Слышны шипение и потрескивание радиоприемника, мужские голоса.
Миртен: Раз-раз, как слышно? Прием! Прием! Море спокойно, с техникой все в порядке, а вот профессор Бош почему-то запаздывает.
Лэнгдон: Возможно, он увлекся своими расчетами и потерял счет времени? Ха-ха-ха. Кто-то стучится, слышите?
Миртен: Мадам, простите, но вы ошиблись дверью — здесь сейчас будет происходить научная дискуссия, а клуб лечебной физкультуры для — эээ — стильных домохозяек на третьей палубе.
Глубокий женский голос: Меня пригласили для проведения замеров атмосферы на повышенное содержание придурковаттов. Я профессор Лугареция Бош.
Миртен: Простите, профессор, мы думали…
Бош: Думали?! Мне уже смешно, мистер Лэнгдон, продолжайте в том же духе, вы поднимаете мне настроение.
Лэнгдон: Чарльз Лэнгдон, писатель-натуралист и исследователь паранормальных явлений, — это я, мадам. К вашим услугам.
Бош: Ну тогда, мистер натуралист, объясните мне, зачем пингвинам даны крылья?
Лэнгдон: Эээ, если принять во внимание теорию эволюции, которую…
Бош: Не трудитесь, я сама объясню: не для того, чтобы летать, а для того, чтобы были. Понятно, почему вы не смогли ответить: у некоторых людей мозг выполняет такую же декоративную функцию.
Лэнгдон: Что вы хотите этим сказать?!
Миртен: Уважаемые радиослушатели! Мы рады приветствовать вас в прямом эфире научной дискуссии “Треугольник дьявола, или Торжество светлых сил науки”. Я, Питер Миртен, радиожурналист, имею честь вести этот экстраординарный репортаж с борта круизного лайнера "Пифагор", который в данную минуту рассекает мрачные волны Бермудского треугольника. Считаю своим профессиональным долгом предупредить — то, что вы услышите этим вечером, может перевернуть ваше сознание навсегда, поэтому присоединяйтесь к нам на свой страх и риск. Музыкальное сопровождение нашей высококультурной беседы в виртуозных руках [слышно шуршание бумаги] маэстро Рихтера [слышны разрозненные аплодисменты, играет музыка]. Итак, мы начинаем. Представьте себя в роскошной кают-компании, озаренной светом хрустальных люстр. Вы сидите в удобном бархатном кресле, под ногами у вас персидский ковер и днище современного надежного корабля. А под ним? Смертельные ужасы и загадки мистического треугольника? Или обычное море, безопасное для человека? Кто знает… Сегодня мы извлечем жемчужину истины из раковины тайны, так сказать. Мои собеседники — прелестная профессор Бош [слышно возмущенное фырканье] и мистер Лэнгдон, автор всемирно известной книги с десятимиллионным тиражом, переведенной на двадцать два языка, “Истина Треугольника”. Мистер Лэнгдон, вам слово.
Лэнгдон: Благодарю. Начну с того, что форма треугольника известна с древнейших времен — чего стоят Пифагоровы штаны, священный египетский треугольник и прочие пирамиды. В основе этой, казалось бы, такой привычной геометрической фигуры лежит сакральное число “три”… Профессор, вам хорошо меня слышно?
Бош: Да, но я охотно поменяюсь местами с тем, кому слышно плохо.
Лэнгдон: Кхм-кхм, значит, число “три”. И тут на ум приходят счастливый трилистник, три богатыря в славянской мифологии и множество других всем прекрасно известных примеров. В чем же магия этого числа? Ответ вас удивит: в нем волшебным образом умещается весь наш мир, я бы взял шире: вся вселенная. Ведь оно складывается из суммы предыдущих чисел и обозначает прошлое, настоящее и будущее. Так что не удивительно, что и треугольник по праву занял почетное место в истории и культуре человечества.
Миртен: Вы согласны, профессор?
Бош: Абсолютно, однако вы забыли добавить еще одну неоспоримо важную функцию треугольника, без которой современный мир рухнет в пучину первобытного хаоса.
Миртен [оживленно]: Что же скажет наука?
Бош [торжествующе]: Треугольники под буквами М и Ж в общественных уборных.
Лэнгдон [возмущенно]: Я бы попросил, мадам!
Миртен: Уважаемый… уважаемая профессор, у вас будет время высказаться. Прошу, продолжайте, мистер Лэнгдон.
Лэнгдон: За последние двести лет двадцать самолетов, пятьдесят судов и сотни людей трагически и бесследно исчезли в крошечном лоскутке Атлантического океана…
Бош: Двадцать шесть градусов тридцать семь минут северной широты и семьдесят градусов пятьдесят три минуты западной долготы.
Миртен: Браво, госпожа профессор! Неужели вы держите в голове все координаты?
Бош: Естественно, всегда ведь найдется муд…рец, который решит меня проверить.
Лэнгдон [раздраженно]: Так вот, Треугольник дьявола — это огромное подводное кладбище, и ни одна научная теория не смогла внятно объяснить, что именно здесь происходит.
Миртен: С вами все в порядке, профессор?
Бош: Неужели выражение моего лица так ясно передает мои мысли? Обещаю впредь думать печатными словами.
Лэнгдон [упрямо]: Неутомимые поборники истины вот уже который век ищут объяснения всех этих жутких аномалий. Что-то же прячется там, глубоко под водой, куда не проникают солнечные лучи. И в своей книге “Истина Треугольника” я объясняю, что же на самом деле происходит в этом смертельно загадочном месте нашей планеты. Я наконец-то сумел раскрыть загадки, которые терзали величайшие умы. Итак, наша история начинается в 1492 году, когда в Бермудский треугольник попал не кто иной, как…
Миртен: Неужели Кристофор Колумб?
Лэнгдон: Именно так, уважаемый мистер Миртен! У меня в руках первое издание дневников великого мореплавателя, нет, не спрашивайте, сколько оно стоит, ха-ха-ха! Так вот что Колумб пишет в судовом журнале тринадцатого сентября [шуршат страницы]: “С наступлением сумерек стрелки компасов отклонились на половину деления на северо-запад, а к утру еще увереннее указывали в этом направлении”. Колумб также отмечает большие волны и непонятное свечение на море. Надеюсь, никто не собирается опровергать свидетельства самого первооткрывателя Америки? Отлично. Напомню также, что в 1606 году после сильного урагана в Бермудском треугольнике потерпело крушение английское судно с полутора сотнями пассажиров на борту.
Миртен: Но тут ведь ничего странного? Им просто не повезло с погодой, к тому же они спаслись и поселились на островах.
Лэнгдон: В своей книге “Истина Треугольника” я не упускаю из вида ни одного события — настоящий автор не имеет права замалчивать факты, даже если они не играют ему на руку. Какие у вас отношения с классической английской литературой, профессор?
Бош: Прекрасные, мистер Лэнгдон, мне и тут нечем вас порадовать. Если вы намекаете на крушение, которое Шекспир положил в основу своей “Бури”, то оно произошло в 1609 году.
Лэнгдон: Вы умеете плавать, мистер Миртен?
Миртен: Признаться, нет. А в чем дело?
Лэнгдон: Тогда в случае необходимости я спасу вас, а профессор наверняка найдет способ спастись самостоятельно, с ее-то умом!
Бош: Галантности у вас не отнять, Лэнгдон, — чего нет, того нет. Маэстро, сыграйте-ка нам Брамса. [Звучит музыка]
Лэнгдон: Хорошо, пропустим случай с кораблем-призраком в девятнадцатом веке и перейдем сразу в наш, двадцатый. Тут уже все задокументировано официально. Итак, американское военное судно "Циклоп", на борту триста человек экипажа, в 1918 году бесследно исчезает, не подав сигнала “S.O.S”. В статье, посвящённой этой мистической трагедии, говорится: [шуршат страницы] “как будто гигантское чудовище поднялось на поверхность и поглотило корабль и его экипаж, навсегда упокоив их в океанской пучине”. Процитирую также официальное заключение ВМС США — да, несомненно, в своем труде “Истина Треугольника” я опираюсь на надежные источники — “Исчезновение "Циклопа" является одной из самых таинственных загадок в анналах истории”. Вы хотите что-то сказать, мистер Миртен?
Миртен: Но ведь морские суда часто терпят крушение на море? В этом нет ничего удивительного — конечно, если не принимать во внимание постоянство локации.
Лэнгдон: Вы чертовски проницательный слушатель! Тогда как насчет воздушных судов, а? В 1945 году целая эскадрилья военных истребителей не вернулась на базу после учений над Багамами. А 1945 год — это вам не семнадцатый век, это всего двадцать лет назад! Как вам такой поворот? И ведь самолеты продолжают исчезать! В своей книге “Истина Треугольника” я подробно и достоверно описываю семьдесят случаев, ни больше не меньше! Не кажется ли вам, что для такого микроскопического клочка океана это слишком много? Любознательные читатели моей первой книги уже знают, что Бермудский треугольник — это врата в глубины вселенной, а тем, кто только будет знакомиться с “Истиной Треугольника”, предстоит встретиться и с всплесками энергии, оставшимися от древних цивилизаций, и с увлекательнейшими теориями магнита, кристаллов, внепланетной…
Бош: Послушайте, мистер Миртен, по-моему, он уже закончил, просто никак не может остановиться.
Миртен: Что скажете, госпожа профессор?
Бош: Эта вдохновенная речь натолкнула меня на мысль, что мистер Лэнгдон набрал материала еще на одну книгу, я права?
Лэнгдон: Абсолютно! “Энигма Треугольника”! В ней я расскажу о теории искажения времени и пространства…
Бош: Тогда я рекомендовала бы не затягивать с посмертной публикацией.
Миртен: Маэстро, пожалуйста, что-нибудь из Дебюсси. [звучит музыка] Уважаемые радиослушатели, я позволю себе занять несколько минут эфирного времени и изложить собственное мнение. Вы ведь не против, дорогие собеседники?
Лэнгдон: Очень любопытно, позвольте мне достать блокнот и карандаш.
Бош: Мнение есть у всех, как и то, что пониже спины.
Миртен: Так вот, в молодости мне доводилось освещать различного рода научные конференции, и я почерпнул довольно знаний, чтобы попытаться самостоятельно разобраться в нашей сегодняшней тайне. Вы, мистер Лэнгдон, можете использовать мои сведения в своей новой книге. Как, говорите, она называется?
Лэнгдон: “Энигма Треугольника”.
Миртен: Надо запомнить. Начну с того, что, вероятно, в этом месте нарушено геомагнитное поле Земли, отсюда и искажение показаний навигационных приборов. Нельзя исключать вероятность подводных выбросов метана, порождающих на поверхности мощные воронки — поэтому не находили никаких следов катастрофы. Что касается самолетов — объяснение еще более очевидное: ураганы. В области Карибских островов наблюдается аномально высокое количество ураганов. А они, в свою очередь, вызывают волны-убийцы, которые достигают тридцати метров в высоту. Мне кажется, тут все очень стройно и логично. У вас прелестная улыбка, госпожа профессор.
Бош: Это я представляю, как вас захлестывает волна-убийца и утягивает за собой в придонное месторождение метана.
Лэнгдон: Вы знаете, коллега… Я ведь могу вас так теперь называть? Мне кажется, пора дать возможность профессору либо убедительно доказать несостоятельность наших теорий, либо признать, что кто-то из нас прав.
Бош: Кто может быть прав, если спорят два левши? Что же, я надеюсь, у вас хватит мужества выслушать меня до конца. Хорошо, что это прямой эфир, и вы не сможете редактировать мои аргументы. [слышатся протестующие возгласы] Уважаемые радиослушатели! Я, профессор Лугареция Бош, клянусь говорить вам только правду, как это приличествует истинному ученому. Мои доказательства основаны исключительно на фактах из открытых источников, вы можете сами все найти и проверить. Но начнем с начала. Домыслы мистера Лэнгдона — это сказка из разряда дешевых ужасов, рассчитанная исключительно на охочих до такого рода развлечений малообразованных людей. Человеческий мозг устроен так, что находит связь между разрозненными в пространстве и времени происшествиями даже там, где ее нет. На этом зиждется популярность еще одного псевдолитературного жанра, а именно детектива. Это своего рода интоксикация мистическим туманом, которой увлекаются праздные умы. Вторая версия, которую составил для нас мистер Миртен, представляет собой более сложную и потому более опасную для неподготовленного сознания псевдонаучную теорию. Видите ли, господа, научные термины — это просто слова. Конечно, не такие интересные, как “корабль-призрак” или “тайна тысячелетия”. Вместо того, чтобы полагаться на свидетельства одного очевидца, ученые разработали инструменты, которые собирают тысячи, сотни тысяч фактов со всей планеты — человеческий мозг такое количество охватить не в состоянии. Но нам и не надо напрягаться, за нас все делают новейшие вычислительные аппараты — компьютеры. Они хранят и обрабатывают данные, чтобы потом составить статистические таблицы. Взгляните на карту Мирового океана , господа, [звук разворачиваемой карты и возгласы удивления] и вы сразу увидите, что за двадцать лет из десятков тысяч крушений и исчезновений судов на долю Бермудского треугольника приходятся жалкие две сотых процента. Он даже не входит в десятку самых опасных районов для навигации. Так что беспристрастный вердикт науки таков: в Бермудском треугольнике не происходит ровным счетом ничего необычного. Ни-че-го.
Наступает молчание, прерываемое шумом волн и потрескиванием эфира. Внезапно треск усиливается. Играет тревожная музыка.
Миртен: Дорогой мой мистер Лэнгдон, я понимаю, что мы с вами чувствуем себя как памятник после встречи с голубем, но зачем же выключать освещение?
Лэнгдон: Я ничего не трогал! Позвольте, а где пианист? Почему рояль играет сам по себе? Что это за шутки, коллега Миртен!
Миртен: Я уже не в том возрасте, уважаемый, чтобы…
Бош [испуганно]: Не может быть! Это противоречит всем научным представлениям о реальности! Вы только посмотрите вниз, на воду! Она пылает! Кто эти существа на борту?! У них руки? Щупальца?
Лэнгдон: Теперь вы мне верите? Я ведь писал об этом в “Истине Треугольника”! Их слишком много! Где команда? Где пассажиры?
Миртен: Берегитесь, профессор, исчадие подводного ада у вас прямо за спиной! Я помогу…
Слышатся отчаянные крики, треск ломающейся мебели и бьющегося стекла. Затем все стихает. Звучит “Похоронный марш” Шопена.
Слышен рокот моторной лодки и веселый смех.
Лэнгдон: Ну что же, успех сам за себя не выпьет, друзья, подставляйте бокалы! [хлопает пробка] За новые тиражи “Истины Треугольника” и за скорейшую публикацию “Энигмы”!
Бош: Я и не думала, что рекламная кампания книги — это так весело!
Миртен: Восемьдесят процентов успеха лисы зависит от глупости куриц! Британские ученые доказали, ха-ха-ха. Вы были изумительны, дорогая! Сценарий я писал как для вас.
Лэнгдон: Вы чудесная актриса, милочка! За нами должок. Когда вы допишете свой детектив?
Бош: Вы правда поможете мне его издать?
Миртен: Я превращу его в Бродвейский хит! Мы с вами теперь писатели, вырвавшиеся из рук морского дьявола. Да за наши мемуары все издатели передерутся! Ради этого не только на Бермуды — на Луну смотаться можно .
[Слышен звон бокалов]
Лэнгдон: Читатель пошел дотошный, въедливый, вот и пришлось тащиться в море, а то какие-нибудь ученые умники обязательно запеленгуют радиоволны.
[Все смеются]
Бош: Надо отдать вам должное, Лэнгдон, вы прекрасно все подготовили! Даже электрофон с пластинками был, от этой чертовой классической музыки у меня до сих пор мурашки. Я думала, на корабль будет трудно попасть, а там ни души! Пусть теперь гадают, кто разгромил им кают-компанию, ха-ха-ха!
Миртен: Нам повезло, что в субботу у всего экипажа "Пифагора" увольнительная на берег.
Бош: Сегодня же пятница.
Молчание. Слышен плеск волн и “К Элизе” Бетховена.
Лэнгдон [нервно]: Почему этот чертов корабль до сих пор так близко? Мы ведь уже полчаса плывем к берегу, давай, поднажми, ржавая банка!
Мотор катера ревет, потом чихает и глохнет. Музыка становится громче.