Пули в моём кармане покрыла пыль,

Кровь запеклась столетняя на рубашке.

Где-то под небом вновь затерялась быль,

Воском покрыли кожу мою мурашки.

Дрожью не бьются боле чужие сны,

Высохли слёзы, страхи — души занозы.

Порча теперь своих не жалеет сил.

Пусто внутри, и пеплом вдруг стали розы.

Гущей, поросшей чернью, давно согрет.

Ты же, прощаясь с нею, оставил письма.

Знаешь, в той гуще света, сиянья нет.

Просто дышать — уже не имеет смысла.

Пуль моих сталь вовек не увидит блеск.

Пыль не стереть, и кровь на моей рубашке.

Путь мой — терновник, жгучий, щемящий треск.

Руки во льдах, а в лёгких — табак, затяжки.

Друг и напарник, новое имя — враг.

Тот, кто рождён со мной утопать в корысти.

Мы разделили детства убитый мрак,

Горе и раны, дьявольский первый выстрел.

Ночи, что тело к телу, давно забыл.

Губы и шею, нашу любовь без смысла.

Я не тебя, тревогу в тебе любил,

Странную боль, что душу кусала, грызла.

«Я очерствел и сгнил, я прошу, спаси»,

Вряд ли услышишь шёпот в смертельной схватке.

Я бы тебе сказал: «Я в аду, в грязи».

Но, как врагу, скажу, что душа в порядке.

Между боями ты улыбнёшься вдруг

Тёплой улыбкой, цветом, садами лета.

Наша любовь и жизнь — лишь сансары круг.

Знаешь, писатель, он не поймёт поэта.