Мы с Роем оказались в соседних комнатах. Мальчишка был счастлив, он провёл все те полчаса, которые я раскладывал вещи по тумбочкам, в радостном полупрыгучем настроении. Он что-то щебетал на фальцете, подпрыгивая чуть ли не до потолка.

- Рой, почему для тебя было так важно поступить на службу?

Юноша сразу помрачнел. Вроде невинный вопрос, соответствующий реакции, но что я сказал не так? Рой присел на стул, сложив руки на коленях и внимательно их осматривая.

- Эй, если не хочешь, не отвечай.

Я подошёл немного ближе, на этот раз даже не пытаясь коснуться Роя. Тот всё ещё молчал, лишь бегал взглядом по комнате. Весь напряжённый, он был похож на пружину, которую сжимали, сжимали, сжимали и готовились отпустить. Но вместо этого он согнулся, спрятав лицо в руках.

- Если я расскажу, то ты не будешь со мной дружить. Расскажешь остальным, а я и здесь не найду друзей.

Я его почти не слышал. Приходилось додумывать половину слов, надеясь, что угадал. Я не понимал, что хочет сказать Рой, не понимал, что настолько страшное мог сделать ещё совсем мальчишка. Оставалось только внимательно разглядывать Роя, молча давая выговориться. Или уйти. Но юноша не спешил делать ни то, ни другое. Он сидел с таким видом, будто ждал приговор.

- Ты можешь не говорить. Я всё понимаю, мы только сегодня познакомились. Рой, иди к себе. Разбери вещи, готовься ко сну, завтра рано вставать. Помнишь, мистер Спенсер обещал сдать нас на растерзание старшим горничным. Всё хорошо, - я старался говорить мягко, как говорят с испуганным котёнком, надеясь, что это его не обидит.

Рой неловко кивнул и извинился, выбежав из моей комнатки. Я тяжело вздохнул и вернулся к котомке. Мне оставалось разложить магические справочники и колбочки, травы и ягоды. Пришлось, воровато оглянувшись, достать из сапога ножик и выцарапать с внутренней стороны дверцы две руны и капнуть на них кровью. Теперь никто кроме меня тумбочку не откроет. Я любил руническую магию, кажется даже больше чем травничество и зельеделание. Руны не оставляли после себя следов. Ни магического хвоста, который остаётся от каждого заклятия, ни следов в крови, которые оставляют травы и зелья. Руны – пособники идеальных преступлений.

Я подошёл к окну и выглянул во двор – сгущались сумерки. За крепостной стеной не видно было города, расположившегося буквально за воротами. Поместье выглядело богато, хотя и обветшало. Не только у мистера Спенсера, во всем коридоре для слуг чувствовалось упадничество. Либо слуг держали как рабов, либо у графа просто не было средств на улучшение коридоров. Но пришлось согласиться и на это. Не улица – уже хорошо.

Вечер был свободен, и его следовало бы потратить на знакомство с остальными слугами, но выходить из комнаты не хотелось. Было мрачно. Причем не красиво мрачно, а чувствовалось упадничество. Этот мрак давил на плечи, заставляя сутулиться, съёживаться и не поднимать лишний раз взгляд. Лишь сад был ярким пятном. Хотя я не мог судить о хозяйских хоромах. В памяти западный флигель, где располагались хозяйские комнаты и вход в темницу, всплывал роскошью и дороговизной. Мне честно казалось, что рисунок на обоях был вышит золотыми нитками.  Но я не мог сказать точно. Эти воспоминания были настолько туманны и расплывчаты, что я в них почти не верил.

Я присматриваюсь и вижу кучки служанок и лакеев, которые занимались похожими делами и мило общались. Девушки и парни были так похожи, что было даже удивительно, что это разные люди. Рой тоже похож на них внешне, такой же темноволосый и светлокожий. Только он выглядит более живым, у него подпрыгивающий шаг, руки почти всегда выше головы, он шумный.. Я не заметил, как стал выглядывать кого-то отличного от этих обычных людишек, пока взгляд мой не наткнулся на рыжую девушку. Она не была в какой-либо компании, не шумела и не занималась своими делами. Девушка сидела у пруда, почти не двигаясь. Если быть честным, то она заинтересовала меня настолько, что я спустился в сад.

Рыжая девушка не была красавицей – вот причина, почему она сидела одна и смотрела в воду. И дело было не в рыжих кудрях, обрамлявших овал её некогда красивого лица наподобие львиной гривы, а в отвратительно белом шраме, проходящем от правой брови до левого уголка губы. Удивительно, что её вообще на службу приняли: графы пытались держать возле себя эталонных слуг и служанок, служанки вообще имели особые критерии отбора, потому что часто оказывались и в постели господина.

Я подошёл к ней, вежливо улыбаясь.

- Привет, ты тоже новенькая? – начал я, присев на траву рядом с ней. Девушка безучастно кивнула, не поворачивая головы. – Меня зовут Дойл. Я ещё никого не знаю. А ты?

- Меня зовут Кэйа, - подаёт голос девочка, срывая какой-то мелкий цветочек. Я даже не обратил внимания, что на газоне что-то цветёт.

- Кто дал тебе такое глупое имя? Кэ-йа, это что-то из кличек скота? – шутка была не очень тактичной, но девушка задорно рассмеялась. Я сам даже улыбнулся.

- Меня назвали цыплёнком из-за моих волос.

Девушка улыбнулась так ярко, что я обратил внимание на её веснушки. Шрам перетягивал на себя всё внимание, потому я даже не мог сказать какого цвета её глаза. Кэйа не выглядела деревенской девицей, она была аристократично бледна и изящна, но в её теле чувствовалась сила бывалого странника. Кто она и почему осела здесь? Я улыбнулся в ответ, радуясь, что моя несмешная шутка пришлась ей по вкусу.

- Я не из этого королевства. Даже не из одного из ближних, - девушка качала мысками чёрных туфель, беспечно отвечая на не заданный вопрос. Видимо ей было не впервой его слушать.

- По тебе видно. Рыжая и независимая. Ещё пару лет назад тебя приняли бы за ведьму,- я не успеваю остановить тяжёлый вздох. Кэйа понимающе кивает, рассматривая прядь своих волос. – Ты не подумай, я ничего против не имею. Просто мне жаль всех тех, кто попал под гребень церкви.

- Гребень церкви? Что ты имеешь в виду? – девушка кажется впервые смотрит именно на меня, оглядывая каким-то иным взглядом.

- Графство долгое время находилось под влиянием церкви. Семья Вустер была настолько набожной, что сделала буквально золотую церковь. У народа не было выбора кроме как уверовать. Или сделать вид…можно я не буду продолжать?

- Я тебя понимаю. Сама бежала оттуда же. Здесь были гонения на магов, да?

Я киваю, поднимая взгляд в небо. Наставник в своё время потратил полгода на объяснение правил поведения в людях. И каждый день начинался с однотонного «…иначе ты умрёшь». Но в Кэйе я не чувствовал магии, почему же ей пришлось бежать. Наверно я слишком долго молчал, потому что девушка обронила, что она кельтка. Кельты? Я в удивлении посмотрел на неё.

- Кельты…это же народ, который использует магию посредством рун?

Девушка кивает, улыбаясь. Она чертит в воздухе руну «ветер» и недавно сорванный цветочек поднимается в воздух. Я удивлённо подсел ближе, не ощущая ни одного магического потока. Это было слишком тонкое искусство, которое простой обыватель мог постигнуть лишь посредством длительных тренировок. Ей наверно были понятны руны с рождения, как и язык, на котором она говорила с рождения.

- Руны правда не оставляют хвоста? Или он просто неощутим?

- Дойл, - насмешливо произносит девушка, и я грустно оседаю. А так хотелось задать вопросы!

Некоторые мучили ещё с прошлой жизни! Но я торопил события. Сам только сказал, что гонения на магов закончились не так давно. А доверять мне у Кэйи не было причин. Но я узнал достаточно, чтобы иметь хоть какое-то представление о девушке. И ей хотелось ответить взаимностью – доверить какой-то свой секрет.

- Я учился у травника, - выдаю я раньше, чем успеваю одёрнуть себя. Вряд ли её это удивит. Это у нас травники стоят на одной ступени с магами.

- Значит…ты зельевар? – удивлённо спрашивает Кэйа. Я пожимаю плечами.

- Можно сказать и так. Правда, без всяких лягушачьих глаз.

Кэйа смеётся вместе со мной. Фундамент дружеских отношений положен. Мы говорили о различных вещах, соскакивая с темы на тему, смеялись и шутили. Я решил вернуться к себе, когда начало смеркаться. Кэйа сказала, что посидит ещё.

Коридор в сумерках был прекрасен. И теперь он не казался таким бедным: закатное солнце светило сквозь стёкла, отражая на стенах блики и трещинки. Выглядело красиво. Возможно так и было задумано. Я сворачиваю в соседний коридор, который соединяет восточный и западный флигели, оттуда можно выйти в коридоры знати, но…Нам запретили туда соваться, пока не познакомят с графом. То есть до завтра мы могли ходить по двору и своему коридору, остальное поместье было для нас закрыто. Но всё же я, движимый юным любопытством, высовываюсь в смежный коридор. Он был богато украшен: золотые подсвечники с изящной резьбой, тканевые красные обои с золотой вышивкой, разноцветные гобелены с золотыми кисточками – граф любил золото. Я с интересом рассматривал гобелены, которые изображали сюжеты сказок, водившихся на территории графства. Половину из них я не знал, но на каждом третьем полотне был вышит либо умирающий маг, либо лишившийся магических способностей. Что это? Почему? Я знал, что здесь таких я не жаловали, но всё же…

От очередного гобелена сквозило. Я приподнял полотно, надеясь увидеть прореху между камней, но меня ждал коридор. Он не освещался и, видимо, был связан с подвальными помещениями, потому что от него веяло сыростью и плесенью. Пока я рассматривал темноту, из-за угла послышалось быстрое цоканье. Я испугано сглотнул и нырнул в этот коридор, оставив гобелен покачиваться. Слишком явно покачиваться. Я нервно вслушивался в цоканье, которое остановилось прямо напротив меня. Миссис Смит, наверное, рассматривала гобелен. В этот неудобный момент холодная тень скользнула по открытой шее, провыв на грани слышимости «невинооовен». Я не заорал только благодаря чуду, никогда раньше ни в этой, ни в прошлой жизни я не встречался с призраками, а передо мной, за гобеленом, стояла женщина и причитала, что этот ненужный коридор давно пора заделать за ненадобностью. Уйдёт она или нет? Тень скользнула по левой щеке, ещё одна по-собачьи лизнула правую руку. Но вот раздалось удаляющееся цоканье, тени испугано отпрянули, а я спокойно выдохнул. Одним взглядом я оглядел коридор и бесшумно выскользнул из-за полотна. Схватившись за грудь и тяжело дыша, я поспешил в выделенную комнату. Надо переждать испуга, потом, может, я придумаю как выкрутить ситуацию в свою сторону.

Сидя на кровати, я рассматриваю покрасневший след на руке. «Собака» была не тенью. И у неё в пасти было что-то, вызывающее раздражение на коже. Я ощупал шею и щёку, вроде всё в порядке. Жаль здесь зеркала нет. А след с каждой минутой рассмотрения пугает всё больше и больше… Он не зудел, никак не мешал, кроме как покраснения… Он был оставлен какой-то большой собакой, но откуда в поместье собака? Их всех держат в псарнях и не выпускают в дом. Если завтра след не сойдёт, то надо будет идти в городскую библиотеку.

Решив так, я посмотрел на темнеющее небо. Оно насмешливо мигала сотней глаз. Пора заканчивать этот день.

Утром нас собрали во дворе. Светило яркое весеннее солнце, слуги щурились: кто-то со сна, кто-то из-за солнца. Я немного припозднился: Мистеру Спенсеру пришлось открывать дверь кельи своим ключом, чтобы разбудить меня. Я аккуратно пробегал за спинами незнакомых людей, выискивая рыжую косу. Рядом с Кэйей стоял Рой, и я поспешил втиснуться между новыми знакомыми. Правда я не учёл того, что между ними витало какое-то напряжение и теперь оно передавалось и мне. Они обменивались красноречивыми взглядами до тех пор, пока на них не шикнула миссис Смит. Оба стояли с надутыми щёками, как малые дети. Хотя на вид оба старше меня.

Но вот замолчал управляющий поместья, следом за ним волной замолчала шеренга слуг. Из тени поместья вышел граф. И это был не Джон Вустер…