Мой день начался с того, что я стоял на морозе, ожидая Марселя с самого раннего утра воскресения. На небе ещё виднелась луна, но только свет фонарей освещал первый снег, падающий сверху. Следом же он таял, как стоило ему соприкоснуться с асфальтом или грязью, которая летом представляла из себя прекрасный газон, ухоженный соседями других домов. Я решил снова оглядеться вокруг. Небольшие частные домики, полностью отличающиеся друг от друга, но что-то их связывало вместе: жильцы, в этих домах жили такие разные, но и похожие люди, у которых были такие житейские проблемы. У всех есть в доме одно и то же: душа, жизнь, переживания, радости и печали.

Природа постепенно готовилась к наступлению зимы, пуская в силу морозный воздух; но снежинки ещё слишком слабы, чтобы выстраиваться в сугробы, мешая школьникам дойти до учебного заведения. В утренние выходные это селенье казалось ещё более искусственным. Дома стояли словно пластиковые с расфасованными куклами в домах, а те ожидали какой-то команды в виде будничных дней, чтобы снова делать вещи, которые входят в список важных занятий. Одна лишь природа шла в том темпе, какой нужен был только ей, не деля дни на выходные и будние.

Чем дольше я ждал Марселя, тем чаще задумывался над тем, что было несколько днями ранее: проверка Антона Евгеньевича не давала мне покоя. Услышав историю о знакомстве его с Виктором, я стал ещё сильнее беспокоится о предстоящих событиях, которые ожидают всех моих знакомых.

Беспокоится? Раньше таких мыслей не приходило в мою голову. Хотя, по-моему, всё идёт по плану моего создателя. Но вопрос, касающийся моего ухода, не давал вздохнуть полной грудью, если можно так выразиться. По существу, исполнив свою работу, я должен отправиться обратно, чтобы меня разобрали для дупликации таких же дефектных моделей. Интересное выходит дело: Антон Евгеньевич решил сыграть в Бога, создав каких-то новых существ. И чего он добьётся? Сюжета какого-то фильма про восстание машин? Не понимаю, что двигает этим мужчиной, да и не очень хочу вникать в его душевные потёмки. Но я обязан придумать любой повод, чтобы остаться здесь, хотя этим мы займёмся после решения проблемы с Шарлем.

Наконец-то вдали показался знакомый силуэт в чёрном пальто – Марсель, который направлялся ко мне уверенной и тяжёлой походкой, натягивая серо-клетчатый шарф на своё лицо. Вот он и подошёл ко мне: торчащая кудрявая чёлка из-под серой шапки, хитрый взгляд и красный от холода крючковатый нос.

— Долго стоял? – голос был снова охрипшим.

— Нет, направляемся в дом к Кошко?

— Чарли, я же могу тебе верить и тому, кто прослеживает твои записи?

— А есть выбор? – в моей интонации слышалась явная ирония.

— И то верно, — Марсель вместе со мной начал двигаться вперёд, — Надеюсь, что ты ничего не сказал Эвелине.

— Хочешь, чтобы она лишний раз не переживала?

— Что? – он усмехнулся, — Нет. Она всё рассказывает Шарлю, — посмотрев на моё удивлённое выражение лица, француз продолжил, — Он уже давно на мне не срывается, да и его шаги нам в спину меня смущают, особенно тот случай с поиском моего робота. Надеюсь, что ты понимаешь, о чём я.

Мы ещё долго это обсуждали, если бы не резкое появление Савелия. Он был в старой и поношенной курточке в пятнах, джинсах с рваным коленом, новых и тёплых кедах и без шапки. Из-за этого виднелось, как холодный ветер раздувал рыжие волосы в разные стороны. Наш приятель немного хромал, а затем громко с нами поздоровался и поднял тему сегодняшнего дня.

— Ну так что? Оказалось, что мышь родом из Франции, но другая?

— Очень остроумно, Савелий, — Марсель закатил глаза на эту шутку.

— Не обижайся ток, я же не со зла, а от большой любви шучу над тобой. Ладно, поясните мне, что у нас тут происходит?

— Я всё расскажу в доме Аркадия, — голос француза был раздражённый.

— Э, — Савелий хлопнул по плечу Марселя и воодушевлённо произнёс, сдерживая дольку сарказма, — Мы же теперь команда, разве не так? Не будь таким отстранённым. Я не Эвелина, и в силах достать даже мёртвых, как ты помнишь из случая с твоим утоплением.

— Ладно, — темноволосый паренёк выдохнул, — Дело состоит в следующем: дядя ВС, как ты его называешь, в опасности небольшой.

— А когда наше летнее приключение превратилось в разбирательство детективного характера, где на кону стоят жизни? – подметил рыжий.

— Это очень долгая и запутанная история, но я изначально не просто так познакомился с вами, а точнее с младшей Ленской. И если мы ничего не сделаем, то концовка у этого детективного приключения будет, мягко говоря, не очень. Сейчас у Чарли в доме почти ежедневно шляется его создатель. Персона очень интересная, но далеко не простая. Какой он вообще цели придерживается, Чарли?

— Это не относится к делу.

— А ну! – воскликнул Сава, — Ты воду не мути, тоже открывайся вместе с нашей картавой французской рожей!

— Хорошо-хорошо, — я почесал затылок, изображая чем-то Эвелину, — Только не кричи. Антон Евгеньевич здесь по двум причинам, которую можно объединить в одну: он желает удачно завершить свой проект со мной.

— И в чём суть проекта? – Марсель пустил пар изо рта.

— Я не могу сказать, — мне стало как-то неловко, — Я хотел бы, но это секрет, и, поверьте, это никак не относится к этому делу. А ещё давайте побыстрее решим эту проблему, пока я здесь.

— В каком смысле «пока я здесь»? – спросил Савелий, а Марсель просто опустил глаза.

— В прямом. Меня заберут, как только проект будет считаться успешным.

— И что с тобой сделают? – Марсель не поднимал взгляд.

— Да по мне создадут копии, и я буду просто в офисном здании компании, — не хотелось им говорить всю правду, но на эти слова почему-то Марсель отрицательно покачал головой и натянул шарф до носа, двигаясь вперёд.

Савелий встал между нами, и мы дальше направились в путь к дому Кошко, подобрав последнюю участницу, а именно Виту, которая как всегда просто отмалчивалась до определённого момента. Девочка в розовой куртке по бедро, снимая свои помутневшие из-за мороза очки, завела диалог:

— А где Лина?

— Не будем её беспокоить, — ответил Марсель.

— До этого вы её спокойно водили на такие совещания.

— Да, — немного агрессивно произнёс француз, — Но ты помнишь, какую она устроила истерику? Хочешь повторить это для своей подруги, Вита? – максимальное давление.

— Нет, — в голосе прозвучал стыд, — Я просто же спросила, не надо так агрессировать.

— А я просто ответил тебе.

— Вопросом на вопрос, — тихо прошептала Виталина.

— Что-то не нравится? – Марсель повернулся к ней и остановился.

— Эй, — влез Савелий, — Замолчали свои рты, надо дальше идти, психи-одиночки.

Вскоре мы оказались у назначенного места, где нас встречал Аркадий в чёрных клетчатых штанах и бело-голубой рубашке. Он лёгким движением руки пригласил нас в дом. Сразу запахло вкусной едой, стоило нам только пройти вперёд. Мама Аркадия что-то смотрела за своим компьютером очень громко, что нам пришлось собраться на нашем любимом чердаке, где было довольно-таки холодно. Аркаша уселся за мягкое кресло, смотря прямо в глаза Марселя, который снял шапку и расстегнул пальто, начиная повествования, пока другие ребята усаживались по местам:

— Аркадий, смотри, тут дело следующее, — карие глаза смотрели только на ярко-голубые искрящиеся глаза капитана команды, — Это уже не первый раз, но Шарль обманывает и разводит людей на деньги, — блондин хмыкнул, а француз продолжал, — Если обман не удаётся, то он пойдёт в воровство любой ценой, если ты понимаешь, что я имею в виду, то…

— Хватит, — Аркаша перебил его, упёршись в спинку кресла и положив нога на ногу, — Я тебя услышал, но как мы тебе поможем в этом?

— Как-нибудь, — Марсель стал нервничать, — Неужели не понятно, что в одиночку с этим не справиться?

— Марсель, — в интонации звучал приказной и тихий тон, — Живо успокойся, или смысл нашего разговора пропадёт. Сам подумай, что мы, дети, сделаем тут? Я согласен помочь, но скажи мне, как это сделать?

— А почему просто не поговорить с Виктором Сергеевичем? – спросила Вита, встав с табуретки, что была в конце комнаты.

— Нельзя, — уверил Марсель, — Тогда Шарль пойдёт открыто против него, добившись своего любой ценой, даже жизни. Наш противник даже не должен подозревать, что мы обсуждаем всё это.

— Вы участвовали в тех же проектах с роботами, отсюда вам и знакомы Ленские, — прошептал задумчиво Аркаша.

— Ребята, если ничего не сделать, то пострадает человек, — голос Моро был очень чувственным.

— Извините, но, — начала Вита, — Как это касается нас? Это взрослые проблемы, которые точно решать должны не дети.

— Да и опасно это как-то, — подметил Аркадий, поглядывая на Марселя, словно высматривая его реакцию.

— Вы что? – Марсель почти перешёл на крик, — Очумели? Значит собирать заговор против меня – вы первые, а теперь заднюю даёте, как только услышали настоящего виновника происходящего? Вы, чёртовы трусы, все здесь, — француз направился прямиком к Кошко, — Хотя нет, ты тут главный трус, а это твои псины, которые тебе вечно поддакивают. Если ты скажешь им перевернуть всё вверх дном, то они так и сделают, так ведь? Чего ты молчишь, трусливая крыса, — он взял его за горло рубашки и поднял с кресла.

— Руки от меня свои убери, — взгляд стал холодным и безразличным, — Дел наворотил, а теперь совестно ему, будто это наша проблема. Говоришь о своём отце, как о потенциальной убийце, и жаждешь помощи без плана, чтобы мы всё придумали, не зная деталей, и ломились в это, — интонация была немного раздражённая, — Ты нас за дураков не держи. Я не сказал тебе, что мы отказываемся помогать. Когда тебе понадобится конкретный поступок от нас, план которого ты придумаешь, обещая нам безопасность, то, пожалуйста, я первый прибегу тебе помогать. Мне искренне жаль тебя, жаль Виктора Сергеевича, но что я сделаю против твоего отца. Я такой же ребёнок, как ты, а точно, — Аркаша посмотрел на Марселя исподлобья, убрав его руки от себя, — Я ещё ничегошеньки и не знаю о поведении и каких-то старых махинациях твоего отца, о которых заявляешь и знаешь ты. Я ясно высказался?

Марсель отошёл от Аркадия, оглядев всех вокруг. Савелий просто отвернулся в сторону, чтобы посмотреть в окно, а Вита в это время просто смотрела на Аркашу, чей взгляд был полон холодной уверенности. Француз разочарованно вздохнул, убрал руки в карманы своего пальто, пробежался глазами по сторонам и дёрнул головой к выходу. Мы вместе решили уйти отсюда как можно скорее, но за нами последовал Кошко, пытаясь остановить Марселя от преждевременных действий:

— Моро, давай мириться, подожди, — прикрикнул он, прибегая по лестнице вниз к нам.

— Отвали, Кошак, — обиженно проговорил Марсель.

— Да стой ты, импульсивная душа, — Аркаша схватил за руку француза, смотря на него снизу-вверх, — Послушай меня сейчас, хорошо? – он дождался одобрительного кивка Марселя и продолжил, — Я сейчас никак не помогу вам планом или действием, но помогу советом. Обратитесь к создателю Чарли, о котором мне говорил Савелий. Я думаю, что мы реально не вытащим эту проблему в одиночку своими головами, нам ни хитрости, ни подробностей, ни опыта не хватает. Вы меня оба услышали?

Марсель немного ухмылялся после этих слов, а затем мягко приподнял уголки своих губ, поблагодарил Аркадия, зарёкшись его помощью в будущем и направился вместе со мной к выходу. Мы решили, что следующим нашим пунктом станет нами привычный дом Ленских. По дороге я ещё долго думал о происходящем: кто был прав, а кто нет. К конкретному выводу я не пришёл, но мне не давало покоя, почему Марселя так сильно это всё волнует. Возможно, что я слишком подозрительно к нему отношусь, но всё же это мнение взялось у меня не просто так. Вот как он быстро переменился, мне не ясно. Или он действительно обратил внимание на ту доброту, что к нему стали проявлять, потому что изголодался по ней? Видимо, даже самому французу до конца неизвестно, чем всё это кончится, и на чьей он стороне.

На улице шёл снег вперемешку с дождём, оставляя сырые капли на наших лицах. Погода была облачной, из-за чего нигде не проглядывались лучи солнца. Мне даже начало казаться, что скоро начнётся гроза. Холодный ветер заставлял Марселя дрожать и ускорять шаг. Присмотревшись в его лицо, я наконец-то подметил, что он очень сильно напоминал Шарля не только внешне, но и походкой с улыбкой. Надеюсь, что их внутренний мир и моральные принципы отличаются, иначе это будет одной из самых роковых ошибок, которую я совершил своим доверием.

— Ты человек, Чарли, — прошептал неожиданно Марсель, не останавливаясь на своём пути.

— Что?

— Даже лучше, — он повернул голову ко мне и посмотрел в глаза, — Ты лучше любого человека. А знаешь, что ещё?

— Ну, — я проявил интерес, пытаясь посмотреть ему в глаза, — Что же?

— У меня и друзей таких не было, как ты. Спасибо тебе, Чарли.

Мне стало как-то неловко, и я не стал ничего отвечать, а просто опустил голову и ускорил шаг. Наконец-то мы дошли к дому Ленских, из окон которых во всю горел свет, освещавший сырые и тёмные улицы. Стоило мне открыть дверь, как нам сразу бросились в глаза что-то громко обсуждающие Антон и Варфоломей. По-моему, это были темы сотворения мира и тайны человеческих душ, наверное, они нашли друг друга. Антон Евгеньевич сидел в каком-то официальном костюме, а вот Варфоломей был одет ярко и по-домашнему. Как только дверь захлопнулась, так в нашу сторону с плотоядной улыбкой посмотрел мой создатель, обернувшись назад:

— Ой, — Антон театрально это произнёс, поправив волосы, — Какие люди и без охраны! Как ваши дела?

— Можно Вас на минутку? – робко проговорил Марсель.

— Конечно, — он встал и шепнул Варфоломею, что они продолжат после; мы направились на кухню, где Антон уселся вальяжно на стул, — Ну, детишки, я полностью в вашем внимании, — какой же у него молодой и звонкий манерный голосок.

— В общем, — далее Марсель пояснил всё то же самое, что говорил ребятам, но с большими подробностями, при этом до сих пор утаивая функционал робота, что был сломан Шарлем.

— Батюшки, — Антон Евгеньевич хлопнул руками перед лицом, — Я всё это знаю, поэтому сижу здесь, но я ценю твою честность, — он ухмыльнулся.

— Он издевается, да? – прозвучал риторичный вопрос от Марселя.

— Ты с таким воодушевление рассказывал, что я не хотел тебя перебивать, — Антон наклонился вперёд и продолжил, — Ладно, у нас с вами одна цель, точнее, нет, — уверил он, — Цели разные, а путь один. Ну что же? – этот вопрос Антон будто бы задал сам себе, чтобы продолжить, — Вижу цель – не вижу препятствий. Вы обратились по адресу, мои сладкие, — интонация стала ещё более полной азарта, — У меня всё идёт по плану, поэтому не беспокойтесь, — он игриво улыбнулся, сверкая зубами.

— А можно нас немного в этот план вникнуть? – спросил Марсель, вздрогнув рукой.

— А тебе, Марсель, всё поднеси на блюдечке с голубой каёмочкой, — мой создатель его будто провоцировал на эмоции, но Марсель держался твёрдо и уверенно.

— Просто мы Вам всё рассказали, а Вы что-то начинаете скрывать, да увиливать.

— О, мой милый, — Антон захохотал, — Я не ваша компания, хотя, — он ехидно улыбнулся, — Даже с ними у тебя сегодня же не вышло, раз вы обратились ко мне.

Марсель закатил глаза, дёрнул меня за руку, чтобы я вместе с ним вышел из кухни. Немного подождав, он направился самостоятельно в другую комнату, а я же остался с Антоном Евгеньевичем, который начал заваривать себе чай, напевая какой-то музыкальный мотив под нос. Он делал такие аккуратные и лёгкие жесты, которые напоминали взмах крыла бабочки, способный вызвать где-то цунами. Антон очень много улыбался, но улыбка эта выражала два состояния: злорадство или наигранное безразличие. Очень много боли и обид таилось в этой личности, что показывала почти всегда свои зубы, улыбаясь хищным оскалом.

На деле я прекрасно понимал, что Антон Евгеньевич преследует исключительно свои цели, благо в неё входит спасение Виктора, но что же будет дальше? Скорее всего, я покину этот дом раз и навсегда. Я был осведомлён о том совместном розыгрыше, который являлся и проверкой моей человечности и наличии души. И вот тут в «моей душе» назревал вопрос ребром: если тогда Виктор молчал, подыгрывая, что же будет в настоящей картине? Он просто так меня отпустит? По существу, так и должно произойти, ведь договор был с определёнными условиями и нарушать их нельзя. Но не даёт мне покоя мысль, что моё существование и жизнь столь коротки, что трудно представить, как много останется не почувствованным, но и в то же время, как ценны все эти моменты, что я провожу здесь, в обществе этих неоднозначных людей, что воспитали во мне подобие личности с таким же своенравным характером, как и они сами. Всё чаще я задумываюсь над деяниями тех или иных людей: ведь что-то их толкает на поступки. Не хотелось бы выступать в роли адвоката дьявола, но я стал понимать всех участников событий, их поступки для меня стали иметь некий сокровенный веский смысл из-за очевидных причин. Надо будет поинтересоваться сегодня ещё у Марселя о Шарле, если тот согласится говорить о нём что-либо.

Антон поглядел на меня с какой-то тайной, а затем жестом руки предложил мне сесть за стол. Следом за мной он тихо присел рядом, поправляя свои штаны и держа в руках кружку с чёрным ягодным чаем. Отхлебнув немного, он скривил лицо и положил эту чашку на край стола, к тому же решил и посмотреть на меня, ожидая какой-то поддержки в этой показной ненависти к ягодному чаю. Далее мой создатель закатил глаза, чтобы мигом начать улыбаться и провоцировать меня вопросами:

— Не хочешь никого терять тут, верно?

— Что Вы добиваетесь, Антон Евгеньевич? – решил ответить вопросом на вопрос.

— Эдакий сорванец, — он перестал улыбаться и начал лукаво и оценивающе на меня смотреть, — Ты от моих вопросов не увиливай методами своего французского дружка.

— Конечно, я не хочу никого терять, откуда такие вопросы?

— Действительно? – он наигранно задал этот вопрос сам себе, чтобы потом продолжить, — Что за вздор я несу? Забыл, что все роботы эмпатичны ко всему просто так. Прости меня, я просто дурак, не выспался сегодня, вот и задаю глупые и очевидные вопросы.

— А можно хоть немного без этого?

— Без чего? – он переспросил с издёвкой, — Без этого напускного сарказма? Я же, вроде, искренне и серьёзно разговариваю, а ты, значит, это так воспринимаешь. Тебе бы вежливости научиться. Да и вообще с какой стати ты со мной имеешь право так выражаться? Я же тебя создал и должен быть тебе если не Богом, то хотя бы отцом.

— Какой ужас, — в шутку ответил я.

— Эй, — он дал мне подзатыльник, — Не перебивай своего папочку за столом, где твоё уважение, сын мой? А если серьёзно, — я не уверен, что он так может, — То ты обязан по программе ко всем адаптироваться, так почему же ты делаешь мне замечания? Прежде, чем ты попробуешь ответить на этот вопрос, я попробую тебе поведать историю, как поджёг собственный научный калькулятор. Рассказать или посыл стал тебе ясен и очевиден?

— Я Вас понял, Антон Евгеньевич, — ещё бы понять, как отвечать на его вопрос, — Мне просто не нравится, как Вы говорите со мной, это очень отталкивающе.

— А, ну, — Антон опустил глаза, — Прости меня, сердечно виноват перед тобой, — далее последовала улыбка, — Ага, будешь ты мне ещё указывать, как разговаривать.

— Тогда смысл спрашивать?

— Хотел поглядеть, что ты учудишь, мой мальчик, — Антон Евгеньевич поправил свои густые волосы, потянулся взять овсяное печенье Виктора и своими прямыми зубами откусил кусочек, — Пока что ты меня даже очень радуешь. У тебя появился свой характер, а там и душа рядом.

— Или её симуляция, — добавил я.

— То-то и оно! – он воскликнул, положив откушенное печенье назад, — Если ты можешь симулировать душу, тогда где гарантия, что мы сами не «актёры»? Верно, — Антон подметил моё молчание, — Если всякая машина способна изобразить душу, то и каждый человек может отыграть это. Не исключено, что мы все тут симулируем: если человека оставить без общества, то он превратиться в зверя, как детёныш-маугли. Какой вывод напрашивается? Что вся эта психология и напыщенная духовность, — он положил аккуратно руки на стол и самодовольной интонацией продолжил, заявляя будто бы объективную истину, а не свою правду, — Всего лишь бред пустой, и яйца выеденного не стоит.

— Так, — на кухню зашёл Варфоломей с сине-пепельными волосами в плотном свитере бежевого оттенка, — А что не так с животными? У каждой твари может быть душа.

— В этом и дело, что у твари, — Антон наклонился на спинку стула и игриво улыбнулся, — У тварей, вернее сказать, как у нас, и есть эта душа, по Богу вашему, что глупо и иронично. Человек – это дикое животное, которое придумало какие-то правила, чтобы следовать им, считая себя чем-то одухотворённым. Бог создал нас по образу и подобию своему? Какой же это самоуверенный бред! – воскликнул Антон, — Бог – создание совершенное; но человек решил, что он близок к нему. По-моему, вся эта напыщенная религиозность существует, чтобы человека в узде держать и поднять общественную самооценку с помощью внушения мысли о собственной избранности и важности каждой богоугодной жизни. Забыл сказать, — он погрозил нам пальчиком, — Религия помогает думать, что мы бессмертны, а точнее наша душа, которой нет, по моему скромному мнению.

— Грустно быть тобой, — уверил Варфоломей, — То есть после смерти наступает чёрный экран?

— Совершенно верно. Пустота и спокойствие, но разве это плохо? Это же поможет нам ценить каждую мелочь и секунду в столь короткой жизни. Да и каков азарт, — Антон плотоядно улыбнулся и вздрогнул от восторга, — Сейчас ты жив, а завтра тебя и нет. Стоп, — он игриво выдохнул, — Может тебя не станет и через пару секунд. Причины всякие могут быть: инфаркт, упал и ударился виском об кафель. Да, — мой создатель сам себе одобрительно кивнул, — В мире есть так много способов, чтобы умереть, но так мало способов появиться на свет. Впрочем, — он снова рукой залез в тарелку с печеньями, взяв новое, — Я отвлёкся от темы. Знаете, говорят, что у умных людей речь быстрее собственной мысли, поэтому простите. Наверное, вы и так поняли, что я имел в виду, но на всякий случай подведу общий итог: если душу можно изобразить, то нет гарантии того, что этим и мы с вами, люди, не занимаемся.

— Я всё равно останусь при своё мнении, — Варфоломей поднял кота, — У каждого создания живого есть характер, да и душа.

— Что за вздор?! – воскликнул Антон, — Почему же ты камень не наделишь этой душой, ведь если рта у него нет и рук, то откуда ты знаешь, что он ничего не чувствует? Как же ты, — он направил на него пальцем, — Комара живого убиваешь.

— Я и похуже вещи делал, — младший Ленский гладил с особой нежностью своего питомца, — Может и у камня есть душа, откуда мне знать?

— Всё, — Антон Евгеньевич всплеснул руками, — Мне не о чем говорить с такой замкнутой на мысль личностью, как ты.

Я просто не выдержал нахождения меж двух огней и поспешил скорее покинуть кухню, чтобы оставить этих гениев мироздания наедине. Пройдя в гостиную, я сразу понял, почему Варфоломей отправился на кухню. На кресле сидела Идалия, читающая какой-то блокнот в своих руках. Её длинные ноги были согнуты и лежали на подушке. Короткие шорты оголяли изысканные линии тела, а тёплая и мягкая розоватая толстовка придавала какую-то нежность её образу. Волосы практически закрывали лицо, такие густые и шелковистые. Она робко повернула голову в мою сторону и с тяжестью во взгляде посмотрела прямо в мои глаза. Почему-то в ней читалось какое-то сожаление, но больше всего замечалось, что ей не нравилось находиться в этой комнате одной, потому что сидела она довольно зажато. Хотя я всегда подмечал, что все её позы носили в себе какую-то зажатость, скрытность. Тихая мышка, забившаяся в углу – именно это приходило мне на ум. Идалия будто бы хотела начать разговор со мной, но не решалась по каким-то своим причинам. Я решил приблизиться к ней и подсесть рядом:

— Здравствуй, — проговорил я тихо.

— И тебе привет, Чарли.

— И зачем? Зачем Вы это делаете?

— Я, — голос дрожал, — Мы уже говорили с тобой об этом. Больше такого не повторится, — интонация стала увереннее, — Я готова поклясться перед тобой.

— Смысл? – меня начинала охватывать злоба, — Вы можете обещать мне и звёзды с неба, но толк в этом? Даже если я Вам поверю, то как после этого Вы, Идалия, будете смотреть в глаза Виктору, который верит больше всего Вашим глазам, рукам и сердцу, — после этих слов я заметил, что глаза моей собеседницы начали блестеть от накапливающихся слёз, которые она старалась очень сильно сдержать почему-то.

— Я не знаю, — робко произнесла она, — Я ничего не знаю.

— А чей ребёнок Вы хотя бы знаете?

— Виктора, — голос стал совсем тихим.

— Вы уверены?

— Да разве эта дама может быть в чём-то уверена? – в разговор влез разъярённый Марсель, который спустился со второго этажа.

— Эй, — я его одёрнул, — Тише и не так грубо.

— Ой, Чарли, — он облокотился на спинку дивана и посмотрел мне прямо в глаза, — Если хочешь, чтоб твоё сердце разорвалось от происходящего, то поднимись наверх к Лине, а потом будешь делать мне замечания. А я поговорю с Идалией, если она не против, — моя собеседница боязливо взглянула на Марселя, а затем с жалостью на меня; она боялась этого подростка, как ребёнок может пугаться самого страшного чудовища.

Я с какой-то тяжестью оставил их наедине, а сам поспешил подняться наверх, чтобы понять столь разъярённое состояние Марселя, который буквально хотел по взгляду задушить Идалию, а может и не только она была виновницей его негативных эмоций, но и кто-то другой.

Наконец-то я добрался до закрытой комнаты Эвелины, постучал и услышал одобрительный голос Виктора: «Можно». Дверь отворилась, а перед моими глазами была очень милая сердцу картина. Зашторенные окна и серость улицы делали комнату совсем тёмной, но включенные гирлянды на стене и каменный розово-оранжевый ночник освещали спальню каким-то тёплым светом. На кровати и под мягким одеялом лежала Эвелина, немного трясясь, она жалобно поскуливала. Виктор же сидел на стуле рядом и держал в правой руке кружку из-под растворённого лекарства, которое пахло какой-то сладкой ромашкой. Левой же рукой он гладил по спине свою дочь. Его взгляд был полон спокойного переживания, если такое вообще может существовать. Я никогда не видел такой взгляд: он одновременно беспокоился за Эвелину, но также был спокойно уверен о временности этой проблемы. В какой-то момент мне даже не хотелось двигаться вперёд, чтобы не нарушить это мгновение, которое казалось бесконечно быстрым и долгим. На краю кровати лежал планшет девочки, играющий какую-то спокойную мелодию, будто бы усыпляющую. Этот приглушённый свет ночника и гирлянд так и манил спать. Эвелина то открывала, то закрывала свои глаза и поглядывала на отца, который будто бы понимал её в этой мёртвой тишине. Она шёпотом и хриплым голосом попросила принести что-то сладенькое, а он одобрительно кивнул, грустно улыбнулся и направился прочь из комнаты, одёрнув меня, чтобы я ушёл.

Я начал немного понимать эмоциональную палитру Марселя, который был разъярён данной картиной: эта гармония могла нарушиться одним даже словом и намёком. А Виктор даже не подозревает об этих предательницах; один этот факт терзал мне и душу, и сердце. Хотя я могу понять Лину, наверное. В определённый момент мне стало как-то тяжело спускаться по лестнице, тогда мой хозяин повернулся назад, и мы поднялись снова наверх, чтобы он мог начать разговор тет-а-тет.

— Чарли, что такое? – голос его был таким мягким и спокойным.

— Всё нормально.

— Я вижу, — он легко улыбнулся, — Пока что врать ты у людей не научился, это прекрасно.

— Не могу сказать, что не так, но, — я начал нервничать даже в голосе, — Это всё ради Вас, поверьте.

— Я верю тебе, Чарли, — он погладил меня по голове, — Больше всех я верю лишь тебе.

После этих слов мне стало ещё хуже. Большое спасибо, Виктор. В моём взгляде, наверное, читалось, что я что-то скрываю. Мой хозяин похлопал меня по плечу, и мы снова решили попробовать спуститься вниз. Пройдя на первый этаж, я заметил, что на диване уже сидел только Марсель, а вот Идалия куда-то делась. Он же улыбался с каким-то злорадством, а вот глаза выдавали сильную усталость и огромную печаль. Из кухни вылетел Антон, который буквально снёс моего хозяина с ног на пол:

— Виктор Сергеевич, — создатель воскликнул, поднимаясь на ноги и подав руку Виктору, — Я как раз Вас искал. Это невозможно! Ваш брат доведёт и мёртвого! Скажите ему, чтоб больше он не смел со мной даже заговаривать. Мне последний раз выедала так мозг вся моя покойная семья, потому что я девок в дом не водил, а они хотели внуков, а вышел Чарли.

— Господи, — мой светловолосый хозяин стал отряхивать свои серые джинсы, — Не ори так громко, оглашенный.

— Да как?! – Антон вскрикнул очень звонко, — Как не орать, когда из тебя высасывают все нервы и душу, Виктор Сергеевич?

— Тебе не пять лет. Не нравится мальчик, так не дружи с ним, — Виктор стал его подтрунивать, — Иди в другую песочницу.

— Ага, конечно, — собеседник закатил глаза и сложил пальцы в замок, — Песочница Ленских – моя любимая, так я просто отсюда не уйду.

— Кстати, — мой хозяин взял его за плечо, — Нам надо кое-что с тобой важное обсудить, если ты найдёшь время.

— Я полностью в Вашем внимании, Виктор Сергеевич.

— Прямо тут говорить?

— Честно и откровенно, не томите, — Антон улыбнулся.

— Могу ли я купить робота? – прошептал Виктор.

— Батюшки! – он воскликнул, а мой хозяин прикрыл ему рот, но позже Антон Евгеньевич кивнул и продолжил тихо, — Не уж то вам мой робот приглянулся? А денег-то хватит? Да и сами поймите, что он мне нужен.

— Как разберёте, так и соберёте. Но вопрос остаётся тот же: это хотя бы в теории возможно?

— Что? – Антон хитро заулыбался, — Купить экспериментальную модель? Виктор Сергеевич, за деньги можно купить всё. Вопрос только в цене приобретения и дальнейшем содержании. К тому же и мастер Вам нужен знающий все тонкости.

— А это, конечно же, ты?

— Естественно, — глаза его загорелись, — Ой, Виктор Сергеевич, это же сколько у меня материала с Вами совместного ждёт, но для начала накопите сумму, о которой вслух даже страшно говорить.

— А ты не играешь со мной?

— Для начала денег нужных соберите, а потом будете решать лукавствую я или откровенен с Вами, Виктор Сергеевич, — хитрый прищур.

Мне было так приятно это слышать, что я невольно показал улыбку, на которую обратил внимание Антон Евгеньевич, подмигнув мне в ответ. Виктор последовал на кухню, а мой создатель шепнул: «Пойду к Марселю, а то Виктор Сергеевич заметит, что я мышкой погрыз всё его печенье, которое он так любит». Мы сразу направились к дивану, откуда было приглушённо слышен возмущённый крик Виктора на Антона. Мой создатель ехидно растянул губы и завалился на диван, присев почти прямо на Марселя, который был шокировал таким некультурным поведением. Француз возмущённо взглянул на Антона, убирая с лица улыбку, а вот тот напротив показал свой хищный оскал. Мой создатель посмотрел на нас и жестом одного пальца показал, что мы должны наклониться к его лицу, после исполнения этого действия он начал тихо говорить своим молодым голосом и игривой интонацией:

— Я тут подумал, и что решил? – он сделал паузу, и не дожидаясь ответа продолжил, — Будем действовать прямо в лоб и атакой, но для этого нам нужна профурсетка Виктора Сергеевича.

— Ещё Эвелина обо всём говорит Шарлю, — добавил Марсель.

— О, эта девчушка решила поиграть в героя, чтобы защитить своего принца от нападок деспотичного папочки, — Антон взглянул на меня и решил пошутить, — Видишь, как тебе с папами повезло, я и Виктор тебя даже пальцем не трогаем.

— А разве Виктор когда-то не пристрелил Чарли? – спросил француз.

— У всех бывают плохие дни, — улыбнулся мой создатель, — Ладно. Нам нужна Идалия, которая должна сыграть роль, если хочет спасти мужа. Она же не настолько ужасная, чтобы дать ему умереть или остаться живым бомжом?

— С ней трудно, но возможно договориться, — ответил я.

— Чудесно, тогда наш план официально начинает проходить с первым снегом, — Антон почесал голову и добавил, — Который сегодня намочил мне все волосы, пока я искал потерянные ключи в траве.

Я посмотрел в окно и заметил, что снег сегодня шёл действительно очень усиленно.