Утром четвёртого дня малой квадры, Сан очнулась от дурного сна. Она видела свою первую Дверь, за которую бесстрашно вошла, не подозревая, чем это для неё обернётся. 

В разбитое окно прокрался холодный воздух. Девушка занырнула поглубже в спальный мешок, но дрожь только усилилась. Некоторые кошмары не оставляют тебя по пробуждении.

 Меньше всего она желала встречаться лицом к лицу с новым днём - он не сулил ничего, помимо бессмысленной работы и разочарования.  

 Подходила к концу двадцать четвёртая малая квадра дней. Но если вести счёт по старому календарю, то агент пробыла в этом мире шесть месяцев. Ей казалось, она нашла ответ сразу же по прибытии, а всё оставшееся время собирала доказательства своей гипотезы. Если от исследования зависит твоя репутация, количество и качество последующей работы - стоит убедиться, что она сделана «от и до».  

 Сан собрала аргументы и зафиксировала показатели по исследуемым областям, но беспокойный ум подкидывал новый вопрос, который мог возникнуть у Босса или печально известного Инквизитора - заместителя исследовательского отдела, поэтому задание продолжалось и продолжалось, пока Сан не убедилась в том, что искать больше нечего. 

 Но, возможно, она тянула не только для того, чтобы разложить всё по полочкам. Не затем, чтобы ответить на все поставленные Управлением вопросы.

 Отчего поселение на краю процветающего города в Зеркальном дуэте отрезало себя завесой от калейдоскопичных сознаний соседствующих малых миров? Почему малый замкнутый мир затворился за несколько украденных в ночи минут? Зачем умертвил своих жителей? И как? И почему люди спокойно спали в кроватях и видели сны, надеясь на то, что их поджидает завтрашний день, а не ощутили на себе привычную ярость страдающей клетки мирового сознания?

 Сан задавала себе те же вопросы, которыми её терзали в Академии при Управлении. 

 Слишком часто ответом были два слова: «Человеческий фактор». Но за предыдущие девяносто пять дней Сан не смогла найти ни одного убедительного доказательства этой версии. Контрольный список, которым руководствовались все новички, полнился знаками отрицания. День ото дня Сан убеждалась, что её случай входит в те два мизерных процента, от которых и в Академии, и в Управлении отмахивались, словно вероятность в два процента означала ноль. 

 Невозможно.

 Но доказательств виновности жителей малого мира из Зеркального дуэта миров не обнаружено.

 Так что одно из двух - либо мир разрушил сам себя, либо погиб источник. 

 Сан открыла глаза и уставилась в потолок. Сквозь дыру в крыше пробивался свет. Но помимо света, о наступлении привычного для живых миров утра ничего не свидетельствовало. Она ещё помнила, как щебечут птицы, кудахчут петухи или поют лягушки в прудах. Собаки переругиваются через дворы. Кошки скребутся в дверь, чтобы разбудить хозяев и потребовать корма. 

 В умирающих мирах тишина - это исключение. Обычно агония сопровождается оркестром криков и боли. Рушатся здания, плавятся деревья, люди стонут и кричат, птицы и животные стремятся найти убежище, но не могут. 

 Здесь же всё было иначе. Отсутствовало нечто важное. 

 Каждый замкнутый мир по-своему прекрасен и ужасающ. Некоторые миры скрывают за своими завесами города, острова, страны, но этот мир Сан пометила как малый. Не самый маленький, какой она встречала за время своей работы - то были дома, исчезнувшие незаметно для окружающего мира, но только не для близких тех людей, которые исчезли вместе с ними. 

 Сан вздохнула и потянулась в спальном мешке. Она может тянуть время до последнего мирового вздоха и всё равно спастись, но Босс при этом останется недовольна, а ей меньше всего хотелось обращать на себя её внимание.

 Агент вылезла из спального мешка и подошла к окну, за которым виднелся соседний дом - последний на улице, только его и осталось осмотреть, описать для конечного отчёта. Всех остальных мертвецов она посетила ранее.

 Забор, отделявший восемнадцатый дом от соседских, обвалился. Созданный из серого булыжника и бетона, он разрушался одним из последних. 

 Некоторые замкнутые миры разрушаются, пока не уничтожат последнюю жизненную силу, некоторые накрывают своей яростью лишь людей, а последующие разрушения - сопутствующий ущерб. В иных местах процесс был так вялотекуч и незаметен, что человечество спало спокойным сном столетиями, прежде чем очнулось и увидело, насколько их мир отличается от того, каким его знали предки. Где-то распад происходил так стремительно, что Управление не успевало привлечь агентов к тому, чтобы образовать проход.  

 Сан вспоминала центральную залу в первом корпусе Академии. На пьедестале высилась группа человекоподобных существ - разной формы, вида и размера. Они символизировали девяносто восьми процентную вероятность того, что очередной мир, который изучают агенты, распался из-за действий человекоподобных существ.

Один процент отводился на самопроизвольное разрушение. И ещё один на исчезновение или гибель продуцента - первое звено в пищевой цепи. 

 Когда Сан соглашалась на очередное задание, она не могла и предположить, насколько оно затянется.

 Исследование территории замкнутого мира часто начиналось с беглого осмотра и освидетельствования. 

 Сан прошла от дома к дому, чтобы удостовериться в том, что никто не выжил. Зафиксировала причину смерти. Взяла кровь и останки на анализ, чтобы исключить заражение или отравление. Изучила биологическую насыщенность организмами и составила первичный отчёт о количестве живой энергии. 

 Здесь её не осталось.

 Пока есть время до ускорения материального распада, необходимо обнаружить эпицентр. И только после этого начать расследование, но только в том случае, если эпицентр существует.

 Иногда виновники сего торжества бога смерти были очевидны и для самих людей. Тогда задание проходило гладко. Пришла, зафиксировала смерть мира, описала его причины, сделала пару-тройку свидетельств для достоверности - и можно отправляться домой, в свою одинокую квартирку в жерле - многоквартирном здании для агентов Управления, которым не хватает средств на то, чтобы купить дом в старом городе. Она представляла, как в квартире её прихода ждут обжаренные с двух сторон хлебцы с сочными помидорами, мягким сыром, зеленью, солёным кукурузным соусом и высокий стакан шамфорского сладкого вина из спелых виноградин, растущих в садах столицы. 

 Энерголокатор не зафиксировал местонахождения энергетического всплеска или очага - места, точки, с которой всё началось. Если что и убило жителей, то всех разом. Так что о приличном завтраке дома можно было только мечтать.

 Она вернулась к постели и сунула руку в походный рюкзак. С прошлого дома остались запасы - консервы и чёрствые пшеничные хлебцы. Если что-нибудь более привлекательное для завтрака и было в 16 доме по улице, то давно уже сгнило. 

 Возможно, ей стоило обращать больше внимания на вопрос продовольствия при первом обходе, но она была уверена, что этот мир такой же, как и все - много времени не займёт.

 Сан сорвала крышку с консервированным тунцом и подхватила хлебцом свой завтрак. Покончив с едой, закинула в себя пару витаминных капсул и вылезла наружу через разбитое окно в прихожей 17 дома. 

 На Звёздной улице, по обе стороны узкой дороги, вымощенной ямами, ютились ряды разномастных домов, коих насчитывалось восемнадцать. По прибытию Сан обошла каждый из них, чтобы удостовериться в том, что жители действительно мертвы и первичный отчёт, полученный от агента подготовки, не ошибается. Из миров, подобных этому, где ничто не предупреждает о скорейшей кончине, почти невозможно выбраться живым. Исключения составляют те миры, у которых есть сторонние наблюдатели из Управления: спасатели, целители, литераторы, художники, исследователи. Каждый агент имеет рекомендации на такой случай. Но Сан помнила, что большинство рекомендаций гласят: «Наблюдайте». 

 Никакой речи о спасении или помощи. Управление этим не занимается. 

 Сан вынула из кармана тонкий экран, ввела код и записала краткий отчёт по исследованному дому номер 17. Никаких доказательств причастности его жителей к происходящему. Никаких данных об эпицентре или очаге разрушения. Неизвестно откуда пришло то, что убило людей. 

 Семьдесят два человека умерли во сне. 

 За одну ночь.

 Сан включила портативный рекордер и заговорила:

 - Девяносто шестой день исследования. Дом 17 вне подозрений. Обычная семья - на грани бедности. Как и большинство здесь. Я просыпаюсь и засыпаю в этом мире уже год и два месяца и ничто не пытается убить меня во сне.

 Ещё тридцать два дня и половина квадры пройдена, а результата никакого. Даже не знаю. Остался один дом, но я не надеюсь, что в нём отыщется какой-то ответ. С улицы он довольно непригляден. Люди, видно, жили скромные. 

 Почва утратила накопленный запас питательных веществ и большая часть деревьев сгнила и обратилась в труху. Небо сегодня зеленоватое. Не как огуречная кожура, а, скорее, светлый капустный лист. Маяк, по-прежнему молчит, значит, в управлении меня не теряли. Ни сигнала к возвращению, ни просьб о дополнительном отчёте. Либо это, либо сигнал не проходит. Это не особо важно.

 В последнее время, но я говорила об этом вчера и позавчера, меня мучает вопрос: что если люди здесь не при чем? Я знаю, такое маловероятно, но создаётся такое впечатление. Поражённый участок не затрагивает остальную часть мироустройства. По крайней мере, у меня таких данных нет. Значит, за завесой есть жизнь и она продолжается, тогда как улица полностью вымерла. 

 Мы знаем только то, что за один день мир полностью замкнулся - ни войти, ни выйти нельзя. Но люди об этом не узнали - никаких следов паники. Ни сборов, ни скоплений у предполагаемого выхода не замечено. Семьи легли спать. Вывод: это произошло посреди ночи. Что довольно мило. Я предпочла бы умереть именно так, но не суть. Это наводит на другой вопрос, который часто у меня возникает. Почему? Почему мир не заставил этих людей страдать? Вспомним, А-1, или систему 428 - миры замыкаются вокруг червоточины. Очага или эпицентра - как вам угодно. Затем разыгрывается один из известных нам сценариев: природные катаклизмы, эпидемия, вспышка безумия, побуждающая людей истреблять себе подобных, пока никого не останется. Девять из десяти замкнутых миров продолжают существование без людей. Животные, птицы, рыбы, насекомые, деревья, цветы, воды не страдают. Продолжают жить своей свободной жизнью. Один из десяти - позволяет человеческой жизни зародиться вновь. Так любезно с их стороны. И так глупо. Ведь в восьмидесяти процентах случаев этот мир отыграет прошлый сценарий. Не все люди учатся на ошибках. С мирами такая же история. 

 И, наконец, тот редкий тип миров, который уничтожает всё, включая себя самого. Здесь я сейчас нахожусь.

 Проблема исследования в том, что если умирание - воля самого мира, мне об этом узнать не удастся. Лучше и не придумаешь. Задание, у которого нет чёткого и ясного ответа все равно что провальное. Но, похоже, другого выбора у меня нет. Как закончу с последним домом, отправлю межграничный отчёт и буду действовать по инструкции. 

 Сан выключила рекордер и перешла через дорогу, избегая ям.

 С каждой минутой мир разваливался как дерево с отравленным корневищем, листва которого опала и сгнила, а по стволу расползлись трещины настолько большие, что дотронься до него - дерево обвалится. 

 Когда Сан делала обход по прибытию, дверь была заперта. Как и большинство дверей на улице. По тому, запирают ли жители дома на ночь, можно многое сказать. Люди из 18 дома запирали. Но последний день выдался жарким и люди оставляли окна отворенными на ночь. По крайней мере, первая мысль была такова. Сейчас Сан обращала внимания на мелкие детали, казавшиеся несущественными при первом осмотре. Как правило, агент осматривает территорию, упираясь взглядом в фиксаторы и идентификаторы, энерголокаторы, чтобы обнаружить утечку, трещину или эпицентр заражения, потому вещи быта остаются незамеченными. 

 Агент вошла в прихожую и взглянула на заваленную обломками крыши бетонную лестницу по правую руку. Ещё с улицы было ясно, что крыша начала опадать, застилая собой верхний этаж, на который не было возможности пробраться.

 По левую руку располагалась кухня с белыми стенами, отделанными под кирпич. У окна - широкий прямоугольный стол.

 Когда гибнет мир, искусственно созданные объекты, лишённые питания и энергии, разрушаются первыми, хоть в большинстве миров принято считать иначе. Ткани, книги, техника, посуда и так далее, пока не дойдёт очередь до дерева и камня. Ели, которые Сан видела у дома, сбросили иголки и потрескались, значит, осталось не так много времени. Недельная квадра, не больше.

 Агент развернулась и прошла в комнату, располагавшуюся справа от двери. Сложно было сказать, для чего служила эта комната. Пол и стены - голый бетон. Судя по всему, комнату не успели достроить и использовали как хранилище, о чем говорили груда камней у стены, древесная пыль, металлическая стружка и кучи серого сыпучего вещества. Девушка подошла и коснулась его рукой - цемент.

 Сан прошла вглубь первого этажа дома. За кухней пустовало небольшое квадратное помещение с узким прямоугольным окном, стекла которого пробил опавший древесный ствол. На полу комнатки стояли три фарфоровых блюдца круглой формы с двумя выпуклыми ручками, напоминавшими кошачьи уши.

 Возможно, окно в прихожей было открыто не из-за жары Южной квадры, а для питомцев, которые не прочь прогуляться во дворе. 

 - Кухня для людей, кухня для кошек, а дальше, - произнесла вслух Сан. - Туалет.

 Сан покинула ванную комнату и свернула направо, в комнату, у каждой стены которой высились шкафы. Вся одежда в шкафах истлела, деревянные вешалки, лишившиеся своих металлических голов, упали на пол. Если бы Сан начала с последнего дома, то успела бы осмотреть 18 дом до того, как пошёл процесс разложения. Но этого не случилось, ведь дом был последним в списке. 

 На первом этаже оставалась одна неисследованная комната, скрывавшаяся за дверью из красного дерева. Сан потянула её на себя и замерла на пороге, увидев своё размытое отражение в зеркальной дверце высокого шкафа напротив. Она нахмурилась - отражение ответило тем же. Сан переступила через оцарапанный порожек и взглянула на стены. Внизу также виднелись следы когтей - лучшей когтеточки, нежели обои хозяев не найти.  

 Просторная комната с высокими потолками отличалась от других комнат в доме - в ней ещё теплилась жизнь. Сан подняла взор к потолку и громко вздохнула. Рука потянулась к карману и ввела быстрый код для активации рекордера. 

 Потерев лоб, Сан произнесла:

 - Так. Видимо, я ошиблась. Что ж, наверное, мир разрушился не самопроизвольно, хотя иметь такой случай в практике было бы, для разнообразия, интересно. Восемнадцатый дом на Звёздной меня удивил. Верхний этаж полностью разрушен под обвалом крыши. И, судя по всему, жилые комнаты располагались именно там. На первом этаже сохранилась крайняя комната. Ткани, бумаги растворились, но здесь довольно много следов человека. На стене висит разлинованная грифельная доска, с еле заметными следами мела. Невозможно разобрать написанное. Огромный шкаф, - Сан отодвинула дверцу, - пуст. У противоположной стены стол из гранатового дерева, подле него каркас деревянной кровати. 

 Сан заглянула под стол и обнаружила нечто, озадачившее её.

 - Под столом сундук и он кое-что мне напоминает, но не... Приостановить запись.

 Сан нагнулась и забралась под стол - это было гораздо проще, нежели отодвинуть каркас кровати. Она присела на корточки и нагнула голову, чтобы не удариться. 

 Потянулась к крышке и приподняла её. 

 Захлопнула крышку.

 - Код: 12349. Удалить запись, - понизив голос, произнесла она, глядя в голубой экран рекордера. 

 Тут же выскочило предупреждение о попытке удаления. 

 Сан повторила запрос и стёрла последнюю аудиозапись их архива исследования.  

 Её выводы оказались неверны в корне.

 Сан выбралась из-под стола, схватилась обеими руками за каркас кровати и потянула на себя. Отодвинув каркас, она вытащила сундук на свет и взглянула ещё раз. Чтобы убедиться.

 - Чёрт, чёрт. Чёрт!

 Сан села на пол и скрестила ноги. Руки не слушались - теребили волосы, массировали лоб, хрустели пальцами. Всё тело заныло, загудело, зачесалось.

 Сан перепроверила рекордер. Запись удалена. Никто не должен узнать о том, что она обнаружила в этом доме. Но она не могла оставить его здесь с содержимым, которое отказывалось повиноваться законам разрушения, а таилось на дне, угрожая разоблачить её. 

 Погубить. 

 Мысли извивались в её голове, словно змеи, пугали своим шипением. 

- Чёрт, чёрт, чёрт, - повторила она. - Этого не должно здесь быть.

 Сан откинула крышку и заглянула внутрь сундука. Содержимое оставалось цельным. 

 Фото, ткани с небрежными вышивками, тетради для занятий, и дневник в красной обложке.

 Девушка перебрала стопку связанных бечёвкой фотографий, на каждой из которых было её лицо. Маленькая светлокожая девочка с веснушками и янтарной чёлкой, выступающей из под красной шляпы, позирует на фото, держа в руках корзинку с фиолетовыми ирисами - ей не больше трёх. Фото, где она прячется за младшей сестрой, которая широко улыбается. Они были в парке. Всей семьёй. Несколько фото, на которых она примеряет образы разных людей, знаменитостей, вымышленных героев - уже тогда было ясно, что Сан не желает жить жизнью одного человека, а стремится меняться, пробовать новое. В Управлении именно хамелеоны лучше всех адаптируются к новым контекстам и, соответственно, выполняют работу.

 Но что, чёрт возьми, случилось с этим миром? 

 Почему целая улица, объединявшая восемнадцать домов, восемнадцать семей и семьдесят два человека подняла на своих границах непреодолимую завесу и за ночь, пока все спали, убила своих жителей?

 Сан вынула исследовательский дневник и пересмотрела свои записи, переслушала свои путевые заметки. 

 Она ошибалась с самого начала?

 Приняла желаемое за действительное и всё это время подгоняла полученные данные под свою версию? 

 Но теперь у неё не было другого выбора, кроме как стоять на своём. 

 Если врёшь - ври до конца.

 - Семьдесят два. - сказала Сан самой себе. - Точно ли семьдесят два человека? 

 Она доверилась предварительным данным, которые получила перед отправлением. Она обошла каждый дом и внесла каждое увиденное тело в отчёт, сравнила его со первичным отчётом.

 Она насчитала семьдесят два тела. Но в отчёте указана иная цифра. 

 До закрытия завесы в домах проживало 73 человека. Если верить отчёту, мёртвых тел должно оставаться столько же. Но только в том случае, если один из них не покинул мир до того, как всё это случилось.

 - Так, подождите, - заговорила она. - Я прошла через дверь десять лет назад. А этот мир накрыло шестнадцать квадр назад. - она замолчала на несколько секунд. - Точно. Время здесь ничего не значит. 

 Сан сбросила рюкзак на пол и зашарила по карманам. Коснувшись прохладной стали, девушка выудила горючее и, не раздумывая, вылила его на содержимое сундука. Ей не нужна была эта память. Ни фото, ни плоды своего творчества, ни дневники. 

 Доказательства нужно уничтожить.

 Потому что единственная причина, по которой мир замирает и разрушается, если его покидает человек, заключается в том, что этот человек и есть корневище мира. 

 Продуцирующее сознание покидает мир, даже такой маленький, как этот, и обрекает его на смерть.

 Сан наблюдала за тем, как воспламеняются ткани и тетради, как загорается дерево, которое она когда-то выкрасила в тёмно-зелёный цвет монстеры. Она вспоминала, как нашла сундук из старого серого дерева и забрала его себе. Ей так хотелось пожить в прошлом, где у кроватей девушек стояли сундуки с их личными вещами. Так близко к ним, что всегда можно было дотянуться. 

 И теперь Сан сжигала последнее, что напоминало ей о прошлом. О жизни «до» 

 Управления. О жизни до Дверей. 

 19:30. 

 Сан сделала глубокий вдох и села на порог дома, который когда-то считала своим. 

 Сундук - последнее доказательство - обратился пеплом. Остальное сделало время. 

 Клубок мысленных змей снова зашевелился. Что если Босс знала о том, что Сан как-то связана с этим миром? Что если в её маршруте сохранена точка, из которой она пришла, и агенты из научного смогли каким-то образом наложить её на карту порталов? Что вообще ждёт такого агента? Наказание? Разве можно наказать за то, что ты сделала, не осознавая последствий? И разве можно винить её в том, что она покинула мир, который выжимал из неё все соки? Двери самопроизвольно открываются лишь тем, кто в этом нуждается, если в этом нуждается не сам мир. Что бы ни произошло десять лет назад в её доме - она не желала делать из своей истории пособие для обучающихся. Она не желала становиться одним процентом. Это не приведёт ни к чему хорошему.

 Так что есть два выхода - бежать или прийти и врать от начала и до конца.

 Сан достала рекордер и ввела код. На экране высветился список путевых заметок, каждая из которых, по истечении десяти минут с момента сохранения, шифровалась и запечатывалась для архива. Таким образом Управление обеспечивает достоверность сообщений. Невозможность их удаления или изменения содержания. То, что Сан успела удалить последнее - удача. И урок, который она выучила.

 Нажав на кнопку записи, Сан заговорила:

 - Итак, я исследовала последний дом на улице Звёздная. Двадцать четвёртая квадра подошла к концу. Полный распад физических тканей, костей, бумаг и любых носителей информации. Но, как видно из первичного отчёта, по прибытии в этом и любом другом доме не было зафиксировано энергетического всплеска, что говорит об отсутствии эпицентра. Смерть настигла людей, животных, птиц и рыб, а также растения и любые другие источники жизни за считанные минуты. Посреди ночи. Никакой агонии, никакой боли. О чем говорят мирно спящие в своих постелях тела. Ни одно мыслящее существо не знало о своей судьбе. Что наводит меня на вывод, к которому я пришла ранее. Скажу снова, в данном случае гибель мира А-4898 не была спровоцирована. Входные данные о нахождении на территории замкнутого мира семидесяти трёх человеческих существ подтверждены. 

 Мой вердикт - самопроизвольное умирание малого замкнутого мира.

 Отчёт закончен.

 Сан выключила запись, встала с холодных бетонных плит и обернулась на дом под номером восемнадцать. В её воспоминаниях он выглядел иначе. Но воспоминаниям нельзя доверять.

 Этот мир - мир, в котором она выросла, погиб по причине одного процента - такого ничтожного, что ни в Академии, ни в Управлении о нём не говорят всерьёз.

 Когда мир теряет источник, из которого черпает силы, у него не остаётся надежды на выживание. 

 Сан вышла на дорогу и поплелась обратно - к месту, из которого пришла. Соседские дома всегда выглядели чужими. И люди, населявшие их, были чужаками. Она не знала их по именам, не знала в лицо - логично, что их дома ей ни о чем не сказали. 

 Всё здесь казалось чужим. 

 Ведь когда они приехали - это место пустовало. Они купили дом у самого леса. 

 Стоявший поодаль от мелких угрюмых сараев и скотобоен, он казался гордым отшельником. С годами улица разрослась, заполнилась незнакомцами, магазинами, изжила из себя всё дикое, древнее, страшное подстать желаниям ребёнка, который хотел найти друзей, слышать птиц, а не мычание обречённых коров, возвращаться домой под свет фонарей, а не в темноте. 

 Сан отмахнулась от мыслей, возникавших в её голове. Она могла ошибиться. Вся эта ложь и зарождающаяся паранойя - просто бред разыгравшейся фантазии. 

 Но это больше не её проблема. Она сделала свою работу, а если кому-то вздумается вернуться и перепроверить данные, они не застанут тут ничего кроме падающих на землю древесных трупов и крошащихся стен домов. 

 Обратный путь от последнего дома до портала не занял и семи минут. 

 Сан выложила на земле артефакторные печати, образовавшие круг, и отошла. 

 Соединившись, артефакторные печати, заискрились и поднялись серебристыми лучами. 

 Сан шагнула в искрящуюся дверь и запечатала её за собой.