Глядя в зеркало заднего вида, Лау думал о том, как сильно изменился граф Ди с их последней встречи – непривычно-счастливый, улыбчивый и слишком активный. Граф сидел, обняв чемодан обеими руками, и что-то обсуждал с мистером Оркоттом на английском. Ю Фэй не вслушивался.

– Этот твой детектив на тебя хорошо влияет, – по-японски произнёс он, усмехаясь. Ди ярко покраснел.

– Пожалуй, Тайзу-сан. Он греет мои руки и сердце.

Теперь уже Ю Фэю стало неловко.

– Так вы встречаетесь? – уже на английском спросил он, заметив, что Оркотт тянет графа за рукав с просьбой перевести ему разговор.

– Конечно, – пожал плечами детектив.

– Разумеется, – кивнул Ди.

Повисло неловкое молчание.

– Не удивлён, что ты гей, – нервно хмыкнул Ю Фэй.

– А я не гей. Я демисексуал.

– А я – гетеро, – усмехнулся детектив.

Лау так растерялся, что едва не проскочил на красный. Притормозив на светофоре и выслушав десяток недовольных клаксонов, он обернулся.

– Какого чёрта?..

– Ой, а хотите, мы вам расскажем? – Ди потёр ручки и заулыбался. – Леон, расскажи ты.

– Почему я?

– Потому что это из-за тебя мы застряли в Уэльсе.

– Но ведь это тебе нужно было ехать к клиенту!

– Да, но это ты настоял на том таксисте!

– Ллангатток-Вибон-Авел*

– О нет, urusai…

– Ллангатток-Вибон-Авел! Ллангатток-Вибон-Авел! Ллангатток-Вибон-Авел!

– Заткнись!!! Кхм… Тайзу-сан, простите нас за эту перепалку, – Ди улыбнулся как ни в чём не бывало. – Ой, у вас там зелёный зажёгся, кажется…

– Спасибо, – пробормотал Ю Фэй. – А что у вас было в Ланго… в Вибон-Авеле?

– А, это не интересно, – отмахнулся Леон. – Лучше я и впрямь расскажу, как эта сука не хотела меня на порог пускать.

– От шлюхи слышу, – буркнул граф.

Лау Ю Фэй чуть не врезался в столб. Оркотт поднял упавший чемодан с пола и, шикнув на что-то ворчащее в нём, начал рассказ…

***

В общей сложности, я искал этого засранца четырнадцать лет – с августа девяносто восьмого по октябрь двенадцатого. За это время я почти привык жить в аэропортах, питаться самолётной едой и справляться с акклиматизацией. Пару раз я встречал Рождество на борту и ещё раз пять отмечал День Рождения в гостиницах. Мой гардероб пополнился на десяток кофт и футболок со всего света и полегчал на пару стоптанных кроссовок… В общем, к тому моменту, как я оказался в Лондонском Чайнатауне, я был на той грани усталости, когда мне было решительно всё равно – найду я графа Ди или отправлюсь в путь снова. Отступать я в любом случае не собирался.

Три дня я ходил по нему, разыскивая зоомагазин. Неприметный магазинчик никак не попадался мне на глаза, а местные припоминали, что видели его где-то тут, но не запомнили, где именно. В газетах сообщений о странных происшествиях не попадалось, и я уже решил, что Ди снова улизнул.

На третий день, под вечер, я решил напоследок прогуляться по Чайнатауну. Было людно и шумно, и я быстро свернул на маленькую тёмную улочку между домами, чтобы пройти её насквозь и выйти к круглосуточным кафе. Я уже почти миновал её, как вдруг почувствовал явственный запах выпечки и, следом за ним, сильное желание поскорее пройти эту чёртову подворотню.

«Здесь не может быть булочной, – сказал я себе. – Надо дойти до кафе и поужинать. Нечего стоять тут в темноте без фонарей и ждать непонятно чего».

Но я всё-таки стоял, чувствуя усиливающуюся тревогу. Запах булочек слышался совсем рядом, а мне хотелось бежать прочь, к свету и к людям, туда, где, мне казалось, будет безопасно и не так жутко. Обернулся я из чистого упрямства – ноги подкашивались от страха.

Позади меня, в паре десятков шагов, светилась бледным светом знакомая вывеска – «Count D», и в сумерках угадывались очертания магазинчика в китайском стиле. Тревога мгновенно отступила, сменившись недоверчивой радостью. На негнущихся ногах, я направился туда, стараясь лишний раз не моргать. Знакомая до последней выщербинки лестница, спуск в полуподвальчик, знакомая дверь – я толкнул её, но та оказалась заперта. Обмирая, я постучал.

Некоторое время было тихо, а затем я услышал шаги. Дверь открылась так резко, что я отпрянул – в дверном проёме возник граф Ди. Он смотрел куда-то в сторону и напоминал, скорее, бледную марионетку, чем человека.

– Прошу прощения, – негромко произнёс он, медленно поднимая взгляд на меня, – сейчас магазин закрыт, приходите пожалуйста…

Он осёкся и замолчал, уставившись на меня. Все заготовленные мной на случай встречи фразы вылетели у меня из головы, так что я растерянно смотрел на него в ответ, а звуки в голове никак не складывались в слова.

– Ни…ни хао*… А я сегодня без тортика, – пробормотал я. – Привет.

– Вы… мне очень помешали… – выдавил из себя Ди. – Вернитесь… пожалуйста, домой…

***

– На почве внезапного переезда у меня случился довольно тяжёлый депрессивный эпизод, – сконфуженно произнёс граф, вынимая из недр чемодана пирожное. – Спасибо, Пон-тян. Так вот, Леон помешал моей попытке суицида. Не то чтобы я довёл бы дело до конца без него, так уже бывало, даже в Японии… Но я каждый раз верил, что теперь-то у меня точно всё получится.

– Ты хотел самоубиться в моём Чайнатауне? – Ю Фэй хлопнул дверцей машины сильнее, чем ему хотелось бы. – Ты с ума сошёл?

– Не переживайте, Тайзу-сан! – Ди подождал, пока детектив откроет ему дверь, и выскочил наружу. – Спасибо. Я пока что ни разу не заходил дальше похоронного макияжа. Честно говоря, моё желание жить куда сильнее, чем мне кажется в обострении, так что я всегда на что-то отвлекаюсь и нахожу в этом повод остаться.

– Ты хотел сдохнуть в моём Чайнатауне… – пробормотал Ю Фэй. У него в голове не укладывалось, что этот неадекватный тортикожор может думать о подобном. – Тебе бы к психологу сходить.

– А вам бы иногда не только на репутацию смотреть. Он уже несколько лет отходил, – ответил Оркотт, оглядываясь. – Вау, давненько тут не был! Кажется, раньше тут было просторнее…

– Увы, – чуть напрягся Ю Фэй. – Пойдёмте ко мне в кабинет, закажем перекусить. Мистер детектив, вам к суши майонез и вилка понадобятся? Или лучше что-то европейское?

Грубость в свой адрес Лау Ю Фэй не заметить ещё мог, но Нео-Чайнатаун, и без того ставший яблоком раздора между ним и отцом, был для него неприкосновенен.

– Я умею есть палочками и люблю соевый соус, спасибо за беспокойство, – вежливо кивнул Оркотт. – Если можно, предпочёл бы роллы. Кажется, мы друг друга не поняли. Просторнее – не значит лучше. По-моему, теперь тут уютнее. Перенесли часть парковки под землю?

– Так и есть, – Лау стушевался. – Кажется, я в последнее время везде вижу претензии… Помнится, граф не любит рыбу, но хоть вы-то, мистер детектив, составите мне компанию?

– Простите, предпочитаю не есть продукты животного происхождения.

– Тебе вредно не есть мяса! – зло зашипел Ди. Детектив закатил глаза – кажется этот разговор повторялся уже не в первой.

– Кстати, – Ю Фэй поставил машину на сигнализацию, – я правильно понял, что Ди был не в том состоянии, чтобы выгонять вас, и вы смогли отдать ему то, что собирались?

Граф кашлянул и, краснея, прикрылся чемоданом. Оркотт рассмеялся:

– Не в том состоянии? Да он выставил меня вон!

***

Я стоял и смотрел в мёртвое, неестественно бледное лицо – я много лет не видел графа Ди таким. Он, похоже, успел оправиться от удивления и вновь вернулся в «кукольное» состояние: теперь в потускневших глазах не отражалось ни радости, ни гнева, ни даже страха – только бесконечная усталость. Он потянулся к ручке, чтобы закрыть дверь.

– Постой! – от волнения мой голос совсем осип. – Я только отдать хотел… Тут от Криса…

Я достал из сумки рисунок брата. Развернул и отдал в протянутую руку. Даже не касаясь её, я знал, что она ледяная – на белоснежной коже почти не проступали синеватые венки. Граф опустил взгляд.

– Как глупо… – прошептал он, сминая листок.

Я отшатнулся, как от удара. Ди поднял на меня равнодушный взгляд и медленно, глядя мне в глаза, порвал рисунок пополам.

– Что-то ещё?

У меня перехватило дыхание. Этот рисунок объехал вместе со мной половину земного шара, я так боялся повредить его, так берёг, так убивался, если у него мялся хоть один уголок, и расправлял его под тяжёлыми телефонными справочниками в гостиницах…

– Ди… как ты… как ты мог?..

– Очевидно, это всё. Прощайте.

– Стой, Ди!!!

Я вцепился в закрывающуюся дверь обеими руками, но граф захлопнул ту так поспешно, что я едва спас пальцы. Я рванул ручку на себя – дверь поддалась на дюйм, не больше. Не знаю, откуда в этой мраморной кукле взялось столько силы, но он закрыл дверь, щёлкнув замком. Я, ошалев от отчаяния, принялся колотить в дверь.

– Ди! Открой, Ди! Не уходи, не смей уходить, открой!

Я ломился в дверь, пытаясь выбить её ногой, стучал, звал, просил – всё было тщетно. Я был уверен, что если сейчас сдамся, если позволю этим шагам затихнуть в глубинах магазина, то второго шанса у меня не будет. Граф Ди навсегда исчезнет из моей жизни.

– Я искал тебя! Как ты можешь?! – орал я, срывая голос и не волнуясь о том, что меня могут отправить в полицейский участок за хулиганство. Здорово бы я смотрелся – американский детектив приехал на родину предков и очутился за решёткой. Впрочем, тогда я был не способен думать ни о чём, кроме него – графа Ди, которого я не успел спасти…

***

– Спасти? – уточнил Ю Фэй, с наслаждением отправляя в рот кусочек жирненькой красной рыбки. Оркотт и граф одновременно хрустнули огурцами в своих роллах. – Кстати, Ди, как тебе «Каппа маки»? Специально для тебя выбирал.

– Спасибо, очень вкусно, – заулыбался молодой человек. – Ой, Леон, я тебе потом обязательно расскажу, как мы искали каппу. Будешь смеяться, но я даже не знал, что это за существо...

Детектив одобрительно кивнул.

– Расскажи. А по поводу спасения… Ну, когда мы познакомились, он был таким замороженным, что я сомневался, есть ли у него эмоции.

– Эмоции, сердце, душа, совесть… – вздохнул Ди. – Я и впрямь был таким невыносимым?

– Нет, просто я беспокоился, что у такого вздорного мальчишки взгляд, как у вербованного ассасина.

– И всё же, вы оба тут, – заметил Ю Фэй. – Значит, он-таки сжалился над вами?

– Не совсем… Просто у нас есть… общие дети, – внезапно заинтересовавшись своим маникюром, произнёс Ди.

Кусок рыбы встал поперёк горла.

***

Я сидел на ступеньках, растоптанный и потерянный. Встать и уйти, оставляя за спиной злосчастную вывеску, у меня не хватало духу. Дождаться утра и попробовать снова – не сможет же он сидеть в магазине безвылазно сутки напролёт? – казалось ошибкой, о которой я горько пожалею. Улизнёт, и не замечу ведь!

За дверью послышался какой-то шорох, и я понял, что это мой шанс. Прижавшись к двери, я, давясь кашлем и отчаянно сипя, позвал его снова:

– Ди! Ди, открой! Я не хочу терять всё, что видел! Я не могу, понимаешь? Я тебе хоть всю кондитерскую скуплю, только открой! Умоляю, не уходи! Пожалуйста… Чёрт возьми, я, в конце концов, мать твоего дракона! А ты – папа! Помнишь? Помнишь же?!.. Лос-Анджелес, канун Нового года, яйцо в шкатулке… Ты! Сказал! Что я! Его! Мать! Я имею право увидеться с ребёнком!!!

Это звучало как бред, но я не мог остановиться. Я ломился и ломился в дверь, повторяя что-то про дракона, пока не услышал негромкий щелчок. Я тут же замолк, во рту стало сухо-сухо, а мысли испарились. В тот момент всё моё сознание сосредоточилось на узенькой щёлочке между косяком и дверью, постепенно становящейся всё шире. Ди вышел на порог, в руках у него был канделябр – я помнил, что он не зажигает верхний свет в гостиной, чтобы не будить животных, но всё равно удивился этой штуковине. Не припомню, чтобы видел их ещё где-то, кроме музеев и, собственно, магазина. В ту минуту я думал, что сейчас он меня им и огреет, но мне было всё равно – сил хоть как-то сопротивляться не осталось.

– Проходите… – как-то глухо ответил он. Чёлка падала ему на лицо, и я не мог рассмотреть его хорошенько – видел только холодную, неживую и насквозь фальшивую улыбку.

Я кивнул и молча последовал за ним. Ди прошёл в комнату и поставил канделябр на секретер, заставленный коробками с договорами.

– Поспите… на диване?..

Голос у него был сдавленный, словно ему было трудно дышать. Я обеспокоенно кивнул.

– Конечно. Ди, ты…

– Доброй ночи, – он улыбался так же натянуто, как его отец в нашу первую и последнюю встречу – обречённо и совершенно затравленно. Ди развернулся и направился в сторону внутренних комнат, – мистер детектив.

– Доброй… – пробормотал я. Едва он вышел, я рухнул на диван, совершенно ошарашенный всем произошедшим.

Мозг отказывался работать. Я вставал, ходил по комнате, снимал и надевал ботинки, вглядывался в тёмные углы комнаты, из которых на меня заинтересованно таращилась какая-то мелюзга, утыкался лицом в подушку и недоверчиво вдыхал запах выпечки и каких-то благовоний. На очередном витке полубессознательного хождения кругами, я наткнулся взглядом на конторку. Там, под тонким стеклом, среди сдвинутых в сторону открыток, марок и красивых фантиков от конфет, лежал склеенный скотчем рисунок Криса. Не уверен, что именно я почувствовал в тот момент – кажется, что-то среднее между чувством выполненного долга, сожалением о произошедшем и каким-то облегчением. Вернувшись на диван, я лёг на подушку и отрубился, твёрдо решив, что никуда отсюда не уйду, пока не «разморожу» Ди.

***

– Да поцеловать просто нужно было этого Кая, как в сказке, вот и всё, – фыркнул Ю Фэй.

Тон рассказа становился всё темнее и отдавал горечью во рту, так что Лау начинал чувствовать себя неуютно в компании помрачневших и погружённых в свои воспоминания мужчин.

– Вообще-то Герда не целовала Кая – она просто обнимала его и плакала, рассказывая о доме, – заметил Оркотт. – Её слёзы были такими горячими, что согрели его. Но Ди – не Кай, раз уж мы говорим о сказках. Он скорее…

– Это его любимая тема, – будто извиняясь, произнёс Ди. – А у вас осталось ещё немного имбиря? Я доем?

Ю Фэй пододвинул голодному графу свою порцию. Он и не думал, что встреча этих двоих окажется такой… грустной. Представлять улыбчивого и насмешливого молодого человека ледяной фарфоровой куклой было ужасно больно.

– Ди, скорее, русалочка. Пошёл наперекор семье, сбежал из дома, настрадался и намучился, а сказать об этом никому не сумел, – сообщил, наконец, детектив.

– А разве русалочка не погибла, не сумев убить возлюбленного? – поинтересовался Ю Фэй. – По-моему, на Кая он больше похож.

– Не совсем. Она ушла к дочерям воздуха, чтобы помогать людям, обрести бессмертную душу и, в конце концов, попасть в Рай. Собственно, она за этим же к принцу подкатывала, потому что у людей бессмертная душа, а обращаться в морскую пену после смерти как-то неприятно, – Оркотт громко фыркнул. – Назидательно до зубного скрежета. А от Кая Ди важная деталь отделяет.

– Какая же?

– Я и сам её только теперь понял, – детектив приобнял притихшего графа. – Я думал, что ему трудно говорить из-за волнения или злости, но… Ох, кстати, а где тут можно переночевать, а то «русалочка» уже носом клюёт?

Ди действительно дремал, подперев щёку ладонью и сонно дожёвывая имбирь.

– Я могу позвонить в какой-нибудь отель и заказать вам номер, – задумался Ю Фэй. – Впрочем, может быть, вам будет удобнее «дома»? Помещение, где раньше располагался магазин, пустует.

Он кинул недвусмысленный взгляд на чемодан. Даже если он ничего не знал о графе Ди, не трудно было понять, что набит он отнюдь не бельём и зубными щётками. Зубные щётки рычать не умели.

– Спасибо! – обрадовался Оркотт, благодарно кивая. – Domo arigato*, джынде хэн мафан нин ле*!

– Не стоит беспокойства. И… прошу вас, я хорошо говорю по-английски, не утруждайте себя…

«…и не мучайте мои уши».

Когда странная парочка скрылась за дверью его кабинета, раздался звонок. На дисплее высветился номер отца. Ю Фэй взял телефон в руки и задумчиво покрутил, будто впервые увидел красивый серебристый корпус. Динамик разрывался монотонным «Reflection», но мужчина не обращал на него внимания. Если не забивать себе голову глупостями, жизнь, в общем-то, стоит того, чтобы жить её и наслаждаться даже самыми материальными вещами.

«И вправду, графа Ди от Кая отделяет одна важная деталь…».

Мусорная корзина была забита отцовскими угрозами сместить его с поста управляющего Нео-Чайнатауном и лишить наследства. Папка «Спам» на почтовом ящике была забита его же придирками, требованиями и заверениями в «искренней отеческой заботе о положении дел в их бизнесе». Ежевечерние звонки становились всё непереносимее, и отцу, наверное, оставалось только отправить к нему почтовых голубей, чтобы окончательно доконать.

«…граф Ди плакал искренне. Каю плакать было не за чем, его сердце превратилось в кусочек льда».

Мужчина сбросил звонок и, набрав Чэню, попросил связать его с любимой «куклой-на-вечер». Устроившись поудобнее в кресле, он погрузился в размышления.

«Как, в сущности, глупо! Слёзы – штука бесполезная, тратящая время, а иногда даже деньги. Пусть плачут те, кто может себе это позволить – от моего отца слезами не откупишься».

Лау Ю Фэй грустно усмехнулся, отправляя в рот последний ролл. Он не плакал уже шесть лет.