Я бы с тобой сочинял синих роз поэмы.

Каждая чтобы сплетала два чёрных неба.

Наши слова оставались навеки немы,

Стала любовь отчего-то совсем нелепа.

Ты бы без дрожи держал цвет пера во длани,

Кровью писал бы те фразы, что слишком кратки.

Я бы в последнем с тобою моём романе

Томно снимал без запретов твои перчатки.

Я бы тебя попросил быть со мною ближе.

Ты — моя слабость, и в венах — поток лишь тёмный.

Блеск в тех глазах мне подарит знаменье свыше.

Я в тех глазах позабытый, совсем никчёмный.

Нашу любовь пусть очертят на адском круге

Злостным букетом из горестей и утраты.

Я лишь сожму ещё крепче худые руки.

Мне ничего в этой жизни уже не надо.

Я улыбнусь и зароюсь лицом в подушки.

Пусть наша повесть рассеется мятной пылью.

Я посчитаю твои на плечах веснушки.

Пусть прорастают пороки палящей гнилью.

Мы сочиняем напевы полночной чащи.

Пусть через мрак пробивается златом колос.

Нет ничего в этом свете, что будет слаще,

Чем твой усталый и хриплый просящий голос.

Я буду верить губам, холодам чернильным

И пробегу по разящему топью илу.

Я пред тобою паду навсегда бессильным.

Ты же сведёшь этой порчей себя в могилу.

Вдруг станешь прахом, иллюзией эфемерной.

Ты в своём деле как мастер, свеваешь грозы.

Пусть поглощает ужасной, убогой скверной.

Я же читаю поэму из синей розы.

В летней прохладе и зимней студёной вьюге

Я не позволю той робости разыграться.

В пору любви и скорбящей слепой разлуки

Я помолюсь, чтобы только с тобой остаться.

Эти жасмины как будто твоя ранимость.

Сердце не бьётся, не слышно его удара.

Тёмная скверна в тебе и её немилость.

Я обрекаюсь на участь сего кошмара.