Вечер колючий и ледяной. Сизый и хрупкий вечер. Вечер крошится под пальцами — длинными бледными пальцами. Крошу его с тихим звоном и щедро бросаю воркующим голубям.
Голуби сизые, голуби невидимы в этом вечере. Голуби крошки клюют и воркуют, воркуют.
Красные всполохи — пальцы, пораненные об острые края.
Вечер впивается в пальцы — вечеру не нравится, когда его крошат, и красные всполохи падают один за другим куда-то. Они прорастут цветами белыми-белыми, как длинные тонкие пальцы, они возродятся ягодами — красными-красными, — как эти густые капли.
Крошки осыпаются тихим, мелодичным стеклянным звоном. Голуби воркуют. Время сочится, точится камнем, песком, миррой из глаз иконы. Тянется так смолисто, клейко, зябко, тоскливо.
Красные всполохи. Падают, и не гаснут.
Вечер никогда не раскрошится до конца.