Чего чернейший из слуг Мелькора не любил — так это менять свои упорядоченные, математически выверенные планы в спешке. Вдвойне не любил, когда изменять их буквально на ходу приходилось из-за Рождённых, порой одним присутствием своих порывистых и, зачастую, нелогичных натур вносивших в расчёты Майа сумбур и неразбериху. Их эмоциональные порывы и страсти, которыми Эльдар частенько разбрасывались, круша на своём пути тонкие конструкции не хуже огромного неповоротливого животного, попавшего в мастерскую ювелира, откровенно раздражали, заставляя недовольно морщиться в сторону творений Илуватара. И невольно подталкивали к весьма простому выводу. Собственной свободы воли и эмоций у абсолютного большинства Рождённых быть в принципе не должно. Право на подобную свободу ещё следовало заслужить как умением держать себя в руках, так и способностями своего разума.

Как правило, утешало в подобных ситуациях то, что большинство чувственных проявлений Детей Эру, вносящих ту самую непредсказуемость, всё же поддавалось определённой логической обработке. При длительном наблюдении за смертным составить его личные реакции на определённое внешнее воздействие труда не составляло: всё равно, что наблюдать в лаборатории за реакциями новых создаваемых тварей. Более того, именно на низменных эмоциях Рождённых Майрон и любил играть, шаг за шагом вовлекая их в собственные сети.

Вот только сейчас случай был несколько иной. Одного конкретного Эрухини просчитать всё ещё не выходило — эмоциональную непредсказуемость этот Рождённый сочетал с острым разумом, не уступавшим многим Майар. От чего, несмотря на выведение некоторых закономерностей и прогнозов, построенных на их основании, порой действия субъекта носили совершенно противоречивый характер — не должен был так вести себя эльда, выросший в неге и безопасности Валинора. Не должен был — и всё! Но порой вёл, часто стеля себе мягкое сено там, где вроде бы и не должен этого делать — просто в силу недостатка опыта.

Вот и сейчас не самый простой противник в долгой жизни Гортхаура заставил изрядно изменить планы, ускорив начало тщательно подготавливаемого столкновения двух народов.

— Наш час настал! — пятка посоха с силой ударила в каменный пол пещеры, заставляя всех присутствовавших в пещерной зале повернуть головы по направлению к соткавшемуся из воздуха предводителю.

На этот раз не было ни церемонии, что уже вошла в традицию, ни приветствий. Голос основателя и наставника Чистых, наполненный уверенностью, в своей твёрдости сравнимой с каменными корнями Арды, заставил собравшихся сейчас «детей севера» поневоле вздрогнуть. А кое-кого и пошатнуться с непривычки — давно уже многие из старших ступеней иерархии не испытывали на себе тяжести силы Майрона. В обычной ситуации их статус первых учеников одного из «сыновей Владыки» позволял им стоять гордо и непреклонно во время церемоний, возвышаясь над прибитыми к земле новоприбывшими и досыта напитываясь силой посланника Мелькора. Сейчас всё было иначе. Воздух стал чёрным, густым, обернувшись словно вязкой массой, тяжело проникавшей в лёгкие. Сила, прежде возносившая к небесам, тяжким грузом легла на плечи, словно ещё сильнее подчёркивая: то, о чём желал поговорить глава воинской ложи, было из ряда вон выходящим.

Блюститель Ангамандо беззвучно усмехнулся, оценивающе смотря на подчинённых. Он, в общем-то, и не ожидал, что птенцы его гнезда сумеют противостоять напору — при всех своих достоинствах, каждый из них был Рождённым, а не Воплощённым. Что самого Майрона полностью устраивало, ведь в конечном итоге разница в силе служила дополнительным столпом как непосредственно власти Айнур над Детьми Эру, так и критерием иерархии в обществе самих смертных.

И, говоря о последнем, среди Чистых нашлись те, кто обладал достаточной силой, чтобы в будущем претендовать на места, приближённое к подножию высоких тронов. Сохранить спину полностью прямой получилось лишь у нескольких Эльдар. Арвахарм, фактически второе лицо в культе, с которого «Тайрэн Ортхэннэр» и начал свой путь в Тирионе, не шелохнулся, посматривая на остальных с откровенным снисхождением. Ещё и больше расправил плечи, демонстрируя свой статус лучшего из Чистых, который он, неудавшийся кандидат в Чёрные Стражи, столь ревностно охранял при новом наставнике. Впрочем, неудивительно, учитывая, что именно этот нолдо стоял за большинством «несчастных случаев», произошедших с Ваниар, когда они, просыпаясь потом в грязи, брели обратно домой шатаясь, ничего не помнящие и совершенно обессиленные — ведь мощь их духа и силу их жизни жадно выпили, оставив на донышке, лишь бы ноги передвигали. После чего они пару седмиц отлеживались, не вылезая из своих домов, а Арвахарм ходил довольный, словно обожравшийся сметаной кот. Такое не проходило бесследно — сейчас первый ученик Майрона вполне был способен выдержать то давление, что на него оказывал наставник.

Другим, кто сумел сохранить гордый вид, был, как ни удивительно, Алкар из Чёрных Стражей. И так обычно возвышавшийся над толпой непоколебимо, под давлением силы новичок даже не покачнулся, оставшись стоять утёсом Пелори над омывающими его волнами, да ещё и полностью игнорируя удивлённые, наполненные подозрением и лёгкой неприязнью взгляды Арвахарма. Редкое качество для эльда — способность выдерживать даже часть силы Майар без дополнительной подпитки. С другой стороны… подобное всё же можно было ожидать от воина, который на глазах поставившего эксперимент Гортхаура сумел выжить в той пещере и успешно отбился от одержимых паучихой сородичей. Сильный, гордый, при должной обработке разума верный… такой может далеко пойти — куда дальше, чем многие из тех, кого основатель культа в скором времени собирался разменять в грядущем представлении. Да и выжить у него в будущих событиях шанса куда больше. А дальше… время покажет, к чему у Алкара способностей больше. Либо станет глазами и ушами Майрона при дворе Феанаро, когда тот будет вынужден бежать на Восток, либо ему найдётся место в свите самого приближённого Мелькора — в момент возвращения в Железную Темницу.

На несколько мгновений задержав заинтересованный взгляд на Чёрном Страже, бывший ученик Ауле, наконец, приунял собственную силу, позволив остальным Чистым выпрямиться.

— Вы все, каждый из вас, чисты перед нашим великим господином. Как своей кровью древнего Севера, кровью первых Квэнди, открывших глаза в тени Мелькора — так и разумом, что смог узреть тенета, которыми Валар и их прихвостни окружили ваш народ, — продолжил кукловод, указав острием посоха в сторону своей паствы, по чьим изумлённым, недоумевающим лицам явно было видно, в каком шоке они сейчас пребывали, явно не до конца понимая, что происходило в данный момент. — Мои ученики. Мои названные братья, что позволили огранить себя, подобно бриллианту. Гордость переполняет мой взор, обращённый к вам. Совсем скоро вам предстоит доказать, что достойны этой гордости. И я знаю, вы выдержите это испытание с честью, заслужив награды и почести из рук самого Владыки.

Не давая Чистым опомниться, Майрон плавно, словно навстречу противнику, шагнул вперёд, с каплей суровой требовательности во взгляде вглядываясь в лица будущих поданных Мелькора и одобрительно кивая, что растерянность и недопонимание быстро начали сменяться жаром амбиций и твёрдостью решимости. Всё же этих неопытных прежде детей он готовил и буквально воспитывал достаточно долго, чтобы в нужный момент подопечные не растерялись. Не говоря уже о том, что многие из них уже представляли себя перед троном господина.

— Приказывай, Тайрэн, — первым подал голос Алкар, опередив в этом даже первого из учеников Майа. Расправил плечи, положив руку на рукоять висевшего на поясе клинка, глаза воинственно сощурились. Явно выучка сработала. Вслед за первым камешком одобрительно загудели и остальные Чистые.

— Следует возрадоваться. Благодаря моей прекрасной сестре теперь нам известно, где свила гнездо отрава, поразившая эти земли изнутри, — удовлетворённый настроем, Гортхаур перешёл от вдохновляющих речей к делу. Пройдя сквозь строй учеников, он взошёл на возвышение, нависнув над внимательно следящими за каждым его движением Нолдор. — Мои подозрения полностью подтвердились. Где ещё эта гниль могла зародиться, как не среди племени, ещё до прихода в Валинор продавшегося мятежнику и обманщику? Фальшь и предательство в крови у золотоволосых отродий Сулимо. И они вновь это доказали — худшим из образов! Слуги Паучихи свободно живут в Тирионе и Валимаре. Многие из вас видели их, и не раз — собирающих множество восторженных зрителей во время своих выступлений, купающихся в любви Ваниар, а то и многих Нолдор, — рука Майрона резко рассекла воздух. — И тем временем, плетущих сети своей лжи, готовя новый удар по нашему народу. Искатели Совершенства, школа заклинательной песни под предводительством Куиллэ Медоречивой — вот те, кто виновен в смертях множества ваших братьев и сестёр — как во время Ночи Кровавых Слёз, так и в день бедствия в пещерах, где добывали железо!

Пещера взорвалась не хуже вулканов во время извержений, но вместо кипящей лавы сейчас клокотала ненависть. Даже не учитывая те семена, что посадил в «детях Севера» их предводитель, многие из здесь собравшихся имели друзей и родичей среди пострадавших от Жаждущей.

Вот только новость о раскрытии культа была лишь началом. Если уж хозяину Ангамандо пришлось выложить все фишки на игральный стол раньше задуманного, он собирался выжать из этой ситуации всё до последней капли.

— Тише! — серебристые брови слегка сошлись на переносице. Посох вновь ударил о каменный пол, призвав к порядку и оборвав полный жажды кровавой расплаты ропот. — Это не всё. То, что я сказал вам сейчас — лишь семена куда большей мерзости. Эти твари готовят новый удар. На празднике в честь имянаречения первенца принца Нолофинвэ, которого мой брат — и ваш князь — признал своим учеником и частью семьи, продавшие свои фэа этой многоногой твари предатели планируют нападение. Феанаро, его семья, весь правящий дом — они собираются обезглавить вас, потомки сынов тьмы, одним-единственным ударом. В час торжества и большой радости для вашего князя — они готовят отравленные клинки и яд в кубках. Но — тихо, я сказал! — Майрон усилил голос, перекрывая ропот слуг. — Хуже всего иное. Ведь готовят они подобное при полном попустительстве Манвэ Сулимо и его любимцев — Ингвэ, Индис и Арафинвэ! Слышите? Не желая развязывать бой между Айнур, не имея возможности избавиться от ломающего один их план за другим противника, эти трусы и предатели решили обратиться за помощью к тем, кто виновен в смерти ваших братьев! Свалить всё на них, либо уничтожив дух вашего предводителя, либо заперев его в чертогах Мандоса навеки, как когда-то они попытались сделать с его отцом! И, полагаю, мне не нужно объяснять вам, что последует, если этот проклятый план им удастся. В лучшем случае, гордый народ, который хранит в себе наследников Севера, будет прислуживать златовласкам. В худшем, многие верные — а вы, друзья мои, в особенности — отправятся вслед за князем.

Посланник Повелителя Утумно мог лишь в удовольствии сощуриться, наслаждаясь проведённым эффектом. Поставь сейчас перед собравшимися Чистыми кого-то из названных обманщиком «любимчиков Сулимо» — Валинор впервые отведал бы настоящей распри между своими жителями со всем, что полагается такому случаю. Всё же праведный гнев, щедро приправленный взращенной заботливым садоводом гордыней — на редкость острое блюдо. Пожарче салата из созданных Кементари сторжевых перцев.

И сегодня, чуть позже, но кровь в этой пещере ещё прольётся.

— И наш ответ, друзья мои, ударить первыми, — Ортхэннэр опять разрубил воздух ребром ладони. — Мой брат князь предупреждён о готовящемся покушении — и он, точно так же, как и наш великий отец, возлагает на вас эту тяжёлую, но великую задачу. Накануне торжества, в тот час, когда эти предатели всего вашего рода будут готовиться, пребывая в уверенности, что их замыслы находятся в полной безопасности. Мы отплатим им и их «госпоже» за всех Нолдор и Мор Анар, что они погубили в своих сетях. Мы выжжем эту заразу из ткани мира. Мы избавим наших сынов и дочерей от опасности тех грязных идей, что паучата разносят по Аману на своих лапках!

— Ваниар и Нолдор Короля вряд ли дадут их в обиду, — словно размышляя, произнёс Арвахарм, сузив глаза в гневе.

— Очень хорошее замечание, ученик, — одобрительно усмехнулся Майрон. — Вот только мы их спрашивать об этом не станем. Да, Чистые. Пришло время подлинного Очищения. Ведь нам предстоит бой не только со служителями Жаждущей, но и с теми, кто желал смерти Первому Дому — ведь он стоит у них, словно кость в горле.

Майа воздел руку вверх, своей силой соткав из воздуха лики тех, на кого собирался натравить разъярённую толпу. В том числе и Нолдорана.

— Финвэ? — брови Алкара недоумённо взлетели вверх. — Наставник, ты полагаешь, что он мог быть замешан в этом?

— Сказать точно о нём я не могу, — с мнимым сомнением не стал отрицать бывший ученик Ауле. — Однако если он узнал о том, что не является родичем с моим братом, я не исключу и такого варианта. Но хуже другое. Нолдоран, ровно как и иные прихвостни златовласок, постарается не дать их в обиду. Дурман лжи Ингвэ и Куиллэ породит много слов о справедливом суде в Круге Судеб, о недостатке доказательств… о многом. Но вы и без меня это знаете. Даже если мы сорвём маски с виновных, даже если представим доказательства, поверят ли нам? Нет. Эти «Нолдор Короля» предпочтут сладкие оковы Ваниар той силе и свободе, что даёт наш грозный господин.

Пальцы Майрона сжались в кулак, одновременно с этим погасив сиявшие в воздухе картины.

— И поэтому, — зловеще произнёс он, — мы не будем делать различий в очищении. Каждый, кто не носит восьмиконечную звезду и дракона — либо враг нам, либо смертельно опасно заблуждается. Накануне праздника, ученики, вы примените всё, чему я учил вас. Разбившись на малые отряды, вы поведёте за собой остальных Верных. Дом за домом, улица за улицей. Вперёд — к Нолдор Короля. Мы ударим со всей мощью потомков Северной Твердыни: сначала по отродьям Паучихи, а затем — по тем, кто решил сговориться с ними. Те из Нолдор Короля, что внимут словам посланцев Чистых и примкнут к правильной стороне, спасутся и разделят с нами гордость служения истинному хозяину Арды — пусть и никогда не встанут вровень с теми, в чьих жилах течёт кровь Утумно. Те же, кто будут защищать предателей… — золотые глаза полыхнули алым. — Нас ждёт бой, друзья мои. А затем — исход. Наш князь уже давно готовит корабли, на которых можно будет отправиться на Восток. Недостающие заберём у Тэлэри. Если отдадут их по-хорошему или решат присоединиться — прекрасно. Если же нет — запомните. Для вас нет границ и преград. Вы не подвластны ни закону, ни указу, ни судье — кроме воли Владыки Мелькора и его семьи.

Наблюдая за тем, как один за другим Чистые воздевали к сводам пещеры клинки, что-то воинственно крича, Гортхаур на несколько мгновений прикрыл глаза, размышляя.

Всё же первоначальный план пришлось изрядно перекраивать, с какого боку ни посмотри. По-хорошему, с негодующим взрывом народных масс посланник Мелькора надеялся подождать хотя бы до момента, когда сам Феанаро, наконец, закончит строительство своего флота. Просто для того, чтобы было, на чём переправляться, не полагаясь на Тэлэри. За это время Чистые окончательно были бы готовы убивать.

Не желал он изначально и того, чтобы подданные Малекита били первыми. Нет, сначала должны были умереть давно намеченные цели. Те, симпатию к кому у Феанаро невозможно было бы заподозрить. Правильно поданные, эти смерти неизбежно нашли бы своего виновника в лице князя. Маленький клубок ненависти по имени Арафинвэ ни за что не упустил бы такого шанса, направив народный гнев на своего врага. Несправедливо оскорблённые, вынужденные защищаться, Верные неизбежно оказались бы в кольце врагов. После чего — у них уже не осталось бы никакого выбора, кроме как просить помощи у нового покровителя.

Сейчас же… всё придётся делать излишне торопливо. Но всё же, если волна, создаваемая сейчас Майроном, успеет разогнаться и набрать силу, превратившись во всесокрушающую водную стену, сметающую на своём пути горы и города — даже если Малекит захочет остановить это — уже не получится. Народный бунт, бессмысленный и беспощадный, придётся либо давить, встав на сторону врага — и тем самым полностью разрушать свою репутацию перед подданными, — либо вставать на его сторону, надеясь оседлать волну. А после такого — у князя будет лишь один путь. На северо-восток.

За возможное вмешательство в эту ситуацию Айнур Гортхаур не беспокоился, заранее обсудив вопрос исхода с хозяином Амана. Тому ведь важно было не только избавиться от вечно жужжащей над ухом мухи, но и выбить почву из-под ног Владыки Земной Тверди. Так что план своего шпиона после некоторых обсуждений Манвэ принял — с условием, что никаких попыток бить по фэа убитых в ходе мятежа Ваниар и Нолдор Короля не будет. Души должны были свободно сойти в Мандос, где их в скором времени смогут вернуть к жизни.

Правда в этом отношении Майрон был готов ручаться за себя и за своих последователей. Не за отродий Куиллэ. Кстати о ней…

— Мне приятно видеть решительность и гнев на ваших лицах, — одобрительная усмешка стала наградой Чистым. — И сейчас, мои ученики, вы сможете удовлетворить вашу жажду справедливости сполна. Прежде чем сразиться с настоящим врагом, вам предстоит научиться ещё одной крайне важной вещи. Проливать кровь, не задумываясь!

По щелчку наполненных силой пальцев спали чары с участка возвышения рядом с Айну, что до поры был скрыт от взглядов и ушей остальных, вызвав вихрь удивлённых шепотков. Усмешка на лице Гортхаура превратилась в самый настоящий оскал.

— Позвольте представить вам, ученики, — громко произнёс он, сделав шаг к прикованной за руки к железному столбу девичьей фигурке. Серебряные волосы нолдиэ сейчас были рассыпаны по плечам, глаза в ужасе метались из стороны в сторону подстреленной птицей. — Эленвэн. Одна из Искательниц Совершенства. Ученица и подстилка Куиллэ Медоречивой. Служительница Паучихи, что неоднократно принимала участие в их извращённых ритуалах, готовя гибель многим достойным Верным!

Девушка, которую Майрон приметил на ночном берегу того озера, ошалело попыталась что-то промычать сквозь тканевую повязку, плотно закрывающую рот. Глаза умоляюще переходили от одного нолдо к другому, изо всех сил ища спасения и поддержки.

В чём главе Искателей нельзя было отказать, несмотря на всю несобранность, эмоциональную порывистость и, зачастую, отсутствие логики — так это в прагматизме. Когда блюститель Железной Твердыни заявил, что ему необходима дичь, чтобы приучить гончих к крови, Куиллэ согласилась, пусть и нехотя, как и на тот факт, что ей и её слугам придётся участвовать в новом форсированном, крайне рискованном плане в роли чуть ли не главного врага. И решила отдать на казнь тех из своего культа, кто представлял наименьшую ценность. Не совсем новичков, ещё не прошедших «посвящение», но и не опытных служителей. Недавно обращённых. Вот как эта девочка — дурёха, которой сегодня предстояло умереть, отправившись душой во владения Мелькора, в то время как других, более опытных и искусных её собратьев, начали не спеша переправлять на Восток, прямо к их Госпоже.

— Я хочу, чтобы вы сейчас вспомнили то, что натворили эти твари, — произнёс Майа сурово, подходя ближе и резким движением беря прикованную за горло. — Вспомните обезумевших в Ночь Кровавых Слёз. Вспомните «арфы», что выносили из тех шахт! Всё это — их работа. Соберите вместе все ваши праведные гнев и ненависть. Отриньте слабость и сочувствие — эта дрянь их недостойна. И вложите свои силы в удар, — Гортхаур снял с пояса длинный, сплетённый из кожаных ремней хлыст с девятью шипами на конце — по числу девяти Пламенных Бичей Мелькора. — Пусть каждый из вас нанесёт предательнице по удару. До воплей, до крови — точно так же, как она проливала кровь ваших братьев! После чего тот из наиболее достойных, на кого укажет жребий, оборвёт её никчёмную жизнь. Давайте, Чистые. Покажите, в чём есть ваш долг! Кто первый?

Огненные глаза под маской золотых со всей присущей им внимательностью следили за тем, как менялись лица подопечных. Кто готовился дать волю гневу. Кто наоборот, робел от перспективы впервые на своей памяти оборвать чью-то жизнь.

До кануна торжества им предстояло пережить ещё немало подобных испытаний — пусть изначально Майрон и планировал прививать им вкус алой влаги в куда более размеренном темпе. Пролитая кровь могла скрепить вместе не хуже Ангайнора — и выявить тех, кто до сих пор в глубине души колебался. Таких подобное испытание могло заставить попытаться всё рассказать кому-то за пределами ложи — и тогда Гортхаур, пристально следящий за всеми перемещениями своих подопечных, смог бы несколько укоротить совестливым языки и головы.

Служитель Мелькора довольно усмехнулся, наблюдая, как первым из толпы вышел именно Алкар, бестрепетно шагнув к наставнику и протянув руку за хлыстом. Отличное начало.

Совсем скоро он, наконец, избавится от необходимости нянчиться с излишне легкомысленной и любвеобильной последовательницей Паучихи. Владыка и сам Майрон получат новых великолепных последователей. А Феанаро, так или иначе, будет вынужден нарушить то относительное затишье, что образовалось после истории с шахтами.

***

— Пусть шесть ключей отворят двери, пусть шесть дорог приведут мой дух к Прядущей. В руки твои, Владычица Тенёт, я предаю свою душу. Взываю к тебе, молю, ответь на зов своей верной служительницы! — сияющие очи полуваниэ, в которых господствовавшие там пурпурные огни даже не думали скрываться, расширились в такт произнесённым нараспев словам призыва.

В тайной комнате, куда не допускались даже самые доверенные из служителей Вириваниа, царил мягкий, манящий неосторожно вошедшего полумрак, разгоняемый лишь немногими светильниками. Расположенные вокруг домашнего алтаря Верховной Искательницы шесть свечей то вспыхивали ярче в такт напеву, то наоборот, притухали, чадя дымом. Пропитанные маслом особых, указанных самой Госпожой трав, они наполняли комнату ароматами, что вполне могли бы свести непосвящённых с ума от чувств, что в один миг обострились бы многократно. Зрение, слух, обоняние и осязание — всё то, что приносило Рождённым наслаждение. Всё это могло попросту сгореть в огне подступившего к разуму слишком мощного экстаза. Однако получившая Шестеричный Дар Куиллэ лишь с наслаждением вдохнула аромат, позволяя ему пробежать по венам огненной дорогой. Краткий миг непостижимо приятной боли — и вот уже сознание приобрело необычайную остроту, способную воспринять не только тварный мир, но и то, что лежало за его пределами.

Эльдиэ, не отрываясь, смотрела в сторону вырезанного из обсидиана святилища в виде вставшего на дыбы паука. Зрачки, и без того расширившееся под воздействием аромата свечей, сейчас стали и вовсе бездонными от предвкушения встречи.

И вот Вириваниа отозвалась. Сначала фигура паучка засветилась незримым для чужих глаз, отливающим фиолетовым цветом, что был сродни волшебным травам, ещё сильнее обостряя восприятие. Затем он пошевелился, повернув к замершей неподвижно девушке крохотную голову, щёлкнул жвалами. Протянувшиеся от его передних лап нити паутины, созданной из света звёзд, начали ткаться в полотно с вышитым на нём прекраснейшим ликом Госпожи.

Наконец, созданный за считанные мгновения портрет ожил. Брови покровительницы Искателей чуть нахмурились, пока Прядущая вопросительно смотрела на преклонившую колени служительницу.

— Полагаю, милая, у тебя был весомый повод воспользоваться дарованным тебе правом для того, чтобы вызвать меня, — мягко заметила Владычица. Однако за внешней приветливостью усиленное до предела чутьё эльдиэ с содроганием почувствовало металл, готовый обернуться угрозой — в том случае, если сила дарованного Верховной Искательнице алтаря, призванного скрыть разговор от любых чужих глаз, был потрачен зря. И поневоле под строгим взглядом мастерица песни передёрнулась, покорно склонив голову вниз — слишком живо на горле Куиллэ на долю мгновения представились пальцы с острейшими когтями, что могли оторвать голову одним ударом. Высшие духи, что в Арде звались Айнур, были страшны в гневе.

— Госпожа, — эльдиэ коснулась пальцами места над сердцем, мгновением позже выпрямившись. — Я бы не посмела тебя тревожить в ином случае. Но… я нуждаюсь в наставлении. Все мы. И, боюсь, твой совет может оказаться решающей песчинкой на весах, каждая из чаш которых — это жизнь и смерть.

Первая из Искателей не кривила душой. Причина, заставившая её использовать подарок на крайний случай, вместо того, чтобы терпеливо дожидаться, пока покровительница, как всегда, сама почтит её своим присутствием, ни много ни мало касалась выживания всего культа. Впервые после того, как в её жизни появилась покровительница, девушка вновь испытывала то отвратное, стискивающее ледяными тисками чувство безысходности и отчаяния.

Чувство это преследовало её в дни, когда Куиллэ была не более, чем бесталанной неудачницей. Полуваниэ, которая не могла выдать хоть сколько-то нибудь приличной песни, той, на кого сородичи смотрели с сочувствием, а враги из числа Отрёкшихся — и вовсе потешались, каждый раз словно вонзая в и без того воспалённую рану ещё один отравленный кинжал. А Варда, к которой молодая послушница тщетно обращала свои молитвы, прося наставить свою служительницу и подарить ей вдохновение, то ли не слышала, то ли не желала помогать. Зато невесть за какие заслуги одарила своей милостью перебежчика из стана повергнувшего Тирион в междоусобицу принца, выбрав именно его, хотя среди Ваниар и Нолдор Короля было множество преданных Элентари поклонников! Где справедливость? Где награда за верность? Или хотя бы милосердие?

И то, и другое, и третье Куиллэ дала именно Госпожа, явившись изначально перед отчаявшейся голосом Создательницы Звёзд, но затем раскрывшая перед ошеломлённой эльдиэ свою истинную сущность Вознёсшейся Принцессы. Той, что когда-то, за пределами Арды, тоже была смертной, чьи молитвы местные Айнур не услышали. Но что сумела подняться выше их всех, получив право самой решать свою участь. Находившей и помогавшей тем, в ком видела прежнюю себя. И, раскрыв всю правду, Вириваниа тогда вопросительно взглянула на ученицу, словно вопрошая — отвернётся ли та, раскрыв обман?

Достигнувшая мастерства бездарность приняла решение без вопросов, приняв в свою душу пурпур и серебро, что соткались в глубине Фэа в символ Госпожи. Прядущая Красоту оказалась единственной, давшей девушке то, о чём та молила. Подарившей защиту от гнетущего отчаяния, что побуждало добровольно сойти в Мандос. Отказываться от её даров ради тех, кто остался глух к мольбам искренних служителей, при этом возвеличивая вчерашних врагов? Так поступил бы лишь глупец.

С тех пор в сердце Искательницы не было места ни страху, ни отчаянию. С ней была госпожа и культ, что постепенно тонкими, но прочными нитями проникал среди Ваниар и Нолдор Короля. С ней было подлинное служение, шаг за шагом ведущее к восхождению вверх, к совершенству, к повторению пути, что прошла Вириваниа. Каждый шаг этой дороги расширял горизонты, двигал границы дозволенного. Показывал, что предела искусству и сопутствовавшему ему удовольствию не существовало. Ограничения в виде «Законов и обычаев Эльдар» оказались лишь шелухой, что новички в Искателях Совершенства отбрасывали, не задумываясь: Госпожа ни разу не ошиблась, указывая своей служительнице на потенциальных кандидатов. Сама полуваниэ неоднократно в этом убеждалась, проводя ночи с молодыми мастерами и мастерицами после инициации. Ширились и её собственные границы дозволенного. В начале — как и у многих других, через преступление ненужной шелухи законов, мешающих чувственным наслаждениям.

Но куда большее удивление Куиллэ испытала позже. Поняв, кто на самом деле стоит за Ночью Кровавых Слёз и трагедией в шахтах, увидев деяния рук своей Госпожи, Искательница словно завороженная смотрела на созданные из сородичей арфы, понимая, что Прядущая создала совершенный инструмент, на котором служительница с удовольствием бы сыграла одну из чарующих мелодий. Совершенство требовало жертв. И лишь те, кто готов был заплатить цену, мог следовать по этому пути с определённого момента. Те же, чей разум был слишком ограничен, чтобы воспринять подлинную красоту, либо те, кто отчаянно цеплялся за установленные не ими рабские оковы ненужных правил… Именно первый и второй случай приводили к безумию, что сотрясло Аман во время пришествия Госпожи. Не она была тому виной — но ограниченность Эльдар. Не охранные круги и амулеты следовало делать ради того, чтобы подобное не повторялось, но приобщать сородичей к пониманию и служению Госпоже! Чем Искатели Совершенства, помимо своего непосредственного пути, и занимались.

До сих пор для Куиллэ не существовало ни страха, ни сомнений или отчаяния. Вириваниа была её матерью, Искатели — её возлюбленными детьми. Даже вынужденное временное сотрудничество с Падшим ничего не изменило. Зная Госпожу, спустя время тот, кто возомнил себя Повелителем Тьмы, вполне мог бы склониться перед Красотой и Совершенством. В некотором роде даже забавно было мягко улыбаться Майрону, этому заносчивому снобу, высокомерно отказавшемуся от даров Прекраснейшей, кто, скрепя зубами, был вынужден сотрудничать и называть Искательницу сестрой перед собственными последователями.

Так и шло. Сеть Совершенства ширилась, всё новые и новые неофиты разделяли благословенный путь. Сила Госпожи надёжно скрывала своих последователей от чужих взоров — даже сама Элентари не знала, что среди её последователей-пчёл завелась стая прекрасных и опасных ос. Однако крайне неожиданно нанесённый Врагом Прядущей удар словно выбил почву из-под ног. Заставил лихорадочно метаться из стороны в сторону, думая, как спасти то, к чему эльдиэ шла так долго — и в то же время понимать, что выходов из этой простой и ограниченной, словно музыкант Верных, ловушки нет. Любое действие по выходу из неё лишь на мгновение отсрочит раскрытие и последующую схватку.

Лицо девушки болезненно скривилось, пока она, не смея более поднять взгляда, рассказывала о случившемся Вириваниа. Та, впрочем, не торопила, внимательно следя за своей служительницей, изливавшей свои страхи.

Разумеется, Искатели, как и множество других школ заклинательной песни, получили приглашение на праздник в честь рождения маленького принца — Враг Госпожи, побери его Тьма, совершенно неожиданно для всех примирился со своей мачехой, решив пригласить на имянаречение своего племянника как собственных подданных, так и других Эльдар. И разумеется, он сам, один из немногих, кто может раскрыть сплетённую Куиллэ сеть, там присутствовать будет. Как и Эктелион — единственный, кто встречался с силой Вириваниа лицом к лицу. Единственный, кто из Нолдор Короля мог бы её почуять, ведь даже Майар, которых в Валимаре и Тирионе было предостаточно, не замечали паутины у себя под носом…

Пойти на праздник означало подписать приговор себе и Искателям. Но и отказаться, под сколь угодно благовидным предлогом, было равно привлечению внимания и подозрениям. В любом случае всех, кто не откликнулся на приглашение, начали бы проверять. Бежать? Без помощи слуги Мелькора им не выбраться на Восток, в Эндорэ. В Амане же на них откроют охоту все.

А что Майрон? Слуга Мелькора же повёл себя в полном соответствии со своим хозяином. Одной рукой обещая помощь с бегством из Амана для хотя бы части Искателей, другой — держа за спиной отравленный кинжал, что был готов вонзить в бывшую союзницу. Ведь по его плану большинство Искателей Совершенства, что не успеют бежать из Валинора, должны были стать хворостом для костра, в котором разгорится резня в Тирионе!

Разумеется, тёмный Майа говорил о том, что в огне беспорядка можно будет затеряться, отступить в нужный час, но ложь стекала с его губ, словно яд со змеиного жала. Куиллэ уже пришлось заплатить цену ради его планов, пожертвовав многими молодыми послушниками, на которых «Ортхэннэр» вознамерился приучать своих псов к крови. Многими талантливыми служителями с огромным потенциалом, кто мог бы стать настоящим украшением в короне Госпожи! Эленвэн, к примеру, которая своими талантами и готовностью к восхождению по пути быстро обратила на себя внимание, выбившись в личные ученицы — слишком уж среброволосая напоминала Верховной Искательнице саму себя. И что теперь? Подобный нежный цветок был вырван с корнем: Майрон отнюдь не спешил оповещать свою союзницу о том, кого именно из младших членов культа он возьмётся похищать ради своих целей.

Пусть пчелиные и осиные королевы и были теми, кто мог отправлять своих детей на убой ради общего блага, Куиллэ предпочла бы обойтись без этого. Тем более когда в итоге её лишь поставили перед фактом.

Позади — предательский нож от Майрона. Впереди — раскрытие и суд. В лучшем случае, от жестокосердных Валар, которые никогда не примут учение Владычицы. В худшем, от Врага, в котором так заинтересован Мелькор. А что дальше? Вечное заточение в Чертогах Ожидания, в котором все чувства отомрут, оставив лишь горькие воспоминания об отнятом?!

Безысходность и подкрадывающееся на мягких лапах отчаяние, невозможность доверять единственному союзнику, который хотя бы на словах мог обеспечить выход из ловушки — вот, что побудило эльдиэ совершить призыв.

— Молю тебя, Госпожа. Молю, — глава культа в отчаянии протянула тонкие пальцы к подолу пурпурного платья Прядущей. — Направь меня. Наставь! Укажи правильную дорогу. Что мне делать? Довериться ли слуге твоего союзника? Бежать? Но куда?

Молочно-белая длань Вириваниа с буквально материнской нежностью коснулась шеи Искательницы. Ногти прошлись по нежной коже, оставляя кроваво-красные полосы. Однако Куиллэ вместо болезненных ощущений испытала лишь захлестнувший сознание экстаз, не удержав в груди полный наслаждения вздох. Страх отступил, сметённый наплывом чистой эмоции, отчаяние лишь злобно зыркало где-то вдали, не в силах справиться с мощью Госпожи.

— Дочь моя, первая в этом мире, — мурлычущий голос мёдом влился в уши девушки. — Я вижу ужас, сковавший твоё сердце. Я вижу тупик, что пытается набросить на тебя зелёные тенета. Не стоит кормить своё отчаяние — привлечёшь лишь мошек и червей, что им питается. Слушай меня. Слушай, Верховная Искательница. Не бойся тех, кто может убить лишь тело, но не способен повредить духу — а они не способны. Даю тебе слово, каждый Искатель, принявший в своё фэа мой Знак, уже не полетит, гонимый, в Тюрьму Мандоса, но встанет по правую руку от меня, со временем переродившись для нового служения и продолжения пути. Ни одному из Валар не удержать ваши души в своих оковах. Несчастная Эленвэн, вкусившая грубые, отвратительные в своём несовершенстве пытки из лап этого вечно недовольного служки местного «Владыки», — Вириваниа не пожелала скрывать откровенной издёвки в своём голосе, — как и её собратья, теперь со мной, и когда придёт час, они вновь понесут мою волю по просторам этого мира. Давно пора познакомить его с кем-то, кроме меня, — Прядущая Красоту хихикнула, откинув голову назад.

— Что я должна сделать, Владчица Тенет? — Куиллэ глубоко вздохнула, возвращая себе ясность разума и пока что смиряя охватившее её желание. После того, как беседа завершится, она обязательно даст себе волю с кем-то из старших Искателей. — И что делать с Майроном?

— Только блюститель Ангамандо, — голос Принцессы обрёл пафосное и гордое выражение, явно издеваясь над титулом Майа, которым он, как знала эльдиэ, весьма гордился, — думает, что он неуязвим за стенами своей пещеры от чужих глаз. Как и его хозяин, он считает себя мастером интриги и разума, хоть в тех местах, где начинался мой путь, они оба попали бы лишь в младшие ученики в своём служении Великому Интригану. Однако во время собраний Чистых я сквозь твои глаза, пусть и самым краешком сознания, почувствовала чужое присутствие, — сияющие пурпуром глаза сузились в гневе. — Нашего Врага, будь проклят он и род его отца до скончания времён. Безусловно, Сын Тьмы уже знает о планах нашего союзника. И что-то мне подсказывает, удар, замысленный Майроном, обернётся лишь концом его собственных замыслов в Амане.

— Мне стоит предупредить его? — Искательница постаралась не скривиться. Если слуга Мелькора и внушал ей что-то, то лишь отвращение.

— Напротив, — хищно усмехнулась её покровительница. — Майрон и его господин играются с Малекитом, словно кошки с мышью, надеясь в итоге обратить его в сильного и верного слугу. Мелькор и вовсе склонен верить в порождённые Эльдар и Манвэ россказни о кровной связи между ними. Я не стремлюсь его разубеждать. Как говорят некоторые мне подобные, всякое знание есть сила. До поры до времени его нужно скрывать, и лишь в решающий момент дать увидеть свет. Нет, пусть Падший и его свита продолжают играться. Пусть отвлекут на себя внимание нашего Врага. В то время как ты, моя дочь, когда за тобой придут, — пальцы Госпожи вновь прикоснулись к задрожавшей девушке, — сделаешь то, что твоему вынужденному союзнику оказалось не под силу. Заставишь Тирион запутаться в паутине лжи, обернув их друг на друга. Ведь нет более искусной лжи, чем полуправда.

***

— Эктелион?

— Да, князь? — глубоко вздохнув и отложив в сторону вечернюю трапезу, проводимую в одиночестве, крылатый повернулся к камину, из которого явно слышал голос своего вынужденного союзника. Что характерно, вежливость при этом сохранял, обращаясь по титулу.

— У нас есть имя.

Глаза цвета расплавленного золота, наблюдавшие за собеседником сквозь чары заклинательного покоя, на мгновение вспыхнули торжеством, баритон главы Первого Дома расцвёл нотками лесного хищника, Ломэ, готовящегося к прыжку. Реакция Вознёсшегося тоже не заставила себя ждать. Воин нарочито медленно отложил в сторону столовые приборы, присев ближе к танцующим языкам пламени. Острое лицо приобрело выражение мрачного удовлетворения пополам с лёгким недовольством. Эктелион явно сразу понял, о чьём имени шла речь. Выявление на свет врага не могло не радовать мечника. Вот только было одно «но». Любимец Варды очень сильно хотел найти след врага раньше Феанаро — хотя бы потому, что желал докопаться до истины в собственном народе без привлечения помощи того, кто, при случае, мог бы использовать подобные знания во вред Ваниар или Нолдор Короля. Не говоря уже о простом азарте, которому сын Дома Фонтана, как ни посмотри, но всё же был подвержен.

Вдоволь полюбовавшись на внутреннюю борьбу бывшего протеже Лаурэфиндэ, Малекит, хмыкнув, продолжил:

— Тебе ведь знакома школа заклинательной песни под названием «Искатели Совершенства»?

Несколько мгновений мечнику понадобилось, чтобы вспомнить, о ком идёт речь. Неудивительно, впрочем.

— Ей не больше двух-трех лет, насколько мне известно, — произнёс Вознёсшийся, извлекая что-то из глубин памяти. — Леди Куиллэ поднялась быстро и решительно, привлекая внимание как Нолдор, так и Ваниар — как и я, она является дочерью двух народов. Искатели держатся обособленно, несмотря на то, что многие молодые Эльдар просились к ним в ученики. Однако принимают они отнюдь не всех, глава школы сама определяет, кто достоин учиться, по одним ей ведомым признакам. Однако те, на кого пал выбор, даже не думают менять место обучения.

— Как интересно, — Король-Чародей откинулся на спинку кресла. Увы, но пламя, что видел мечник, не могло передать ту глубину иронии, которой сейчас был наполнен голос. — А ты или твои собратья пока что не удостаивали её визитом? Помнится, я советовал обратить пристальное внимание на тех, кто поднялся внезапно, буквально из неоткуда.

— Такие закрытые мастерские не редкость среди Ваниар, — покачал головой Эктелион. — Отнюдь не все жители Валимара предпочитают Гимнасий учёбе по старинке — некоторые школы вежливо отклонили приглашение направить своих представителей в наше Место Знаний. А кроме того, среди тех, за кем мы следили, были и куда более подозрительные кандидаты. Искателей было решено навестить позже. Тем более, насколько мне известно, даже Майар посещали представления Куиллэ, но ни один из них ни в чём её не подозревал. Лишь выражал восхищение столь искусной игре служительницы Элентари.

— Понятно, — Малекит кивнул в ответ на слова бывшего ученика — скорее по привычке. Пламя передавало голос, но не облик.

Как друкай и подозревал, темнее всего было под пламенем свечи. Однако к сожалению, подавить это разложение в зародыше они не смогли бы в любом случае. Культ, что называется, попал в лучшую теплицу из возможных, с такой плодородной и богатой соками почвой, до которой было далеко даже изнеженному Ультуану. Понятно, почему для Эктелиона в подобной закрытой «музыкальной ложе» ничего подозрительного не было. Лож таких было слишком много — последователи Слаанеш легко сошли за своих, тем временем запуская ядовитые миазмы вокруг себя. А у самого Короля-Чародея всё было откровенно не слишком хорошо с разведкой на территории Ингвэ: если среди Нолдор Короля вполне можно было найти эльфов, которые были готовы служить верой и правдой будущему королю Нолдор (более того, такие находились — и сейчас пребывали в подчинении у его тайных дел мастера), то вот найти отступников среди сплочённых и религиозных Ваниар — задача была куда менее разрешимой. Работа в этом отношении велась — всегда можно найти озлобленных полукровок вроде Лаурэфиндэ, которым места среди вечнопоющих не нашлось. Но большинство из них открыто бежало к Верным вместо того, чтобы надеть личину. Сбор информации из Валимара требовал времени, и здесь Великая Река сыграла на пользу отнюдь не Эльдар, в частности, и Валинору в целом.

Жаловаться, впрочем, былой повелитель Наггарота не собирался. Благо его разведчики в глубине Майронова культа блестяще выполнили свою задачу, на блюдечке преподнеся своему князю поистине бесценную информацию.

Пришлось, правда, провести с Алкаром и остальными беседу — перевербованные обратно Черные Стражи, ради дела обагрившие руки кровью невинной, как они полагали, девушки, докладывали, в большинстве своем, в изрядно подавленном настроении. С одной стороны, отличный результат. Выполняя приказ своего князя и надев личины мелькорианца, Нолдор проявили настоящую стойкость духа, не побоявшись доказать Майрону свою готовность пускать алую влагу. С другой… что же. Чародей подробно пояснил вассалам о том, что эльдиэ, на чьей душе Паучиха явно оставила свой символ, невинной уж никак быть не могла.

Интересно, а сам рыжий-то хоть знал, что, убивая слаанешитку, он просто отправил её либо прямо к Жаждущей, либо вовсе к Шести Вратам Дворца? Или же рассчитывал, что уйдёт та прямиком в Мандос, а дальше всё будет согласно его договорённости с Владыкой Западных Ветров?

— Когда устроим облаву? — Эктелион тем временем, судя по тому, как взял лежавший подле меч, принявшись проверять его остроту, явно был готов отправиться выжигать предательство калёным железом сей же час. Ни дать, ни взять — Мастер Меча Хоэта, борющийся с происками агентов Малекита и бдительно стерегущий трон самозваных Королей-Фениксов. — Возьмём её прямо на празднике? Или, по-твоему, она откажется от приглашения, попытавшись сбежать?

— Скорее всего, откажется. Однако ударить нужно до праздника. И как можно скорее, — плотоядно усмехнулся Король-Чародей. — Иначе за нас это сделают последователи Мелькора. И так, что мы с отцом и тобой потом будем годами разгребать последствия.

— Мелькора? Но не ты ли говорил, что посланница Жаждущей приходила к ним, как союзница?

— Говорил. Вот только, похоже, поняв, что ещё немного — и союзница эта окажется в цепях, посланник Падшего решил, как бы это сказать помягче, — хищная насмешка стала мечнику ответом, — хоть для чего-то использовать нерадивых друзей. Поклоняющиеся Мелькору хотят пустить несчастным девушкам и юношам кровь, без справедливого суда обвинив их в служении нашей с тобой знакомой твари и казнив на месте. Более того, сделать это не только собственными руками, но и спровоцировать на подобное Верных, начав «судить» всех подряд. Виновных, невиноватых, мимо проходивших. В конце концов — объяснят они на площадях, — если среди золотоволосых нашлось столько предателей, кто поручится, что выжгли всех? И вот уже разгорячённые Нолдор начнут подозревать в каждом предателя и последователя этого… Культа Удовольствий. Подозреваю, что со стороны «несчастной девушки» должна будет проводиться ответная волна. Мол, Верные совершенно потеряли страх, взяв на себя право казнить и миловать. А там, — пламя пренебрежительно фыркнуло голосом друкая. — Слово за слово, учитывая скрывающихся в толпе, наверняка пойдут в дело мечи. Думаю, не нужно объяснять, чем это закончится. В то время как самые главные служители вполне смогут скрыться во время беспорядков.

— То, чего нам следовало бы избежать, несмотря на всю неприязнь друг к другу, — отчётливо скрипнул зубами первый меч Финвэ. Однако мгновением спустя его разум уже заработал мифриловыми шестернями, продумывая план. — Значит, мы ударим до кануна праздника. Не меньше, чем за неделю до него. Я и Вознёсшиеся окружим место собрания Искателей, — Эктелион, попробовал ногтем остроту клинка. — Придётся действовать небольшим отрядом, так, чтобы наверняка следившие за нами враги не успели отреагировать. Я буду говорить и действовать от имени Ингвэ и Финвэ. Такой ход наверняка расшевелит твою собственную лисью нору, заставит последователей Падшего всполошиться. И тогда ты сможешь нанести собственный удар. После чего мы отправим этих предателей на суд Айнур.

— Достойный план, — одобрительно сощурился Чародей, в целом, предполагавший нечто подобное. За тем исключением, что ни до какого «суда Айнур» дело доводить не собирался. — Однако ты должен учитывать, что после того, как всё начнётся, тебе могут понадобиться дополнительные силы, помимо твоего малого отряда. Держи своих Вознёсшихся наготове, пусть и не посвящая их в детали плана. Например, скажи большей их части, чтобы держали мечи рядом и готовились проверять всех присутствовавших на празднике — и тех, кто по каким-то причинам отказался там быть. Если за Серебряной Дланью следят, это не будет выбиваться из того, что последователи Мелькора и Жаждущей уже знают. Так же, в случае, если всё пойдёт по худшей нити судьбы, ты можешь полагаться на Чёрных Стражей в Валимаре и вашей части Тириона. Я предупрежу их.

— Исключено, — чёрные брови сына Мастера Фонтанов сошлись на переносице. — Это же буквально дать нашим врагам повод не только провести всё так, как они и планировали, стравив Эльдар. Но подобное бросит тень и на Вознёсшихся, и на Нолдорана с Владыкой Ингвэ. Ты не можешь этого не понимать.

— Поверь, я прекрасно понимаю. Ты верно говоришь, Эктелион. Однако я не зря сказал о худшем варианте. Мы знаем планы Мелькора. Но и близко не понимаем, что будет твориться в голове у любимицы Жаждущей. Если та поймёт, что изначальный замысел рухнул — а поймёт она это в тот момент, когда тебя увидит, причём куда раньше, чем должны были прийти союзники, — один Эру ведает, что Куиллэ, загнанная в угол, может предпринять. Вплоть до попытки создать прорыв — такой же, как был в шахтах.

От подобной перспективы Вознёсшегося явно передёрнуло, судя по вздрогнувшим могучим плечам и скривившемуся лицу.

— Хорошо, — произнёс он нехотя. Похоже, гордость и неприязнь к чёрно-ало-серебряной расцветке в нём в очередной раз уступили желанию защитить и выполнить долг перед Эльдар. Предсказуемо и полезно. — Да, ты прав. Если возникнет что-то действительно выходящее за рамки плана, на счету будет каждый клинок. Но! Я требую, чтобы, в случае чего, вмешивались они лишь после того, как я позову. Не раньше. И лишь в том случае, если всё действительно выйдет из-под контроля.

— Принимается, — глаза друкая хитро блеснули. — Однако, в свою очередь, если с тобой что-то случится, и ты не будешь способен дать им разрешение, Мор Тирит оставят за собой право на самозащиту. Если уж всё будет совсем плохо.

— Полагаешь, может дойти и до подобного? — скептически выгнул бровь гениальный мечник.

— Полагаю, загнанные в сосуд пауки, вынужденные нападать друг на друга, с куда большей охотой постараются из сосуда вылезти и пожрать всё вокруг, если найдут хоть малейшую лазейку. Особенно учитывая, что пауки эти — размером с обожравшегося Сафирона, валяющегося под светом Лаурэлин кверху пузом.

На самом деле, Малекит был почти уверен, что с попыткой ареста этой обворожительной змеи что-то, но пойдёт не так. С Хаосом никогда и ничего гладко не бывает. Предсказывать, что именно… слишком много интересных вариантов. От действительной попытки нового демонического прорыва, до более изощрённых. К примеру, попытки увести следствие в сторону.

В любом случае, помощь Эктелиону понадобится — и Чёрные Стражи её окажут. А заодно выбьют своему князю ещё несколько добрых слов на будущем судилище. Учитывая, что с большой вероятностью судить будут всё-таки честно — лишним не будет точно.

***

Веселый треск углей, раскалявших кузнечный горн, смешивался в угрюмом полумраке общественной кузницы с недобрым скрежетом точильного круга о металл. Раз за разом клинок в опытных руках кузнеца встречался с камнем, высекая снопы искр, что, вкупе с сиянием горнила, отбрасывали причудливые, а отчасти и пугающие тени, завораживающие своей химерической гротескностью, на лицо подмастерья, который сейчас был в просторном помещении один-одинёшенек — мало кому придёт в голову мысль заниматься ремеслом в ночное время.

Серые глаза Эльхэла смотрели на меч не отрываясь, точно пытались увидеть в этой полосе нолдорской стали не то глубоко сокрытую в ней истину, не то все тайны мироздания Арды разом. По крайней мере, так могло показаться со стороны — нолдо, словно очарованный, вновь и вновь заставлял клинок встречаться с точильным кругом, несмотря на то, что оружие, выкованное руками Верных, и так пребывало в состоянии, близком к идеальному. Но молодому Чистому словно этого было мало, он точно поставил самому себе задачу заточить меч до остроты, способной и нити судьбы, сплетённые Вайрэ, разрубить.

Впрочем, последнее было не так уж далеко от истины, если подумать — то, что должно произойти совсем скоро, откровенно говоря, пугало, несмотря на всю выучку, что вколачивали в молодёжь, с одной стороны, наставники Верных, а с другой — предводитель культа.

Заботливо, точно своё дитя, протерев Смертодар смазанной маслом тканью, Эльхэл глубоко вздохнул, на мгновение прикрыв глаза. Выпрямившись и встав в боевую стойку, Чистый поднял оружие на уровень глаз, после чего, подкинув тряпку вверх, резко обрушил удар на мерно колышущееся в воздухе сукно. Лезвие с лёгкостью рассекло тряпицу на два чётко срезанных куска, продолживших падение уже порознь.

Сумрачно взглянув на результат своих рук, нолдо, откинув упавшие было на глаза чёрные пряди, вернулся к прежнему занятию. Скрип точила о металл, треск пылающего дерева и тихий стук крови в висках. Какофония звучала в ушах набатом, усиливая и без того мрачные мысли.

Сомнения — вот, что сейчас клубилось в глубине души.

Порождённые во время первой встречи с наставником, исцелившим смертельно раненого нолдо, разбитые вдребезги спокойными и точными ответами Ортхэннера, похороненные окончательно горячей, абсолютной убеждённостью Арвахарма, непоколебимо вставшего по правую руку главы Чистых, посыпанные солью и пеплом после рассказа Алкара о произошедшем в пещерах. Ведь то, что видел Чёрный Страж, то, что видел сам Эльхэл, смотря на различия Нолдор и Ваниар — весь окружающий его мир лишь подтверждал правоту слов, рассказанных старшим сыном Владыки Мелькора. Не говоря уже о самом факте принадлежности к древней крови Севера. Ощущение себя одним из избранных, приближённых к истинному повелителю Арды и по крови, и по духу, причастность к узкому кругу лиц, обласканных высоким доверием правой руки Владыки — безусловно, подобная исключительность пьянила лучше любого вина. Даже Эльхэл, куда более спокойный и здравомыслящий, чем его друг, изрядно испытал подобное на себе. Что уж говорить про Арвахарма, всегда знавшего, что он достоин куда большего, чем получать затрещины от наставников за горячий нрав! Будучи первым учеником предводителя Чистых, друг детства чётко осознал своё место в этом мире — и правоту того, кто ему это место даровал.

Искренне убеждённый в правоте Тайрэна, Эльхэл дал клятву без колебаний. Вот только последние события ударом молота выбили почву из-под его ног. И сейчас каждый скрип точильного круга бил не по закалённой стали, но по его собственным нервам, и так натянутым до предела. А отсутствие возможности обратиться за советом сейчас погружало в ещё большую беспросветную тьму.

Нет, он всё ещё верил в слова своего наставника. В то, что их дело — правое. В конце концов, факты по-прежнему говорили сами за себя. Ни Ваниар, пытавшиеся переделать Нолдор, ни Валар, наказывавшие ни за что, никогда их народу друзьями не были. Грядущий исход, о котором и сам Князь делал намёки, был благом.

Но вот методы, которыми Ортхэннер начал наставлять своих учеников, откровенно пугали.

Одно дело — сражаться грудь о грудь с их врагами. Наносить быстрые, точные удары, истощая силы Ваниар — подобная тактика Эльхэлу уже была знакома. Он и сам участвовал в подобных рейдах прежде, выпивая жизненные силы златовласок, пусть до поры до времени и не до конца. Но у каждого была собственная черта, за которую перейти было невозможно.

Для кузнеца подобной чертой стали пытки пленницы, организованные Ортхэннером. Да, быть может, она действительно поклонялась напавшей на Аман твари. Вполне возможно, она заслуживала смерти и наказания за участие во всём том, что происходило в Валиноре в последнее время. Но бичевать до крови это несчастное, вздрагивающее от каждого прикосновения хлыста тельце, отчаянно молящее о пощаде?

Эльхэл был воином, готовым сражаться за свой народ. Чистым, который стоял выше других по праву рождения и духа. А не орком, не культистом Жаждущей, что наслаждались болью своих жертв, создавая те жуткие арфы из живых Эльдар!

В тот злополучный день нолдо, как и ещё несколько послушников, дрожа, впервые пошли против приказа своего наставника, отказавшись поднимать плеть. Но и не ставшие защищать девчонку. Вынужденные смотреть на льющуюся кровь и слушать вопли. И, откровенно говоря, второй из учеников Тайрэна испытал настоящее облегчение, когда взмах кинжала Алкара прервал муки пленницы.

Но хуже всего были не осуждающие взгляды соратников. Не угасающие в ушах крики и полная презрения насмешка в глазах старого друга, который прошёл испытание учителя без колебаний. Хуже всего был тихий голос Ортхэннэра, что ввинчивался в уши сверлом, заставляя осознавать неизбежное.

— Я не осуждаю вас. Вы научитесь. У нас ещё есть время до праздника.

Тогда Эльхэл смолчал, склонив голову, как и подобало прилежному ученику. Не смолчали некоторые другие отказники, заявив, что это слишком — подобное противоречило всей натуре Нолдор, противоречило их душам — несмотря на все слова и уроки главы Чистых, доказывающие обратное, вопреки всем речам об очищении Арды от врагов Владыки. Очищать, устранять — да. Но подобное было не очищением, а скорее уподоблением Врагу!

В тот момент Тайрэн впервые на деле доказал простую и ставшую понятной истину, о которой он говорил с самого начала. Владыка не терпит предателей и перебежчиков, карая их собственной рукой — или руками своих верных слуг.

А кузнец и те, кто не стал громко кричать о своём уходе, поняли, что до грядущего торжества их вполне могла постигнуть та же участь — либо они переступят через себя, подняв руку с зажатым в ней хлыстом.

Отложив наточенный клинок в сторону, подмастерье опёрся на верстак, подперев голову руками.

Эльда не видел выхода из сложившейся ситуации. Не видел, как бы ни пытался смотреть. То, чего требовал Тайрэн, было уже слишком. Даже учитывая идею службы и праведного очищения, идею силы потомков Севера. Что наставник ещё прикажет сделать, в таком случае? На следующем собрании придётся не только высечь очередную молодую культистку, но и обесчестить её?

И самым страшным было то, что обратиться оказывалось не к кому. Предводитель ложи действовал с полного одобрения и в согласии со своим братом, князем Феанаро. Вряд ли что-то, происходившее у Чистых, ускользало от взора Пламенного Духа. Не таким нолдо был правитель Первого Дома, не таким. А значит, он знал и о пытках. Бежать к Ваниар и Нолдор Короля? Никогда. Эльхэл, быть может, был слабым, но он не был предателем.

А быть может, это он не прав, проявив слабость? Ведь большинство его соратников исполнили слова учителя без сомнений и колебаний.

Верный последователь должен исполнять приказы. Честь зовётся верностью. Но что делать, если ты не можешь выполнить приказ? И если этот приказ — лишь прелюдия к чему-то большему? В конце концов, наставник готовил их к выступлению. Что же, с остальными культистами придётся сделать то же самое?

И ведь время течёт неумолимо. Следующая встреча уже завтра. Проклятие!

Молодой воин в отчаянии сжал голову руками, пытаясь понять, нащупать верную дорогу, найти луч звёздного света среди непроглядной тьмы, что раньше поддерживала его и других Чистых, а сейчас давила, удушала в своих кольцах гигантской змеёй.

Шум раскрывшихся дверей железной хваткой вырвал нолдо из размышлений, заставив повернуть голову, столкнувшись взглядами с пятью парами холодных серых глаз. Пять облачённых в чёрное фигур, без гербов, символов или отличительных знаков, присущих Верным, окружили Чистого, отсекая его от выхода и двигаясь с грацией стаи хищников, изголодавшихся по добыче.

— Что? Кто вы? — Эльхэл поднялся единым движением, быстро прижавшись к стене — предчувствие чётко говорило о том, что ничего хорошего от неизвестных ждать не стоило. Пальцы сомкнулись на рукояти Смертодара, поднявшегося в защитную позицию. Глаза тщетно пытались найти хоть какую-то эмблему на одежде, что могла говорить о принадлежности вошедших к Чёрным Стражам или любому иному отряду, но тщетно — враг — а судя по взглядам пятёрки, они были именно что врагами! — предпочёл не оставлять никаких зацепок взору.

В ответ на один клинок в его сторону повернулось пять, явно метивших в лицо и грудь нолдо.

Кузнец зло сцепил зубы, не собираясь сдаваться просто так, словно свинья под ножом мясника. Кем бы ни были стоявшие напротив него Эльдар, они были врагами. Кем именно — слугами Манвэ, или ещё кем-то, пока что гадать не приходилось. Ровно как не приходилось задаваться вопросом о том, что именно заставило подозревать в подмастерье верного последователя Владыки. Главным сейчас было прорваться, передать сообщение Тайрэну и князю. Враги в городе. Вполне возможно, за Верными и Чистыми теперь объявлена охота — снаружи явно доносились крики!

Увы, отчаянная, первая и единственная попытка смести с дороги наиболее хлипкого из пятёрки, прорвавшись сквозь него к двери, закончилась плачевно. Вместо того, чтобы пустить в ход мечи, бросившегося вперёд нолдо просто и буднично ударили прямо под голень, заставив того споткнуться. После чего сверху обрушилась сплетённая из множества железных колец сеть с грузами на концах, повалившая чистого на землю, и на тщетно пытавшегося выпутаться, рычащего от собственного бессилия, так напоминавшего о его прежнем смертельном ранении, послушника навалились уже всей гурьбой.

Кандалы захлопнулись вокруг запястий со скрежетом драконьих когтей о камень, диким эхом отразившись от стен кузницы. В рот так же быстро запихнули кляп. В глазах же этих… теней не было ничего, кроме поистине достойного быть айсбергом в Хэлкараксэ презрения. На пытавшегося вырваться Чистого смотрели даже не как на врага, а как на бешеное животное, что надо спеленать и уничтожить, пока другим не повредило.

— Именем князя Феанаро, — бросил один из них, тот, что не удостоил пленника и взглядом, — ты обвиняешься в предательстве Первого Дома, участии в культе поклонявшихся Мелькору и распространении ложной веры в него. И ты ответишь за свои преступления.

Серые глаза Эльхэла, до этого мгновения не прекращавшего отчаянную бессмысленную борьбу, неестественно расширились, приняв вид едва ли не совиных. Руки безвольно упали вниз вдоль туловища — пребывавший в шоке нолдо более не сопротивлялся, позволив поставить себя на ноги и увести. Разум метался в поисках ответа.

Арест именем князя? Но почему?! Ведь Чистые верно служили ему и его брату, исполняя волю Феанаро и Мелькора, его отца! Ведь всё, что они делали — они делали ради их предводителя, главы Первого Дома!

Или…

Мучительно болезненная догадка ослепила разум, наполняя сердце уже не отчаянием — но самой настоящей обречённостью.

Кузница, пропитанная потом его труда, мелькнула перед глазами, прежде чем отряд поволок его вперёд.

***

— Именем Первого Дома, сложить оружие! — то и дело раздавались холодные голоса Нолдор, буквально бравших некоторые дома в осаду.

— Во славу Малекита и Отца Его, Владыки Мелькора! Бей прихвостней Манвэ! — яростно и отчаянно зачастую звучало в ответ, после чего разговоры заканчивались, переходя на язык клинков.

В то мгновение, когда Эльхэл был выведен из кузницы, зажёгшийся над Тирионом символ Дома Феанаро, сотканный из призрачных колдовских огней, перемежавшихся с чёрными лентами Тени, безмолвно возвестил всем готовящимся к облаве о начале перемен.

Всё началось с того, что отряды Мор Тирит встали несокрушимой стеной на всех основных дорогах, пересекавших принадлежавшую Верным половину города. Главные улицы во мгновение ока рассекли заслонами и баррикадами — так, что быстро не пройти было и пешему, не то что конному или на повозке. Врата, ведущие из белокаменного города, Кованые, Восточные и Драконьи, сдвинули створки, оказавшись крепко-накрепко запертыми. Неусыпная стража встала и на путях, ведущих в районы, принадлежавшие Нолдор Короля — создатели крысоловки слишком долго и тщательно готовили западню, чтобы допустить бегство грызунов во время травли.

Затем облачённые в чёрное неприметные тени, мгновенно разделившись на малые отряды, тонкими ручьями принялись просачиваться в оцеплённые кварталы. Одни отводили в сторону ещё бодрствовавших Нолдор, пытавшихся понять, что случилось, и то и дело хватавшихся за мечи — у всех в памяти с лишком хорошо отложилась Ночь Кровавых Слёз, когда улицы оказались затоплены паникующими жителями — как Верными, так и Королевскими. Повторения подобного никто не желал, приняв меры по предотвращению и объясняя честным Нолдор, что беспокоиться не стоило. Другие — бесшумно оцепляли давно разведанные дома, вскрывая замки и врываясь внутрь — зачастую заставая назвавших себя «Чистыми» в их собственных постелях, подавляя подёрнутое сном сопротивление кулаками и верёвками, после чего — вытаскивая сопротивлявшихся культистов на улицу и уволакивая их прочь, в ночную тьму. Безмолвие и безжалостность — вот что было верными спутниками начала облавы.

Однако эффект неожиданности длился недолго — ровно до мгновения, пока почти все верные последователи Ортхэннэра не пробудились разом, скорее почувствовав, чем услышав — опасность! Всем встать! Бежать, бежать без оглядки, подальше от освещённых улиц!

Собранные старшим сыном Владыки Чистые никогда не были мальчиками для битья — подобных он попросту не собирал в ряды воинской ложи. Почувствовав опасность, услышав, как в двери их соседей стучатся фигуры в чёрном, обострённые чувства многих поклонявшихся Мелькору, в особенности — те, что были усилены поглощённой силой Ваниар, на которых они периодически нападали, быстро предприняли самое верное решение. Волки почуяли загонную охоту, хватая оружие и уходя прочь из логовищ, стараясь избежать встречи с загонщиками.

На улицы белокаменного города пришло смятение, кое-где всё же переходящее в подобие паники. Волки метались меж ловчих ям, пытаясь вырваться из-под флажков. Стаи гончих, жадных до охоты, стремительно прочёсывали улицы. В беспощадных взглядах и выучке их движений чувствовалась железная решимость искоренить зло, тенями крадущееся между стен Тириона. По углам городских кварталов то и дело начали вспыхивать стычки. Жизнь многих культистов превратилась в отчаянную борьбу за выживание.

Некоторые пытались сопротивляться. Вооружённые не хуже своих противников, усиленные отчаянием и фанатичной преданностью, то тут, то там они образовывали группы, которые обрушивались на своих преследователей в последней попытке спастись. Кое-кто поступал и более изощрённо, поднимая шум, будя мало что понимающих соседей и сбивая их в отряды, возвещая о приходе в город врагов. После чего бросая уже своих соотечественников Нолдор на клинки, пришедшие за ними. Благо мечи были у каждого.

Вот только помогало это не слишком сильно. Крови почти не лилось, сопротивление старались давить сетями и заклинательными песнями, зачастую отделяя подлинных «виновников торжества» от тех, кто сейчас мало что понимал. Гончие действовали с точностью хищников, уже давно решивших для себя, кто будет их добычей. Они безошибочно знали, где прячутся их цели, заранее готовясь к любому сопротивлению. Каждая стычка длилась недолго, стальное лезвие мрака резало воздух и осаждало культистов, не давая крупным отрядам шансов на бегство — точно облачённым в чёрное теням было известно лицо каждой их цели.

Другие просто бежали без оглядки, прячась в тенях у городских стен, скрываясь в многочисленных рощах, расположенных в черте города, пытаясь буквально слиться с землёй, пока мимо неспешно и методично шли и шли, звеня доспехами, отряды Чёрной Гвардии, а рядом с ними — бесшумно скользили закутанные в одежды без символов фигуры.

—  Всем! — в разум каждого Чистого, что ещё не был закован в кандалы, сметая возможные преграды, ворвался зов, многократно усиленный возможностями верного служителя Мелькора. Налитый тихой, но от этого не менее бешеной злобой, жаждущей вырваться наружу, голос наставника хлестнул плетью — и в то же мгновение последователи Владыки почувствовали, как их разумы словно опутала незримая паутина, связывая друг с другом и позволяя общаться меж собой так, как обычно это делали при помощи осанвэ — но на намного большем расстоянии. Многие из Детей Тьмы на мгновение позволили себе облегчённо выдохнуть — помощь пришла, Ортхэннэр с ними! — Не пытайтесь сражаться! Слышите меня? Не вступайте в бой, ученики. Как можно меньше шума. Затаитесь в ночи. Тьма сейчас — ваш союзник.

— Что происходит? — первый же закономерный вопрос услышали все — и, по чести сказать, звучал он сейчас в мыслях каждого из подопечных Тайрэна.

—  Пока неизвестно, — процедил голос среброволосого. — Кто-то сейчас командует Чёрной Стражей от лица моего брата — и этот кто-то натравил их на Чистых. Вполне возможно, что вашего князя нет более в живых. Если это так — мы за него отомстим. И постараемся вытащить наших собратьев из лап Валаровых прихвостней. Но сначала нужно покинуть город, и как можно быстрее. Чем больше вас сумеет его покинуть, тем легче нам будет потом. Не останавливайтесь, не пытайтесь действовать безрассудно — и не знайте жалости. Каждая жизнь потомков Севера стоит тысячи жизней других Квэнди. Вы должны беречь их.

— Они не могли оцепить весь город, — в разговор вступил спокойный и уверенный голос Алкара. Теперь уже бывший член Мор Тирит был спокоен и собран. — Ворота охраняются. Однако наверняка есть участки стен, где можно взобраться и перелезть. Кроме того, есть река у подножия Туны. Перегородить её они бы не смогли — можно попробовать уйти вплавь.

— Согласна. А ещё можно постараться прошмыгнуть к Нолдор Короля. Там на одном из участков есть довольно густой лес. Можно прорваться. А там уже пересечём ворота со стороны златовласок — на их территории вряд ли есть облава, — послышался другой голос.

— На севере, где стена примыкает к горному склону Пелори, — вклинился Арвахарм. Впервые за многое время первый из учеников Тайрэна говорил холодно и серьёзно, без излишнего высокомерия, точно случившееся мешком по голове выбило из него излишнюю спесь. Но опускать руки он не собирался точно. — Там есть небольшая горная тропка, в детстве половина Тириона туда на склон лазала. Если не перекрыли — можно постараться пролезть там. Главное двигаться малыми группками, не привлекая внимания. Если увидят — попавшихся на глаза не пытайтесь отбивать, только сами пропадёте!

— Верно, — глава культа словно одобрительно кивнул всем присутствовавшим. — Каждый пусть выберет тот вариант, что ему известен. Сейчас вы можете говорить друг с другом. Предупреждайте собратьев, если видите там или здесь ищеек, или что-то подозрительное. Я встречу всех вне города — где именно скажу, когда выберетесь. В пещеру не суйтесь — скорее всего, о ней уже знают. Я же пока что постараюсь выяснить, что произошло… и кто нас предал.

Последнее было сказано по-настоящему зловещим тоном, не предвещающим шавке Валар, продавших своих собратьев по вере и крови, ничего хорошего.

Медленно, буквально ползком, приникая к влажной от росы земле под лучами Древа и призрачным сиянием ставшей проклятой эмблемы, что возвестила о клинке, обрушившимся на Чистых, уцелевшие истинно верные Владыке и Князю постарались двинуться вперёд. Поимок стало существенно меньше — помогая друг другу и предупреждая собратьев, последователи Мелькора двинулись вперёд. Патрули и рыскавшие по домам гончие уже не замечали этой молчаливой паники, не слышали молитв и безмолвных инструкций. Культисты искали друг друга глазами, объединялись в группы по трое-четверо, заставляя свои ноги молча вести их по закоулкам к незримой границе спасения. В каждом взоре светилась отчаянная смута, обещавшая кровавую цену за каждый шаг к свободе — так смотрела загнанная в угол лиса, так взирал окружённый стаей псов Оромэ волколак. Сердца бились в тревоге и надежде, впиваясь каждому в грудь ошеломляющей смесью, фэа балансировали между безумным, сковавшим движение страхом, не менее безумной храбростью и поразительно обострённой ясностью разума, помогавшей реагировать на любой шорох. Ночная тень укрывала их путь, в то время как над Тирионом продолжала бушевать гроза преследования, возносясь тёмными крыльями к небесам.

***

— Тише! — требовательный мысленный шёпот Алкара подстёгивал уцелевших Чистых вжиматься в землю ещё сильнее, буквально сливаясь с ней в единую, лишь изредка шевелящуюся плоскость. — Патруль слева. Всем замереть!

Полтора десятка едва различимых в ночном свете Древа теней послушно, точно детёныши под командой матери, затаились, позволяя хищникам — частью в привычных каждому подданному Первого Дома доспехах Мор Тирит, другой частью невиданным доселе, иным, передвигавшимся почти неслышно ищейкам — пройти мимо, направившись на северо-восток, к Кованым Воротам.

Тишина. Не слышно было уже сообщений от отрядов, решивших попытать счастья на других направлениях — слишком далеко Чистые отдалились друг от друга, так, что глава культа был вынужден разбить единую сеть на множество маленьких участков, замкнув каждый на себя, дабы тратить меньше сил. Не переговаривались и враги, шедшие в каком-то своём, окутанном мрачной торжественностью молчании. Острия идущих колонной алебард хищно поблёскивали в лучах Тьелпэриона и магических светильников, которыми преследователи освящали себе путь. Мерный, ровный, чёткий подобный накатывающей волне стук подкованных металлом сапог по мостовой ввинчивался в уши. Беглецы буквально кожей чувствовали, как опасность кружила вокруг них ленивым призраком — Тени то и дело пронзали не знающими пощады взглядами ночь, ища ускользнувшую между пальцами добычу.

Когда очередное скрытое тьмой капюшона лицо обернулся в их сторону, Нармо (1) не то что замер — постарался забыть, как дышать. Испарина выступила на треугольном лице аколита, чей оттенок сейчас напоминал не молоко даже, а белый мрамор Тириона. Сказывалась потеря крови — во время одной из стычек Нармо успели зацепить. Стальной хваткой сомкнулось на горле осознание. Моргнёшь сейчас слишком громко — и всё, конец. Попытаешься сбежать — увидят и поймают. Замрёшь от ужаса — учуют и найдут. И неизвестно ещё, что хуже тогда — погибнуть сражаясь или попасть в лапы тех, кто сейчас по какой-то причине действовал от имени Князя.

— Крепись брат, — хлестнул в разуме голос бывшего Чёрного Стража, не дав Нармо окончательно погрузиться с головой в бездну. — Клянусь кровью Мелькора, мы спасёмся! Поверь мне. Отринь сейчас внешний мир, обрати свой взор к Владыке. Он поможет.

Юноша сомкнул зубы, мысленно кивнув другу, постаравшись последовать приказу. Закрыл глаза, представляя себе горные пики Железных Гор и огромную, попирающую небеса, фигуру Повелителя Арды во всей его славе. Послал к этому величественному существу отчаянную, безмолвную мольбу — укрой от взора Валаровых прихвостней, защити!

На удивление, совет Алкара сумел помочь. То ли наставник, следивший сейчас за всеми беглецами, услышал безмолвную мольбу и своей магией уберёг от смертельного оцепенения, то ли сам Мелькор вмешался, ответив на зов — но сковавший все члены страх со злым шипением отпрянул назад. Оставаясь на границе сознания, но уже не имея абсолютной власти над Чистым, позволяя вернуть душе уверенность и готовность драться дальше.

Спустя несколько самых долгих в жизни последователей Владыки минут, после того как последние фигуры исчезли в поднимавшейся от земли дымке тумана, отряд вновь поднялся на ноги. До реки было уже рукой подать.

Келумэ (2) брала своё начало к югу от Тириона, срываясь со клонов Пелори струями многоступенчатого водопада. Прежде, до прихода Нолдор, набравший силу поток огибал холм Туна, затем неся свои воды на восток, к Морю. Народ, воздвигший на холме Тирион, многое изменил, подарив реке второе русло — сквозь холм, разделив его надвое, точно пирог разделяют острым ножом. Хитрая система террас и шлюзов, направившая воду снизу вверх, позволила создать набережные по обоим берегам нового канала. На его же дальнем конце, там, где вода рукотворного рукава Келумэ спускалась обратно, родилось окружённое рощей озеро.

К её берегам Чистые и стремились. Огонь и свет улиц сейчас сулили гибель. Вода обещала побег. Заметить кого-то в ночных волнах, а то и под ними, для любого стражника куда сложнее, чем отлавливать беглецов в городе. Не говоря уже о том, что расставить охрану вдоль всей линии берега было невозможно — в отличие от тех же ворот.

До реки они добрались минут через десять — уже у подножия холма, недалеко от последнего шлюза, выравнивающего уровень воды. Волны, стелющиеся вдоль облачённых в мрамор набережных, слегка колебались — словно нити судьбы, сейчас замершей на развилке и ещё не решившей, как именно ей сплетать свой узор. Лучи серебряного Древа отражались от поверхности воды, бликами играя на измождённых, вымазанных в земле и траве лицах. В тревоге оглядываясь по сторонам — нет ли за спиной и флангов преследователей? — уцелевшие последователи Мелькора уже едва ли не бежали к тёмной приветливой глади, манившей обещанием спрятать, сокрыть, донести в своих водах до безопасного места.

— Не расслабляться! — Алкар, пружинисто шагавший рядом с Нармо, словесным бичом подстегнул собратьев, заставляя тех не забывать об осторожности. Спина молодого аколита поневоле выпрямилась, расправив плечи — друг, пусть и в своеобразной манере, но умел ободрять подчинённых и приводить их в чувство. Морально Чистый был готов сражаться за жизнь дальше. Тело тоже подлатали — по счастью, среди уцелевших нашёлся знаток целительных заклинательных песен. — Сейчас начнём сплавляться вниз по течению. Рубите деревья — с брёвнами будет куда легче. Я не собираюсь вылавливать вас со дна. 

— Тогда, быть может, сделаем плот? — спросил кто-то из послушников.

— Слишком заметно — и долго. Брёвна не дадут вам утонуть, если выбьетесь из сил. Плыть нам далеко. Но в темноте они куда меньше привлекают внимание, чем плот, да и нырнуть под них легче. Давайте, братья. И поживее, если не хотите держать ответ перед Манвэ и Феантури!

И первым, подавая пример, несколькими сильными движениями клинка заставил молодой ясень с жалобным скрипом рухнуть.

Работа закипела. Чистые валили древесные стволы, быстро очищая их от веток и листьев, после чего перетаскивали к берегу. В каждое движение вкладывали все силы, что остались. В каждый взмах меча или топора добавляли тёмную, отчаянную жажду жизни, что позволяла Детям Севера превзойти предел возможности рождённых тел. Каждый вдох — сквозил надеждой, что постепенно вновь позволяла укрепиться в их разуме.

Кончики пальцев босых ног уже касались прохладной воды, всё более подходя к долгожданной границе спасения. Ещё немного. Почти вырвались!

Но в тот момент, когда отряд уже был готов сплавляться, похоже, судьба всё же сделала свой выбор, выткав трагический узор. Чёрное на чёрном — из темноты ночи, с крыши ближайшего дома, выходившего своим внутренним двориком на набережную, спрыгнула худощавая, но высокая фигура, облачённая в уже ненавистно знакомый каждому из уцелевших Чистых плащ с капюшоном. Казалось, нисколько не боясь за собственную жизнь, предвестником скорой гибели Тень шагнула в сторону ощетинившихся оружием последователей Мелькора, мгновенно занявших круговую оборону.

— Значит, река, — практически меланхолично прозвучал его голос, напоённый седым хладнокровием. Фигура откинула капюшон, позволив смоляного цвета волосам рассыпаться по плечам. В серых глазах отразился лёд. Безжалостное безапелляционное превосходство, смешанное с полным отсутствием хоть каких-то тёплых чувств по отношению к своим противникам. Так смотрела каменная статуя. Так — неожиданно осознал для себя Нармо — выглядела абсолютная преданность. — Неплохой план, но… нет. Просто нет.

Последователь Ортхэннэра узнал его без труда — и узнавание это было до боли странным. Он-то здесь что делает?

Несмотря на своё мастерство и уважение среди Верных, не говоря уже об ученичестве у самого князя, Ангарин редко блистал на воинском поприще. Он и как творец предпочитал уступать большую часть славы их дуэта своей «платиновой» сестре, добровольно оставаясь в её тени, что уж говорить об искусстве меча? Если не знать историю Мэнэлдиль — и не ответишь сразу, что такой тихоня забыл среди Верных.

А самое главное — почему личный ученик Малекита среди тех, кто сейчас загонял, словно зверей, вернейших его последователей?

Догадка пришла быстро — осознание пополам с отвращением. И как Арда подобное вытерпела, особенно учитывая, сколько сын Мелькора сделал для этой семейки после падения девчонки с неба?

Хотя, если вдуматься, а не подозрительно с самого начала было, что полукровка Нолофинвэ так быстро и внезапно со своей матерью примирился? И разумеется, жена пошла на поводу у мужа…

Твари!

— Прочь с дороги, предатель! — Нармо в ярости указал клинком в сторону явного перебежчика на сторону златовласок. Большинство Чистых, замершие было в первое мгновение появления ищейки, поддержали молодого аколита дружным гулом, встав плечом к плечу. Другие, не тратя времени зря, подтолкнули первые брёвна к водяной глади.

Вместо ответа Ангарин лишь невозмутимо покачал головой. Глаза блеснули приговором — и щелчок пальцев предателя прозвучал, словно его огласка. Многочисленные светильники зажглись, разгоняя мрак и обнажая перед культистами неприглядную правду, переводя ситуацию из «отвратительной» в «безнадёжную». Верхушки прилегавших к набережной домов покрылись тёмными силуэтами, словно город сам вдруг восстал против своих детей. В холодном свете светочей поблёскивали металлом дуги арбалетов и трёхгранные наконечники болтов. Блестела проклятым символом и серебряная голова ворона на плече Ангарина.

Нармо поневоле сглотнул, облизав высохшие губы. Сияние светильников выделило каждую проклятую фигуру, каждый прицел, направленный на беглых служителей Тьмы.

В этот момент первая тройка Чистых, поняв, что от брёвен толку уже немного, бросилась в воду, вспенивая её мощными гребками.

Сжатый кулак Ангарина взметнулся вверх, верша судьбу беглецов. В то же мгновение, прежде чем служители Мелькора успели уйти на достаточную для нырка глубину, десятки болтов пронзили тела собратьев Нармо. Три коротких крика. И вот уже поток лениво тащил тех, кто рассчитывал найти в нём своё спасение.

— Кто-нибудь ещё рискнёт? — нолдо скрестил руки на груди, выразительно подняв бровь. После чего голос, ранее звучавший спокойно, даже с каким-то лёгким сожалением, налился холодным гневом, готовым обрушиться на культистов в виде ещё сотни выстрелов. — Именем князя Феанаро, сложить оружие. В противном случае, нам придётся начать бить… по конечностям. Например по коленям. Не думаю, что вам это понравится.

Нарво скрипнул зубами, в праведной, но бессильной сейчас ярости сжимая рукоять меча и делая единственное, что мог сейчас — прожигая смевшего ещё что-то говорить о князе предателя взглядом. Спина аколита чувствовала хриплое дыхание тесно сбившихся собратьев по крови и службе.

Похоже, каждый из них сейчас понимал. Если будет бой — он будет для них последним и, увы, коротким. Прежде, чем Чистые даже сумели бы сблизиться с врагами, арбалетчики превратят их в окровавленных ежей. Но сдаться? Отдать себя в руки предателей и Валаровых прихвостней, что сейчас наверняка в лучшем случае заковали в цепи, а в худшем и убили князя, сына Владыки? И что ожидало его верных слуг в их оковах? Пытки и вечное заточение?

Молчание. Огненные, пылающие ненавистью взгляды, сталкивающиеся с прохладной сталью преследователей. Горстка истинно Верных, зажатых на мраморном берегу между выстрелами врага и холодной водой реки, что окрасилась алым за попытку побега через её волны.

— Я жду, — вновь разрушил безмолвие ненавистный, омерзительно бесстрастный голос кузнеца. — У моих Нолдор ещё много дел. Так что давайте не будем затягивать. Считаю до десяти. Один…

— Алкар, прикажи атаковать, — Нарво повернул голову за левое плечо, встретившись взглядом с другом. — Лучше смерть и чертоги Владыки, чем жизнь в рабстве Валар! Алкар?..

Голос Чистого дрогнул в лёгкой растерянности. Ищущие поддержки, ожидавшие увидеть мрачное обречённое пламя последнего боя, глаза поклонявшегося Мелькору увидели лишь выжидающее, каменное спокойствие пополам с лёгким сожалением. В чём-то неуловимо напоминавшее взгляд Ангарина. Своей эдакой безучастностью к тому, что для Чистых было моментом жизни и смерти.

Медленно выйдя из строя собратьев, бывший Чёрный Страж сделал шаг по направлению к предателю. А затем ещё, ещё и ещё — совершенно не встречая на своём пути препятствий в виде арбалетных выстрелов, не пытаясь увернуться от ударов врага — так, будто его окружил незримый щит. Или словно для него не существовало засады. Алкар шёл так, точно прогуливался по этой набережной с девушкой звёздной ночью.

Глаза Нарво в изумлении расширились, когда, уже находясь в шаге от предателя, один из лучших учеников Ортхэннэра плавно, с грацией истинного воина развернулся, встав рядом с Ангарином.

— Лучше сдавайтесь, — произнёс он, на мгновение прикрыв глаза — так, точно скинул с плеч груз, тяготивший его на протяжении долгого времени. Однако следующие его слова вышибли воздух из груди многих Чистых, судя по измученным вздохам позади. — Ангарин не лжёт. Он действует от имени и по приказу нашего князя — как и я! Бросьте оружие!

— Отличная работа, — предводитель Теней благодарно кивнул Чёрному Стражу на глазах у медленно бледнеющих культистов. — Уже шесть.

Полное бешенства рычание, в котором с огромным трудом можно было узнать голос Наставника, раздалось в разуме каждого из Чистых — прежде, чем Алкар, резко побледнев, схватился за шею. После чего стал медленно оседать — так, что Ангарин вынужден был подхватить того, подставив плечо.

— В РАССЫПНУЮ! — бессильная ярость — на всех вокруг и, в первую очередь, на самого себя — пополам с огромной долей разочарованием хлестнула бичом, заставляя многих Чистых резко вздрогнуть. Так рычит раненый хищник, полезший за запечённой дичью, но попавший прямо в ловчью яму. — В воду, разом! Кто-нибудь прорвётся!

Однако прежде, чем Дети Севера исполнили приказ своего учителя, вслед за многочисленными щелчками спущенных тетив в сторону отряда полетели болты.

Резкая боль в мгновенно подогнувшейся ноге заставила пошатнувшегося Нармо взвыть — прямо под коленом из штанины Чистого крайне неприятным украшением теперь торчало толстое оперённое древко.

***

— Вот это я называю правильной переговорной позицией, — пристально следящий с помощью теней за всем происходящим в Тирионе, Король-Чародей по-змеиному усмехнулся. Эта ночь окончательно показала, что он не ошибся в своём выборе на должность тайных дел мастера.

Последователей Мелькора привлекала слава на ристалище. Отродий Голодной Суки — громкое имя, связанное с искусством, в принципе. Талантливая, но редко блиставшая на небосводе звезда, предпочитавшая уступать всё внимание младшей сестрёнке и практически не появлявшаяся на ратном поле, по большей части считалась обоими культами почти что безобидной — и бесполезной в своих планах. В теории, подобным нолдо мог бы, со временем, заинтересоваться Майрон, постаравшись сыграть на амбициях «недооценённого». Но, по счастью, сделать этого он не успел. Его же последователи подобной дальновидностью не обладали. Будучи не привлекающим внимания, но крайне умным и схватывающим на лету учеником, Ангарин неплохо освоился с новой ролью, вычислив Алкара и других потенциальных завербованных Чёрных Стражей.

Без сомнения, он был одним из главных авторов сегодняшнего представления, развернувшегося на территории Верных. Начиная от маршрута патрулей, прочёсывавших местность перекрестно — от чего многие пытавшиеся бежать были загнаны ещё в первый час облавы. И заканчивая маршрутами для каждой из групп, собравшихся вокруг вернувшихся под крыло друкая шпионов в стане Майрона. Основной сложностью в этом было то, что брать каждый из этих отрядов необходимо было одновременно — едва ли не синхронно начиная окружение и захват. В противном случае, основатель Чистых, увидев предательство в своих рядах в одном месте, начал бы лихорадочно искать, быстро увидел бы, что у некоторых из Чистых вместо рабского ошейника осталась лишь видимость — и в этом случае остальные лазутчики среди культистов оказались бы под угрозой. Сейчас же подобное удалось предотвратить. Шпионы Малекита отделались, можно сказать, лёгким испугом. Получив серьёзный удар от окончательного разрыва связывавших их с Майроном цепей после того, как тому стала известна правда, но, всё же, оставшись в живых. В то время как большая часть настоящих последователей Мелькора сейчас заковывалась в цепи и отправлялась в темницу. Те же немногие, кто останутся после сегодняшней ночи на свободе, уже не смогут продолжить жить как ни в чём не бывало в Тирионе. Как шпионы — для Тёмного Валы они уже будут бесполезны.

Жаль, конечно, что соглядатаев при Майроне у былого Властителя Чёрной Башни более не осталось… Но следовало смотреть на вещи трезво — после случившейся зачистки пытаться оставлять кого-то из своих в его окружении означало попросту обречь своего эльфа на бессмысленную гибель. Получив столь звонкую оплеуху, как нынешняя облава, Майрон вряд ли успокоится, пока не проверит каждого оставшегося подле него Чистого на лояльность и крепость клятвы. Останься тот же Алкар при нём — неизбежно был бы раскрыт. Тем более, если бы отправился вместе с рыжим на восток, к его хозяину.

Холодное веселье сверкнуло в золотых глазах бусинками жестокости. Первая кровь сегодняшнего поединка разумов осталась за Королём-Чародеем. Теперь дело было за Эктелионом и его Серебряной Дланью.

***

— Рассредоточиться, — когда белогранитные стены были уже совсем рядом, предводитель Серебряной Длани отдал мысленную команду. — Действуем, как обговаривали, ждите моего сигнала.

Нити осанвэ, незримо связывавшие отряд из десяти Вознёсшихся в единое целое, чуть дрогнули — крылатые фигуры почти синхронно, не уступая в своём взаимодействии меж собой даже Чёрным Стражам, разошлись в стороны, окружая здание форума и замирая недалеко от его стен — но не пересекая воображаемую границу над раскрытой сейчас крышей. Огромные усыпанные звёздами крылья мерно взмахивали, поддерживая учеников Эктелиона в воздухе. Руки на рукоятях мечей, бесстрастные, пронизывающие взгляды сияющих глаз отдали бы должное и Намо, верховному Судье Арды.

Служители Элентари прибыли, дабы выжечь гноящуюся рану на теле Валинора, что терзала Аман со времени Ночи Кровавых Слёз.

Сам же Эктелион начал плавно снижаться прямо ко входу — узкой стрельчатой арке. Ринганаро, который осторожно удерживал в воздухе Арафинвэ, последовал за ним, поставив принца на землю прежде, чем приземлиться самому.

— Аро, — строгий взгляд Вознёсшегося на мгновение повернулся к ученику. — Помнишь, что я тебе сказал? Если всё обернётся худшей стороной — не смей лезть в самое пекло. Вместе с Рингом отходите. Если понадобится, то пустите в ход оружие. Но не рискуй. Не вздумай пытаться мне помогать или, того хуже, лезть близко к этой твари! Ты понял меня? 

Как и его спутники, облачённый в доспехи младший сын Финвэ коротко склонил перед наставником голову, чуть нервно прикусив нижнюю губу. Лицо Инголдо слегка покраснело, пальцы юноши то и дело смыкались на подаренном в издёвку оружии — явный признак того, что принц был взволнован, пусть изо всех сил и старался этого не показать. И было от чего, учитывая, что, если служительница Жаждущей не сдастся просто так, Арафинвэ рисковал оказаться посреди своего первого настоящего боя. Причём с противником, который не будет прощать ошибок.

Мечник мысленно вздохнул, ступая за правым плечом от своего воспитанника. Когда обсуждали план действий — первоначально Эктелион вовсе не желал брать Аро с собой. Загнанная в угол крыса, обезумевшая от страха, может быть крайне опасной, и подвергать опасности принца, таща его, быть может, в эпицентр схватки, выглядело откровенным безумием. Несмотря на проявленное усердие и успехи во владении клинком, к настоящему бою Аро был ещё не готов.

Сдаться и изменить решение полунолдо пришлось лишь после клятвенного обещания юноши не подвергать себя опасности — и аргумента, отрицать который мастер меча попросту не мог.

«Если там окажется кто-то, помимо самой Куиллэ и её Искателей, взяв их под стражу самовольно, ты лишь раззадоришь народ. Какой у тебя есть повод для нападок на несчастную мастерицу песни? Твои наблюдения и рассуждения? Чутьё? Слова Феанаро? Как бы зрители её защищать не кинулись, даже будучи не одурманенными — так, как Верные кинулись защищать упавшую с неба девчонку. А если попытаешься объяснять и спорить — неизбежно увязнешь в словесном кружеве, дав ей время на ответ. Нет, нужно действовать быстро, решительно — от имени короля Финвэ, а то и вовсе — Верховного Владыки Эльдар. И моё там присутствие будет лучшим доказательством того, что оба они одобряют деяния наших рук. А спрашивать ответов у деда — это вовсе не то, что спорить с нами. Пока, по крайней мере».

Крики восторженной толпы — вот, что услышал Вознёсшийся, переступив порог форума. Аплодисменты сотен и сотен рукоплещущих пар рук, приветствующие чарующее пение, что поражало своей безупречностью, с одной стороны, и побуждало крылатого воина сжать зубы, удержав себя от того, чтобы тут же обнажить клинок, отрешиться от напевов — столько в них было злой, враждебной силы! — с другой. Все чувства избранника Элентари разом обострились натянутой до предела тетивой, поневоле готовясь примерно к тому же, что он испытал в Ночь Кровавых Слёз, прикрыв собственной фэа город. Сила прорвавшейся из-за Стен Ночи твари была слишком узнаваема, словно по душе вновь вскользь прошлись хитиновыми клешнями. Только в этот раз лилась она не из мира духов, стараясь прорваться к городу. Нет, знакомое ощущение опасности и отвращения волнами исходило от тонкой, облачённой в шёлк фигурки, что выгибалась на сцене в причудливом танце. Бьющие молотом в уши слова срывались с губ эльдиэ, заставляя множество улыбок расцветать по залу раз за разом, множество глаз — сиять искренним восхищением, а кое-где и желанием. И это при том, что большинство зрителей сейчас носили защитные амулеты! Не говоря уже о рунных кругах вокруг зданий и города. Но разве могут помочь крепкие ворота и высокие стены там, где жители, сами того не зная, пустили в свой дом врага?

Эктелион видел, ощущал всем своим нутром медленно, но верно закручивающуюся в тугой клубок вокруг стройной фигурки мощь — словно металлическую пружину медленно сжимали, подводя к пределу, за которым она неизбежно должна была пойти обратно. Но во что именно Враг собирался сплести эту силу? Какую разрушительную форму он ей придаст?

А главное, если нечто подобное, пусть и в ослабленном виде (сын Форменлинд всё же сомневался, что такое могущество было для Куиллэ чем-то постоянным), творилось и на предыдущих её выступлениях, то как, как другие служители Элентари, не говоря уже о Майар, не могли учуять в этой девушке врага? Почему позволили ей дальше отравлять Аман?

Единственное, что удерживало его от быстрых и решительных действий сейчас, что не давало подать сигнал к немедленной атаке — это понимание, сколько сейчас в пределах форума находилось Эльдар. Сколько из них сейчас стояло рядом с каменным возвышением, на котором находилась маленькая паучиха. Сколько из них чуть дальше сидели, наблюдая за представлением с более высоких, предназначенных для важных гостей, мест.

К великому сожалению, приспешница Жаждущей тоже не была глупой. Прекрасно осознавая, что приглашение на праздник в честь имянаречения сына Нолофинвэ равносильно для неё гибели, а отказ почти что равен признанию в своих делах — Куиллэ, похоже, сделала единственное, что в подобной ситуации могла. Прикрылась жизнями других Эльдар, словно щитом, ставя их между ней и правосудием. Придётся действовать осторожно — и, быть может, заговорить змее зубы, — пока остальные Вознёсшиеся разводили бы собравшихся зрителей прочь из форума. Либо наоборот, в какой-то момент как можно скорее нанести быстрый удар — прежде, чем она успеет что-то сделать.

Вот только…

— Эктелион, — в обычно прямых, словно клинок, уверенных и чётких мыслях Ринганаро лёгким туманом пронеслась тень… сомнения? Предводитель Серебряной Длани склонил голову, устремив вопросительный взгляд в сторону брата по союзу. — Уверен ли ты, что мы пришли за той? Не может ли быть так, что ты был обманут?

— Что? — мечник, стоило отдать ему должное, удержал изгиб бровей от того, чтобы он в изумлении устремился вверх. Заданный учеником вопрос был не просто не понятен. Он на долю мгновения заставил испытать сомнение — неужели и Вознёсшиеся не до конца защищены от соблазнительных чар Искательницы? — Разве не чувствуешь ты клубок сил, что исходит от неё? Той же самой силы, что ударила по Валинору тогда?

Однако прежде, чем среброволосый ответил, в мысленный разговор вмешался Инголдо. Осанвэ слегка хлестнуло досадливой догадкой — так, будто охотник, долго гнавшийся за дичью, разгадал наконец уловку, которой его обманывали прежде.

— Похоже, лишь ты отличаешь в этой песне её сердцевину, наставник, — молодой принц вновь прикусил губу. — Ты был одним из тех, кто прикрывал от Жаждущей Тирион. Ты соприкоснулся с силой этой твари ближе, чем кто-либо другой, запомнил её запах. Вот и видишь насквозь уловки. Но я вижу здесь лишь чистоту и свет Элентари. Звёздный поток, льющийся со сцены в виде слов, ласковый и манящий. И, подозреваю, Ринганаро чувствует то же самое, несмотря на то, что он один из вас.

— Именно так, — короткий кивок от второго ученика. — Поэтому и возникло сомнение. Либо всё так, как говорит Инголдо, либо твой собственный разум затуманен обманом. Третьего здесь быть не может. 

Пальцы любимца Создательницы Звёзд в тихой, сдерживаемой ярости сжались на рукоятке клинка, пока сам он старался прислушаться к своим чувствам, стараясь вычленить из общей массы пурпурных, раскинувшихся по когда-то совместному творению Нолдор и Ваниар, что-то ещё. Не могло же быть так, что та гнойная язва на теле мира, что он сейчас видел перед глазами, ему привиделась!

Звёзды на его сложенных сейчас крыльях пришли в движение. Исходящие от них лучи холодного света с превеликой осторожностью, стараясь не спровоцировать на что-то серьёзное, коснулись слабо колышущихся пурпурных щупалец. Пытаться играть в скрытность сейчас всё равно было бесполезно. Не почувствовать прибытие Вознёсшегося Куиллэ явно не могла.

Увы, к глубокому сейчас сожалению мечника, сам он пока что не являлся столь искусным мастером заклинательной песни, способным выплетать слова и чары в сложный выпуклый узор, как, к примеру, Владыка Ингвэ. Короткие, ёмкие заклятия и молитвы, предназначенные для боя — вот что было его коньком.

Однако кое-что увидеть всё же получилось в свете звёзд. И это кое-что заставило Эктелиона глубоко вздохнуть, стараясь расслабить напряжённые мышцы и вознести молитву Звёздной Госпоже — просто ради того, чтобы удержать себя от нападения в тот же миг. Лишь усилие воли и напоминание о клятве защищать помогло прийти в себя.

Увы, но в своих догадках Арафинвэ оказался прав. Если присмотреться внимательно, то проклятый прошитый золотыми искрами пурпур, изначально безошибочно почуянный предводителем Серебряной Длани, был словно облачён в прекрасную одежду из звёздного и древесного Света — подобно тому, как тело эльда облачалось в шёлк или кожу. И светлая оболочка эта была достаточно толстой, чтобы другие, не столь близко знакомые с мощью вырвавшейся из-за грани Мелькоровой твари, могли не обращать внимание на Искательницу, даже находясь в близи. Да что там! Звёздное облако, окутывавшее Куиллэ, было достаточно плотным, чтобы малая часть его устремлялась вверх, к звёздам, точно у любой иной последовательницы Варды. Вера и служение, так похожие на искренние, устремлялись к Госпоже, возвращаясь обратно звёздным светом.

Понятно теперь, почему даже находившиеся рядом Майар, коих в Валимаре, где Искатели Совершенства тоже ни раз выступали, было немало, так ничего и не заподозрили.

Сияющие глаза вспыхнули недобрым огнём.

Это отродье Паучихи смело использовать дар Владычицы Звёзд, чтобы скрывать собственную гнилую сущность! Насколько же искусна та тварь, что сплела эту сеть обмана, если даже Элентари не смогла сразу заметить подобной подмены?

— Ты прав, Аро, — сурово процедил мастер меча сквозь зубы, постаравшись по связи разумов передать все ощущения, которые сейчас испытывал при взгляде на эту дрянь. — И ты был прав насчёт твоего присутствия здесь. Никто поначалу не поверит моим обвинениям. У меня, конечно, есть одна идея… Но исполнение её будет зависеть не только от меня.

Лишь одна сможет по-настоящему сорвать покров этой лжи. И сын Мастера Фонтанов смел надееться, что на зов она в нужный час ответит.

— Значит, действуем, как задумали, — молча для всех кивнул золотоволосый.

Пурпурная песня тем временем, достигнув своей высшей точки, оборвалась — точно мечом срезали. Скрестив руки, словно обнимая себя двумя большими, зажатыми в узких ладонях веерами, Куиллэ изящно опустилась на одно колено перед своими зрителями. Зал взорвался безумными аплодисментами. Многие зрители вставали со своих мест. Другие прижимали руки к сердцу, смотря влюблёнными глазами на исполнительницу. Третьи кричали в экстазе, выражая высшую степень одобрения «талантом» чаровницы.

— Благодарю вас. Благодарю! — Куиллэ изящно поклонилась, будто молодая ива чуть пригнулась под порывом ветра. — Можете не сомневаться — это лишь начало. Сегодняшняя ночь длинна, и множество песен ещё смогут тронуть ваши сердца и фэа.

— В этом мы не сомневаемся! — к всеобщим аплодисментам и восхищённым крикам присоединился ещё один голос, чистый, юношеский.

По рядам обступивших сцену зрителей словно прошли волны, что затем почтительно разошлись в стороны, пропуская вперёд двух Вознёсшихся и золотоволосого юношу. Принца хорошо знали и среди Нолдор Короля, и среди Ваниар. Как и его наставника, впрочем. Процессию сопровождали лёгкого, постепенно увеличивавшегося удивления взгляды — с чего бы зрителям приходить сюда в доспехах и при оружии?

— Мой принц. Эктелион, любимец нашей Звёздной Владычицы, — губы Искательницы тронула улыбка. Не заискивающая или переслащенная, но нежная и свежая, словно рассвет. Не знай мечник правды — мог бы и обмануться. — Бесконечно я рада видеть среди моих зрителей самого наследника Нолдорана и его наставника. Могу жалеть лишь о том, что редко, очень редко вы посещаете мои скромные выступления.

— Рад был бы приходить на них чаще, — меж тем, молодой полунолдо уже поднялся на сцену. — К сожалению, помощь моим отцу и деду, ровно как и учёба, со временем требуют день ото дня больше, — «покаянно» склонил голову Инголдо. Пристально наблюдавший за ним предводитель Серебряной Длани пока мог только облегчённо выдохнуть — под очарование этой бестии принц всё ещё не попал. Быть может, дело было в их тренировках, а может быть, тут большую роль сыграла целая плеяда защищавших разум знаков, что сейчас были на Арафинвэ под доспехами. — Однако я был бы рад видеть тебя и твоих Искателей среди тех, кто будет выступать совсем скоро на празднике именин моего племянника. Как жаль, что вы все, извиняясь, отказались.

— Полагаю, причины моего отказа и сожалений будут понятны многим. Да всем, кто хоть раз слышал, с позволения сказать, музыку, которой наслаждаются жители второй половины Тириона, — склонила красивую голову змея, явно стараясь увильнуть с щекотливой темы.

Голос Арафинвэ сменился на сочувствующий, понимающий. Как бы это смешно в его отношении ни звучало, но говорил принц сейчас так, словно утешал младшую сестру.

— Могу тебя понять. Многие не питают любви к Отступникам и их предводителю. Но, — на этот раз юноша говорил почти что просяще. — Всё же речь идёт о моём родном племяннике. Нашей крови, крови Нолдор и Ваниар, крови единого народа Эльдар. Можем ли мы с моим наставником питать хоть малейшую надежду уговорить тебя и твоих искателей присутствовать на празднике? Уверен, ты могла бы там спеть немало хороших песен.

Куиллэ изящно склонила голову, словно давая обещая подумать над просьбой принца. А когда вновь подняла взгляд — в отблеске её серых глаз Эктелион увидел тень понимания — и при этом странного, слегка пугающего лично его, Вознёсшегося, спокойствия.

Полунолдиэ знала, что не выйдет из форума иначе, как связанная и в цепях. Но не боялась этого. Несмотря на то, что, вероятнее всего, её ждало бы вечное заточение в Чертогах Мандоса — на том же, или примерно том же ярусе, где сидел Тёмный Владыка.

Но ни капли страха сейчас в её глазах не было, словно подобная перспектива ей казалась не страшнее лёгкой прогулки по ночной роще. И это настораживало. Подобный взгляд слишком во многом был схож со взглядами Малекита и Лаурэфиндэ — тогда, когда в очередной раз в сражении на арене они ловким движением трюкача вновь разбивали любые планы Нолдор Короля на Реванш.

Эктелион слишком хорошо помнил подобное неестественное спокойствие, чтобы не начать гадать — а что припасено у самой девушки для подобной встречи.

Ненавязчиво крылатая фигура Вознёсшегося переместилась чуть вперёд, находясь справа от Арафинвэ, но так, чтобы в любое мгновение можно было встать между ним и его собеседницей. Заметив манёвр своего предводителя, Ринганаро поступил так же, но слева.

В толпе тем временем ещё в нескольких местах чуть пахнуло пурпуром. Но куда слабее. Если Куиллэ сейчас была словно центр бушующего водоворота, то другие служители, прятавшиеся среди зрителей, подобной яркостью не обладали. По крайней мере, в данный момент. Мечник мысленно отправил ждущим своего часа Вознёсшимся места, куда следовало ударить в первую очередь.

— Я не могу обещать тебе, мой принц. Всё же боль, что когда-то нанесли мне слуги твоего брата, для меня была слишком сильной, пусть и помогла мне в итоге оттолкнуться от дна и подняться к вершине.

— Понимаю, — лучезарно улыбнулся Арафинвэ. На долю мгновения можно было даже поверить, что делал он это искренне — настолько обезоруживающей, вызывающей расположение была эта улыбка… во мгновение ока сменившаяся криво усмехающейся физиономией и жёстким прищуром глаз принца. — Настолько больно, что ты и твои Искатели не погнушались пойти в услужение одной из прислужниц Врага ради лишней силы!

— Что… — брови Куиллэ было в невинном изумлении взлетели вверх. Однако реакция рыцарей Серебряной Длани оказалась быстрее. Прежде, чем Верховная Искательница успела вымолвить хоть слово, обнажённый меч Эктелиона уже упирался ей в горло, в то время как почти что мгновенно оказавшийся за спиной среброволосый нолдо положил тяжёлую руку певице на плечо, заставив опуститься на колени.

— Пора! Здесь много Вражьей силы — будьте готовы, в случае чего, не дать ей прорваться наружу!

— Именем Короля Финвэ Нолдорона — и Ингвэ, Верховного Владыки Эльдар! — голос Арафинвэ разом перекрыл весь возможный ропот встревоженной толпы. Помня о том, что принцу, на всякий случай, стоило держаться вне «самого пекла», он сделал несколько шагов по сцене, подальше от теперь уже пленницы. — Я, принц Арафинвэ Инголдо, беру Куиллэ, главу Искателей Совершенства, и всех её учеников под стражу по обвинению в службе Мелькору и его приспешнице, твари, известной, как Жаждущая! Они будут находиться в заточении до тех пор, пока суд наших правителей, а быть может и Валар, не решит их судьбу!

Шелест чёрных крыльев раздался сверху: Вознёсшиеся один за другим аккуратно приземлялись между отпрянувшими было Эльдар, почти безошибочно оказываясь рядом с теми, на кого по осанвэ указал их предводитель. Задача была простой — не дать Искателям, в случае чего, попытаться напасть на мирных жителей Тириона. Ещё двое же опустились на сцене, таким образом, окончательно заключив девушку в кольцо из крылатых фигур. В руках одного из рыцарей уже поблёскивали холодным металлом кандалы, защёлкнувшиеся на запястьях полунолдиэ.

Как догадывался наставник принца, подобная же картина сейчас наблюдалась и в других местах, где Искатели Совершенства предпочитали собираться. Быть может, всех их разом заковать в цепи и не получится, но основные скопления культистов мечник надеялся накрыть.

— Службе Мелькору? — любимец Варды сдержал лицо, чтобы не скривиться. В чём Верховной Искательнице было не отказать, так это в актёрском мастерстве. Сколько же искреннего изумления пополам со страхом и несправедливо нанесённой обидой сейчас играли всеми красками в этом девичьем голосе? — Подумать только! Кто же, кто мог уверить вас в столь нелепых обвинениях против моего учения? Наша школа ищет совершенства во всём — и в песнях в первую очередь. Мы творим музыку, прославляя Валар и то прекрасное, что есть на нашей земле, а не войну, кровь и смерть, — в «отчаянном» порыве девушка попыталась встать на ноги. Куда там! Тяжёлая рука изменённого Вардой эльда скалой прижимала её к каменному полу. — Мой принц, молю тебя, сжалься! Клянусь тебе светом моей Госпожи, ни я, ни мои последователи ни в чём не виноваты! Эктелион, друг мой, брат по служению Элентари, — две узкие дорожки слёз устремились от уголков прекрасных глаз. В отчаянной мольбе она протянула руку к фигуре мечника. — Я верная служанка Владычицы Звёзд, что дала мне и силы, и талант. Никому иному я не служу. А вы, мои зрители! — заплаканные глаза обернулись к, казалось, ещё не понимавшим, как реагировать на всё произошедшее, Эльдар. — Разве хоть кому-то из тех, кто слушал мои песни, я причинила вред, раз меня обвиняют в службе созданию Мелькора? Вонзала ли я кинжалы в спину хоть кому-то? Или же, напротив, внушала тем, кто был завсегдатаем моих выступлений, чувство красоты и совершенства? Почему обвиняют нас, верных традициям истинной музыки мастеров, когда буквально недалеко отсюда угнездились те, кто в своих пристрастиях куда больше похож на служителей тёмных сил?

Воин на мгновение прикрыл глаза, мысленно выругавшись и уже поняв, какую реакцию могут вызвать последние её слова. Похоже, первоначальный план аккуратно и вежливо выпроводить всех, прежде чем заняться этой тварью, был обречён. После этих слов, что наверняка вызовут так любимые народом споры, никто отсюда уже добровольно не уйдёт. А выставлять силой… нет. Это уже слишком.

— Куиллэ права! — донёсся первый отчётливый возглас из постепенно набирающего силу зрительского ропота. — К чему обвинять ту, кто никогда не делала зла ни Нолдор Короля, ни Ваниар, когда у нас совсем недалеко настоящее Мелькорово Отродье есть? Если уж ищем последователей Тёмного — не лучше ли начать среди Верных искать? Сомневаюсь, что поиски займут долгое время, достаточно просто дойти до дома их князя!

— Откуда вообще взялись эти обвинения? — вполне ожидаемо подал голос один из скрученных Искателей. — Кто мог надоумить нашего доброго короля пойти на подобный шаг? Не Малекит ли, снова пытающийся втереться к Нолдорану в доверие? Инголдо, ты же лучше всех знаешь, что отродью этому доверять нельзя.

— Где вообще видано, чтобы в Тирионе Эльдар просто вязали, да ещё по ложному обвинению, словно рабов? — вклинился ещё один. — Даже Валар всегда лишь призывали на суд оступившихся, и лишь в случае отказа — или если приговор был обвинительным — наказание применялось. Что за новые правила, и почему они вдруг запахли Утумно и чёрно-красными?

Последнее словно прорвало плотину. Отошедшие от шока зрители начали отстаивать свою любимицу. Пусть и не пытаясь силой вырвать её из рук Вознёсшихся — всё же красноречие Инголдо и авторитет Эктелиона, как наставника, давали о себе знать, — но уже не стеснявшиеся в словах. С лёгкой руки нескольких учеников Куиллэ, а также сочувствовавших среди незатронутых порчей, Арафинвэ и его учителя просто-напросто начали пытаться увещевать и уговаривать отпустить Искателей с миром. В конце концов, если Верховную Искательницу в чём-то обвиняют — пусть явится на суд в Круг Судеб!

Именно об этом Арафинвэ и говорил, когда план обсуждали. И трижды он оказался прав. Не стой за ними имени Нолдорана и Верховного Владыки — было бы куда хуже.

И ведь не объяснишь им на словах. Не объяснишь, что на приглашение судей культисты ответили бы побегом, или того хуже — ударом, как тот, что сейчас они и пытались предотвратить, нанося свой, на опережение.

Мастер меча провёл рукой по лицу, словно смывая липкую паутину. Он чувствовал себя словно облепленным этой дрянью со всех сторон. Точно вся эта стая пауков всё же попыталась затянуть воина в свои сети. Не принимая открытый бой, но плетя проклятые словесные кружева.

Был лишь один способ закончить эти препирательства — не выставляя, при этом, правителей Нолдор и Ваниар какими-то тиранами. Но для этого способа ему должны были ответить.

«Элентари, моя Владычица! Молю тебя, ответь, — вознёс он короткий призыв своей госпоже. — Глазами своего рыцаря ты видишь, кто скрывается за маской твоей служанки, что, прикрываясь твоим именем, наносит удар за ударом Валинору, что давно отдала свою верность Жаждущей твари, оставляя для тебя лишь крохи, внешнюю оболочку служения. Помоги мне разорвать эти тенета! Дай открыть глаза сородичам».

Ответ пришёл — прохладной, бодрящей волной, что по связующей рыцаря и владычицу нити пришёл вместе со ставшим уже привычным потоком силы. Увидевшая правду Королева Небес всецело одобряла намерение своего защитника. И вместе с одобрением пришло понимание, что нужно сделать.

— Она обвиняется в том, — ровным, исполненным силы, словно набирающий воду горный поток, голосом произнёс глава Серебряной Длани, оборачиваясь взглядом к неутихающему спору, — что отравляла наш с вами край, точно змеиный яд в ране!

Крылья распахнулись, точно волевым усилием их обладатель разорвал сковавшие его оковы. Плывущие по ним звёзды вспыхнули холодным ночным огнём — мечник более не сдерживался, — так, что первые ряды подступивших к арене Эльдар поневоле отступили.

— В том, — крылатая фигура продолжала стоять неприступным бастионом, — что, прикрываясь светом создательницы звёзд, на самом деле она плела тенета своей Паучихе. В том, что наши с вами сородичи, наши друзья, братья и сёстры оказались заперты наедине с безумием во тьме пещер — и в том, чем это для них обернулось! Для одних — безумием, а другие и вовсе были пожраны её хозяйкой!

Воитель развернулся к попытавшейся отшатнуться мастерице.

— Друзья мои, — произнёс он сурово. — Вы множество раз сегодня упомянули Валар и то, что даже они сначала судят, а затем выносят приговор. Забыв о том, что мы, Вознёсшиеся, являемся её вестниками. И Владычица скажет своё слово, когда заберёт то, что у неё было украдено. Посмотрите сами, кого вы считали своей любимицей!

Кончик меча слегка царапнул шею задёргавшейся было Куиллэ. Эктелион простёр над черноволосой головой вторую руку — и окружавшее магию девушки сияние, скрывавшее даже от Майар её истинную натуру, плавно устремилось к своей истинной владелице. Оставался лишь проклятый пурпур, дыхание которого разом почувствовали все, находившиеся на форуме. Чёрные крылья за спиной Вознёсшихся распахнулись, принимая на себя первый удар проклятой силы, не давая её щупальцам понести ужас и панику дальше.

Арафинвэ чуть скрипнул зубами, невольно кладя ладонь на рукоять шпаги. Ноздри Ринганаро слегка расширились, брови приподнялись в изумлении. Зал же встретил случившееся тихим ужасом и гробовым молчанием.

Внешний облик прекрасной девушки поплыл, едва ощутимо, но меняясь. В некоторых местах прекрасная бархатная кожа начала приобретать устойчивый фиолетовый оттенок. Надо лбом сквозь водопад чёрных волос проглядывали небольшие рожки — как у молодой косули. Кое-где, там, где ткань уступала открытым плечам и рукам, сквозь кожу прорезались отдельные чешуйки. Пальцы мастерицы оканчивались короткими, но прочными и острыми коготками.

Облик, что мог бы внушать страх. И в то же время непостижимым, парадоксальным образом привлекал, заставлял задержать на себе взгляд, побуждал к себе прикоснуться.

Не узнать собравшиеся здесь Эльдар подобные изменения не могли, слишком уж яркими были воспоминания о телах тех несчастных, кто так и не вернулся по-настоящему из шахты.

— Полагаю, Владычица высказала своё слово и привела достаточные доказательства, — холодно произнёс глава Серебряной Длани, вздёргивая это отродье паучихи на ноги. — И она, и её приспешники будут заключены под стражу. До решения суда Валар.

Прежде, чем кто-либо успел ответить, глаза служительницы Жаждущей открылись, с поразительным для проигравшей лукавством взглянув на своих пленителей радужками цвета расплавленного золота, с вертикальными зрачками-щёлочками.

Подозрительно знакомыми радужками. Каждый из присутствующих слишком хорошо этот цвет знал.

А затем был смех. Тихий такой смех. Не отчаянный, не безумный — напротив, полный торжества, — словно охотник наконец заманил своих жертв в ловушку.

— Видели бы вы сейчас себя моими глазами, — произнесла Куиллэ, отсмеявшись. Раздвоенный змеиный язычок пробежал по чуть припухлым губам, словно соблазняя. — Вы, мои дорогие собратья. Скованные бесконечными догмами. Правильные. Готовые служить и повиноваться, бегая за каждым капризом ваших ложных, слабых Валар, словно за святой истинной. Вообразившие себе, что в этом слепом служении вы найдёте себе награду, а не очередную прихоть, что надо исполнить, оправдывая это долгом, благом и прочими очередными оковами, что вы даёте нацепить на себя добровольно.

— Замолчи, — сухо приказал Эктелион, уже подумывая вставить твари кляп. На издёвки побеждённой ему было сейчас, по большей части, наплевать. Однако…

— И при всём этом, — продолжала издеваться Куиллэ, — вы решили, что поймали меня. Меня, одну из отмеченных Истинной Силой. Что ваши оковы смогут меня удержать. Что же, — словно в задумчивости произнесла Верховная Искательница. — Буду вынуждена вас расстроить.

Черноволосая голова гордо взметнулась вверх, прежде чем Ринганаро, которого, похоже, её выходки окончательно вывели из себя, тоже поднес к её шее меч, вынуждая заткнуться.

— Сегодня каждый из жителей Тириона получит один-единственный выбор! Главный выбор в своей жизни. Присоединиться к истинному владыке и его верным вассалам, единственной силе, что в награду за службу может исполнить любые, самые сокровенные ваши мечты! Или сгореть в очистительном огне. И пусть моя кровь проложит путь к славе и силе моему возлюбленному господину!

Поражённый внезапной догадкой о том, что сейчас может сделать пленница, Эктелион почти мгновенно убрал оружие. Но вот его напарник…

Прежде, чем второй Вознёсшийся успел шевельнуться, Куиллэ стремительным движением тела буквально рухнула на лезвие Ринганаро, нанизавшись на него грудью.

— Проклятие!

— Прими меня, — последние слова служительница произносила уже с клокочущей кровью в глотке. — О Малекит, Сын Тьмы, мой возлюбленный господин. Прими разум мой, Прядущая, Госпожа Тенет! Прими дух мой, о Мелькор, Дарующий Свободу. И пусть Валинор навек горит огнём!

С последней пророчащей фразой жизнь в золотых глазах погасла окончательно. Лишь губы успели сложиться в полную издевательской иронии усмешку, обращённую к мастеру меча.

И в этот момент Эктелион, похолодев, почувствовал, как с последним ударом её сердца пружина, что он ощущал на протяжении всего вечера, начала разжиматься.

***

Миг застывшего оцепенения, отстранённого наблюдения за нарочито медленно оседающей на мрамор форума девушкой. Мёртвой — а в этом сомнения не оставалось. Глаза, ещё удар сердца назад сиявшие издевательским блеском, потухли, кровь, выплеснувшая из раны на грудь, уже пропитала лёгкое платье мастерицы, превратив белоснежную ткань в тёмно-алую. Застывшие в ночном полумраке губы навсегда сохранили полную торжества улыбку, с которой Верховная Искательница бросилась на клинок, назвав себя служительницей Мелькора, Жаждущей… и князя Первого Дома.

Впрочем, о последнем избранник Элентари сейчас думал в последнюю очередь. Серые сияющие глаза, не отрываясь, смотрели на влагу цвета розы, медленно разливающуюся под покинутым душой хроа, на кровь, что почти беззвучно сейчас капала с клинка Ринганаро на пол. Эта же кровь щедро брызнула на ладонь мечника — так, что пальцы свободной от клинка руки стали скользкими, пахнущими металлом.

В первый раз здесь, на земле Амана, все они — сам Эктелион, его отряд, Арафинвэ — видели смерть собственными глазами столь близко. Они в ней участвовали — так, как Нерданэль и бойцы Лаурэфиндэ делали это в глубине пещер. Впервые сами пролили кровь сородича на Благословенную землю. Да, предательницы, отдавшей свои тело и душу твари, что на напала на Валинор. Безусловно, врага. Но…

Мастер меча медленно пошевелил окрашенными в красное пальцами, смотря то них, то на Куиллэ, чья кожа стала молочно-белой.

Она была виновной. В этом у служителя Создательницы Звёзд не было никаких сомнений. Она не была той, кого он поклялся защищать, не щадя своей жизни — напротив, являлась тем, от кого требовалась защита! Приспешница Тьмы заслужила свою участь. Была врагом. Разум и душа, наполненная светом Владычицы, говорили об этом в унисон.

И всё же это создание, которое когда-то было эльдиэ, а сейчас, похоже, с гордостью носило звериные рожки и не скрывало змеиный раздвоенный язык, была сородичем. Вдвойне сородичем — как и сам сын двух народов, Куиллэ родилась полуваниэ. И они пролили её кровь, склонив мечи в сторону другой эльдиэ уже не на арене или очередной дуэли, но так, как их отцы и деды делали в сторону орков или иных тёмных тварей в дни Великого Похода.

Глупая, шальная мысль закралась в голову словно с чёрного хода, оглушив стражу и вскрыв замки с изяществом мастера-вора. А что чувствовал бывший наставник, когда проходил через подобное, когда сам с этим столкнулся, там, в шахте? Окатило ли его холодной водой подобное оцепенение, когда ему пришлось пронзать алебардой и несчастных, что были замучены и обращены в музыкальные инструменты, и тех, чьим разумом и духом завладела сила твари? Дрогнула ли его рука после того, как это произошло? Или Лаурэфиндэ не колебался, ударив так, как делал всегда — в самое уязвимое место, быстро и неотвратимо, подобно взмаху клинка самой Смерти?

Порыв чужой, враждебной им силы, что сейчас, подобно сжатой до предела пружины, готова была разжаться, выпустив на волю всю свою мощь, окатил новым ведром холодной воды, привёл в чувство, заставив время, что до того растягивало несколько секунд на вечность, вновь войти в обычный ритм. И снова, как удар сердца назад, ощутить весь объём и вес того ушата с помоями, что в данный момент готов опорожниться на головы всем присутствующим.

— Ко мне! — рявкнул Эктелион, понимая, что счёт пошёл на последние мгновения. Поэтому сделал единственное, что мог в подобной ситуации — резко взметнул руку в сторону воспитанника, хватая Арафинвэ за плечо и буквально отбрасывая юношу за свою спину. Увенчанные плывущими по ним звёздами крылья Вознёсшегося разошлись широко в стороны, пытаясь объять необъятное, укрыть за собой всех, кого возможно, от надвигающейся бури. — Ко мне! В круг, подле её тела! Мы должны защитить остальных!

Вкладывая всю свою решимость в этот отчаянный рывок и команду, он уже видел, что на помощь прийти сейчас, вероятнее всего, не успеют. Видел внутренним зрением, как до того заворачивающийся в воронку пурпурный клубок силы, паривший над остывающим в луже собственной крови телом, пульсирующий, точно бьющееся сердце, то и дело выбрасывающий сонмы отвратительных щупалец, начинал раскручиваться, обрушиваясь на форум с яростью волн Оссэ.

И сделал единственное, что мог. Встал щитом между силой твари и Эльдар — так, как делал это в Ночь Кровавых Слёз.

«Моя Владычица Звёзд, Элентари Тинталлэ! В руки твои отдаю я свой дух, жизнь и судьбу. Позволь мне защитить тех, кто не в силах сделать этого сам!» — молитва стрелой понеслась к ночным светилам, вливая свежие силы в тело.

Первое, что почувствовал мастер меча, когда Вражья мощь накрыла его с головой — ветер в лицо. Горячий, сильный, едва не сбивающий наземь. Вознёсшийся вынужденно встал в стойку, опёршись на заднюю ногу, и распахнул шире крылья, чтобы не упасть. Ветер сладковатый до тошноты. Ветер, наполненный тысячами запахов, приносящих удовольствие — или его отвратительное, извращённое подобие. От аромата свежей выпечки и доброго вина до лесного бора, от тонкого, едва уловимого запаха кожи эльдиэ до терпкого, металлического, что издавала кровь на клинке. Но то было лишь началом.

Этот раз не был похож на момент пришествия Жаждущей к Валинору в первый раз, когда бывший ученик Лаурэфиндэ заслонил собой Тирион. Сила — да, была такой же, живо напомнившей о тех крайне неприятных минутах. Полунолдо узнал её, едва войдя на форум — и сейчас узнавание это стало абсолютным. Но вот использовалась она теперь совершенно по-иному. На этот раз Тварь не стремилась насытиться, утолить свой зверский, жаждущий душ Эльдар голод. Воспоминание о хитиновых клешнях, скребущих по фэа, так и оставалось воспоминанием. Не был этот вихрь похож и на то, что описывали вернувшиеся живыми из-под земли. И те из жертв, кому повезло сохранить рассудок в целости, и Чёрные Стражи, после выступавшие первичными наставниками для остальных, рассказывали о попытке играть на самых потаённых желаниях, об отражении самых возвышенных чувств в кривом, гротескном зеркале. О потакании самым животным инстинктам и рефлексам. Поддашься всему этому, продемонстрируешь бреши в собственной броне — и гадина тут же запустит свои щупальца в тебя, постарается одурманить, взять под свой контроль, а после и поглотить без остатка. Но ничего подобного Эктелион сейчас не чувствовал.

В эти мгновения всё было куда тоньше. Не сразу мечник разобрался, что к чему, вслушиваясь в свои ощущения, пытаясь проникнуть глубже, чем просто «запахи» чужой Силы. Но вот когда понял — холод затопил сознание, впился в разум ледяными пальцами. Понимание того, что может произойти, ударило не хуже хлыста.

Сила, столь старательно собранная Куиллэ заклинательной песней в один кулак, не била клешнёй, пытающейся сожрать, и не пыталась запустить свои отростки, стремясь сделать своим рабом. Она лишь ласково, почти с нежностью касалась чужих сознаний. Зачастую — почти что незаметно, не напрямую. И Эльдар, быть может, готовые отражать прямой натиск грудь о грудь — всё же защитные знаки теперь носило большинство, да и уроки защиты разума постигал каждый, — могли не заметить столь лёгкого прикосновения. Не молотом или копьём. И даже не шпагой или кинжалом. Лёгкой, тонкой иголочкой. Да что там! Сам Эктелион мог бы и не заметить такой атаки, если бы не ожидал её здесь и сейчас, и если бы разум его не был защищён звёздным светом Владычицы.

И ведь немногое эта иголочка пыталась поменять. Совсем немного. Всего лишь снизить способность рассуждать здраво, рассуждать холодно, не поддаваясь порывам эмоций, возможность удержаться на плаву, не дать себя захлестнуть ощущению толпы, общего экстаза. И напротив — повысить доверие к тем, кому ты и так доверяешь. К определённым лицам, к нужным словам. Так, чтобы если слова эти звучали правдиво и здраво, если искусный оратор говорил так, о чём ты подозревал всегда, то ты с лёгкостью будешь воспринимать то, что он скажет дальше, за чистую монету. Ведь этот эльда не скажет глупости. Ведь он заслуживает твоего доверия. Не подверженного суждению, искреннего, пламенного.

И такое доверие ведь — разум прошила догадка, от которой кровь стыла в жилах — могло вылиться во что угодно. Быть может, свергать Нолдорана во славу Сына Тьмы и не пойдут, но вот, скажем, устроить братоубийственную бойню внутри Тириона и Валимара, внутри Ваниар и Нолдор Короля — потому что им укажут, где скрываются враги — легче лёгкого. Даже здесь, внутри форума.

Осознание подобного заставило Вознёсшегося с рыком, достойным гончих Оромэ, ринуться вперёд, навстречу пурпуру — подобно тому, как отчаявшийся готов войти в огонь, сгореть без остатка в очистительном пламени, лишь бы спасти других. Засиявшие светом Элентари крылья сошлись вместе, пытаясь задавить вихрь в зародыше, так, чтобы он, не имея выхода, погиб, растратил скопленные силы впустую, разбившись о неприступную стену.

И в это мгновение, когда Эктелион понял, что ему подобную силу не удержать — слева и справа подставили плечи. Новая пара крыльев сомкнулась вместе с его собственными, словно создав купол, мешавший тёмным ветрам добраться до своей добычи. Две слабо мерцающие светом ладони, слишком узкие для взрослого мужчины, но слишком большие для ребёнка, легли на плечи обоим крылатым, будто довершая конструкцию треноги. Внутренним зрением рыцарь Элентари видел, как над телом культистки сомкнулся сиявший серебром купол.

Стоять стало легче — настолько, что предводитель Серебряной Длани позволил себе вздохнуть, тем не менее не ослабляя хватки. Помощь пришла, но этот бой был не закончен.

Эктелион не знал, сколько они так простояли. Разум подсказывал, что лишь несколько ударов сердца. Но напор силы, рвавшийся на свободу, говорил, что многие дни. Ветер бил в лицо, став колючим и злым, ярился, стараясь найти лазейку, прорваться к тем, кто не был настолько крепок в своей защите. Над кем он мог бы поколдовать лёгкими касаниями, делая своё дело.

Но конец приходит всему, в том числе и любой непогоде. И вот уже заклинательная песнь, созданная Куиллэ и завершённая её добровольной жертвой, наконец, исчерпала ресурсы. Лоскутки пурпура догорали, бессильно скользя по защитному куполу, тратя остаточные крохи вложенных в неё сил, чтобы в последний раз попытаться найти выход наружу.

Наконец, всё закончилось. Не было ни грома, ни молнии, ни злобного воя. Всё завершилось так же резко, как и началось после пролитой крови. Просто в какой-то момент полунолдо почувствовал, что напор иссяк.

Эктелион устало вздохнул, опустившись на одно колено. Пальцы, коснувшиеся пола, невольно зарылись в сухой белесый пепел — единственное, что осталось от Верховной Искательницы. Ни крови, ни костей, ни даже одежды или украшений. Лишь прах, что ветер — настоящий, чистый, переменчивый — подхватил, разнося прочь. Что до её фэа — у Вознёсшегося были определённые сомнения, отправилась ли она в Чертоги Ожидания, или же нет.

Рядом, справа, сухо кашлял Ринганаро, отплёвываясь. Крылья рыцаря потускнели, звёзд на них стало меньше — среброволосый явно потратил много сил. Краем глаза можно было заметить, что внизу остальные Вознёсшиеся, поняв, что прийти на помощь не успеют, приняли единственно верное решение — настолько быстро, насколько могли, начали выводить с форума собравшихся Эльдар. В большинстве своём. Остальные сторожили выявленных в толпе Искателей, большей частью оглушённых.

Слева же от мечника…

Забыв про усталость, мастер меча сорвался с места, подставляя плечо готовящемуся упасть на четвереньки Арафинвэ. Юный принц тяжело дышал — с хрипом и присвистом, точно после забега от одного конца ущелья Калакирья до другого. Золотые пряди прилипли ко лбу, с которого градом катился пот. Кожа Инголдо заметно побледнела. Капли крови срывались с носа и верхней губы, окрашивая пепел.

— Аро! Как ты? Аро?! — скорее действуя по наитию, на рефлексах, чем думая, Эктелион, разом побледневший от ужаса, прижал юношу к себе, вливая в него через ладони целительную силу — судя по тому, что он видел, сын Индис потратил слишком много энергии.

Через несколько мгновений принцу явно стало лучше. Дыхание выровнялось, лицо вновь приобрело здоровый цвет. Наконец младший ученик сел самостоятельно, позволив мастеру сменить беспокойство на суровость. Которая, впрочем, тоже была ещё одним проявлением страха за воспитанника. Тем не менее голос полунолдо наполнился холодом, брови сошлись на переносице.

— Во имя Элентари, это что сейчас такое было? Я, кажется, приказывал тебе не соваться в пекло.

Серые глаза принца открылись. Аро, глубоко вздохнув, провёл рукой по лицу, точно стирал с него налипшую грязь.

— Я видел, как эта дрянь рвётся наружу, наставник, — голос его звучал глухо. Нотки вины там присутствовали. Пугать учителя он явно не хотел. Вот только уверенности в том, что поступил Инголдо правильно, позиции «ни о чём не жалею» там было куда больше. — Она уже была готова просочиться. Никто другой не успел бы встать третьим в круг. Я, быть может, и не чувствовал, что это именно. Но мне хватило понимания, чтобы осознать — выпускать этот ветер нельзя.

— Ты понимаешь, что Дом Финвэ мог лишиться принца — или, по крайней мере, этот самый принц мог слечь на много дней, будь эта проклятая песня сильнее. Забыл, что ли, что ты — одна из возможных целей для убийц? — начал было мечник, однако облачённая в доспех рука Аро слегка сжала его плечо.

— Вот именно. Принца, — Арафинвэ попытался встать, опираясь на наставника. Получилось это у него лишь со второй попытки. Юный полунолдо слегка шатался, но сумел удержаться на ногах. — Я принц обоих наших народов, наставник. Эта дрянь угрожала моим сородичам и подданным, моим Эльдар. Кем я был бы, если бы сейчас о своей шкуре начал беспокоиться? Уж точно не принцем и не твоим учеником.

Возразить Эктелион не успел — Ринганаро, переведший было дух, через мгновение со всё возрастающим в глазах ужасом уставился на столь же побледневшего мечника. Не испуг был сейчас в глазах обоих. Ужас понимания, что именно сейчас донёс ветер.

Дальние отголоски — но и их хватило. Близко познакомившиеся с этим Вознёсшиеся хорошо запомнили это ощущение.

В нескольких местах сразу поднялись вверх точно такие же вихри, как тот, что они только что задавили. Ещё. И ещё. И ещё. Одни ближе, судя по всему — в Тирионе. Другие — далеко к западу. Валимар.

И их было куда больше, чем отрядов, которые Эктелион разослал, дабы взять под стражу остальных Искателей…

Мелькор и все его слуги!

— Ты тоже это почувствовал, да? — губы среброволосого едва разлепились.

— Что? В чём дело? — глаза Аро метались от одного Вознёсшегося к другому. Похоже, чувствительность юноши всё же была меньше.

Услышав ответ, ровно как и то, что произошло, Инголдо тихо выругался сквозь зубы.

— Наставник, — процедил он спустя минуту, явно о чём-то напряжённо размышляя. — Надо предупредить отца и деда. Пусть поднимают всех, кого могут — начиная с тех отрядов, что мы готовили к этой ночи изначально. Пусть обратятся к Майар. Если ты прав насчёт воздействия этого проклятия на разумы… — принц Дома Финфэ скривился, точно принимал для себя крайне непростое, отвратительное лично ему решение. — И ещё. Связывайся с моим братцем. О его роли в происходящем потом поговорим — несмотря на то, что тварь эта явно врала перед смертью, пару вопросов я ему задать об этой ночи хочу, — серые глаза недобро блеснули. — Но сейчас нам нужны все, кто может держать оружие — и готов помочь предотвратить этот… хаос.

_______________

1 — «Волк». Квенья

2 — «Быстротечная», «Поток». Квенья.