У Уёна два вывихнутых пальца на правой руке и, по ощущениям, отсутствует кожа на внутренней стороне бёдер. Даже плотная ткань штанов не спасла, и все, чего парень сейчас хочет, это ледяной компресс для его бедной кожи. Хонджун старательно изображает виноватого, но получается у него плохо. Уён недобро косит на него, одним своим видом обещая, что Сонхва узнает об этом. 

Если уж совсем начистоту, пальцы Уёна сначала не беспокоили, более того - он понял, что схлопотал вывих, только когда Хонджун обратил на это внимание. Исключительно по доброте душевной, ну или же в теле капитана проснулась недобитая Мать-Тереза - нужное подчеркнуть - Хонджун предложил пальцы Уёну вправить сразу. Сонхва его учил, и все такое. 

Как выяснилось, даже если Сонхва и правда его учил, Хонджун абсолютно не усваивает медицину, потому что теперь оба пальца у Уёна болят со страшной силой, пошевелить ими он также не может, и вообще подозревает новоприобретённый закрытый перелом. Сложно сказать, Уён никогда ничего не ломал, не знает даже с чем сравнить эту боль, однако мучается он со всей отвественностью. 

- Потерпи немного, - легкомысленно предлагает Хонджун. - Самое стремное уже позади. 

Уён в ответ только громко фыркает, хотя возразить ему нечем. Хонджун прав, Уён устал настолько, что уверен, что не двинет и мускулом даже если к его виску сейчас приставят дуло пистолета. Поэтому сил на препирательства с Хонджуном у него нет. Вместо этого Уён бездумно обводит взглядом кабину дирижабля, особо ни на чем не задерживаясь. Мозг будто забит другим, потеряв часть функционала, отвечающего за обработку информации, поэтому Уён просто пялится на все без какой-либо цели. Да и смотреть особо не на что, обстановка скудная, тут даже негде сесть - Хонджун ведёт дирижабль стоя у приборной панели, а сам Уён распластался неподалёку. 

Бóльшую часть пространства все ещё занимают два Стража - сбрасывать тяжелые тела на землю не было сил ни у одного, ни у другого, поэтому Уён вынужден уложить гудящие от напряжения ноги на спину неподвижному гиганту в белом. 

Даже в таком беспомощном виде Стражи все равно заставляют внутренности поджиматься и скручиваться в неприятный комок, поэтому Уён старается смотреть на уверенную спину Хонджуна, который смотрится за штурвалом как заправский пират. 

- Куда мы теперь? - хрипло интересуется Уён. Хонджун только смеётся. 

- Хммм, дай-ка подумать, может быть, куда захочешь? - предлагает он, обернувшись на Уёна, который таращится на него во все глаза, будто он пресловутый Санта Клаус. 

- Так.. просто? - недоверчиво уточняет Уён и тут же закатывает глаза, когда замечает, сколько сил Хонджун тратит, чтобы не расхохотаться во всю грудь. 

- Очень смешно, ты говнюк, - парень скрещивает руки на груди и тут же ойкает, когда неудачно двигает поврежденными пальцами. Хонджун наконец громко смеётся, навалившись на штурвал всем весом, чтобы не свалиться на пол. Это выглядит даже карикатурно, Уён почему-то ждал до последнего, что капитан вот-вот упадёт на спину и начнёт дрыгать ногами в воздухе. 

- Ну прости, это все напоминает мне кое-что. Разумеется, первое, что мы попробовали, это просто покинуть город, тогда мы тоже угнали дирижабль. Точнее, Чон Уён угнал. В нашем распоряжении было еще несколько грузовиков, и мы попытались просто прорваться. Но мы ничего не добились, только потеряли половину населения базы. Границы города охраняются строго, пересечь их даже по воздуху невозможно. Это будто не город, а маленькая укрепленная страна, никто ещё не знает, что там, за пределами Стрикленда. Для нас открыт только один путь - забвение и Свалка, или ликвидация, если ты, к примеру, окажешься достаточно невосприимчив к потере памяти, - рассказывает Хонджун. 

Поколдовав над приборной панелью управления дирижабля, он достаточно спокойно оставляет штурвал без присмотра, чтобы сесть рядом с Уёном. "Видимо, какая-то система автопилотирования," - решает Уён и благополучно переключается на Хонджуна. 

- Что за Свалка? - спрашивает он. Упоминаний об этом месте он даже от Сонхва не слышал, хотя он явно при тех событиях присутствовал и, возможно, видел пресловутую Свалку воочию. 

- Трущобы на окраине Стрикленда, туда привозят всякий хлам, включая неугодных Правительству людей. Люди там теряют себя и занимаются в основном сортировкой отходов, на большее они просто не способны. Там даже земля проклята - почвы практически нет, одни скалы и разломы, из которых постоянно выделяется какой-то неизвестный газ. Он не ядовитый, но как-то влияет на нервную систему, мешая осознавать течение времени и запоминать события - в общем, идеальное по всем параметрам место, чтобы сгноить всех, кто тебе мешает. Говорят, если прожить там десять лет, головной мозг иссыхает на треть, - Хонджун задумчиво складывает пыльные ботинки на спину неподвижного Стража, совсем рядом с ногами Уёна, и последний снова напрягается против воли. Настолько возмутительно выглядит сочетание грубых ботинок капитана на белоснежной дорогой ткани. Кажется, будто он вот-вот сбросит с себя чужие наглые ноги и педантично отряхнется, а потом со всей ответственностью размажет их по стенке. 

Но ничего не происходит. Уён прикрывает уставшие глаза и утыкается гудящим лбом в плечо Хонджуна. 

- У тебя есть время подремать, Уён, я тебя разбужу, - обещает Хонджун, и Уён на удивление послушно проваливается в липкое состояние полудремы. На грани сознания он чувствует, как Хонджун зарывается пальцами в его волосы. Жест кажется странным, неуместным, будто бы убивающим всякую субординацию между ними, однако Уёну все равно нравится. 

Ладонь в волосах становится мягче, невесомее, и Уён недовольно ворчит. Ему не нравится это прерывание нежного контакта, парень тянется макушкой выше и слышит тихий смешок. Уён разлепляет тяжёлые глаза и сталкивается нос к носу с Чхве Саном. У него мягкий смешливый взгляд, а на щеках сияют ямочки. Сан будто нарочно старается не улыбаться, однако его ямочки довольно глубокие, поэтому Уён понимает, что парень очень рад. Чему только?

- Ты что здесь забыл? - сонно спрашивает Уён. Чхве Сан ему совсем не помогает. Его пальцы снова зарываются в волосы Уёна, заставляя последнего прикрыть глаза от удовольствия. Это усыпляет. 

- Хонджун спрятал его, - нежно шепчет Сан. Уёну приходится собрать все остатки мозгов в кучу, чтобы понять смысл его мурлыканья. Спрятал? Хонджун?

- Что? - беспомощно переспрашивает Уён.

- Он не знает, во что ввязался.

Тревога неожиданно накрывает Уёна - он порывается оттолкнуть от себя Сана, однако он не даёт ему отстраниться. Более того, его пальцы, до этого бережно перебиравшие его волосы, неожиданно перехватывают их с совершенно неуместной силой. Уён тихо стонет от боли - Сан сжимает его волосы в кулаке со всей отвественностью, не даёт отстраниться, и парень чувствует, как от Сана буквально фонит отчаянием и ненавистью. Что с ним происходит? 

- Где Хонджун? Почему ты вообще.. - начинает было Уён, однако не договаривает. Сан дёргает его за волосы, и у Уёна слезятся глаза от боли. Паника начинает медленно заполнять его нутро. Уён слабо хватается за запястье Сана.

- Сан-и, мне больно.. 

Уён с усилием разлепляет глаза и фокусирует взгляд на парне. Кажется, он сходит с ума. На ресницах Сана блестят слезы, и Уён испытывает невыносимое желание обнять его, несмотря на то, что Сан решил кажется оторвать ему причёску сразу вместе со скальпом. Его тёмные обычно идеально уложенные волосы выглядят непривычно растрепанными, а фирменный фартук вымазан чем-то тёмным. Сердце Уёна сжимается. Его Сан-и плачет. 

- Сан-и, - ласково шепчет он, и Сан подаётся ему навстречу, будто только и ждал, чтобы его кто-нибудь обнял. 

- Луна растёт, как и его безрассудство, - говорит Сан, и Уён беспомощно гладит его по хрупкой спине, не зная как реагировать на поток бессвязного бреда от Сана. Пальцы Сана на его затылке медленно разжимаются, и вот он уже просто обнимает его за шею, тихо вздрагивая.

- Что мне сделать для тебя, Сан-и? - мягко спрашивает Уён. В голове пусто до блаженного, однако он ощущает физическую потребность разговорить Сана. Уён не понимает ничего, однако он нутром чувствует, что упускает что-то важное. 

- Уён. 

Виски взрываются новой неожиданной болью, Уён охает и жмурится. От Сана пахнет кофе и почему-то железом.

- Ты должен вернуться, слышишь? Ты... - голос Сана тонет в резкой какофонии из будто бы сразу всех раздражающих звуков на свете. Это нечто ввинчивается в его мозг, превращает все содержимое черепной коробки в суп, и Уён хватается за Сана. Он продолжает что-то говорить ему, однако Уён не слышит его. Бурые пятна на рабочем фартуке Сана не похожи на кофе. 

Уши режет сиреной, Уён осознает себя съежившимся на полу в позе эмбриона. Его тело болит просто нещадно, но сейчас Уёна это даже радует. Он все еще в ладах с собой, он жив. Хонджун ругается так громко, что периодически перекрикивает сигнализацию. Что происходит? Это.. был сон? 

Уён с усилием заставляет себя сесть. Ну, конечно, сон, откуда же здесь мог взяться его Сан-и? Уён помнит его прикосновения так ярко, будто он правда был здесь. В какой-то момент Уёну даже кажется, что он чувствует знакомый тонкий шлейф свежеобжаренной арабики.

- О, класс, ты проснулся, - раздаётся прямо над ним, и Уён поднимает отупелый взгляд на Хонджуна. Он выглядит довольно бодрым, и Уён определённо ему завидует. 

- Что происходит? - хрипит Уён, пока Хонджун помогает ему подняться. 

- Транспорт накрывается. Автопилот взломан, управление перехвачено, но я сломал блокировку дверей, - Хонджун быстро вводит его в курс дела. Уён не сразу осознает всю бедственность их положения, но когда осознает, то страдальчески стонет, наваливаясь на Хонджуна всем весом уже больше из вредности и моральной усталости. Впрочем, тот без лишних движений легко удерживает на ногах и более того подтаскивает к дверям, распахивая их. Скорость у дирижабля небольшая, но ветер все равно ударяет в лицо. Свежий воздух приводит в чувства окончательно, и Уён скептически наблюдает, как они приближаются к крыше одного из жилых комплексов.

- Ну нет, не говори только, что это лучшее, что ты придумал, - стонет Уён, чувствуя цепкие пальцы капитана на своём плече. 

- Не говорю, - легко соглашается Хонджун, пока Уён ловит чувство дежавю и старается глубоко дышать, готовясь к неизбежному прыжку. Высота не кажется летальной, однако неудачно упасть можно и с высоты двух метров. На Уёне и так живого места нет, поэтому он оттягивает неприятный момент до последнего. 

- Давай, ты первый? - в конце концов мямлит Уён и сам себе даёт мысленную оплеуху. М-да, видел бы его сейчас Чхве Сан, такого позорника. 

- Думаю, Сан вмажет мне снова, если с тобой что-то случится, - хихикает Хонджун, неосознанно зеркаля чужие мысли, и Уён закатывает глаза, борясь с желанием заорать на весь город, что с ним уже всё случилось. Впрочем, мягкий толчок выбивает из головы все посторонее, свободное падение во второй раз за день ощущается уже чем-то привычным даже, за исключением капитана, который обвивает его всеми конечностями, заставляя уткнуться носом в потертый воротник его куртки. Уён даже вскрикнуть не успевает, а они уже приземляются на крышу и по инерции немного катятся вперёд. 

Падение все равно болезненное, однако Уён не жалуется - Хонджун принял на себя весь удар от столкновения с крышей, и Уён правда не хочет знать, отбил ли он себе почки. 

- Цел? - интересуется капитан, деловито ощупывая ребра Уёна. Последний только и может положительно хрипеть. Как же он устал. 

- Поднимайся, нас Минги подберёт внизу, пошли, - поторапливает Хонджун, и это, как ни странно, работает. Минги - это безопасность, широкая спина, тепло, и Уён с открывшимся у него вторым дыханием стоически преодолевает даже спуск по бесконечной лестнице с тридцать второго этажа, не сильно отставая от Хонджуна. 

Минги и правда уже ждёт их внизу. Он стоит у открытой машины и курит со скучающим видом, однако, заметив вывалившихся из здания парней, оживляется и расцветает улыбкой, будто бы даже не совсем уместной сейчас, но Уёну конкретно так плевать. Хонджун, по пути стукнувшись с Минги кулаками, деловито залезает в машину, сразу устраиваясь за рулём, а Уён тем временем влетает в Минги на бегу, сдавив его в усталых объятиях. Парень удивлённо кряхтит, но Уёна обнимает крепко, более того, он быстро подхватывает парня на руки и довольно ловко для человека своих габаритов втискивается на заднее сидение вместе с Уёном. 

- Давай, кэп, - Минги даёт добро на старт, захлопывая за ними дверь, и Хонджун удовлетворенно давит на газ. Машина срывается с места с визгом, и Уён обреченно стонет, понимая, что жалеть его вестибулярный аппарат капитан точно не собирается. 

Несмотря на потерю двух человек, миссия оказывается удачной. На целых шесть часов все передатчики в Стрикленде были взломаны и транслировали всякую ерунду, которая только попадалась Ёсану, и от скуки он иногда менял её на другую ерунду. Несколько раз их пытались взломать или перехватить сигнал, однако Ёсан отгораживался каким-то невероятным количеством блоков, стен и поддельных адресов. Уён был в каком-то невероятном восторге от Ёсана и его команды, которые не только заставили Правительство Стрикленда побегать, они ещё и внимательно отслеживали и регистрировали порядок действия Правительства при таких ситуациях, чтобы в будущем знать слабые места противника заранее. 

В остальном плюсы закончились. Сонхва был в ярости. Он налетел на Хонджуна коршуном, едва они спустились на базу, и у Уёна холодный пот на затылке выступил просто за компанию. Он никогда ещё не видел Сонхва таким взбешенным, благо хоть у него хватило мозгов не устраивать сцену прилюдно. Хонджун был утащен в его же кабинет, пока Юнхо миролюбиво хлопал в ладоши и убеждал остальных, что ничего интересного больше не произойдёт и всем лучше вернуться к своим делам. 

Минги ставит Уёна по-ровнее и предусмотрительно отходит в сторону. Уён сначала не понимает почему, озирается на Минги потерянно, однако тот лишь показывает ему большой палец и догоняет Юнхо, по-свойски забрасывая ему на плечи руку. Уён вздыхает. Ноги и спину ломит, а пальцы почти не двигаются, и все, чего парень сейчас хочет это скорее прилечь... 

Чхве Сан набрасывается на него, сносит живым жаром, и Уён совершенно не в состоянии хоть что-то ему противопоставить. Зато его желание поскорее оказаться в горизонтальном состоянии довольно быстро исполнилось. Ноги подламываются с такой пугающей легкостью, что Сан даже выглядит удивленным. Ох, Уён честно надеется, что он уже пожалел. Хотя судя по смеющимся глазам и глубоким ямочкам на щеках, Сан совершенно ни о чем не жалеет. Уён смаргивает с глаз болезненную пелену и сдавленно сглатывает. Красиво. Сан красивый.

- Ты тяжёлый, - хрипит Уён первое, что приходит в голову, потому что признавать вслух симпатичность Сана он пока не готов. На самом деле, его тело настолько измотано, что он будто даже и не чувствует веса Сана на себе, однако тот оглядывает Уёна внимательнее и понятливо поднимается, прихватив по пути и Уёна. Сан легко ставит его на ноги, отряхивает и придирчиво осматривает. 

-Тебе нужно оказать первую помощь? - наконец неуверенно предлагает Сан, и Уён устало стонет. Только не первая помощь. 

- Спасибо, но мне уже помог капитан, - бурчит Уён, и от одного только упоминания Хонджуна, его несчастные пальцы снова начинают ныть. Сан поджимает губы. 

- Хва с ним скоро закончит, а потом уделит тебе внимание, пойдём.

Он мягко перехватывает его за запястье и тянет за собой, и Уён совершенно ничего не может ему противопоставить. Он просто плетется следом, и изо всех сил уговаривает себя не хвататься за руку Сана в ответ. 

В берлоге у Сонхва его накрывает. Стресс, страх, усталость - все гигантской бетонной плитой вдавливает его в койку, и Уён удушливо всхлипывает в подушку, пока Сан растерянно гладит его по плечу. Неотвратимость смерти всегда казалась казалась чем-то смехотворным, да и парень был слишком молод, чтобы всерьёз много размышлять о смерти. Да что уж там - Уён умудрился умереть целый один раз и тем не менее все ещё был жив. А Ёнкей и Вивиан... Глупо думать, что они, возможно, тоже где-то перерождаются. Для такой удачи нужно умереть больше одного раза, ну или быть Чон Уёном, судя по всему. 

- Ён-а? - незнакомое сокращение имени режет слух, но Уён сдерживается. Только не сейчас. Не когда у Сана такой встревоженный и мягкий голос. Уён всем своим естеством ощущает, насколько сейчас он открыт, насколько доверчив. Уён размышляет о том, потеряет ли он Сана, если сейчас сорвётся на нем. Сан сильный, язвительный и гордый, но именно сейчас он ждёт, когда его Ён-а ответит ему, скажет, что все хорошо. Успокоит в ответ, пообещает, что все так и будет. Уён сипло выдыхает. 

- Вивиан... тоже, - вырывается из него. Он хотел сказать так много, ему до невыносимого хотелось причинить Сану боль прямо сейчас. Как бы Сан не пытался починить свой привычный жизненный уклад с его помощью, ничего как раньше уже не будет. Его пальцы сжимаются на плече Уёна крепче. Он неосознанно напоминает Уёну, где они до сих пор находятся, заземляет, и вместе с этим Уён вынужден снова принимать, что его жизнь не просто ночной кошмар, который исчезнет с первым звуком его будильника. 

- Я знаю. Мне жаль, что ты это увидел, - говорит Сан. Весь он словно оплот последней надежды человечества из плоти и крови, давит заботой и поддержкой так, что Уёну просто не вздохнуть лишний раз. Только сам ли он без Сана лишнего вздоха не сделает, или он же кислород Уёну и перекроет? 

Лучше бы он просто умер в том автобусе. 

Уёна изламывает на кровати, он глухо воет в подушку от собственной слабости, от отчаяния и ужаса. Он так устал. Взволнованный Сан лезет к нему на кровать, аккуратно на себя перекладывает и гладит по спине так неловко и глупо, что Уёну приходится приложить очень много усилий, чтобы не начать истерически смеяться. Он практически уговаривает себя в том, что срываться на Сане плохая идея, он ведь не виноват в том, что с ним происходит. Сан просто живёт свою жизнь, как жил до этого, требовать от него что-то просто бессмысленно. Уён глубоко вздыхает несколько раз. Сан наверняка улыбается. Скорее всего радуется, что смог помочь, не подозревая о том, что конкретно сводит Чон Уёна с ума. Так будет лучше. Пусть Сан думает, что Уён более поверхностный, чем есть на самом деле, что он действительно напуган смертью этих людей и тем, что сам был на волосок от гибели. Пусть лучше так, чем снова и снова поднимать неудобную для них обоих тему. Уён никогда не сможет признаться в том, что ему скорее всего понравится морально растоптать все мечты Сана жить по-старому. 

Сонхва врывается в свой медотсек точно взбешенная фурия - он бормочет под нос какие-то ругательства, громко топает и, в целом, очень дерганный. Шума от него как от маленького легиона, и поэтому Уён разлепляет сонные глаза. Надо же, он и правда умудрился немного подремать. Определить, как долго он сопел в чужое плечо, не представляется возможным - снедаемый невеселыми и местами даже отвратительными мыслями, Уён выпал из реальности совершенно незаметно для себя. 

- Чёртов ушлепок, наглый, непроходимо тупой, невыносимый... - Сонхва продолжает ругаться вполголоса, и Уён переводит мутный взгляд на парня, заставив зашевелиться и чуткого Сана. 

- Решили полюбовно свои вопросы, хён? - хрипло от долгого молчания интересуется Сан, его дыхание обдает теплом затылок Уёна, и как бы он не старался думать о том, что после сна у Чхве наверняка дико несёт изо рта, живот все равно приятно тянет пару невыносимых секунд. 

Сонхва с грохотом ставит на стол красивую пузатую бутылку, которую все это время искал по полкам, с темно-янтарной жидкостью и красноречиво смотрит в их сторону. Уён неосознанно сглатывает, чувствуя, что Сан напрягся. 

- Что прям настолько? - недоверчиво спрашивает он, пока Сонхва, уже к счастью молча, ищет чистый стакан. 

- Ты же у Ёсана все это время торчал, и так сам знаешь, насколько это было глупо, необдуманно и опасно. Мы потеряли троих, а если бы не я, то сам Хонджун скорее всего получил бы пулю в задницу. Заслуженно, кстати, - Сонхва находит стакан, коротко вздыхает, проверяя его на наличие пыли или пятен другого уже подсохшего напитка, и наливает туда содержимое бутылки. Уёна пугают три жертвы вместо увиденных лично им двух, однако он предпочитает гадать, ром в бутылке у Хва или виски. Ну и наблюдать за тем, как Сонхва лихо опрокидывает в себя стакан, тоже куда более приятно, нежели думать о том, кем был тот третий человек, чьё имя будет уже сегодня ночью будет украшать ту жуткую стену памяти. 

- Связь барахлила почти постоянно. Пока вы не вернулись, нельзя было с уверенностью сказать, что что-то пошло не по плану, - Сан пожимает плечами, заставив голову Уёна глупо дёрнуться вслед за движением. Сонхва смотрит на них долгим нечитаемым взглядом, будто обдумывая что-то. Крутит в пальцах пустой стакан задумчиво, поджимает губы и вдруг выдает: 

- Он ещё пойдёт. Сегодня была репетиция, и Хонджун... 

Сонхва морщится, будто ему неприятно говорить или слова застревают в горле. 

- В общем, он доволен результатами, поэтому следующая такая.. операция будет уже более масштабной. Скорее всего он будет настаивать на том, чтобы задействовать всех повстанцев, что проживают на базе.

Уён почему-то даже не удивлён. Так значит Сонхва по этой причине рвал и метал. У Хонджуна свои идеалы свободной жизни, а у Сонхва свои, поэтому они действительно сталкиваются с лбами прямо сейчас. Маленькой гражданской войны им только тут не хватало. 

- Всех и не выйдет, - морщится Сан. - Не все пойдут на такое, а если ещё и ты в открытую выступишь против затеи капитана, то они на тебя насядут, ведь ты не заставляешь их идти на смерть, а значит ты более привлекательный лидер в их глазах. Нам тут ещё внутреннего раздора не хватало.

Уён тихо хмыкает. Их с Саном мысли синхронизировались. Отчего-то это довольно приятно осознавать. 

- Лидером кто угодно может быть, но капитан один, - качает головой Сонхва и, подумав, наливает себе ещё. 

- Не все понимают это, - подмечает Сан. - Не обижайся, хён, но с тобой мы можем просто продолжать выживать. Как крысы по подвалам, изредка выбирающиеся наружу ради того, чтобы растащить объедки со свалки. Я не хочу так жить. Хонджун тоже не хочет. Я верю в него и в то, что он делает. С ним мы либо добьёмся свободы, либо погибнем за то, во что верим, но это хотя бы будет достойно. 

Сонхва слушает его спокойно, и Уён в какой-то момент и вовсе понимает, что парень полностью солидарен с Саном. Сонхва мягкий, чуткий и нежный, его сердце так очевидно болит за каждого обитателя базы, что он просто не может не пытаться защищать их от всех бед. Часть людей, занятых работой на кухне или выращиванием овощей, совсем не могут постоять за себя. Они никогда этого не умели, но усердно работают для того, чтобы и от них был толк. Каждый на базе осознает, что, возможно, живёт последний день, однако стоит ли игра свеч по-настоящему? Никто из них не знает, даже Хонджун. Они могут только попробовать, а там уже будь что будет. 

- Я лично уже на все согласен, - подаёт голос Уён, и Сонхва мягко ему улыбается. Сан вдруг охает.

- Кстати, с его пальцами что-то не то, - вспоминает парень. - Мы поэтому здесь. Глянешь?

Сонхва тихо хмыкает. 

- А я уже успел обрадоваться, что вы мои друзья, и потому мозолите мне глаза, - улыбается он, и Сан возмущенно сопит. Уён со вздохом осторожно садится на кровати и протягивает свою травмированную ладонь подплывшему к койке Сонхва. Едва осмотрев пальцы, он возмущенно ахает.

- Чья работа? - хмурится Сонхва, и Уён лениво прикидывает в голове, сдавать ему капитана или с него сегодня уже хватит. Правда, Уён не учёл того, что он все еще слегка тормозит, а Сонхва довольно умный парень. 

- Я прибью его, - обещает он, и Уён мысленно просит у Хонджуна прощения. Сан взволнованно садится на кровати. 

- Совсем плохо? Перелом что ли? - спрашивает парень, заглядывая через плечо Уёна на его руку. Сонхва качает головой, бережно ощупывая два повреждённых пальца. 

- Он ему вывихи защемил. И как только умудрился, вправить было проще простого, - сетует Хва и переводит взволнованный взгляд на Уёна. - Прости, милый, но это будет больно, потерпишь ради меня пару минут? 

Уён невпечатленно вздыхает.

- Я ради тебя с этим общаюсь, - он устало кивает на Сана. - Пальцы вправить вообще ерунда.

Они оба не обращают внимание на возмущенное сопение Сана - Хва слишком сосредоточенно ощупывает пальцы Уёна, а сам Уён практически не дышит, готовясь к боли. 

- Вдохни поглубже - советует Сонхва и смотрит внимательно, поэтому Уён слушается против воли. 

- Умница, а теперь медленно-медленно выдыхай.. да, вот так, - мурлыкает Сонхва и в один момент резким движением вправляет ему одревеневшие пальцы на их законное место. Уён все равно давится воздухом в этот момент и сдавленно стонет, откидываясь на спину, где его уже подхватывает Сан, удерживая в полусидячем положении. Сонхва мягко обхватывает щеки Уёна тёплыми пальцами и чуть встряхивает. 

- Не отключайся только, больно больше не будет, но мне нужно наложить тебе эластичный бинт, справишься? 

Уён только кивает. 

- Они точно не сломаны? - слабо шутит он, на что Сонхва ласково смеётся. Он немножко соврал, когда сказал, что больно больше не будет, однако ноющая боль от наложения бинта и близко не стоит рядом с тем, что Уён уже пережил. 

- Точно, обещаю, через пару дней сможешь почувствовать, что они без особых проблем двигаются, но я бы советовал тебе их не напрягать пока. Связки сильно повреждены, им нужно время прийти в норму, - говорит Сонхва, выпрямляясь. - Лучше поспи.

Возразить Уён не успевает - Сан затаскивает его на койку, устраивает удобно головой на подушке, накрывает тощим колючим пледом и осторожно убирает с холодного потного лба налипшие непослушные пряди. Уён устало вздыхает - тело правда ноет, он весь с головы до пят ощущается огромной пульсирующей гематомой, поэтому парень не возражает, когда Сан снова укладывается рядом, прямо поверх пледа. Даже так он все равно горячий как печка, и Уён льнет к нему против воли, чувствуя, как от этого живого жара и медленно согревающихся конечностей его правда клонит в сон. Сонхва тихо усмехается, наблюдая за ними. Он устраивается на диване вместе с бутылкой, и Сан говорит ему что-то вполголоса, едва слышно. Уён не может разобрать, о чем они говорят, да и не особо хочет - приятное неразличимое мурлыканье Сана убаюкивает его ещё быстрее.

Прощание с ушедшими Уён со всей отвественностью собирался пропустить, однако его туда буквально за шкирку притаскивает Ёсан, а уже там его перехватили и буквально зажали между собой Юнхо и Минги. Пока обитателей базы было немного, ускользнуть Уён не успел - в какой-то момент в помещение вплывает Сонхва. Он печальный, несмотря на застывшую на губах нежную улыбку, и Уён мешкает. Сонхва благосклонно оглядывает собравшихся и вместе с этим конкретно ни на кого не смотрит. Вслед за ним как по команде помещение наполняется людьми, Уёна теснят к дальней стене, и он вынужденно держится за Минги, чтобы его просто не раздавили. Сонхва общался с каждым человеком, который к нему подходил, даже несколько раз обнял кого-то, однако стоило появиться Хонджуну, как все тотчас обратили к нему свое внимание и замерли. 

- Даже Чонхо пришёл? - слышит Уён рассеянные шепотки где-то справа от себя, и тотчас ищет Чонхо глазами. И находит - он сидит в кресле-каталке, а рядом с ним одна из помощниц Сонхва, постоянно проверяющая, чтобы из локтя парня не выскользнул катетер капельницы. Чонхо выглядит... ну лучше, чем Уён ожидал. На его лице несколько заживающих рубцов, и они выглядят неплохо, наверное, поэтому повязок на лице Чонхо больше нет, только какие-то полупрозрачные пластыри. 

- Они дружили с Ёнкеем, не представляю каково ему сейчас, - шепотки продолжаются, и первым не выдерживает Ёсан. С шипением он нарочито грубо протискивается между кучкой сплетников, добирается до Чонхо и демонстративно встаёт рядом, сжав чужое плечо. Чонхо на чужой жест почти не реагирует, однако Ёсану, кажется, все равно. Он наклоняется, что-то шепчет на ухо парню, и тот, вздыхая, кивает. 

Хонджун несколько раз звонко хлопает в ладоши, привлекая к себе внимание. 

- Так, я рад, что вы все переживали за нашего Чонхо, но справитесь о его здоровье чуть позже, важнее сейчас те, у кого вы уже не сможете спросить, как они себя чувствуют, - говорит Хонджун, и Уён чувствует эту всеобщую волну пристыженности. Капитан обводит собравшихся цепким взглядом, каждому будто в душу заглядывает - Уён с трудом выдерживает его хоть с каким-то достоинством. Последний раз он так уверенно смотрел в чьи-то глаза, когда его спалили в использовании шпаргалки на экзамене по философии. Тогда Уён чудом отмазался на одном блефе и уверенном взгляде, поэтому сейчас очень надеялся, что выглядит хоть немного расслабленным, а не просто как большая наглая собака. 

- Вивиан. Ёнкей. Сон Йерим. - делая значительные паузы между именами, объявляет Хонджун. Уён наконец-то узнает имя третьего погибшего соратника. Точнее, соратницы. Сон Йерим была крепкой весёлой девушкой, предусмотрительной, но не занудной. Уён неосознанно ищет глазами Сухвана - именно он был в паре с Йерим. Она приглядывала за ним, потому что Сухван был ещё абсолютно зелёным, однако девушка всегда верила, что из него выйдет толк. Сухвана среди них не было. Винить его было не в чем, однако ему определённо стоило прийти и проводить наставницу. Уён чувствует, как по плечам скользит холодок, а руки покрываются гусиной кожей. Минги приобнимает его за плечи, у него ободряющие тёплые пальцы, и Уён кивает ему, благодарно пролезая к чужому боку поплотнее. 

- Три наших драгоценных друга, три отважные души, их смерть - самая настоящая утрата для нашего общества, и я смиренно скорблю вместе с каждым из вас. Ёнкея и Йерим я привёл сюда практически за руку, при мне они стали собой, стали настоящими, и мне действительно больно за них и за тех, чьё сердце разбил их преждевременный уход. Вивиан - одна из тех немногих, кого Стрикленд сломал так сильно, что она отказалась от имени, данного ей родителями и Системой. Прошедшая миссия должна была стать её последней, но в роли чьей-то подопечной, а не буквально. Это страшная потеря человека, который имел все шансы стать опорой нашего общества. Вивиан, Ёнкей и Йерим долгое время были тремя крепкими ступенями на пути к свободе, и я хочу, чтобы каждый сейчас вспомнил о них что-то действительно хорошее, - в конце своей длинной речи Хонджун прикрывает глаза, и Уён замечает, что многие делают то же самое. 

Самому Уёну было мало что вспомнить - с Вивиан они даже парой слов ни разу не перебросились, а Ёнкей сам по себе был довольно закрытым парнем. Единственная, о ком Уён мог вспоминать с реальной теплотой была Сон Йерим. Она действительно была очень опытна. Её коньком была скрытность и умение пролезть в такие щели, от которых у Уёна тут же начинался приступ клаустрофобии. Совершенно не верилось, что Йерим могла просто так взять и трагически погибнуть. Раз Сухван вернулся живым, значит она выбрала его вместо себя. Уён малодушно считал это довольно опрометчивым решением. Их обществу нужны были зрелые наученные выживать кадры, ведь без них молодняк обречён. Какой толк от Сухвана без Йерим? Уён хотел верить в то, что Йерим что-то да разглядела в высоком лохматом парне, но пока картина вырисовывалась довольно удручающая. 

- Их кровью скреплён наш фундамент, их кости - нерушимые сваи этого места, а часть их духа всегда будет с нами здесь, - Хонджун прикрывает глаза практически благовейно, и Уён замечает, что это делает не только он. Большинство повторяют слово в слово за капитаном одними губами, поэтому Уён решает, что эта часть прощания нечто вроде мантры. 

Каждый уходя оставляет горящую свечу, Хонджун лично помогает зажечь их всем, кто в этом нуждается. Уён не торопится покидать помещение, наблюдая, как свечей становится все больше и больше. Юнхо и Минги тоже оставляют свои свечи, сочувственно кивают Хонджуну и уходят.

Уён цепляется взглядом за ровную фигуру Хонджуна снова. Он пугающе разный, способный прочесть кого угодно перед собой без особых усилий. Для Юнхо и Минги он сломлен, разбит всеми своими потерями, для Сана - опечаленно-собранный, обреченный нести на плечах одному ему известное бремя, для Сонхва - рассеян до трогательного, зная прекрасно о слабостях эмпатичного врача. Он точно знает, каким его хочет видеть тот или иной человек и блестяще оправдывает все ожидания. У Уёна от него мороз по коже и неприятно тянет под ложечкой. 

Кто вообще такой Ким Хонджун?

Капитан замечает его, смотрит пару минут будто даже не мигая, и Уёну кажется, что его будто в аппарате МРТ прокатили, изучили вдоль и поперёк и, судя по всему, ничего интересного не обнаружили. Хонджун не пытается к нему подступиться, улыбается только шире. 

- Как тебе? - неопределенно спрашивает он. 

- Претенциозно и бессодержательно, - бормочет Уён. Неопределённость нервирует - Уён знал, что Хонджун явно заметил, что его некоторое время пристально изучали, однако вопрос его все равно никакой конкретики не несёт. Говорит он о себе как об отдельном феномене, или же имеет в виду саму церемонию прощания - Уён не понимает. 

Хонджун тихо смеётся. 

- Хва тебе наверняка рассказал про мои дальнейшие планы, но это не значит, что я по головам хожу каждый день, - Хонджун вытаскивает из кармана несколько свечек, поджигает каждую и аккуратно пристраивает к остальным. 

- Тебе не понять, насколько важен для меня всякий, кому я пообещал свободу и новую жизнь, - Хонджун улыбается. Уён сдавленно кивает ему.

- Без обид, - хрипловато от волнения говорит он. - У меня тоже случались разного рода церемонии... памяти, я всегда к ним с сомнением относился.

Хонджун к удивлению слушает внимательно, но будто бы не настаивает на том, чтобы Уён продолжал, но последний все же решает продолжать.

- Как-то искусственно, особенно вкупе с такими громкими художественными речами. Йерим, Вивиан и Ёнкею они все равно уже не нужны, а их близкие меньше всего хотели бы слушать то, насколько они были полезны. Будь я... ммм, скажем, женихом Йерим, то хотел бы всему свету рассказать какой она была замечательной женщиной, а не выслушивать каждый раз от тебя то, что надо двигаться дальше. Иногда хочется просто погрустить без цели...

- Хм. Преживаешь, что у меня закончатся помпезные речевые выкрутасы? - хмыкает Хонджун, и Уён, раздражённо закатив глаза, лупит его по плечу. 

- За них я более чем могу быть спокоен, - бурчит он, потирая кисть. Забывшись, он ударил Хонджуна поврежденной рукой и уже по инерции почти успел скривиться от ожидаемой боли, но Сонхва не соврал. Пальцы, конечно, болели, но вполне себе терпимо, через несколько дней и правда будет как новенький. 

- К-капитан? 

Уён и Хонджун синхронно поворачивают голову в сторону неуверенного напряжённого голоса и этим заставляют замершего в дверном проёме Сухвана заметно подобраться. Уён просто замирает как олень в свете дальних фар грузовика, потому что Сухван выглядит ужасно. На нем живого места нет, и вертикально в пространстве он находится только потому что держится за штатив собственной капельницы. Хонджун, чертыхаясь, бросается к нему и позволяет опереться на себя, пусть Сухван нерешительно мнётся, будто до последнего сомневаясь, стоит ли ему вообще трогать Хонджуна. 

- Хотел Йерим проводить? - бережно спрашивает Хонджун, и Сухван сдавленно кивает. Уён быстро соображает, что он тут уже явно лишний, поэтому предпочитает свинтить. 

Ноги уже будто привычно несут его к выходу, пыльные бетонные коридоры сменяются свежим ленивым ветром и пустотой. Неиспользуемый Холл их базы нравится Уёну больше всего. Уже почти стемнело, однако он довольно успешно опять растягивается на разломанном и навсегда застывшем эскалаторе. Это место правда особенное, даже если помнить, что под ногами Уёна кипит жизнью целая община. Но это лишь внизу, под оболочкой толстого бетона, укрепленного стальными сваями. Здесь же, под звёздным небом, Уён чувствует полное одиночество и застывшее время. Он знает, что за этими стенами оно тикает тревожно, злится и все также несётся в одному ему известную пустоту, однако здесь, в Холле, Уён чувствует себя застывшим в янтаре насекомым - с ним будто тоже уже случилось необратимое и страшное, однако, в целом, не так уж это и волнует его теперь. Он все еще не знает, как ему относиться к этой жизни. Должен ли он быть серьёзным? За что ему бороться, если он ни дня не прожил той жизни, что досталась его товарищам? Сможет ли он разделить с ними их печаль по-настоящему? 

И нужно ли это вообще хоть кому-то? Нужно ли это Уёну?

Тишина стоит приятная - практически благодать, прерываемая лишь фоновым шумом Стрикленда, состоящем в основном из редких автомобильных клаксонов и механизированного бубнежа про местную нравственность, который проникал в пустоту Холла лишь неразборчивыми обрывками, поэтому чужие шаги Уён улавливает сразу. Поступь лёгкая, но не торопливая, поэтому Уён сразу отметает Сонхва, Минги и Юнхо. Хонджун тоже мимо, ведь если бы это правда был он, Уён заметил бы его куда позже. Ёсан ненавидит высовываться наружу, а Чонхо просто незачем тут быть. Остаётся только Сан, и Уён со стоном надеется, что это все же Чонхо сходит с ума от желания подружиться с ним. 

- Ты чего тут? - Сан легко подпинывает его ногу, и Уён раздражённо стонет. Хочет ответить тем же, однако Сан предусмотрительно отходит подальше. Он задирает голову, разглядывая кусок темнеющего неба с редкими звездами в провале потолка Холла, и Уён задерживает взгляд на чужой красивой шее.

 Кожа у Сана загляденье - ровная и загорелая, у него похоже даже крохотных шрамиков от перенесенной в детстве ветрянки нет. У Уёна вот есть, аж два на щеке. Зато сбоку на шее у Сана небольшая россыпь крупных веснушек, бледных, похожих больше на грязь, чем на веснушки как таковые, но Уёну они кажутся чем-то настоящим и даже трогательным в этом облике такого сильного и уверенного в себе Чхве Сана. Он со Стражем один на один выходит, вооружённый только армейским ножом, а у него такие славные веснушки на шее, прямо в том нежном местечке, где у Сана бьётся упрямая жилка. А если все же докоснуться губами этого созвездия, то вздрогнет ли эта гора, пошатнется ли? 

Сан чувствует его взгляд, и сам смотрит на Уёна настолько пристально, что последнему даже становится не по себе. На одно дурацкое мгновение Уёну кажется, что Сан видит абсолютно все, что происходит в бедовой уёновой голове. Может быть так даже было бы проще.

- Ты пойдёшь за Хонджуном? - вдруг спрашивает он, и это кажется настолько неуместным, что Уён несдержанно хихикает. У Сана вообще в голове есть хоть кто-то, кроме Хонджуна и его великих планов, например, личная жизнь, ну так, для разнообразия? Но Сан смотрит требовательно, ждёт ответа, поэтому Уён глухо вздыхает. Почему, когда он хотел провести время наедине с самим собой, с ним решил пообщаться самый невыносимый парень из всех существующих?

- Как будто у нас тут есть иной выбор, - беззлобно ворчит Уён. Он ждёт нотаций, ждёт огорченного взгляда и опущенных от разочарования плеч, но никак не того, что Сан с жаром плюхнется на задницу рядом и возьмёт его пострадавшую ладонь своими тёплыми, обхватит пальцами некрепко, но ободряюще. Уён подбирается весь, чувствуя как приятное волнение медленно обволакивает его нутро. Мыслей в голове практически нет, у Сана, похоже, тоже. 

- А он должен быть!- горячечно на одном дыхании выпаливает Сан. - Выбор, только твой, а не тот, который Хонджун назовёт правильным.

- Кто ты, и что ты сделал с Саном? - ошарашенно бормочет Уён, стараясь не думать о чужих тёплых пальцах слишком много. Парень от его шуток лишь отмахивается. У него сейчас буквально глаза горят настолько, что Уёну даже неловко.

- Моим выбором всегда было следовать за тобой, ни за Хонджуном, ни за кем-то ещё. Я за тобой пойду, не за ними, понимаешь? 

Уён не понимал. Вместо этого он замирает, вперив в Сана какой-то растерянный взгляд ребёнка, которому сначала сказали, что Деда Мороза не существует, однако в утро первого дня нового года он все равно находит под ёлкой то, о чём мечтал. 

- Прошлый ты знал, - говорит Сан. - Сонхва подсказал. Мне многое в Хонджуне импонирует, но он не ты. Не он меня сюда приволок, не он раз за разом спасал. Ты будто всегда знал, что мы нечто большее, чем просто винтики в чьей-то системе. Ты первым стал свободным, ты меня за руку сюда привёл, ты!..

У Уёна внезапно перед глазами темнеет, а в ушах начинает оглушительно звенеть - голос Сана смазывается, превращаясь в белый шум. Не для него все эти слова. Он никогда ничего для Сана не делал. Он даже не знает, что конкретно они пережили вместе. 

Он не заслуживает ни единого слова.

- Ты прекрасно знаешь, что я ничего из этого не делал. - пульс грохочет в ушах набатом, Уён едва может слышать свой голос. Дыхание сбивается, темнота укрывает его со всех сторон, неумолимо и безжалостно. Даже ощущение тепла от рук Сана отступает куда-то на второй план, перестаёт удерживать Уёна рядом, не напоминает больше, где он и с кем. На грудину опускается нечто громоздкое, давит до треска рёбер, и Уён вдруг с ужасом понимает, что не может больше вдохнуть. Он хватает ртом воздух, однако не дышит совсем, будто вокруг него вакуум или его лёгкие просто схлопнулись, склеились, будучи не в состоянии расправиться вновь, наполниться кислородом. Ох, его лёгкие... Уён обеими руками цепляется в ткань футболки на груди - лёгкие и правда горят, будто он тонет. Довольно лицемерно с его стороны швыряться такими громкими словами о том, насколько его жизнь бесполезна, и так отчаянно бояться эту самую жизнь потерять. Уён напуган, он действительно в ужасе, и все, чего он желает сейчас - сделать хотя бы вдох, еще один, можно совсем маленький. 

Основной рефлекс - продолжать дышать в любой ситуации, и Уён ощущает сосущую безнадежность из-за того, что он не в состоянии даже заставить свое тело слушаться себя. Звон в ушах становится все навязчивее, громче, он неумолимо тянет каждую нервную клетку, словно нитку из ровного полотна ткани, превращая его в самый настоящий беспорядок. Уён сейчас в полном беспорядке. 

- Уён! 

Звук чужого голоса громкий, однако незримый пузырь вокруг Уёна почему-то лопается ещё громче, и он сдавленно всхлипывает. Мир возвращается к нему неохотно, сначала звуки - особенно раздражает его чьё-то сдавленное лихорадочное дыхание. Вздохи свистящие, торопливые, неприятные. Уён морщится, хочет уже рявкнуть, чтобы этот некто дышал ровнее и не раздражал никого, однако, едва открыв рот, осознает, что это дышит он сам. 

Он дышит.

Щеки горят, и Уён щурит глаза, напрягает медленно возвращающееся к нему зрение, и на удивление делает это вовремя. Окружение обретает объем и цвет как раз в момент, когда Сан слегка замахивается, чтобы, очевидно, с оттягом снова опустить обе ладони на щеки Уёна. Вот почему они так горят. 

Парень натурально взвизгивает и отталкивает Сана, который в свою очередь от удивления едва не катится кубарем со ступеней эскалатора. В последний момент он успевает схватиться за поручень и удивлённо таращится на Уёна. 

- Ты.. - начинает было Сан, и Уён, сам не зная почему, готовится к тому, что парень на него разозлится, однако Сан удивляет его. Вместо злобы его лицо искажено искренним беспокойством вперемешку с какой-то щенячьей радостью. Уён чувствует, что его щеки не только горят, но ещё и мокрые. Он что, рыдал? 

Сан подползает к нему, едва ли не залезает на него с ногами, тянется обеими руками и невыносимо мягко обхватывает его лицо. У Уёна даже горло пережимает. 

- Прости, ты меня напугал, - почему-то шёпотом признается Сан, подаётся навстречу Уёну ещё ближе, пока не утыкается своим лбом в лоб Уёна, влажный от проступившего на коже холодного пота. Глаза у Сана закрыты, а его ресницы трепещут - он правда очень взволнован, его слегка сбитое дыхание обдает теплом подбородок Уёна, и он поспешно жмурится. Он никогда не будет в полной мере готов к Чхве Сану. Руки у Сана всё такие же тёплые, пальцами он неловко стирает влагу с щёк Уёна, и ему кажется, что Сан совсем не привык так взаимодействовать с людьми. Ну или конкретно с ним. 

- Прости, - точно эхо повторяет Уён. Сан тихо хмыкает. К удивлению Уёна, он и не думает отстраняться, продолжает гладить его щеки и тихо дышит ему на лицо. Уён подозревает, что Сан ждёт, когда он подстроится под его вздохи и успокоится окончательно. И правда - дышит Уён до сих пор сорвано, неровно, поэтому парень как может старается синхронизировать свое дыхание с чужим. Получается плохо, однако Сан слышит его попытки и, кажется, неуверенно улыбается. Уён не хочет выяснять, так ли это на самом деле - Чхве Сан вызывает в нём сегодня слишком много противоречивых чувств, к которым Уён совсем не готов. Если он сейчас откроет глаза и правда увидит улыбку - все его тормоза полетят к чертям. 

- Я серьёзен, - шепчет Сан, его руки прогревают Уёна до самых костей. - Я знаю, о чем ты подумал, но я ни в коем случае не хочу заменить <i>его</i> тобой. Сонхва сразу сказал мне, что Чон Уён в любой параллельной реальности останется Чон Уёном, но я был дураком и все цеплялся за то, что ты не был со мной с самого начала. Да, это был не ты, но я не смогу пройти мимо тебя, будто ты незнакомец, я физически этого не вынесу. И сегодня, знаешь, мы следили за тобой вместе с Ёсан-и по городским камерам, и...

Сан на мгновение замолкает, будто собираясь с мыслями, Уён искренне старается дышать ровнее, несмотря на то, что его сердце готово проломить грудную клетку одним лишь лихорадочным биением. 

- В общем, я лишний раз убедился, что Сонхва прав. Ты это ты, в любой ситуации и при любых обстоятельствах ты всегда будешь просто Чон Уёном, и я решил для себя, что не имею права решать на своём ли ты месте. Ты свалился нам на голову в один из самых трудных моментов, и я всегда буду благодарен тебе за это, - продолжает Сан, но быстро осекается, потому что Уён дрожащими руками вцепляется сначала в края его ужасной растянутой футболки, а потом и вовсе обхватывает Сана за плечи, привлекая к себе ещё ближе. Иначе Уён просто разлетится на части. Он тихо всхлипывает, изо всех сил сдерживая себя от того, чтобы позорно разрыдаться на плече у Сана. Он в свою очередь ситуацию лучше не делает - мягко и осторожно обвивает руками Уёна, сначала некрепко, но потом будто и правда чувствуя, что Уён на куски разваливается, быстро смелеет и сжимает объятия. Уён запоздало осознает, что Чхве Сан впервые по-настоящему обнимает Чон Уёна со дня смерти, и это в конце концов заставляет его расплакаться в чужую горячую шею. Уён утыкается мокрым носом в столь желанное им созвездие веснушек на шее, трётся кончиком и плачет отчаяннее. У Сана дёргается кадык - он словно хочет что-то ещё сказать, но слова, кажется, больше не нужны. Да и сил у Сана выдать что-то еще внятное похоже тоже нет. Это трогательно, до скрипа зубов, и столь же болезненно. Сан делает шаг ему навстречу, несмотря на то, что все ещё тоскует по Уёну. Чон Уён много значит для него, это очевидно, но Сан все равно отпускает его. Кажется, он нуждается в Уёне так же сильно, как и Уён в Сане. По крайней мере, Уён хочет верить в это, эгоистично хочет, чтобы его зависимость была обоюдной. 

- Я хотел сказать тебе это, - тихо говорит Сан. - Возможно, это не совсем то, что тебе нужно, но мне показалось, что я должен был. Ты всегда был моим домом, теперь моя очередь вести тебя за собой. 

Уён аж вскидывается, чуть отстранившись, неверяще разглядывая лицо Сана. Сердце в груди колотится как сумасшедшеее, а горло неожиданно пересыхает. Сан серьёзен - Уён ищет хоть единый намёк на ложь или смех в его тихой улыбке, в глазах или в том же языке тела, однако Сан не шутит. Уён никогда не видел таких нежно-серьёзных людей. Сердце Уёна диким вьюнком оплетает нечто горячее и упрямое. Это катастрофа, настоящее бедствие, это надо выдрать с корнями уже наконец, безжалостно выкорчевать и забыть навсегда, однако Уён лишь смотрит Сану в глаза и понимает, что он не сможет. 

- Что, и мимо Хонджуна проведешь? - хрипло спрашивает он, однако у Сана не дрогнул ни один мускул. 

- Проведу, - просто произносит он как нечто само собой разумеющееся, не особо задумываясь над ответом. Уён чувствует, что снова задыхается. Кажется, он никогда не сумеет выкорчевать это из своей груди, более того Уён это защитит, даже если бутоны за клеткой его рёбер окажутся пустоцветом. 

Сан мягко улыбается, и это все, что Уёну нужно. 

Уён очень плохой человек. Сан предлагает ему защиту и покой, а все, о чем он сейчас в состоянии думать - чужие губы. Сан... близко. Если честно, Уён не думал, что они вообще когда-либо смогут поговорить по душам и настолько... тесно. Уён чувствует себя ужасным человеком, но ему так сильно хочется прижаться к Сану всем телом, врасти в него, поделиться всем, что у него есть и... мечтать ведь не вредно, мало ли эти упрямые побеги в груди Уёна сумеют прорасти и в венах Сана. Уён умереть за это готов. Как и за возможность поцеловать Сана хоть раз. 

- Я замёрз, - бубнит Уён и отворачивается. Безмятежный ласковый настрой Сана мгновенно сменяется на лёгкую панику.

- Сильно? Странно, мне вроде не холодно, хм... Пошли обратно? - предлагает он, и Уён кивает с неохотой. Ему нравится этот момент, нравится эта нечаянная близость, и он панически боится того, что стоит им уйти отсюда, как Сан снова станет отстранённым, прежним невыносимым собой. Уён приблизительно знает, что справится с ним таким, переживёт и переборет, однако, познав то, каким чутким может быть Чхве Сан, Уён уже ни в чём не уверен. Стоило бы уже понять, что теперь просто никогда не будет. 

Сан встаёт первым и тянет Уёна за собой, а тот и не сопротивляется, позволяет Сану тащить себя вниз. Они легко могут свалиться с эскалатора, потому что он едва цел, а ещё Уён нарочно еле перебирает ногами, однако ему кажется, что Сан не допустит даже неловкого падения с лестницы эскалатора. По крайней мере Уён уже выяснил, что Сан деликатный настолько, что не стал ничего говорить ни о внезапной мерзлявости Уёна, ни о его горячих от волнения ладонях. 

В коридоре на минус первом этаже их окликает Сонхва. Точнее, зовёт он только Уёна.

- Хвиин просила тебя заглянуть к ней. Ты снова пропустил ужин, - сетует Сонхва, заботливо приглаживая Уёну волосы. Сан зачем-то топчется рядом, однако из-за внимательного взгляда Хва быстро ретируется, все же заставляя Уёна ощутить мгновенную тоску по нему. Господи, теперь он точно в полной заднице. 

- Все в порядке? - мягко спрашивает его Сонхва, отвлекая от ощущения остаточного тепла на коже от пальцев Сана, которые ещё пару мгновений назад держали в кольце его запястье. 

- Да, - кивает Уён, но Сонхва все равно беспокойно заглядывает в его глаза. 

- Опять поругались? - вздыхает он, и Уён не спорит. Наверное, довольно глупо сейчас вываливать на Сонхва свои переживания по всем существующим Чхве Санам. Он просто запутался - Сан делает несвойственные ему вещи, и это заставило Уёна оступиться, только и всего. Он точно не будет думать об этом всю следующую неделю.

- Богом клянусь, если Хвиин опять приготовила свой кошмарный рулет с консервированной фасолью, то я за себя не отвечаю, - предупреждает Уён, и Сонхва неуверенно улыбается. Его явно сбивает с толку резкая смена темы, однако он достаточно сообразительный, чтобы уловить чужое нежелание прямо сейчас обсуждать уёновы беды с Чхве Саном. 

- Бога нет, Уён, - голос Сонхва куда увереннее его улыбки, и пусть его слова звучат с какой-то долей обреченности, Уён все равно рад зацепиться за любую возможность обсудить не Чхве Сана. 

- А ты тогда кто такой? - игриво хихикая Уён нарочито-звонко целует Хва в щеку и спешно отбегает, пока Сонхва чертыхается и трёт лицо. Уён пользуется возможностью и несётся от него на кухню с надеждой не увидеть там рулет с фасолью. 

*** 

"Бога и правда нет," - думает Уён, пока наблюдает, как Юнхо с невыносимой бережностью обнимает уже окоченевшее тело подростка, чтобы аккуратно вытащить его из петли, будто наспех скрученной из вязанного шарфа. Уён даже не знает имени этого юноши, пусть Минги и сказал ему, что это младший брат Ёнкея. Как бы Уён не вглядывался в обезображенные смертью черты лица, он не был уверен, что видел его хоть раз. На Ёнкея юноша тоже был совсем не похож, совсем невысокий, худощавый. Он явно ни разу не выбирался за пределы базы, однако его пальцы были грубоватыми и сухими, а под ногтями была земля - Уён быстро догадался, что парень занимался садоводством. 

Вообще, Уён считает, что хорошо держится в отличие от того же Минги, которого едва не вывернуло пару раз. Сонхва они тоже пока решили не звать - Юнхо рассказал, что подобное раньше было обычным делом, особенно, когда жизнь базы ещё не была налажена так хорошо, как сейчас. Тогда они пачками выносили тела отчаявшихся самоубийц, что, в итоге, и послужило причиной отказа Хонджуна от принудительного возвращения людям собственной воли. В конце концов, чем тогда они лучше Правительства, что навязывают людям свои убеждения и идеалы? Да и панику лишний раз разводить не хочется, пусть поступок безымянного юноши им понятен. Наверняка, Ёнкей для него был целыми миром. Неудивительно, что его младший брат захотел уйти вслед за старшим. 

- Он такой лёгкий, - тихо вздыхает Юнхо. Он неосознанно качает мёртвое тело в своих руках, будто помогая ему заснуть. Уён цепляется взглядом за синюшно-серые щеки трупа - из-за посмертного цвета кожи на них отчетливее видны уже высохшие дорожки слёз. 

- А это что? - вдруг спрашивает Уён, подходя ближе. Сначала он был уверен, что ему показалось, однако, рассмотрев шею подростка внимательнее, он понимает, что на ней помимо ужасных практически чёрных синяков от удушья, есть ещё и глубокие царапины, будто от..

- На его шее... - начинает было Уён, однако голос подводит его. Юнхо впрочем понятливо осматривает шею юноши и лишь вздыхает. 

- Это от ногтей.

- Ногтей? - переспрашивает Уён, чувствуя, как шевелятся волосы на загривке. Это что... убийство? Кто-то убил молодого парня, замаскировав свое преступление как добровольный уход жертвы из жизни? И теперь этот человек будет спать с ними под одной крышей и есть из одних тарелок? Вот так... просто?

- Его ногтей. Возможно, он передумал в процессе, но позвать на помощь или выбраться самостоятельно уже не смог. Эти следы - его последние попытки прожить хоть немного дольше. Среди молодых самоубийц это обычное дело, - Юнхо бережно закрывает ладонью подёрнутые предсмертной мутью глаза юноши, пока Уён с ужасом пытается уложить в голове услышанное. Он никогда не задумывался об этом раньше, однако смерть от пули Стража теперь казалась ему довольно гуманной. По крайней мере, выбирая из двух зол, пристрелить этого несчастного юношу было бы куда милосерднее. 

Пока Юнхо педантично заворачивает тело самоубийцы в чёрный полиэтилен, Уён тянется стащить шарф с перекладины, на которой юноша решил завершить свой жизненный путь. Шарф был обычным, Уён почему-то ждал, что он что-то почувствует, когда возьмёт его в руки, его разыгравшееся воображение даже рисовало ему в голове картинки того, как подросток поздней ночью крадется сюда, как долго плачет один, как решается и как в итоге жалеет, однако нет, совершенно ничего похожего от прикосновения к шарфу в голове Уёна не возникает. Это просто шарф - довольно небрежной вязки, явно сделанный вручную, однако из такой нежной пряжи, что Уёну даже нравится держать в руках эту вещь. Какой ужас. Уён вздыхает. Когда он вообще научился уживаться с нынешними реалиями своей жизни? 

На одном конце шарфа парень вдруг замечает криво вышитое имя. На мгновение Уён чувствует прилив неуместной радости - ему хочется знать имя этого юноши, однако на деле голубой нитью вручную вышито лишь имя Ёнкея. Похоже они были очень близки, раз этот подросток решил убить себя с помощью вещи своего старшего брата. 

- Погоди-ка, - Уён рассеянно тормозит Юнхо и опускается рядом с наполовину завернутым телом на корточки, раскрывает немного края плёнки и ласково укладывает на чужую неподвижную грудь нежный шарф. Юнхо безмолвно ждёт, когда он закончит, и, когда Уён выпрямляется над трупом, наконец заворачивает его в плёнку с головой. 

- Что с ним будет потом? - хмуро спрашивает Уён. 

- Вывезем на следующей вылазке и выбросим где-нибудь в городе, - Юнхо пожимает плечами. - Внизу нельзя никого похоронить, а крематория у нас нет. Снаружи закапывать тоже неразумно, только внимание к себе привлечем. 

Уён лишь потерянно кивает. Минги помогает Юнхо спрятать чёрный мешок с очертаниями тела до следующей вылазки в город, пока Уён стоит на стрёме - определённо, не так он планировал начать сегодняшний день. Однако повешенного нашёл именно Уён, а Юнхо с Минги просто первыми попались ему на глаза, и он им все рассказал. Вообще, в планах было наткнуться на Сонхва. Уён не сомневается - Хва бы точно сумел поддержать его по-настоящему. 

Юнхо выглядит пугающе спокойным, будто ничего и не произошло, Минги чуть капризнее, чем обычно, но в остальном Уён не чувствует, что на них как-то вообще повлиял этот инцидент. 

А у него пальцы трясутся до сих пор. Уён до конца не уверен, в чем дело. Остывший труп несчастного юноши настолько впечатлил его? Сам факт того, что нестабильный подросток оказался наедине с собственным горем в общине, что обещала приглядывать за ним и оберегать? Уён судорожно облизывает пересохшие губы и с усилием заставляет себя оторвать взгляд от чёрного блестящего мешка. Раньше Уён считал трещины на потолке просторной комнаты Сонхва, следил путь каждой, соединял их в замысловатые узоры - это помогало ему не сойти с ума. 

В Холле потолка нет. Ну, почти нет - Уён предпочитает не считать остатки строительных балок и бетона вокруг зияющей дыры за полноценный потолок. Глаз сам безошибочно находит ту самую балку, на которой Уён каких-то полчаса назад нашёл беспомощно висящее тело. 

Высоко. 

Уён моргает. 

Балка... высоко.

Под ложечкой неожиданно тянет, внутренности будто накручиваются на невидимый кулак и тянутся, тянутся, тянутся... Уён едва дышит, до рези в глазах гипнотизируя злосчастную балку. Этот мальчик и его шарф. При всем желании ему не хватило бы ни роста, ни длины шарфа, чтобы успешно повеситься и находиться именно в том положении, в котором его нашёл Уён. Его шея не была сломана, поэтому Уён сначала решил, что юноша соорудил какой-то хитрый самозатягивающийся узел на обоих концах шарфа, один из которых накинул себе на шею, а второй подкинул до торчащего конца балки и просто удавился. Однако Юнхо сказал, что юноша боролся за жизнь, а свободная длина шарфа от узла до петли была слишком короткой, чтобы он мог повеситься, находясь внизу под балкой. Уён шарит пытливым взглядом по второму этажу Холла. Значит он спрыгнул оттуда, предварительно закрепив узел на балке и накинув на себя петлю. Но его шея от прыжка не сломалась, несмотря на следы нечеловеческого давления - шарф впился в кожу на шее умершего с такой силой, что под подбородком юноши посмертно отпечаталась вязка, даже выпавшие из рядов отдельные нити. Если шарф впился в его шею до таких ужасных следов, то высота прыжка должна быть намного выше, или... 

Кто-то предварительно задушил мальчика этим шарфом перед тем как подвесить.

У Уёна ватные колени и одревеневшее тело. Со стороны он, наверное, выглядит неестественно. Парень сорвано выдыхает сквозь зубы несколько раз, стараясь немного задерживать каждый вдох. Юнхо идёт ему навстречу, с добродушной улыбкой поддерживая виснущего на нем расстроенного Минги. У Уёна в ушах шумит так сильно, что он не может разобрать, какой конкретно поток сознания Минги сейчас льется на Юнхо. Уён не знает, что ему теперь думать, он даже не уверен, стоит ли ему поговорить об этом с Юнхо. Может стоит? Вдруг ему вообще показалось, вдруг он просто накрутил себя от стресса? Его разум вполне мог бы играть с ним таким жестоким образом, Уён ведь всегда обожал детективы и триллеры, вдруг это всего лишь один из многочисленных сюжетов, что отложились в его подсознании? 

Перед глазами ненадолго темнеет, потому что Уён так и не смог заставить себя дышать ровнее, однако, когда черная пелена спадает с глаз, Уён сталкивается нос к носу с обеспокоенным Юнхо и отскакивает от него, как от прокаженного. 

- Ты в порядке, Уён-и? - с тревогой в голосе спрашивает Юнхо и морщится, наблюдая, как Уён с шипением трёт локоть, которым влетел в кучу строительного мусора. Уён сам не свой, и он не в состоянии это скрыть, однако Юнхо, кажется, считывает его тревогу по своему. К счастью. 

- Я понимаю, такое не каждый день видишь, - Юнхо мягко берет несопротивляющегося Уёна под локоть. - Давай заглянем к Сонхва, он тебе чай заварит, расскажем ему обо всём как раз без лишних ушей, хорошо?

Уён, едва услышав имя Хва, тут же начинает яростно кивать головой до тех пор, пока Юнхо не начинает тихо хихикать, привлекая парня к своей груди.

- Ну вот и славно, пойдём. Сонхва знает, что делать. 

Уён согласно мычит в ткань футболки Юнхо. Сонхва точно поможет ему разобраться во всём, нужно только поговорить с ним наедине.