***

Мой телефон звонит, как всегда, в четыре.

Утром разбудит возглас знакомых нот.

В этой забытой, тёмной, пустой квартире

Имя твоё, как солнце, сулит восход.

Имя твоё, — иль ветер в глубинах поля?

Веет куда-то ввысь, где царит восток.

Очень тебе подходит. По странной воле

Только сорвав, начнёшь ты ценить цветок.

Наши с тобой беседы вдруг стали схожи

С письмами, что предали навек огню.

Будем молчать: мы так на слова похожи.

Те, что забрало пламя. Я их храню.

Имя, строка в экране, — опять искрится.

Сколько тебя не видел? Наверно, год.

Даже когда мне ночью опять не спится,

Утром разбудит возглас знакомых нот.

Правда ещё не сдался? Пока не хватит?

Я для тебя, запомни, навек пропал.

Знаешь, меня искать, — только время тратить.

Я же ушёл, покинул, и так устал.

Снова с рассветом слышно, как трели, звуки.

Сбросив звонок настырный, живу я день.

Сердцем мечтаю — небо в глазах и руки.

Помню тебя, хоть скрылся куда-то в тень.

Скоро я выйду. Мало, и впрямь, осталось,

Мне, затаившись, часа сего прождать.

Только вот связь больная давно впиталась:

Так, что не вырвать. Так, что не отобрать.

Стало быть, ты под утро вернулся с пекла,

Или опять топил тишину в вине.

Пусть всё пропало, враз обернувшись пеплом,

Ровно в четыре вспомнишь ты обо мне.

Где злодеянья станутся без ответа,

Борешься ты теперь в одиночку, сам.

Я ведь уже почти что коснулся света.

Ты же остался в страхе, вдали, не там.

Что мне мешает бросить, стереть, забыться?

Я почему-то жду всех твоих звонков.

Я могу клясться, врать. Я могу проститься,

Но не избавлюсь, нет, от любви оков.

Думаешь, пал я в битве жестокой где-то?

Или ушёл в печали своих тревог?

Знаю, что ты тоскуешь зимой и летом

Ради того, кто предал, оставить смог.

Мой телефон звонит, как всегда, в четыре.

Мне же придётся только себя винить

В том, что боюсь сильнее всего я в мире,

Как перестанешь, правду узнав, звонить.