких, слитых в единый поток, хватит, чтобы покончить с павшим городом и его обитателями. Вот только куда они отправятся после пребывания рядом с разрывом — большой вопрос. Некоторые из пленников шахты до Чертогов, насколько мне известно, так и не добрались. Быть может, от Ваниар останется лишь память, а те немногие, кто всё же выйдет со временем из Мандоса, будут благодарить своего палача за то, что подарил им смерть и перерождение, а не вечность мук в объятиях Жаждущей.

— Ты не посмеешь, — поневоле выдохнул Ингвэ, смотря на «внука» так, точно у него выросли рога и крылья, а в руке начал мелькать пламенный хлыст огненного демона Утумно.

— Если этого не сделаю я — это придётся сделать самим Валар, чтобы уберечь от беды Благословенный Край. В любом случае, эту проблему придётся кому-то решить. Даже если мне после этого придётся ответить за свои действия, — глухо ответил Феанаро. Однако мгновением спустя его тон смягчился. Складка на лбу разгладилась, вместо жестокости и готовности обречь на гибель целый народ. — Вот только я этого не желаю, Владыка. Вопреки мнению многих, я, Мелькорово Отродье, не желаю гибели твоему народу. И сейчас предлагаю тебе путь, что позволит сокрушить Искателей с наименьшими потерями для Валимара. А тем, кто не является подлинным предателем — подарить новую жизнь, когда придёт их время покинуть Чертоги.

Король молчал, мрачно прикусив уголок губы и прикрыв глаза. Мысли проносились одна за другой, сталкиваясь в жестокой схватке — точно решив изобразить побоище, бушевавшее на площади совсем недавно.

Всё его нутро, вся любовь к своему народу, весь долг, как короля, выли волком. Восставали против подобного решения, вполне достойного руки Мелькора. Его Ваниар, его поданные, которых он поклялся защищать и заботиться о них! Но альтернатива…

Второй путь событий, обрисованный Феанаро, поневоле заставлял вздрогнуть.

И ведь уже несколько раз, к сожалению, проклятый князь оказывался прав — особенно в отношении Жаждущей и её прислужников. Если он окажется прав и на этот раз… Мелькор и его свита!

Но как посмотреть в глаза тем, кто верил тебе, после того, как обречёшь многих из них на лишение хроа?

Словно чувствуя его колебание, Феанаро вновь подал голос.

— Разве Валар, когда наш народ пробудился, не начали войну, пожертвовав многим? Не приняли тяжёлое решение, чтобы спасти Квэнди из лап Врага? Порой Судьба заставляет правителя сделать то, что необходимо. Даже если это тяжело. Но из двух дорог он обязан выбирать ту, что принесёт больше пользы его народу.

— Уж от тебя-то пример, основанный на деяниях Валар, звучит странно, — с полной грусти усмешкой Ингвэ покачал головой, мысленно прося прощения у всех, кому суждено было погибнуть в эту ночь. — Хорошо, Куруфинвэ. Я приму твоё решение. И надеюсь лишь на то, что оно действительно единственное.

В ответ нолдо почтительно склонил голову. Однако прежде, чем он успел повернуться к командиру Мор Тирит, чтобы дать указания, его, словно сотканная изо льда стрела, настиг вопрос до сих пор молчавшего Майа.

— Я полагаю, ты понимаешь. После того, как всё закончится — тебя будут ждать в Круге Судеб, князь Куруфинвэ Феанаро. Сегодняшняя ночь сделала слишком многое. Тебе придётся держать ответ как за предложенные тобой действия, так и касаемо того, в чью славу сейчас предатели льют кровь по всему Валинору.

— Когда всё закончится — я буду там, — бросил Малекит, даже не обернувшись.

— Надеюсь. Иначе мне и Эонвэ придётся притащить тебя к подножию Эзеллохара в цепях.

***

— Лаурэфиндэ, — первый рыцарь Серебряной Длани, мерно взмахивая крыльями, опустился на землю прямо у ворот, смотря на золотоволосого чуть сверху-вниз с высоты своего роста.

Идущих на подмогу Мор Тирит они заметили ещё на подступах к дому Нолдорана, что превратился сейчас в настоящую крепость. Трудно не увидеть пробивающийся навстречу отряд, когда их сопровождает огромный — и слишком хорошо знакомый, чтобы не узнать его — крылатый ящер, по цвету и внешности которого сразу стало понятно, кто именно вёл подмогу. Пусть возможности помочь в их продвижении сейчас было немного, но появление Чёрных Стражей ожидали заранее.

— Эктелион.

Лицо бывшего наставника ожидаемо потемнело. Глаза нолдо вспыхнули сдерживаемым гневом, видимым даже сквозь стену копий, сейчас отделявших дом Финвэ от остального города. Облачённые в латные перчатки пальцы держали алебарду, что Вознёсшийся столько раз видел в своей жизни рядом с Чёрным Стражем, идеально параллельно телу. От всей фигуры предводителя Мор Тирит сейчас исходило ощущение отлитой в стали статуи, безэмоциональной, незыблемой, неживой — лишь в глубине, под грудой металла, медленно плавя его, постепенно разогревалось всепожирающее пламя, жаждущее вырваться наружу.

Однако сейчас этому огню, судя по всему, не суждено было прорваться.

— Я с подмогой, как видишь, — Лаурэ буднично кивнул голову в сторону колонны алебардистов за своими плечами. Образ железной статуи распался, вновь обернувшись существом из плоти и крови. Зато за левым плечом золотоволосого неслышно появилась знакомая Эктелиону, закутанная в чёрный плащ, фигура Ангарина, который бросил злой взгляд в сторону полунолдо и Нолдор Короля в целом. — Будь добр, скажи своим, чтобы прекратили склонять оружие в нашу сторону. Прорыв к вам не был устлан лепестками роз. Мои Стражи несколько… нервничают, знаешь ли.

— Полагаю, их знаменитая выучка поможет нам избежать не самых лучших последствий подобного нервничания, — рыцарь Элентари воздержался от грустной улыбки. Перед глазами на мгновение мелькнула иная сцена — убегающий из дома Нолофинвэ, спрятавшийся за сомкнувшимся строем патрульных Малекита.

Поразительно, насколько быстро обе ветви народа научились смотреть сквозь склонённое к возможному бою оружие. Несмотря на то, что ни Эктелион, ни тем более Арафинвэ ничего хорошего от князя Первого Дома не ждали, и призывали других к тому же, тренируя и помогая Нолдор Короля самим стать весомой силой в возможном конфликте, если таковой начнётся, будучи готовыми, в случае чего, заключить под стражу в Мандос верхушку Верных и разоружить остальных — даже они не ожидали подобной прыти от всё дальше и дальше раздвигавшейся между жителями Тириона пропасти. И любимец Варды чувствовал нутром — ночь ещё внесёт свой вклад в это дело. Уже внесла.

— У наших воинов сейчас тоже несколько… обострённое восприятие, — закованная в доспехи фигура Вознёсшегося прошла сквозь расступившихся Эльдар навстречу былому учителю. — Особенно после того, как предатели шли на наши копья с боевым кличем на устах, восхваляющим Куруфинвэ Феанаро. Так что, будь я на твоём месте, я бы отдал оружие без пререканий. К Финвэ мы пойдём вдвоём — и без твоей любимой алебарды. Все остальные останутся здесь. Не будем делать глупостей.

Голос полуваниа звучал предельно успокаивающе. Однако, увы, произвело прямо противоположный эффект. Серые глаза Ангарина потемнели от молчаливой злости, заставив того машинально положить руку на рукоять меча. По рядам Мор Тирит пробежала лёгкая рябь ропота и перешёптываний. Взгляды Отступников загорались недовольством один за другим — брошенное их командиру сыном Мастера Фонтанов предостережение явно было не тем, что они желали слышать.

Рыцарь устало вздохнул в своих мыслях, стараясь сейчас не раздражаться на этих гордецов. Он прекрасно понимал, что, вероятнее всего, последует за этими словами. Однако после произошедшего сегодня, включая три покушения на Верховного Короля, пренебрегать безопасностью не собирался никто.

— Будь ты на моём месте? — золотистая бровь в тяжёлом ехидстве взлетела вверх. Лаурэфиндэ мрачно фыркнул — в такт тому, как резко вспыхнуло пламя в глубине глаз предводителя Чёрных Стражей — как в тот самый день, когда потомок двух народов как раз отказался быть тем, кто может когда-нибудь встать на место Лаурэфиндэ. На мгновение Эктелиону показалось, что вернейший слуга Малекита сейчас и вправду даст волю своему знаменитому характеру. Однако вместо этого Финдэ буднично перехватил алебарду горизонтально, после чего спокойно бросил в руки бывшему ученику. Следом, уже в сторону одного из стражников, стоявших за спиной Вознёсшегося, отправилась тяжёлая кожаная перевязь с метательными кинжалами, а ещё несколько мгновений спустя — многозарядный арбалет, любимое оружие присягнувших Феанаро. — Боюсь, случись такое, на нашей половине Тириона сейчас бушевал бы тот же самый пожар. К счастью, подобного всё же не произошло. Идём!

Мысленно закатив глаза на в открыто брошенную шпильку (и одновременно радуясь, что упрямству и гордости был предпочтен здравый смысл), Эктелион дал знак подчиненным. Воины подняли копья и сделали синхронный шаг в стороны, позволяя гостю и его сопровождающему пройти сквозь ворота во внутренний двор. У дверей самого дома замерли наготове две крылатые фигуры. Члены Серебряной Длани чуть расслабились лишь после кивка своего предводителя.

— Как я понимаю, поимка девицы прошла просто восхитительно, — продолжил Лаурэ, едва они перешагнули порог дома. — Неужто мне необходимо было учить тебя и манерам в столь деликатных делах?

— Сложно надеть на деву кандалы, когда она сама неожиданно бросается на клинок, — не постоял за ответом полунолдо, с легким отвращением вспоминая то, что скрывалось под прекрасной личиной — и блеснувшие неестественным злорадным торжеством глаза, когда продавшая душу Тьме уже захлебывалась собственной кровью. — Как я понимаю, у вас все прошло гладко?

— Настолько, насколько это возможно. Прежде, чем им хватало духу или безумия бросаться на наши клинки, мы стреляли им по коленям, — усмехнулся золотоволосый. После чего ответил уже серьезно. — К счастью, эти… Чистые, — последнее слово Финдэ едва ли не выплюнул с видимым отвращением. — До последнего не догадывались о том, что происходит. Соглядатаи Феанаро и Ангарина постарались на славу.

— Рад, что всë обошлось, — кивнул Эктелион в такт своим мыслям.

После случившегося Арафинвэ явно стоило завести и собственных… наблюдателей. Как показали сегодняшние проклятые деяния, подобное может быть необходимым. Особенно в противостоянии и с подобным Паучихе врагом. И вдвойне особенно — помня о новых подчинëнных ученика Куруфинвэ, что вряд ли будут с миром отпущены по домам после этой ночи.

— Благодарю.

Крылатый воитель с силой нажал на тяжëлые дубовые двери зала, что по воле трагических событий превратился из убранной заботливой рукой Индис гостиной в командную ставку. Большие окна были распахнуты настежь — Вознëсшиеся, в отличие от большинства других Эльдар остававшиеся вне подозрений, за эту ночь не раз влетали прямо сюда, минуя двери. Служа вестниками, глазами и ушами Короля — и сильнейшей ударной силой, что сейчас имелась в распоряжении Финвэ.

Сидевший за столом Нолдоран поднял голову, оторвав глаза от очередного донесения. Взор Верховного Короля на мгновение задержался на Эктелионе, затем — скрестился с устремлëнным на него взглядом шедшего следом Лаурэ. Финвэ слегка склонил голову, приветствуя обоих, после чего монолитным движением поднялся на ноги. Мелькнула синева одежд, блеснул металл кольчуги. Несмотря на то, что сам истинный правитель Нолдор пока что не мог принять участия в бою лично, из-за специфики битвы в городе командуя и состыковывая действия войска, Король не спешил расставаться с доспехом. Манвэ и Вардой проклятые Искатели научили осторожности. Украшенное гравировкой и резьбой копьë небрежно прислонилось к столу, будучи всегда под рукой своего хозяина.

Мало кто сейчас бы узнал в стоявшем перед двумя полукровками воине милосердного и доброго короля, в глубине глаз которого навсегда поселилась горечь. Не был Финвэ похож и на в миг посерьëзневшего лидера, что начал менять общество Тириона после Ночи Кровавых Слëз. Нет, перед ними стоял воин, статный, благородный и суровый, готовый сражаться и убивать, чтобы защитить свой город.

Даже самые отъявленные представители «Верных» вряд ли бы сказали сейчас хоть слово против в сторону родителя их князя — настолько было видно сходство между отцом и сыном. Разве что вместо вечной усмешки, явного упоения битвой — у старшего в роду были собранность и спокойствие.

— Лаурэфиндэ, — Нолдоран поманил обоих вошедших рукой, подзывая к себе ближе. — Мне сказали, что отряды Чëрных Стражей покинули принадлежавшие Верным кварталы Тириона. Рад видеть, что сделали они это для того, чтобы помочь, а не присоединиться к тем, кто сейчас льëт кровь на наших улицах, да ещë и на моего старшего сына клевещет, — глаза короля мрачно сверкнули. Недвусмысленный намëк был слышен невооруженным слухом. — Кстати, что с Феанаро? Почему Мор Тирит ведëшь в бой ты? Где мой первенец?

— В Валимаре. Учитывая, что происходит у нас — можно не сомневаться в том, что у них в этой ситуации будут ещë большие проблемы, — коротко отрапортовал Финдэ, делая шаг вперëд — к столу с расстеленной на ней картой, усеянной отметками. Эктелион встал рядом, бегло объясняя сложившуюся ситуацию.

Рыцарь Элентари мог лишь догадываться о том, как с угрозой подобного масштаба (Искатели в Валимаре были не менее, а то и более популярны, чем в Тирионе. Со всеми вытекающими) справлялись собратья Ваниар. Разум его вполне допускал, что среди более миролюбивых жителей Города Богов результат мог быть несколько… удручающим. Зато он прекрасно знал, как дела обстоят у собратьев Нолдор. Быть может, Куиллэ недооценила присягнувших Финвэ. А возможно, полученный результат еë вполне устраивал, учитывая всю ту кровь, что, в любом случае, пролилась сегодня на улицах. Однако лёгкой прогулки, способной поджечь весь город, у рабов Паучихи не вышло совершенно.

Как и ожидалось, вся половина Тириона, принадлежавшая Нолдор Короля, превратилась в поле боя, с особым ожесточением развернувшееся вокруг тех, кто имел в своих жилах кровь Ваниар. Однако ни пробиться к королю, ни захватить в своë распоряжение все главные места города у Искателей Совершенства или тех, кто был ими одурманен, не вышло.

Слишком у местных жителей вошло в привычку носить при себе оружие — и, благодаря объявленному сбору ополчения, тренировкам, и, не к ночи сказать, постоянному стимулу в виде неприязни к Верным — умело им владеть. И вот наконец почти каждый получил возможность пустить клинок в ход — на стороне мятежа, либо против него. Не помогал в этой ситуации и сбор культистами больших одурманенных заклятием толп — когда некоторые переулки или усадьбы приходилось едва ли не штурмовать, а с крыш домов и окон на тебя начинают лететь не только стрелы, но и куски черепицы, булыжники, увесистые предметы из дерева — толпа перестаëт быть эффективной. Искателям пришлось делать большую, чем они ожидали, ставку на собственных колдунов и состоявших в «школе песни» воинов.

Наметившаяся было кровавая волна, грозившая затопить город, раскололась и увязла, превратившись во множество местечковых схваток — иногда и вовсе в форме «дом против дома, улица против улицы». Будто сам собой, город во мгновение ока оброс баррикадами, отгородившими друг от друга как небольшие переулки, так и целые районы. Слуги Паучихи с именем Феанаро на устах рвались вперëд, подпавшие под тень жертвенных заклятий жаждали поднять на копья всех, на кого укажут кукловоды, сохранившие рассудок жители Тириона ожесточëнно и озлобленно отбивались, стараясь либо объединиться между собой, либо пробиться к силам, оставшимся верным Королю.

Этим временным замешательством Финвэ сумел воспользоваться в полной мере. Пусть и с нескольким запозданием, предупреждённый о случившимся и поднявший ополчение в копья, Верховный Король сумел собрать силы и нанести ответный удар. Множество небольших отрядов, зачастую возглавляемых ветеранами, прошедшими плечом к плечу с Нолдораном весь Великий Поход, вклинились в нескончаемую череду городских боëв, рассекая половину Тириона на множество отделëнных друг от друга частей. Не позволяя ведомым Искателям собраться вместе и привлекая на свою сторону силы тех, кто стоял против мятежа. После чего отрезанные друг от друга войсками и баррикадами начинали неспешно и методично чиститься.

А там, где обычные Эльдар не справлялись… что же. Там помогали Майар, вестники Ауле и Йаванны, пришедшие на помощь во главе с Курумо. Туда отправляли Вознëсшихся, которые благодаря крыльям стали идеальным в своей скорости летучим ударным отрядом, способным быть везде и нигде одновременно. Способных как по одиночке усилить отдельные группы, так и, собравшись вместе, ударить всей мощью. Не говоря уже о возможности наблюдения за всей картиной боя в целом с воздуха.

В общем и целом, несмотря на весь творящийся на улицах города ужас и прося у погибших прощения за то, что не погасили эту волну в зародыше, ситуация, тем не менее, и в половину не была столь плохой, как изначально опасался Эктелион.

По-настоящему большой проблемой оставался лишь юго-запад города, у Дружеских врат, из которых началась дорога к Валимару — там, где Искатели и их подручные сумели закрепить за собой обширную территорию, — и уже сейчас было понятно, окопаться они там смогли крепко-накрепко. Взять еë наскоком возможным явно не представлялось. Так что, пока крылатые рыцари Элентари старались держать окружëнный квартал под наблюдением, а другие командиры — занимались менее проблемными участками, Нолдоран медленно сжимал кольцо вокруг этой моровой язвы.

Взгляд, брошенный подошедшим к столу Лаурэ на карту, слегка прояснился, когда тот положил свои окованные металлом ладони на резной стол, стоявший посреди бывшей гостиной. Похоже, нолдо быстро пришëл к тем же выводам, что и Вознëсшийся. Однако едва серые глаза мазнули по юго-западу, служитель Звëздной Госпожи едва ли не кожей почувствовал, насколько бывший наставник разом напрягся. «Проблемный» участок явно не на шутку встревожил его.

— Отряды Мор Тирит прошли вдоль стен Тириона и параллельно реке, — тем не менее, произнëс он почти что спокойно, слегка постучав по схематическому изображению города, указывая на три выхода с территории Нолдор Короля. — На данный момент мои воины заняли подступы к Яблоневым, Речным и Королевским вратам, усилив ваши гарнизоны и патрулируя стену. То же самое касается берегов. Если кто-то из этих отродий попытается бежать и, при этом, не будет иметь за своей спиной целого войска — мы его остановим. Кстати говоря, спасибо, что ваши воины не стали чинить нам препятствий, хоть и смотрели волками.

— Как я уже сказал, мы заранее знали о приближении Чëрных Стражей, — Финвэ стал напротив золотоволосого, с другой стороны стола. — Отличные новости, командующий. Тогда перейдëм к делу.

Пальцы Верховного короля коснулись участка на карте, помеченного сейчас ярко-алым.

— Как ты наверняка уже сумел понять, Лаурэ, главная наша сейчас задача — вернуть порядок в городе. И мы не сможем сделать это, пока в руках Искателей Дружеские ворота со всей прилегающей к ним территорией. Придëтся штурмовать. Мы постепенно стягиваем туда наши силы, однако Мор Тирит и Вознëсшимся придëтся стать главным ударным кулаком. Полагаю, ты понимаешь, почему. Сейчас твои Стражи, дракон и рыцари Серебряной Длани — самая большая сила, что мы можем выставить на поле боя. Не считая Майар, понятное дело.

Глаза Финдэ сощурились в размышлении.

— Учитывая, что этот гнойник нам следует вскрыть как можно скорее — соглашусь. Сколько крылатых осталось в строю?

— Половина сейчас находится в Валимаре. Четверо временно выбыло из строя, пусть убит из них лишь один, — нехотя ответил Эктелион. Потеря одного из своих учеников далась ему нелегко. — Ещë часть нужны для наблюдения и координации отрядов в городе. Так что к вратам отправятся одиннадцать Вознëсшихся со мной во главе.

— В таком случае самым разумным будет ударить с двух сторон, — Лаурэ аккуратно переставил к «проблемному месту» несколько фигурок. — Штурмовать придëтся одновременно. Чëрные Стражи плечом к плечу с Нолдор Короля ударят через баррикады. В то время как я, Минратос и отряд Эктелиона обрушимся на них с воздуха. Вопрос только в том, кто поведëт армию на земле?

— Я, при поддержке Курумо, — последовал невозмутимый ответ Верховного Короля. Лаурэ несколько мгновений спустя слегка склонил голову, принимая решение Нолдорана. — В целом, план не дурен. Атака с двух сторон, тем более — при поддержке рамалоки, это не то, что способно выдержать и обученное войско. А Искатели и те, кто с ними, по счастью, таковым не является. Однако, Лаурэ, — серые глаза со всей серьёзностью повернулись к предводителю Чëрных Стражей. — Я не ограничиваю тебя и твоих Нолдор в средствах. Однако всë же прошу, постарайтесь принести как можно меньше сопутствующего ущерба. Сегодня и так погибло слишком много наших собратьев — и при штурме, боюсь, погибнет ещë больше. Всех, кроме культистов, постарайтесь просто задерживать. Благо после уничтожения Искателей, как правило, одурманенные теряют свой боевой дух и не оказывают серьёзного сопротивления.

Над столом повисла тишина. Неестественная, неловкая, слегка натянутая — точно молодой ученик в первый раз своей жизни натягивал тетиву лука. Недоброе предчувствие кольнуло Вознëсшегося, когда его глаза встретили взгляд глаз своего искривлëнного в тëмном зеркале отражения.

— А что вы делаете с теми, кто сдался? — обманчиво мягко спросил Лаурэ, смотря прямо на Эктелиона, точно собирался просверлить в нëм два отверстия раскалённым сверлом.

Поначалу на мгновение последователю Варды показалось, что за этой знакомой мнимой мягкостью скрывается гнев — ровно тот же, что вырвался наружу, когда мечник заявил о своëм уходе. Однако чем дольше он всматривался в серые глаза, тем больше понимал, что дело сейчас было отнюдь не в злости или ярости. Лаурэфиндэ буквально звенел от напряжения, даже не как ждущий в засаде хищник. Словно готовящийся к броску и бегу заяц. Впрочем, удар сердца позже наваждение спало, оставив лишь повисший в воздухе вопрос.

— Искатели казнятся на месте, отправляясь к своей госпоже. Что же касается простых жителей Тириона, мы отправляем их под стражу, — Вознëсшийся указал на восточный берег реки Келумэ. — Мы огородили небольшой прибрежный участок, где держим их связанными. Целители уже оказывают первую помощь.

Лаурэ не отвечал долго. Подозрительно долго. После чего его рука медленно, но верно поднесла ладонь к глазам, лишь едва не оцарапывая кожу острыми гранями латной перчатки.

Глубоко вздохнув, ближайший соратник Малекита убрал пальцы от лица.

— Этот бой, вероятно, будет длиться всю ночь, — начал он, явно тщательно подбирая слова. И вновь — вместо ожидаемого гнева — лишь напряжение. Точно самому Лаурэ этот разговор приносил определённый дискомфорт. Однако увидеть это явно мог лишь тот, кто слишком долго и слишком хорошо знал воина. — И всë это время вы будете оставлять за нашими спинами затаившихся в траве змей, что могут ударить в самый неожиданный момент.

— Ты опасаешься, что среди тех, кто сдался, могут скрываться и недобитые Искатели, — сияющие глаза Вознëсшегося блеснули пониманием.

— Это не главное. Но в том числе.

— Как я уже сказал, лагерь находится под надёжной охраной. А после боя — я и мои ученики сможем отделить зëрна от плевел, — Эктелион скрестил руки на груди. — Мы способны отличить раба Жаждущей, в котором еë скверна проросла ростком, от тех, кто просто попал под их чары. Но на это требуется время. Или есть другие варианты?

Финдэ промолчал, прикрыв глаза. Точно готовился приступить к моменту, который откладывал по каким-то собственным, внутренним причинам.

— Есть. К сожалению.

Лишь внимательность, с которой рыцарь смотрел на бывшего учителя, позволила заметить, как слегка дрогнули его пальцы, когда тот доставал из поясной сумки свиток, после чего с лëгким поклоном врученный Финвэ. Тот, подняв бровь, принял послание, тут же развернув его.

Вот только туман недоумения прямо на глазах Эктелиона сменился настоящим штормом. Верховный Король не счëл нужным скрывать свои эмоции. Лицо Нолдорана потемнело. Зубы едва слышно скрипнули. Глаза вспыхнули так, словно в этом письме кто-то с пугающей, педантичной подробностью описывал гибель… да хотя бы Нолофинвэ под пятой огромного, как скала, врага.

— Почерк Феанаро. Подпись тоже, — процедил он сквозь зубы. После чего поднял глаза на Чëрного Стража. — Ты знаешь, что здесь написано?

— Не по форме, но по сути — да.

— Я знал, что некоторыми местами мой сын давно уже лишился совести. Но я никогда не думал, что стану свидетелем того, как он теряет рассудок, — правитель Нолдор передал послание Эктелиону. Тот пробежался глазами по строкам, холодея с каждой выписанной недрогнувшей рукой фразой. Он ожидал многого, но это… — Это ваше решение? Не брать пленных, убивая всех, кому не повезло попасть под вражеские чары? Без разбора? Ты понимаешь, что ты сейчас предлагаешь, Лаурэфиндэ из Мор Тирит?

Когтистые пальцы латных перчаток бывшего наставника скрипнули по столешнице. Щека золотоволосого слегка дëрнулась, точно от зубной боли — разговор этот, судя по его лицу, Лаурэ приносил удовольствие не более, чем Финвэ или Эктелиону.

Но самым, пожалуй, неправильным, страшным для Вознëсшегося в его ответе было то, что в словах не ощущалось ни капли злобы или гнева. Ответ этот не был продиктован подлой натурой, яростью или другим чувством, затмевающим рассудок. Только мрачной, идущей из глубины обречённостью, что словно окутывала сейчас Чëрного Стража плащом тяжёлого долга, опущенного на его плечи.

— Если вы считаете, что мне этот приказ нравится хоть на волос больше, чем вам — вы никогда не ошибались настолько сильно, — произнëс он тихо, постепенно повышая голос до нормального уровня. — Владыка Финвэ. Я понимаю твоë негодование. Но из Мандоса, пусть это и займёт время, выход есть для всех… почти для всех, — поправился он, видя, как слегка дëрнулся глаз Нолдорана. — Если же произойдёт то, чего боимся ваш сын и я — многим жителям Тириона может быть уготовано путешествие в один конец.

Сжатый кулак опустился рядом с алым пятном захваченного Искателями квартала.

— Каждый час, пока они здесь закапываются, вероятность, что Искатели сумеют совладать с руническими кругами, прикрывающими Тирион от Жаждущей, возрастает. Разумеется, со всей защитой они не справятся. Но брешь пробить — смогут. Особенно учитывая, что часть узлов защиты расположена как раз таки у каждых из городских врат, — Финдэ указал на остальные. — Им ведь много не надо. В шахтах тоже охранная цепь была пробита лишь немного. Но этого хватило, чтобы культисты получили свободу действий внутри шахты.

Лаурэфиндэ слегка прикусил губу.

— Достаточно серьёзное воздействие чародейством. Помощь Майар, или массовое жертвоприношение. Любой из этих вариантов может ослабить границу между призрачным миром и телесным, что приведëт к разрыву. И вот тогда история может повториться — только в масштабах ещë больших, чем тогда под землëй. Вы оба видели и помните «Арфы», когда их вытаскивали из шахт. А я видел, как на них играли. И сухожилия были струнами.

Вознëсшийся сжал зубы, когда из глубин его памяти воскресла та жуткая картина. А Лаурэ между тем продолжал и продолжал.

— Но хуже всего было другое. Те, кто поддался рвущейся из разрыва твари наиболее сильно. Те, чьи глаза загорались пурпуром — так, как твои, Эктелион, горят светом Варды. Для таких не было уже больше никакого Мандоса после того, как мы оборвали их жизнь. Если вообще «было» хоть что-то. Двигаются ли они по собственной воле, восславляя свою госпожу, или уже дëргаются, словно марионетки — исход у таких один.

Лаурэфиндэ склонил голову. А сам рыцарь, медленно холодея, вспомнил, как отлетела душа Куиллэ. Уж куда угодно, но не в Мандос. И глаза у неë сияли именно так, как описывал былой наставник. Да и, насколько он знал, многих из тех, кого вытащили из той пещеры в Чертогах… не досчитались.

Но хуже было иное. Он же сам Финвэ сегодня докладывал, что воины трижды пресекали попытки подобраться к руническим ругам, в особенности к их узлам, на границе города! Последний раз был совсем недалеко от «проблемного» участка.

— Ты полагаешь, что если возникнет… разрыв, то все, кто подпадал под заклятия этих тварей, могут вспыхнуть пурпуром? — медленно произнёс Финвэ.

— Не знаю, — честно, судя по всему, признался Лаурэ, покачав головой. — Я не знаю, насколько глубоко она должна запустить корни в разумы наших сородичей, чтобы оплести щупальцами их фэа. Но среди тех шахтëров вряд ли был кто-то из Искателей. И тем не менее — в марионетки они превращались. Не хочу думать, как близость разрыва может повлиять на тех, кто уже попал под еë чары. А вот что мне известно точно — так это то, что близость такой дыры позволит Жаждущей подпитывать своих культистов куда сильнее, чем она эта сделает сейчас. Так что, если среди пленных они всë-таки есть, то затаившиеся в траве змеи всë же найдут себе цель для зубов.

Нолдоран перевëл напряжённый взгляд с предводителя Мор Тирит на Первого рыцаря.

— Что говорят наблюдатели за подконтрольным Искателям кварталам? — произнёс он, в упор смотря на Вознёсшегося.

— Близко подлетать они не могут. Но из того, что видели, — мечник вспомнил последний доклад. — Готовятся к обороне. Причëм, судя по их действиям, складывается ощущение, что держать еë они собрались как можно дольше. Точно пытаются продержаться до определённого момента. Если они что-то и готовят, то происходит это внутри домов.

— Мелькор, — выругался Верховный Король, чуть нервно пройдясь вдоль стола, словно собираясь с силами. Затем, глубоко и устало вздохнув, выпрямился, принявшись раздавать приказы. — Эктелион. У тебя и твоих рыцарей есть возможность отличить культистов от тех, кто попал под дурман — используй это прямо сейчас. Отправь больше Вознëсшихся к лагерю. Пусть начинают. Так же усиль охрану. Попроси Айвендила (2) этим заняться. Лаурэфиндэ, — Нолдоран смерил Стража долгим взглядом, явно что-то обдумывая. — Тот разрыв, что был в шахте, ты и Нерданэль сумели закрыть. Ты сможешь повторить, если произойдёт самое страшное?

— У меня есть то, что сможет, — кивнул в ответ золотоволосый. — Но лучше до этого не доводить.

— Значит, придëтся действовать быстрее, чем мы планировали, — мрачно согласился Финвэ. — Отправляйтесь туда сейчас. Оба. Я скоро пребуду. И, — он поморщился, говоря через силу. — Не допустите открытия разрыва. Это в первую очередь.

***

Неспокойную, то и дело пронзаемую криками и звоном оружие ночную тень рассëк звук голоса. На мгновение вспыхнули алые, наполненные пламенем глаза.

— Пора начинать второй круг.

***

— Ангатар, к западу от вас ещё один бой. Судя по тому, что видит Сафирон — Искатели прижали к стене группу сохранивших рассудок. Поторопитесь — успеете их вытащить.

Вместо ответа представший перед мысленным взглядом Чёрный Страж коротко ударил кулаком о нагрудную пластину брони, после чего разорвал контакт осанвэ. Малекит позволил себе коротко усмехнуться, прежде чем убрать Видящий Камень обратно в седельную сумку. На мгновение замер недвижной статуей, точно вслушиваясь сквозь наполненный дымом и криками умирающих воздух. После чего, выплюнув короткое ругательство, резко повернул поводья, буквально бросая Сафирона к северной границе тяжело раненого города.

Пальцы вновь легли на идеальный в своей форме кристалл Камня Света, чувствуя сквозь оболочку лишь приятное тепло — для колдовского оружия, к которому был привязан магический ветер, мастер использовал лишь малую часть той испепеляющей силы, что легла в основу вместилища, отданного Ауле. Но даже в этом случае окутывавшая душу Тень недовольно встрепенулась, точно пробужденный хищник, обнюхивающий самовольно пришедшего на чужую территорию сородича. Увы, Улгу со Светом ладили не слишком хорошо — кроме разве что тех случаев, когда один ветер поглощал второй, сливаясь в единый чёрный Д’хар, или работая в унисон во всецветной энергии Высшей магии Ултуана. Даже когда речь шла об обычных эльфийских чародеях его былого мира, совмещать два столь разных Ветра удавалось далеко не каждому. Что уж говорить о том, кто в конце своей первой жизни стал воплощением Тени, позволив той пропитать всю душу до конца!

Король-Чародей на мгновение прикрыл глаза, мягко почёсывая домашнего внутреннего хищника за ухом, словно успокаивая и говоря, что никому не под силу его заменить — и набрасывая узду на зверя, что из всех магических ветров в наибольшей степени был чужд друкаю.

Концентрированные лучи Хиша обрушились вниз карающим градом, практически мгновенно испепеляя копошащихся внизу рабов Голодной Паучихи — и тех, кого слаанешиты притащили на поводке, наивно полагая, что живой щит их спасёт от преждевременной отправки прямо на обеденный стол их патронши.

Сафирон, повинуясь мысленной команде, резко пошёл на снижение, несколькими мгновениями спустя вспоров когтями мостовую и позволяя своему всаднику спрыгнуть со своей спины. Князь сделал несколько шагов вперёд. Глаза цвета расплавленного золота внимательно, ощупывая каждую грань, осмотрели высокое, в три эльфийских роста, изваяние Варды Элентари. Владычица Звёзд смотрела ласково, точно возлюбленная мать на своих детей, протягивая благодарным подданным руки, в каждой из которых сияло по звезде. Классический для Валимара образ. Отличие от других подобных ей, сотворённых из света воплощённого заклинательными песнями Ваниар, было в том, что высечена Королева Ночного Неба была из обсидиана и мрамора. А ещё в том, что великое множество рунных цепочек покрывало её постамент, снизу сплавно расходясь в стороны — по камням мостовой к окружавшим площадь жилищам и дальше, к границам города.

Само изображение Валиэ получило несколько серьёзных новшеств — поклонники Жаждущей не церемонились, поработав с изваянием по своему вкусу. Теперь рук у Варды было четыре, голову украшали вычурные рога, а на грудь лёг весьма привычный по прошлой жизни сигил Голодной Суки — совмещение в одном мужского и женского символов. На большее творчества местных поклонников Врага не хватило — то ли не было лишнего времени, то ли Искателям было попросту невдомёк, что большинство созданий Слаанеш обоеполые. Оно и к лучшему, впрочем — многострадальной статуе не пошло бы изменение одной половины груди на мужскую.

Впрочем, Малекита сейчас интересовала не художественная необразованность пешек Древнего Врага. Пусть их просвещением занимается Паучиха… Или Н’Кари, если наиглавнейший из неудачников, служивший Принцу Невоздержанности, всё же когда-нибудь появится в этом мире.

Рука друкая легла на когда-то полированный камень, сейчас щедро политый кровью. Глаза вспыхнули светом и тьмой, покоящийся на груди камень ожил, мгновенно темнея. Волна силы разошлась от руки по изваянию, прощупывая, диагностируя, изучая — и сметая налёт чуждого, образовавшийся было на узле рунических кругов. Символ Слаанеш протестующе вспыхнул пурпуром, однако долго совместному удару Улгу и Хиша сопротивляться не смог, рассыпавшись прахом, стёршись — точно в этом месте прошлись резцом. То же самое произошло и с другими нововведениями — от многочисленных письмен, восхваляющих Невоздержанность, Жажду и Удовольствие во всех их проявлениях, до рогов и лишних рук. Словно кто-то невероятно педантичный методично убрал всё нанесённое. Всё, что не относилось к изначальному замыслу.

Вот только подобное лечение не прошло бесследно и для самой «Варды» — камень просто не выдержал вложенной в него противоборствующими сторонами силы. Простояв несколько мгновений после очищения, изваяние Создательницы звёзд медленно, с едва слышным вздохом облегчения — точно у усталого мастера, ложащегося на отдых после дня тяжёлой работы — начало рассыпаться в каменное крошево. Уцелел лишь покрытый охранными рунами постамент, продолжавший при прикосновении издавать едва заметную на ощупь вибрацию.

Убедившись в том, что ни следа присутствия Хаоса рядом с защитным узлом не осталось и удовлетворённо кивнув, бывший властитель Наггарота вернулся в драконье седло. Мощные лапы рамалоки оттолкнулись от земли, бросая огромное тело с всадником на спине в воздух и позволяя перепончатым крыльям подхватить воздушные потоки.

Одна из немногих вещей, что несомненно и однозначно радовала друкая во всей сложившейся ситуации — это отсутствие среди местной пародии на Культы Удовольствий тех, кто действительно мог бы за короткое время доставить неприятности его рунической защите, не говоря уже о создании полноценного разрыва между материальным планом и примыкающим к Арде участком мира духов — тем, что находился по эту сторону Завесы. Всë же вне своего союза со сбежавшим в Эндорэ Мелькором Искатели не располагали ни мастерами, прошедшими надлежащее обучение, ни теми, кто мог бы проломить созданные Королëм-Чародеем барьеры чистой силой. А без хотя бы одной из этих составляющих культисты могли добиваться своей цели лишь одним знакомым им способом — пытаться пробить лбом крепостную стену, стараясь расшатать укреплённую рунами реальность пролитой кровью, да загаживать ключевые точки, на которых строился барьер.

Глаза колдуна наполовину прикрылись — сейчас в паре эльф-дракон Малекит куда больше полагался на зрение своего скакуна — в том, что касалось материальных вещей. Увенчанная рогатой короной голова Сафирона повернулась в разные стороны. Узкие ноздри ящера шумно втянули воздух. Прислушивался к своим ощущениям и друкай. Все органы чувств скакуна и всадника сейчас работали в унисон, оценивая как происходившие на улицах Валимара непотребства, так и витавшие в воздухе ароматы магии.

И тот, и другой ход последователей Слаанеш были ожидаемы с того самого момента, как стало понятно, что контроль за ситуацией несколько… выскользнул из бдительных ладошек крылатого любимца Элентари. И с тем, и с другим было понятно, что делать — даже при самом наихудшем сценарии, если бы у Искателей всë-таки получилось наделать лишних дыр там, где не следовало. Потому-то, на всякий случай, Лаурэ и был отдан один из Камней — с его помощью сил закрыть разрыв у предводителя Чëрных Стражей точно хватит. А умением и упорством друг никогда не был обделëн. Не было, по большей части, сейчас дела и до резни, главным инициатором и активным участником которой Король-Чародей являлся. Увы, но местным придëтся понять, что правила их детской девственной песочницы изменились — с тех самых пор, как в этот мир когтистой рукой постучался Хаос, и временный отдых в Чертогах Мандоса как ни посмотри, но лучше, чем души в желудке у демонической принцессы. А суд… суд был бы в любом случае — в этом сомневаться не приходилось.

Не это сейчас вызывало беспокойство тëмного эльфа. Две иные вещи. И первая из них — в сегодняшней партии остался ещë кое-кто, пока что не сделавший свой ход… несмотря на то, что по носу эту тëмную лошадку щëлкнули изрядно. И какой-то ещë неопытной и наивной части души Феанаро хотелось бы верить, что всë этим и завершится, что остатки Чистых, сумевшие вырваться из окружения и скрыться в горах, Пелори, вскоре покинут Аман, воспользовавшись тем, что его обитателям стало резко не до возомнивших себя потомками древней империи юнцов. Вот только жизненный опыт подсказывал, что, как недобрым словом величал его Ауле, «рыжая крыса» по имени Майрон ещë вполне может нанести укус исподтишка. Вопрос лишь в том, где именно. Здесь — или в Тирионе. И если в родном городе рыжего ждали бы Эктелион, Лаурэ, Вознëсшиеся и Нерданэль в качестве резерва, то здесь его возможное присутствие заставляло несколько пристальнее следить за собственной тенью. Пусть пока что ни малейшего оттенка уже знакомого чëрно-огненного флëра, что оставлял бывший ученик Владыки Земной Тверди, замечено не было.

Малекит недовольно повëл головой. Слишком много пурпурной дряни сейчас было рассеяно в воздухе. Вычленить из неë чей-то отдельный след становилось всë сложнее. Всë же работа ищейки была не совсем его профилем. А кого-то, равного в искусстве выслеживания не к ночи упомянутому Клинку Тени среди Верных пока что не водилось. Вот и приходилось справляться своими скромными силами.

Описывая круги над городом, Сафирон, повинуясь указанию своего Старшего, постепенно поднимался всë выше, позволяя Чародею узреть общую картину.

Вторая причина была куда более прозаической. Из всей скопившейся сейчас в пресветлом Валимаре заразы в первую очередь друкая интересовали не исполнители из числа Искателей, пусть их и успели обучить основам манипулирования Хаосом. Из города, а тем более из Валинора, им уже не сбежать — да и не собирались они в большинстве своем. И уж тем более не одурманенные пешки — с благополучной отправкой их в места целебные справятся и Ингвэ с Олорином.

Нет, если уж дело дошло до попытки создать нечто подобное той дыре, что Нерданэль прикрыла в шахтах, если уж они смогли провернуть тот трюк с воздействием на доверие, о котором поведал Эктелион — кое-чему действительно интересному своим слугам из числа высших посвящëнных Искателей Паучиха обучить успела. И одной Куиллэ здесь дело явно не ограничилось — не стала бы почитательница Жаждущей жертвовать собой в самом начале, завись все необходимые для их феерической вечеринки ритуалы исключительно от неë. Не бросила бы девчонка своë детище и замысел своей госпожи, не убедившись в том, что его исполнение проконтролируют. Кто-то должен был дëргать за ниточки остальных.

И чутьë подсказывало, что этот кто-то не покинул Валимар. Искатели не бежали, эти глупцы были рады отправиться прямиком в объятия своей госпожи. Да и слишком уж вонял бы этот неизвестный Хаосом за пределами белоснежных стен. Нет, добыча друкая была в городе. Никуда не делась. Затаилась среди запаха гари и вони силы Повелительницы Запретных Наслаждений, прекрасно понимая, что это единственное место, где можно было бы укрыться.

Место, где возможный кукловод мог бы наблюдать за всей картиной. Место, откуда он мог бы отдавать приказы и пусть отчасти, но координировать картину боя. К примеру, направлять отряды Искателей к руническим узлам. Место, где его не стали бы искать — ни вездесущие гонцы Сулимо, ни дракон.

Кое-какие соображения у друкая были. Всегда ведь темнее всего под пламенем свечи. Следовало проверить.

И когда чëрный ящер поднялся к облакам, над кружившими сейчас над городом орлами Манвэ, золотые глаза торжествующе сверкнули. Ноздри расширились, точно у гончего холодного (3), взявшего след.

Малекит нашëл того, кого искал — недалеко внизу, прямо под ним, между небом и землëй. Там, где дым от горящего города сгущался, образуя душный смог над городом, где гарь смешивалась с проклятым пурпуром Паучихи, едва различимо эльфийскому глазу, мелькнула крылатая фигура.

Издали в дыму неизвестного можно было принять за очередного Вознëсшегося. Вот только даже так силуэт казался куда стройнее и ниже могучих рыцарей Элентари. А если уж всматриваться внимательнее…

Друкай, впрочем, всматриваться не собирался. Вместо этого он тронул поводья Сафирона, направляя того вниз — и позволяя рамалоки наглядно продемонстрировать всë, что он думал о не слишком умелых подражателях и так не особенно оригинальной идеи Варды.

Поклоняющийся Слаанеш прянул в сторону, вынужденный уклоняться от струи всепожирающего пламени, пытаясь спрятаться глубже в облако дыма. Однако поднятый взмахами драконьих крыльев ветер заставил тварь всë же показаться на свет Тьелпэриона. Губы Короля-Чародея презрительно скривились при виде явно мутировавшего тела. Причëм мутировавшего явно в слишком короткий срок — бывший ваниа обращался с «дарами» своей госпожи слегка неуклюже, с явной непривычкой.

То, что предстало перед глазами Феанаро, принять за Вознëсшегося можно было лишь издали. Зато невооружëнным взглядом было заметно сходство с не к ночи упомянутым Азазелем, которым Паучиха при создании своего творения явно вдохновлялась так же, как неловкий ученик смотрит на работу мастера. Раскинувшиеся за спиной крылья не отливали цветом ночного неба и не были усеяны звëздами. Напротив, впику творениям Элентари перья сияли девственной белизной. На правой руке более не было пальцев — плоть и кость слились в хищно щëлкающую клешню, сейчас сжимавшую в своей хватке огромное крыло — явно оторванное в бою. Голову венчали два изогнутых в тугой винт рога, отклоняющихся назад, как у косули. И разумеется, витавший ароматом духов вокруг него пурпур, что тут же попытался найти лазейку в душе Малекита, заставить его преклониться, пасть ниц, восхищëнно желая уловить хотя бы взгляд. Стоило ли говорить, что ничего, кроме полной презрения улыбки, в ответ получено не было?

И всë-таки, несмотря на все подарки Всеизменяющегося, парящее напротив Малекита существо всë ещë оставалось эльфом, не ступив ни на дорожку, ведущую к отродству, ни на длинный тернистый путь приближения к демонической короне. Более того, его лицо и потрëпанные преображением одежды всë ещë были узнаваемы — Чародей точно помнил этого мальчишку среди окружения Арафинвэ, ещë до того, как тот начал петь дуэтом с одной сладкоголосой дамой.

Миримвайв с видимым сожалением выпустил из клешни добычу, позволяя чëрным перьям начать медленно падать вниз, после чего пальцами уцелевшей руки стëр свежую кровь с губ.

— Как и думал, — произнëс он сыто, с ленцой, точно находился за праздничным столом, а не в воздухе посреди битвы. — Вкус нежный, пряный. Свет звëзд добавляет остринку на язык, — глаза, в тëмной глубине которых мерцало пламя Слаанеш, поднялись на драконьего всадника. — Предложил бы тебе, князь. Да только вряд ли ты разделишь мой интерес к готовке.

— Предпочитаю мясо, а не птицу, — коротко хмыкнул друкай, мановением руки вынудив пламя устремиться в место, где мгновение назад находился крылатый. Пусть болтает. Всë равно ему нужно было немного времени. Вокруг беседующих воздух слегка дрогнул, не позволяя кому-то ещë услышать разговор. — К тому же, мне не по вкусу соус из паутины.

Разум тем временем вновь потянулся к Хищу, начиная сплетать более сложные чары.

— Да, я слышал, — фиолетовый туман обвился вокруг запястий бывшего ваниа, постепенно сгущаясь на его ладони и клешне. Мутант судорожно вздохнул, зрачки его расширились — музыкант сейчас явно щедро зачерпывал силу своей хозяйки. Причëм делал это напрямую, явно непривычным для него способом, пропуская чистый Хаос сквозь себя. Явно собрался умирать в ближайшее время, не иначе. — Ты предпочитаешь более… чернильные оттенки соуса. Хоть и не использовал его в нынешней трапезе! А зря, очень зря…

Соткавшаяся из чистой силы пурпурная плеть щëлкнула прямо рядом со шлемом князя — в последний момент тëмный эльф успел отклониться в сторону. Отвык он уже от скорости этих отродий! Даже необученный бою новичок, ничего тяжелее арфы не державший в своей руке никогда, был способен встать на одну ступень в реакции с опытным бойцом.

А Миримвайв, между тем, не замолкал, продолжая лениво играться с хлыстами, обвившими его руки.

— Сын Мелькора, — Искатель Совершенства клыкасто улыбнулся, вновь бросаясь в атаку. Малекиту пришлось уклоняться с помощью Сафирона. — И ведь до сих пор верят многие, не желая замечать очевидного. Не желая видеть — и предпочитая, подобно Манвэ, объяснять всë происходящие странности талантами или шëпотом твоего так называемого отца на границе разума. Слепые и вожди слепых…

— Слова, слова, слова — и слишком много их для того, кто собирается совсем скоро покинуть свою хроа, — былой владыка Наггарота подавил желание закатить глаза. Было бы глупо думать, что Жаждущая не рассказала своим рабам хотя бы часть известной ей правды. Весь вопрос был скорее в том, насколько большую.

Отстегнувшись от седла, он ловко перебрался на середину спины своего крылатого скакуна, балансируя на чешуйках.

— С такой любовью к болтовне, я удивлëн, как вашу братию не раскусили ещë в самом начале.

— Мы были весьма обаятельны для нашей паствы. Что же до скорой смерти. Тому, кто после смерти своей окажется в объятиях возлюбленной всеми госпожи, бояться нечего. К тому же, — Миримвайв обезоруживающе улыбнулся, демонстрируя острые, как бритва, зубы. — Каждое мгновение, что город остаëтся в нашей власти, кровь продолжает литься, Куруфинвэ. Одни отправляются в Мандос. Иные, приняв дары Вириваниа — прямиком к ней. Пусть он никогда не будет полным, но урожай госпожа сегодня собрала весомый, утолив на время свою жажду — и насладившись зрелищем.

Густой, липкий туман продолжал сгущаться вокруг марионетки, то и дело пытаясь охватить своими щупальцами дракона и фигурку на нëм. Однако кое-что Чародей подметил. Почти полное отсутствие контроля. В парящего напротив крылатого слугу сейчас просто непрерывным потоком заливали силу, используя его, словно проводник. Но вот управлять ей это внешнее подобие командира Восторженных Легионов так и не успело научиться.

Желая проверить свою догадку, следующий взмах плетей Слаанеш друкай принял на сотканный из чистой энергии Акши клинок — после чего обратил упорядоченную форму в единую пылающую струю, спуская бешеную ярость огня с поводка. Вместо того, чтобы рассеять не заклинание даже — просто поток энергии, или хотя бы мягко отклонить его в сторону, Миримвайв был вынужден окружить себя пурпуром с головой, встречая удар грудью. Крылатая фигура слегка пошатнулась в воздухе. В ноздри ощутимо ударил аромат палëной мутировавшей плоти — несколько языков явно успели лизнуть Искателя.

Когда обе противоборствующие силы опали, предводитель заговора уже не выглядел настолько раздражающе довольным — пусть и чувствовал себя явно лучше обычного эльда, которому бы сейчас полагалось орать от боли. Рука с клешнëй в виде локтя, которой он, похоже, заслонился от нестерпимого жара, будто оплавилась в пламени свечи.

— Благодарю тебя за столь интересные и новые для меня чувства, — чуть вымученно улыбнулся Миримвайв. — Пусть это и не то, что я бы предпочëл испытывать сейчас. Но любое новое ощущение сверх предела — дар нашей возлюбленной Госпожи. Так она учит на пути к совершенству.

Культист взлетел выше, описывая круг и нависая над драконом, явно готовясь к новой атаке. Малекит стоял, не шелохнувшись. Золотые глаза выжидающе смотрели на порождение Хаоса.

— Одного мне не понять, князь, — покачал он головой. — Если чистая истина то, что ты, пришедший извне, видел, как миры падают, словно колосья под серпом. Если ты был в царстве Госпожи, что было оставлено за завесой, и воочию узрел дворец посреди шести кругов. Почему ты столь яростно сопротивляешься тому, что тебе предлагают сами? Множество даров есть у нашей владычицы — и тебе известно это, получается, куда лучше, чем нам. И твоя непомерная жажда силы и власти, и стремление к удовольствиям, что есть в каждом живом существе — а в тебе в особенности — всë это может дать она. К чему эта вражда и эти оскорбления, что ты нанëс ей, Малекит Куруфинвэ Феанаро? Ты, видевший величие Прядущей Красоту, продолжаешь ходить по краю, бессмысленно сопротивляясь, вместо того, чтобы отдаться в еë желанные объятия! Просто подумай о том, чтобы ты мог испытать. Прекраснейшее в своём совершенстве единение душ и тел, утоление всех твоих жажд! Почему же?

— Всë просто, словно детское сложение, Миримвайв, — Король-Чародей усмехнулся краями губ. Пальцы пришли в движение, готовясь спустить с них уже готовое заклинание. — Я всю жизнь хожу по краю. Но в отличие от вас, у меня есть гордость. Я не люблю, когда в «единении душ и тел», как ты выразился, женщина пытается строить из себя всевластную госпожу — а с твоей хозяйкой может получиться исключительно так!

Вместо ответа Искатель зашипел, скрипя зубами и выгибаясь. Изменения прошли по телу волной — на коже начала расти чешуя, а на голове — новая пара рогов. Глаза, ещë мгновение назад серые, обратились двумя бездонными фиолетовыми пропастями — похоже, Паучиха, не на шутку уязвлëнная, приложила множество усилий, чтобы взять свою марионетку под прямой контроль даже без разрыва.

Одержимый ринулся вниз, замахиваясь обеими руками и явно метя хлыстами в шею Сафирона. И в это же мгновение золотые глаза вспыхнули светом Хиша.

Для всех, кто посмотрел бы на происходившее со стороны, стремительно мутирующее тело одномоментно оказалось покрыто тончайшей золотой сетью, сплетëнной из нитей чистого света, что при прикосновении к коже явно вызывали серьëзные ожоги. Но куда более существенный эффект Сеть Аминтока оказывала на заключëнный в теле разум — или, в данном случае, нити кукловода, за которые Жаждущая дëргала свою марионетку. Нерушимая стена из множества холодных, сотканных из логики конструкций обрушилась на щупальце Паучихи, отсекая от внешней подпитки и парализуя. Порядок сжал Хаос в кольцо, отрезая от подкреплений и парализуя тело, ещë совсем недавно бывшее Миримвайвом.

Не издав ни звука, искатель камнем пролетел мимо ящера, позволив тому сделать короткое движение головой. На миг вспыхнуло драконье пламя — и, теряя искры с тлеющих крыльев, беспомощная фигурка ещë одного решившего подняться в воздух мечтателя, стремительно ускоряясь, полетела вниз. Вот только подхватить еë уже было некому.

— Эти бесконечные предложения уже начинают раздражать, — произнëс себе под нос князь, возвращаясь к седлу. — Я, в конце концов, давно уже женатый, семейный мужчина. Даже от сонма наложниц пришлось отказаться. Вот только как это объяснить столь настойчивой даме?

Однако нечто заставило друкая резко повернуть голову на восток. Далекое, но крайне знакомое ощущение хлестнуло по душе, разом выветрив весь сарказм.

— Да чтоб тебя!

***

— Готов? — Лаурэфиндэ ласково потрепал друга по белоснежной чешуе.

Фигура Чёрного Стража почти замерла в драконьем седле. Ожидание предстоящей схватки было вязким, тягучим — словно болотная жижа под недвижным мхом. Время почти замерло — настолько, что Лаурэ, даже не прислушиваясь, мог различить в ушах удары собственного сердца, лёгкий скрип перчаток о драконью упряжь, мерный шелест воздуха под расправленными крыльями рамалоки.

Тишь да гладь — и не скажешь, что далеко внизу, вероятнее всего, уже начал закипать бой. Что где-то там, на земле, сейчас сомкнули ряды его ученики с алебардами, раздавал приказы король Финвэ, вздымал руки Курумо и другие Майар, творя волшбу, мешался под ногами Арафинвэ, стоя среди лучников — вряд ли мальчишку пустили бы в ближний бой. Всего этого сейчас будто не существовало. Белесый туман, припорошенный ночной тенью, надёжно скрывал любое движение за его пределами. Из облака, в котором, поднявшись повыше, укрылся засадный отряд, не было видно ни огней взбудораженного города, ни даже подопечных Эктелиона, которые, как и Финдэ, терпеливо выжидали момента для удара.

Минратос слегка повёл шеей, точно огромный кот, отвечающий на ласку.

— Больше, чем ты, Финдэ! Соберись уже, брат. Прочь сомнения! Это будет славная охота.

Страж поневоле улыбнулся. Вот уж кто сейчас сомнений точно не испытывал! Прирождённый хищник, созданный, как сейчас уже Лаурэ понимал, для войны в Эндорэ, рамалоки был рождён сражаться — и был готов делать это и теперь, какой бы противник на его пути не встал.

Хотел бы Лаурэ сейчас обладать хотя бы толикой этого боевого задора! Он бы сейчас не помешал — в конце концов, не каждый день, если что-то шло не так, приходилось обернуть оружие против невиновных сородичей…

Стараясь последовать совету Минратоса и привести мысли в порядок, всадник сжал пальцы на поясном мешочке, где сейчас покоился Камень Металла. Перед глазами вновь пронеслись картины того, что творилась в осквернённых Жаждущей пещерах. Тогда… Пурпурные глаза одержимых. Стонущие от нестерпимой боли «музыкальные инструменты». Тогда Лаурэ впервые пришлось взять на себя эту кровь. Первым нанести удар, отправивший в Мандос жертву издевательств этой твари. Первым сразить марионетку, ей управляемую. Сейчас же, если…

Рамалоки под седлом тихо и недовольно рыкнул, чуть хлопнув крыльями о воздух, явно недовольный ходом мыслей нолдо.

— Не о том думаешь!

Финдэ скрипнул зубами, кивая. Дракон был прав. Не о том. О своей совести он подумает после того, как всё закончится. Того, чего Лаурэ боялся, не наступило. И в их силах сделать так, что и не наступит. Предотвратить крайние меры, что озвучил Феанаро. Вот, что сейчас должно волновать Чёрного Стража.

Тем более что сражаться сейчас придётся отнюдь не только с невиновными, пусть и одурманенными Нолдор. Но и с их кукловодами.

Губы тронула мрачная усмешка, сменившая порождённую сомнениями неуверенность. Уж к кому-кому, а к Искателям Совершенства эльда точно не испытывал какого-либо сочувствия.

В разум тараном ударило чужое осанвэ — достаточно мощное, чтобы без помощи Палантира добраться до получателя, минуя расстояние и отсутствие видимости. Слишком мощное для Рождённого.

— Пора! — в ушах кузнечным молотом загрохотал полный напряжения голос Курумо.

Сигнал к атаке Лаурэфиндэ воспринял едва ли не как освобождение от оков собственных мыслей. В мгновение ока с противным карканьем сомнения разлетелись по границам сознания, более не властные над ним.

Как говорил Малекит, и как потом сам предводитель Чёрных Стражей наставлял остальных — во время схватки думай о своём клинке, о вражеском — и ни о чём более!

Ветер засвистел вокруг, заставляя вздыматься вверх полы плаща — рамалоки почти пикировал вниз, сложив крылья и резко набирая скорость. Туман облака остался позади, разорванный в клочья, уступив место виду стремительно приближающейся земли, на поверхности которой сейчас кипела битва. Лаурэ вжался в седло, наклонившись вперёд, буквально вытягиваясь вдоль длинной шеи дракона и щурясь, всматриваясь в происходящее.

— Возьми правее! — рыкнул он дракону. Белый рамалоки послушно чуть наклонился вправо — в ту сторону, где, позади первых порядков баррикад, полыхали пурпурными огнями чародеи Искателей в окружении железного кольца своих защитников. Много чародеев — было ощущение, что на этот центральный участок обороны культисты стянули всех, кого могли.

— Воздух!!! — истошно заорал кто-то внизу. Но было уже поздно — Минратос открыл пасть.

Поток огня прошёлся вдоль улицы, оплавив камни мостовой и жадно облизав крыши окрестных домов. Выжить там было невозможно. Досталось не только чародеям, но и засевшим на крышах лучникам.

Резко распахнув крылья и затормозив ими о воздух, ящер понёсся параллельно земле, продолжая жечь — и позволяя уже Финдэ вступить в дело. Нолдо простёр руку вперёд, в сторону баррикад, на которых сейчас кипела схватка. Левая же рука легла на золотой самоцвет.

С Хамоном всегда было легко работать, словно он был куда ближе духу Нолдор, чем любой другой из чародейских Камней, созданных Феанаро. Ему не требовалось доказывать свою стойкость и силу, как огненному Акши, не приходилось либо доказывать чистоту своих помыслов, либо набрасывать узду, как при взаимодействии со Светом… Не нужно было ориентироваться в череде образов и миражей, ища собственную верную дорогу в чародейском лабиринте, как при колдовстве Тенью. Нет, золотое волшебство само было готово идти в руки, словно прося применить его для того, чтобы создать что-то новое. Или напротив, лишить старый предмет формы, дабы бросить отработанный материал обратно в тигель, на переплавку.

Сейчас требовалось как раз второе. Пальцы свободной руки начертали в воздухе несколько тенгв. Губы заученно произнесли формулу, позволяя волшебству течь сквозь пальцы и воздействовать на мир вокруг.

В это же мгновение оружие прямо в руках нескольких десятков отбивавшихся культистов и их марионеток рассыпалось ржавой трухой. Плотный строй нападавших Нолдор, почувствовав слабину, с рёвом навалился на беззащитных, наконец, прорвав баррикаду.

На ржавчине, впрочем, нолдо не остановился. От его пальцев в небо потянулся сонм металлических нитей, что прямо в воздухе соткались в семь длинных, сияющих серебром лезвий. На мгновение зависнув в воздухе, металлические клинки рухнули прямо на головы врагов, пронзая тела.

— Наггаронд! Первый Дом! — воинственно рявкнул Чёрный Страж — и чуть улыбнулся, услышав отдалённое «Малекит! Феанаро!» слева и снизу от себя, там, где устроенная им просека послужила местом прорыва.

Оставив за собой только пепел, дракон вновь начал набирать высоту, готовясь к новому заходу — и позволяя Лаурэ оглядеться. Мимо пролетело несколько крылатых фигур, рассыпаясь во все стороны и направляясь в гущу схватки на помощь собратьям.

Бой кипел уже по всей границе захваченной культистами области — и даже слегка ворвавшись в её пределы, там, где сохранившим верность королю или князю Эльдар удалось прорваться внутрь, медленно, но верно расширяя бреши в обороне поклонников Жаждущей. Сопротивлялись те, впрочем, отчаянно — точно так же, как и у мятежников, лёгкой схватки не вышло и у пытавшихся навести порядок. Уж не знал Финдэ, как обстояло дело с одурманенными Эльдар в Валимаре, но здесь на стороне Искателей сражались, в основном, такие же Нолдор Короля, какими было и большинство нападавших. Прошедшие муштру Финвэ и опыт схваток на аренах с Верными, мало чем уступающие своим противникам из числа сохранивших рассудок. И дрались они, ослеплённые доверием к Искателям, отчаянно, остервенело — так, словно защищали не одурманивших их культистов, а собственных детей, которых орки хотели бросить на пики. В нападавших осиным роем неслись стрелы и арбалетные болты, пущенные с крыш и окон домов. Не говоря уже про поддержку колдунов из числа Искателей. Собрать же для одного-единственного удара все возможные силы, включая большинство сражавшихся сейчас в Тирионе Майар, у Финвэ явно не хватило времени.

Пожалуй, лучше всего дела сейчас обстояли на центральной улице, рассекающей квартал надвое, и идущей прямо до Дружеских врат. Глаза Минратоса хорошо различили плотный клин закованных в чёрные доспехи воинов, сжимавших в руках алебарды, что медленно, но верно продавливали оборону врага. Там же были прекрасно видны и два знакомых знамени — сине-серебряное с языками пламени и чёрное, с драконом и звездой. Финвэ явно был там, подавая пример другим воинам, идя в бой в первых рядах — и избрав своей защитой бойцов Мор Тирит. После пролёта Минратоса и щедрого колдовства Финдэ в строю мятежников образовалась широкая борозда, куда Нолдоран, похоже, и устремился. Алебарды Чёрных Стражей били слаженно, как одно целое, находя дорожки в немногочисленных доспехах врага и пронзая плоть.

Вот строй одурманенных Искателей отступил от баррикады на шаг. Затем ещё на один. И ещё. Ещё немного, словно колеблясь, явно не желая уступать. Остановился — словно титаническим усилием, сжав зубы и рвя жилы, не пропуская знаменосный отряд дальше…

И в этот момент глаза наставника увидели прилежного ученика. Лучшего. Одного из двух лучших — на памяти Лауэрэ лишь Аэнарион был равен этому заносчивому юнцу.

Сжимая в руке по клинку, каждый из которых сейчас нестерпимо сиял звёздным светом, Эктелион камнем рухнул вниз, едва ли не погребая под своими крыльями мешки с мясом и костями, что ещё совсем недавно были живыми Эльдар, рубя и коля направо и налево. Чёрные, усеянные звёздами крылья не отставали, словно щитом прикрывая от ответных ударов сияющую фигуру — будь то сталь или чёрное колдовство. Ответные же удары промаха не знали. Вот упал один из оставшихся чародеев Искателей. Ещё один. И ещё, но уже от руки двух других Вознёсшихся, вступивших в схватку следом за командиром. Рыцари Элентари прорубались сквозь строй мятежников, словно Оромэ со свитой через ряды слуг Мелькора в дни Битвы Сил.

«Хорош, мелкий поганец. Хорош», — нехотя пришлось признать Чёрному Стражу с ноткой уже застарелой, но досады.

И строй оборонявшихся не выдержал. По рядам мятежников словно прошли волны, поднятые камнем в виде троицы крылатых. Не прошла даром и гибель многих и многих чародеев из числа Искателей — их смерть подействовала на большинство одурманенных, будто ведро холодной воды утром.

Вначале — брызнули в стороны отдельные, состоящие из Эльдар ручейки, стремящиеся скрыться в более узких переулках или домах. Затем — всё больше и больше «воды» начало откатываться волной назад, позволяя Чёрным Стражам наступать. И наконец, стена щитов врага рассыпалась окончательно. Одни Нолдор, ещё совсем недавно дравшиеся с собратьями насмерть, тут же бросали оружие, поднимая руки и что-то крича. Другие, когда их неистребимое желание отдать жизнь за своих командиров угасло во мгновение ока, предавались страху. Третьи недоумённо держались за голову, пытаясь понять, что произошло, и почему слова Искателей Совершенства казались им настолько убедительными. И лишь некоторые из тех, кто состоял в рядах «школы заклинательной песни» по-настоящему — всё ещё пытались оказать отчаянное сопротивление. Но единой силы на пути королевского и княжеского знамён более не существовало.

Если бы только эта победоносная картина была бы единственным, что успел заметить Лаурэ!

Серые глаза недобро сощурились, приметив кое-что — прямо у распахнутых сейчас настежь врат, буквально на площади перед ними.

Издалека, наверное, это можно было принять за проделки детей, решивших покрыть мраморные шестигранные плиты, которыми была выложена площадь, своими каракулями. Очень старательных детей, не поленившихся разрисовать почти что всю площадку — иначе и не скажешь. Вот только накаляканные наспех символы…

Главным контуром служила звезда о восьми лучах, начертанная там, где ещё совсем недавно сияли рунные круги, оберегавшие Тирион от дыхания Жаждущей. Деформированная, уродливая, смещённая — словно злая насмешка над символом Первого Дома. Нагло указывающая своими концами по всем сторонам города. Внутри лучей — уже недобро знакомые символы, принадлежащие Жаждущей, со множеством письмён. Центром же конструкции послужила сторжевая башня, возвышавшаяся прямо над вратами — та, в которой располагался установленный в этой части города узлом рунической защиты — вот только что-то подсказывало Финдэ, что узла этого там уже нет. Башня, при этом, тоже была «украшена» символами Врага, словно игрушка — детскими рисунками.

С той стороны тянуло недобрым. Знакомой, очень знакомой силой — куда более серьёзно, чем от любого из культистов. Пока что не настолько сильно, как в шахтах, но что-то там явно затевалось…

И как, спрашивается, Вознёсшиеся не заметили вот такого?! Или — мелькнула догадка в разуме Чёрного Стража — письмена и рисунки появились уже после того, как отряд учеников Эктелиона и он сам обустроили засаду, дожидаясь сигнала Курумо? Символы-то явно начертаны наспех, кривоваты, хоть и огромны.

Подобное объяснение, по крайней мере, оставляло надежду. Что бы там ни делали эти твари — они ещё не закончили. Торопятся значит, действуют невпопад!

Мешкать было нельзя. Вот только Минратос вряд ли сумеет пролезть сквозь узкие бойницы башни. А в одиночку… предводитель Мор Тирит был уверен в своих силах, но отнюдь не настолько.

Не теряя больше времени, Лаурэфиндэ решительно развернул рамалоки от Дружеских Ворот, одновременно потянувшись к седельной сумке, в которой покоился один из Видящих Камней.

— Эктелион! — буквально рявкнул Чёрный Страж в матовую поверхность Палантира. — Скажи Финвэ, пусть прорывается к воротам. Ты нужен мне в превратной сторжевой башне. Ты — и все Вознёсшиеся, кто успеет. Они что-то готовят — ты сам, возможно, успел заметить роспись!

— Скоро буду!

Больше золотоволосый не говорил ничего. Все его мысли были о том, чтобы не опоздать. Не дать этим тварям в эльдарских обличиях, которых уже язык не поворачивался называть сородичами, сделать непоправимое.

Разумеется, у башни его уже встречали. Едва Минратос снизился — в чешуйчатую тушу и фигуру всадника верхом на ней полетели стрелы. И не только они — Лаурэ с проклятием сделал жест рукой, позволяя сияющей металлом полусфере встать на пути пурпурного тумана. В ответ взметнулось драконье пламя и сотканные из Хамона металлические клинки.

Командир Мор Тирит не стал даже дожидаться приземления — спрыгнул с ящера прямо на узкий балкон на четвёртом этаже надвратной башни. В руки легла любимая, проверенная множеством боёв алебарда. Пусть и не слишком удобная, когда речь шла о бое в помещении. Плевать. Это оружие было с Лаурэ единым целым.

Едва приземлившись на ноги, Финдэ пришлось пригибаться. Вражеский клинок просвистел прямо над головой, сбрив прядь золотых волос. Коротко тыкнув часового в живот, Чёрный Страж поднялся на ноги, направляясь на верхний этаж башни — туда, где раньше находилась статуя, служившая опорной точкой защитного контура.

Он успеет. 

Шаг. Мягко сияющее светом Хамона лезвие засвистело в воздухе, пронзив горло щитоносцу. Правда, самому Лаурэфиндэ пришлось проворно уходить в сторону — второй Искатель обладал поистине безграничной быстротой. Меч, что должен был отделить голову от туловища, лишь чиркнул по скуле, оставив глубокий порез. Ответный удар поверг врага наземь — вот только в удар этот пришлось вложить всё своё мастерство.

Здесь уже не было ни одурманенных безграничным доверием, ни просто средних воинов, нет. Лишь те, кто явно вкусил дары Жаждущей — ни один нолдо или ваниа, за исключением, разве что, Вознёсшихся, не мог владеть оружием со столь огромной скоростью.

Шаг. Ноги было ощутили ступень лестницы, ведущей наверх. Однако путь был преграждён ещё двумя культистами. Финдэ скрипнул зубами, принимая град ударов на лезвие и окованное металлическими полосами древко алебарды. Латной перчаткой перехватил руку врага, держащую меч, сжал до хруста, так, что когти перчатки погрузились в плоть, окрасившись кровью, услышал сладкий крик боли — и толкнул его назад, прямо на клинок напарника несчастного.

Жёсткая усмешка исказила лицо — что, в сочетании с сочащейся из пореза кровью, превратило его в устрашающую маску. Жаждущая, быть может, и сумела даровать их телам возможность превзойти порог, отведённый Рождённым. Вот только телом надо ещё уметь владеть!

Шаг. Ещё две ступени позади — вместе с телом павшего. Искатель — примерно ровесник Лаурэ — ушёл в оборону, прикрываясь щитом, отступая. Острие алебарды непрерывно вилось вокруг, жаля, едва стоило открыться бреши в защите — хищник, покусывающий укрывшуюся в панцире добычу. Плечо, бедро, рука! Наконец он допустил ошибку, вытянув руку с клинком вперёд слишком сильно. В то же мгновение вперёд устремилось жало Чёрного Стража.

Культист почти сумел увернуться. Однако, отпрянув назад слишком сильно, он пошатнулся — и в это же мгновение остриё вошло ему подмышку.

Но сверху уже был слышен топот его товарищей и — к холоду в груди Финдэ — снизу тоже.

Шаг! Нолдо рванулся вперёд, понимая, что зажми враг его на лестнице с двух сторон — и дело дрянь. Едва показавшись из-за лестничного пролёта, мечник рухнул, как подкошенный — из глаза у него торчала рукоять метко брошенного Стражем кинжала. Но двое, следовавшие за ним, уже не были столь нерасторопны. Снизу же показались фигуры ещё троих. И что хуже всего — один из них явно был чародеем.

В отличие от боя в шахте, в этот раз не было ни разговоров, ни попыток торга. Все присутствующие в башне сейчас шли лишь с одной целью — убивать.

Следующие удары, посыпавшиеся с двух сторон, командиру Мор Тирит пришлось принимать уже на засиявший металлом щит Хамона, воздвигшийся вокруг него. Лаурэфиндэ воздел руки вверх, концентрируясь и пытаясь найти выход из ситуации, в то время как присягнувший Паучихе чародей, судя по фиолетовому огню, окутавшему его руки, явно готовил какую-то гадость…

Однако выход, похоже, нашёл его сам — снизу, прямо за спиной колдуна, возникла до зубовного скрежета знакомая Лаурэ крылатая фигура. Однако сейчас он был рад ей как никогда!

Клинки любимца Варды хищно сверкнули, рассекая чародея на три равные части. Не давая опомниться, Эктелион, пользуясь своей силой, снёс голову ещё одному. Третий Искатель с проклятием развернулся навстречу новой угрозе, в то время как сам Финдэ получил возможность заняться собственной контратакой.

Шаг. Увидев, что один из противников слишком далеко выставил ногу вперёд, нолдо ловко подцепил его крюком алебарды, дёрнув на себя. В висок культиста от души врезался окованный металлом носок сапога, расколов голову, точно переспелый орех. Но в то же мгновение и самому Чёрному Стражу пришлось стискивать зубы, чтобы не заорать — напарник убитого ловко полоснул золотоволосого по ноге. Лезвие меча рассекло металлическую чешую и пошло между стальными пластинами ножных лат, впившись в плоть у колена.

Это, впрочем, было последним успехом Искателя — ударом сердца позже его голову пронзила сотканная силой Камня Металла стальная спица.

— Нам наверх, — коротко бросил Лаурэ, чародейством блокируя боль и чувствуя, как по ноге обильно течет кровь. Похоже, рана была глубокой. Дрянь! Несмотря на то, что, как и любой Эльдар, Страж умел стягивать мелкие царапины и порезы, эта «царапина» явно к ним не относилась — кровь била из раны мощными толчками. — Можешь помочь? Нужно перевязать достаточно туго, чтобы из меня вся кровь не вытекла. Лечением уже позже займусь.

— Погоди, — справившийся со своим последним противником Эктелион подошёл ближе, наклоняясь к бедру бывшего наставника. — Есть идея получше.

Узкая ладонь Вознёсшегося аккуратно отодвинула в сторону чешуйчатую юбку, после чего — легла прямо на коленный сгиб, закрыв рану. Рыцарь Серебряной Длани закрыл глаза, сосредотачиваясь и что-то шепча — судя по тому, как мягко засветилась светом звёзд внутренняя сторона его ладони, ещё одну молитву своей Владычице.

Однако несколько ударов сердца спустя Финдэ почувствовал, как холод, начавший было распространяться по ноге, отступил назад, уступив место вначале приятному теплу, а затем — лёгкому жжению, будто от пламени свечи. Кровь, вначале тёкшая из-под пальцев Вознёсшегося обильным потоком, вначале превратилась в тонкие ручьи, потом — в капли. И затем просто перестала течь.

Лаурэ в лёгком удивлении поднял брови, смотря на то, как сквозь прорезь одежде проглядывала новенькая кожа, для верности опёрся на раненую было ногу.

— Благодарю.

— Благодари Создательницу Звёзд, исцелившую тебя, — с достоинством кивнул Эктелион. — Я лишь её служитель.

— Если для тебя это важно, — Лаурэфиндэ закатил глаза. — Тем не менее, это ты к ней обратился. Ладно, пошли.

Дальнейший подъём был проделан плечом к плечу. Однако до самого верхнего, пятого этажа, им уже никто не встретился. Вот только стоило им открыть дверь…

— Элентари! — вырвалось у Эктелиона. Финдэ же выразился несколько более витиевато.

Пятый этаж был пуст. Однако то, что было хорошо видно в свете магических светильников, расположенных под потолком башни, могло вызвать либо ужас у тех, кто ещё не был знаком с «творчеством» Паучихи, либо мало с чем сравнимую ярость у тех, кто уже испытал «удовольствие» его лицезреть.

И вновь — восьмилучевая звезда, странным и жутким образом то ли случайно, то ли намеренно пародирующая один из символов Первого Дома, центром которой служила ранее покрытая рунами каменная стела. Сейчас на её месте исчерченный письменами каменный постамент с изваянием Твари на вершине: выше пояса прекрасная обнажённая женщина, ниже — огромный паук. Подобными же символами и письменами была покрыта и основная часть пола. Часть из них, ближе к центру, тускло светились едко-фиолетовым оттенком. Другие всё ещё оставались простой краской.

И всё бы ничего, но каждый луч звезды был увенчан знакомой Лаурэфиндэ «Арфой» — и струны каждого из инструментов уже перебирали невидимые руки, словно чувствуя истончение границы между мирами. Вот только на этот раз «материалом» для изготовления каждого инструмента послужили дети. Ваниар и Нолдор, каждому и каждой — не более десяти древесных лет от роду.

— Так, — первым себя взял в руки Лаурэ. Стараясь не смотреть на тихо постанывающие в зачарованном забытьи «музыкальные инструменты», он встал на колено около искажённой звезды, внимательно изучая символы. Руками, однако, не притронулся. Золотистые брови сошлись на переносице, пока глаза словно ощупывали каждую пядь источающих скверну текстов.

Наконец командир Мор Тирит с видимым облегчением вздохнул, поднимаясь на ноги.

— Успели.

Эктелион вздрогнул, словно пробуждаясь от колдовского сна. Сияющие глаза, наконец, сумели оторваться от ближайшей «Арфы».

— Ты что-то сумел узнать?

— Можно сказать и так, — с мрачной гордостью кивнул Лаурэфиндэ. — Если коротко, то разрыв, похоже, действительно должно было создать жертвоприношение.

— Их? — Вознёсшийся слегка неестественно дёрнулся, в итоге всё же указав на любимые игрушки Паучихи. Глубоко вздохнув, Эктелион взял себя в руки, так, что его голос начал звучать более-менее спокойно. — Эти отродья приносили в жертву детей?

— Не совсем, — Лаурэ покачал головой. — Эти «арфы» — безусловно, часть их мерзкого ритуала. Но не они главный хворост до костра. Весь квартал.

— То есть…

— Они так отчаянно сопротивлялись не только потому, что им нужно было задержать нас, — скрипнул зубами Чёрный Страж. — Но и потому, что смерти всех, находящихся на этой земле, подпитывали эту звезду. Видишь, что они сделали со стелой? — он кивнул в сторону центра жуткой конструкции. — Похоже, внутри всего квартала были расставлены похожие «произведения искусства». Помнишь изображения снаружи башни? Гибель каждого бойца оставляла часть его жизненных сил. Не могу сказать, действовало ли это на наших воинов, но на каждого, затронутого порчей — точно.

— То есть, если бы последовали твоему совету и начали резать всех без разбора, то разрыв случился бы точно, — Эктелион поднял чёрную бровь.

— Возможно. А возможно, если бы вы сразу сделали то, что необходимо, вместо того, чтобы тратить время на пленение одурманенных — они не успели бы подготовить ритуал, — слегка огрызнулся Лаурэ.

Стража и самого терзали сомнения на этот счёт. Неужели его друг и учитель на этот раз ошибся в своих приказах? Допустил промах, посоветовав сделать то, что, наоборот, привело бы к самому худшему? Или же это сами Искатели, поняв, что Верные отправились на помощь Нолдор Короля, и понимая, как те будут действовать, резко изменили свои планы, не только отведя удар в сторону, но и едва не обратив поражение в победу?

Или приказ такой был дан вполне осознанно, ведь разрыв посреди земли Финвэ изрядно ослабил бы тех, кто остался под королевской властью? — словно прошептал на ухо чей-то чарующий женский голос.

Лаурэфиндэ резко мотнул головой в сторону, сдвигая щиты своего разума ещё плотнее. Последняя мысль явно принадлежала не столько ему, сколько уже весьма знакомой по бою в шахтах гадюке. Неудивительно, учитывая разрушенные на этом участке руны и столько осквернённых символов, постепенно наливавшихся силой. Пусть тяжесть воздуха здесь и не шла ни в малейшее сравнение с тем, что творилось под землёй, где давление демоницы чувствовалось уже телом, находиться здесь было не слишком приятно.

Пора было стереть это место в порошок. К своим сомнениям он вернётся позже.

— Нам нужно выжечь здесь всё, — обернулся Финдэ к бывшему ученику. — Обрушь на эти письмена гнев своей Владычицы. Когда мы сотрём в пыль центральную звезду — весь ритуал рассыплется, как дом без фундамента.

— Понял, — рыцарь Элентари резко кивнул. Однако мгновением спустя повернулся к стоявшим на концах звезды «Арфам». — Но что с ними? Я могу постараться помочь — как помог тебе.

Финдэ прикусил язык, чтобы не ответить сразу резким отказом. Хоть и собирался изначально. Но… вдруг крылатый сейчас всё же был прав, а Феанаро и он сам на этот раз ошиблись, отдавая жестокий приказ? И то, что тогда, в шахтах, им с Нерданэль было не под силу, сможет сделать тот, кто встал выше обычного нолдо?

— Попытайся, — голос Чёрного Стража звучал глухо, через силу. — Я тогда займусь этой мерзостью.

Пальцы уже сжимались на золотистом Камне. Подобное он проделывал уже неоднократно. И на учёбе у Феанаро, и пока их отряд шёл к главной зале тех пещер, выжигая скверну на своём пути.

Те из символов, что уже сияли, напитавшись жизнями убитых, протестующе вспыхнули, явно не желаю уступать волне силы, что сейчас направлял против неё Лаурэ. Однако локоть за локтем жидкий металл лился на пол верхнего этажа башни, выжигая и разъедая своим жаром начертанную там мерзость — после чего недвижно застывая гладкой, полированной до зеркала поверхностью, точно мастер кропотливо шлифовал поверхность стали несколько часов. Финдэ вздохнул с облегчением — дышать внутри башни стало куда легче, чем раньше. Будто кто-то огромной рукой настежь расторил окно, прогоняя прочь ядовитые испарения.

Последней сдалась статуэтка Паучихи. Один за другим гасли проклятые тенгвы на её обсидиановой коже. Затем, под натиском Хамона, очертания изваяния сначала просто поплыли, точно поднесённый к огню воск. Мгновение, и один напряжённый вздох спустя — всё же тварь, даже каменная, сопротивлялась отчаянно, — осквернённая статуя растеклась по постаменту лужей серебристой ртути, разрушаясь окончательно.

Лаурэфиндэ удовлетворённо откинул голову назад, размеренно дыша и чувствуя, как последние лоскуты Вражьей магии рассыпались перепуганными крысами по углам.

— Как? — взгляд серых глаз повернулся было к замершей на коленях фигуре Эктелиона. Огромные чёрные крылья закрывали голову и спину воителя, скрывая то, что сейчас, судя по всему, лежало прямо перед основателем Серебряной Длани.

Лишь мгновение спустя Финдэ выцепил окровавленный клинок, лежащий рядом со служителем Варды. До уха донёсся полусвхлип, полурык — точно воин всей своей силой воли давил рвущиеся наружу слёзы.

Чёрный Страж едва слышно вздохнул, склоняя голову вниз и вновь берясь за прислонённую к дверному косяку алебарду. Он прекрасно знал, что сейчас испытывал Вознёсшийся. Сам через это проходил в шахте — и будь его воля, сделал бы всё, чтобы не проходить снова. Но, похоже, у Намо и Вайрэ было на этот счёт другое мнение.

А тут ещё и надежда, что сможет помочь — сможет спасти! — рассыпавшаяся прахом.

— Если тяжело, отойди в сторону. Я сам…

Предводитель Мор Тирит замер, словно забыв, как дышать, чувствуя, как кровь отливала от лица.

Где-то недалеко отсюда, судя по всему — в другой части Тириона, словно с надрывным, дребезжащим, противным до скрежета зубов звоном лопнула незримая струна. Ветер, ударивший сквозь узкие бойницы башни, донёс отдалённый, но столь болезненно знакомый «аромат», что Лаурэ впервые почувствовал, подлетая к той треклятой шахте. Вся духота, скопившаяся в этой башне, не шла с ним ни в малейшее сравнение.

Будто почувствовав касание своей хозяйки, уцелевшие «Арфы», до этого игравшие почти что неслышно, возвысили свои «голоса» в полный злобненького торжества визг, от которого хотелось закрыть уши — иначе, того и гляди, кровь потечёт.

— Финдэ! — в разум пробился полный тревоги голос Минратоса.

— Мелькор трижды своей свитой отыметый!

— Что? — Эктелион недоумённо поднял голову, обернувшись и рукой резко вытирая сбежавшую по щеке слезу. Однако удар сердца спустя почувствовал и он. Вознёсшийся, ещё не до конца осознавая всю глубину раскрывшейся перед ними бездны, нарочито медленно встал, точно охотник, боящийся разбудить крайне опасную добычу. — Только не говори, что… Так. Ты можешь ощутить, где?

— Могу, — абсолютно спокойным, мертвенным голосом ответил Лаурэ. — Где-то к востоку отсюда. Вполне возможно — именно там, где вы пленников держите.

О том, как именно могло произойти то, чего он так боялся, Чёрный Страж сейчас не думал. Варианта ровно два. Или охранявшие лагерь всё же каким-то образом проворонили жертвоприношение прямо посреди пленников… Или новоявленный разрыв создал кто-то посильнее обычного эльда.

***

Чувствуя, как горячий, наполненный сухой горечью ветер, поднятый взмахами многочисленных исполинских крыльев парящих над городом, с размаху бьёт в лицо, Ингвэ в полной мере почувствовал неизведанную до этой проклятой ночи горечь. Выворачивающую руки из суставов, ломающую конечности. Набрасывающую на шею короля цепь крепче Ангайнора и перекрывающую доступ к воздуху — настолько, что горло просто порой отказывалось пропускать благословенный дар Манвэ.

Перед глазами, сейчас мало что видевшими перед собой, одна за другой вспыхивали картины, что, как чувствовал Ингвэрон, останутся вместе с ним навсегда. Кровь на белоснежных камнях Валимара. Его сородичи, его Ваниар, повернувшие оружие друг против друга. Мёртвые, лишённые ушедших в Чертоги фэа оболочки — обезглавленные, пронзённые сталью, сражённые чародейством.

Привыкшие к перу руки сжались на чародейском посохе, цепляясь за него, словно за последнюю опору. Вены вздулись, кожа поблекла и казалась чуть высохшей — точно измождённость духа передавалась телу, принося благородному облику эльда намёк на неизведанную его народом старость.

Безумный смех истинных культистов и их лишённые страха боевые кличи, с которыми они расставались с жизнью. Сухой, падающий серым снегом пепел, что ещё несколько мгновений назад был живыми существами — до того, как их коснулось всесжирающее пламя глубин, вырвавшееся на поверхность в виде крылатой твари.

Но гаже всего было понимание, что на гибель их все обрёк он сам. Дважды. Первый раз — допустив эту ночь, которой народам Валинора лишь предстояло дать имя. И второй — сейчас, почти что росчерком пера, кровью подписавшись под приказом обречь многих невинных, обманутых Эльдар на чертоги Мандоса.

Очи, ещё совсем недавно горевшие огнём веры, в глубине которых ярко были видны отблески Света Древ, ныне подавленно потухли, точно жизни в них уже не осталось. В целом, это можно было сказать и об остальном — душа Ингвэ, оглушённая последними событиями ночи, будто ушла, оставив после себя лишь телесную оболочку и ведущий её разум. Они продолжали уверенно (в глазах всех остальных) ступать по улицам Валимара, отдавать приказы. Спасать тех, кого можно было спасти и отправлять в Чертоги Мандоса остальных. Но фэа будто больше их не сопровождала. Заперлась внутри, спряталась где-то далеко. Лишь бы не видеть. Не слышать криков, не ощущать на языке и в горле проклятый вкус пепла. Не видеть…

Вот только реальный, окружающий мир всё равно раз за разом возвращал к себе стальными оковами — и раскалёнными углями швырял Верховному Владыке Эльдар плоды его ошибки.

Погасшие глаза короля продолжили бесстрастно смотреть вперёд. Небольшое воинство вновь перестроило боевые порядки, позволяя тем, кто стоял в первых рядах, отдохнуть в тылу. Копейщики и алебардисты склонили своё оружие вперёд, стрелки натянули тетивы. Поворот вырвал из тени сумерек очередную схватку, о которой отряд, по счастью, был уже предупреждён — Ангатар, вместе с несколькими своими собратьями продолжавший сопровождать отряд, держал ухо востро, предупредив о грядущем бое заранее.

Что же. По крайней мере, на этот раз одна из сражавшихся сторон явно была той, кого можно было спасти. Ни одного колдуна Искателей не мелькало среди строя ощетинившихся копий, прижавшихся к стене. Да и появление короля, вышедшего в первые ряды, было встречено радостными криками, а не очередной провокацией. Второй же стороной, судя по уверенным голосам культистов, понукавших своих марионеток, были одурманенные.

Единый строй Нолдор и Ваниар ударил нападавшим рабам Искателей прямо во фланг, заставляя, по крайней мере, часть из них развернуться, схватившись с новой угрозой. Уже ставший мерзко привычным лязг сталь о сталь смешался с разрядами молний, посылаемыми Олорином.

Смотря на эту знакомую, но такую ненавидимую картину в очередной раз, Ингвэ всё же позволил себе не видеть — хотя бы на несколько кратких мгновений, пока, отступив в центр строя и встав рядом с Майа, выпевал краткую заклинательную песню.

Там, в Эндорэ, откуда Эльда ушли в благословенный Валинор, королю приходилось видеть слепых. Раны, нанесённые тьмой, окружавшей Воды Пробуждения, не говоря уже о тех, что были получены во время Великого Похода, даром не проходили — и многие из них были излечены лишь на земле Амана, в обители Эстэ. Ваниа видел то, насколько порой тяжело ослеплённым приходилось, несмотря на острый слух, что был присущ каждому из его народа. С какой величайшей осторожностью эти несчастные ступали по земле, боясь упасть и во всём полагаясь на помощь и поддержку своих проводников. Многие, очень многие боялись подобных ран. Ингвэ не был исключением.

Но сейчас Верховный Владыка с великой радостью обменял бы оба своих глаза, без возможности исцеления — чтобы не быть слепцом в королевских делах. Слепцом, которым он являлся, к сожалению, уже очень, очень давно.

Ведь когда король незрячий — и все его сородичи могут, сами того не зная, шаг за шагом продвигаться вслед за ним к краю пропасти.

Глаза эльда остались предательски сухими, пока наместник Манвэ творил волшбу. Все слезы за сегодня уже были выплаканы.

Вот, к чему он привёл своих несчастных Ваниар. Обещая им красоту, страшную дорогу, но дивный её конец, итогом стало это. 

Шаг за шагом последние десятки лет его решения, осмысленные и взвешенные, принимавшиеся на основе векового опыта правления и мудрости Валар, вели к сегодняшней катастрофе. Шаг за шагом он, веря, что поступает правильно, или, по крайней мере, выбирая наименьшее из зол, проигрывал борьбу за будущее. Подводя и свой народ, и свою семью, и благого Манвэ.

Позволил маленькой змейке, что Ингвэ счёл безопасной и милой, способной стать полноценной частью семьи, пригреться на груди Финвэ, совсем рядом с дочерью. Недооценил. И потерял половину народа, что собирался сделать с Ваниар единым целым, не говоря уже о судьбе старшего внука. А змейка тем временем стала огнедышащим драконом, сейчас обрушивающим своё пламя на Валимар.

Попытался справиться с подросшим ящером, уже как с противником… И проиграл. С треском и размахом, можно сказать, с позором. Именно это Верховный Король иногда видел в глубине глаз Арафинвэ, пусть внук и ученик и никогда не позволял говорить себе такое вслух. А сам Ингвэ предпочитал не замечать подобного, успокаивал сам себя юношеской горячностью…

И вот он, последний, в прямом смысле слепой шаг. Не досмотрел. Не смог распознать ещё одну свернувшуюся на груди змею, вонзившую в плоть Валимара ядовитые клыки и терпеливо ждавшую, пока яд её растечётся по всем жилам. Не разглядел служительницу Мелькоровой твари под самым своим носом. Вот только теперь, похоже, чаша ошибок переполнилась, получив последнюю каплю. И всю её горечь Ваниар теперь изопьют до дна, давясь и кашляя собственной кровью.

Возможно, именно поэтому Ингвэ и согласился на изначально показавшееся откровенно жутким предложение Феанаро. После случившегося уже не в силах доверять собственному суждению, но осознавая описанные князем риски, иначе уже поступить не выходило. Что угодно — кроме очередного слепого шага, что окончательно сбросит его народ в бездну. И даже опасение перед затуманенным тьмой происхождением Малекита не сыграло своей роли. В конце концов, здесь он был прав. Служи князь своему возможному Отцу — и Чёрные Стражи не стали бы помогать королю. Напротив, насадили бы его голову на наконечник одной из алебард.

Словно отвечая на невольные мысли о себе, утробный драконий рёв заставил обернуть взгляд к западу. И отнюдь не только взгляд Ингвэ.

Воздух рядом сгустился ещё сильнее, ощутимо потрескивая молниями. Белоснежные волосы Олорина, во многих местах сейчас, как и его одеяния, вымазанные сажей, покрылись сетью синеватых искр — а вслед за ним и всё остальное тело Майа. Разум слегка толкнуло отчётливое понимание — служитель Воздуха сейчас едва сдерживался от того, чтобы направить следующий удар своей силы не в сторону «Мелькорова Отродья».

— Олорин, — рука эльда легла на покрытое белой тканью плечо, слегка то сжав. Вокруг пальцев тут же обвились молнии, пока что, однако, не причиняя вреда одному из Свиты Манвэ. — Олорин!

Майа ответил нечитаемым взглядом, от которого Владыка сейчас поневоле вздрогнул. Долгие годы тёплый ветер Олорина, его спокойная, наполненная силой Воздуха сила и мудрый совет служили опорой и поддержкой его правления. Вот только сейчас тёплый западный ветер во взгляде сменился даже не прохладным и бесстрастным восточным, но ледяным северным, колючим. Злым. Таким соратник порой смотрел на тех, кого считал врагами Амана.

Ингвэ отчётливо понял — после того, как всё закончится, с собратом по служению Сулимо у него будет крайне серьёзный разговор. И это в лучшем случае. Ведь вполне может случиться так, что, когда всё закончится — этот ледяной ветер станет тем, кто отведёт короля на суд Валар — прямо вслед за Малекитом, которому подобное предстояло точно.

— Прошу тебя, — с нажимом произнёс ваниа. — Долгие годы мы были друзьями. Не усложняй сейчас.

Наполненные разрядом молний глаза на долю мгновения моргнули. Майа склонил голову, словно борясь с собственной фэа, что сейчас была готова разлиться по городу сметающим на своём пути ураганом, уже не считаясь ни с чьими просьбами.

— Лишь по твоему слову, старый друг, — всё же процедил Олорин, совершая над собой усилие. Всё ещё искря, он направил свой разрушительный удар в сторону тех, кто этого действительно заслуживал. Молния сорвалась с его руки, разрушая защиту и обращая в прах ещё одного пастуха одурманенных.

Ингвэ позволил себе благодарно кивнуть, прежде чем вновь вернуться к схватке. Что же. По крайней мере, его слово всё ещё что-то значило для одного из свиты Манвэ.

Впрочем, чем бы будущий разговор с Олорином не закончился, одно правитель знал точно. То, что он совершал сейчас, будет последним, что Ингвэ сделает, как Верховный Король Ваниар. Не говоря уже о владычестве над всеми Эльдар. И дело здесь было даже не в народе, который может не захотеть более видеть его королём, и не в Валар, которые могут призвать на суд. Нет. Ваниар шли за своим лидером и пророком сквозь тьму и смерть — к прекрасному Свету Валинора в конце длинного перехода. Они верили Ингвэрону и, попытайся он объяснить, быть может, поверили бы снова. То же можно было сказать и о Манвэ, пусть и в другом отношении. Однако после всего, что произошло… нет. Хватит. Ингвэ оказался слепым для новой и страшной эпохи, что подкралась незаметно на мягких лапах, совершив прыжок и сорвав кровавую жатву. Беспомощным. Не способным защитить. Валимару и Эльдар в целом нужен новый лидер.

Но вот кто? Проклятие, задумываться об этом раньше не имело смысла ещё столетия. Над Эльдар, казалось, не властно время, и наследников можно было готовить неспеша. Теперь же…

Арафинвэ? Любимый внук, его гордость, его надежда. Оказавшийся во многом прозорливее своего деда, разглядевший угрозу? Умный и схватывающий на лету, чья семья сможет объединить в себе кровь всех трёх народов? Но он ещё слишком юн. Несмотря на куда лучшую приспособленность к новым временам, Инголдо не доставало опыта. Сможет ли он принять ту ответственность, что оказалось тяжела и ему самому? Ингвион? Мудрый и взвешенный первенец, во многом похожий на своего отца. Но не станет ли это для него уязвимым местом? Не говоря уже о том, что во главе Валимара должен стоять наместник Манвэ, а не Тулкаса?

Так кто же? Сын или внук? Кто из них справится лучше? Впрочем, любой из них точно справится лучше него самого. Да что там. Даже чей-нибудь кот справится лучше него.

А бой, между тем, всё набирал обороты. Искатели постепенно, шаг за шагом, отступали, не в силах удержать давление спереди и сбоку. Вновь сменились первые ряды, пропуская воинов назад и выдвигая на остриё атаки новых. Один из сменяемых, на вид — молодой юноша, один из тех, кто ещё совсем недавно помогал искать живых по домам Валимара, устало чуть сбавил шаг, поравнявшись со слегка возвышавшейся над строем фигурой Олорина. Ингвэ успел запомнить алую кровь на его иссиня-чёрном доспехе…

Всё произошло слишком быстро — даже для Эльдар. Раздался короткий, полный боли вскрик. Новая кровь смешалась со старой. Ингвэ успел лишь моргнуть, когда молодой Чёрный Страж, резко подобравшись, сделал неуловимое движение рукой в сторону спины Майа. И ровно один удар сердца спустя в спины сражавшемуся строю полетело уже безжизненное тело, из развороченной спины которого ручьями текла кровь.

— Олорин!!!

Воин выпрямился в полный рост, опуская красную по плечо руку, которой он мгновение назад пробил сердце насквозь. Расширившиеся глаза Ингвэ успели заметить лишь прозрачно-синее, сверкающее молниями облако. Прянул вперёд, уходя от возможного удара сзади. Облик нанёсшего удар в спину предателя поплыл, преображаясь, буквально на ходу обретая жутковатые звериные черты.

«Оборотень среди Мор Тирит?! Но как? Так всё-таки Феанаро пре…»

Начавший поднимать посох Владыка не успел ни закончить мысль, ни, что ещё хуже, сплести заклинательную песню, когда почувствовал резкую боль — длинный чёрный коготь, служивший навершием кожистому крылу, вошёл прямо в место, где шея переходила в туловище. А после — прошёлся дальше.

Боль быстро сменилась холодом. А за ним — шаг за шагом начала подступать тьма. Чувствуя, как захлёбывается собственной кровью, наместник Манвэ смотрел вслед стремительно удаляющемуся силуэту гигантской летучей мыши, что начала петлять меж домов, стараясь скрыться — осознавая глубину своей последней ошибки.

***

— А вот и наша последняя попутчица, — заметив стремительно приближающийся со стороны Амана знакомый силуэт летучей мыши, Майрон, наконец, смог позволить себе полную облегчения и удовлетворения усмешку. — Всё, отходим.

Блюстителю Ангамандо никто не ответил — однако другого ожидать сейчас было попросту глупо. Выжившие члены братства Чистых, те, кто сами или благодаря помощи своего предводителя сумели вырваться, сейчас были слишком измучены побегом, всеми последними часами, проведёнными скрытно, наполненными грязью, тоскливым ожиданием и непониманием, что происходит. Даже Арвахарм, державшийся дольше и лучше остальных — и тот свалился, едва ступив на борт давно заготовленного на всякий случай лебедя-челна.

А мореходы-тэлэри же и вовсе ничего не могли ответить, больше занятые управлением корабля. Слабые разумы Рождённых сейчас были полностью подавлены волей одного из искуснейших младших Айнур.

— Я надеюсь, милая, ты не с неудачей прибыла? — рыжеволосой Майа с ложным почтением склонил голову перед приземлившейся вестницей Мелькора, уже успевшей принять более привычный глазу облик. Спрашивал он, однако, формально, прекрасно чувствуя то, что его давний недруг принесла с собой. Точнее, кого.

Тхурингвэтиль скривилась, стаскивая с головы шлем из чёрного металла и позволяя вороного цвета волосам рассыпаться по плечам. Принимать облик мужчины для этого дела ей явно не сказать, чтобы понравилось.

— Возможно, мне следовало бы допустить подобную неудачу, — процедила она сквозь зубы. После чего хищно улыбнулась. — Просто для того, чтобы посмотреть, как ты и твой сброд будут отвечать перед Владыкой за ваш провал — и что он с тобой сделает. Мне кажется, зрелище того, как тебя, схватив за голову, ещё раз протащат по земле, было бы весьма занимательным.

Тонкий палец оборотня едва не коснулся шрамов на голове Майа, оставленных тяжкой когтистой перчаткой их общего повелителя.

— Сводить личную неприязнь вместо того, чтобы выполнить Его приказ? Тогда вслед за мной, весьма вероятно, по земле за волосы проволокли бы тебя, — левый уголок губ Майрона чуть дрогнул, кривясь. — А сейчас — отдай мне то, что принесла, будь добра.

Не удостоив блюстителя Железной Темницы ответом, Тху молча протянула мешочек, на дне которого покоился окутанный молниями кристалл.

— Они успели заметить, что случилось, и под чьей личиной ты пряталась?

— Король Ваниар так точно успел — до того, как я перерезала ему горло, — губы бывшей охотницы Оромэ всё же позволили себе небольшую улыбку. — Полагаю, остальные тоже. Летела я достаточно медленно.

— Хорошо. Очень хорошо…

Отходя от Матери Нетопырей, Майрон с осторожностью извлёк тут же злобно вспыхнувший синим и серебром рукотворный алмаз, созданный былым последователем Ауле специально для удержания подобной сущности. Пусть кристалл этот и был сделан в последние дни перед облавой впопыхах, не в силах сравниться с Камнями, что сегодня себя проявили на глазах Ортхэннэра в полной мере (увы, но разгадать секрет их создателя мастер пока что был не в состоянии, испытывая лёгкую зависть, как мастер к мастеру), но дело своё он сделал — смог удержать фэа могущественного Майа внутри себя.

— Ну здравствуй, Олорин. Давно не виделись, — хмыкнул чародей. Сущность Воздуха внутри камня ответила злым всполохом молнии. — Ну, нечего злиться. Поверь, ты послужишь благой цели. И, быть может, даже косвенно той, что тебя устроит. Суд ждёт, и виновник известен. Да и для подарка ты вполне сгодишься…

Убрав добычу обратно, служитель Мелькора, наконец, позволил себе расслабленно опуститься в кресло внутри своей каюты. Наполненные огнём глаза без зрачков устало закрылись, точно их владелец не желал более видеть окружающий его мир — настолько тот его утомил всей своей суетой, что создавали Рождённые.

А суеты в эту ночь было до неприличия много.

Гортхаур досадливо поморщился, не раскрывая глаз и откидывая голову назад. Разум нещадно болел, словно распухая и давя на череп изнутри.

Ему прекрасно было знакомо это чувство. Создаёшь прекрасную заготовку, идеально подходящую для исполнения своего замысла. Проводишь более тонкую ковку, наносишь последние штрихи. Казалось, осталось лишь отполировать. И в это же время какой-нибудь неуклюжий глупец из числа, к примеру, орков, которому приспичило ворваться в кузню со срочной вестью, неудачно повернётся — и почти что завершённая работа летит Синденармо под хвост. Только заново начинать и остаётся!

То, что произошло ныне, вполне можно было сравнить с подобным случаем. С той лишь разницей, что вредитель сделал подобное не из-за своей глупости, а вполне себе нарочно. А ещё той, что с головы вредителя этого Майрон сейчас и волоса сорвать не мог, в отличие от слуг, которые легко бы отправились на корм волколакам.

Как итог — от Чистых осталась лишь малая горстка, которой пришлось прятаться, словно крысам, чтобы сохранить свою свободу. А всё дело… Что же. Блюститель Ангамандо мог признать. Всё дело, над которым он трудился последние годы, едва ли не обратилось в прах. И всего лишь из-за того, что противник нашёл одно-единственное гнилое звено. Одну предательскую тварь в рядах культа, сумев её спрятать от бдительного ока настолько хорошо, что даже он не смог обнаружить!

И всё же унаследовавшим огненный цвет волос везёт куда чаще, чем многим другим. Настолько, что и почти полная неудача может обернуться победой.

Глава тайного культа довольно потянулся в кресле, разминая затёкшие за часы ожидания мышцы.

Девочка, которую он считал круглой дурой, оказалась куда более способной. Быть может, конечно, замысел и был создан её треклятой во всех смыслах «Госпожой», но исполнение… Говоря с собой честно, Майрон остался впечатлён последним представлением Искателей. Вспыхнувший, как спичка, Валимар. Тирион, оказавшийся более неподатливым, но тоже занявшийся пламенем — правда, здесь уже пришлось немного помочь самому Майа, создав разрыв так же, как делал это когда-то в шахтах. Князь, который был вынужден пуститься во все тяжкие. И разумеется, лакомые кусочки, бросившиеся спасать жителей Валимара.

При созданном бедной Куиллэ совершенстве чародею оставалось лишь нанести удар в нужное место. Благо, несмотря на то, что большинство находившихся в Валимаре Чёрных Стражей бдительно охраняли короля, некоторые из них порой отлучались, выискивая живых, что и позволило Тху заменить одного из них, пока сам Майрон был в Тирионе. Олорин же и вовсе не считал нужным заботиться о собственной сохранности, справедливо считая, что мало кто способен нанести ему вред по-настоящему.

В каком-то смысле, было даже жаль. Не саму девчонку, конечно — ничего, кроме презрения к её характеру и образу жизни Майа не испытывал. Нет, потенциал, что она растратила в пустую, прожигая свою жизнь на служение вечно голодной Паучихе.

— Однако, дело всё же сделано, — хмыкнул рыжеволосый, слегка подкидывая мешочек с камнем и ловя его на лету.

Перед мысленным взором встали лица его подопечных. Чумазые, находящиеся за гранью усталости. Разом посуровевшие. Глаза каждого выжившего горели мрачным огнём.

Пусть большинство из Чистых и схвачено… В целом, их и не могло ждать ничего иного во время подавления мятежа. Те же, что остались, из сборища наглых юнцов теперь превратятся в подлинные чёрные бриллианты.

— После случившегося сегодня Феанаро точно станет скоро нечего делать в Валиноре, — пробормотал себе под нос Майрон. — И сыну Повелителя Арды некуда будет больше идти, кроме любящих объятий Отца своего. Хотя стоит отдать должное, когда он займёт подобающее ему место, работая вместе, мы сможем сотворить… многое. Сам Аман ослаблен — лечить распространившуюся заразу они будут ещё долго.

«Разве что предатель…»

Глаза распахнулись, вспыхнув багровым гневом.

— Алкар, — поганое имя слетело с губ, словно плевок.

«Ходи, оглядываясь, Алкар, и спи при свете свечи. Даю тебе слово — мы ещё увидимся. Я ничего не забыл. Ходи, оглядываясь. А впрочем, — губы искривились в улыбке. — Быть может, и не стоит тратить силы на тебя? Просто когда твой хозяин перейдёт под руку своего Отца, мне стоит выменять твою жизнь на нечто ценное…»

***

Вера. Ненависть. Презрение. Вера в собственные силы и силы своих товарищей, ненависть ко злу, что причиняет эта тварь, презрение к ней самой — ведь Жаждущая и ей подобные лишь присосавшиеся к чувствам Рождённых паразиты, разожравшийся на дармовом корму. Так Лаурэ учили, и наука эта во многом спасла разум и душу во время посещения обители Паучихи. Это он затем раз за разом вбивал в разумы собственных подопечных, стремясь защитить от того, что почувствовал на собственной шкуре.

Что же. С верой во что бы то ни было сейчас были проблемы. Ведь несмотря на все старания, предотвратить возвращение кошмара не удалось. Вера сейчас уступила мрачной решимости костьми лечь, но сделать необходимое. Презрение тоже отступило на дальний план, ведь куда больше предводитель Чёрных Стражей испытывал его не к хищнице, пришедшей на пир, а к тем, по чьей вине подобное произошло. К себе — в том числе.

Зато вот ненависти в Финдэ сейчас было — весь отряд хватит прикрыть от проклятого влияния разрыва. Ненависть клокотала, стремясь наружу и смешиваясь с мощью Курумо, державшего защитный купол над скучковавшимся возле Минратоса отряда. Ввинчивалась тысячами раскалённых игл в сладостные образы, что пытались пробиться сквозь бастионы разума, множеством острых клыков рвала на куски любые попытки подступиться и сыграть на слабостях. Ненависть и неистребимое желание положить всему этому конец — вот, что гнало сейчас золотоволосого вперёд, в сердце этого кошмара.

Чтобы она вспыхнула, хватило лишь мимолётного взгляда на происходящее.

Первое, за что на свою беду цеплялся взгляд, с ужасом донося до разума, что худшие опасения сбылись, был уже знакомый разрыв — прямо на мощёной набережной Келумэ. Вот только куда больше того, что когда-то Лаурэ видел в пещере. Увы, проклятая рыжая тварь (а кто ещё, спрашивается, мог создать подобное в столь короткий срок?) постаралась на славу. Видный отсюда невооружённым глазом огромный, выше трёхэтажного дома пурпурный провал в ничто. И из ничто на благословенную землю Тириона с голодом и вожделением взирало нечто, что сейчас пировало душами Рождённых, шаг за шагом, дом за домом распространяя щупальца своего тумана, давно уже миновав тот небольшой огороженный район, где держали «одурманенных». Подобно тому, как паутина из крохотного уголка заброшенного дома постепенно распространяется, занавешивая своими тенетами всё больший и больший участок, пурпурные щупальца медленно ползли по плоти города, занимая всё свободное пространство, до которого могли дотянуться — и с мерзостным шипением распадаясь клочьями, когда пытались влезть на территорию, всё ещё находившуюся под защитой. Особенно ярко это проявлялось на другом берегу реки, где стоял ещё один рунический узел.

Своим обликом пораженная скверной зона напоминала правильный, примыкавший к водяной глади реки полукруг, по всему диаметру которого сейчас кипела схватка. Ведь вслед за силой Паучихи шли её проклятые слуги, врываясь в дома, давя сопротивление и пытаясь прорваться дальше, вглубь города.

Хотя большинство из них «слугами» сейчас язык бы назвать не повернулся — острые глаза Минратоса прекрасно видели, что сейчас происходит на улицах и на берегу. Знакомые сиявшие фиолетовым глаза, зашедшиеся в экстазе лица, движения, словно у марионеток. Почти полное отсутствие тактики — если прежде действия Искателей и тех, кто «проникся» к ним излишним доверием, были более-менее организованными, то сейчас происходящее куда больше напоминало рой озверевших насекомых, пытающихся вырваться из банки. Рой, не знающий боли, не чувствующий ран, и не особо понимающий, что значит преграда. Лишь в некоторых немногих местах всё ещё были заметны всполохи заклятий — уцелевшие в городских боях колдуны из числа культистов шли плечом к плечу с марионетками своей Госпожи, по возможности пытаясь направлять их в нужное русло. К примеру, не позволяя тем переплыть реку, прекрасно понимая, что занявшие позицию на другом берегу стрелки вряд ли позволят её пересечь.

Привычные оргии, на этот раз сопровождавшиеся не только дурманом, но и насилием. Болезненные вопли тех, из кого прямо сейчас сплетали чудовищные музыкальные инструменты. И разумеется, попытки выбраться наружу. Марионетки шли вперёд, пытаясь прорваться в другие районы Тириона. Скорее всего, желая добраться до рунических узлов. Шли уже не строем и даже не заведённой толпой. Просто всепожирающей волной, в которой не отличить тех глупцов, кто изначально был одурманен заклинаниями Куиллэ, от бедняг, не сумевших сопротивляться после открытия разрыва.

Дурацкая, шальная мысль промелькнула — имей Лаурэ возможность контролировать каждое движение, каждый вздох сотен вооружённых тел, он бы использовал марионеток иначе. Монолит, сражающийся, как единое целое. Идеальное оружие. Однако Госпожа этих идиотов себя подобным явно не утруждала. То ли потому, что управлять столькими сразу было сложно, то ли просто от того, что ей было по большей части плевать на эффективность. Тварь развлекалась — и развлекалась от всей широты своей поганой души.

Воистину, собрать всех, уже поддавшихся на чары слуг Паучихи, было гениальным решением.

Если к кому-то Лаурэ сейчас и испытывал презрение, равное тому, что он питал к Финвэ с его треклятым милосердием, повлёкшим за собой подобное — это только к себе самому. За то, что медлил. Уговаривал. Пытался договориться. Пытался предотвратить всё, оставив собственные ладони чистыми. За то, что радовался, как мальчишка, когда удалось прийти к компромиссу, будь он проклят — ведь тот, казалось, позволял обойти страшный, быть может, безумный приказ.

Теперь он мог спросить у каждого из тех, чью душу пожрали, что они думают о его попытке сохранить чистоту рук. Ответом, в лучшем случае, была бы тишина. А всё, что осталось — это очищающее пламя Минратоса, которое если не исправит ошибку, то хотя бы не даст совершиться новым.

Не сводя взгляда с постепенно приближающейся пурпурной воронки и чувствуя, как проклятый, пока ещё бессвязный шёпот в ушах рос с каждым мгновением, Финдэ вспоминал прошлый раз. То, как действовала Нерданэль, когда обычные средства не смогли закрыть тот разрыв. То, каким образом нерождённая тварь этому пыталась противостоять. Тогда её голоса в голове были весьма разговорчивы, нагло суля то, о чём в здравом уме и помыслить было невозможно. Но что будет в этот раз, когда Паучиха уже может быть научена горьким опытом? И самое главное — кто из идущих сейчас за Чёрным Стражем может оказаться слабее? Поддаться сладостному шёпоту, оказаться брешью в монолитном строю?

Напряжённые мысли прервало знакомое ощущение наклона вперёд — рамалоки явно пошёл на снижение.

— Огонь! — приказ Лаурэфиндэ смешался с сухими щелчками арбалетных тетив, заглушился звуками боевых кличей, потонул в рёве обрушившегося вниз драконьего огня. Берег Келумэ, ещё мгновение назад полностью находившийся под контролем врага, разом превратился в поле боя. Оставляя за собой тела погибших, марионетки Паучихи брызнули в стороны, спасаясь от прекращения собственного существования, однако в их поведении не было ни осознанного страха, ни хотя бы простого инстинкта. Просто, похоже, даже столь нерадивая хозяйка понимала, что, если не хочет прежде времени заканчивать веселье, куклы на этом участке ей ещё понадобятся.

— Ну, здравствуй, спаситель, великий герой, — в глубине разума послышался знакомый и ненавистный до зубовного скрежета голос, жуткий и одновременно притягательный до дрожи. Вот только сейчас он не соблазнял, как в прошлую встречу. Напротив, сочился иронией и презрением — словно подпевая тому, как сейчас нолдо сам к себе относился. — И вновь ты вознамерился прервать мою трапезу…

Стараясь не обращать внимания на Жаждущую, Финдэ спрыгнул с драконьей спины, едва тот успел коснуться земли. Лезвие алебарды сверкнуло, на лету снося голову одному из одержимых — судя по манере одеваться, ещё совсем недавно он являлся одним из Тэлэри, нашедших убежище в Тирионе, мастером работы с деревом. Увы, не нашёл он в белоснежном городе ни безопасности, ни мира.

Следом за своим предводителем с широкой спины рамалоки спрыгнули ещё трое Чёрных Стражей, широкими взмахами алебард расчищая площадку для остальных. Спустился Курумо. По лицу одного из Айнур катились капли пота — настолько тяжело было поддерживать маломальски приемлемую защиту разума для всего отряда близ этой треклятой воронки. Сияя упавшими звёздами, один за другим с небес рухнули Вознёсшиеся, каждый из которых удерживал в своих руках по одной фигуре, облачённой в чёрные доспехи.

Все, кого возможно было взять с собой быстро. Лаурэ слишком хорошо понимал, каждое мгновение промедления здесь — это ещё одна гиря на весы того, что зараза сможет распространиться дальше.

— В круг, — процедил он, поднимая зажатый в пальцах правой руки Камень Силы. Золотистое сияние Хамона заиграло на лезвиях клинков и контурах доспехов — на мгновение показалось, что пластины брони словно сдвинулись теснее, закрывая мельчайшие просветы и не давая никому возможности поразить гвардейцев Первого Дома. Обладатели фиолетовых глаз же, наоборот, отшатнулись, когда сотканные по воле Чёрного Стража лезвия рассекли воздух, впиваясь в плоть одержимых. Струя огня, пущенная Минратосом, дала время занять оборону. — Эктелион, пусть твои бьют с воздуха. И молите все вашу Звёздную Леди, чтобы помогла Курумо держать купол, если не желаете обзавестись пурпурными глазами! Что же касается остальных…

Холодный взгляд серых глаз пробежался по подчинённым.

— Крепитесь, — произнёс Финдэ глухо. Золотистые брови сошлись на переносице. — И если хоть кому-нибудь покажется хорошей идеей поддаться на соблазны, что вам сейчас будут литься в уши полным потоком, демонстрируя и выворачивая наизнанку всё то, о чём вы, быть может, мечтали в глубине своей души — просто посмотрите на то, что происходит вокруг. Посмотрите, что эта гадина сделала с нашим городом. Посмотрите, против чего стоит и будет стоять на смерть Первый Дом Нолдор. И подумайте ещё раз. Минратос!

Лаурэ глубоко вздохнул, оборачиваясь к готовому взлетать другу. Последние, призрачные сомнения в сделанном выборе оказались отброшены.

— Ты знаешь, что требуется сделать.

Белоснежный рамалоки слегка ткнулся носом, прежде чем оттолкнуться от земли, взмахнув крыльями. Бросив мимолётный взгляд на Лаурэфиндэ, Эктелион скривился до зубовного скрежета, крепче сжав пальцы на рукоятях своих мечей.

Впрочем, Чёрному Стражу сейчас было плевать на кривляния Вознёсшегося. Наученный горьким опытом, Финдэ больше не собирался никого уговаривать. Он не намеревался оставлять в живых никого внутри поражённого скверной района, успела ли Жаждущая поглотить их фэа или нет, сопротивляются они одержимым или готовы поддаться сладкому пению внутри своих голов. Он выполнит приказ.

Множество шепчущих голосов Жаждущей фыркнули, зло смеясь над тем, кто имел наглость им сопротивляться.

— Сколько стараний. Сколько жертв. Сколько сделок с совестью и марания себя же кровью, — каждое слово — словно удар кинжала, тщетно пытающийся вскрыть броню из ненависти. — И всё ради чего, Лаурэ? Закрыть одну-единственную дверцу, через которую еда сама бежит ко мне на стол. Вот только всегда можно открыть новую. Передо мной целый мир, мой милый, бедный воитель. Сколько нор, что завлекают к себе путников, откроется там, где вы не властны их закрыть? В Эндорэ, например? Даже если не брать во внимание нашего общего рыжего знакомого и его владыку — сколько милых девушек, подобных Куиллэ, решат открыть мне свои фэа в обмен на исполнение их желаний, а после — завлекут в мои сети и других? Сколько, наивный?

— Громкие слова для той, кто без чужой помощи не сумела раскрыть ни одной двери, — мысленно огрызнулся Финдэ, подходя ближе к разрыву и чувствуя, как мощь Камня смешивается с его собственной волей. За его спиной сомкнули строй алебард Мор Тирит. Прикрыл глаза младший Айну, полностью сосредотачиваясь на своей задаче. Взмыли в небеса крылатые, творя свои песни-молитвы и оборачивая серебристым сиянием напарников на земле — даже сам нолдо почувствовал, что внутри этого звёздного света дышать стало легче.

А тварь… Слова — не более, чем ветер. Эта тварь даже с раскрытыми перед ней вратами, при всех устроенных ей пакостях, не способна сама через эти врата пройти. Не способна явиться в мир во плоти. Значит, не так уж и сильна.

— Пока что не способна. Но я — лишь первая из множества других. Что станет с твоей ненаглядной Ардой, когда куда более могущественные силы, чем я, обратят внимания на ваш мирок? Вы с одной-то мной, прорвавшейся сквозь Стены Ночи, сладить не способны. Но, возвращаясь к милым девушкам, что всегда готовы прийти ко мне — и я всегда готова их принять. Исполнить мечты, провести по дороге к совершенству. А некоторым из них — даровать утешение. Кстати о последних. Знаешь ли ты, что одной из моих служительниц я обязана тебе, могучий Лаурэфиндэ?

Изумлённый, полный внутренней боли возглас Эктелиона заставил Чёрного Стража вновь отвлечься, повернуть голову — и с проклятием вновь направить золотую энергию Хамона на защиту собратьев. Отдающие благородным металлом клинки вновь столкнулись в воздушном пространстве с щупальцами пурпурного тумана, отсекая наиболее наглые, те, что сумели обойти звёздную преграду Вознёсшихся и уже вовсю пытались ухватить его собственных воинов.

Вот только в отличие от прошлых подобных случаев, в этот раз направляемая волей нолдо сила нашла достойного противника. Лаурэ буквально кожей чувствовал, как созданное чародейством оружие словно било о прочный дубовый щит, что отнюдь не всегда получалось прорубить с первого раза.

Похоже, на праздник пожаловал один из уцелевших Искателей, наглядно показывая, что их мощь рядом с разрывом изрядно выросла. Но где же сам культист?

Ответ на так и неозвученный вопрос не заставил себя долго ждать — и ответ этот вырвал из груди воина возглас изумления. Ударили о воздух чешуйчатые кожистые крылья, отчасти подобные драконьим. Босые, увитые браслетами в форме змей ноги медленно, даже вальяжно опустились на усыпанный пеплом камень набережной. Марионетки Жаждущей словно приободрились, обступив истинную служительницу. Готовые чуть что встать на пути стрелы или меча — с таким же рвением муравьи-солдаты прикрывают матку.

И хотел бы Лаурэ тут же сказать, что это очередной морок, наваждение, игра разума — вот только бледное, как смерть, лицо бывшего ученика говорило об обратном. И как, спрашивается, тащившие всех в лагерь проглядели такую пленницу, не сказав ему? Это случилось позже, когда они уже штурмовали укреплённые позиции Искателей? Или никто пока что её и не видел ещё, и это — дебют?

Те же чёрные, как смоль, волосы. Те же прекрасные черты лица, что по давно забытому замыслу давно чужого эльда должны были привязать Финдэ к Валимару. Вот только это, пожалуй, было единственным, что в юной ваниэ, когда-то звавшей его танцевать, было прежним. У той девочки, так неудачно для неё встрявшей в их с отцом дрязги, не было ни изогнутых рогов, образующих причудливую корону, ни разноцветных чешуек вдоль обнажённых рук, ни горящих безумным нерождённым огнём глаз — казалось, культистка была на грани. Ещё немного, и шагнёт за край, очи полностью заполнит сила Паучихи, и она превратится в очередную марионетку.

Но самым, пожалуй, очевидным фактом было то, что от той девочки не исходило настолько мощное ощущение стремящейся из разрыва сладостной гнили, что сейчас давящим плащом расходилось от полуобнажённой фигуры. А учитывая ещё столь выраженные искажения… Проклятие, сколько своей поганой силы Паучиха сейчас вливала в эту оболочку? Причём за короткий срок — вряд ли до этой ночи она щеголяла крыльями и рогами…

— Вливала? В оболочку? — деланно возмутилась тварь с той стороны разрыва. — Я никогда и ничего не делаю насильно, Лаурэ. Все мои дары добровольны. Но, — Вириломэ словно подмигнула воину, — следует признать, здесь даже никого уговаривать не пришлось. Едва разрыв открылся, бедняжка припала к моей силе, словно умирающая от жажды — к источнику. Долго тебя ждала…

— Знаешь, — голос бывшей Певчей Элентари зазвучал неожиданно печально, со сдерживаемой горечью, холодным ручьём обволакивая вставших плечом к плечу воинов. — А ведь я действительно тебя любила. Настолько, что расскажи ты о том, за чем на самом деле явился в Валимар, почему столь ненавидишь своего отца, поведай о своём замысле — не осудила бы. Постаралась бы понять, отправилась бы за тобой в Тирион, стала бы одной из Верных. Научилась бы всему, что ты ценишь в женщинах Нолдор — просто позволь ты мне быть рядом. Но, — Эстель издала жуткий, ехидный смешок — будто сквозь подступающие слезы. — Ты этого не сделал, верно, милый?

Искательница тряхнула гривой чёрных волос, отбрасывая их за спину. Воздела тонкие ладони вверх, так, что широкие полосы шёлка, едва прикрывавшие её наготу, чуть натянулись. Крылья за спиной искажённой вновь подняли стройное тело в воздух, в то время как с пальцев сорвался поток колдовского огня.

— Такой я тебе больше нравлюсь? — в изменённом голосе больше не чувствовалось плача. Лишь задор и упоение тем, какой эффект должны были произвести её слова. Словно получив сигнал, вперёд ринулись и марионетки Паучихи.

Лаурэфиндэ с проклятием развернул над отрядом купол из бесчисленных песчинок жёлтого металла, не давая проклятому пламени добраться до своих подчинённых. Мгновением спустя сияние Хамона поддержал огненный жар слуги Ауле — Курумо словно сам обернулся драконом, переплетая собственную мощь с ветром Металла.

С языка так и рвались многочисленные эпитеты, красочно описывающие ситуацию. И многие из них среди женщин Нолдор говорить бы не следовало. Вот только вместо этого командир Мор Тирит повернул голову к всё ещё застывшему чёрно-белой статуей Вознёсшемуся, который так и не шелохнулся, едва встретившись глазами со своим родичем.

И в ином случае Финдэ даже посочувствовал бы. Но…

— Эктелион! — вместо скабрезностей или слов утешения был исторгнут лишь резкий оклик. — Разрыв!

Избранный Элентари медленно тряхнул головой, словно сбрасывая оцепенение. Сияющие глаза на мгновение встретились с серыми. Боль, неприязнь, презрение, ненависть — на долю мгновения в этом взгляде смешалось всё. Однако гремучая смесь быстро сменилась решимостью, что взмахом холодного клинка разрубила последние остатки наваждения.

— Я справлюсь, — рыкнул он глухо. Серебристое сияние Варды волной разошлось от крылатой фигуры, словно перенимая рубеж обороны у огненно-металлического купола. В руках вновь блеснули мечи, готовые, на этот раз, пронзить сердце родной тёти. — Закрой эту треклятую воронку!

Удостоверившись, что бывший ученик пришёл в себя, Чёрный Страж вновь вернулся к насущной проблеме, больше уже не обращая внимания на звуки битвы за спиной. Позади остались лязг оружия, отрывистые команды Курумо, сияние пытавшегося докричаться до своей родственницы Эктелиона.

Глубоко вздохнул, очищая разум и воскрешая в памяти уроки Феанаро. С губ сорвались первые строки нужной колдовской песни. Пальцы левой руки одну за другой начали чертить в воздухе тенгвы, что зависали в воздухе золотистым следом, с каждым шагом формируя первое охранное кольцо.

Вот только каждый шаг и движение давались с трудом — Лаурэ словно прорывался через тугую, упругую паутину. Словно шёл по узкому коридору, когда в лицо бил незримый поток ветра, злого и удушливого.

Первое кольцо замкнулось, оставшись сиять ограждающими символами. Но стоило сделать первый шаг второго круга — Лаурэ едва не споткнулся. Пусть Паучиха не воздействовала сквозь проклятую расселину напрямую, поразив наглеца своей силой, атака на разум вновь возросла стократ.

— Забавно в итоге выходит, — вернувшийся голос в голове, казалось, специально скучающе растягивал слова. — Не находишь? Ты исполнен такой ненависти ко всему, что исходит от меня. Ненависть стала твоим щитом, Лаурэфиндэ. Но между тем, именно ты отдал мне в руки эту бедняжку. Растоптал её искренние чувства, втоптал в грязь на глазах у всех. Дал почувствовать себя ничтожной. Именно такой я её подобрала. И не одну. Многие в Валимаре воспылали к тебе весьма пылкими чувствами после того дня. И некоторые достаточно сильно, чтобы решить, что неизвестная Айни, выступающая против вас с Куруфинвэ, может оказаться достойной союзницей. Ну и, вольно цитируя твою медноволосую принцесску, кто после этого из нас двоих Свинья? Я, дающая утешение, пусть и беря что-то взамен — или ты, топчащий сородичей на своём пути так, что они от отчаяния обращаются к тому, кого зовёшь Врагом? Подумай. Так ли уж ты сам хорош — или мы, выходит, одинаковы? А если одинаковы, то зачем сопротивляться и брать на себя ещё больше крови?

Каждое слово — словно вынутый из горна крюк, скользящий по доспеху, ищущий мельчайшую трещинку или щёлку, чтобы впиться в плоть под ней раскалённым металлом. Перед глазами невольно один за другим начали вспыхивать картины тех двух дней — последней поездки Лаурэ в Валимар. Слёзы девчонки, вызвавшие такую ненависть среди златовласок. Кровь, сочащаяся из лопнувшей губы Нуменсурэ, полезшего в драку. Посеревшие, окончательно смирившееся лицо ненавидимого всю жизнь отца. Чувство освобождения, что не отпускало ещё много дней после возвращения из Города Богов — ведь он, наконец, сбросил оковы, которыми его пытались окружить всю сознательную жизнь.

Значило ли это, что сегодня Финдэ столкнулся отчасти с ценой этой свободы? Что цена — это охваченные пожаром оба города? Участь этой дурочки Эстель стала видна сейчас во всей красе. А что с её братцем, ещё одним родичем Эктелиона? Тоже подался в Искатели? Или с отцом, будь он неладен?

Серые глаза расширились чуть сильнее. Окованный металлом сапог с трудом сделал следующий шаг. А потом ещё один. И ещё.

— Потому что ты свинья? 

— А что, хорошая версия. Многое объясняет, — уже не голос гадины прозвучал в голове, но собственные воспоминания. Ехидный, но не осуждающий голос Наро, с которым они потом смеялись. Негодующий, возмущённый от Нер. Противоположно разные по своему настроению и позиции, касающейся произошедшего в Валимаре. Однако супружескую чету объединяло одно обстоятельство, за которое сейчас Чёрный Страж вцепился, словно клещ. Один-единственный факт.

У Лаурэфиндэ просто воображения не хватало представить хоть одного из них, при каких-либо обстоятельствах склонившихся перед тварью, подобной этой.

Раздави хоть кто-то Нерданэль так, как он сам сделал это с черноволосой, пошла бы она из желания что-то кому-то доказать в услужение Паучихе? Случись самое страшное, потеряй старый друг всех своих детей, одного за другим — преклонил бы он колено, чтобы отомстить? Оба вопроса были риторическими. Нер могла это тяжело воспринять. Феанаро ожесточился бы ещё сильнее и наверняка бы дал вечную клятву мстить убийцам. Но оба они выдержали бы тяжесть обстоятельств.

Ведь при одном и том же грузе двое Эльдар выбор сделают разный. Один решит пойти лёгким путём, бросить всё на полдороги. Второй — стиснет зубы, упрётся и пойдёт прошибать голой решимостью каменные стены.

Лаурэ раздражённо сплюнул себе под ноги, прежде чем начертать ещё один символ. Сияние Хамона, потускневшее было в его руке, налилось свежей силой.

— Похрюкай у меня ещё тут, — понеслась злая и упрямая мысль в ответ. — Вина моя здесь есть. И мне с ней жить. Быть может, я действительно толкнул эту девочку на кривую тропку. Вот только выбор, идти ли по ней, она сделала сама. Это было её решение. А ты была лишь тем, кто извлёк из этого свою выгоду, получив очередную игрушку. Получай!

Последний шаг второго кольца, оставшегося мерно вращаться вокруг разрыва поверх первого — и утробный, взбешённый вой твари стал Чёрному Стражу наградой.

— В этом все вы, друкаи, — Незнакомое, острое слово, произнесённое демоницей не иначе, как ругательство, хлестнуло по ушам во время следующего шага. — Вечное оправдание собственных деяний чужой слабостью, тем, что очередная несчастная жертва ваших проклятых знамен не сумела дойти до «высокой» планки убеждений. А если кто-то сломается, не важно, в тщетной попытке достичь вашей планки, или просто неудачно подвернувшись по пути, как бедняжка Эстель — этот кто-то будет уничтожен. И так до тех пор, пока не найдётся тот, кто сможет дать вам отпор — и вот только тогда в ваших головах пробуждаются размышления. Так ведь это произошло, когда твой ученик пошёл против тебя?

Бьющий в лицо колдовской ветер словно обещал — сейчас начнёт сдирать кожу с лица. Финдэ поневоле выставил перед собой одну руку, но давление было столь сильным, что нолдо невольно почувствовал — та вскоре вполне может предательски хрустнуть. Казалось, он сейчас в одиночку пытается заткнуть собой взбесившийся на порогах горный поток.

А ещё в неутихающих ядовитых упрёках Паучихи в голове теперь были слышны не обещания и не ирония, как раньше, нет. Вириломэ злилась. Искренне, по-настоящему, словно ответ Лаурэфиндэ сумел задеть в ней что-то потаённое. Что-то, сохранившиеся воспоминания о чём Жаждущая ненавидела всей своей нерождённой душой.

— Лишь сильные в вашей картине мира могут рассчитывать хоть на что-то. Лишь сильные достойны того, чтобы к ним относились не как к мусору. Так ты сейчас с лёгкостью отмахнулся от собственной вины, прикрываясь слабостью той, чью судьбу смёл по пути — и лишь я смогла подобрать разбитые осколки. Но готов ли ты, могучий Лаурэфиндэ, считающий правыми себя и своего хозяина, речами которого сейчас говоришь, принять то, к чему приведёт твой путь в итоге? Готов столкнуться с тем, куда вечно что-то недоговаривающий друг тащит ваш народ, в чьё подобие пытается превратить? Посмотреть на результат, скрывающийся за маской, сплетённой из лжи, недомолвок и полуправды? Взгляни-ка. Узри настоящего Малекита.

Ма-ле-ки-та.

Имя словно колокольным эхом отдалось в голове, когда перед глазами Финдэ всё поплыло. Своё тело Верный всё ещё ощущал, чувствовал собственные шаги. Но сильнейшей силы осанвэ сейчас одну за другой посылало в разум Чёрного Стража картины, что заставляли множество острых, как бритва, иголок сейчас вонзаться вдоль всего позвоночника, начиная с шеи.

Край, что не своими очертаниями, но своей красотой, ощущением мира и покоя до боли напоминал Валинор — но сейчас раздираемый войной двух армий. Белоснежные плащи и против иссиня-черных, мечи против знакомого строя алебард. Привычно сухо щелкали многозарядные арбалеты. Воины Эльдар сражались по обе стороны стороны баррикад. Нет, не сражались. Буквально рвали друг друга на части — зло, ожесточённо, с ненавистью в глазах — Финдэ словно мог пройтись меж двух столкнувшихся строёв и заглянуть в глаза каждому. Это не было просто схваткой, не было той, теперь, казалось, обычной неприязнью, что уже давно разделяла Нолдор Короля и Верных… или даже Нолдор и Ваниар. Нет. Те, кто скрестили клинки здесь, были готовы умереть, но пронзить сердце врага, разгрызть его горло зубами, если потребуется. Так, как делали это вошедшие в боевое безумие женщины, рвавшие противника на части в ближнем бою короткими клинками, шедшие в атаку без доспехов.

А высоко в небе над сражавшимися на огромном чёрном драконе парил всадник, закованный в причудливую, испещрённую до боли знакомыми рунами чёрную броню. Высокий, увенчанный рогами шлем венчал голову, кроваво-алый плащ за спиной разрывал свистевший на высоте ветер. Лицо воина скрывала тьма, казавшая словно живой — лишь зло светились сквозь неё два глаза цвета расплавленного золота. Знакомого, очень знакомого Лаурэ оттенка.

Фигура, от которой веяло ужасом, тронула поводья, приникая к шее скакуна. Глухой голос разрезал шум битвы, явно обращаясь к рамалоки, произнося фразу на языке, что Лаурэ показался до странности исковерканным. Однако одно имя нолдо вычленил прекрасно — Сафирон.

Картина сменилась, на этот раз показав тёмный и промозглый край. Дикий, холодный, покрытый отчасти снегом — страна, что видел Лаурэ, явно находилась на севере. Вот только город, раскинувшийся на берегу залива, своими очертаниями вновь показался слишком знакомым. Острые, словно бросающие вызов небесам башни, сложенные из чёрного камня. Бастионы, способные, казалось, удержать натиск даже Валар. Могучий флот, стоявший в гавани.

Лаурэ видел перед собой Наггаронд. Но не возводимый, уже отстроенный давно — об этом свидетельствовали следы, кажется, многих штурмов на его стенах. Но в этой твердыне не чувствовалось ни той гордости, с которой Нолдор его возводили, ни великой идеи его создателя. Крепость словно потускнела, выцвела, озлобилась, уже не в силах бороться и лишь доживая свои последние дни.

— Город, построенный на крови и костях — взгляни на чьих, если хочешь!

Финдэ изо всех сил сцепил зубы, стараясь вытолкнуть Вражий морок из своей головы. Но тщетно.

Тысячи и тысячи пленников, сходящих с трапов кораблей в огромной подземной гавани. Измождённых, облачённых в рубища. Исхудалые руки все, как одна, покрыты сетью шрамов, многие из которых до сих пор сочились сукровицей. Кого здесь только не было! Мужчины, женщины, дети. Эльдар и не только — множество самых разных существ были закованы здесь в цепи. И взмахи хлыстов — от тех, кто поневоле уже походил в сознании Финдэ на Нолдор. Та же стать, те же резковатые черты лица, те же тёмные волосы. Вот только кожа их была бледна, как лёд, а с лиц не сходили жестокие ухмылки.

Словно само собой в разуме всплыло знание — тысячи и тысячи лет эти морэльдар являются ужасом для всех прибрежных стран мира, создав свою страну на крови множества захваченных рабов. Рабов. Таких, что, в своё время, по легендам, были в Утумно.

Да Мелькор подери, что же это? Неужто россказни Чистых изначально были отчасти правы, и это — его собственные сородичи, что когда-то служили повелителю Утумно на дальнем севере? Или…

— И кто же, кто же, милый мой дурачок, стоит за всем этим? Кто является отцом этого народа, с которого все и началось?

Ещё до того, как новая картина полилась в разум, точно из отхожего ведра, Чёрный Страж уже, казалось, знал, что, а, вернее, кого увидит. Хотел бы он ошибаться…

Огромный зал, что так и тянуло назвать тронным — и снова до боли напоминающий тот, что возводился в цитадели их Наггаронда. Вот только у них как раз трона не было.

Монолитная стена из держащих алебарды воинов в доспехах, знакомые очертания которых уже не вызывали изумления — различались они от брони Мор Тирит лишь тем, что выглядели законченнее, совершеннее и удобнее — всё равно, что работу мастера сравнивать с поделкой ученика. Будто Нолдор ещё не до конца освоили ковку… по образцу. Множество иных морэльдар было в этом зале, беседовавших меж собой и облачённых в причудливые одежды тёмных тонов. Мужчин и женщин, самых разных, но от каждого из них исходило ощущение неправильности. Жестокости. Демонстрации собственной силы, возведённой в абсолют. Каждый - словно хищник перед броском.

Но более всего мысленный взор поневоле притягивал внимание возвышавшийся над залом трон. Острый — как и всё здесь, выкованный из того же чёрного металла, что и доспехи стражей. С уже знакомой массивной фигурой на нём — вот только на этот раз без шлема. Подле руки Куруфинвэ лежал клинок в чёрных ножнах, рогатый шлем покоился на подлокотнике, а у ног — несколько девушек эльдар, судя по золотым волосам — из Ваниар. Совсем ещё юных. От одежды — лишь ошейники, за которые несчастные были прикованы к цепи, что хозяин держал в руке.

Была и ещё одна женская фигура, за спинкой трона, склонившаяся сейчас прямо к острому уху Малекита. Но её невольницей уж точно назвать было нельзя — несмотря на то, что одеяния во многом напоминали те, что были на Эстель. Нет, в черноволосой незнакомке, которая сейчас советовала что-то его другу, чувствовалась власть и сила. Прекрасная и ужасная. Коварная, как море, могучая своими заклятиями, как сама земная твёрдь. Любимая, ненавидимая и внушающая благоговейный ужас. С глазами, в глубине которых мерцал уже знакомый пурпур, пусть и не заполоняющий чёрные очи полностью. Культистка!

Жуткая морэльдиэ лениво повела рукой — и одну из закричавших от боли невольниц охватило фиолетовое пламя. Жуткая пародия на Феанаро довольно усмехнулась, откидываясь на спинку трона и явно наслаждаясь зрелищем. А сам Лаурэ невольно остановился, завороженно наблюдая за тем, кого считал другом.

Морок. Морок, насланный этим проклятым отродьем! Или всё же нет? Могла ли эта тварь придумать всё в таких подробностях? Показывали ли часть правды? Сколько ещё недомолвок, полуправды и откровенной лжи говорил ему сам Курьо?

— Любуйся. Смотри внимательнее, милый, глупый, обманутый Лаурэфиндэ. Смотри внимательнее, кому ты присягал и кто сейчас владеет твоей судьбой, — голос из гневного звучал почти нежно. — У нас с тобой общий враг. У меня — и у будущего твоего народа. Как видишь, твой хозяин, когда-то уверявший в преданности, предал ту, кому я верно служу. Он и его Королева, в своё время преклонившая колени перед Госпожой Запретных Наслаждений. Будь иначе — и Валинор бы остался нетронутым. Лишь Феанаро виной тому, что случилось с Тирионом. Но куда хуже того, что он предал нас — то, какую участь он готовит твоему собственному народу. Если не хочешь, чтобы Нолдор обратились в эти жестокие отродья, если не хочешь видеть Нерданэль такой, как тварь, стоявшая сейчас за спиной у Малекита — помоги. Мы вместе сокрушим Феанаро — и в Тирион вернётся мир и порядок. Поступи же, как должно! Спаси свой народ!

Народ.

На-род.

Полукровка, ставший нолдо сам, по своему собственному выбору, закрыл глаза, изо всех сил стараясь сосредоточиться на образе тихого, не затронутого ничьей порчей Тириона. Тириона, не знавшего того ужаса, что разверзся над белоснежным городом этой ночью.

Вот только…

Сколько бы он не пытался воспроизвести в голове что-то иное, под этот образ, как ни посмотри, лучше всего подходила половина города, принадлежавшая Верным. Половина, где культисты не дурманили народ, не резали глотки и не разверзали воронки, поглощающие души как ребёнок — пышки. Половина, где Чистых смогли повязать быстро, чётко и без жертв среди мирных Верных, непричастных к случившемуся. Половина, что по каким-то причинам оказалась не по зубам влиянию всё той же Паучихи.

В сознании Лаурэ Тирион словно оказался рассечённым надвое. На одной половине — облачённая в когтистый доспех ладонь Феанаро-из-видения. На другой, протянутая, казалось бы, в помощи, рука Вириломэ. И результат действий того и другой был виден, едва Финдэ пытался бросить взгляд.

Как должно.

Серые глаза резко раскрылись, пронзая взором Вражьи осанвэ.

— Со своим другом и его недомолвками я вопрос решу, — процедил он, буквально тараном выбивая из своей головы всё лишнее, возвращая себе контроль над осаждённой и почти что взятой штурмом цитаделью. — Вот только чтобы увидеть деяния твоих собственных лап, паразит, никаких видений мне не нужно!

Лаурэ поневоле взвыл — точно зверь, попавший в ловушку, — когда выставленная вперёд рука всё же не выдержала — хрустнула сухой ветвью, выгнувшись под неестественным углом. Повисла бесполезной плетью.

Вперёд. Только вперёд. Он не слабее Нер. Он не может сейчас сдаться. Не сейчас, когда от того, закроется ли разрыв быстро, зависит, что будет с Тирионом. С Нолдор. Его Нолдор! Пусть даже половина из них никогда не признает заслуг ни одного из Верных. Плевать!

На воле, на злости, на НЕНАВИСТИ Лаурэфиндэ сделал последний шаг, замкнув круг собой, и последней целой рукой поднимая как можно выше камень Силы. Золотой ветер подхватил Стража точно так же, как когда-то Улгу подхватил фигуру Нерданэль, вознёс над землей. Последнее, третье кольцо засияло в унисон с товарками, подобно разгорающейся Лаурэлин.

Раздался вопль, многих в городе заставивший в ужасе зажать уши. Вопль разочарования. Ненависти. Боли — точно клацающие челюсти ловушки сумели отсечь лапу хищнику. Проклятая пурпурная расселина с заложившим уши хлопком исчезла, растаяла в воздухе, провалившись сама в себя.

Лаурэ в изнеможении рухнул на колени, лишь усилием воли убрав обратно в сумку на поясе Хамон.

Он просто дышал, сейчас не пытаясь подняться и даже не чувствуя особой боли в сломанной руке, ни в ушибленных ногах. Радости или удовлетворения, впрочем, тоже пока не ощущалось — слишком велика была усталость.

Глава Чёрных Стражей просто сделал это. То, что должен был.

***

Рассвет, наконец, разгорелся в полную силу. Сияние Золотого Древа играло ласковыми, тёплыми бликами на волнах Келумэ, несущей свои воды сквозь ещё кое-где дымившийся город.

Крылатый воин бросил последний взгляд на догорающие угли. Сияющие глаза остались сухими — плакать сил у рыцаря уже не было. Остаток бессонной ночи после завершившегося сражения, проведённый за наведением порядка и помощью раненым, выпил последние.

Эктелион не стал дожидаться общих похорон, что должны были отдать дань памяти всем, погибшим в эту проклятую ночь. В будущем он помянет всех тех, кто отдал сегодня жизни. В том числе собственных учеников, до конца защищавших Тирион и, вероятно, Валимар. Но сейчас… он не желал, чтобы матушка видела, что случилось с её младшей сестрой, чьё сердце пронзил взмах его клинка. Нет. Пусть в памяти марэ Эстель останется той, кем была на самом деле. Пусть очищающий огонь скроет то, что случилось. Превратит искажённые черты в невесомый пепел, что развеют Ветра Манвэ.

Вознёсшийся встал лицом к реке, к видневшейся далеко вдали сияющей Лаурэлин. Руки покоились на рукоятях мечей, черноволосая голова склонилась. Разум отчаянно, точно младенец, тянущийся к материнской руке, пытался мысленно дозваться. Докричаться с одной-единственной мольбой и вопросом.

И несмотря на то, что мечник не ожидал ответа, вопрошая скорее из отчаяния, спустя время на его плечи ласково, утешающе легли сзади тонкие женские пальцы.

— Мне жаль, — Элентари с нежностью, точно и впрямь заботливая мать, провела ладонью по щеке воина. — Но её фэа не пересекла порога Чертогов Ожидания. Боюсь, это означает лишь одно.

— Я… я понимаю, — избранный Вардой коротко и резко выдохнул, склоняя голову. Робкий огонёк лучины, что питал надежду, сдуло ветром. — Благодарю тебя, Владычица, что откликнулась и рассказала правду.

Пальцы Тинталлэ ласково сжались, прежде чем растаять в воздухе. Эктелион же остался недвижной статуей, не шелохнулся. Лишь губы искривились в злой горечи.

Опустошение, отвращение к самому себе - вот, что сейчас наполняло душу. Не смог, не справился. Недоглядел момент, когда убитая горем Эстель свернула на темную дорогу. Не защитил - хотя именно защиту её и ей подобных полунолдо ставил себе в цели. Но все, на что сейчас хватило его собственных сил - это собственной рукой пронзить сердце той, с кого и начался его путь к свету. Он не знал, как расскажет о случившимся матери и дяде.

И все из-за чьего-то желания покрасоваться, вызвать неприязнь!

— И ведь спроси его — наверняка скажет, что это был её выбор, — уже с нескрываемой ненавистью произнёс мечник, подбирая у самой кромки воды плоский камешек, мгновением спустя бодро запрыгавший по воде, оставляя «блинчики» после себя. — Как же это на него похоже! Изранить, втоптать в грязь, унизить. Лишить достоинства и чести. Подвести к самому краю. А затем обвинить её же в том, что на этом краю она не удержалась, — не то всхлип, не то смешок вырвался из горла Вознёсшегося. — И ведь наверняка считает, что поступает, как должно. Рыцарь в чёрных доспехах. Это ты и мне привил, учитель. Не скрою. Вот только понятия «как должно» у нас с тобой очень разные.

Эктелион не мог винить Лаурэфиндэ в том, в чём сам принимал участие. Хоть и хотелось. Но не мог. Собственными глазами видел последствия разрыва. В куда большей степени он винил здесь самого себя - за то, что не нашел иного выхода. Не предотвратил необходимость крайних мер.

Но вот в том, к чему действия бывшего учителя были причастны непосредственно…

Откровенно говоря, мечник сильно сомневался, что в ближайшее время сможет находиться в присутствии Лаурэ, и сдержаться от вызова на поединок.

— Наставник, — голос и звуки приближающихся шагов за спиной возвестили о том, что его короткой отлучке пришёл конец. Сын Форменлинда обернулся, встречаясь взглядом с медленно ковылявшем Арафинвэ. Тот всё ещё был в надетых сегодня впервые боевых доспехах, выкованных под его ещё растущую фигуру.

Вот только глаза мальчишки окончательно перестали сегодня быть глазами подростка. Да что там! Прежде рыцарь Элентари и у взрослых не видел такого потухшего, буквально помертвевшего взгляда. Нехорошее предчувствие, было задремавшее после окончания схватки, вспыхнуло с новой силой.

— Что произошло? — в голосе, да и в фигуре предводителя Серебряной Длани сейчас скользило напряжение натянутой струны. Туловище чуть отклонилось вперёд, крылья раскрылись. Несмотря на усталость, одно слово — и он был готов подняться в воздух.

Аро молча подошёл к берегу, подобрав ещё одну гальку и отправляя её прыгать по волнам.

— С рассветом пришло послание из Валимара, — всë также безжизненно произнëс он. — Дядя Ингвион прислал, отрядив самую быструю птицу, что сумел найти в окрестностях.

— И?

— Ситуация там была изначально ещë хуже, чем у нас. И… Помнишь, что именно предлагал Лаурэфиндэ в самом начале? — Инголдо усмехнулся, криво и зло. Красивое лицо юноши перекосилось в абсолютно болезненную гримассу. — В Валимар явился Феанаро на своëм драконе. Лично. И план этот там, похоже, был приведëн в исполнение. Много погибших. Не знаю уж, где больше. У нас, где «лекарство» не было применено, или там, где его применили в полной мере. Множество Ваниар убито. И многие из них не факт, что даже были одурманены. Почти никаких разбирательств.

Рыцарь Элентари отрешëнно кивнул, молча смотря в водную гладь. Происходившее почти не укладывалось в голове.

— Неужели Владыка Ингвэ ему позволил это?

— Ингвэ…

Арафинвэ издал полусхлип, полурык. Отчаянный, полный тщательно сдерживаемой доселе ярости.

— Нет больше Ингвэ! — буквально выплюнул он. Ноги юноши подкосились. По лицу рухнувшего на колени нолдо бежали злые бессильные слëзы. В слепом беженстве он ударил ладонями по земле, раня кожу множеством острых камешков. — Нет его, — повторил он уже тише. — Его закололи. В шею. Нетопырица. Дядя говорит, что, возможно, это была падшая Майа. Убила деда. А мгновением до этого она убила Олорина, ударив того в спину. Вырвала его фэа, унесла с собой!

Аро склонил голову, обхватив ту руками. Эктелион же, словно во сне, сделал несколько неуверенных шагов вперëд.

Для любого, кто так или иначе был связан с Ваниар, Ингвэ всегда был чем-то незыблемым, словно монолитный утëс. Маяком, что вëл народ за собой, начиная, по рассказам старших, ещë с Вод Пробуждения. И этот эльда, эта вечная незыблемость — мëртв? Но как?

Последний вопрос он невольно задал вслух.

— О, — Инголдо тихо хмыкнул. — А здесь мы переходим к самому интересному. Треклятая нетопыриха скрывалась среди Чëрных Стражей. Тех самых, кто был выделен для защиты Валимара во время возможного нападения, — произнëс он с невесëлой издëвкой.

— О, Варда…

— Угу, она самая. Понимаешь теперь, как нас всех за нос поводили? — Арафинвэ в тоскливой ненависти скрипнул зубами. — Это же надо… повести нас по ложному следу. Заставить заниматься раскапыванием дел этой певучей дряни. Дождаться, пока она сделала то, что сделала. Пригласить к себе в дом мою мать, якобы с ребëнком посидеть — дабы уж точно уверить всех в том, что по крайней мере сейчас беды ждать не следует. И в итоге милостиво одной рукой помогать решить проблемы, которые вполне вероятно сам же и помогал создавать. А другой… — молодой нолдо тихо выдохнул, беря себя в руки. Голос его зазвучал спокойно, пусть и вновь слегка безжизненно. — И вот он, результат. Множество наших собратьев встретили свою смерть. И хорошо, если только лишь смерть хроа. Мы потеряли доброго друга из числа Майар. А весь Валимар потерял своего родителя — до тех пор, пока тот не выйдет из Мандоса. Если выйдет вообще — и если он там.

Вознëсшийся глубоко вздохнул, возвращая мыслям ясность. Сияющие глаза задержались на фигуре своего подопечного. Маленького отчаянного мальчишки…

Нет. Не мальчишки. Маленького воина. Воина, который без колебаний бросился затыкать прореху, когда сам Эктелион пытался не дать заклинанию Куиллэ прорваться. Готового ради защиты своего народа отправиться в самое пекло — и лишь прямой запрет Финвэ помешал ему это сделать. Напрямую участвовавшего в битве, пусть и как одного из стрелков.

Будущего короля. Сегодня он это доказал. А недостаток опыта… это недостаток, что исчезает со временем. Тем более, есть те, кто научит. Тот же Ингвион, пусть сам на трон, вероятнее всего, не сядет, сделает всë, чтобы завершить обучение во всëм, что касается дел правителя. Да и Финвэ в стороне не останется.

А об остальном позаботится верный наставник и защитник. Сделает то, что должно.

— Они не осиротели. Даже если случилось самое страшное, и Ингвэ не вернëтся, — с лëгким нажимом произнëс рыцарь, поднимая принца на ноги. Закованные в металл пальцы сжались на потихоньку обретающих стать плечах. — Их есть, кому повести. Пусть пока что и с помощью других. Но у них есть будущее, Аро. Ты знаешь, кого себе готовил в наследники твой дед. И не только для Валимара. Для всех Эльдар.

Арафинвэ склонил голову, словно собираясь с духом и окончательно приходя в себя.

— Вот только ушëл он, боюсь, слишком рано, — наконец хмыкнул он, тряхнув золотыми волосами. Сейчас, впрочем, перемазанными в пыли и крови из рассечëнного лба. — Ты не хуже меня знаешь. Я не готов.

— А он был готов, что ли, когда ему пришлось отправляться послом сюда, в Аман? — резонно заметил воин, подняв бровь. — Или когда ему пришлось вести свой народ через тьму Эндорэ сюда, к лучшей жизни? Сомневаюсь. А от тебя пока что этого и не требуется. Да и учителя у тебя всë ещë есть. Я с тобой, Аро. Как и всегда. Даю слово.

— Спасибо, — на губах принца расцвела благодарная улыбка. Первая за это утро, наполненная искренним теплом.

Словно придя к равновесию, учитель и ученик, не сговариваясь, повернули лица обратно к мерно текущей воде. Несколькими мгновениями позже по поверхности Келумэ вновь весело запрыгали камешки.

— Вероятнее всего, будет суд, — в задумчивости произнëс рыцарь Элентари. — Учитывая всë произошедшее… Феанаро сделал достаточно, чтобы его действия прекратили быть заботами одного лишь Ауле. Даже Владыка Земной Тверди не сможет его закрыть собой.

— Вероятнее всего, — серые глаза принца сощурились. — Вот только, боюсь, суд этот может обернуться как величайшей справедливостью, так и величайшим фарсом.

_______________

1 — «Отец железа». Квенья.

2 — «Друг птиц». Айвендил — Майа из числа служителей Йаванны, в Средиземье известный, как Радагаст Карий.

3 — Холодные — представители хищной фауны Мира-что-Был. Крупные, ходящие на двух ногах ящеры, водящиеся в Наггароте и Люстрии. Отличаются крайне злобным характером, позволявшим друкаям использовать их на войне как ездовых животных и гончих псов