Чего чернейший из слуг Мелькора не любил — так это менять свои упорядоченные, математически выверенные планы в спешке. Вдвойне не любил, когда изменять их буквально на ходу приходилось из-за Рождённых, порой одним присутствием своих порывистых и, зачастую, нелогичных натур вносивших в расчёты Майа сумбур и неразбериху. Их эмоциональные порывы и страсти, которыми Эльдар частенько разбрасывались, круша на своём пути тонкие конструкции не хуже огромного неповоротливого животного, попавшего в мастерскую ювелира, откровенно раздражали, заставляя недовольно морщиться в сторону творений Илуватара. И невольно подталкивали к весьма простому выводу. Собственной свободы воли и эмоций у абсолютного большинства Рождённых быть в принципе не должно. Право на подобную свободу ещё следовало заслужить как умением держать себя в руках, так и способностями своего разума.

Как правило, утешало в подобных ситуациях то, что большинство чувственных проявлений Детей Эру, вносящих ту самую непредсказуемость, всё же поддавалось определённой логической обработке. При длительном наблюдении за смертным составить его личные реакции на определённое внешнее воздействие труда не составляло: всё равно, что наблюдать в лаборатории за реакциями новых создаваемых тварей. Более того, именно на низменных эмоциях Рождённых Майрон и любил играть, шаг за шагом вовлекая их в собственные сети.

Вот только сейчас случай был несколько иной. Одного конкретного Эрухини просчитать всё ещё не выходило — эмоциональную непредсказуемость этот Рождённый сочетал с острым разумом, не уступавшим многим Майар. От чего, несмотря на выведение некоторых закономерностей и прогнозов, построенных на их основании, порой действия субъекта носили совершенно противоречивый характер — не должен был так вести себя эльда, выросший в неге и безопасности Валинора. Не должен был — и всё! Но порой вёл, часто стеля себе мягкое сено там, где вроде бы и не должен этого делать — просто в силу недостатка опыта.

Вот и сейчас не самый простой противник в долгой жизни Гортхаура заставил изрядно изменить планы, ускорив начало тщательно подготавливаемого столкновения двух народов.

— Наш час настал! — пятка посоха с силой ударила в каменный пол пещеры, заставляя всех присутствовавших в пещерной зале повернуть головы по направлению к соткавшемуся из воздуха предводителю.

На этот раз не было ни церемонии, что уже вошла в традицию, ни приветствий. Голос основателя и наставника Чистых, наполненный уверенностью, в своей твёрдости сравнимой с каменными корнями Арды, заставил собравшихся сейчас «детей севера» поневоле вздрогнуть. А кое-кого и пошатнуться с непривычки — давно уже многие из старших ступеней иерархии не испытывали на себе тяжести силы Майрона. В обычной ситуации их статус первых учеников одного из «сыновей Владыки» позволял им стоять гордо и непреклонно во время церемоний, возвышаясь над прибитыми к земле новоприбывшими и досыта напитываясь силой посланника Мелькора. Сейчас всё было иначе. Воздух стал чёрным, густым, обернувшись словно вязкой массой, тяжело проникавшей в лёгкие. Сила, прежде возносившая к небесам, тяжким грузом легла на плечи, словно ещё сильнее подчёркивая: то, о чём желал поговорить глава воинской ложи, было из ряда вон выходящим.

Блюститель Ангамандо беззвучно усмехнулся, оценивающе смотря на подчинённых. Он, в общем-то, и не ожидал, что птенцы его гнезда сумеют противостоять напору — при всех своих достоинствах, каждый из них был Рождённым, а не Воплощённым. Что самого Майрона полностью устраивало, ведь в конечном итоге разница в силе служила дополнительным столпом как непосредственно власти Айнур над Детьми Эру, так и критерием иерархии в обществе самих смертных.

И, говоря о последнем, среди Чистых нашлись те, кто обладал достаточной силой, чтобы в будущем претендовать на места, приближённое к подножию высоких тронов. Сохранить спину полностью прямой получилось лишь у нескольких Эльдар. Арвахарм, фактически второе лицо в культе, с которого «Тайрэн Ортхэннэр» и начал свой путь в Тирионе, не шелохнулся, посматривая на остальных с откровенным снисхождением. Ещё и больше расправил плечи, демонстрируя свой статус лучшего из Чистых, который он, неудавшийся кандидат в Чёрные Стражи, столь ревностно охранял при новом наставнике. Впрочем, неудивительно, учитывая, что именно этот нолдо стоял за большинством «несчастных случаев», произошедших с Ваниар, когда они, просыпаясь потом в грязи, брели обратно домой шатаясь, ничего не помнящие и совершенно обессиленные — ведь мощь их духа и силу их жизни жадно выпили, оставив на донышке, лишь бы ноги передвигали. После чего они пару седмиц отлеживались, не вылезая из своих домов, а Арвахарм ходил довольный, словно обожравшийся сметаной кот. Такое не проходило бесследно — сейчас первый ученик Майрона вполне был способен выдержать то давление, что на него оказывал наставник.

Другим, кто сумел сохранить гордый вид, был, как ни удивительно, Алкар из Чёрных Стражей. И так обычно возвышавшийся над толпой непоколебимо, под давлением силы новичок даже не покачнулся, оставшись стоять утёсом Пелори над омывающими его волнами, да ещё и полностью игнорируя удивлённые, наполненные подозрением и лёгкой неприязнью взгляды Арвахарма. Редкое качество для эльда — способность выдерживать даже часть силы Майар без дополнительной подпитки. С другой стороны… подобное всё же можно было ожидать от воина, который на глазах поставившего эксперимент Гортхаура сумел выжить в той пещере и успешно отбился от одержимых паучихой сородичей. Сильный, гордый, при должной обработке разума верный… такой может далеко пойти — куда дальше, чем многие из тех, кого основатель культа в скором времени собирался разменять в грядущем представлении. Да и выжить у него в будущих событиях шанса куда больше. А дальше… время покажет, к чему у Алкара способностей больше. Либо станет глазами и ушами Майрона при дворе Феанаро, когда тот будет вынужден бежать на Восток, либо ему найдётся место в свите самого приближённого Мелькора — в момент возвращения в Железную Темницу.

На несколько мгновений задержав заинтересованный взгляд на Чёрном Страже, бывший ученик Ауле, наконец, приунял собственную силу, позволив остальным Чистым выпрямиться.

— Вы все, каждый из вас, чисты перед нашим великим господином. Как своей кровью древнего Севера, кровью первых Квэнди, открывших глаза в тени Мелькора — так и разумом, что смог узреть тенета, которыми Валар и их прихвостни окружили ваш народ, — продолжил кукловод, указав острием посоха в сторону своей паствы, по чьим изумлённым, недоумевающим лицам явно было видно, в каком шоке они сейчас пребывали, явно не до конца понимая, что происходило в данный момент. — Мои ученики. Мои названные братья, что позволили огранить себя, подобно бриллианту. Гордость переполняет мой взор, обращённый к вам. Совсем скоро вам предстоит доказать, что достойны этой гордости. И я знаю, вы выдержите это испытание с честью, заслужив награды и почести из рук самого Владыки.

Не давая Чистым опомниться, Майрон плавно, словно навстречу противнику, шагнул вперёд, с каплей суровой требовательности во взгляде вглядываясь в лица будущих поданных Мелькора и одобрительно кивая, что растерянность и недопонимание быстро начали сменяться жаром амбиций и твёрдостью решимости. Всё же этих неопытных прежде детей он готовил и буквально воспитывал достаточно долго, чтобы в нужный момент подопечные не растерялись. Не говоря уже о том, что многие из них уже представляли себя перед троном господина.

— Приказывай, Тайрэн, — первым подал голос Алкар, опередив в этом даже первого из учеников Майа. Расправил плечи, положив руку на рукоять висевшего на поясе клинка, глаза воинственно сощурились. Явно выучка сработала. Вслед за первым камешком одобрительно загудели и остальные Чистые.

— Следует возрадоваться. Благодаря моей прекрасной сестре теперь нам известно, где свила гнездо отрава, поразившая эти земли изнутри, — удовлетворённый настроем, Гортхаур перешёл от вдохновляющих речей к делу. Пройдя сквозь строй учеников, он взошёл на возвышение, нависнув над внимательно следящими за каждым его движением Нолдор. — Мои подозрения полностью подтвердились. Где ещё эта гниль могла зародиться, как не среди племени, ещё до прихода в Валинор продавшегося мятежнику и обманщику? Фальшь и предательство в крови у золотоволосых отродий Сулимо. И они вновь это доказали — худшим из образов! Слуги Паучихи свободно живут в Тирионе и Валимаре. Многие из вас видели их, и не раз — собирающих множество восторженных зрителей во время своих выступлений, купающихся в любви Ваниар, а то и многих Нолдор, — рука Майрона резко рассекла воздух. — И тем временем, плетущих сети своей лжи, готовя новый удар по нашему народу. Искатели Совершенства, школа заклинательной песни под предводительством Куиллэ Медоречивой — вот те, кто виновен в смертях множества ваших братьев и сестёр — как во время Ночи Кровавых Слёз, так и в день бедствия в пещерах, где добывали железо!

Пещера взорвалась не хуже вулканов во время извержений, но вместо кипящей лавы сейчас клокотала ненависть. Даже не учитывая те семена, что посадил в «детях Севера» их предводитель, многие из здесь собравшихся имели друзей и родичей среди пострадавших от Жаждущей.

Вот только новость о раскрытии культа была лишь началом. Если уж хозяину Ангамандо пришлось выложить все фишки на игральный стол раньше задуманного, он собирался выжать из этой ситуации всё до последней капли.

— Тише! — серебристые брови слегка сошлись на переносице. Посох вновь ударил о каменный пол, призвав к порядку и оборвав полный жажды кровавой расплаты ропот. — Это не всё. То, что я сказал вам сейчас — лишь семена куда большей мерзости. Эти твари готовят новый удар. На празднике в честь имянаречения первенца принца Нолофинвэ, которого мой брат — и ваш князь — признал своим учеником и частью семьи, продавшие свои фэа этой многоногой твари предатели планируют нападение. Феанаро, его семья, весь правящий дом — они собираются обезглавить вас, потомки сынов тьмы, одним-единственным ударом. В час торжества и большой радости для вашего князя — они готовят отравленные клинки и яд в кубках. Но — тихо, я сказал! — Майрон усилил голос, перекрывая ропот слуг. — Хуже всего иное. Ведь готовят они подобное при полном попустительстве Манвэ Сулимо и его любимцев — Ингвэ, Индис и Арафинвэ! Слышите? Не желая развязывать бой между Айнур, не имея возможности избавиться от ломающего один их план за другим противника, эти трусы и предатели решили обратиться за помощью к тем, кто виновен в смерти ваших братьев! Свалить всё на них, либо уничтожив дух вашего предводителя, либо заперев его в чертогах Мандоса навеки, как когда-то они попытались сделать с его отцом! И, полагаю, мне не нужно объяснять вам, что последует, если этот проклятый план им удастся. В лучшем случае, гордый народ, который хранит в себе наследников Севера, будет прислуживать златовласкам. В худшем, многие верные — а вы, друзья мои, в особенности — отправятся вслед за князем.

Посланник Повелителя Утумно мог лишь в удовольствии сощуриться, наслаждаясь проведённым эффектом. Поставь сейчас перед собравшимися Чистыми кого-то из названных обманщиком «любимчиков Сулимо» — Валинор впервые отведал бы настоящей распри между своими жителями со всем, что полагается такому случаю. Всё же праведный гнев, щедро приправленный взращенной заботливым садоводом гордыней — на редкость острое блюдо. Пожарче салата из созданных Кементари сторжевых перцев.

И сегодня, чуть позже, но кровь в этой пещере ещё прольётся.

— И наш ответ, друзья мои, ударить первыми, — Ортхэннэр опять разрубил воздух ребром ладони. — Мой брат князь предупреждён о готовящемся покушении — и он, точно так же, как и наш великий отец, возлагает на вас эту тяжёлую, но великую задачу. Накануне торжества, в тот час, когда эти предатели всего вашего рода будут готовиться, пребывая в уверенности, что их замыслы находятся в полной безопасности. Мы отплатим им и их «госпоже» за всех Нолдор и Мор Анар, что они погубили в своих сетях. Мы выжжем эту заразу из ткани мира. Мы избавим наших сынов и дочерей от опасности тех грязных идей, что паучата разносят по Аману на своих лапках!

— Ваниар и Нолдор Короля вряд ли дадут их в обиду, — словно размышляя, произнёс Арвахарм, сузив глаза в гневе.

— Очень хорошее замечание, ученик, — одобрительно усмехнулся Майрон. — Вот только мы их спрашивать об этом не станем. Да, Чистые. Пришло время подлинного Очищения. Ведь нам предстоит бой не только со служителями Жаждущей, но и с теми, кто желал смерти Первому Дому — ведь он стоит у них, словно кость в горле.

Майа воздел руку вверх, своей силой соткав из воздуха лики тех, на кого собирался натравить разъярённую толпу. В том числе и Нолдорана.

— Финвэ? — брови Алкара недоумённо взлетели вверх. — Наставник, ты полагаешь, что он мог быть замешан в этом?

— Сказать точно о нём я не могу, — с мнимым сомнением не стал отрицать бывший ученик Ауле. — Однако если он узнал о том, что не является родичем с моим братом, я не исключу и такого варианта. Но хуже другое. Нолдоран, ровно как и иные прихвостни златовласок, постарается не дать их в обиду. Дурман лжи Ингвэ и Куиллэ породит много слов о справедливом суде в Круге Судеб, о недостатке доказательств… о многом. Но вы и без меня это знаете. Даже если мы сорвём маски с виновных, даже если представим доказательства, поверят ли нам? Нет. Эти «Нолдор Короля» предпочтут сладкие оковы Ваниар той силе и свободе, что даёт наш грозный господин.

Пальцы Майрона сжались в кулак, одновременно с этим погасив сиявшие в воздухе картины.

— И поэтому, — зловеще произнёс он, — мы не будем делать различий в очищении. Каждый, кто не носит восьмиконечную звезду и дракона — либо враг нам, либо смертельно опасно заблуждается. Накануне праздника, ученики, вы примените всё, чему я учил вас. Разбившись на малые отряды, вы поведёте за собой остальных Верных. Дом за домом, улица за улицей. Вперёд — к Нолдор Короля. Мы ударим со всей мощью потомков Северной Твердыни: сначала по отродьям Паучихи, а затем — по тем, кто решил сговориться с ними. Те из Нолдор Короля, что внимут словам посланцев Чистых и примкнут к правильной стороне, спасутся и разделят с нами гордость служения истинному хозяину Арды — пусть и никогда не встанут вровень с теми, в чьих жилах течёт кровь Утумно. Те же, кто будут защищать предателей… — золотые глаза полыхнули алым. — Нас ждёт бой, друзья мои. А затем — исход. Наш князь уже давно готовит корабли, на которых можно будет отправиться на Восток. Недостающие заберём у Тэлэри. Если отдадут их по-хорошему или решат присоединиться — прекрасно. Если же нет — запомните. Для вас нет границ и преград. Вы не подвластны ни закону, ни указу, ни судье — кроме воли Владыки Мелькора и его семьи.

Наблюдая за тем, как один за другим Чистые воздевали к сводам пещеры клинки, что-то воинственно крича, Гортхаур на несколько мгновений прикрыл глаза, размышляя.

Всё же первоначальный план пришлось изрядно перекраивать, с какого боку ни посмотри. По-хорошему, с негодующим взрывом народных масс посланник Мелькора надеялся подождать хотя бы до момента, когда сам Феанаро, наконец, закончит строительство своего флота. Просто для того, чтобы было, на чём переправляться, не полагаясь на Тэлэри. За это время Чистые окончательно были бы готовы убивать.

Не желал он изначально и того, чтобы подданные Малекита били первыми. Нет, сначала должны были умереть давно намеченные цели. Те, симпатию к кому у Феанаро невозможно было бы заподозрить. Правильно поданные, эти смерти неизбежно нашли бы своего виновника в лице князя. Маленький клубок ненависти по имени Арафинвэ ни за что не упустил бы такого шанса, направив народный гнев на своего врага. Несправедливо оскорблённые, вынужденные защищаться, Верные неизбежно оказались бы в кольце врагов. После чего — у них уже не осталось бы никакого выбора, кроме как просить помощи у нового покровителя.

Сейчас же… всё придётся делать излишне торопливо. Но всё же, если волна, создаваемая сейчас Майроном, успеет разогнаться и набрать силу, превратившись во всесокрушающую водную стену, сметающую на своём пути горы и города — даже если Малекит захочет остановить это — уже не получится. Народный бунт, бессмысленный и беспощадный, придётся либо давить, встав на сторону врага — и тем самым полностью разрушать свою репутацию перед подданными, — либо вставать на его сторону, надеясь оседлать волну. А после такого — у князя будет лишь один путь. На северо-восток.

За возможное вмешательство в эту ситуацию Айнур Гортхаур не беспокоился, заранее обсудив вопрос исхода с хозяином Амана. Тому ведь важно было не только избавиться от вечно жужжащей над ухом мухи, но и выбить почву из-под ног Владыки Земной Тверди. Так что план своего шпиона после некоторых обсуждений Манвэ принял — с условием, что никаких попыток бить по фэа убитых в ходе мятежа Ваниар и Нолдор Короля не будет. Души должны были свободно сойти в Мандос, где их в скором времени смогут вернуть к жизни.

Правда в этом отношении Майрон был готов ручаться за себя и за своих последователей. Не за отродий Куиллэ. Кстати о ней…

— Мне приятно видеть решительность и гнев на ваших лицах, — одобрительная усмешка стала наградой Чистым. — И сейчас, мои ученики, вы сможете удовлетворить вашу жажду справедливости сполна. Прежде чем сразиться с настоящим врагом, вам предстоит научиться ещё одной крайне важной вещи. Проливать кровь, не задумываясь!

По щелчку наполненных силой пальцев спали чары с участка возвышения рядом с Айну, что до поры был скрыт от взглядов и ушей остальных, вызвав вихрь удивлённых шепотков. Усмешка на лице Гортхаура превратилась в самый настоящий оскал.

— Позвольте представить вам, ученики, — громко произнёс он, сделав шаг к прикованной за руки к железному столбу девичьей фигурке. Серебряные волосы нолдиэ сейчас были рассыпаны по плечам, глаза в ужасе метались из стороны в сторону подстреленной птицей. — Эленвэн. Одна из Искательниц Совершенства. Ученица и подстилка Куиллэ Медоречивой. Служительница Паучихи, что неоднократно принимала участие в их извращённых ритуалах, готовя гибель многим достойным Верным!

Девушка, которую Майрон приметил на ночном берегу того озера, ошалело попыталась что-то промычать сквозь тканевую повязку, плотно закрывающую рот. Глаза умоляюще переходили от одного нолдо к другому, изо всех сил ища спасения и поддержки.

В чём главе Искателей нельзя было отказать, несмотря на всю несобранность, эмоциональную порывистость и, зачастую, отсутствие логики — так это в прагматизме. Когда блюститель Железной Твердыни заявил, что ему необходима дичь, чтобы приучить гончих к крови, Куиллэ согласилась, пусть и нехотя, как и на тот факт, что ей и её слугам придётся участвовать в новом форсированном, крайне рискованном плане в роли чуть ли не главного врага. И решила отдать на казнь тех из своего культа, кто представлял наименьшую ценность. Не совсем новичков, ещё не прошедших «посвящение», но и не опытных служителей. Недавно обращённых. Вот как эта девочка — дурёха, которой сегодня предстояло умереть, отправившись душой во владения Мелькора, в то время как других, более опытных и искусных её собратьев, начали не спеша переправлять на Восток, прямо к их Госпоже.

— Я хочу, чтобы вы сейчас вспомнили то, что натворили эти твари, — произнёс Майа сурово, подходя ближе и резким движением беря прикованную за горло. — Вспомните обезумевших в Ночь Кровавых Слёз. Вспомните «арфы», что выносили из тех шахт! Всё это — их работа. Соберите вместе все ваши праведные гнев и ненависть. Отриньте слабость и сочувствие — эта дрянь их недостойна. И вложите свои силы в удар, — Гортхаур снял с пояса длинный, сплетённый из кожаных ремней хлыст с девятью шипами на конце — по числу девяти Пламенных Бичей Мелькора. — Пусть каждый из вас нанесёт предательнице по удару. До воплей, до крови — точно так же, как она проливала кровь ваших братьев! После чего тот из наиболее достойных, на кого укажет жребий, оборвёт её никчёмную жизнь. Давайте, Чистые. Покажите, в чём есть ваш долг! Кто первый?

Огненные глаза под маской золотых со всей присущей им внимательностью следили за тем, как менялись лица подопечных. Кто готовился дать волю гневу. Кто наоборот, робел от перспективы впервые на своей памяти оборвать чью-то жизнь.

До кануна торжества им предстояло пережить ещё немало подобных испытаний — пусть изначально Майрон и планировал прививать им вкус алой влаги в куда более размеренном темпе. Пролитая кровь могла скрепить вместе не хуже Ангайнора — и выявить тех, кто до сих пор в глубине души колебался. Таких подобное испытание могло заставить попытаться всё рассказать кому-то за пределами ложи — и тогда Гортхаур, пристально следящий за всеми перемещениями своих подопечных, смог бы несколько укоротить совестливым языки и головы.

Служитель Мелькора довольно усмехнулся, наблюдая, как первым из толпы вышел именно Алкар, бестрепетно шагнув к наставнику и протянув руку за хлыстом. Отличное начало.

Совсем скоро он, наконец, избавится от необходимости нянчиться с излишне легкомысленной и любвеобильной последовательницей Паучихи. Владыка и сам Майрон получат новых великолепных последователей. А Феанаро, так или иначе, будет вынужден нарушить то относительное затишье, что образовалось после истории с шахтами.

***

— Пусть шесть ключей отворят двери, пусть шесть дорог приведут мой дух к Прядущей. В руки твои, Владычица Тенёт, я предаю свою душу. Взываю к тебе, молю, ответь на зов своей верной служительницы! — сияющие очи полуваниэ, в которых господствовавшие там пурпурные огни даже не думали скрываться, расширились в такт произнесённым нараспев словам призыва.

В тайной комнате, куда не допускались даже самые доверенные из служителей Вириваниа, царил мягкий, манящий неосторожно вошедшего полумрак, разгоняемый лишь немногими светильниками. Расположенные вокруг домашнего алтаря Верховной Искательницы шесть свечей то вспыхивали ярче в такт напеву, то наоборот, притухали, чадя дымом. Пропитанные маслом особых, указанных самой Госпожой трав, они наполняли комнату ароматами, что вполне могли бы свести непосвящённых с ума от чувств, что в один миг обострились бы многократно. Зрение, слух, обоняние и осязание — всё то, что приносило Рождённым наслаждение. Всё это могло попросту сгореть в огне подступившего к разуму слишком мощного экстаза. Однако получившая Шестеричный Дар Куиллэ лишь с наслаждением вдохнула аромат, позволяя ему пробежать по венам огненной дорогой. Краткий миг непостижимо приятной боли — и вот уже сознание приобрело необычайную остроту, способную воспринять не только тварный мир, но и то, что лежало за его пределами.

Эльдиэ, не отрываясь, смотрела в сторону вырезанного из обсидиана святилища в виде вставшего на дыбы паука. Зрачки, и без того расширившееся под воздействием аромата свечей, сейчас стали и вовсе бездонными от предвкушения встречи.

И вот Вириваниа отозвалась. Сначала фигура паучка засветилась незримым для чужих глаз, отливающим фиолетовым цветом, что был сродни волшебным травам, ещё сильнее обостряя восприятие. Затем он пошевелился, повернув к замершей неподвижно девушке крохотную голову, щёлкнул жвалами. Протянувшиеся от его передних лап нити паутины, созданной из света звёзд, начали ткаться в полотно с вышитым на нём прекраснейшим ликом Госпожи.

Наконец, созданный за считанные мгновения портрет ожил. Брови покровительницы Искателей чуть нахмурились, пока Прядущая вопросительно смотрела на преклонившую колени служительницу.

— Полагаю, милая, у тебя был весомый повод воспользоваться дарованным тебе правом для того, чтобы вызвать меня, — мягко заметила Владычица. Однако за внешней приветливостью усиленное до предела чутьё эльдиэ с содроганием почувствовало металл, готовый обернуться угрозой — в том случае, если сила дарованного Верховной Искательнице алтаря, призванного скрыть разговор от любых чужих глаз, был потрачен зря. И поневоле под строгим взглядом мастерица песни передёрнулась, покорно склонив голову вниз — слишком живо на горле Куиллэ на долю мгновения представились пальцы с острейшими когтями, что могли оторвать голову одним ударом. Высшие духи, что в Арде звались Айнур, были страшны в гневе.

— Госпожа, — эльдиэ коснулась пальцами места над сердцем, мгновением позже выпрямившись. — Я бы не посмела тебя тревожить в ином случае. Но… я нуждаюсь в наставлении. Все мы. И, боюсь, твой совет может оказаться решающей песчинкой на весах, каждая из чаш которых — это жизнь и смерть.

Первая из Искателей не кривила душой. Причина, заставившая её использовать подарок на крайний случай, вместо того, чтобы терпеливо дожидаться, пока покровительница, как всегда, сама почтит её своим присутствием, ни много ни мало касалась выживания всего культа. Впервые после того, как в её жизни появилась покровительница, девушка вновь испытывала то отвратное, стискивающее ледяными тисками чувство безысходности и отчаяния.

Чувство это преследовало её в дни, когда Куиллэ была не более, чем бесталанной неудачницей. Полуваниэ, которая не могла выдать хоть сколько-то нибудь приличной песни, той, на кого сородичи смотрели с сочувствием, а враги из числа Отрёкшихся — и вовсе потешались, каждый раз словно вонзая в и без того воспалённую рану ещё один отравленный кинжал. А Варда, к которой молодая послушница тщетно обращала свои молитвы, прося наставить свою служительницу и подарить ей вдохновение, то ли не слышала, то ли не желала помогать. Зато невесть за какие заслуги одарила своей милостью перебежчика из стана повергнувшего Тирион в междоусобицу принца, выбрав именно его, хотя среди Ваниар и Нолдор Короля было множество преданных Элентари поклонников! Где справедливость? Где награда за верность? Или хотя бы милосердие?

И то, и другое, и третье Куиллэ дала именно Госпожа, явившись изначально перед отчаявшейся голосом Создательницы Звёзд, но затем раскрывшая перед ошеломлённой эльдиэ свою истинную сущность Вознёсшейся Принцессы. Той, что когда-то, за пределами Арды, тоже была смертной, чьи молитвы местные Айнур не услышали. Но что сумела подняться выше их всех, получив право самой решать свою участь. Находившей и помогавшей тем, в ком видела прежнюю себя. И, раскрыв всю правду, Вириваниа тогда вопросительно взглянула на ученицу, словно вопрошая — отвернётся ли та, раскрыв обман?

Достигнувшая мастерства бездарность приняла решение без вопросов, приняв в свою душу пурпур и серебро, что соткались в глубине Фэа в символ Госпожи. Прядущая Красоту оказалась единственной, давшей девушке то, о чём та молила. Подарившей защиту от гнетущего отчаяния, что побуждало добровольно сойти в Мандос. Отказываться от её даров ради тех, кто остался глух к мольбам искренних служителей, при этом возвеличивая вчерашних врагов? Так поступил бы лишь глупец.

С тех пор в сердце Искательницы не было места ни страху, ни отчаянию. С ней была госпожа и культ, что постепенно тонкими, но прочными нитями проникал среди Ваниар и Нолдор Короля. С ней было подлинное служение, шаг за шагом ведущее к восхождению вверх, к совершенству, к повторению пути, что прошла Вириваниа. Каждый шаг этой дороги расширял горизонты, двигал границы дозволенного. Показывал, что предела искусству и сопутствовавшему ему удовольствию не существовало. Ограничения в виде «Законов и обычаев Эльдар» оказались лишь шелухой, что новички в Искателях Совершенства отбрасывали, не задумываясь: Госпожа ни разу не ошиблась, указывая своей служительнице на потенциальных кандидатов. Сама полуваниэ неоднократно в этом убеждалась, проводя ночи с молодыми мастерами и мастерицами после инициации. Ширились и её собственные границы дозволенного. В начале — как и у многих других, через преступление ненужной шелухи законов, мешающих чувственным наслаждениям.

Но куда большее удивление Куиллэ испытала позже. Поняв, кто на самом деле стоит за Ночью Кровавых Слёз и трагедией в шахтах, увидев деяния рук своей Госпожи, Искательница словно завороженная смотрела на созданные из сородичей арфы, понимая, что Прядущая создала совершенный инструмент, на котором служительница с удовольствием бы сыграла одну из чарующих мелодий. Совершенство требовало жертв. И лишь те, кто готов был заплатить цену, мог следовать по этому пути с определённого момента. Те же, чей разум был слишком ограничен, чтобы воспринять подлинную красоту, либо те, кто отчаянно цеплялся за установленные не ими рабские оковы ненужных правил… Именно первый и второй случай приводили к безумию, что сотрясло Аман во время пришествия Госпожи. Не она была тому виной — но ограниченность Эльдар. Не охранные круги и амулеты следовало делать ради того, чтобы подобное не повторялось, но приобщать сородичей к пониманию и служению Госпоже! Чем Искатели Совершенства, помимо своего непосредственного пути, и занимались.

До сих пор для Куиллэ не существовало ни страха, ни сомнений или отчаяния. Вириваниа была её матерью, Искатели — её возлюбленными детьми. Даже вынужденное временное сотрудничество с Падшим ничего не изменило. Зная Госпожу, спустя время тот, кто возомнил себя Повелителем Тьмы, вполне мог бы склониться перед Красотой и Совершенством. В некотором роде даже забавно было мягко улыбаться Майрону, этому заносчивому снобу, высокомерно отказавшемуся от даров Прекраснейшей, кто, скрепя зубами, был вынужден сотрудничать и называть Искательницу сестрой перед собственными последователями.

Так и шло. Сеть Совершенства ширилась, всё новые и новые неофиты разделяли благословенный путь. Сила Госпожи надёжно скрывала своих последователей от чужих взоров — даже сама Элентари не знала, что среди её последователей-пчёл завелась стая прекрасных и опасных ос. Однако крайне неожиданно нанесённый Врагом Прядущей удар словно выбил почву из-под ног. Заставил лихорадочно метаться из стороны в сторону, думая, как спасти то, к чему эльдиэ шла так долго — и в то же время понимать, что выходов из этой простой и ограниченной, словно музыкант Верных, ловушки нет. Любое действие по выходу из неё лишь на мгновение отсрочит раскрытие и последующую схватку.

Лицо девушки болезненно скривилось, пока она, не смея более поднять взгляда, рассказывала о случившемся Вириваниа. Та, впрочем, не торопила, внимательно следя за своей служительницей, изливавшей свои страхи.

Разумеется, Искатели, как и множество других школ заклинательной песни, получили приглашение на праздник в честь рождения маленького принца — Враг Госпожи, побери его Тьма, совершенно неожиданно для всех примирился со своей мачехой, решив пригласить на имянаречение своего племянника как собственных подданных, так и других Эльдар. И разумеется, он сам, один из немногих, кто может раскрыть сплетённую Куиллэ сеть, там присутствовать будет. Как и Эктелион — единственный, кто встречался с силой Вириваниа лицом к лицу. Единственный, кто из Нолдор Короля мог бы её почуять, ведь даже Майар, которых в Валимаре и Тирионе было предостаточно, не замечали паутины у себя под носом…

Пойти на праздник означало подписать приговор себе и Искателям. Но и отказаться, под сколь угодно благовидным предлогом, было равно привлечению внимания и подозрениям. В любом случае всех, кто не откликнулся на приглашение, начали бы проверять. Бежать? Без помощи слуги Мелькора им не выбраться на Восток, в Эндорэ. В Амане же на них откроют охоту все.

А что Майрон? Слуга Мелькора же повёл себя в полном соответствии со своим хозяином. Одной рукой обещая помощь с бегством из Амана для хотя бы части Искателей, другой — держа за спиной отравленный кинжал, что был готов вонзить в бывшую союзницу. Ведь по его плану большинство Искателей Совершенства, что не успеют бежать из Валинора, должны были стать хворостом для костра, в котором разгорится резня в Тирионе!

Разумеется, тёмный Майа говорил о том, что в огне беспорядка можно будет затеряться, отступить в нужный час, но ложь стекала с его губ, словно яд со змеиного жала. Куиллэ уже пришлось заплатить цену ради его планов, пожертвовав многими молодыми послушниками, на которых «Ортхэннэр» вознамерился приучать своих псов к крови. Многими талантливыми служителями с огромным потенциалом, кто мог бы стать настоящим украшением в короне Госпожи! Эленвэн, к примеру, которая своими талантами и готовностью к восхождению по пути быстро обратила на себя внимание, выбившись в личные ученицы — слишком уж среброволосая напоминала Верховной Искательнице саму себя. И что теперь? Подобный нежный цветок был вырван с корнем: Майрон отнюдь не спешил оповещать свою союзницу о том, кого именно из младших членов культа он возьмётся похищать ради своих целей.

Пусть пчелиные и осиные королевы и были теми, кто мог отправлять своих детей на убой ради общего блага, Куиллэ предпочла бы обойтись без этого. Тем более когда в итоге её лишь поставили перед фактом.

Позади — предательский нож от Майрона. Впереди — раскрытие и суд. В лучшем случае, от жестокосердных Валар, которые никогда не примут учение Владычицы. В худшем, от Врага, в котором так заинтересован Мелькор. А что дальше? Вечное заточение в Чертогах Ожидания, в котором все чувства отомрут, оставив лишь горькие воспоминания об отнятом?!

Безысходность и подкрадывающееся на мягких лапах отчаяние, невозможность доверять единственному союзнику, который хотя бы на словах мог обеспечить выход из ловушки — вот, что побудило эльдиэ совершить призыв.

— Молю тебя, Госпожа. Молю, — глава культа в отчаянии протянула тонкие пальцы к подолу пурпурного платья Прядущей. — Направь меня. Наставь! Укажи правильную дорогу. Что мне делать? Довериться ли слуге твоего союзника? Бежать? Но куда?

Молочно-белая длань Вириваниа с буквально материнской нежностью коснулась шеи Искательницы. Ногти прошлись по нежной коже, оставляя кроваво-красные полосы. Однако Куиллэ вместо болезненных ощущений испытала лишь захлестнувший сознание экстаз, не удержав в груди полный наслаждения вздох. Страх отступил, сметённый наплывом чистой эмоции, отчаяние лишь злобно зыркало где-то вдали, не в силах справиться с мощью Госпожи.

— Дочь моя, первая в этом мире, — мурлычущий голос мёдом влился в уши девушки. — Я вижу ужас, сковавший твоё сердце. Я вижу тупик, что пытается набросить на тебя зелёные тенета. Не стоит кормить своё отчаяние — привлечёшь лишь мошек и червей, что им питается. Слушай меня. Слушай, Верховная Искательница. Не бойся тех, кто может убить лишь тело, но не способен повредить духу — а они не способны. Даю тебе слово, каждый Искатель, принявший в своё фэа мой Знак, уже не полетит, гонимый, в Тюрьму Мандоса, но встанет по правую руку от меня, со временем переродившись для нового служения и продолжения пути. Ни одному из Валар не удержать ваши души в своих оковах. Несчастная Эленвэн, вкусившая грубые, отвратительные в своём несовершенстве пытки из лап этого вечно недовольного служки местного «Владыки», — Вириваниа не пожелала скрывать откровенной издёвки в своём голосе, — как и её собратья, теперь со мной, и когда придёт час, они вновь понесут мою волю по просторам этого мира. Давно пора познакомить его с кем-то, кроме меня, — Прядущая Красоту хихикнула, откинув голову назад.

— Что я должна сделать, Владычица Тенет? — Куиллэ глубоко вздохнула, возвращая себе ясность разума и пока что смиряя охватившее её желание. После того, как беседа завершится, она обязательно даст себе волю с кем-то из старших Искателей. — И что делать с Майроном?

— Только блюститель Ангамандо, — голос Принцессы обрёл пафосное и гордое выражение, явно издеваясь над титулом Майа, которым он, как знала эльдиэ, весьма гордился, — думает, что он неуязвим за стенами своей пещеры от чужих глаз. Как и его хозяин, он считает себя мастером интриги и разума, хоть в тех местах, где начинался мой путь, они оба попали бы лишь в младшие ученики в своём служении Великому Интригану. Однако во время собраний Чистых я сквозь твои глаза, пусть и самым краешком сознания, почувствовала чужое присутствие, — сияющие пурпуром глаза сузились в гневе. — Нашего Врага, будь проклят он и род его отца до скончания времён. Безусловно, Сын Тьмы уже знает о планах нашего союзника. И что-то мне подсказывает, удар, замысленный Майроном, обернётся лишь концом его собственных замыслов в Амане.

— Мне стоит предупредить его? — Искательница постаралась не скривиться. Если слуга Мелькора и внушал ей что-то, то лишь отвращение.

— Напротив, — хищно усмехнулась её покровительница. — Майрон и его господин играются с Малекитом, словно кошки с мышью, надеясь в итоге обратить его в сильного и верного слугу. Мелькор и вовсе склонен верить в порождённые Эльдар и Манвэ россказни о кровной связи между ними. Я не стремлюсь его разубеждать. Как говорят некоторые мне подобные, всякое знание есть сила. До поры до времени его нужно скрывать, и лишь в решающий момент дать увидеть свет. Нет, пусть Падший и его свита продолжают играться. Пусть отвлекут на себя внимание нашего Врага. В то время как ты, моя дочь, когда за тобой придут, — пальцы Госпожи вновь прикоснулись к задрожавшей девушке, — сделаешь то, что твоему вынужденному союзнику оказалось не под силу. Заставишь Тирион запутаться в паутине лжи, обернув их друг на друга. Ведь нет более искусной лжи, чем полуправда.

***

— Эктелион?

— Да, князь? — глубоко вздохнув и отложив в сторону вечернюю трапезу, проводимую в одиночестве, крылатый повернулся к камину, из которого явно слышал голос своего вынужденного союзника. Что характерно, вежливость при этом сохранял, обращаясь по титулу.

— У нас есть имя.

Глаза цвета расплавленного золота, наблюдавшие за собеседником сквозь чары заклинательного покоя, на мгновение вспыхнули торжеством, баритон главы Первого Дома расцвёл нотками лесного хищника, Ломэ, готовящегося к прыжку. Реакция Вознёсшегося тоже не заставила себя ждать. Воин нарочито медленно отложил в сторону столовые приборы, присев ближе к танцующим языкам пламени. Острое лицо приобрело выражение мрачного удовлетворения пополам с лёгким недовольством. Эктелион явно сразу понял, о чьём имени шла речь. Выявление на свет врага не могло не радовать мечника. Вот только было одно «но». Любимец Варды очень сильно хотел найти след врага раньше Феанаро — хотя бы потому, что желал докопаться до истины в собственном народе без привлечения помощи того, кто, при случае, мог бы использовать подобные знания во вред Ваниар или Нолдор Короля. Не говоря уже о простом азарте, которому сын Дома Фонтана, как ни посмотри, но всё же был подвержен.

Вдоволь полюбовавшись на внутреннюю борьбу бывшего протеже Лаурэфиндэ, Малекит, хмыкнув, продолжил:

— Тебе ведь знакома школа заклинательной песни под названием «Искатели Совершенства»?

Несколько мгновений мечнику понадобилось, чтобы вспомнить, о ком идёт речь. Неудивительно, впрочем.

— Ей не больше двух-трех лет, насколько мне известно, — произнёс Вознёсшийся, извлекая что-то из глубин памяти. — Леди Куиллэ поднялась быстро и решительно, привлекая внимание как Нолдор, так и Ваниар — как и я, она является дочерью двух народов. Искатели держатся обособленно, несмотря на то, что многие молодые Эльдар просились к ним в ученики. Однако принимают они отнюдь не всех, глава школы сама определяет, кто достоин учиться, по одним ей ведомым признакам. Однако те, на кого пал выбор, даже не думают менять место обучения.

— Как интересно, — Король-Чародей откинулся на спинку кресла. Увы, но пламя, что видел мечник, не могло передать ту глубину иронии, которой сейчас был наполнен голос. — А ты или твои собратья пока что не удостаивали её визитом? Помнится, я советовал обратить пристальное внимание на тех, кто поднялся внезапно, буквально из неоткуда.

— Такие закрытые мастерские не редкость среди Ваниар, — покачал головой Эктелион. — Отнюдь не все жители Валимара предпочитают Гимнасий учёбе по старинке — некоторые школы вежливо отклонили приглашение направить своих представителей в наше Место Знаний. А кроме того, среди тех, за кем мы следили, были и куда более подозрительные кандидаты. Искателей было решено навестить позже. Тем более, насколько мне известно, даже Майар посещали представления Куиллэ, но ни один из них ни в чём её не подозревал. Лишь выражал восхищение столь искусной игре служительницы Элентари.

— Понятно, — Малекит кивнул в ответ на слова бывшего ученика — скорее по привычке. Пламя передавало голос, но не облик.

Как друкай и подозревал, темнее всего было под пламенем свечи. Однако к сожалению, подавить это разложение в зародыше они не смогли бы в любом случае. Культ, что называется, попал в лучшую теплицу из возможных, с такой плодородной и богатой соками почвой, до которой было далеко даже изнеженному Ультуану. Понятно, почему для Эктелиона в подобной закрытой «музыкальной ложе» ничего подозрительного не было. Лож таких было слишком много — последователи Слаанеш легко сошли за своих, тем временем запуская ядовитые миазмы вокруг себя. А у самого Короля-Чародея всё было откровенно не слишком хорошо с разведкой на территории Ингвэ: если среди Нолдор Короля вполне можно было найти эльфов, которые были готовы служить верой и правдой будущему королю Нолдор (более того, такие находились — и сейчас пребывали в подчинении у его тайных дел мастера), то вот найти отступников среди сплочённых и религиозных Ваниар — задача была куда менее разрешимой. Работа в этом отношении велась — всегда можно найти озлобленных полукровок вроде Лаурэфиндэ, которым места среди вечнопоющих не нашлось. Но большинство из них открыто бежало к Верным вместо того, чтобы надеть личину. Сбор информации из Валимара требовал времени, и здесь Великая Река сыграла на пользу отнюдь не Эльдар, в частности, и Валинору в целом.

Жаловаться, впрочем, былой повелитель Наггарота не собирался. Благо его разведчики в глубине Майронова культа блестяще выполнили свою задачу, на блюдечке преподнеся своему князю поистине бесценную информацию.

Пришлось, правда, провести с Алкаром и остальными беседу — перевербованные обратно Черные Стражи, ради дела обагрившие руки кровью невинной, как они полагали, девушки, докладывали, в большинстве своем, в изрядно подавленном настроении. С одной стороны, отличный результат. Выполняя приказ своего князя и надев личины мелькорианца, Нолдор проявили настоящую стойкость духа, не побоявшись доказать Майрону свою готовность пускать алую влагу. С другой… что же. Чародей подробно пояснил вассалам о том, что эльдиэ, на чьей душе Паучиха явно оставила свой символ, невинной уж никак быть не могла.

Интересно, а сам рыжий-то хоть знал, что, убивая слаанешитку, он просто отправил её либо прямо к Жаждущей, либо вовсе к Шести Вратам Дворца? Или же рассчитывал, что уйдёт та прямиком в Мандос, а дальше всё будет согласно его договорённости с Владыкой Западных Ветров?

— Когда устроим облаву? — Эктелион тем временем, судя по тому, как взял лежавший подле меч, принявшись проверять его остроту, явно был готов отправиться выжигать предательство калёным железом сей же час. Ни дать, ни взять — Мастер Меча Хоэта, борющийся с происками агентов Малекита и бдительно стерегущий трон самозваных Королей-Фениксов. — Возьмём её прямо на празднике? Или, по-твоему, она откажется от приглашения, попытавшись сбежать?

— Скорее всего, откажется. Однако ударить нужно до праздника. И как можно скорее, — плотоядно усмехнулся Король-Чародей. — Иначе за нас это сделают последователи Мелькора. И так, что мы с отцом и тобой потом будем годами разгребать последствия.

— Мелькора? Но не ты ли говорил, что посланница Жаждущей приходила к ним, как союзница?

— Говорил. Вот только, похоже, поняв, что ещё немного — и союзница эта окажется в цепях, посланник Падшего решил, как бы это сказать помягче, — хищная насмешка стала мечнику ответом, — хоть для чего-то использовать нерадивых друзей. Поклоняющиеся Мелькору хотят пустить несчастным девушкам и юношам кровь, без справедливого суда обвинив их в служении нашей с тобой знакомой твари и казнив на месте. Более того, сделать это не только собственными руками, но и спровоцировать на подобное Верных, начав «судить» всех подряд. Виновных, невиноватых, мимо проходивших. В конце концов — объяснят они на площадях, — если среди золотоволосых нашлось столько предателей, кто поручится, что выжгли всех? И вот уже разгорячённые Нолдор начнут подозревать в каждом предателя и последователя этого… Культа Удовольствий. Подозреваю, что со стороны «несчастной девушки» должна будет проводиться ответная волна. Мол, Верные совершенно потеряли страх, взяв на себя право казнить и миловать. А там, — пламя пренебрежительно фыркнуло голосом друкая. — Слово за слово, учитывая скрывающихся в толпе, наверняка пойдут в дело мечи. Думаю, не нужно объяснять, чем это закончится. В то время как самые главные служители вполне смогут скрыться во время беспорядков.

— То, чего нам следовало бы избежать, несмотря на всю неприязнь друг к другу, — отчётливо скрипнул зубами первый меч Финвэ. Однако мгновением спустя его разум уже заработал мифриловыми шестернями, продумывая план. — Значит, мы ударим до кануна праздника. Не меньше, чем за неделю до него. Я и Вознёсшиеся окружим место собрания Искателей, — Эктелион, попробовал ногтем остроту клинка. — Придётся действовать небольшим отрядом, так, чтобы наверняка следившие за нами враги не успели отреагировать. Я буду говорить и действовать от имени Ингвэ и Финвэ. Такой ход наверняка расшевелит твою собственную лисью нору, заставит последователей Падшего всполошиться. И тогда ты сможешь нанести собственный удар. После чего мы отправим этих предателей на суд Айнур.

— Достойный план, — одобрительно сощурился Чародей, в целом, предполагавший нечто подобное. За тем исключением, что ни до какого «суда Айнур» дело доводить не собирался. — Однако ты должен учитывать, что после того, как всё начнётся, тебе могут понадобиться дополнительные силы, помимо твоего малого отряда. Держи своих Вознёсшихся наготове, пусть и не посвящая их в детали плана. Например, скажи большей их части, чтобы держали мечи рядом и готовились проверять всех присутствовавших на празднике — и тех, кто по каким-то причинам отказался там быть. Если за Серебряной Дланью следят, это не будет выбиваться из того, что последователи Мелькора и Жаждущей уже знают. Так же, в случае, если всё пойдёт по худшей нити судьбы, ты можешь полагаться на Чёрных Стражей в Валимаре и вашей части Тириона. Я предупрежу их.

— Исключено, — чёрные брови сына Мастера Фонтанов сошлись на переносице. — Это же буквально дать нашим врагам повод не только провести всё так, как они и планировали, стравив Эльдар. Но подобное бросит тень и на Вознёсшихся, и на Нолдорана с Владыкой Ингвэ. Ты не можешь этого не понимать.

— Поверь, я прекрасно понимаю. Ты верно говоришь, Эктелион. Однако я не зря сказал о худшем варианте. Мы знаем планы Мелькора. Но и близко не понимаем, что будет твориться в голове у любимицы Жаждущей. Если та поймёт, что изначальный замысел рухнул — а поймёт она это в тот момент, когда тебя увидит, причём куда раньше, чем должны были прийти союзники, — один Эру ведает, что Куиллэ, загнанная в угол, может предпринять. Вплоть до попытки создать прорыв — такой же, как был в шахтах.

От подобной перспективы Вознёсшегося явно передёрнуло, судя по вздрогнувшим могучим плечам и скривившемуся лицу.

— Хорошо, — произнёс он нехотя. Похоже, гордость и неприязнь к чёрно-ало-серебряной расцветке в нём в очередной раз уступили желанию защитить и выполнить долг перед Эльдар. Предсказуемо и полезно. — Да, ты прав. Если возникнет что-то действительно выходящее за рамки плана, на счету будет каждый клинок. Но! Я требую, чтобы, в случае чего, вмешивались они лишь после того, как я позову. Не раньше. И лишь в том случае, если всё действительно выйдет из-под контроля.

— Принимается, — глаза друкая хитро блеснули. — Однако, в свою очередь, если с тобой что-то случится, и ты не будешь способен дать им разрешение, Мор Тирит оставят за собой право на самозащиту. Если уж всё будет совсем плохо.

— Полагаешь, может дойти и до подобного? — скептически выгнул бровь гениальный мечник.

— Полагаю, загнанные в сосуд пауки, вынужденные нападать друг на друга, с куда большей охотой постараются из сосуда вылезти и пожрать всё вокруг, если найдут хоть малейшую лазейку. Особенно учитывая, что пауки эти — размером с обожравшегося Сафирона, валяющегося под светом Лаурэлин кверху пузом.

На самом деле, Малекит был почти уверен, что с попыткой ареста этой обворожительной змеи что-то, но пойдёт не так. С Хаосом никогда и ничего гладко не бывает. Предсказывать, что именно… слишком много интересных вариантов. От действительной попытки нового демонического прорыва, до более изощрённых. К примеру, попытки увести следствие в сторону.

В любом случае, помощь Эктелиону понадобится — и Чёрные Стражи её окажут. А заодно выбьют своему князю ещё несколько добрых слов на будущем судилище. Учитывая, что с большой вероятностью судить будут всё-таки честно — лишним не будет точно.

***

Веселый треск углей, раскалявших кузнечный горн, смешивался в угрюмом полумраке общественной кузницы с недобрым скрежетом точильного круга о металл. Раз за разом клинок в опытных руках кузнеца встречался с камнем, высекая снопы искр, что, вкупе с сиянием горнила, отбрасывали причудливые, а отчасти и пугающие тени, завораживающие своей химерической гротескностью, на лицо подмастерья, который сейчас был в просторном помещении один-одинёшенек — мало кому придёт в голову мысль заниматься ремеслом в ночное время.

Серые глаза Эльхэла смотрели на меч не отрываясь, точно пытались увидеть в этой полосе нолдорской стали не то глубоко сокрытую в ней истину, не то все тайны мироздания Арды разом. По крайней мере, так могло показаться со стороны — нолдо, словно очарованный, вновь и вновь заставлял клинок встречаться с точильным кругом, несмотря на то, что оружие, выкованное руками Верных, и так пребывало в состоянии, близком к идеальному. Но молодому Чистому словно этого было мало, он точно поставил самому себе задачу заточить меч до остроты, способной и нити судьбы, сплетённые Вайрэ, разрубить.

Впрочем, последнее было не так уж далеко от истины, если подумать — то, что должно произойти совсем скоро, откровенно говоря, пугало, несмотря на всю выучку, что вколачивали в молодёжь, с одной стороны, наставники Верных, а с другой — предводитель культа.

Заботливо, точно своё дитя, протерев Смертодар смазанной маслом тканью, Эльхэл глубоко вздохнул, на мгновение прикрыв глаза. Выпрямившись и встав в боевую стойку, Чистый поднял оружие на уровень глаз, после чего, подкинув тряпку вверх, резко обрушил удар на мерно колышущееся в воздухе сукно. Лезвие с лёгкостью рассекло тряпицу на два чётко срезанных куска, продолживших падение уже порознь.

Сумрачно взглянув на результат своих рук, нолдо, откинув упавшие было на глаза чёрные пряди, вернулся к прежнему занятию. Скрип точила о металл, треск пылающего дерева и тихий стук крови в висках. Какофония звучала в ушах набатом, усиливая и без того мрачные мысли.

Сомнения — вот, что сейчас клубилось в глубине души.

Порождённые во время первой встречи с наставником, исцелившим смертельно раненого нолдо, разбитые вдребезги спокойными и точными ответами Ортхэннера, похороненные окончательно горячей, абсолютной убеждённостью Арвахарма, непоколебимо вставшего по правую руку главы Чистых, посыпанные солью и пеплом после рассказа Алкара о произошедшем в пещерах. Ведь то, что видел Чёрный Страж, то, что видел сам Эльхэл, смотря на различия Нолдор и Ваниар — весь окружающий его мир лишь подтверждал правоту слов, рассказанных старшим сыном Владыки Мелькора. Не говоря уже о самом факте принадлежности к древней крови Севера. Ощущение себя одним из избранных, приближённых к истинному повелителю Арды и по крови, и по духу, причастность к узкому кругу лиц, обласканных высоким доверием правой руки Владыки — безусловно, подобная исключительность пьянила лучше любого вина. Даже Эльхэл, куда более спокойный и здравомыслящий, чем его друг, изрядно испытал подобное на себе. Что уж говорить про Арвахарма, всегда знавшего, что он достоин куда большего, чем получать затрещины от наставников за горячий нрав! Будучи первым учеником предводителя Чистых, друг детства чётко осознал своё место в этом мире — и правоту того, кто ему это место даровал.

Искренне убеждённый в правоте Тайрэна, Эльхэл дал клятву без колебаний. Вот только последние события ударом молота выбили почву из-под его ног. И сейчас каждый скрип точильного круга бил не по закалённой стали, но по его собственным нервам, и так натянутым до предела. А отсутствие возможности обратиться за советом сейчас погружало в ещё большую беспросветную тьму.

Нет, он всё ещё верил в слова своего наставника. В то, что их дело — правое. В конце концов, факты по-прежнему говорили сами за себя. Ни Ваниар, пытавшиеся переделать Нолдор, ни Валар, наказывавшие ни за что, никогда их народу друзьями не были. Грядущий исход, о котором и сам Князь делал намёки, был благом.

Но вот методы, которыми Ортхэннер начал наставлять своих учеников, откровенно пугали.

Одно дело — сражаться грудь о грудь с их врагами. Наносить быстрые, точные удары, истощая силы Ваниар — подобная тактика Эльхэлу уже была знакома. Он и сам участвовал в подобных рейдах прежде, выпивая жизненные силы златовласок, пусть до поры до времени и не до конца. Но у каждого была собственная черта, за которую перейти было невозможно.

Для кузнеца подобной чертой стали пытки пленницы, организованные Ортхэннером. Да, быть может, она действительно поклонялась напавшей на Аман твари. Вполне возможно, она заслуживала смерти и наказания за участие во всём том, что происходило в Валиноре в последнее время. Но бичевать до крови это несчастное, вздрагивающее от каждого прикосновения хлыста тельце, отчаянно молящее о пощаде?

Эльхэл был воином, готовым сражаться за свой народ. Чистым, который стоял выше других по праву рождения и духа. А не орком, не культистом Жаждущей, что наслаждались болью своих жертв, создавая те жуткие арфы из живых Эльдар!

В тот злополучный день нолдо, как и ещё несколько послушников, дрожа, впервые пошли против приказа своего наставника, отказавшись поднимать плеть. Но и не ставшие защищать девчонку. Вынужденные смотреть на льющуюся кровь и слушать вопли. И, откровенно говоря, второй из учеников Тайрэна испытал настоящее облегчение, когда взмах кинжала Алкара прервал муки пленницы.

Но хуже всего были не осуждающие взгляды соратников. Не угасающие в ушах крики и полная презрения насмешка в глазах старого друга, который прошёл испытание учителя без колебаний. Хуже всего был тихий голос Ортхэннэра, что ввинчивался в уши сверлом, заставляя осознавать неизбежное.

— Я не осуждаю вас. Вы научитесь. У нас ещё есть время до праздника.

Тогда Эльхэл смолчал, склонив голову, как и подобало прилежному ученику. Не смолчали некоторые другие отказники, заявив, что это слишком — подобное противоречило всей натуре Нолдор, противоречило их душам — несмотря на все слова и уроки главы Чистых, доказывающие обратное, вопреки всем речам об очищении Арды от врагов Владыки. Очищать, устранять — да. Но подобное было не очищением, а скорее уподоблением Врагу!

В тот момент Тайрэн впервые на деле доказал простую и ставшую понятной истину, о которой он говорил с самого начала. Владыка не терпит предателей и перебежчиков, карая их собственной рукой — или руками своих верных слуг.

А кузнец и те, кто не стал громко кричать о своём уходе, поняли, что до грядущего торжества их вполне могла постигнуть та же участь — либо они переступят через себя, подняв руку с зажатым в ней хлыстом.

Отложив наточенный клинок в сторону, подмастерье опёрся на верстак, подперев голову руками.

Эльда не видел выхода из сложившейся ситуации. Не видел, как бы ни пытался смотреть. То, чего требовал Тайрэн, было уже слишком. Даже учитывая идею службы и праведного очищения, идею силы потомков Севера. Что наставник ещё прикажет сделать, в таком случае? На следующем собрании придётся не только высечь очередную молодую культистку, но и обесчестить её?

И самым страшным было то, что обратиться оказывалось не к кому. Предводитель ложи действовал с полного одобрения и в согласии со своим братом, князем Феанаро. Вряд ли что-то, происходившее у Чистых, ускользало от взора Пламенного Духа. Не таким нолдо был правитель Первого Дома, не таким. А значит, он знал и о пытках. Бежать к Ваниар и Нолдор Короля? Никогда. Эльхэл, быть может, был слабым, но он не был предателем.

А быть может, это он не прав, проявив слабость? Ведь большинство его соратников исполнили слова учителя без сомнений и колебаний.

Верный последователь должен исполнять приказы. Честь зовётся верностью. Но что делать, если ты не можешь выполнить приказ? И если этот приказ — лишь прелюдия к чему-то большему? В конце концов, наставник готовил их к выступлению. Что же, с остальными культистами придётся сделать то же самое?

И ведь время течёт неумолимо. Следующая встреча уже завтра. Проклятие!

Молодой воин в отчаянии сжал голову руками, пытаясь понять, нащупать верную дорогу, найти луч звёздного света среди непроглядной тьмы, что раньше поддерживала его и других Чистых, а сейчас давила, удушала в своих кольцах гигантской змеёй.

Шум раскрывшихся дверей железной хваткой вырвал нолдо из размышлений, заставив повернуть голову, столкнувшись взглядами с пятью парами холодных серых глаз. Пять облачённых в чёрное фигур, без гербов, символов или отличительных знаков, присущих Верным, окружили Чистого, отсекая его от выхода и двигаясь с грацией стаи хищников, изголодавшихся по добыче.

— Что? Кто вы? — Эльхэл поднялся единым движением, быстро прижавшись к стене — предчувствие чётко говорило о том, что ничего хорошего от неизвестных ждать не стоило. Пальцы сомкнулись на рукояти Смертодара, поднявшегося в защитную позицию. Глаза тщетно пытались найти хоть какую-то эмблему на одежде, что могла говорить о принадлежности вошедших к Чёрным Стражам или любому иному отряду, но тщетно — враг — а судя по взглядам пятёрки, они были именно что врагами! — предпочёл не оставлять никаких зацепок взору.

В ответ на один клинок в его сторону повернулось пять, явно метивших в лицо и грудь нолдо.

Кузнец зло сцепил зубы, не собираясь сдаваться просто так, словно свинья под ножом мясника. Кем бы ни были стоявшие напротив него Эльдар, они были врагами. Кем именно — слугами Манвэ, или ещё кем-то, пока что гадать не приходилось. Ровно как не приходилось задаваться вопросом о том, что именно заставило подозревать в подмастерье верного последователя Владыки. Главным сейчас было прорваться, передать сообщение Тайрэну и князю. Враги в городе. Вполне возможно, за Верными и Чистыми теперь объявлена охота — снаружи явно доносились крики!

Увы, отчаянная, первая и единственная попытка смести с дороги наиболее хлипкого из пятёрки, прорвавшись сквозь него к двери, закончилась плачевно. Вместо того, чтобы пустить в ход мечи, бросившегося вперёд нолдо просто и буднично ударили прямо под голень, заставив того споткнуться. После чего сверху обрушилась сплетённая из множества железных колец сеть с грузами на концах, повалившая чистого на землю, и на тщетно пытавшегося выпутаться, рычащего от собственного бессилия, так напоминавшего о его прежнем смертельном ранении, послушника навалились уже всей гурьбой.

Кандалы захлопнулись вокруг запястий со скрежетом драконьих когтей о камень, диким эхом отразившись от стен кузницы. В рот так же быстро запихнули кляп. В глазах же этих… теней не было ничего, кроме поистине достойного быть айсбергом в Хэлкараксэ презрения. На пытавшегося вырваться Чистого смотрели даже не как на врага, а как на бешеное животное, что надо спеленать и уничтожить, пока другим не повредило.

— Именем князя Феанаро, — бросил один из них, тот, что не удостоил пленника и взглядом, — ты обвиняешься в предательстве Первого Дома, участии в культе поклонявшихся Мелькору и распространении ложной веры в него. И ты ответишь за свои преступления.

Серые глаза Эльхэла, до этого мгновения не прекращавшего отчаянную бессмысленную борьбу, неестественно расширились, приняв вид едва ли не совиных. Руки безвольно упали вниз вдоль туловища — пребывавший в шоке нолдо более не сопротивлялся, позволив поставить себя на ноги и увести. Разум метался в поисках ответа.

Арест именем князя? Но почему?! Ведь Чистые верно служили ему и его брату, исполняя волю Феанаро и Мелькора, его отца! Ведь всё, что они делали — они делали ради их предводителя, главы Первого Дома!

Или…

Мучительно болезненная догадка ослепила разум, наполняя сердце уже не отчаянием — но самой настоящей обречённостью.

Кузница, пропитанная потом его труда, мелькнула перед глазами, прежде чем отряд поволок его вперёд.

***

— Именем Первого Дома, сложить оружие! — то и дело раздавались холодные голоса Нолдор, буквально бравших некоторые дома в осаду.

— Во славу Малекита и Отца Его, Владыки Мелькора! Бей прихвостней Манвэ! — яростно и отчаянно зачастую звучало в ответ, после чего разговоры заканчивались, переходя на язык клинков.

В то мгновение, когда Эльхэл был выведен из кузницы, зажёгшийся над Тирионом символ Дома Феанаро, сотканный из призрачных колдовских огней, перемежавшихся с чёрными лентами Тени, безмолвно возвестил всем готовящимся к облаве о начале перемен.

Всё началось с того, что отряды Мор Тирит встали несокрушимой стеной на всех основных дорогах, пересекавших принадлежавшую Верным половину города. Главные улицы во мгновение ока рассекли заслонами и баррикадами — так, что быстро не пройти было и пешему, не то что конному или на повозке. Врата, ведущие из белокаменного города, Кованые, Восточные и Драконьи, сдвинули створки, оказавшись крепко-накрепко запертыми. Неусыпная стража встала и на путях, ведущих в районы, принадлежавшие Нолдор Короля — создатели крысоловки слишком долго и тщательно готовили западню, чтобы допустить бегство грызунов во время травли.

Затем облачённые в чёрное неприметные тени, мгновенно разделившись на малые отряды, тонкими ручьями принялись просачиваться в оцеплённые кварталы. Одни отводили в сторону ещё бодрствовавших Нолдор, пытавшихся понять, что случилось, и то и дело хватавшихся за мечи — у всех в памяти с лишком хорошо отложилась Ночь Кровавых Слёз, когда улицы оказались затоплены паникующими жителями — как Верными, так и Королевскими. Повторения подобного никто не желал, приняв меры по предотвращению и объясняя честным Нолдор, что беспокоиться не стоило. Другие — бесшумно оцепляли давно разведанные дома, вскрывая замки и врываясь внутрь — зачастую заставая назвавших себя «Чистыми» в их собственных постелях, подавляя подёрнутое сном сопротивление кулаками и верёвками, после чего — вытаскивая сопротивлявшихся культистов на улицу и уволакивая их прочь, в ночную тьму. Безмолвие и безжалостность — вот что было верными спутниками начала облавы.

Однако эффект неожиданности длился недолго — ровно до мгновения, пока почти все верные последователи Ортхэннэра не пробудились разом, скорее почувствовав, чем услышав — опасность! Всем встать! Бежать, бежать без оглядки, подальше от освещённых улиц!

Собранные старшим сыном Владыки Чистые никогда не были мальчиками для битья — подобных он попросту не собирал в ряды воинской ложи. Почувствовав опасность, услышав, как в двери их соседей стучатся фигуры в чёрном, обострённые чувства многих поклонявшихся Мелькору, в особенности — те, что были усилены поглощённой силой Ваниар, на которых они периодически нападали, быстро предприняли самое верное решение. Волки почуяли загонную охоту, хватая оружие и уходя прочь из логовищ, стараясь избежать встречи с загонщиками.

На улицы белокаменного города пришло смятение, кое-где всё же переходящее в подобие паники. Волки метались меж ловчих ям, пытаясь вырваться из-под флажков. Стаи гончих, жадных до охоты, стремительно прочёсывали улицы. В беспощадных взглядах и выучке их движений чувствовалась железная решимость искоренить зло, тенями крадущееся между стен Тириона. По углам городских кварталов то и дело начали вспыхивать стычки. Жизнь многих культистов превратилась в отчаянную борьбу за выживание.

Некоторые пытались сопротивляться. Вооружённые не хуже своих противников, усиленные отчаянием и фанатичной преданностью, то тут, то там они образовывали группы, которые обрушивались на своих преследователей в последней попытке спастись. Кое-кто поступал и более изощрённо, поднимая шум, будя мало что понимающих соседей и сбивая их в отряды, возвещая о приходе в город врагов. После чего бросая уже своих соотечественников Нолдор на клинки, пришедшие за ними. Благо мечи были у каждого.

Вот только помогало это не слишком сильно. Крови почти не лилось, сопротивление старались давить сетями и заклинательными песнями, зачастую отделяя подлинных «виновников торжества» от тех, кто сейчас мало что понимал. Гончие действовали с точностью хищников, уже давно решивших для себя, кто будет их добычей. Они безошибочно знали, где прячутся их цели, заранее готовясь к любому сопротивлению. Каждая стычка длилась недолго, стальное лезвие мрака резало воздух и осаждало культистов, не давая крупным отрядам шансов на бегство — точно облачённым в чёрное теням было известно лицо каждой их цели.

Другие просто бежали без оглядки, прячась в тенях у городских стен, скрываясь в многочисленных рощах, расположенных в черте города, пытаясь буквально слиться с землёй, пока мимо неспешно и методично шли и шли, звеня доспехами, отряды Чёрной Гвардии, а рядом с ними — бесшумно скользили закутанные в одежды без символов фигуры.

—  Всем! — в разум каждого Чистого, что ещё не был закован в кандалы, сметая возможные преграды, ворвался зов, многократно усиленный возможностями верного служителя Мелькора. Налитый тихой, но от этого не менее бешеной злобой, жаждущей вырваться наружу, голос наставника хлестнул плетью — и в то же мгновение последователи Владыки почувствовали, как их разумы словно опутала незримая паутина, связывая друг с другом и позволяя общаться меж собой так, как обычно это делали при помощи осанвэ — но на намного большем расстоянии. Многие из Детей Тьмы на мгновение позволили себе облегчённо выдохнуть — помощь пришла, Ортхэннэр с ними! — Не пытайтесь сражаться! Слышите меня? Не вступайте в бой, ученики. Как можно меньше шума. Затаитесь в ночи. Тьма сейчас — ваш союзник.

— Что происходит? — первый же закономерный вопрос услышали все — и, по чести сказать, звучал он сейчас в мыслях каждого из подопечных Тайрэна.

—  Пока неизвестно, — процедил голос среброволосого. — Кто-то сейчас командует Чёрной Стражей от лица моего брата — и этот кто-то натравил их на Чистых. Вполне возможно, что вашего князя нет более в живых. Если это так — мы за него отомстим. И постараемся вытащить наших собратьев из лап Валаровых прихвостней. Но сначала нужно покинуть город, и как можно быстрее. Чем больше вас сумеет его покинуть, тем легче нам будет потом. Не останавливайтесь, не пытайтесь действовать безрассудно — и не знайте жалости. Каждая жизнь потомков Севера стоит тысячи жизней других Квэнди. Вы должны беречь их.

— Они не могли оцепить весь город, — в разговор вступил спокойный и уверенный голос Алкара. Теперь уже бывший член Мор Тирит был спокоен и собран. — Ворота охраняются. Однако наверняка есть участки стен, где можно взобраться и перелезть. Кроме того, есть река у подножия Туны. Перегородить её они бы не смогли — можно попробовать уйти вплавь.

— Согласна. А ещё можно постараться прошмыгнуть к Нолдор Короля. Там на одном из участков есть довольно густой лес. Можно прорваться. А там уже пересечём ворота со стороны златовласок — на их территории вряд ли есть облава, — послышался другой голос.

— На севере, где стена примыкает к горному склону Пелори, — вклинился Арвахарм. Впервые за многое время первый из учеников Тайрэна говорил холодно и серьёзно, без излишнего высокомерия, точно случившееся мешком по голове выбило из него излишнюю спесь. Но опускать руки он не собирался точно. — Там есть небольшая горная тропка, в детстве половина Тириона туда на склон лазала. Если не перекрыли — можно постараться пролезть там. Главное двигаться малыми группками, не привлекая внимания. Если увидят — попавшихся на глаза не пытайтесь отбивать, только сами пропадёте!

— Верно, — глава культа словно одобрительно кивнул всем присутствовавшим. — Каждый пусть выберет тот вариант, что ему известен. Сейчас вы можете говорить друг с другом. Предупреждайте собратьев, если видите там или здесь ищеек, или что-то подозрительное. Я встречу всех вне города — где именно скажу, когда выберетесь. В пещеру не суйтесь — скорее всего, о ней уже знают. Я же пока что постараюсь выяснить, что произошло… и кто нас предал.

Последнее было сказано по-настоящему зловещим тоном, не предвещающим шавке Валар, продавших своих собратьев по вере и крови, ничего хорошего.

Медленно, буквально ползком, приникая к влажной от росы земле под лучами Древа и призрачным сиянием ставшей проклятой эмблемы, что возвестила о клинке, обрушившимся на Чистых, уцелевшие истинно верные Владыке и Князю постарались двинуться вперёд. Поимок стало существенно меньше — помогая друг другу и предупреждая собратьев, последователи Мелькора двинулись вперёд. Патрули и рыскавшие по домам гончие уже не замечали этой молчаливой паники, не слышали молитв и безмолвных инструкций. Культисты искали друг друга глазами, объединялись в группы по трое-четверо, заставляя свои ноги молча вести их по закоулкам к незримой границе спасения. В каждом взоре светилась отчаянная смута, обещавшая кровавую цену за каждый шаг к свободе — так смотрела загнанная в угол лиса, так взирал окружённый стаей псов Оромэ волколак. Сердца бились в тревоге и надежде, впиваясь каждому в грудь ошеломляющей смесью, фэа балансировали между безумным, сковавшим движение страхом, не менее безумной храбростью и поразительно обострённой ясностью разума, помогавшей реагировать на любой шорох. Ночная тень укрывала их путь, в то время как над Тирионом продолжала бушевать гроза преследования, возносясь тёмными крыльями к небесам.

***

— Тише! — требовательный мысленный шёпот Алкара подстёгивал уцелевших Чистых вжиматься в землю ещё сильнее, буквально сливаясь с ней в единую, лишь изредка шевелящуюся плоскость. — Патруль слева. Всем замереть!

Полтора десятка едва различимых в ночном свете Древа теней послушно, точно детёныши под командой матери, затаились, позволяя хищникам — частью в привычных каждому подданному Первого Дома доспехах Мор Тирит, другой частью невиданным доселе, иным, передвигавшимся почти неслышно ищейкам — пройти мимо, направившись на северо-восток, к Кованым Воротам.

Тишина. Не слышно было уже сообщений от отрядов, решивших попытать счастья на других направлениях — слишком далеко Чистые отдалились друг от друга, так, что глава культа был вынужден разбить единую сеть на множество маленьких участков, замкнув каждый на себя, дабы тратить меньше сил. Не переговаривались и враги, шедшие в каком-то своём, окутанном мрачной торжественностью молчании. Острия идущих колонной алебард хищно поблёскивали в лучах Тьелпэриона и магических светильников, которыми преследователи освящали себе путь. Мерный, ровный, чёткий подобный накатывающей волне стук подкованных металлом сапог по мостовой ввинчивался в уши. Беглецы буквально кожей чувствовали, как опасность кружила вокруг них ленивым призраком — Тени то и дело пронзали не знающими пощады взглядами ночь, ища ускользнувшую между пальцами добычу.

Когда очередное скрытое тьмой капюшона лицо обернулся в их сторону, Нармо (1) не то что замер — постарался забыть, как дышать. Испарина выступила на треугольном лице аколита, чей оттенок сейчас напоминал не молоко даже, а белый мрамор Тириона. Сказывалась потеря крови — во время одной из стычек Нармо успели зацепить. Стальной хваткой сомкнулось на горле осознание. Моргнёшь сейчас слишком громко — и всё, конец. Попытаешься сбежать — увидят и поймают. Замрёшь от ужаса — учуют и найдут. И неизвестно ещё, что хуже тогда — погибнуть сражаясь или попасть в лапы тех, кто сейчас по какой-то причине действовал от имени Князя.

— Крепись брат, — хлестнул в разуме голос бывшего Чёрного Стража, не дав Нармо окончательно погрузиться с головой в бездну. — Клянусь кровью Мелькора, мы спасёмся! Поверь мне. Отринь сейчас внешний мир, обрати свой взор к Владыке. Он поможет.

Юноша сомкнул зубы, мысленно кивнув другу, постаравшись последовать приказу. Закрыл глаза, представляя себе горные пики Железных Гор и огромную, попирающую небеса, фигуру Повелителя Арды во всей его славе. Послал к этому величественному существу отчаянную, безмолвную мольбу — укрой от взора Валаровых прихвостней, защити!

На удивление, совет Алкара сумел помочь. То ли наставник, следивший сейчас за всеми беглецами, услышал безмолвную мольбу и своей магией уберёг от смертельного оцепенения, то ли сам Мелькор вмешался, ответив на зов — но сковавший все члены страх со злым шипением отпрянул назад. Оставаясь на границе сознания, но уже не имея абсолютной власти над Чистым, позволяя вернуть душе уверенность и готовность драться дальше.

Спустя несколько самых долгих в жизни последователей Владыки минут, после того как последние фигуры исчезли в поднимавшейся от земли дымке тумана, отряд вновь поднялся на ноги. До реки было уже рукой подать.

Келумэ (2) брала своё начало к югу от Тириона, срываясь со клонов Пелори струями многоступенчатого водопада. Прежде, до прихода Нолдор, набравший силу поток огибал холм Туна, затем неся свои воды на восток, к Морю. Народ, воздвигший на холме Тирион, многое изменил, подарив реке второе русло — сквозь холм, разделив его надвое, точно пирог разделяют острым ножом. Хитрая система террас и шлюзов, направившая воду снизу вверх, позволила создать набережные по обоим берегам нового канала. На его же дальнем конце, там, где вода рукотворного рукава Келумэ спускалась обратно, родилось окружённое рощей озеро.

К её берегам Чистые и стремились. Огонь и свет улиц сейчас сулили гибель. Вода обещала побег. Заметить кого-то в ночных волнах, а то и под ними, для любого стражника куда сложнее, чем отлавливать беглецов в городе. Не говоря уже о том, что расставить охрану вдоль всей линии берега было невозможно — в отличие от тех же ворот.

До реки они добрались минут через десять — уже у подножия холма, недалеко от последнего шлюза, выравнивающего уровень воды. Волны, стелющиеся вдоль облачённых в мрамор набережных, слегка колебались — словно нити судьбы, сейчас замершей на развилке и ещё не решившей, как именно ей сплетать свой узор. Лучи серебряного Древа отражались от поверхности воды, бликами играя на измождённых, вымазанных в земле и траве лицах. В тревоге оглядываясь по сторонам — нет ли за спиной и флангов преследователей? — уцелевшие последователи Мелькора уже едва ли не бежали к тёмной приветливой глади, манившей обещанием спрятать, сокрыть, донести в своих водах до безопасного места.

— Не расслабляться! — Алкар, пружинисто шагавший рядом с Нармо, словесным бичом подстегнул собратьев, заставляя тех не забывать об осторожности. Спина молодого аколита поневоле выпрямилась, расправив плечи — друг, пусть и в своеобразной манере, но умел ободрять подчинённых и приводить их в чувство. Морально Чистый был готов сражаться за жизнь дальше. Тело тоже подлатали — по счастью, среди уцелевших нашёлся знаток целительных заклинательных песен. — Сейчас начнём сплавляться вниз по течению. Рубите деревья — с брёвнами будет куда легче. Я не собираюсь вылавливать вас со дна. 

— Тогда, быть может, сделаем плот? — спросил кто-то из послушников.

— Слишком заметно — и долго. Брёвна не дадут вам утонуть, если выбьетесь из сил. Плыть нам далеко. Но в темноте они куда меньше привлекают внимание, чем плот, да и нырнуть под них легче. Давайте, братья. И поживее, если не хотите держать ответ перед Манвэ и Феантури!

И первым, подавая пример, несколькими сильными движениями клинка заставил молодой ясень с жалобным скрипом рухнуть.

Работа закипела. Чистые валили древесные стволы, быстро очищая их от веток и листьев, после чего перетаскивали к берегу. В каждое движение вкладывали все силы, что остались. В каждый взмах меча или топора добавляли тёмную, отчаянную жажду жизни, что позволяла Детям Севера превзойти предел возможности рождённых тел. Каждый вдох — сквозил надеждой, что постепенно вновь позволяла укрепиться в их разуме.

Кончики пальцев босых ног уже касались прохладной воды, всё более подходя к долгожданной границе спасения. Ещё немного. Почти вырвались!

Но в тот момент, когда отряд уже был готов сплавляться, похоже, судьба всё же сделала свой выбор, выткав трагический узор. Чёрное на чёрном — из темноты ночи, с крыши ближайшего дома, выходившего своим внутренним двориком на набережную, спрыгнула худощавая, но высокая фигура, облачённая в уже ненавистно знакомый каждому из уцелевших Чистых плащ с капюшоном. Казалось, нисколько не боясь за собственную жизнь, предвестником скорой гибели Тень шагнула в сторону ощетинившихся оружием последователей Мелькора, мгновенно занявших круговую оборону.

— Значит, река, — практически меланхолично прозвучал его голос, напоённый седым хладнокровием. Фигура откинула капюшон, позволив смоляного цвета волосам рассыпаться по плечам. В серых глазах отразился лёд. Безжалостное безапелляционное превосходство, смешанное с полным отсутствием хоть каких-то тёплых чувств по отношению к своим противникам. Так смотрела каменная статуя. Так — неожиданно осознал для себя Нармо — выглядела абсолютная преданность. — Неплохой план, но… нет. Просто нет.

Последователь Ортхэннэра узнал его без труда — и узнавание это было до боли странным. Он-то здесь что делает?

Несмотря на своё мастерство и уважение среди Верных, не говоря уже об ученичестве у самого князя, Ангарин редко блистал на воинском поприще. Он и как творец предпочитал уступать большую часть славы их дуэта своей «платиновой» сестре, добровольно оставаясь в её тени, что уж говорить об искусстве меча? Если не знать историю Мэнэлдиль — и не ответишь сразу, что такой тихоня забыл среди Верных.

А самое главное — почему личный ученик Малекита среди тех, кто сейчас загонял, словно зверей, вернейших его последователей?

Догадка пришла быстро — осознание пополам с отвращением. И как Арда подобное вытерпела, особенно учитывая, сколько сын Мелькора сделал для этой семейки после падения девчонки с неба?

Хотя, если вдуматься, а не подозрительно с самого начала было, что полукровка Нолофинвэ так быстро и внезапно со своей матерью примирился? И разумеется, жена пошла на поводу у мужа…

Твари!

— Прочь с дороги, предатель! — Нармо в ярости указал клинком в сторону явного перебежчика на сторону златовласок. Большинство Чистых, замершие было в первое мгновение появления ищейки, поддержали молодого аколита дружным гулом, встав плечом к плечу. Другие, не тратя времени зря, подтолкнули первые брёвна к водяной глади.

Вместо ответа Ангарин лишь невозмутимо покачал головой. Глаза блеснули приговором — и щелчок пальцев предателя прозвучал, словно его огласка. Многочисленные светильники зажглись, разгоняя мрак и обнажая перед культистами неприглядную правду, переводя ситуацию из «отвратительной» в «безнадёжную». Верхушки прилегавших к набережной домов покрылись тёмными силуэтами, словно город сам вдруг восстал против своих детей. В холодном свете светочей поблёскивали металлом дуги арбалетов и трёхгранные наконечники болтов. Блестела проклятым символом и серебряная голова ворона на плече Ангарина.

Нармо поневоле сглотнул, облизав высохшие губы. Сияние светильников выделило каждую проклятую фигуру, каждый прицел, направленный на беглых служителей Тьмы.

В этот момент первая тройка Чистых, поняв, что от брёвен толку уже немного, бросилась в воду, вспенивая её мощными гребками.

Сжатый кулак Ангарина взметнулся вверх, верша судьбу беглецов. В то же мгновение, прежде чем служители Мелькора успели уйти на достаточную для нырка глубину, десятки болтов пронзили тела собратьев Нармо. Три коротких крика. И вот уже поток лениво тащил тех, кто рассчитывал найти в нём своё спасение.

— Кто-нибудь ещё рискнёт? — нолдо скрестил руки на груди, выразительно подняв бровь. После чего голос, ранее звучавший спокойно, даже с каким-то лёгким сожалением, налился холодным гневом, готовым обрушиться на культистов в виде ещё сотни выстрелов. — Именем князя Феанаро, сложить оружие. В противном случае, нам придётся начать бить… по конечностям. Например по коленям. Не думаю, что вам это понравится.

Нарво скрипнул зубами, в праведной, но бессильной сейчас ярости сжимая рукоять меча и делая единственное, что мог сейчас — прожигая смевшего ещё что-то говорить о князе предателя взглядом. Спина аколита чувствовала хриплое дыхание тесно сбившихся собратьев по крови и службе.

Похоже, каждый из них сейчас понимал. Если будет бой — он будет для них последним и, увы, коротким. Прежде, чем Чистые даже сумели бы сблизиться с врагами, арбалетчики превратят их в окровавленных ежей. Но сдаться? Отдать себя в руки предателей и Валаровых прихвостней, что сейчас наверняка в лучшем случае заковали в цепи, а в худшем и убили князя, сына Владыки? И что ожидало его верных слуг в их оковах? Пытки и вечное заточение?

Молчание. Огненные, пылающие ненавистью взгляды, сталкивающиеся с прохладной сталью преследователей. Горстка истинно Верных, зажатых на мраморном берегу между выстрелами врага и холодной водой реки, что окрасилась алым за попытку побега через её волны.

— Я жду, — вновь разрушил безмолвие ненавистный, омерзительно бесстрастный голос кузнеца. — У моих Нолдор ещё много дел. Так что давайте не будем затягивать. Считаю до десяти. Один…

— Алкар, прикажи атаковать, — Нарво повернул голову за левое плечо, встретившись взглядом с другом. — Лучше смерть и чертоги Владыки, чем жизнь в рабстве Валар! Алкар?..

Голос Чистого дрогнул в лёгкой растерянности. Ищущие поддержки, ожидавшие увидеть мрачное обречённое пламя последнего боя, глаза поклонявшегося Мелькору увидели лишь выжидающее, каменное спокойствие пополам с лёгким сожалением. В чём-то неуловимо напоминавшее взгляд Ангарина. Своей эдакой безучастностью к тому, что для Чистых было моментом жизни и смерти.

Медленно выйдя из строя собратьев, бывший Чёрный Страж сделал шаг по направлению к предателю. А затем ещё, ещё и ещё — совершенно не встречая на своём пути препятствий в виде арбалетных выстрелов, не пытаясь увернуться от ударов врага — так, будто его окружил незримый щит. Или словно для него не существовало засады. Алкар шёл так, точно прогуливался по этой набережной с девушкой звёздной ночью.

Глаза Нарво в изумлении расширились, когда, уже находясь в шаге от предателя, один из лучших учеников Ортхэннэра плавно, с грацией истинного воина развернулся, встав рядом с Ангарином.

— Лучше сдавайтесь, — произнёс он, на мгновение прикрыв глаза — так, точно скинул с плеч груз, тяготивший его на протяжении долгого времени. Однако следующие его слова вышибли воздух из груди многих Чистых, судя по измученным вздохам позади. — Ангарин не лжёт. Он действует от имени и по приказу нашего князя — как и я! Бросьте оружие!

— Отличная работа, — предводитель Теней благодарно кивнул Чёрному Стражу на глазах у медленно бледнеющих культистов. — Уже шесть.

Полное бешенства рычание, в котором с огромным трудом можно было узнать голос Наставника, раздалось в разуме каждого из Чистых — прежде, чем Алкар, резко побледнев, схватился за шею. После чего стал медленно оседать — так, что Ангарин вынужден был подхватить того, подставив плечо.

— В РАССЫПНУЮ! — бессильная ярость — на всех вокруг и, в первую очередь, на самого себя — пополам с огромной долей разочарованием хлестнула бичом, заставляя многих Чистых резко вздрогнуть. Так рычит раненый хищник, полезший за запечённой дичью, но попавший прямо в ловчью яму. — В воду, разом! Кто-нибудь прорвётся!

Однако прежде, чем Дети Севера исполнили приказ своего учителя, вслед за многочисленными щелчками спущенных тетив в сторону отряда полетели болты.

Резкая боль в мгновенно подогнувшейся ноге заставила пошатнувшегося Нармо взвыть — прямо под коленом из штанины Чистого крайне неприятным украшением теперь торчало толстое оперённое древко.

***

— Вот это я называю правильной переговорной позицией, — пристально следящий с помощью теней за всем происходящим в Тирионе, Король-Чародей по-змеиному усмехнулся. Эта ночь окончательно показала, что он не ошибся в своём выборе на должность тайных дел мастера.

Последователей Мелькора привлекала слава на ристалище. Отродий Голодной Суки — громкое имя, связанное с искусством, в принципе. Талантливая, но редко блиставшая на небосводе звезда, предпочитавшая уступать всё внимание младшей сестрёнке и практически не появлявшаяся на ратном поле, по большей части считалась обоими культами почти что безобидной — и бесполезной в своих планах. В теории, подобным нолдо мог бы, со временем, заинтересоваться Майрон, постаравшись сыграть на амбициях «недооценённого». Но, по счастью, сделать этого он не успел. Его же последователи подобной дальновидностью не обладали. Будучи не привлекающим внимания, но крайне умным и схватывающим на лету учеником, Ангарин неплохо освоился с новой ролью, вычислив Алкара и других потенциальных завербованных Чёрных Стражей.

Без сомнения, он был одним из главных авторов сегодняшнего представления, развернувшегося на территории Верных. Начиная от маршрута патрулей, прочёсывавших местность перекрестно — от чего многие пытавшиеся бежать были загнаны ещё в первый час облавы. И заканчивая маршрутами для каждой из групп, собравшихся вокруг вернувшихся под крыло друкая шпионов в стане Майрона. Основной сложностью в этом было то, что брать каждый из этих отрядов необходимо было одновременно — едва ли не синхронно начиная окружение и захват. В противном случае, основатель Чистых, увидев предательство в своих рядах в одном месте, начал бы лихорадочно искать, быстро увидел бы, что у некоторых из Чистых вместо рабского ошейника осталась лишь видимость — и в этом случае остальные лазутчики среди культистов оказались бы под угрозой. Сейчас же подобное удалось предотвратить. Шпионы Малекита отделались, можно сказать, лёгким испугом. Получив серьёзный удар от окончательного разрыва связывавших их с Майроном цепей после того, как тому стала известна правда, но, всё же, оставшись в живых. В то время как большая часть настоящих последователей Мелькора сейчас заковывалась в цепи и отправлялась в темницу. Те же немногие, кто останутся после сегодняшней ночи на свободе, уже не смогут продолжить жить как ни в чём не бывало в Тирионе. Как шпионы — для Тёмного Валы они уже будут бесполезны.

Жаль, конечно, что соглядатаев при Майроне у былого Властителя Чёрной Башни более не осталось… Но следовало смотреть на вещи трезво — после случившейся зачистки пытаться оставлять кого-то из своих в его окружении означало попросту обречь своего эльфа на бессмысленную гибель. Получив столь звонкую оплеуху, как нынешняя облава, Майрон вряд ли успокоится, пока не проверит каждого оставшегося подле него Чистого на лояльность и крепость клятвы. Останься тот же Алкар при нём — неизбежно был бы раскрыт. Тем более, если бы отправился вместе с рыжим на восток, к его хозяину.

Холодное веселье сверкнуло в золотых глазах бусинками жестокости. Первая кровь сегодняшнего поединка разумов осталась за Королём-Чародеем. Теперь дело было за Эктелионом и его Серебряной Дланью.

***

— Рассредоточиться, — когда белогранитные стены были уже совсем рядом, предводитель Серебряной Длани отдал мысленную команду. — Действуем, как обговаривали, ждите моего сигнала.

Нити осанвэ, незримо связывавшие отряд из десяти Вознёсшихся в единое целое, чуть дрогнули — крылатые фигуры почти синхронно, не уступая в своём взаимодействии меж собой даже Чёрным Стражам, разошлись в стороны, окружая здание форума и замирая недалеко от его стен — но не пересекая воображаемую границу над раскрытой сейчас крышей. Огромные усыпанные звёздами крылья мерно взмахивали, поддерживая учеников Эктелиона в воздухе. Руки на рукоятях мечей, бесстрастные, пронизывающие взгляды сияющих глаз отдали бы должное и Намо, верховному Судье Арды.

Служители Элентари прибыли, дабы выжечь гноящуюся рану на теле Валинора, что терзала Аман со времени Ночи Кровавых Слёз.

Сам же Эктелион начал плавно снижаться прямо ко входу — узкой стрельчатой арке. Ринганаро, который осторожно удерживал в воздухе Арафинвэ, последовал за ним, поставив принца на землю прежде, чем приземлиться самому.

— Аро, — строгий взгляд Вознёсшегося на мгновение повернулся к ученику. — Помнишь, что я тебе сказал? Если всё обернётся худшей стороной — не смей лезть в самое пекло. Вместе с Рингом отходите. Если понадобится, то пустите в ход оружие. Но не рискуй. Не вздумай пытаться мне помогать или, того хуже, лезть близко к этой твари! Ты понял меня? 

Как и его спутники, облачённый в доспехи младший сын Финвэ коротко склонил перед наставником голову, чуть нервно прикусив нижнюю губу. Лицо Инголдо слегка покраснело, пальцы юноши то и дело смыкались на подаренном в издёвку оружии — явный признак того, что принц был взволнован, пусть изо всех сил и старался этого не показать. И было от чего, учитывая, что, если служительница Жаждущей не сдастся просто так, Арафинвэ рисковал оказаться посреди своего первого настоящего боя. Причём с противником, который не будет прощать ошибок.

Мечник мысленно вздохнул, ступая за правым плечом от своего воспитанника. Когда обсуждали план действий — первоначально Эктелион вовсе не желал брать Аро с собой. Загнанная в угол крыса, обезумевшая от страха, может быть крайне опасной, и подвергать опасности принца, таща его, быть может, в эпицентр схватки, выглядело откровенным безумием. Несмотря на проявленное усердие и успехи во владении клинком, к настоящему бою Аро был ещё не готов.

Сдаться и изменить решение полунолдо пришлось лишь после клятвенного обещания юноши не подвергать себя опасности — и аргумента, отрицать который мастер меча попросту не мог.

«Если там окажется кто-то, помимо самой Куиллэ и её Искателей, взяв их под стражу самовольно, ты лишь раззадоришь народ. Какой у тебя есть повод для нападок на несчастную мастерицу песни? Твои наблюдения и рассуждения? Чутьё? Слова Феанаро? Как бы зрители её защищать не кинулись, даже будучи не одурманенными — так, как Верные кинулись защищать упавшую с неба девчонку. А если попытаешься объяснять и спорить — неизбежно увязнешь в словесном кружеве, дав ей время на ответ. Нет, нужно действовать быстро, решительно — от имени короля Финвэ, а то и вовсе — Верховного Владыки Эльдар. И моё там присутствие будет лучшим доказательством того, что оба они одобряют деяния наших рук. А спрашивать ответов у деда — это вовсе не то, что спорить с нами. Пока, по крайней мере».

Крики восторженной толпы — вот, что услышал Вознёсшийся, переступив порог форума. Аплодисменты сотен и сотен рукоплещущих пар рук, приветствующие чарующее пение, что поражало своей безупречностью, с одной стороны, и побуждало крылатого воина сжать зубы, удержав себя от того, чтобы тут же обнажить клинок, отрешиться от напевов — столько в них было злой, враждебной силы! — с другой. Все чувства избранника Элентари разом обострились натянутой до предела тетивой, поневоле готовясь примерно к тому же, что он испытал в Ночь Кровавых Слёз, прикрыв собственной фэа город. Сила прорвавшейся из-за Стен Ночи твари была слишком узнаваема, словно по душе вновь вскользь прошлись хитиновыми клешнями. Только в этот раз лилась она не из мира духов, стараясь прорваться к городу. Нет, знакомое ощущение опасности и отвращения волнами исходило от тонкой, облачённой в шёлк фигурки, что выгибалась на сцене в причудливом танце. Бьющие молотом в уши слова срывались с губ эльдиэ, заставляя множество улыбок расцветать по залу раз за разом, множество глаз — сиять искренним восхищением, а кое-где и желанием. И это при том, что большинство зрителей сейчас носили защитные амулеты! Не говоря уже о рунных кругах вокруг зданий и города. Но разве могут помочь крепкие ворота и высокие стены там, где жители, сами того не зная, пустили в свой дом врага?

Эктелион видел, ощущал всем своим нутром медленно, но верно закручивающуюся в тугой клубок вокруг стройной фигурки мощь — словно металлическую пружину медленно сжимали, подводя к пределу, за которым она неизбежно должна была пойти обратно. Но во что именно Враг собирался сплести эту силу? Какую разрушительную форму он ей придаст?

А главное, если нечто подобное, пусть и в ослабленном виде (сын Форменлинд всё же сомневался, что такое могущество было для Куиллэ чем-то постоянным), творилось и на предыдущих её выступлениях, то как, как другие служители Элентари, не говоря уже о Майар, не могли учуять в этой девушке врага? Почему позволили ей дальше отравлять Аман?

Единственное, что удерживало его от быстрых и решительных действий сейчас, что не давало подать сигнал к немедленной атаке — это понимание, сколько сейчас в пределах форума находилось Эльдар. Сколько из них сейчас стояло рядом с каменным возвышением, на котором находилась маленькая паучиха. Сколько из них чуть дальше сидели, наблюдая за представлением с более высоких, предназначенных для важных гостей, мест.

К великому сожалению, приспешница Жаждущей тоже не была глупой. Прекрасно осознавая, что приглашение на праздник в честь имянаречения сына Нолофинвэ равносильно для неё гибели, а отказ почти что равен признанию в своих делах — Куиллэ, похоже, сделала единственное, что в подобной ситуации могла. Прикрылась жизнями других Эльдар, словно щитом, ставя их между ней и правосудием. Придётся действовать осторожно — и, быть может, заговорить змее зубы, — пока остальные Вознёсшиеся разводили бы собравшихся зрителей прочь из форума. Либо наоборот, в какой-то момент как можно скорее нанести быстрый удар — прежде, чем она успеет что-то сделать.

Вот только…

— Эктелион, — в обычно прямых, словно клинок, уверенных и чётких мыслях Ринганаро лёгким туманом пронеслась тень… сомнения? Предводитель Серебряной Длани склонил голову, устремив вопросительный взгляд в сторону брата по союзу. — Уверен ли ты, что мы пришли за той? Не может ли быть так, что ты был обманут?

— Что? — мечник, стоило отдать ему должное, удержал изгиб бровей от того, чтобы он в изумлении устремился вверх. Заданный учеником вопрос был не просто не понятен. Он на долю мгновения заставил испытать сомнение — неужели и Вознёсшиеся не до конца защищены от соблазнительных чар Искательницы? — Разве не чувствуешь ты клубок сил, что исходит от неё? Той же самой силы, что ударила по Валинору тогда?

Однако прежде, чем среброволосый ответил, в мысленный разговор вмешался Инголдо. Осанвэ слегка хлестнуло досадливой догадкой — так, будто охотник, долго гнавшийся за дичью, разгадал наконец уловку, которой его обманывали прежде.

— Похоже, лишь ты отличаешь в этой песне её сердцевину, наставник, — молодой принц вновь прикусил губу. — Ты был одним из тех, кто прикрывал от Жаждущей Тирион. Ты соприкоснулся с силой этой твари ближе, чем кто-либо другой, запомнил её запах. Вот и видишь насквозь уловки. Но я вижу здесь лишь чистоту и свет Элентари. Звёздный поток, льющийся со сцены в виде слов, ласковый и манящий. И, подозреваю, Ринганаро чувствует то же самое, несмотря на то, что он один из вас.

— Именно так, — короткий кивок от второго ученика. — Поэтому и возникло сомнение. Либо всё так, как говорит Инголдо, либо твой собственный разум затуманен обманом. Третьего здесь быть не может. 

Пальцы любимца Создательницы Звёзд в тихой, сдерживаемой ярости сжались на рукоятке клинка, пока сам он старался прислушаться к своим чувствам, стараясь вычленить из общей массы пурпурных, раскинувшихся по когда-то совместному творению Нолдор и Ваниар, что-то ещё. Не могло же быть так, что та гнойная язва на теле мира, что он сейчас видел перед глазами, ему привиделась!

Звёзды на его сложенных сейчас крыльях пришли в движение. Исходящие от них лучи холодного света с превеликой осторожностью, стараясь не спровоцировать на что-то серьёзное, коснулись слабо колышущихся пурпурных щупалец. Пытаться играть в скрытность сейчас всё равно было бесполезно. Не почувствовать прибытие Вознёсшегося Куиллэ явно не могла.

Увы, к глубокому сейчас сожалению мечника, сам он пока что не являлся столь искусным мастером заклинательной песни, способным выплетать слова и чары в сложный выпуклый узор, как, к примеру, Владыка Ингвэ. Короткие, ёмкие заклятия и молитвы, предназначенные для боя — вот что было его коньком.

Однако кое-что увидеть всё же получилось в свете звёзд. И это кое-что заставило Эктелиона глубоко вздохнуть, стараясь расслабить напряжённые мышцы и вознести молитву Звёздной Госпоже — просто ради того, чтобы удержать себя от нападения в тот же миг. Лишь усилие воли и напоминание о клятве защищать помогло прийти в себя.

Увы, но в своих догадках Арафинвэ оказался прав. Если присмотреться внимательно, то проклятый прошитый золотыми искрами пурпур, изначально безошибочно почуянный предводителем Серебряной Длани, был словно облачён в прекрасную одежду из звёздного и древесного Света — подобно тому, как тело эльда облачалось в шёлк или кожу. И светлая оболочка эта была достаточно толстой, чтобы другие, не столь близко знакомые с мощью вырвавшейся из-за грани Мелькоровой твари, могли не обращать внимание на Искательницу, даже находясь в близи. Да что там! Звёздное облако, окутывавшее Куиллэ, было достаточно плотным, чтобы малая часть его устремлялась вверх, к звёздам, точно у любой иной последовательницы Варды. Вера и служение, так похожие на искренние, устремлялись к Госпоже, возвращаясь обратно звёздным светом.

Понятно теперь, почему даже находившиеся рядом Майар, коих в Валимаре, где Искатели Совершенства тоже ни раз выступали, было немало, так ничего и не заподозрили.

Сияющие глаза вспыхнули недобрым огнём.

Это отродье Паучихи смело использовать дар Владычицы Звёзд, чтобы скрывать собственную гнилую сущность! Насколько же искусна та тварь, что сплела эту сеть обмана, если даже Элентари не смогла сразу заметить подобной подмены?

— Ты прав, Аро, — сурово процедил мастер меча сквозь зубы, постаравшись по связи разумов передать все ощущения, которые сейчас испытывал при взгляде на эту дрянь. — И ты был прав насчёт твоего присутствия здесь. Никто поначалу не поверит моим обвинениям. У меня, конечно, есть одна идея… Но исполнение её будет зависеть не только от меня.

Лишь одна сможет по-настоящему сорвать покров этой лжи. И сын Мастера Фонтанов смел надееться, что на зов она в нужный час ответит.

— Значит, действуем, как задумали, — молча для всех кивнул золотоволосый.

Пурпурная песня тем временем, достигнув своей высшей точки, оборвалась — точно мечом срезали. Скрестив руки, словно обнимая себя двумя большими, зажатыми в узких ладонях веерами, Куиллэ изящно опустилась на одно колено перед своими зрителями. Зал взорвался безумными аплодисментами. Многие зрители вставали со своих мест. Другие прижимали руки к сердцу, смотря влюблёнными глазами на исполнительницу. Третьи кричали в экстазе, выражая высшую степень одобрения «талантом» чаровницы.

— Благодарю вас. Благодарю! — Куиллэ изящно поклонилась, будто молодая ива чуть пригнулась под порывом ветра. — Можете не сомневаться — это лишь начало. Сегодняшняя ночь длинна, и множество песен ещё смогут тронуть ваши сердца и фэа.

— В этом мы не сомневаемся! — к всеобщим аплодисментам и восхищённым крикам присоединился ещё один голос, чистый, юношеский.

По рядам обступивших сцену зрителей словно прошли волны, что затем почтительно разошлись в стороны, пропуская вперёд двух Вознёсшихся и золотоволосого юношу. Принца хорошо знали и среди Нолдор Короля, и среди Ваниар. Как и его наставника, впрочем. Процессию сопровождали лёгкого, постепенно увеличивавшегося удивления взгляды — с чего бы зрителям приходить сюда в доспехах и при оружии?

— Мой принц. Эктелион, любимец нашей Звёздной Владычицы, — губы Искательницы тронула улыбка. Не заискивающая или переслащенная, но нежная и свежая, словно рассвет. Не знай мечник правды — мог бы и обмануться. — Бесконечно я рада видеть среди моих зрителей самого наследника Нолдорана и его наставника. Могу жалеть лишь о том, что редко, очень редко вы посещаете мои скромные выступления.

— Рад был бы приходить на них чаще, — меж тем, молодой полунолдо уже поднялся на сцену. — К сожалению, помощь моим отцу и деду, ровно как и учёба, со временем требуют день ото дня больше, — «покаянно» склонил голову Инголдо. Пристально наблюдавший за ним предводитель Серебряной Длани пока мог только облегчённо выдохнуть — под очарование этой бестии принц всё ещё не попал. Быть может, дело было в их тренировках, а может быть, тут большую роль сыграла целая плеяда защищавших разум знаков, что сейчас были на Арафинвэ под доспехами. — Однако я был бы рад видеть тебя и твоих Искателей среди тех, кто будет выступать совсем скоро на празднике именин моего племянника. Как жаль, что вы все, извиняясь, отказались.

— Полагаю, причины моего отказа и сожалений будут понятны многим. Да всем, кто хоть раз слышал, с позволения сказать, музыку, которой наслаждаются жители второй половины Тириона, — склонила красивую голову змея, явно стараясь увильнуть с щекотливой темы.

Голос Арафинвэ сменился на сочувствующий, понимающий. Как бы это смешно в его отношении ни звучало, но говорил принц сейчас так, словно утешал младшую сестру.

— Могу тебя понять. Многие не питают любви к Отступникам и их предводителю. Но, — на этот раз юноша говорил почти что просяще. — Всё же речь идёт о моём родном племяннике. Нашей крови, крови Нолдор и Ваниар, крови единого народа Эльдар. Можем ли мы с моим наставником питать хоть малейшую надежду уговорить тебя и твоих искателей присутствовать на празднике? Уверен, ты могла бы там спеть немало хороших песен.

Куиллэ изящно склонила голову, словно давая обещая подумать над просьбой принца. А когда вновь подняла взгляд — в отблеске её серых глаз Эктелион увидел тень понимания — и при этом странного, слегка пугающего лично его, Вознёсшегося, спокойствия.

Полунолдиэ знала, что не выйдет из форума иначе, как связанная и в цепях. Но не боялась этого. Несмотря на то, что, вероятнее всего, её ждало бы вечное заточение в Чертогах Мандоса — на том же, или примерно том же ярусе, где сидел Тёмный Владыка.

Но ни капли страха сейчас в её глазах не было, словно подобная перспектива ей казалась не страшнее лёгкой прогулки по ночной роще. И это настораживало. Подобный взгляд слишком во многом был схож со взглядами Малекита и Лаурэфиндэ — тогда, когда в очередной раз в сражении на арене они ловким движением трюкача вновь разбивали любые планы Нолдор Короля на Реванш.

Эктелион слишком хорошо помнил подобное неестественное спокойствие, чтобы не начать гадать — а что припасено у самой девушки для подобной встречи.

Ненавязчиво крылатая фигура Вознёсшегося переместилась чуть вперёд, находясь справа от Арафинвэ, но так, чтобы в любое мгновение можно было встать между ним и его собеседницей. Заметив манёвр своего предводителя, Ринганаро поступил так же, но слева.

В толпе тем временем ещё в нескольких местах чуть пахнуло пурпуром. Но куда слабее. Если Куиллэ сейчас была словно центр бушующего водоворота, то другие служители, прятавшиеся среди зрителей, подобной яркостью не обладали. По крайней мере, в данный момент. Мечник мысленно отправил ждущим своего часа Вознёсшимся места, куда следовало ударить в первую очередь.

— Я не могу обещать тебе, мой принц. Всё же боль, что когда-то нанесли мне слуги твоего брата, для меня была слишком сильной, пусть и помогла мне в итоге оттолкнуться от дна и подняться к вершине.

— Понимаю, — лучезарно улыбнулся Арафинвэ. На долю мгновения можно было даже поверить, что делал он это искренне — настолько обезоруживающей, вызывающей расположение была эта улыбка… во мгновение ока сменившаяся криво усмехающейся физиономией и жёстким прищуром глаз принца. — Настолько больно, что ты и твои Искатели не погнушались пойти в услужение одной из прислужниц Врага ради лишней силы!

— Что… — брови Куиллэ было в невинном изумлении взлетели вверх. Однако реакция рыцарей Серебряной Длани оказалась быстрее. Прежде, чем Верховная Искательница успела вымолвить хоть слово, обнажённый меч Эктелиона уже упирался ей в горло, в то время как почти что мгновенно оказавшийся за спиной среброволосый нолдо положил тяжёлую руку певице на плечо, заставив опуститься на колени.

— Пора! Здесь много Вражьей силы — будьте готовы, в случае чего, не дать ей прорваться наружу!

— Именем Короля Финвэ Нолдорана — и Ингвэ, Верховного Владыки Эльдар! — голос Арафинвэ разом перекрыл весь возможный ропот встревоженной толпы. Помня о том, что принцу, на всякий случай, стоило держаться вне «самого пекла», он сделал несколько шагов по сцене, подальше от теперь уже пленницы. — Я, принц Арафинвэ Инголдо, беру Куиллэ, главу Искателей Совершенства, и всех её учеников под стражу по обвинению в службе Мелькору и его приспешнице, твари, известной, как Жаждущая! Они будут находиться в заточении до тех пор, пока суд наших правителей, а быть может и Валар, не решит их судьбу!

Шелест чёрных крыльев раздался сверху: Вознёсшиеся один за другим аккуратно приземлялись между отпрянувшими было Эльдар, почти безошибочно оказываясь рядом с теми, на кого по осанвэ указал их предводитель. Задача была простой — не дать Искателям, в случае чего, попытаться напасть на мирных жителей Тириона. Ещё двое же опустились на сцене, таким образом, окончательно заключив девушку в кольцо из крылатых фигур. В руках одного из рыцарей уже поблёскивали холодным металлом кандалы, защёлкнувшиеся на запястьях полунолдиэ.

Как догадывался наставник принца, подобная же картина сейчас наблюдалась и в других местах, где Искатели Совершенства предпочитали собираться. Быть может, всех их разом заковать в цепи и не получится, но основные скопления культистов мечник надеялся накрыть.

— Службе Мелькору? — любимец Варды сдержал лицо, чтобы не скривиться. В чём Верховной Искательнице было не отказать, так это в актёрском мастерстве. Сколько же искреннего изумления пополам со страхом и несправедливо нанесённой обидой сейчас играли всеми красками в этом девичьем голосе? — Подумать только! Кто же, кто мог уверить вас в столь нелепых обвинениях против моего учения? Наша школа ищет совершенства во всём — и в песнях в первую очередь. Мы творим музыку, прославляя Валар и то прекрасное, что есть на нашей земле, а не войну, кровь и смерть, — в «отчаянном» порыве девушка попыталась встать на ноги. Куда там! Тяжёлая рука изменённого Вардой эльда скалой прижимала её к каменному полу. — Мой принц, молю тебя, сжалься! Клянусь тебе светом моей Госпожи, ни я, ни мои последователи ни в чём не виноваты! Эктелион, друг мой, брат по служению Элентари, — две узкие дорожки слёз устремились от уголков прекрасных глаз. В отчаянной мольбе она протянула руку к фигуре мечника. — Я верная служанка Владычицы Звёзд, что дала мне и силы, и талант. Никому иному я не служу. А вы, мои зрители! — заплаканные глаза обернулись к, казалось, ещё не понимавшим, как реагировать на всё произошедшее, Эльдар. — Разве хоть кому-то из тех, кто слушал мои песни, я причинила вред, раз меня обвиняют в службе созданию Мелькора? Вонзала ли я кинжалы в спину хоть кому-то? Или же, напротив, внушала тем, кто был завсегдатаем моих выступлений, чувство красоты и совершенства? Почему обвиняют нас, верных традициям истинной музыки мастеров, когда буквально недалеко отсюда угнездились те, кто в своих пристрастиях куда больше похож на служителей тёмных сил?

Воин на мгновение прикрыл глаза, мысленно выругавшись и уже поняв, какую реакцию могут вызвать последние её слова. Похоже, первоначальный план аккуратно и вежливо выпроводить всех, прежде чем заняться этой тварью, был обречён. После этих слов, что наверняка вызовут так любимые народом споры, никто отсюда уже добровольно не уйдёт. А выставлять силой… нет. Это уже слишком.

— Куиллэ права! — донёсся первый отчётливый возглас из постепенно набирающего силу зрительского ропота. — К чему обвинять ту, кто никогда не делала зла ни Нолдор Короля, ни Ваниар, когда у нас совсем недалеко настоящее Мелькорово Отродье есть? Если уж ищем последователей Тёмного — не лучше ли начать среди Верных искать? Сомневаюсь, что поиски займут долгое время, достаточно просто дойти до дома их князя!

— Откуда вообще взялись эти обвинения? — вполне ожидаемо подал голос один из скрученных Искателей. — Кто мог надоумить нашего доброго короля пойти на подобный шаг? Не Малекит ли, снова пытающийся втереться к Нолдорану в доверие? Инголдо, ты же лучше всех знаешь, что отродью этому доверять нельзя.

— Где вообще видано, чтобы в Тирионе Эльдар просто вязали, да ещё по ложному обвинению, словно рабов? — вклинился ещё один. — Даже Валар всегда лишь призывали на суд оступившихся, и лишь в случае отказа — или если приговор был обвинительным — наказание применялось. Что за новые правила, и почему они вдруг запахли Утумно и чёрно-красными?

Последнее словно прорвало плотину. Отошедшие от шока зрители начали отстаивать свою любимицу. Пусть и не пытаясь силой вырвать её из рук Вознёсшихся — всё же красноречие Инголдо и авторитет Эктелиона, как наставника, давали о себе знать, — но уже не стеснявшиеся в словах. С лёгкой руки нескольких учеников Куиллэ, а также сочувствовавших среди незатронутых порчей, Арафинвэ и его учителя просто-напросто начали пытаться увещевать и уговаривать отпустить Искателей с миром. В конце концов, если Верховную Искательницу в чём-то обвиняют — пусть явится на суд в Круг Судеб!

Именно об этом Арафинвэ и говорил, когда план обсуждали. И трижды он оказался прав. Не стой за ними имени Нолдорана и Верховного Владыки — было бы куда хуже.

И ведь не объяснишь им на словах. Не объяснишь, что на приглашение судей культисты ответили бы побегом, или того хуже — ударом, как тот, что сейчас они и пытались предотвратить, нанося свой, на опережение.

Мастер меча провёл рукой по лицу, словно смывая липкую паутину. Он чувствовал себя словно облепленным этой дрянью со всех сторон. Точно вся эта стая пауков всё же попыталась затянуть воина в свои сети. Не принимая открытый бой, но плетя проклятые словесные кружева.

Был лишь один способ закончить эти препирательства — не выставляя, при этом, правителей Нолдор и Ваниар какими-то тиранами. Но для этого способа ему должны были ответить.

«Элентари, моя Владычица! Молю тебя, ответь, — вознёс он короткий призыв своей госпоже. — Глазами своего рыцаря ты видишь, кто скрывается за маской твоей служанки, что, прикрываясь твоим именем, наносит удар за ударом Валинору, что давно отдала свою верность Жаждущей твари, оставляя для тебя лишь крохи, внешнюю оболочку служения. Помоги мне разорвать эти тенета! Дай открыть глаза сородичам».

Ответ пришёл — прохладной, бодрящей волной, что по связующей рыцаря и владычицу нити пришёл вместе со ставшим уже привычным потоком силы. Увидевшая правду Королева Небес всецело одобряла намерение своего защитника. И вместе с одобрением пришло понимание, что нужно сделать.

— Она обвиняется в том, — ровным, исполненным силы, словно набирающий воду горный поток, голосом произнёс глава Серебряной Длани, оборачиваясь взглядом к неутихающему спору, — что отравляла наш с вами край, точно змеиный яд в ране!

Крылья распахнулись, точно волевым усилием их обладатель разорвал сковавшие его оковы. Плывущие по ним звёзды вспыхнули холодным ночным огнём — мечник более не сдерживался, — так, что первые ряды подступивших к арене Эльдар поневоле отступили.

— В том, — крылатая фигура продолжала стоять неприступным бастионом, — что, прикрываясь светом создательницы звёзд, на самом деле она плела тенета своей Паучихе. В том, что наши с вами сородичи, наши друзья, братья и сёстры оказались заперты наедине с безумием во тьме пещер — и в том, чем это для них обернулось! Для одних — безумием, а другие и вовсе были пожраны её хозяйкой!

Воитель развернулся к попытавшейся отшатнуться мастерице.

— Друзья мои, — произнёс он сурово. — Вы множество раз сегодня упомянули Валар и то, что даже они сначала судят, а затем выносят приговор. Забыв о том, что мы, Вознёсшиеся, являемся её вестниками. И Владычица скажет своё слово, когда заберёт то, что у неё было украдено. Посмотрите сами, кого вы считали своей любимицей!

Кончик меча слегка царапнул шею задёргавшейся было Куиллэ. Эктелион простёр над черноволосой головой вторую руку — и окружавшее магию девушки сияние, скрывавшее даже от Майар её истинную натуру, плавно устремилось к своей истинной владелице. Оставался лишь проклятый пурпур, дыхание которого разом почувствовали все, находившиеся на форуме. Чёрные крылья за спиной Вознёсшихся распахнулись, принимая на себя первый удар проклятой силы, не давая её щупальцам понести ужас и панику дальше.

Арафинвэ чуть скрипнул зубами, невольно кладя ладонь на рукоять шпаги. Ноздри Ринганаро слегка расширились, брови приподнялись в изумлении. Зал же встретил случившееся тихим ужасом и гробовым молчанием.

Внешний облик прекрасной девушки поплыл, едва ощутимо, но меняясь. В некоторых местах прекрасная бархатная кожа начала приобретать устойчивый фиолетовый оттенок. Надо лбом сквозь водопад чёрных волос проглядывали небольшие рожки — как у молодой косули. Кое-где, там, где ткань уступала открытым плечам и рукам, сквозь кожу прорезались отдельные чешуйки. Пальцы мастерицы оканчивались короткими, но прочными и острыми коготками.

Облик, что мог бы внушать страх. И в то же время непостижимым, парадоксальным образом привлекал, заставлял задержать на себе взгляд, побуждал к себе прикоснуться.

Не узнать собравшиеся здесь Эльдар подобные изменения не могли, слишком уж яркими были воспоминания о телах тех несчастных, кто так и не вернулся по-настоящему из шахты.

— Полагаю, Владычица высказала своё слово и привела достаточные доказательства, — холодно произнёс глава Серебряной Длани, вздёргивая это отродье паучихи на ноги. — И она, и её приспешники будут заключены под стражу. До решения суда Валар.

Прежде, чем кто-либо успел ответить, глаза служительницы Жаждущей открылись, с поразительным для проигравшей лукавством взглянув на своих пленителей радужками цвета расплавленного золота, с вертикальными зрачками-щёлочками.

Подозрительно знакомыми радужками. Каждый из присутствующих слишком хорошо этот цвет знал.

А затем был смех. Тихий такой смех. Не отчаянный, не безумный — напротив, полный торжества, — словно охотник наконец заманил своих жертв в ловушку.

— Видели бы вы сейчас себя моими глазами, — произнесла Куиллэ, отсмеявшись. Раздвоенный змеиный язычок пробежал по чуть припухлым губам, словно соблазняя. — Вы, мои дорогие собратья. Скованные бесконечными догмами. Правильные. Готовые служить и повиноваться, бегая за каждым капризом ваших ложных, слабых Валар, словно за святой истинной. Вообразившие себе, что в этом слепом служении вы найдёте себе награду, а не очередную прихоть, что надо исполнить, оправдывая это долгом, благом и прочими очередными оковами, что вы даёте нацепить на себя добровольно.

— Замолчи, — сухо приказал Эктелион, уже подумывая вставить твари кляп. На издёвки побеждённой ему было сейчас, по большей части, наплевать. Однако…

— И при всём этом, — продолжала издеваться Куиллэ, — вы решили, что поймали меня. Меня, одну из отмеченных Истинной Силой. Что ваши оковы смогут меня удержать. Что же, — словно в задумчивости произнесла Верховная Искательница. — Буду вынуждена вас расстроить.

Черноволосая голова гордо взметнулась вверх, прежде чем Ринганаро, которого, похоже, её выходки окончательно вывели из себя, тоже поднес к её шее меч, вынуждая заткнуться.

— Сегодня каждый из жителей Тириона получит один-единственный выбор! Главный выбор в своей жизни. Присоединиться к истинному владыке и его верным вассалам, единственной силе, что в награду за службу может исполнить любые, самые сокровенные ваши мечты! Или сгореть в очистительном огне. И пусть моя кровь проложит путь к славе и силе моему возлюбленному господину!

Поражённый внезапной догадкой о том, что сейчас может сделать пленница, Эктелион почти мгновенно убрал оружие. Но вот его напарник…

Прежде, чем второй Вознёсшийся успел шевельнуться, Куиллэ стремительным движением тела буквально рухнула на лезвие Ринганаро, нанизавшись на него грудью.

— Проклятие!

— Прими меня, — последние слова служительница произносила уже с клокочущей кровью в глотке. — О Малекит, Сын Тьмы, мой возлюбленный господин. Прими разум мой, Прядущая, Госпожа Тенет! Прими дух мой, о Мелькор, Дарующий Свободу. И пусть Валинор навек горит огнём!

С последней пророчащей фразой жизнь в золотых глазах погасла окончательно. Лишь губы успели сложиться в полную издевательской иронии усмешку, обращённую к мастеру меча.

И в этот момент Эктелион, похолодев, почувствовал, как с последним ударом её сердца пружина, что он ощущал на протяжении всего вечера, начала разжиматься.

***

Миг застывшего оцепенения, отстранённого наблюдения за нарочито медленно оседающей на мрамор форума девушкой. Мёртвой — а в этом сомнения не оставалось. Глаза, ещё удар сердца назад сиявшие издевательским блеском, потухли, кровь, выплеснувшая из раны на грудь, уже пропитала лёгкое платье мастерицы, превратив белоснежную ткань в тёмно-алую. Застывшие в ночном полумраке губы навсегда сохранили полную торжества улыбку, с которой Верховная Искательница бросилась на клинок, назвав себя служительницей Мелькора, Жаждущей… и князя Первого Дома.

Впрочем, о последнем избранник Элентари сейчас думал в последнюю очередь. Серые сияющие глаза, не отрываясь, смотрели на влагу цвета розы, медленно разливающуюся под покинутым душой хроа, на кровь, что почти беззвучно сейчас капала с клинка Ринганаро на пол. Эта же кровь щедро брызнула на ладонь мечника — так, что пальцы свободной от клинка руки стали скользкими, пахнущими металлом.

В первый раз здесь, на земле Амана, все они — сам Эктелион, его отряд, Арафинвэ — видели смерть собственными глазами столь близко. Они в ней участвовали — так, как Нерданэль и бойцы Лаурэфиндэ делали это в глубине пещер. Впервые сами пролили кровь сородича на Благословенную землю. Да, предательницы, отдавшей свои тело и душу твари, что на напала на Валинор. Безусловно, врага. Но…

Мастер меча медленно пошевелил окрашенными в красное пальцами, смотря то них, то на Куиллэ, чья кожа стала молочно-белой.

Она была виновной. В этом у служителя Создательницы Звёзд не было никаких сомнений. Она не была той, кого он поклялся защищать, не щадя своей жизни — напротив, являлась тем, от кого требовалась защита! Приспешница Тьмы заслужила свою участь. Была врагом. Разум и душа, наполненная светом Владычицы, говорили об этом в унисон.

И всё же это создание, которое когда-то было эльдиэ, а сейчас, похоже, с гордостью носило звериные рожки и не скрывало змеиный раздвоенный язык, была сородичем. Вдвойне сородичем — как и сам сын двух народов, Куиллэ родилась полуваниэ. И они пролили её кровь, склонив мечи в сторону другой эльдиэ уже не на арене или очередной дуэли, но так, как их отцы и деды делали в сторону орков или иных тёмных тварей в дни Великого Похода.

Глупая, шальная мысль закралась в голову словно с чёрного хода, оглушив стражу и вскрыв замки с изяществом мастера-вора. А что чувствовал бывший наставник, когда проходил через подобное, когда сам с этим столкнулся, там, в шахте? Окатило ли его холодной водой подобное оцепенение, когда ему пришлось пронзать алебардой и несчастных, что были замучены и обращены в музыкальные инструменты, и тех, чьим разумом и духом завладела сила твари? Дрогнула ли его рука после того, как это произошло? Или Лаурэфиндэ не колебался, ударив так, как делал всегда — в самое уязвимое место, быстро и неотвратимо, подобно взмаху клинка самой Смерти?

Порыв чужой, враждебной им силы, что сейчас, подобно сжатой до предела пружины, готова была разжаться, выпустив на волю всю свою мощь, окатил новым ведром холодной воды, привёл в чувство, заставив время, что до того растягивало несколько секунд на вечность, вновь войти в обычный ритм. И снова, как удар сердца назад, ощутить весь объём и вес того ушата с помоями, что в данный момент готов опорожниться на головы всем присутствующим.

— Ко мне! — рявкнул Эктелион, понимая, что счёт пошёл на последние мгновения. Поэтому сделал единственное, что мог в подобной ситуации — резко взметнул руку в сторону воспитанника, хватая Арафинвэ за плечо и буквально отбрасывая юношу за свою спину. Увенчанные плывущими по ним звёздами крылья Вознёсшегося разошлись широко в стороны, пытаясь объять необъятное, укрыть за собой всех, кого возможно, от надвигающейся бури. — Ко мне! В круг, подле её тела! Мы должны защитить остальных!

Вкладывая всю свою решимость в этот отчаянный рывок и команду, он уже видел, что на помощь прийти сейчас, вероятнее всего, не успеют. Видел внутренним зрением, как до того заворачивающийся в воронку пурпурный клубок силы, паривший над остывающим в луже собственной крови телом, пульсирующий, точно бьющееся сердце, то и дело выбрасывающий сонмы отвратительных щупалец, начинал раскручиваться, обрушиваясь на форум с яростью волн Оссэ.

И сделал единственное, что мог. Встал щитом между силой твари и Эльдар — так, как делал это в Ночь Кровавых Слёз.

«Моя Владычица Звёзд, Элентари Тинталлэ! В руки твои отдаю я свой дух, жизнь и судьбу. Позволь мне защитить тех, кто не в силах сделать этого сам!» — молитва стрелой понеслась к ночным светилам, вливая свежие силы в тело.

Первое, что почувствовал мастер меча, когда Вражья мощь накрыла его с головой — ветер в лицо. Горячий, сильный, едва не сбивающий наземь. Вознёсшийся вынужденно встал в стойку, опёршись на заднюю ногу, и распахнул шире крылья, чтобы не упасть. Ветер сладковатый до тошноты. Ветер, наполненный тысячами запахов, приносящих удовольствие — или его отвратительное, извращённое подобие. От аромата свежей выпечки и доброго вина до лесного бора, от тонкого, едва уловимого запаха кожи эльдиэ до терпкого, металлического, что издавала кровь на клинке. Но то было лишь началом.

Этот раз не был похож на момент пришествия Жаждущей к Валинору в первый раз, когда бывший ученик Лаурэфиндэ заслонил собой Тирион. Сила — да, была такой же, живо напомнившей о тех крайне неприятных минутах. Полунолдо узнал её, едва войдя на форум — и сейчас узнавание это стало абсолютным. Но вот использовалась она теперь совершенно по-иному. На этот раз Тварь не стремилась насытиться, утолить свой зверский, жаждущий душ Эльдар голод. Воспоминание о хитиновых клешнях, скребущих по фэа, так и оставалось воспоминанием. Не был этот вихрь похож и на то, что описывали вернувшиеся живыми из-под земли. И те из жертв, кому повезло сохранить рассудок в целости, и Чёрные Стражи, после выступавшие первичными наставниками для остальных, рассказывали о попытке играть на самых потаённых желаниях, об отражении самых возвышенных чувств в кривом, гротескном зеркале. О потакании самым животным инстинктам и рефлексам. Поддашься всему этому, продемонстрируешь бреши в собственной броне — и гадина тут же запустит свои щупальца в тебя, постарается одурманить, взять под свой контроль, а после и поглотить без остатка. Но ничего подобного Эктелион сейчас не чувствовал.

В эти мгновения всё было куда тоньше. Не сразу мечник разобрался, что к чему, вслушиваясь в свои ощущения, пытаясь проникнуть глубже, чем просто «запахи» чужой Силы. Но вот когда понял — холод затопил сознание, впился в разум ледяными пальцами. Понимание того, что может произойти, ударило не хуже хлыста.

Сила, столь старательно собранная Куиллэ заклинательной песней в один кулак, не била клешнёй, пытающейся сожрать, и не пыталась запустить свои отростки, стремясь сделать своим рабом. Она лишь ласково, почти с нежностью касалась чужих сознаний. Зачастую — почти что незаметно, не напрямую. И Эльдар, быть может, готовые отражать прямой натиск грудь о грудь — всё же защитные знаки теперь носило большинство, да и уроки защиты разума постигал каждый, — могли не заметить столь лёгкого прикосновения. Не молотом или копьём. И даже не шпагой или кинжалом. Лёгкой, тонкой иголочкой. Да что там! Сам Эктелион мог бы и не заметить такой атаки, если бы не ожидал её здесь и сейчас, и если бы разум его не был защищён звёздным светом Владычицы.

И ведь немногое эта иголочка пыталась поменять. Совсем немного. Всего лишь снизить способность рассуждать здраво, рассуждать холодно, не поддаваясь порывам эмоций, возможность удержаться на плаву, не дать себя захлестнуть ощущению толпы, общего экстаза. И напротив — повысить доверие к тем, кому ты и так доверяешь. К определённым лицам, к нужным словам. Так, чтобы если слова эти звучали правдиво и здраво, если искусный оратор говорил так, о чём ты подозревал всегда, то ты с лёгкостью будешь воспринимать то, что он скажет дальше, за чистую монету. Ведь этот эльда не скажет глупости. Ведь он заслуживает твоего доверия. Не подверженного суждению, искреннего, пламенного.

И такое доверие ведь — разум прошила догадка, от которой кровь стыла в жилах — могло вылиться во что угодно. Быть может, свергать Нолдорана во славу Сына Тьмы и не пойдут, но вот, скажем, устроить братоубийственную бойню внутри Тириона и Валимара, внутри Ваниар и Нолдор Короля — потому что им укажут, где скрываются враги — легче лёгкого. Даже здесь, внутри форума.

Осознание подобного заставило Вознёсшегося с рыком, достойным гончих Оромэ, ринуться вперёд, навстречу пурпуру — подобно тому, как отчаявшийся готов войти в огонь, сгореть без остатка в очистительном пламени, лишь бы спасти других. Засиявшие светом Элентари крылья сошлись вместе, пытаясь задавить вихрь в зародыше, так, чтобы он, не имея выхода, погиб, растратил скопленные силы впустую, разбившись о неприступную стену.

И в это мгновение, когда Эктелион понял, что ему подобную силу не удержать — слева и справа подставили плечи. Новая пара крыльев сомкнулась вместе с его собственными, словно создав купол, мешавший тёмным ветрам добраться до своей добычи. Две слабо мерцающие светом ладони, слишком узкие для взрослого мужчины, но слишком большие для ребёнка, легли на плечи обоим крылатым, будто довершая конструкцию треноги. Внутренним зрением рыцарь Элентари видел, как над телом культистки сомкнулся сиявший серебром купол.

Стоять стало легче — настолько, что предводитель Серебряной Длани позволил себе вздохнуть, тем не менее не ослабляя хватки. Помощь пришла, но этот бой был не закончен.

Эктелион не знал, сколько они так простояли. Разум подсказывал, что лишь несколько ударов сердца. Но напор силы, рвавшийся на свободу, говорил, что многие дни. Ветер бил в лицо, став колючим и злым, ярился, стараясь найти лазейку, прорваться к тем, кто не был настолько крепок в своей защите. Над кем он мог бы поколдовать лёгкими касаниями, делая своё дело.

Но конец приходит всему, в том числе и любой непогоде. И вот уже заклинательная песнь, созданная Куиллэ и завершённая её добровольной жертвой, наконец, исчерпала ресурсы. Лоскутки пурпура догорали, бессильно скользя по защитному куполу, тратя остаточные крохи вложенных в неё сил, чтобы в последний раз попытаться найти выход наружу.

Наконец, всё закончилось. Не было ни грома, ни молнии, ни злобного воя. Всё завершилось так же резко, как и началось после пролитой крови. Просто в какой-то момент полунолдо почувствовал, что напор иссяк.

Эктелион устало вздохнул, опустившись на одно колено. Пальцы, коснувшиеся пола, невольно зарылись в сухой белесый пепел — единственное, что осталось от Верховной Искательницы. Ни крови, ни костей, ни даже одежды или украшений. Лишь прах, что ветер — настоящий, чистый, переменчивый — подхватил, разнося прочь. Что до её фэа — у Вознёсшегося были определённые сомнения, отправилась ли она в Чертоги Ожидания, или же нет.

Рядом, справа, сухо кашлял Ринганаро, отплёвываясь. Крылья рыцаря потускнели, звёзд на них стало меньше — среброволосый явно потратил много сил. Краем глаза можно было заметить, что внизу остальные Вознёсшиеся, поняв, что прийти на помощь не успеют, приняли единственно верное решение — настолько быстро, насколько могли, начали выводить с форума собравшихся Эльдар. В большинстве своём. Остальные сторожили выявленных в толпе Искателей, большей частью оглушённых.

Слева же от мечника…

Забыв про усталость, мастер меча сорвался с места, подставляя плечо готовящемуся упасть на четвереньки Арафинвэ. Юный принц тяжело дышал — с хрипом и присвистом, точно после забега от одного конца ущелья Калакирья до другого. Золотые пряди прилипли ко лбу, с которого градом катился пот. Кожа Инголдо заметно побледнела. Капли крови срывались с носа и верхней губы, окрашивая пепел.

— Аро! Как ты? Аро?! — скорее действуя по наитию, на рефлексах, чем думая, Эктелион, разом побледневший от ужаса, прижал юношу к себе, вливая в него через ладони целительную силу — судя по тому, что он видел, сын Индис потратил слишком много энергии.

Через несколько мгновений принцу явно стало лучше. Дыхание выровнялось, лицо вновь приобрело здоровый цвет. Наконец младший ученик сел самостоятельно, позволив мастеру сменить беспокойство на суровость. Которая, впрочем, тоже была ещё одним проявлением страха за воспитанника. Тем не менее голос полунолдо наполнился холодом, брови сошлись на переносице.

— Во имя Элентари, это что сейчас такое было? Я, кажется, приказывал тебе не соваться в пекло.

Серые глаза принца открылись. Аро, глубоко вздохнув, провёл рукой по лицу, точно стирал с него налипшую грязь.

— Я видел, как эта дрянь рвётся наружу, наставник, — голос его звучал глухо. Нотки вины там присутствовали. Пугать учителя он явно не хотел. Вот только уверенности в том, что поступил Инголдо правильно, позиции «ни о чём не жалею» там было куда больше. — Она уже была готова просочиться. Никто другой не успел бы встать третьим в круг. Я, быть может, и не чувствовал, что это именно. Но мне хватило понимания, чтобы осознать — выпускать этот ветер нельзя.

— Ты понимаешь, что Дом Финвэ мог лишиться принца — или, по крайней мере, этот самый принц мог слечь на много дней, будь эта проклятая песня сильнее. Забыл, что ли, что ты — одна из возможных целей для убийц? — начал было мечник, однако облачённая в доспех рука Аро слегка сжала его плечо.

— Вот именно. Принца, — Арафинвэ попытался встать, опираясь на наставника. Получилось это у него лишь со второй попытки. Юный полунолдо слегка шатался, но сумел удержаться на ногах. — Я принц обоих наших народов, наставник. Эта дрянь угрожала моим сородичам и подданным, моим Эльдар. Кем я был бы, если бы сейчас о своей шкуре начал беспокоиться? Уж точно не принцем и не твоим учеником.

Возразить Эктелион не успел — Ринганаро, переведший было дух, через мгновение со всё возрастающим в глазах ужасом уставился на столь же побледневшего мечника. Не испуг был сейчас в глазах обоих. Ужас понимания, что именно сейчас донёс ветер.

Дальние отголоски — но и их хватило. Близко познакомившиеся с этим Вознёсшиеся хорошо запомнили это ощущение.

В нескольких местах сразу поднялись вверх точно такие же вихри, как тот, что они только что задавили. Ещё. И ещё. И ещё. Одни ближе, судя по всему — в Тирионе. Другие — далеко к западу. Валимар.

И их было куда больше, чем отрядов, которые Эктелион разослал, дабы взять под стражу остальных Искателей…

Мелькор и все его слуги!

— Ты тоже это почувствовал, да? — губы среброволосого едва разлепились.

— Что? В чём дело? — глаза Аро метались от одного Вознёсшегося к другому. Похоже, чувствительность юноши всё же была меньше.

Услышав ответ, ровно как и то, что произошло, Инголдо тихо выругался сквозь зубы.

— Наставник, — процедил он спустя минуту, явно о чём-то напряжённо размышляя. — Надо предупредить отца и деда. Пусть поднимают всех, кого могут — начиная с тех отрядов, что мы готовили к этой ночи изначально. Пусть обратятся к Майар. Если ты прав насчёт воздействия этого проклятия на разумы… — принц Дома Финфэ скривился, точно принимал для себя крайне непростое, отвратительное лично ему решение. — И ещё. Связывайся с моим братцем. О его роли в происходящем потом поговорим — несмотря на то, что тварь эта явно врала перед смертью, пару вопросов я ему задать об этой ночи хочу, — серые глаза недобро блеснули. — Но сейчас нам нужны все, кто может держать оружие — и готов помочь предотвратить этот… хаос.

***

Чувствуя на своей коже отдалённое дыхание столь знакомой силы, Миримвайв закрыл глаза в смеси боли и блаженства — так, словно щеки коснулись нежные пальцы его возлюбленной Верховной Искательницы, передавая свои страсть, желание и совершенство. Провели по его лицу в последний, кульминационный раз, подобно тому, как любовная песня, отыграв финальный куплет, выводила свои медленно затихающие прощальные ноты, оставляя послевкусие. Отдающее миндальной горечью одной своей гранью — так, что сердце поневоле сжималось в тисках, не в силах продолжить свой ход. Но стоило мгновению повернуться второй стороной медали — по жилам растеклась пряная до мурашек сладость. Дух последователя Прядущей уже предвкушал скорую встречу после краткого расставания — после того, как прощальный спектакль на землях Амана завершится.

Каждый из Эльдар, будь то мореход Тэлэри, кузнец Нолдор или арфист Ваниар, стремится достичь вершины мастерства, а то и шагнуть за неё, навстречу небесам. Словно искра Неугасимого Пламени, вложенная когда-то в каждого из Рождённых, побуждала раз за разом штурмовать новые рубежи творения. Искра Куиллэ всегда горела ярко. Она в этом отношении никогда не умела тлеть, сияя тихонько огоньком лучины, нет. Её жажда большего, упорное, фанатичное стремление из посредственности стать совершенством заставляло обращать внимание в свою сторону и в дни, когда благословение Вириваниа ещё не коснулось души юной эльдиэ. Дева горела своей страстью достаточно, чтобы привлечь взгляд уже состоявшегося мастера, вхожего в круг принца Арафинвэ. Что уж говорить о мгновенье её преображения, когда лучшие из мужей Валимара и Тириона готовы были швырнуть к её узким, изящным ступням весь Аман, и не важно, было ли это в силах или нет! Стоило ли говорить, что и в сердце Миримвайва мастерица заняла подобающее ей место?

Основательница Искателей Совершенства отвергала любые попытки связать её узами брака. Не признавая ограничений, не принадлежа никому отдельно, но принося радость всем. С самого первой их серьёзной беседы Куиллэ, совершенная в своей яркости и страсти, была для Миримвайва возлюбленной и музой. Затем — соавтором, матерью их общих стихов и искуснейшей любовницей, познакомившей его со множеством наслаждений, шаг за шагом раздвигавших рамки дозволенного. И наконец — проводницей, приведшей мастера арфы к пониманию и окончательному принятию пути Госпожи, превращая наставника в ученика, а бывшую неудачницу в лучшего из учителей. Позволив с вершины, на которой раньше, как Миримвайв думал, он находился, шагнуть дальше, показав, что всегда есть куда стремиться в поисках всё новой и новой остроты мастерства.

И ушла первая последовательница Прядущей в том же ослепительном совершенстве, в котором и жила. На своих условиях, спутав все нити планов собственных пленителей. Поднеся первый факел к костру.

Миг спустя, мысленно отдав последнюю дань скорби и надежде разом, мастер арфы почувствовал, как новые и новые вихри потусторонней силы разрывали пространство Валинора, разливаясь пурпуром в его небесах — и начиная влиять на Эльдар в обход выстроенных Врагом бастионов. Один, два, пять… Больше, много больше. Сигнал, поданный Верховной Искательницей, стал камнем, что уже повёл первые робкие потоки грядущей лавины вниз по склону. Прекрасно понимая, что за ними придут, в первую очередь — к школе и месту пребывания наставницы, её дети рассеялись подобно тому, как аромат разлетался по ветру, ведь даже Вознёсшиеся не могли находиться во всех местах одновременно. Что уж говорить о простых стражниках, что, быть может, постарались бы задержать любимых столь многими певцов и музыкантов? Да и то… большие были сомнения, что к поимке начнут привлекать слишком многих. Учитывая, что нынешняя ночь явно подготавливалась в строгой тайне, вероятнее всего, в события были посвящены лишь ученики верного служителя Элентари.

Пусть задерживают. Пусть хватают и сами себя запутывают в паутине подозрений, задаваясь вопросом: «А кто ещё мог быть причастен?». Полного списка всех Искателей Совершенства у преследователей всё равно нет. Младшие ученики, не прошедшие посвящение, ничего рассказать не смогут. Те же, кто уже вкусил дары Прядущей… даже обнаруженные, они внесут свой вклад в разворачивающийся спектакль.

Слегка прижмурившись и чувствуя, как пришедший с Востока, из Тириона, пурпурный ветер развивал полы его одежд, Миримвайв откинул голову назад. Голос его возвысился. Струны арфы, созданные из жил Эльдар, извлечённых ещё до того, как они умерли, зазвучали пронзительно, точно крик умирающей, оплакивая и возвеличивая смерть Верховной Искательницы. Повествующая о трагедиях прошлого и счастье будущего заклинательная песня взвилась над головой благодарных слушателей финальным праздничным огнём, окончательно закручивая сплетающийся клубок силы. Затем, через пару ударов сердца, эльда ощутил, как добровольно отданные жизни находящихся в каморке под сценой аколитов, разом пронзивших себе горла, завершили ритуал, позволив сотканному вихрю обрести свободу и вольно разойтись в стороны, мягко, можно сказать, ласково окутывая находившихся в восторге зрителей.

Мимолётно пожелав двум своим ученикам удачи перед ликом Госпожи, Миримвайв склонил голову в поклоне, позволяя волне рукоплесканий и одобрительных криков накрыть себя. Пусть подобное выражение эмоций тех, кто ещё не связал свою жизнь с путём Искателей, уже давно были ему не интересны — ведь есть куда более изощрённые способы потешить свое эго творца, — сейчас эти хлопки были не только заслуженным трофеем, но и первым шагом. Ступенью, позволявшей находившимся в состоянии необыкновенного душевного подъёма слушателям глубже впустить в свой разум тонкие нити паутины доверия. Оставалось лишь немного подождать, уступив право первой сцены другим собратьям по служению.

— Спасибо, друзья! Да не оставит вас своим вниманием наша светлая Госпожа, — арфист принял кубок с вином из рук одного из слушателей, кивнув и с удовольствием промочив горло. Терпкий вкус вина неплохо оттенял ощущения от разливающейся по пространству небольшой площади, на которой проходило выступление, силы. — Дайте мне передохнуть слегка. Потом продолжим. У нас будет сегодня ещё немало песен. Следующая будет посвящена поединку Астальдо Тулкаса с Мелькором!

Зрители ответили согласным ропотом. Ночь лишь начиналась, и сил у собравшихся Ваниар было ещё с избытком. Правда, они пока не знали, что потратить их придётся отнюдь не на очередную песню. А Миримвайв не стремился их пока что просвещать, присев в вынесенное заботливым помощником кресло и лениво цедя алую влагу. Серые глаза, в глубине которых лишь самый внимательный взгляд мог бы найти пурпурные искры, прикрылись. Ваниа расслабленно вслушивался в потоки заклинательного ветра, ожидая мгновения действия — так ждёт в полудрёме хищник, просыпаясь лишь в момент, когда рядом окажется добыча.

Долго ждать, впрочем, не пришлось. Ни у одного мастера арфы сегодня были планы на вечер.

Первое, что привлекло внимание собравшихся на площади зрителей — отдалённые вспышки. Яркие, фиолетово-огненные, но ещё далёкие, прячущиеся за многочисленными башнями Валимара. В другой день, наверное, их с лёгкостью приняли бы за очередные фейеверки, волей одного излишне наглого нолдо распространившиеся как развлечение для всех народов Амана. Однако чем больше времени проходило, тем сильнее огни разрастались. Вспыхивая то тут, то там, они несли с собой непривычный для города поэтов и богов запах не костра, но гари. Далеко, ближе к центру города, можно было, хорошо всмотревшись, заметить очертания крылатых фигур высоко в небе.

Затем пришёл черёд доносившихся издали криков. Самых разных. Ярости. Ненависти. Боли и смерти. Вместе, смешиваясь, они создавали идеальную симфонию, знаменовавшую начало выступления.

Толпа заволновалась, ропща и перешёптываясь, ещё не до конца понимая, что происходит. Миримвайв открыл глаза, бросил короткий взгляд в сторону нескольких своих учеников, стоявших рядом с ним и ассистировавших во время выступления. Ещё несколько были рассеяны по толпе, готовясь подхватить слова своего наставника.

— Похоже на пожар, — один из молодых Искателей мгновенно понял, что от него требовалось, поддержав беседу.

— Если и пожар, то явно непростой, — донеслось из стройных рядов зрителей. Ещё один последователь вступил на подмостки, исполняя свою роль. — Чтобы обычный огонь взял стены, выточенные из звёздного света заклинательной песней? В жизни не поверю. Посмотри! — служитель госпожи, не скрываясь, показал в сторону расположенной вдали башни. Несмотря на расстояние, отсюда хорошо заметно, как она была охвачена пламенем. — А крики? Просто вслушайтесь! Во время пожара так не кричат. Что-то случилось.

Словно в доказательство слов эльда, ветер вместе с запахом гари донёс с направления центральной площади Валимара и аромат свежепролитой крови. Ноздри Миримвайва расширились. Кровь эта явно была непростой. Слишком много разлитого в ней чародейства, даже для обитателя Валинора. Сладкий запах силы, что была родней сиянию звёзд или даже Древ. Не то Вознёсшийся, не то вовсе Майар. Звуки тоже не отставали. Уже не просто крики были слышны, но отчётливые удары сталь о сталь.

— Манвэ и Варда, да там бой идёт! Что, Тьма поглоти, происходит?

— Наверняка там нужна помощь!

— Тише! — звучный, успокаивающий голос арфиста заставил всех вновь повернуться к сцене. Миримвайв встал со своего кресла, подняв ладони вверх. — Что бы это ни было, главное сейчас — оставаться вместе. Как и вы, я тоже слышу звуки схватки. Кто бы сейчас ни напал на наш благословенный город — у нас будет куда больше шансов выбраться из передряги, если останемся вместе. По одиночке мы не сладим. Плечом к плечу — победим.

Слова Искателя Совершенства плавно вливались в уши его собратьев, сейчас окутанных мерцающей фиолетовой паутиной. Мягко, очень мягко побуждая прислушаться к его словам. Пока что это было легко. Прочность нитей и доверие к мастеру арфы не подвергались сильному испытанию — убедить волнующуюся толпу не разбредаться много сил не требовалось. Они и сами сейчас чувствовали, что, что бы ни произошло, так шансов выжить больше.

А Миримвайв меж тем продолжал, словно терпеливый пастух начинал подводить своё стадо к правильному выводу.

— Кто бы ни напал на Валимар, он не мог это сделать иначе, кроме как уже находясь внутри города. Подумайте сами. Больше не откуда. Будь иначе, наступай враг со стороны Калакирьи — и крики эти мы бы услышали сначала здесь, на восточной его границе. Не говоря уже о том, что куда первее мы бы увидели дым со стороны Тириона! А больше атаковать любому врагу неоткуда. Да и вспышки, если подумать, начались ближе к центральной части Валимара, чем к его окраинам.

— Но тогда что это может быть? Неужели… прорыв? Такой же, как в шахтах? — воскликнул кто-то из зрителей с ужасом.

— Ой ли? — скептически донеслось со стороны ещё одного затерявшегося в толпе аколита. — Разве Айнур, Манвэ Сулимо и Варда Пречистая допустили бы такую рану в их благословенном городе? Сомневаюсь в этом.

— Не говоря уже о том, что то, что на самом деле случилось под землёй, мы знаем лишь со слов Мелькорова отродья и его жёнушки, — мрачно донеслось ещё от одного. Губы арфиста тронула мимолётная усмешка — столько полного ненавистного яда сейчас капало из уст говорившего эльда вместе с его речью. — Никто из тех, кто выжил там, особо не спешили рассказывать о произошедшем. Прорыв там, не прорыв, и была ли та рана на ткани мира на самом деле, мы не знаем. А вот то, что в нашем городе давно уже живут те, кому здесь делать нечего — это истина! Мало нам этой твари и святотатца Лаурэфиндэ было тогда? Если бы владыку Ингвэ не вынудили обманом заключить то соглашение…

Ещё одно семя, упавшее на благодатную почву. Отряд Чёрных Стражей, расположившихся в Валимаре как гости, «на случай, если Ночь Кровавых Слёз повторится», любви у Ваниар своим присутствием не вызывали никогда. А сплетённая паучья сеть отсекла большинство вопросов о самой возможности эльда пролить кровь другого эльда.

— Прихвостни Отступника настолько глупы, что решили напасть на жителей благословенного города? — с сомнением покачала головой дева в первом ряду. Золотистые брови нахмурены в сомнении, руки скрещены на груди, словно защищаясь. — Их сердца черны. Но они никогда не казались глупцами.

— Можешь ли ты назвать ещё хоть кого-то, кто, находясь внутри Валимара, мог бы пролить кровь? — «резонно» возразили из глубины эльдарского моря. — Кто ещё это мог сделать?

Затронутая пурпурной нитью эльдиэ не нашлась, что ответить. Зато было, что сказать одному из главных постановщиков всей сцены.

— Возможно, кто-то не столь очевидный… к примеру, долго скрывавшийся под маской верного сына Валимара и Айнур, а сам давно уже склонённый ко тьме в тайне? — словно начал размышлять вслух Миримвайв, согнув руку и словно изучая пристальным взглядом кончики пальцев. — Я не желаю обвинять понапрасну. Лучше поверить предателю, чем не поверить другу! Но ведь многие из Нолдор, тех, кто называл нас своими друзьями, сейчас перебрались в Валимар, живя с нами бок о бок. Кто знает. Быть может, некоторые из них сделали это не по своей воле, но по воле своего хозяина, которому они присягнули в тайне? Разве не было на Ваниар нападений в Тирионе и Валимаре? Разве не находили многих из них ранеными, пусть и живыми, не помнящими ничего из того, что случилось? Вполне быть может, что, если отродье Мелькора наконец решило сорвать маску благочестия, и их черёд пришёл показать своё истинное лицо?

Что же, глупцы из числа последователей Мелькора, с которыми Куиллэ поневоле пришлось иметь дело, действительно сумели подать прекрасную идею — и ещё один великолепный способ немного подогреть золотоволосых Эльдар.

— А ведь кто поручится, что и среди Ваниар нет тех, кто мог втайне служить Тёмному и его сыну? — с ужасом прошептал юный полуваниа, прикрыв рот ладонью.

Фраза, оброненная случайным юношей, послужила спусковым знаком не хуже, чем заранее подготовленные слова Искателей Совершенства. И так будучи на взводе, зрители, ещё совсем недавно наслаждавшиеся музыкой, начали оборачиваться друг на друга. Взгляды, полные затаённого подозрения, постепенно разгорающегося недоверия, начали скрещиваться — точно клинки соперников на приснопамятной арене. Мгновение назад единые и расслабленные, теперь жители Валимара оказались натянуты тетивами.

— Прекратите! — вновь возвысил голос мастер арфы, возвышаясь над толпой и привлекая внимание к себе. Возникшее настроение подозрений к каждому встречному было прекрасной почвой для дальнейших событий. Но направить его следовало не внутрь сборища, но наружу. Множество подозревающих всех и каждого сможет сделать куда больше разрозненных одиночек. — Не стоит ополчаться друг на друга раньше срока, друзья! Да, быть может, я не могу читать в сердце каждого из вас, но чутьё подсказывает мне, что между моих зрителей нет тех, кто продал бы свою честь и дух тёмному отродью. Я доверяю тем, кто не раз и не два приходил слушать мои песни, — лица присутствующих начали потихоньку разглаживаться, словно убаюканные доверием к Искателю. Однако тот быстро привёл их в надлежащее чувство. — А если и есть — с одним или двумя предателями, возникшими среди нас, справиться мы сумеем. Но не это главное. Сейчас надо понять, что именно происходит. Кто напал? Как мы можем всё исправить? — Миримвайв решительно прошёлся вдоль сцены. — И, боюсь, доверять кому-то вне этой площади до конца мы не можем. Учитывая, как быстро начали вспыхивать огни — удар был нанесён неожиданно. А значит — был со стороны тех, от кого никто не ожидал. Поэтому держимся вместе! Следим в оба ока за каждым, кого встретим! У кого есть с собой оружие? — увидев, как много рук было поднято, ваниа довольно кивнул. Неудивительно. Когда твои соседи — черноплащники, поневоле начнёшь учиться не только арфе, но и копью с клинком. Да и последователей Тулкаса в Валимаре хватало. — Мы с вами идём впереди. У кого нет — возьмите камни! Или хоть что-то тяжёлое. Разломайте скамьи, если нужно. Главное — вооружитесь. Кто владеет заклинательными песнями, что могут помочь в бою — держите их наготове.

Ловко спрыгнув с импровизированной трибуны, Искатель решительным шагом прошёл сквозь расступившуюся толпу, быстро и безоговорочно признавшую его лидером. Великая вещь — доверие. Особенно когда говоришь то, что многие втайне хотят услышать.

— Я пойду впереди. Мы выясним, что происходит. И если это действительно прислужники Мелькорова отродья, — глаза арфиста воинственно сверкнули. — Мы вернём наш город себе! Да помогут нам Айнур, да осветит наш путь Элентари!

— Верно! Во славу Звёздной Госпожи! — подхватили его клич аколиты. И постепенно песня этого клича расходилась по собранию хором, что становился всё стройнее. Каждый голос, вступавший в пурпурный хор, усиливал его. Каждый собравшийся здесь Ваниа, раньше или позже, отбрасывал сомнения, поддаваясь опьяняющему чувству. В конце концов, вместе не так страшно перед неизвестностью. Да и слова, сказанные на площади, были лишь озвучанием того, что и так томилось в глубине сердца у многих. А тонкие нити просто сгладили острые углы, помогли не задавать ненужных вопросов тому, кому и так доверяли изрядно.

Обещанная Миримвайвом заклинательная песня — задорная, боевая, повествующая о величайшем подвиге самого воинственного из Валар — была подхвачена множеством Эльдар уже сразу, едва успев сорваться с его губ. И слыша это, ощущая, как за его спиной всё больше и больше зрителей шло, внимательно, налившимися подозрением глазами зыркая по сторонам и сжимая в руках оружие, верный последователь Прядущей мог позволить себе мысленную улыбку.

Посмотрим, как Эктелион, которому, по вполне понятным причинам, ваниа стался не попадаться на глаза в последнее время, даже перед Арафинвэ ссылаясь на занятость, будет теперь гасить это пламя.

Когда с одной стороны специально отобранные Искатели — кто открыто заявляя о себе, а кто — изначально прячась в толпе других Эльдар, тем самым ещё сильнее путая врага — окропят свои клинки кровью, поведя тех, кто попал под их чары, на благословенную резню, на штурм домов Финвэ и Ингвэ с именем Сына Тьмы на устах. Вполне возможно, даже увлекая за собой часть Верных — и убивая всех, кто решит встать у них на пути. А с другой — своими глазами видевшие кровь на улицах Ваниар и Нолдор, что начнут подозревать врага в каждом, а значит, и легко поверят в то, что некоторые из подозрительных являются шпионами Феанаро, затеявшего весь этот мятеж. А Чёрные Стражи так и вовсе этим мятежом руководят, пусть и отрицают это. Не защищаться черноплащники всё равно не смогут. Кровь лить начнут. А значит — ещё больше усугубят подозрения тех, кого Искатели поведут на праведную битву.

Что в такой ситуации будет делать преданный рыцарь Элентари? Против кого обрушит мощь своих учеников? Как поступят сами Валар и Айнур — особенно в том случае, если, судя по слабому дуновению, на камни Валимара уже пролилась кровь Майар? Будет интересно это выяснить в ходе сегодняшнего спектакля. Но, в чём можно было не сомневаться, этой ночи Врагу Госпожи точно не забудут.

Что же касалось самого Миримвайва, прежде, чем отправиться в своей покровительнице вслед за Куиллэ, он твёрдо намеревался узнать одну вещь, вызывавшую его любопытство уже давно.

Какова на вкус плоть Вознёсшегося, напитанного силой одной из сильнейших Айнур? Наверняка столь совершенное творение Создательницы Звёзд обладало не менее превосходным вкусом. Сегодня у мастера арфы был шанс выяснить это, если удача будет на его стороне.

***

— У тебя есть примерно полчаса, чтобы унять дрожь рук. Не подведи — ни меня, ни наш народ, — раздалось внутри разума напоследок, прежде чем казавшийся небольшим по сравнению с чешуйчатой громадой нолдо, облачённый в броню из чёрной стали, с лёгкостью взобрался на спину рамалоки.

Половина часа. Дрожь рук. И сказано так, словно речь шла о чём-то совершенно будничном, вроде волнения новичка перед очередным поединком, а не решении, которое любому другому потом всю жизнь, наверное, сниться будет в кошмарах.

Слова князя, с будничным голосом, говорящим жуткие вещи, глазами-льдинками и ртом, сложившимся в идеально прямую, точно вырезанную в камне, линию — бились о наковальню-голову кузнечным механическим молотом. Не знай он Феанаро на протяжении десятилетий, не услышь он прежде всего, что тот сказал до этих слов — и фраза вполне могла бы показаться издёвкой, преотвратной, крайне неприятной шуточкой, за которую горе-шутника и ударить было бы не зазорно. И, чего таить, Лаурэфинэ сейчас с превеликой радостью предпочёл бы именно такой вариант. Издёвка, подтрунивание, «проверка на вшивость», в конце концов — какие правитель Первого Дома иногда устраивал собственным детям или младшему брату, уча тех терпению, выдержке или способности рассуждать холодно и взвешенно. По отношению к командиру Чёрных Стражей подобное было бы, конечно, неприятным явлением. Можно сказать, признаком серьёзного недоверия. Но, проклятие, Лаурэ сейчас был бы абсолютно не против такого!

Вот только опыт общения с лидером Верных, чутьё и банальный здравый смысл совершенно непрошено подсказывали — Малекит говорил абсолютно серьёзно. Без какой-либо тени насмешки или вранья. И от подобного осознания становилось ещё более жутко. Слова как приказа, так и не слишком понятного признания ввинчивались в уши, в разум расплавленным металлом. Жгли так, словно самого Лаурэ постепенно начинали поджаривать на медленном огне. И это он, один из лучших мастеров оружия в Валиноре, наставник и предводитель Чёрных Стражей!

С мрачной обречённостью осуждённого Финдэ проводил взглядом крылатый силуэт Сафирона, быстро растворившегося в ночных сумерках, прежде чем потянуться вперёд, доставая из седельной сумки один из Видящих Камней. Во мгновение ока ко всем предводителям отрядов Чёрной Гвардии, которые успели поучаствовать в организации сегодняшней мышеловки, в уличных боях, полетело крылатое послание — собраться вместе. Не забыл золотоволосый нолдо и про главу Теней, дебютировавшего ныне. Несмотря на то, что Ангарин и его подручные вряд ли будут играть основную роль в последующих событиях, определённую поддержку оказать они могли.

Встречу назначили у самого Лаурэ. Во-первых, было ближе к границе, разделявшей город надвое, чем двор Феанаро. А во-вторых, глава Мор Тирит не собирался втягивать в порученное ему дело семью, частью которой он давно уже являлся. Махтану и Ноло, взявшим жилище князя в тройное железное кольцо стражи (а кому Малекит ещё мог доверить охрану семьи, как не родичам?), знать о том, что сейчас происходило на второй половине Тириона, точно было необязательно. Не говоря уже о Нерданэль и Мэнэлдиль, находившихся сейчас под их защитой вместе с детьми. Девушкам волноваться вредно особенно сейчас, а мужчины… вряд ли быстро согласятся с озвученным приказом, особенно когда уговаривать и объяснять придётся самому Лаурэ. Феанаро-то улетел. Нет, пусть лучше известия придут с утром — от того, у кого излишне длинный язык всегда был хорошо подвешен. Правда не всегда тогда, когда нужно — порой, как оказывалось, правду из него клещами не вытянуть до момента, пока Куруфинвэ сам не решит всё рассказать.

Лаурэфиндэ прибыл на место первее всех, позволив белоснежному дракону приземлиться на внутреннем дворе своего дома. Устало подпёр голову рукой, спустившись на землю и отстегнув высокий конический шлем, обитый изнутри плотной тканью, позволив золотым волосам рассыпаться по плечам. Отрешённо, словно был безучастным наблюдателем, а не активным участником событий, взглянул на улицы родного города, часть из которых хорошо была видна с того возвышения, на котором стоял дом. Чуткие уши Чёрного Стража слегка дёрнулись, вслушиваясь в звучание Тириона.

Половина, принадлежавшая Верным, постепенно затихала, вновь погружаясь в ночную дремоту — или, по крайней мере, её видимость. Звон стали, гулкие удары металлических подошв сапог о мостовые, короткие, жёсткие команды и боевые кличи, возвещающие о стычках на улицах, медленно, но верно отдалялись, постепенно уходя ближе к стенам и реке — последние попытки питомцев Майрона прорваться, выбравшись из расставленной западни, подавлялись. «Чистых» методично и деловито окружали, отрезали пути к бегству — после чего вязали, в основном стреляя по конечностям и накидывая сети. Как правило, всё обходилось малой кровью. Большинство культистов брали в плен живьём, отправляя в Мандос лишь самых отчаянных или умелых в бою.

Одним словом, выкуривание грызунов, притаившихся под полом Верных, подходило к концу, завершаясь успехом.

Шум же со стороны, принадлежавшей Нолдор Короля, напротив, становился лишь сильнее, разлетаясь искрами будущего пожара. Как в переносном, так и в самом буквальном смысле — серые глаза нолдо ещё во время полёта зорко подмечали то тут, то там медленно разгорающиеся огни. Кажется, занялись пламенем некоторые дома. Отродья Паучихи даром времени не теряли.

Лаурэ устало откинул голову назад, чувствуя спиной и затылком тепло чешуи и ласково трепля между рогами сочувственно ткнувшегося Минратоса.

— Старший знает, что делает, — огромные глаза рамалоки, явно волновавшегося за своего всадника, сочувственно зыркнули в его сторону.

 Лаурэфиндэ молча кивнул, не споря с утверждением дракона. Феанаро действительно знал, что делать, практически в любой ситуации — и почти всегда решения принца, а затем и князя, оказывались верными. Точно многие проблемы были известны Малекиту ещё до того, как он узнал их суть. Но решение, принятое сейчас…

Облачённые в латную перчатку пальцы невольно сжались в кулак, выдавая скопившееся в Чёрном Страже напряжение. Словно по капле стараясь выдавить налипнувшие за последнее время подготовки к этой ночи усталость, сомнения в том, что предстояло сделать, боль души. В ушах вновь зазвучал последний приказ предводителя Верных. А о том, что скрывалось за последней фразой, Лаурэ вообще сейчас не желал думать. Просто не до того было.

А он-то, глупец последний, наивно полагал, что после случившегося в пещерах Лаурэ точно нечем было не пронять! После сплетённых из тел сородичей «арф», которых приходилось добивать из милосердия. После того, как Чёрные Стражи, сомкнув строй алебард и сцепив зубы, чувствуя, как защиту разумов раз за разом пробовал на зуб шёпот Врага, противостояли марионеткам Паучихи с пурпурными глазами, прикрывая Курумо и Нерданэль. После вихря теней, в котором танцевала огневолосая нолдиэ, закрывая разрыв между мирами… После всего этого море станет по колено. Лаурэфиндэ, выдержавший испытание огнём и пурпуром, с уверенностью думал, что доказал на деле — место своё он занимает по праву. Но, похоже, настоящее испытание — и его собственных убеждений, и той верности, что означал пост главы Чёрных Стражей — началось именно сегодня.

Минратос, ласково тыкавший головой в бок своего «брата», поднял голову, всмотревшись огромными драконьими глазами во тьму и слегка рыкнув. К дому явно кто-то приближался. Немного погодя и Лаурэ услышал дружный, мерный топот множества ног. Отряды гвардии и Теней, ровно как и простые Верные, принимавшие участие в ночной охоте, стягивались на границу, разделявшую две половины города, вслед за своими командирами. Сами же предводители, возглавлявшие ловлю Чистых, уже спешили к золотоволосому.

— Лаурэ! — знакомый голос, сейчас даже слегка охрипший от напряжения, заставил Чёрного Стража повернуть голову на звук. Ангарин, мрачный, как сам Намо Мандос, даже не шёл — летел навстречу. Чернота капюшона его плаща лишь оттеняла бледность кожи — в последние дней семь кузнецу, вставшему во главе нового детища Малекита, почти не приходилось даже просто отдыхать, не говоря уже о полноценном сне. Молодой нолдо шёл плечом к плечу с Алкаром, тоже бледным и слегка пошатывающимся — как и многие другие Нолдор, бывшие глазами Феанаро среди Чистых. Как знал эльда, таков был последний подарок разъярённого Майа — каждый из «предателей» получил мощнейший удар по разуму, заставивший потерять сознание и разорвать мысленную связь с теми Чистыми, что ещё оставались на свободе. — Мои наблюдатели, все как один говорят, что на половине златовласок словно разума лишились. Нападают друг на друга, но без какой-то определённой системы, совершенно бессмысленно. Ещё часть рвётся к дому Нолдорана. Стражники и Вознёсшиеся пытаются навести порядок, но пока участвующих в сваре слишком много. Где Князь? Только не говори, что он отправился в одиночку всех спасать…

Лишь выдержка, умение бровью не повести даже в самый мрачный час, когда доходит до дела, воспитанное в своём друге Куруфинвэ, позволила Финдэ не расхохотаться в голос. Сам того не зная, новоиспечённый предводитель Теней выстрелил вслепую, но попал в яблочко.

— Именно это он и сделал, — тихо хмыкнул Чёрный Страж, поднимаясь с тёплого бока рамалоки и делая шаг навстречу братьям по оружию. — В Валимаре сейчас происходит ровно то же самое. Там, если помнишь, с Ночи Кровавых Слёз наши. Им нужна помощь. Достаточно большой отряд, чтобы, в случае чего, защитить себя и Ингвэ, но недостаточно, чтобы спасти весь город. Ждать он никого не стал — даже верхом до Валимара ехать полтора-два дня. На Сафироне куда быстрее.

Послышалось короткое, но крайне злобное ругательство, адресованное всему Валимару в целом. Лаурэфиндэ сдержал улыбку. Безусловно, Ангарин, явно польщённый доверием своего наставника и назначением себя на должность тайных дел мастера, относился к своим новым обязанностям крайне ответственно, и о безопасности князя мог беспокоиться едва ли не больше, чем о своей — спасителя своей сестры нолдо чуть ли не боготворил. Но глава Мор Тирит, знавший Феанаро куда дольше, уже научился осознавать простую вещь. Малекит был начисто лишён того, что некоторые называли «безумством храбрых», которому сказители пели песни. Или, по крайней мере, пока что на памяти Лаурэ не было ни одного случая, когда предводитель Верных такое безумство проявлял. Если золотоглазый отправлялся на бой в одиночку — значит решение это было продиктовано расчётом и осознанием, что вариант этот наиболее выгоден.

Впрочем, несмотря на определённую неопытность в этом отношении, насчёт Ангарина можно было быть уверенным в одном. Молодой оружейник был тем, кто точно выполнит отданный Феанаро приказ. И скорее всего — без колебаний, перещеголяв в этом отношении даже Лаурэфиндэ, как раз таки сомнениями мучавшегося.

— Буду краток, — тряхнув светлой во всех смыслах головой, нолдо пробежался взглядом по усталым, кое-где чумазым, но всё ещё полным решительности лицам командиров, сегодня впервые ведших за собой своих собратьев по-настоящему. И весьма успешно — о чём свидетельствовало задорное пламя, сейчас плясавшее в глазах многих. Как-то само собой разумеющимся стало то, что места командиров стремительно формировавшегося войска заняли именно те, кто тогда спустился в подземелье вслед за ним и Нерданэль. За героями, уже схватившимися с отродьями Паучихи грудь о грудь, Нолдор шли охотно. И именно они возглавили охоту. — Случилось то, что мы предполагали в наихудшем варианте развития событий. Эктелион, чтоб ему крылья ощипало, не сумел удержать ситуацию. В итоге сейчас Валимар и не наша половина Тириона охвачены огнём. Насколько мне известно, кровь уже льётся на улицах. Искатели Совершенства выявили своё истинное нутро, решив уйти в блеске и славе — и заодно нас всех под вину подвести, — Чёрный Страж скривился. — Часть из них сейчас буквально рвётся вскрыть горло Финвэ и Ингвэ — с именем нашего князя на устах. Попутно убивая всех, кто на пути встанет. А другая часть слегка поколдовала над разумом своих восторженных зрителей, убедив их слепо им верить — и те, в свою очередь, набрасываются уже на приспешников Мелькорова Отродья. То есть на наших — и на тех, в чью сторону укажут. Можете представить, что сейчас там творится.

Большинство столпившихся вокруг Лаурэ Эльдар встретили новости скрипом зубов и тягучими, витиеватыми проклятиями. И Финдэ их прекрасно понимал. У каждого сейчас в памяти наверняка воскрес проклятый, давящий на разум шёпот, обещавший исполнение мыслимых и немыслимых желаний, да ядовитый пурпур светящихся глаз, чьи владельцы-марионетки были готовы вцепиться в горло Верных хоть зубами.

Вот только глубину проблемы они ещё явно не осознали.

— А Альквалондэ? — Алкар, понимая, к чему шло дело, расстелил карту на стоявшем на внутреннем дворе столике, что Лаурэ смастерил когда-то для посиделок с гостями.

— По счастью, ничего серьёзного. Прислужники Жаждущей в Гавани почти что никогда не выступали. Мореходы их не жаловали, и последователей их среди Тэлэри почти не было. А учитывая постоянную и общую готовность команд лебедей-челнов помахать кулаками, в очередной раз выясняя, чей корабль быстрее и лучше… — нолдо позволил себе скупую улыбку. — Одним словом, Аэнарион сумел удержать всё под контролем.

Палец Чёрного стража заскользил по очертаниям Тириона.

— К делу. Действуем по плану на наихудший вариант. Поскольку на улицах уже начаты бои, придётся работать на страх и риск — так, как получилось с Чистыми, быстро, тихо и безответно уже получится вряд ли. Часть, — коготь латной перчатки указал на границу города, — старается аккуратно пройти вдоль стен. Нужно занять все ворота, находящиеся на половине Нолдор Короля. То есть Речные, Королевские, Яблоневые и Дружеские. Ещё два крупных отряда, — Лаурэ царапнул пергамент, на котором была написана карта, — вдоль реки. Никто не должен по ней уйти. Действуем по обстоятельствам, по возможности — помогаем навести порядок войскам Нолдор Короля. Готовьтесь к серьёзному сопротивлению. Не забывайте, там не только культисты Паучихи да певцы. Учитывая то, что сейчас многие Нолдор и Ваниар идут за ними, словно пчёлы за королевой — не удивлюсь, если и многие воины к веселью присоединились. И не на той стороне, на какой нужно. Ангарин, — взгляд серых глаз обернулся к Тени. — На нас с тобой самое сложное. Отряд должен пробиться к Нолдорану и любой ценой обеспечить его безопасность. Минратос прикроет нас с воздуха. Когда мы это сделаем — я свяжусь с остальными командирами с помощью Видящего Камня и скажу, что делать дальше.

— Его… А Арафинвэ и Эктелиона? — невинно поднял брови оружейник, чем вызвал несколько коротких смешков. Даже Лаурэ слегка улыбнулся.

— Арафинвэ тоже. Что касается крылатого… зависит от обстоятельств, — Финдэ тихо хмыкнул. Однако внутри у него сейчас было очень и очень далеко от любых проявлений смеха.

Пальцы скрещенных рук сжали облачённые в металл предплечья. Не желал, ох, не желал Лаурэфиндэ подобное озвучивать. Не думал всерьёз, что когда-нибудь до подобного дойдёт. Да никто, скорее всего, не думал. Даже Эктелион. Даже Арафинвэ.

Никто, кроме Малекита, отдавшего приказ так, что становилось сразу ясно — предугадал он, что подобное может произойти, очень сильно заранее.

И хотелось бы сейчас сделать вид, что подобного приказа Лаурэ не слышал. Да что там, услышав его в первый раз, он искренне считал его неверным, ошибочным — можно сказать, первой настоящей ошибкой Феанаро за всё время их знакомства. Вот только альтернатива на случай отказа, обрисованная всё тем же Малекитом, была намного, намного хуже. Не говоря уже о прочих вещах. Честь вассала зовётся верностью. А верность — фундамент, на котором строится любая дружба. Дружба, сделавшая Лаурэ, по сути, частью семьи Куруфинвэ, дядей его детям и братом его супруге.

Ни от того, ни от другого, ни тем более от третьего он отказаться не мог и не собирался.

Лаурэфиндэ глубоко вздохнул, сжимая руки — точно на древке любимой алебарды, сейчас приторочённой к драконьему седлу. Словно вспоминая все те множество фактов и вещей, что навеки связало его судьбу с Первым Домом и Верными.

— И ещё кое-что, — произнёс он уже ровно, открывая, наконец, глаза. — Я прекрасно осознаю, что вы, быть может, придёте от подобных перспектив в ужас. Как и то, что подобное станет для всех нас самым настоящим испытанием — убеждений, верности и разума. Те, кто не захотят в этом участвовать, могут отступить в сторону сейчас, выйдя из Чёрных Стражей. Никто — и мы с князем будем первыми — не назовёт вас предателем за это.

Серые очи холодно блеснули из-под сведенных воедино бровей.

— Приказ князя звучит так. Живьем колдунов не брать. Убивать на месте. В остальных случаях — предлагаем участвовавшим в этом «празднике», или затронутым силой Паучихи сдаться. Отказываются — не пытаться уговаривать. Не рисковать нашими бойцами, не терять времени — бить сразу насмерть.  Несмотря то, что многие из тех, кто попытаются противостоять нам, не будут теми марионетками, которых мы видели в шахтах. Одни служат Паучихе добровольно, как Чистые — Майрону. Остальные либо излишне им доверяют, либо заклинательные песни вызывают это доверие искусственно. В любом случае. Весь Тирион должен быть очищен. Всеми доступными нам средствами. Всех сопротивляющихся в Мандос. При любых возражениях со стороны Нолдор Короля — ссылаемся на меня. Будут откровенно мешать, заступаясь… — Лаурэ покачал головой. — В этом случае в драку со святошами не лезем, но и сами не рискуйте, пытаясь брать сопротивлявшихся живьем. Пусть свою кровь льют, дальше разберемся.

***

Изначально, только услышав слова друга, Лаурэ, видимо, не понял, что тот имел в виду — разум не до конца воспринял услышанное. Затем было предположение, что в Феанаро совершенно некстати проснулось желание пошутить — мрачное такое, тяжёлое, под стать ему. Такое иногда случалось. Финдэ, в конце концов, общавшийся с князем Первого Дома уже давно, сам обладал юмором, за который порой на него желали наброситься с кулаками.

Только пару мгновений спустя, глядя в совершенно серьёзные золотые глаза, сейчас словно покрытые тонкой корочкой льда, нолдо понял, что шутки здесь нет даже десятой доли.

И в этот момент камнем навалилось осознание того, что именно собирался сделать его друг. Нечто, что ему самому будет сделать куда тяжелее, чем всё, происходившее до этого.

— Говори уже, — буднично произнёс Феанаро, перезатягивая седло на Сафироне. — Даже без осанвэ я чувствую. Ты изумлён подобным. Я бы даже сказал, возмущён.

— И в самом неприятном свете, — не стал отрицать очевидное Лаурэфиндэ, скрещивая руки на груди. — Ты понимаешь, что ты приказываешь мне сделать? Ты сам — понимаешь? Вырезать всех, чью защиту Паучиха сумела обойти, внушив им доверие к Искателям, не разбираясь? Нолдо, нолдиэ? Быть может, ещё и малышню?

Внутри скрутило так, словно кто-то в кулак зажал внутренности и хорошенько так провернул. Всё нутро, разум вместе с фэа, казалось, сейчас восстанет против этого приказа. Ведь… Не оставшиеся без своих душ марионетки, от которых отбиваться было легко, на самом деле. Лаурэ тогда даже не думал о каких-то высоких материях. Он спасал тех, кто находился рядом с ним, в том числе и подругу, носящую под сердцем ребёнка. Не орка какого-нибудь или иную Мелькорову тварь. К войне с ними, к тому, чтобы когда-нибудь отбить у них Эндорэ, друзья готовились годами, увлечённые идеей Исхода. Не предателей, прислужников Врага, которые добровольно продались в рабство очередной Губительной Силе, будь то Тёмный или Жаждущая. Не даже мелких поганок Арафинвэ или Эктелиона, которые давно уже напрашивались на отправку в Чертоги — просто о своём поведении подумать, исправиться. Нет… всё было намного, намного хуже. 

— Малышня по ночам на подобные представления не ходит, — князь Первого Дома устало помассировал пальцами веки. Сквозь его полную отстранённость и спокойствие каменного изваяния на мгновение пробилась вся тяжесть принятого им решения — так, что Лаурэ поневоле выдохнул. Его друг не превратился в одночасье в лишённый чувств механизм всё-таки. Однако спустя удар сердца маска вновь легла на лицо. — Понимаю ли я сам? Лучше, чем кто-либо другой, Финдэ. Мы сделаем необходимое. Спасём Аман. В очередной раз. И, как и в прошлые, благодарности за это от остальных можешь не ждать. Пора привыкнуть. 

Лаурэфиндэ слегка прикусил губу — слева, у уголка рта. Удивительно, но сейчас слова Феанаро вызвали у него лёгкое раздражение. Золотоглазый, похоже, не собирался ничего объяснять. Как и в большинстве случаев.

— Не удовлетворён, — предводитель Верных вновь опередил реплику друга.

— Необходимое, — Лаурэ провёл рукой по лицу. — Аман спасаем. Когда Чистых вязали, ничего подобного ты не говорил делать. Что в пещерах, что в Ночь Кровавых Слёз — случай был совершенно иной. Сейчас же ты приказываешь просто залить Тирион кровью. И не только златовласок, но и Нолдор, наших с тобой собратьев. Пусть и упёртых до невозможности в своих заблуждениях, но всё-таки!

— То есть ты отказываешься.

— То есть я хочу знать твои резоны, Мелькор тебя побери!

Уже не сдерживаясь, Страж зло прошёлся взад-вперёд — от одного дракона к другому. Минратос зевнул, Сафирон флегматично проводил взглядом фигурку эльда из стороны в сторону.

— Наро, — произнёс он наконец, вновь встретившись взглядом с пылающими очами цвета расплавленного золота, что сейчас, казалось, медленно, но верно жгли в командире Мор Тирит дыру на горле. Глубоко вздохнул, словно собираясь с силой… возразить тому, кто давно уже стал для него братом. — С тех пор, как ты предложил мне дружбу и место по правую сторону от тебя, ты всегда мне доверял. А я — тебе. С нашими врагами мы боролись бок о бок, все эти годы. Одного твоего взгляда было достаточно, чтобы я без колебаний встал между любым из членов твоей семьи и опасностью. Ты всё это знаешь.

— Знаю, — Малекит согласно кивнул, щурясь. Смотря словно сквозь Лаурэ. Точно за его спиной стоял кто-то ещё. — Поэтому и доверяю тебе то, что больше никто сделать не сможет, кроме меня, конечно. А я не смогу находиться в двух местах одновременно. 

— Но мне кажется, сейчас ты делаешь ошибку, — Финдэ упрямо мотнул головой. — Огромную ошибку, Наро. Даже если ты сейчас не хочешь думать о той крови, крови наших собратьев, что до конца дней будет капать с наших рук — подумай хотя бы о другой стороне вопроса. Куиллэ и так подбросила нам прекрасный подарок напоследок. Отряды её культистов сейчас прокладывают кровавую дорожку по направлению к твоему отцу и к Ингвэ. Да Сулимо же вцепится в это не хуже, чем гончая Оромэ в ляжку кабана! Так зачем ты собираешься лить воду на его мельницу? И это я уже не говорю о том, что если мы сделаем то, что ты говоришь — и неприязнь между Нолдор Короля и Верными (о Ваниар и говорить нечего) перерастёт в самую настоящую ненависть. Убитые нами из Мандоса выйдут — а ненависть останется. Да и наши задуматься могут о том, что произошло, когда некоторым из них, возможно, придётся обнажить оружие против своих родственников. Родителей, бывших членов семьи — из тех, кто оказались в сетях этой твари. Ты готов на это пойти, а?

Лаурэфиндэ бессильно уронил руки вдоль туловища, постепенно успокаиваясь.

— И при всём этом я понимаю, что ты никогда не стал бы делать подобного из простой неприязни или желания отомстить, — произнёс он наконец. — Поэтому я хочу знать, в чём причина. Без увёрток и отговорок. Если ты просишь меня сделать нечто подобное, я хочу хотя бы знать, ради чего мы прыгаем в этот омут с головой.

Малекит не отвечал долго, словно раздумывая над упрёками старого друга. Золотые глаза чуть блуждали, то и дело задерживаясь на лице первого Чёрного Стража. У Лаурэ даже возникло определённое ощущение, что сам Феанаро тоже нужно время, чтобы решиться на некую откровенность.

— Отвечу сначала на более простые вопросы, — сказал он, слегка похлопав рамалоки по чешуйчатому боку. Мол, готовься к полёту. — Первое. Именно потому, что я прекрасно понимаю всю тяжесть этого поступка для наших Верных, мне и нужны в Тирионе ты и остальные. Все, кто выжил в шахте. Все, кто своими глазами видел ужас, с которым мы сражаемся. Схватился с ним грудь о грудь и победил. За ними пойдут и Стражи, и обычные воины. А те, в свою очередь, пойдут за тобой, — пальцы князя легли на нагрудную пластину Лаурэ.

Хлопнув по латам золотоволосого, он продолжил. Неторопливо, словно действительно стараясь объяснить.

— Как с Чистыми, к сожалению, не вышло бы при всём желании, даже если бы у нас было то преимущество неожиданности, что получилось с Майроном. За него, кстати, потом отдельное спасибо скажи нашим соглядатаям во главе с Алкаром. Иначе всё могло бы закончиться куда хуже. Однако речь не об этом. Чистых было мало. По подсчётам Ангарина — сотни три, не больше. Наш Мелькоров посланец никогда не гнался за численностью. Предпочитал собирать вокруг себя бойцов. Талантливых, перспективных — и достаточно ослеплённых собственной гордыней, чтобы они с радостью приняли мёд в уши о том, насколько по праву крови стоят выше остальных. Строжайшая тайна. Тщательный отбор, долгое присматривание, неспешное вовлечение и проверки. Паучиха работает не так, друг мой. Удовольствие без усилий и ограничений, удовлетворение амбиций здесь и сейчас — морковка куда более притягательная для большинства, чем гордость и власть через служение, пусть и служение сильнейшему из Валар.

Нолдо усмехнулся — недобро, зло, — словно усмехался одной ему понятной шутке. И демоническое отражение этой улыбки блеснуло в золотых глазах так, что Лаурэ поневоле отступил на шаг. 

— Она оплетает своей паутиной как можно больше наших собратьев, протягивая свои нити ко всем, до кого дотянется. Конечно, всю правду знают немногие. Вот только когда всё начнётся, противостоять нам будут не только эти немногочисленные избранные, главная из которых уже в объятиях своей Госпожи. Сам видишь, сколько сейчас народа они натравили друг на друга. И это при том, что все они раньше на одной стороне находились, были Нолдор Короля или Ваниар. А теперь представь, что будет, когда мы начнём силой наводить порядок. Попытаемся действовать мягко — просто умоемся кровью. Даже если бы на нашей стороне была внезапность, умылись бы — а её у нас нет. Отдавая тебе такой приказ, я сохраняю жизни множества наших Нолдор. Или ты предпочёл бы разменять жизни нашего клана на спасение чужих?

Словно удовлетворённый чуть пристыженным молчанием друга, Феанаро вновь заговорил. Тон его изменился, зазвучал обманчиво мягко — так, что Лаурэ в это мгновение отчётливо понял: сейчас уже сам он заковал рвущийся наружу пожар в тиски внешнего спокойствия. 

— А теперь о главном. Я прекрасно понимаю, что эта ночь станет настоящим украшением будущего суда. Причём сразу под целой дюжиной солей и перцев. Ведь Мелькорово Отродье наверняка стоит за всеми сегодняшними событиями. С моим именем на устах Искатели Совершенства сейчас устраивают кровавый дождь на улицах городов. Разумеется, я в этом замешан самым прямым образом. А когда оказалось, что затея провалилась, решил «помощью» убрать все следы, всех своих прислужников отправить к Мелькору и Жаждущей. А заодно и вдоволь благословенной ваниарской крови пролить — ведь всем известно, насколько мне на златовласок не наплевать после Раскола, — глаза Малекита блеснули на краткий миг весельем. Лаурэфиндэ поневоле фыркнул — к Ваниар князь относился куда более спокойно, чем сам Чёрный Страж. Можно даже сказать, безразлично. Считал их скорее досадным препятствием, чем личными врагами. Пара исключений не в счёт. — Скажу тебе больше. Самым лучшим решением с точки зрения грядущего суда было бы просто не вмешиваться. Позволить всему, что происходит сейчас в Валимаре и у моего отца, идти совершенно своим чередом. Себя мы обезопасили, а дальше пусть разбираются, как хотят. Тогда даже слепому стало бы понятно, что я к Куиллэ и её отродьям отношения не имею. Ни один заговорщик, готовивший убийство короля, не стал бы упускать свой шанс, когда победа сама шла в руки — только и оставалось, что эту самую руку протянуть. Всё, что мне могли бы предъявить в этом случае — это бездействие. Что добавило бы пару капель чернил к портрету, но не стало бы обвинением — Первый Дом не в ответе за Нолдор Короля.

— Но вместо этого ты собираешься лезть в пекло. 

— Собираюсь. И полезу, — голос налился металлом. Затем — тихой, всепожирающей злобой, что рвалась, рвалась наружу, несмотря на все преграды. — Полезу спасать этих глупцов, не заметивших опасности у себя под носом. Полезу, прекрасно понимая, что выполнив всю грязную работу и вычистив от этой заразы Валинор — получу лишь кинжал в спину, всеобщее осуждение и рассказы об отцовской проклятой крови. А единственным, кто если не поблагодарит, то хотя бы задумается о случившимся — станет твой бывший ученик. Ведь он сам уже успел как следует почувствовать, что такое Губительная Сила.

Лицо мужчины рассекла надвое кривая улыбка, заставив Лаурэ в изумлении поднять брови. Настолько злым — именно злым, не яростным — он друга не видел даже в моменты встречи с Индис и Ингвэ, даже во время очередного спора с отцом ещё до раскола. От князя волнами расходилось застарелое, словно старый шрам на теле, желание убивать. Казалось, попадись на его пути сейчас Майрон — и он был бы разорван на части.

А затем — всё разом закончилось, точно спряталось под полами чёрного плаща. Феанаро в раздражении тряхнул головой, словно загоняя рвущееся наружу чувство обратно. На поверхности осталась лишь усталость.

— Потому что та тварь, что стоит за плечами всего нынешнего представления, опаснее и хуже, чем любое обвинение со стороны Валар. Ты знаешь это. Ты слушал мои рассказы, сам сталкивался с её силой напрямую. А сегодня ночью, — князь кивнул в сторону города. — Увидишь и то, насколько искусна она и ей подобные в иной, мягкой силе — и в распространении своих идей. Особенно среди этих глупцов, так и не научившихся до конца относиться к нашему Врагу серьёзно, — он грустно улыбнулся, покачав головой. — Оставим хоть один росток этой заразы — а оставить можно легче лёгкого. Достаточно пропустить одного действительно посвящённого в толпе тех, кого мы пожалеем — и эти твари затаятся. А потом совьют новую сеть. Ведь всегда найдутся слушатели, готовые навострить уши и внимать сладким речам. И вот — уже новый сорняк. Ещё более ядовитый, чем предыдущий, потому что приспособился, сумел обмануть, сойти за своего, пока Вознёсшиеся ещё неопытны, пока неспособны сами искать и находить Врага.

Последний вдох — и Куруфинвэ окончательно успокоился, выпрямившись и протянув Лаурэфиндэ небольшой шафранового цвета мешочек, расшитый золотой нитью. Чёрный Страж машинально принял его. Лишь затем разум пронзила мысль. Развернул, решив удостовериться. Пальцы озарил золотистым светом Хамон, Золотой Камень Металла.

— На всякий случай, — кивнул нолдо, подтверждая догадку. — Если дела пойдут совсем плохо. У нас есть лишь один шанс выжечь эту заразу калёным железом, Лаурэ. Сейчас. Так, чтобы, если Паучиха и попыталась заново расплести свои сети, ей придётся начинать с самого начала. Так, чтобы Эльдар по ту сторону границы затем дважды и трижды подумали, стоит ли ослаблять бдительность. Мы должны это сделать, мой старый друг. Должны. Даже если придётся взять на свои руки невинную кровь, а вслед будут нестись проклятия. Даже если это в итоге приведёт к моему приговору. Это лучше, чем видеть разрывы внутри самого Тириона и сородичей, превратившихся в безвольные марионетки твари.

Малекит отступил на шаг, поворачиваясь лицом к готовому к полёту дракону.

— Всех — в Мандос. В конце концов, — он тихо хмыкнул под нос. — Сомневаюсь, что Намо долго будет удерживать тех из них, кто чист остался. Ему Сулимо не позволит.

Потом, много позже, Финдэ гадал, что именно побудило его задать последний вопрос. Возможно, просто хотел пролить ясность на вещь, терзавшую его уже давно. А быть может, тогда его руку направляла сама судьба.

— То, что ты рассказываешь. Все те ужасы, против которых готов даже на крайние меры. Не в общей картине, но в деталях — ты ведь постоянно предсказываешь, как будет действовать наш враг. Всё это — тоже благодаря твоим кошмарам?

Тихое фырканье послужило первым ответом.

— Нашёл, что спрашивать сейчас, Лаурэ, — Феанаро выдержал паузу. — Нет. Не из кошмаров эти знания. Я видел это лично. Я видел, как твари, подобные нашей Паучихе, пожирают целый мир. И именно поэтому сделаю всё, чтобы этого не случилось ещё раз. Не взирая на средства и проклятия в спину. Так, как когда-то это сделал мой отец. Настоящий отец, а не Нолдоран или Мелькор.

— Что…

— Не забудь про Камень, — Малекит не дал договорить, решительным шагом направившись к Сафирону. — Я расскажу тебе всё, что ты захочешь узнать, друг мой. Отвечу на все вопросы. Даю тебе слово. Но сначала — нам с тобой нужно сделать дело. Крепись, Лаурэ. У тебя есть примерно полчаса, чтобы унять дрожь рук. Не подведи — ни меня, ни наш народ.

***

Строй облачённых в чёрное солдат маршем шёл по улицам Тириона, перейдя ту давно уже ставшую видимой границу, что пролегла между двумя половинами города. Белоснежный дракон кружил над ними, готовясь, в случае чего, прийти на помощь.

Идущий плечом к плечу с Ангарином, впереди строя, Лаурэфиндэ помнил, что говорил, говорил и говорил. Вспоминал всё, что произошло в пещерах, выворачивал память наизнанку, заставляя припомнить и остальных. Говорил, убеждал и снова говорил, побуждая тех, кого вполне мог бы назвать друзьями, решиться на, пожалуй, самый страшный, самый отчаянный шаг, который пока что происходил с Нолдор. Призывал тех, кто не готов, отступить, отойти в сторону — прекрасно понимая, что пусть лучше это произойдёт сейчас, чем в разгар схватки. Чувствовал, как на нём скрещиваются взгляды множества. Прищуренные, мрачные — не от того, что испытывали неприязнь к нему, но от того, что прекрасно понимали, что им предстоит.

Из всех командиров, гонявшихся ночью за Чистыми, ни один не отступил. Не отошёл в сторону и молодой глава Теней — Ангарин первым встал за плечом Лаурэ, начав говорить с ним в унисон. Впрочем, в нём изначально не было сомнений.

Постепенно начинало светать. Сияние Тьелпэриона постепенно затухало, готовясь уступить место Золотому Древу. А два из трёх прекраснейших городов Амана, сами того не зная, готовились к схватке, страшнее которой пока что не видели.

«Похоже, рассвет сегодня будет окрашен алым».

_______________

1 — «Волк». Квенья

2 — «Быстротечная», «Поток». Квенья.