– Я гляжу, вы неразлучны, – замечает Аваллак’х, и Геральт слышит в его голосе прикрытое недовольство. Гюнтер слегка склоняет голову и одаривает эльфского Знающего снисходительной улыбкой.

Геральт думает, что он скажет что-нибудь язвительное в ответ, но вместо этого Гюнтер, прекратив улыбаться, говорит, что они с Геральтом отправятся вдвоем и встретят эльфа непосредственно на месте.

– Если у тебя есть способность перемещаться по мирам, то почему бы сразу не перенести нас на Тир на Лиа? – спрашивает Аваллак'х. – Это сэкономило бы время.

– Есть вещи, на которое время все же стоит потратить, – говорит Господин Зеркало и переводит взгляд на Геральта. Аваллак'х, кашлянув, отворачивается к открывшемуся порталу.

– Постарайтесь не задерживаться, – говорит он. Рыжевато-огненный вихрь поглощает его.

– Весьма неожиданная смена планов, – замечает Геральт. – Почему не предупредил?

– Тебе не нравятся сюрпризы? – невинно интересуется Гюнтер. – Ты мог бы и возразить, если так уж хотел отправиться с Аваллак'хом.

Геральт молчит. Гюнтер протягивает руку.

– Пойдем, душа моя. Нечего терять время.

Геральт берет Господина Зеркало за руку, уже готовясь морально к чувству заполняющего внутренности ничто.

Геральт еще приходит в себя, когда о’Дим блаженно вздыхает и отпускает его руку. Глаза привыкают к царящему вокруг мраку, и Геральт видит равнину. Какой-то замок вдалеке. Но внимание его привлекают две луны – два круглых, сверкающих серебряным светом просвета в темном ночном небе.

– Где мы? – спрашивает ведьмак, обращаясь к о’Диму.

Воздух здесь совсем не такой. Тяжелый. Прохладный. Будто бы безжизненный, хотя Геральт подозревает, что это ощущение обманчиво.

О'Дим кажется слегка удивленным.

– Ты не узнаешь это место? – Но затем, будто что-то вспомнив, тихо усмехается сам себе. – Ах, да, это было не здесь и не в этом времени.

Он кидает на Геральта взгляд, и его глаза поблескивают, отражая лунный свет.

– Прежде, чем будешь задавать вопросы, подумай о том, почему здесь так тихо, – произносит о'Дим, оглядываясь. – Здесь вечная ночь. Если бы ты был хищником, то как бы охотился? Полагался бы на зрение или на слух?

Геральт замирает, прислушиваясь. Настораживается. Господин Зеркало посмеивается.

– То-то же. Пойдем прогуляемся.

Белый Волк оглядывается на небо, прежде чем последовать за ним вниз по небольшому холму.

– Твои слова – что они означают? – спрашивает Геральт, поравнявшись с о'Димом, который в этом мире явно чувствует себя комфортнее, чем ведьмак.

– Ровно то, что они должны означать, – отвечает Господин Зеркало, не глядя на Геральта. – Представь себе, Геральт, вселенную как музыкальный струнный инструмент. Представил? Дрожь в одних струнах может передаваться другим, но они все еще производят разные звуки. Одна струна поет о твоей смерти, вторая струна – о неведьмачей жизни и третья – о тебе самом, каким ты себя сейчас представляешь.

– Бред какой-то.

– Согласен. Мне больше нравится сравнение с паутиной. Разные выборы – разные ответвления. Ты когда-нибудь думал о том, что было бы, реши ты поступить иначе? Другой узелок паутины, другой ее виток.

Геральт молчит.

– Думаешь о фон Эвереке? Как-то больно часто он стал занимать твои мысли.

– Если бы я решил вмешаться...

– Где-то решил и выиграл. Где-то решил и проиграл. Теперь ты здесь, где был когда-то и никогда не был. Тебе не перебраться уже на ту часть паутины, так что это не имеет значения.

– Не могу понять, нравится ли мне, что ты какой разговорчивый в этом месте или нет.

О'Дим кидает взгляд на темное небо.

– Здесь ведь никого не осталось, – говорит он. – Хочешь знать, как они погибли?

У Геральта пересыхает в горле, но он все же решается:

– Как?

Улыбка Господина Зеркало превращается в оскал.

– Пришел рассвет. Впервые за целую вечность.

Грубая теплая ладонь тянет Геральта сквозь время и пространство, куда-то в неизведанные, невиданные миры (или, быть может, изведанные и виданные на другом витке паутины). Ничто поглощает, забирается в глотку, окатывает тошнотворным прибоем. А если рука отпустит, останется ли он в этом безмирье? Или его разорвет на куски, которые разлетятся по разным мирам, временам, пространствам?

Но рука держит крепко, и долгое мгновение заканчивается. Тут же настигает чувство падения. О'Дим смеется, перехватывая Геральта за запястье, удерживая его так, будто он вообще ничего не весит.

Под ними, рыча и бушуя, охотится безбрежное море. Никакой земли на горизонте.

– Забыл, что я не умею ходить по воздуху? – спрашивает Геральт чуть раздраженно, когда о'Дим поднимает его выше, словно котенка.

– Люблю смотреть на твою беспомощность, – улыбается Господин Зеркало. Проводит свободной рукой, и под ногами Геральта появляется невидимая опора. Геральт опускает взгляд вниз.

Там, в волнах, где-то прячется блестящая чешуя и острые, похожие на иглы зубы.

– Умиротворяет, не правда ли? – звучит голос о'Дима. – Все здесь живет под водой. Ты слышишь что-нибудь, кроме шума моря и завываний ветра? Ни криков птиц, ничего. Но, Геральт, закрой глаза. Закрывай, не бойся. Я не дам никому тебя съесть.

Геральт закрывает глаза, несмотря на инстинкты, умоляющие этого не делать. Несколько секунд ничего не происходит, а затем Геральт слышит всплеск. И шум воды, давящий со всех сторон. Он распахивает глаза. Прозрачный барьер, похожий на пузырь, отделяет их от темной бездны.

– Нравится? – спрашивает о'Дим. И Геральт даже не может ответить. Мимо, будто совершенно их не замечая, проплывает нечто, похожее на гигантского угря, но покрытое блестящей зеленоватой чешуей. Красивое и смертоносное. Взглянув на Господина Зеркало, Геральт осторожно приближается к стенке барьера, чтобы лучше разглядеть это существо. Оно, обнажив иглообразные зубы, с размаху налетает на что-то, неразличимое в океанской мгле. Красное смешивается с синим. Геральт отступает.

– Не это я хотел тебе показать, душа моя, – тихо говорит о'Дим, касаясь его плеча. – Даже твои уши не могут уловить этого, но я помогу.

Геральт переводит на него взгляд, видит улыбку, не хитрую и не хищную, но будто бы даже нежную. В темных глазах потонуть легче, чем в океане вокруг.

Ладонь о'Дима поднимается с плеча на шею, на щеку, и Геральт льнет к ней, как послушный пес, еще даже до того, как понимает, что делает. Поначалу тихая, но затем постепенно нарастающая песня китов льется в сознание. Тоскливая. Протяжная. Геральт закрывает глаза и видит этих китов, зубастых и пугающих, но одновременно таких величественных и красивых. Удивительно красивых.

Пальцы о'Дима опускаются и сжимают его руку.

– Пойдем, Геральт. Есть еще одно место, которое я хотел бы посетить прежде, чем мы отправимся на Тир на Лиа.

Геральт не открывает глаз, и образы китов поглощает небытье междумирья.

Вокруг них леса, лабиринты деревьев и кустарника, а о'Дим хмурится и говорит:

– Странно. Мы не должны были попасть сюда. Что-то не так.

Геральту непривычно видеть замешательство на его лице.

– Все именно так, как должно быть, Тангароа.

Они поворачиваются почти одновременно. Геральт видит мальчика. Бледного мальчика с вьющимися черными волосами. Но больше всего внимания привлекают глаза: за радужкой не видно белка, а зрачок вертикальный. Как у рептилии.

– Здравствуй, – говорит мальчик, но его голос напоминает скорее сочетание нескольких голосов.

– Здравствуй, – говорит о'Дим холодно.

– Кто это? – спрашивает Геральт, но Господин Зеркало жестом приказывает ему молчать.

– Все в порядке, смертный. Мы можем представиться одним из известных тебе имен, – говорит мальчик, и Геральт слышит в его голосе скорее пренебрежение, чем снисхождение. – Мы есть начало и конец...

– Заканчивай болтать, Уроборос, – грубо перебивает о'Дим, но без злости в голосе. – Как ты меня нашел?

Мальчик молчит, почему-то глядя на Геральта. Ведьмак сдерживает желание потянуться за мечом.

– Мы почувствовали, что кто-то использовал маску, и решили взглянуть.

Смех срывается с губ ребенка.

– Мы были удивлены, что ты сбежал из нашей ловушки. Скажи нам, как тебе удалось?

– Исключительно благодаря ловкости и сообразительности, – уходит от ответа о'Дим. Кидает взгляд на Геральта.

– Нет, даже не думай, – мотает головой Уроборос. – Человек останется.

– Зачем?

Резкая интонация, столь несвойственная о'Диму. Геральт не может его осуждать.

– Ты можешь догадаться о причинах, – улыбается Уроборос. Улыбка через мгновение спадает с его лица. – Мы помним о твоих деяниях. О каждом из них.

– Жаждешь снова запереть меня?

– Естественно. Больше всего на свете.

– Что ж, удачи с этим, – язвительно отзывается о'Дим. – Сам ты этого сделать не сможешь, Ронго. А... этот смертный не в твоей власти. Прости, Геральт.

– Поэтому мы хотим с ним поговорить. Наедине.

Воцаряющееcя молчание почти гробовое. Где-то в листве кричит птица, протяжно и резко.

– Знаешь что? – облизнув губы, отвечает о'Дим. – Дерзай. Я не буду мешать. Но если хоть волос упадет с его головы, я это замечу. И не оставлю безнаказанным.

В голосе уверенность, а в темных глазах – сомнение, когда Геральт встречается с о'Димом взглядом.

– Мы не причиним человеку вреда. Не переживай за свою игрушку.

– О'Дим, – зовет Геральт, но рука ложится ему на плечо, пресекая возражения.

– Лучше соглашайся. Этот чертов змей так просто не успокоится.

Холодные нотки в голосе, взгляд, устремленный куда-то вперед. Он исчезает, пройдя мимо, чуть не задев левое плечо Геральта своим.

– Что ж... – говорит Уроборос.