У Мирддина всегда было такое лицо — когда он понимал, что ему придется разгребать чужие проблемы. Урс научился читать выражения своего придворного мага уже давно, с тех самых пор, когда они встретились в холодных северных горах, когда снег ложился на бурую землю с увядшей травой. Уже тогда Мирддин так закатывал глаза и хмурился, чем выводил из себя людей Урса. «Наверное, думает, он больше всех знает», — говорили они, сплевывая. Но Мирддин и правда много знал по сравнению с вояками, которые всю жизнь провели на промозглых грязных дорогах. Из них не получилось ни благородных рыцарей, ни честных стражей. Зато из них получились разбойники.

А вот из Мирддина получился лучший чародей Эйриу.

Он стоял у большого окна с разноцветным витражом, сложив руки на груди, и мрачно молчал, словно рассчитывал, что Урс устыдится и кинется ему в ноги, умоляя о прощении. По крайней мере, так казалось при взгляде на его лицо. Наверное, на змею в своем сапоге Мирддин взглянул бы более приветливо, чем на своего лучшего друга и короля.

— И ты его убил? — в угрюмой тишине спросил Мирддин, словно до сих пор не мог в это поверить. — Просто взял и убил?

— Не помню, чтобы ты когда-то был против убийств… — сердито проворчал Урс.

— Это было до того, как мы стали править людьми, которым очень не понравится, что их король режет своих гостей! — прорычал Мирддин. Он хищно потянулся навстречу, но помотал головой и не сдвинулся с места. — Вот поэтому я всегда говорю, что без меня ты сам был бы уже мертв!

Отчитать Урса он мог и позже; сейчас гораздо важнее было тело, лежащее перед ними ничком, и большая блестящая лужа Великой крови, натекшая до сапог Урса.

— Так у тебя нет какого-нибудь чародейства, чтобы заставить его исчезнуть?

— Знаешь, кого бы я заставил исчезнуть первым, если бы мог?..

— Ладно, я виноват. Мир, хватит выебываться. Нам надо избавиться от тела.

— Свиньи, — вздохнул Мирддин.

— Ты опять обзываешься? Настоящий король бы тебя уже повесил.

— Нет. Свиньи могут сожрать труп. За милую душу. Только надо бы его это… разъединить на несколько частей. С этим ты точно справишься, — снисходительно скривился Мирддин.

Урс посмотрел на него опасливо. Он всегда чувствовал некоторое опасение перед магией, которая играла нечестно, которую невозможно вызвать на поединок. Но иногда Мирддин говорил что-то обыденное, а все равно мурашками пробирало. Не стоило с ним ссориться.

Мирддин не любил трупы и не хотел особо прикасаться к ним обычно, но сейчас пересилил себя, подошел и пинком перевернул лежащее тело. Руки перекатились с каким-то деревянным неприятным стуком; Урс поморщился. Лорд Алан должен был договориться с Афалом о торговле в устье реки, где лежали его земли, но ублюдок совсем не хотел сбавлять налог и смотрел на Урса так, будто вынужден был вести разговор не с королем, а с неотесанным крестьянином.

А потом он намекнул, что знает: в жилах Урса нет ни капли Великой крови, а его придворный маг, россказни о могуществе которого пугают народ Эйриу, не умеет колдовать.

Что, разумеется, было неправдой.

Потому что в легендах говорилось другое, а история — это все, что после нас остается, как говорил Мирддин. «Кого заботит истина, если о нас расскажут легенды?»

— Ты был один? — внимательно спросил Мирддин. Светлые волосы лорда Алана слиплись от крови и больше не казались такими шелковистыми и блестящими, как у прекрасной леди. На посеревшем лице застыли удивление и испуг. Смерть выглядела отвратительно — особенно когда настигала не на поле боя, а из-за подлого удара.

— Нет, я был с Лансом, он тоже пытался убедить этого уебка, — помотал головой Урс. — Ты же знаешь, Ланселот мне верен, он никому не расскажет.

— Он верен тому, что под юбками твоей жены. Я с ним поговорю… позже.

Мирддин прищурился. Возможно, Ланселота вскоре найдут умершим в своей постели, а Урсу бы этого не хотелось: несмотря на то, что эта сволочь и впрямь заглядывалась на его жену, Ланс был единственным человеком благородной крови из его «рыцарей», а еще он неплохо умел размахивать мечом. И закалывать людей кинжалами вместе со своим королем.

Раньше смерти были обычным делом. Остановить на дороге какого-нибудь богатея, перерезать его охрану, набранную из городских мальчишек, потребовать у него все золото и серебро… а потом добить и его, чтобы не слишком много болтал. Мертвецы не рассказывают о том, что их ограбили.

— Дорога до Афала опасная и долгая, — сказал Миррдин. — Никто не удивится, если лорд Алан бесследно исчезнет.

— Меня не это волнует, — усмехнулся Урс. — Сколько еще человек захочет высказать мне, что я не король, а оборванец с большой дороги? Одно дело захватить власть, а другое — доказать людям, что ты их правитель.

— И ты вправе вешать их за то, что они выступают против королевской власти, — улыбнулся Мирддин — увлеченно и очень опасно. — Это сразу заставляет людей думать о том, что они говорят. Но лучше арестовать его и казнить на глазах у всех, чем зарезать на совете по налогам и тайно скормить свиньям. Просто небольшой совет, если ты вдруг сейчас тоже захочешь схватиться за нож, — добавил он, посмотрев на Урса с вызовом.

Мирддин часто так делал. Испытывал судьбу. Урс вздохнул, поставил упавший стул, с которого вскочил, когда кинулся на Алана, и сел, глядя на то, как Мирддин обшаривает тело. На груди у лорда он нашел подвеску с закрученным символом, напоминающим треугольник, и мрачно нахмурился.

— Обычный амулет на удачу, — сказал Урс. — Я в молодости тоже такой носил.

— Почему же перестал? — откликнулся Мирддин.

— Понял, что удачи в бою не бывает. Ты или умеешь драться лучше всех, или умираешь, — припечатал Урс. — Блядь, боги, думаешь, люди во дворце запомнили, что лорд Алан все-таки доехал до Афала, если родичи захотят его пропажу расследовать?

— Мы не позволим им просто явиться в королевский дворец и шариться тут. Мало ли, что они пытаются найти, — фыркнул Мирддин. — Может, казну. Или твой чудесный клинок. Отправим им письмо, в котором очень беспокоимся о том, что высокородный гость не прибыл ко двору. А со слугами я тоже поговорю… Если что, наберем новых. Желающих работать во дворце полно.

Его голос, как всегда, успокаивал. Урс сидел, медленно качая головой, чувствуя, как его страх успокаивается. Это и было самым пугающим: то, что он вообще ощущал страх. Он не боялся битвы, всегда выходил против самых сильных противников, он убил блядского дракона, но вот страх перед тем, чтобы оказаться худшим в мире королем, был… нелогичным, как выражался Мирддин. Но он бил больнее всего.

— Я твой друг, — смягчился Мирддин. — И я всегда готов помочь. Даже если… это бывает неожиданно. Но все-таки постарайся больше не убивать наших лордов, — хмыкнул он. — Кто-то еще должен платить нам налоги.

Урс улыбнулся.

— А теперь надо оттащить его вниз и разрубить на части. Лучше всего за садом, у реки, — решил Мирддин, отряхнув руки.

Рубить, как и всегда, полагалось Урсу.