– Тебе не по себе, о’Дим?

– В Священной Роще-то? Обижаешь, Геральт. Чувствую себя как дома. Проклятия, смерть…

Геральт чувствует его насмешливый взгляд. Сам он больше старается смотреть по сторонам. Йеннифэр осталась на верхней площадке, у дерева, а о’Дим изъявил желание пойти с ним. По его собственным словам, хотел поглядеть на Моркварга.

– Он бессмертен и заперт в этой роще. Он страдает, не в силах насытиться. Ест самого себя, мучаясь от зверского голода. Его охватывает безумие, стоит ему увидеть человека. Жестоко, правда?

Геральт молчаливо соглашается.

– Восхитительно. Что бы ты делал на его месте, Геральт?

– Ждал бы беловолосого ведьмака, который избавит меня от страданий.

– Очаровательного беловолосого ведьмака, – с хитрой усмешкой поглядывая на Геральта, поправляет о’Дим. Геральт хмурится.

– Ты что-то задумал?

– Маленькую шалость.

Что-то подсказывает Геральту, что эта «шалость» ему не понравится. И предчувствия не обманывают.

Тело перестает его слушаться в самый ответственный момент. Зубы Моркварга вонзаются глубоко в шею. Геральт падает на колени, зажимает рану рукой. Видит, как Моркварг замахивается, чтобы нанести смертельный – добивающий удар когтями. В этот момент останавливается время.

– Ты в самом деле такой очаровательный, когда находишься на волосок от смерти, – говорит о’Дим, поглаживая волколака по широкому лбу.

Геральт пытается что-то сказать, но голосовые связки повреждены, в горле булькает. Горячая кровь струится по холодеющим пальцам, перед глазами все плывет. Лишь по-лисьему хитрая усмешка и поблескивающие дьявольским огнем глаза остаются четкими.

– Зачем? Геральт, Геральт… Я же уже сказал.

Пальцы о’Дима кажутся обжигающими, когда касаются зажимающей рану ладони. Пачкаются в крови. Когда из-за губ показывается язык, Геральт ожидает, что он будет раздвоенным, как у змеи, но нет – обычный, человеческий. О’Дим слизывает с пальцев кровь.

– Артериальная. А ведь, знаешь, убив, он даже не сможет тобой насытиться. Бесполезная смерть.

Геральт очень жалеет, что не может сейчас съязвить по поводу вампирских замашек Господина Зеркало.

– Каково это, чувствовать, как из тебя ускользает жизнь? Капля за каплей?

Голос о’Дима звучит серьезно, с неподдельным интересом. Металлический вкус во рту сводит с ума – такой он сильный.

– Но это не первый раз, верно?

Геральт не может сказать о’Диму, что все-то он знает. И вообще спросить, не пора ли заканчивать это безобразие. О’Дим смеется.

– Прости. Не смог удержаться.

Странное, жгучее чувство, когда кровь возвращается обратно в вены, когда затягивается рана, а от нее не остается ничего, даже шрама, будто она никогда и не была нанесена. Только память хранит отголоски боли.

Геральт делает глубокий вдох. Отнимает от шеи руку. Слабость покидает тело лишь через секунды. Ведьмак поднимает на о’Дима полный недовольства и раздражения взгляд.

– Брось, Геральт. Ты злишься? Я же тебя не убил. Не волнуйся, это всего лишь невинная забава.

– С этими «невинными забавами» мы теряем время.

– Нет. Время стоит на месте, если ты не заметил. В отличие от тех моментов, когда ты резвишься с чародейками.

– Значит, ты все-таки ревнивое Море? – ехидно выплевывает Геральт, поднимаясь с колен. Господин Зеркало посмеивается.

– Геральт, Геральт… Хочешь, повторим еще раз? У нас все время мира. Можно сделать это еще раз, два, три. Тысячу.

Геральт не хочет.

– В таком случае, Геральт, увидимся, когда найдешь Труса.

Ладонь Господина Зеркало касается его волос, совсем как волос оборотня пару минут – или вечностей (чтобы было согласование) – назад. Геральт клацает зубами у его предплечья, чем снова заставляет Стеклянного человека рассмеяться.

Время продолжает бег. Но больше с волколаком у Геральта проблем не возникает. У волколака с ним – да.

– У нас остается лишь один выход. Некромантия.

Геральт видит в глазах Йеннифэр, как ей не хочется прибегать к этому. Задевает пальцами ее запястье. В фиалковых глазах блестят искорки благодарности.

– Уверена? Запрещенная магия – это не шутки.

– Знаю. Но больше ничего и не остается.

Геральт прикрывает глаза, оглядывается в поисках о’Дима. Йеннифэр вздрагивает, глянув ему за спину. Она все еще не привыкла к внезапным появлениям Господина Зеркало. Геральт оборачивается. Встречается с лисьей улыбкой.

– Побудешь немного полезным? – спрашивает Геральт. О’Дим чуть щурит глаза.

– Мне казалось, ты на меня сердился.

– Отличный способ реабилитироваться в моих глазах.

– Не хочешь, чтобы твоя чародейка марала руки? Что ж, хорошо. Я помогу тебе, Геральт.

Он приближается к трупу, и Геральт невольно вспоминает, как о’Дим обошелся с Витольдом, когда тот не хотел покидать чужое тело. Не самое приятное воспоминание. Господин Зеркало протягивает руку. Рощу оглашает крик.

Скьялл страдает. И о’Дим наслаждается его мучениями.

– Стой! Прекрати.

Пальцы Геральта сжимаются на предплечье Господина Зеркало. О’Дим почти насмешливо шевелит кистью, заставляя молодого островитянина кричать еще громче.

– Он рассказал все. Достаточно.

В глазах о’Дима – что-то такое, из-за чего Геральт просто не может оторвать взгляд. Вновь чувство, похожее на страх, забирается в глотку, ворочается в животе, подобно змее. В карей радужке золотые отблески. Будто она ловит отражение глаз ведьмака.

О’Дим опускает руку. Тело Скьялла безжизненно падает на плиты пола. Геральт по какой-то причине все еще не разжимает пальцев.

– Хорошо, Геральт, – говорит о’Дим. Геральт отпускает его. Внутри – смятение. – Думаю, вам есть, что обсудить вдвоем.

Но, когда Господин Зеркало исчезает, Геральт и Йеннифэр молчат, пока Геральт, стиснув зубы, не выдыхает ругательство.