Когда он вышел из штаба уже почти стемнело. Новый апрельский ветер, долетевший до них с юга, лишь слегка охлаждал, не морозил. Внутренние часы твердили о том, что время близилось к десяти. Еще совсем немного и Коноха вновь погрузится в сон.
Последние дни выдались тихими. Ничего не происходило, на деревню никто не нападал, никаких таинственных знаков по периметру не светилось, да и после встречи с кошатницей несколько дней назад миссии для команды, если вообще случались, то исключительно в периметре деревни. К Какаши даже закрадывались мысли устроить себе и ребятишкам на выходных пикник, если погода продолжит радовать.
Квартал за кварталом и Хатаке, окончательно погрузившись в чтение и позабыв зайти в магазин за продуктами, практически уже дошел до дома, как в нескольких метрах от себя, за углом, услышал лай и остервенелое рычание вперемешку с громкими голосами. Так некстати отвлекшись от книги и решив не сдерживать любопытства, мужчина быстро преодолел расстояние до ограды и вышел на шум, оглядывая небольшой переполох. И тут же он был уже не в силах сдержать малость истеричный смешок.
Его взбалмошная ведьма стояла в окружении генинов команды Куренай и, вновь сохраняя совершенно невозмутимое, отчего-то даже слегка хитрое, выражение лица, на весу держала свою совсем небольшую сумку, за которую, рыча и брыкаясь, своими острыми зубами ухватился тот песик Кибы, Акамару, если джоунин верно помнил его кличку. Киба же, в свою очередь, остервенело пытался оттащить пса от ведьмы, что, признаться, до сих пор выходило у него плохо. Сокомандники же его, непричастные к процессу, зато весьма им увлеченные, предпочитали держаться поодаль. В момент, когда Хатаке приблизился к компании, ткань сумочки со звонким треском разорвалась, и Акамару полетел на землю. А за ним полетели всеразличные баночки, пустые и наполненные цветными жидкостями, какие-то камни и кристаллы, пучки засушенных трав, какие-то блокноты и прочие предметы в несуразном количестве.
Какаши застыл. Вот же эта сумочка, на вид не превышающая размера разве что кисти руки. Мужчина встряхнул головой и вгляделся еще раз. Переводя взгляд на рассыпанные по асфальту предметы, о назначении которых, ему приходилось бы только гадать, на небольшую сумку в руках девушки, на то, как быстро сменялись эмоции на ее лице, на детишек, что ринулись собирать рассыпанные по дороге предметы, вновь на сумочку, совсем маленькую же, на девушку, что присела, ища среди разбитых бутылочек уцелевшие. Значит и это магия?
Ветер подхватил небольшую бумажку, выпавшую из какого-то блокнота и, пару раз закрутив, хотел было уже навсегда ее украсть, но не совладал с противником. Мужчина даже не задумываясь ухватил теоретически ценную вещь и, преодолев расстояние в несколько шагов, наконец был замечен ведьмой. Та, проследив каким-то незнакомым встревоженным взглядом за улетевшей бумажкой и выцепив зорким взором ее, спасительно зажатую между пальцев, тут же блеснула зеленью глаз, казалось, прямо в душу Хатаке.
- Опять ты, - Нимерия поднялась, принимая от детей последние уцелевшие вещицы, кивая и улыбаясь вслед извинениям.
Воспользовавшись моментом, Хатаке повертел в руках бумажку, теоретическая потеря которой так встревожила Нимерию. На одной стороне плотной бумаги красовался неуклюжий пейзаж: голубое озеро, окруженное со всех сторон зелеными деревьями, а на заднем фоне серыми карандашами были выведены треугольники-горы. В уголке светилось ярко-желтое солнце с глазами-точками и черточкой-улыбкой. На обратной стороне кривоватым, явно детским почерком прыгали буквы, образуясь в слова “Я люблю тебя систренка! С днем раждения! Бела” под надписью стояла дата: 6.05.1510
“Бела? Это имя. А дата? Неужели ее день рождения?”
Кибе удалось успокоить Акамару, и тот, крепко сжав его в руках, глубоко поклонился, на что девушка лишь неловко рассмеялась и поспешила заверить, что все хорошо, вновь переключаясь всем вниманием на мужчину, когда ребятишки поспешили скрыться.
- Опять я, - Легко улыбнулся мужчина, так, словно девушка действительно смогла бы увидеть его растянувшиеся уголки губ под маской, - Ты потеряла, - Он протянул открытку ее владелице.
- Спасибо большое, - Нимерия ловко выдернула бумажку из захвата длинных пальцев и аккуратно просунула в блокнот, который до сих пор держала в руке, - Мы продолжаем встречаться. Не зная тебя, я бы подумала, что ты снова решил следить за мной.
- Ну что ты, я уже пытался следить за тобой. Гиблое дело, за тобой пойдешь - сам потеряешься, - Хатаке как-то не задумываясь принял из рук ведьмы часть вещей, которые она еще не успела распихать по карманам.
- Знаешь, у нас на островах есть примета: один раз - случайность, два - совпадение, а три - боги связали, - Нимерия хитро улыбнулась, внутри истинно пытаясь отогнать чуднОе наваждение, пришедшее к ней так некстати.
- Это… Интересная концепция, - за время их совместного странствия несколько месяцев назад, Хатаке успел уже выучить парочку примет из, судя по всему, длинного списка.
Поначалу он даже находил странно-очаровательным то, как эта невероятно умная и сообразительная девушка серьезно относится к подобным традициям, по мнению Хатаке, не имевшим никакого смысла. Однако тот решил молчать, верно рассудив, что то было не его дело. Сейчас же он решил тактично умолчать о здешней примете, что касалась третьей встречи. Число три, в расхожем материковом понимании связывало прошлое, настоящее и будущее. И эта информация попросту не могла не тревожить и без того уже измотанное сердце.
Пара медленно двинулась по направлению к общему перекрестку, разделяющему их дома. Ведьма, совершенно позабыв о приличиях, даже не спросила по пути ли было шиноби, лишь сказала тому, что направляется обратно в квартиру. Обмотанная вокруг ее запястья болталась теперь уже совершенно пустая сумочка, и Какаши, терзаемый мыслями о том, как же именно ведьма впихнула в нее такое количество вещей, спросил:
- А что с этой сумкой?
- Придется зашивать, но нужных ниток у меня нет, - девушка пожала плечами, отвечая как бы между делом, нечитаемым взглядом блуждая по горизонту, - Потом этим займусь.
- Почему она в себя вмещает столько вещей? - Наконец четче формулируя свой вопрос, Хатаке перевел взгляд на девушку. Пытался проследить изменение мимики, но, ожидаемо, ничего не заметил.
- А разве их было много? - Чуть помедлив, Нимерия хитро улыбнулась, упрямо не желая отвечать на уже ставшими откровенными разглядывания.
- Больше, чем должна вмещать вещь таких размеров, - Тихим спокойным голосом парировал Какаши.
- Разве? Знаешь, видимо, не зря про вместимость женских сумочек ходят легенды, - Нимерия улыбнулась и, легко повернув голову, наконец встретилась взглядом с мужчиной.
- Вероятно, ты права, - Хатаке не желал сдаваться, - Но эта сумочка. С ней что-то не так. Она магическая?
- Ладно, ладно, - Девушка рассмеялась, хитро взглянув на мужчину и, довольно улыбаясь, продолжила, - Так тоже можно сказать. Она просто создана из зачарованной ткани, вот и вмещает в себя гораздо больше.
- Вот как, - мужчина кивнул своим мыслям, - На Островах у всех такие?
- Что ты, нет. Они достаточно дорогие, но если ты знаешь, как работать с материей, любой предмет можно зачаровать подобным образом, однако действие такого заклинание будет лишь временным.
- И ты, конечно же, так можешь, - мужчина отвел взгляд, устремив его вперед, туда, где вдалеке, за неровными краями домов, алел закат.
- Конечно же нет. Я разве не говорила уже, что так себе управляюсь с материей? - Нимерия окинула Хатаке подозрительным взглядом. Выросшая в большой семье, она до сих пор ревностно относилась к тому, как ее слушают и слышат. Или просто искренне пыталась найти любой возможный подвох и несовершенство в мужчине, тревожащем ее разум столь изворотливо, - Я просто ее купила.
- Точно, - Что-то такое в великом множестве их прошлых разговоров шиноби действительно припоминал, - Прости, эта система для меня в новинку, иногда это путает, - Извинялся мужчина, сам не до конца понимая, зачем. И все же, что-то в ее взгляде, промелькнувшим несколько мгновений назад, сильно ему не нравилось.
- Не извиняйся, все хорошо, - Ведьма помотала головой и улыбнулась, отчего-то невероятно тепло.
И Какаши, всеми силами цепляясь за возможность не упасть в это тепло с головой, после, как ему показалось, неприлично долгой паузы, все же нашел в себе силы продолжить диалог.
- Не сочти за грубость, мне просто любопытно. Когда мы путешествовали, я замечал у тебя только тот небольшой рюкзак. Неужели это все, что тебе нужно, или он тоже зачарован?
- Вы, мужчины, просто безумно невнимательные, неужели ты не замечаешь каждый раз мои новые наряды? - девушка показательно всплеснула руками и играючи закатила глаза, - Если бы мой рюкзак был не зачарован, как бы я носила все это с собой?
- Это была загадка, которую я выбирал не разгадывать, - Какаши закрыл глаза, отчего-то до боли отчетливо помня каждый наряд девушки.
Мужчина привычно списал бы это на одну из множества привычек джоунина, но, отчего-то не мог. Теперь ему казалось, словно с каждой их встречей и без того прекрасная ведьма, становилась лишь притягательнее в нарядах, которые, на его памяти, обычно не носили люди из страны огня. Сегодня на ней, помимо распашистой рубашки из черного шелка и легких, так удачно подчеркивающих изгибы ее тела штанов, тут и там блестели украшения. Золотые кольца на пальцах, увенчанные, должно быть, гранатами, длинные тонкие цепочки сережек, почти спадающих на плечи и перепутанные друг с другом подвески, покрывающие острые ключицы. Было ли это заблуждение, или девушка, с их первой встречи действительно стала одеваться иначе - Какаши все равно предпочел не раздумывать об этом дольше.
- И сколько вещей помещается, например вот в эту сумку? - мужчина взглядом кивнул в сторону запястья Нимерии.
- Ну… Вообще, я когда ее покупала с ней шла инструкция. Ее я, конечно же, не читала, так что есть только практический опыт, - Девушка улыбнулась вслед громкой усмешке Хатаке и продолжила, - Если складывать все вместе, то у меня удавалось впихнуть вещей раз в десять больше ее размера. Но рюкзак, например, вмещает только в два раза больше вещей.
- Значит, это все твои вещи?
- Все, что остались, - Нимерия пожала плечами, легко улыбнулась. Все-таки научилась не чувствовать горькой печали при столь прискорбных воспоминаниях.
- А Бела значит твоя сестра? - Такое необычное любопытство ранее за собой Хатаке не замечал, но, видимо, окончательно поверженный очарованием девушки, перестал следить за своим языком и поскорее выпалил первое, что пришло на ум. Позор для шиноби его уровня. Он уже был готов к тому, что его своеобразное замешательство не останется незамеченным этой внимательной, вредной ведьмой, и уж она-то точно найдет слова, чтобы как-либо его уколоть.
- Что прости? - вопреки всяким ожиданиям, мужчина, вместо звонкой колкой шпильки, услышал лишь холод. Девушка, чуть поджав губы и сузив глаза, явно пыталась скрыть еще незнакомую Хатаке бурю.
- Я увидел надпись на бумажке, когда поймал, и решил переспросить, - сам уже неуверенный, зачем именно он так некстати отбросил все границы, Какаши продолжил. Видеть эту враждебную стужу в ее глазах было практически невыносимо.
- Да, сестра, - Тон ее был совершенно ему незнаком.
Ничего огненно-теплого, саркастичного, игривого, спокойного или хотя бы искристого в ее голосе больше не было. Хатаке уже понял, что своими действиями и словами нечаянно переступил их незримую негласную границу, которая обрисовалась у них с первого разговора. И сколько бы раз они не общались прежде, что бы ни обсуждали и в какие бы далекие дебри не заводил их очередной диалог, никогда прежде никто из них не стремился потревожить эту давнюю боль.
Мужчина собирался было что-то сказать, попытаться хоть как-то загладить вину, но слова, как назло, никак не хотели появляться и формулироваться. Он терялся перед ней. Человек, известный своим хладнокровием, терялся в который раз перед этой немыслимой ведьмой.
Нимерия, расправив плечи, улыбнулась. Сжато, дергано. Какаши ни за что бы не поверил в такую ее улыбку.
- Мне пора, спасибо, что проводил, - Пара действительно дошла уже до подъезда небольшого многоквартирного дома.
- Прости, я не хотел тебя задеть, - Какаши попытался заглянуть ведьме в глаза, пока та принимала вещи, так заботливо доставленные шиноби, обратно к себе в руки, но не смог. Та ответила на обеспокоенный взгляд лишь мучительно долгие секунды спустя. И в изумрудных глазах, в которых раньше Хатаке отчетливо мог различить языки пламени, сейчас же плескалось что-то чужое.
- Ты не задел меня, - Легкость в голосе была столь, очевидно, обманчива, но шиноби так хотелось в нее поверить, - Спокойной ночи, - проговорила девушка, когда уже почти скрылась от выискивающего взгляда мужчины за тяжелой дверью.
- Спокойной ночи, Нимерия.
***
Впервые за долгое время Нимерия не обратила внимания на то, как быстро преодолела два лестничных пролета. Сердце глухо стучало в груди, а с лица никак не удавалось снять это встревоженное выражение, что все же вырвалось за маску, стоило захлопнуться тяжелой двери за спиной. За доли секунды грусть переросла в обиду и злость на человека, с которым контролировать себя, как раньше не выходило.
Нимерия развернулась и села прямо посередине потрепанной годами лестницы. Тусклый свет от желтой лампочки в самом конце пролета едва добирался сюда своими ленивыми лучами, так что, погрузив тяжелую голову в ладони, девушка могла чувствовать себя практически укрытой от внешнего мира. Для полного счастья стоило конечно дойти до квартиры, но, перегруженная эмоциями, она просто не смогла.
“Приди в себя” - строго твердила ведьма про себя, силясь дышать глубже, ровнее, наполняя легкие, расслабляясь. Нарушенная Хатаке граница душила, обхватывая стальными когтями еще живое тихое сердце. Грудь сдавило тяжелое ощущение, название которого ведьма не знала или не хотела знать. Он еще не зашел слишком далеко, но мог, если бы девушка не оборвала их разговор. Если бы она не вмешалась, кто знает, насколько далеко в ее душу мог проникнуть этот мягкий спокойный тембр.
Вдруг в нос ударил резкий запах, тотчас вырвавший Нимерию из клубка запутанных мыслей. Девушка мигом, словно протрезвев, огляделась по сторонам, пытаясь глазами отыскать источник зловония. По лестнице выше и правда обнаружился дым неизвестного происхождения. Он волочился по низу, струясь по ступеням все ниже и ниже, словно пушистая шаль старухи. Нимерия, не желая медлить и задерживаться здесь хоть секунду дольше положенного, поднялась и, прикрыв нос длинным рукавом, что так удачно расходился к запястью, решительно двинулась наверх.
Неизвестный туман становился все гуще, и на ее этаже, ее первая догадка была разбита. Чем-бы ни оказался таинственный запах, он, все же доносился не из ее квартиры, а волочился из-под соседней двери. Значит это не ей пытались испортить жизнь.
Верно решив, что и в квартире от дыма и запаха будет не спрятаться, ведьма настойчиво постучала в соседскую дверь. И еще раз. И так, пока по ту сторону наконец не послышались грузные шаги. Кто-то там явно был высоким и тяжелым, да и ко всему прочему, очевидно, чем-то рассерженным.
Дверь распахнулась и, вопреки всяким ожиданиям ведьмы, что уже была готова накричать на амбала и заставить прекратить тот час “чем бы он ни занимался”, вместо неприятного соседа, коим ей рисовался человек за дверью, в проеме на нее любопытно глядели знакомые глаза.
- Киана? - мужчина с взъерошенными белыми волосами, ярко-красными линиями вдоль по обеим щекам и черными, как воронье крыло, глазами ошарашено оглядел отчаянно пытающуюся не задохнуться девушку. И, не дожидаясь ее ответа, тут же ступил к ней в коридор, обнял так крепко, что всякий воздух окончательно вылетел из ее легких, поднял и закружил, местами разгоняя зловонную дымку вокруг себя.
- Немного мимо, - ведьма закашлялась, когда ее наконец отпустили из захвата и поставили на твердую поверхность, - Что ты здесь устроил?
- Нимерия? - Наконец увидев лицо неожиданной гостьи, мужчина просиял и заулыбался еще шире, - Ты выросла в настоящую красавицу! От Цунаде я слышал, что ты на материке, но что привело тебя в мое скромное жилище?
- Избавься от этого запаха сейчас же! - Нимерия посмотрела на Джирайю самым злобным взглядом из своего арсенала. Сейчас ведьме было явно не до приветствий и улыбок.
И то ли мужчина вспомнил, чем заканчивались перепалки с разгневанными членами ее семьи, то ли действительно сумел отыскать совесть где-то на задворках своей души и решил не травить соседей окончательно, но все же тотчас побежал на кухню и минут пять гремел посудой, распахивал окна и показательно махал тут и там полотенцем. Нимерия приняла стратегически важное решение для собственного выживания и поднялась по лестнице выше, иронично поднимая брови и горделиво сохраняя молчание на каждый выкрик из квартиры.
Когда с запахом и туманом наконец было покончено, девушка все же приняла приглашение мужчины войти внутрь. Квартира его ужасно напоминала ту, в которой Нимерия проживала. Видимо, что Цунаде, что Джирайя так редко бывали дома, что практически ничего не меняли, так и оставив похожие друг на друга помещения в практически их первозданном виде.
- Так что тебя ко мне привело? - Мужчина окинул гостью внимательным взглядом и, видимо, посовещавшись с самим собой, тут же усадил девушку за низенький стол, сгребая и унося куда-то прочь кипу исписанных бумаг.
- Вообще, зловоние и привело, - Нимерия даже дышала еще с неким недоверием, то и дело поглядывая на кухню, на которой кастрюли торчали из раковины, все покрытые какой-то черной массой, - Я живу в квартире Цунаде сейчас. Не знала, что ты будешь моим соседом.
- Надо же, как удачно! - Хитро проговорил мужчина, усаживаясь рядом. Он предложил девушке саке, однако, пока явно не настроенная пить, девушка решительно отказалась, согласившись все же на чай - Видишь ли, после войны многие дома в Конохе оказались разрушенными и нам выделили квартиры здесь. Я был безумно расстроен, узнав, что Цунаде теперь живет в резиденции Хокаге, но с тобой у меня появился шанс на хорошее соседство.
- Я вот сомневаюсь на счет “хорошего”. Будь добр, расскажи, что за ужас ты готовил?
- А-а, ничего особенного, просто своеобразный тест для мальчугана, которого я взялся обучать, - Джирайя расплылся в улыбке и, точно зная, что приглашая северянку на чай, его придется разливать самому, уже пододвинул девушке чашку.
- Ты же про Наруто, да? - Нимерия невольно улыбнулась, - Убить ты его собрался что-ли?
- Ты его уже знаешь? Я просто чутка переборщил, - задумался мужчина, на что мгновенно получил в свой адрес скептический взгляд.
Ведьма сама и не задумывалась, насколько сильно соскучилась по этому взбалмошному, совершенно невыносимому старикашке. Разговор с ним тек на удивление просто, без пауз и промедлений, она рассказала ему о том приключении, в которое увязалась на материке, упуская некоторые особо приятные сердцу детали, которые однако знать Джирайе было совсем необязательно. Моменты, которые ранее казались девушке едва ли забавными, сопровождаемые громким раскатистым смехом мужчины, становились, отчего-то, действительно смешными. История с нахождением кулона, и в последствии мигом пропавшей старухи, так сильно заинтересовала мужчину, что он добрые полчаса выпрашивал у Нимерии всевозможные подробности, заставляя девушку вновь копаться в позабытой, однако совершенно нестыкующиеся странности. Историю с Веспером, как и ожидалось, в общих чертах мужчина уже знал, так что подробности слушал с, видимо, уже иной, некой профессиональной внимательностью. Он, видимо, уже зная от Цунаде, что произошло на островах совершенно легко обходил болезненную тему, не задавая вопросов, не возвращаясь к каким-либо воспоминаниям, уважительно оставляя право за ведьмой сохранять воздушную атмосферу их воссоединения.
Попрощавшись и напоследок крепко обняв давнего друга семьи, девушка зашла в квартиру сопровождаемая давно позабытой легкостью. Джирайя умел прогонять печали, это ведьма знала с самого детства. Разбив коленку или напортачив с заклинанием, маленькой Нимерии неизменно становилось не так грустно, если он гостил у них. Бывшая радость теперь разливалось теплом, и воспоминания отчего-то саднили меньше.
Они засиделись, так что обе стрелки на круглых часах в гостиной устало указывали на тройку. Нимерия усмехнулась, тут же вспоминая их сегодняшний разговор с Какаши. И тут же другая печаль заставила девушку поджать губы. Поступать так резко с ним казалось чем-то невероятно неправильным. Она видела, могла почти физически ощущать ту вину, что свалилась на мужчину под конец их диалога и ей безумно хотелось это исправить, подарить успокоение хотя бы одному истерзанному сердцу. К сожалению, подобная магия ей была не известна, так что единственным верным решением ей виделся разговор. Конечно, не о прошлом и семье, нет, но поговорить с ним девушке хотелось так сильно, что если бы не безумная усталость, которая буквально свалила ведьму с ног, она бы отыскала его прямо сейчас. Уже не усмехаясь над собственными глупыми мыслями, что беспрепятственно летали тут и там в утомившемся сознании, Нимерия смогла лишь скинуть с себя обувь, закинуть куда-то вещи из горе-сумки и совершенно без сил рухнуть на кровать.
Девушка решила поговорить с Хатаке послезавтра. Ноги безумно болели от нескольких дней нескончаемой ходьбы по деревне, и ей жизненно необходим был долгий отдых. Но послезавтра она найдет его. А о чем именно будет говорить, она сможет решить уже по обстоятельствам.
***
День за окном вовсю горел, когда девушка только открыла глаза. За незакрытым вчера окном спальни голоса смешивались с щебетанием птиц и густым шелестом листвы. Жители деревни уже давно спешили по делам и только ведьма, устроив себе выходной, отоспавшись и приняв такой необходимый душ лишь начинала завтракать. Омлет вышел румяным, но сдувшимся, впрочем, вперемешку с еще вчерашним рисом, на тарелке смотрелся весьма недурно. Из чистой и целой посуды у ведьмы в распоряжении остались только бокалы, винные, длинные, стеклянные, которые Цунаде, видимо, купила больше из сентиментальных соображений, учитывая что здесь из подобного никто и не пил. Налив в один такой остатки сока, Нимерия наконец уселась за стол и почти отведала сегодняшний завтрак, как перед собой заметила конверт из темно-синей бумаги. Внимательно оглядев находку, девушка точно постановила - магическая записка. Такие часто использовались в Игнис, когда надо было срочно передать письмо: исчезали у владельца и появлялись перед получателем. Она и сама с помощью таких связывалась с Цунаде осенью и зимой.
Мерно оглядев конверт со всех сторон, девушка легонько подцепила восковую печать и открыла его, доставая небольшую записку. Знакомый простенький, местами неровный, совершенно с годами словно и не изменившийся почерк прошелся по сердцу каким-то терпким уколом.
“С днем рождения. Ц.” - гласила одинокая надпись на записке. Чуть помедлив и повертев бумажку в руках, Нимерия отложила ее и конверт в сторону, непонятно для кого сохраняя совершенно отстраненное выражение лица. От нежеланного поздравления ведьма чувствовала лишь усталость, печально прокатившуюся по телу.
“Неужели уже?”
Совершенно потерявшись в датах, и окончательно переставшая следить за ходом дней, она и не заметила, когда шестое апреля успело наступить ей на горло. Как минимум, потому что, в прошедшие года она вовсе позабыла о всякой особенности этой даты, что уж говорить о том, что и праздник этот представлялся совсем не праздником без семьи. Мама не разбудила ее утром крошечными фейерверками под потолком и завтраком прямо в постель. Отец не подарил кольцо или сережки с яркими красными камнями. Брат не принес огромный букет и не спел под гитару шутливую серенаду во время завтрака. Сестра не подарила рисунок и не испекла кривоватые, но самые сладкие пироженки. Утро началось, как самый обычный день, не так, как обычно начинался ее день рождения. Ни одна традиция, так крепко греющая ее сердце не случилась. И Индра не придет под вечер, не подарит какой-нибудь новый и наверняка опасный артефакт. И Эйран не заглянет и не принесет с собой торт. А Циниса. Написала записку, так тошно отзывающуюся у Нимерии в душе. Все, что оставалось ведьме теперь - грузно развалившись где-нибудь на диване, ждать самого скорого окончания дня. И снова окончательно позабыть, что шестое апреля несет за собой хоть какое-то отличие.
Зачитавшись книгой, что нашла на полке Цунаде, девушка и не заметила, как солнце медленно начало клониться к горизонту. Стрелки на часах стремились к шести, и ветер, то и дело залетающий в открытые окна, начал холодать. Пролежавшая за чтением пару часов, Нимерия отложила книгу в сторону и потянулась, позже уставившись в потолок. Скучающий взгляд переметнулся на бардак, оставленный ей, по обыкновению, случайно, и, решив таки добить день, ведьма принялась за уборку. Разложила руны и карты на открытые полки, переместила сухие пучки травы на подоконник, колбочки и баночки, проверив, унесла на кухню. Успела даже собрать со всего дома посуду и помыть несчастные кружки, что простояли в раковине целую вечность. Одежду скинула на стул, покойно дожидающийся своего освобождения в спальне. Желание прибраться настолько редко посещало ведьму, что каждый такой редкий раз девушка удивлялась виду своего жилища. И хотя, на спальню ее запала, все же, не хватило, довольная проделанной работой, она уже было засобирались на прогулку, в небольшой парк неподалеку, где облюбовала место у большого раскидистого дерева еще в прошлые свои вылазки, как трель входного звонка раскатилась по квартире, заставив ведьму побыстрее заканчивать с укладкой рыжих волн.
Недоуменная нежданным гостем, Нимерия, хотя и не стремившаяся открывать дверь сразу, все же знала, что тот, кого принесла нелегкая наверняка находится еще за дверью. Ведьма не хотела даже вникать в цвет или ощущения от энергии гостя, верно решив оставить все на меланхоличный самотек. Гость же не спешил звонить снова, видимо, точно знал, вот-вот ему откроют, даже если это самое «вот-вот» и наступит только через пару минут.
Оглядев напоследок в зеркале свой недурный, несмотря на слишком долгий сон, вид, девушка, ожидавшая увидеть за дверью Джирайю, Шизуне или даже тетушку, вышла наконец в прихожую, намереваясь надеть обувь, дабы не пустить названного гостя к себе и таки совершить запланированный променад.
За дверью, однако, же, то-ли услышав шаги, то-ли потеряв таки терпение, решили позвонить снова, так что Нимерия, вздохнув, все же открыла несчастную дверь.
- На этот раз не заклинило, смотри-ка, - по ту сторону скучающе стояла знакомая фигура, сверху вниз глядя на соизволившую таки открыть девушку.
- Что ты тут делаешь? - вчерашнее настроение, во время которого Нимерия была твердо настроена прийти на разговор к Хатаке как рукой снялось, когда этот самый Хатаке сам пришел к ней.
- Пришел… - Видимо сам еще не до конца уверенный, что же именно он тут делает, Какаши помедлил, но все же продолжил, - Поздравить с днем рождения.
Нимерия оглядела его каким-то нечитаемым взглядом и, вопреки расчетам Хатаке, тяжело вздохнула и отступила чуть, пропуская мужчину в квартиру.
- Через порог не поздравляют и не здороваются, заходи, - кинула она опять что-то незнакомое до сих пор шиноби и, развернувшись, прошла вглубь. Девушка даже не стала спрашивать, сама догадалась, о том, как именно Какаши узнал о сегодняшней дате. Однако печаль, захватившее ее сердце сегодня днем, почему-то не появлялась снова.
- Мне жаль, я перешел границу, прости, - Начал Какаши, проследовав за девушкой к гостиной. Разорвать тишину было необходимо, - Ты злишься на меня?
Он обдумывал это свое действие часами. Невыносимая тяжесть ее взгляда практически физически ощущалась всю предыдущую ночь, и вопреки всем своим правилам и здравому смыслу он пришел. Проходил мимо магазина, странного, чудного, как назло, нашел там то, что отчего-то чудилось ему идеальным подарком, и тянул до вечера. Взвешивал то, что стоит сказать, представлял, как принесет извинения, развернется и уйдет. Но теперь стоял посередине гостиной, глупо чего-то ожидая, и так опрометчиво вылетевшая последняя фраза выдавала его с головой.
- Я не злюсь на тебя, - девушка резко развернулась, уже было намеривающаяся поставить чайник. Искренняя печаль и негодование, вызванные подобной догадкой Хатаке, плескались в изумрудных глазах, - Конечно, не злюсь. Я была расстроена, но не из-за тебя, - Девушка подошла ближе, верно решив, что чай подождет, дотронулась до предплечья мужчины, - Моя семья для меня болезненная тема, но я была не права, так резко обрывая наш диалог вчера.
- Я не должен был читать записку, - Беспокойство, плескавшееся в единственно-открытом черном глазу Хатаке и не пытался скрыть. От ее касания словно электричество пробежало по телу, и единственно верным действием виделось перехватить ее небольшую кисть, сжать мягкую ладонь в своей.
- Все в порядке, это нормально, - Нимерия тепло улыбнулась, - Правда.
Все, что имело значение для него, знать, что она не злится. Все, что имело значение для нее - показать это. И то, что сдавливало грудную клетку рухнуло, позволяя наконец свободно дышать.
- У меня для тебя подарок, - спохватившись Хатаке все же смог не отшагнуть от ведьмы, когда та наконец отняла руку. Мужчина достал небольшую продолговатую коробочку, пудро-розового цвета, обвязанную золотой тонкой ленточкой и протянул ведьме. Отчего-то его уверенность в том, что он выбрал нужный подарок в миг улетучилась.
Девушка мигом развязала ленточку и, аккуратно придерживая, открыла коробку. Глаза ее тут же заблестели, и она, быстро метнув радостный взгляд на Хатаке, достала из невесомого наполнителя золотую шпильку. Длинную, увесистую, с цепочками у основания, что увенчивались алыми, слово хрустальными цветами.
- Ты часто собираешь волосы в низкий пучок, и я подумал… - Мужчина не успел договорить, тут же сбившись с мысли.
- Спасибо большое! Мне очень нравится! - Ведьма, совершенно позабыв о местном нетактильном менталитете, крепко обняла Какаши, воздержавшись, разве что от поцелуев в обе щеки, рассудив, что таким образом совершенно сломает шиноби.
От ее волос распространялся легкий аромат свежих трав и молодых яблок, и Хатаке не мог больше ничего с собой поделать. От такого манящего аромата и неожиданности он оторопел, не сразу сообразив положить руки на тонкую талию. И когда его пальцы таки коснулись ее тела, она уже отстранилась, оборачиваясь и отходя в сторону зеркала.Такую ее нежную, легкую и отчего-то по-детски забавную реакцию мужчина увидеть, если и ожидал, то в самых невозможных исходах. И подобные неожиданности казались одновременно самыми правильными, единственно истинными.
И теперь оторвать взгляд от фигуры девушки, умело собирающей непослушные рыжие локоны в пучок перед зеркалом казалось невозможным. Эта картина оказывалась единственным пейзажем, на который был готов смотреть мужчина. Вот красные волосы, что, видимо, были короче остальных и никак не хотели собираться, выбивались из прически, убийственно спадая на молочную кожу. Вот перед его глазами лишь ее теперь оголившиеся плечи, тонкая шея. Она поправляла шпильку так, чтобы и спереди было заметно украшение, а он только и мог смотреть на россыпь родинок, на круглые изгибы плечей, на спадающие вниз непослушные пряди. Хотелось прикоснуться так сильно, провести пальцами, пройтись дыханием. Тонкая золотая цепочка подвески вот-вот должна была отцепиться и упасть вниз, и только он видел это предзнаменование катастрофы. Только он мог наблюдать, как с каждым подергиванием плечей, видимо, наспех застегнутый замочек ослабевал.
Он сделал несколько невесомых шагов в ее сторону, подошел ближе так тихо, что если бы девушка не стояла напротив зеркала, ни за что бы его не заметила. Молча, не говоря ни слова, он перехватил края цепочки как раз в тот момент, когда они все же расцепились и распались. Одним мелким движением он подцепил бусину крючком и, легко коснувшись подушечками пальцев нежной кожи напоследок, взглянул в зеркало и на свое горе встретился с внимательными изучающими глазами.
- У тебя расстегнулась подвеска, - проговорил он, тихо, все еще вглядываясь во взгляд через зеркало.
Девушка промолчала. Разглядывая его полузакрытое лицо, размышляла о чем-то, взвешивала все за и против. Он же не находил в себе сил отойти на место, отступить, так и стоял в непозволительной близости. Хатаке ощутил невесомые движения воздуха, когда она, разорвав длительный зрительный контакт, развернулась к нему, наклоняя голову в бок. Все так же молча выжидая, словно кошка, следующего его движения, спустилась взглядом по острому носу и губам, укрытым черной тканью, и обратно поднялась, вглядевшись в бездонную темноту напротив.
Она была так близко, трепыхала своими густыми черными ресницами, сдувая, видимо, остатки разума мужчины. Так хотелось дотянуться таки до нее, прикоснуться к вздернутым плечам, провести дорожку от уха до ключицы хотя бы пальцами. Какаши не понял, он ли придвинулся ближе или это была она, но расстояние словно сократилось в десятки раз, теперь казавшееся ничтожным, необходимым к преодолению. Ее рука осторожно, с неприсущей ей неуверенностью легла мужчине на шею. И он, подчиняясь, вторил ей, прибрал свои ладони на ее талии. Сознание плыло, отчаянно брыкалось, но проигрывало снова и снова и снова. Острые ногти ведьмы подцепили маску, аккуратно, не спеша снимать, словно бы спрашивая разрешения. И его серьезный взгляд был самым исчерпывающим ответом.
По пространству взбалмашно прошелся трелистый звон, мигом отрывая парочку друг от друга. Они резко отступили на шаг и притворно неловко улыбнулись.
- Ты кого-то ждешь? - Какаши незаметно помотал головой, не в силах прогнать наваждение, и быстро проследовал за девушкой в прихожую.
- Нет, - Задумчиво ответила Нимерия. И даже не попытавшись проверить глазок, ведьма отворила дверь.
И тут же она попала в чьи-то крепкие объятия. Рой голосов окружил ее. Со всех сторон доносились поздравления, обрывки фраз сразу нескольких голосов. Когда через несколько секунд девушка все же отстранилась от тонких крепко обнимающих ее рук, она все же смогла осмотреть гостей. Первая была Тара, ярко улыбающаяся своими бледными губами и чуть ли не вздрагивающая от какого-то совершенно необъяснимого восторга.
- С днем рождения! Прости, что пришла так поздно, пришлось ждать до закрытия магазина! - прощебетала она, целуя ведьму в обе щеки и отходя чуть поодаль.
- Моя дорогая! - Следующая в очереди на объятия шла Цунаде, к которой тут же присоединился стоящий все это время за спиной женщины Джирайя.
За ними оказалась Шизуне и когда все, чувствуя себя совершенно фривольно, наконец прошли в квартиру, она закрыла таки дверь, без лишних слов кивая ведьме.
- Что вы все тут делаете? - Наконец отмерзнув, Нимерия широко улыбнулась, ожидая, пока все соберутся пройти в гостиную. Девушка металась из обжигающего чувства недавней несовершенной все-же ошибки и наполняющей изнутри глубокой любви.
- Что это должно значить? Мы пришли тебя поздравить, конечно! Не надеялась же ты, что мы позабудем, - Цунаде, быстро сориентировавшись, первая прошла дальше в квартиру и практически наткнулась на высокую фигуру, все это время стоявшего поодаль мужчины. Тут же обращая внимание всех остальных, она громко спросила, - Какаши? А ты что здесь забыл?
- Пришел поздравить с днем рождения, но уже ухожу, - Быстро проговорил мужчина, не желая мешаться.
- Что за глупости, не придумывай! Праздник только начинается, - Цунаде хитро выцепила взглядом Нимерию, стоящую за гостями и, не стесняясь использовать своего положения, практически приказным тоном отправила всех в гостиную.
И пока временная хозяйка ее квартиры медлила, о чем-то разговаривая с Шизуне в самом конце линии гостей, женщина уже заставила мужчин найти где-то подушки и раскидать их вокруг стола в гостиной. Так же быстро на столике оказались легко найденные Цунаде те самые единственно чистые бокалы.
- Я не знала, что на празднике будет госпожа пятая, - К Нимерии подошла Тара.
- Я не знала, что будет какой-либо праздник, - все еще как-то беспомощно оглядывая образовавшихся непойми откуда гостей, произнесла Нимерия.
- Я так рада! Я уже со всеми познакомилась, мы пересеклись в подъезде, - Голубовласая вздрогнула, - Совсем забыла, - Она протянула девушке увесистую коробочку, - Я сама его испекла, надеюсь, тебе понравится!
- Спасибо, - Ведьма, догадавшись поставить коробку на столик, приоткрыла ее и улыбнулась, - Ты сама украшала? У тебя явно талант! - В коробке аккуратно украшенный белыми мазками оказался торт.
- Ну что ты, я люблю делать торты на праздники, хотя сама не жалую сладкое, - Тара задумалась, и перехватив изучающий взгляд мужчины в маске, улыбнулась тому и помахала. Так зачастую случалось, что девушка запоминала практически всех клиентов, которые покупали что-то в магазинчике, и не вспомнить очевидный подарок она не могла. Тут же устремив взгляд на прическу рыжеволосой Тара всхлопнула руками, - Как тебе идет эта шпилька!
- Спасибо, это подарок Какаши, - Нимерия улыбнулась и показательно повертела головой.
- Не знала, что вы с ним так хорошо знакомы, - Проговорила Шизуне, улыбающаяся чему-то своему.
- Да, после того, как мы с вами разъехались в Столице, мы частенько пересекались, - Нимерия улыбнулась совершенно невинно и Какаши, стоящий поодаль и, казавшийся занятым диалогом с Джираей, метнул на ведьму ехидный взгляд, словно действительно мог услышать ее слова.
Именинницу усадили в центр стола и расселись вокруг. Подарок Джирайи и Цунаде, многолетние бутылки вина, привезенные ими лет двадцать, по их словам, назад из Игнеи тут же были откупорены под звонкие одобрительные возгласы. Они наперебой пытались вспомнить, была ли та давняя поездка приурочена к свадьбе родителей Нимерии, с которой никто из них не помнил как возвращался или же к рождению Нейхгара. Дело было давно и, отчего-то, найти правду происхождения этих бутылок казалось старшим делом первостепенной важности. Поэтому пока они спорили, Какаши, переняв инициативу Джирайи сам разлил вино по оставшимся бокалам и продолжил молчать, внимательно слушая отчего-то невероятно увлекательный спор.
- А может мы выпьем уже? - Когда спор только-только мог пересечь границу ностальгии, громко сказала Нимерия, тут же перенимая внимание на себя, - Думаю, что первый тост должна сказать ты, Тетушка, - Девушка улыбнулась и подняла бокал. Какаши, вспоминая уроки «этикета алкоголя Игнеи», полученные от ведьмы на горячих источниках, повиновался и последовал за движением остальных. Все эти незнакомые традиции, смешиваясь с родными, совершали какое-то незнакомое чудо в его сознании, заставляли почувствовать такое тепло и комфорт, о которых раньше он читал в своих книгах.
- Действительно, - Цунаде подняла свой бокал и начала рассказ, - Я познакомилась с твоими родителями как раз в твоем возрасте. Я никогда прежде не встречала людей из Игнеи, поэтому в те года они казались мне ужасно чудными и странными, слишком дерзкими, свободными, непонятными. Мы ужасно отличались, но это не помешало им принять меня в свою семью. Твои мать и отец были великими магами, но самое главное - лучшими людьми на моей памяти. Я помню ночь твоего рождения, и Джирайя не даст мне соврать, ты с самого первого дня взяла все самое невыносимое и странное, что так сроднило нас всех. Ты такая же горделивая, как твой отец, такая же упрямая, как твоя мать. Ты такая же свободная и умная, как они оба. Я горжусь быть названной сестрой твоей матери и твоей названной тетей, и я рада, что несмотря на все, сейчас ты рядом. Я ни в чем так не уверена, как в том, что они безумно гордятся тобой. Твоя мама многому меня научила и оставила на судьбах всех людей, с которыми она пересекалась, неизгладимый след. Она научила меня тому, что семья строится не на крови, а на связи, тому, что свобода в первую очередь заключается в любви и тому, что все приходит вовремя, и все, что ни делается, все к лучшему. Последнее было ее девизом и у меня до сих пор не укладывается в голове, как она могла так рассуждать. Многие из ее слов и уроков дошли до меня слишком поздно, но теперь я бесконечно ценю их. Я не могу желать тебе легкой жизни, это было бы лицемерно, но могу пообещать, что что бы ни произошло, я всегда буду рядом для тебя, - Женщина, умело скрывая накатывающие эмоции протянула руку в центр стола и ту же комнату заполнил звон бокалов.
Внутри все жгло и переворачивалось. Хрустальные слезинки скопились в уголках зеленых глаз, хотя девушка и старалась держать лицо. Нимерия пыталась запить вином ком, возникший в горле, но отчего-то ничего не помогало. Слова тетушки так глубоко врезались в казалось бы со всех сторон закрытое сердце, что становилось практически физически больно. Мама учила ее ценить прошлое, но никогда и ни в коем случае не держаться за него. Она учила ее, что боль нужна и ее не избежать, но нельзя строить свою жизнь вокруг боли. Нельзя позволять боли отнимать свою свободу. Ее самые дорогие люди ушли, но теперь ведьма не чувствовала себя одиноко. И вечер ее дня рождения ощущался совершенно особенным.
Истории и знакомства то и дело перебивались тостами. Джирайя даже поведал историю совместной неприязни с Вилардом, отцом Нимерии, которая переросла с годами в чудесную дружбу. Однако его рассказ отзывался в сердце уже другим теплом, как и рассказ Шизуне о первой встречей с Нимерией, когда они все были еще детьми. Тара, которая, нажелала ведьме непорядок больше теплых слов, чем все остальные вместе взятые, в какой-то момент вечера переехала за стол к Джирайе и ужасно долго обсуждала с ним что-то, что не долетало до слуха Нимерии, однако отчего-то заставляло Цунаде то и дело встревать в их диалог. Шизуне, оказавшаяся между ними только громче смеялась с каждым бокалом вина и уже практически выпускала из рук дремлющую весь вечер на коленках хрюшку.
Когда все остальные произнесли поздравления, пришло время Хатаке. К его удовольствию, пару бутылок вина уже были окончательно опустевшими, так что многие из присутствующих, хотя и старательно делали вид, что слушали, все же вряд ли бы вспомнили, о чем именно он собрался говорить. Да и он, изрядно захмелевший и окончательно расслабившийся в столь странной для себя компании, все труднее и труднее контролировал то, что могло вылететь из его предательского сознания и оказаться на языке.
- Мы познакомились почти год назад, - Начал мужчина, красноречие и изворотливость которого не действовали на нынешнюю компанию и не помогли избежать тоста. Он не знал, что стоит сказать, потому что сам не позволял мыслям о его немыслимой ведьме хоть немного формулироваться в голове, - И с тех пор, когда она чуть не сломала мне нос дверью, мы виделись все чаще и чаще, пока случай не заставил нас узнать друг друга лучше, - Благодаря навыки, Какаши все же юлил и недоговаривал, открывая полную картину своих слов только одному человеку, - Ты непредсказуемая, хитрая и умная, Нимерия. Я с уверенностью могу сказать, что безумно рад тому, что ты не оказалась моим врагом, - Он хотел сказать намного больше, если бы только опьянел сильнее. Но прожигающие его ясные глаза выбивали всякую почву из-под ног, заставляли страх, в котором разбираться не было желания, просыпаться в нем, - С днем рождения.
И пусть она улыбалась так широко и тепло, и пусть в этой мягкости хотелось находится, он не мог позволить себе произнести еще хоть слово. Он так хотел сказать что-то о ее красоте, о том, как очаровательна она, когда смеется и как притягательна, когда хитро щурит глаза. О том, как невыносима тишина становится для него, каждый раз, когда она исчезает и как гудит его голова в мыслях о ней. Он мог сказать о том, как сильно боится привыкнуть к существовании ее в своей жизни и как сильно хочет этого. Он мог сказать, что начал копаться в истории Игнеи, в ее культуре, только для того, чтобы прикоснуться хотя бы подушечками пальцев к той ауре, что исходила от этой девушки. Он мог бы признаться самому себе, что ее общество его завораживает и пленит. Он хотел бы сказать о том, что хочет узнать больше о ее семье, о ее истории, но лично от нее, а не собирать картинку по разбитым кусочкам фраз других людей. И он хотел бы возможно даже попытаться рассказать о себе. Но все это казалось таким запретным, словно тысячу раз подчеркнутое красным правилом в голове, которое нельзя нарушать ни при каких-либо мыслимых и немыслимых обстоятельствах. Особенно если это обстоятельство было настолько губительным.
Вечер близился к ночи. Невероятно вкусного торта почти не осталось, и Нимерии удалось даже убедить Какаши попробовать кусочек, пока никто не видел. И, хотя в сладком он никогда не находил ничего особенного или даже вкусного, пришлось согласиться с тем, что та самая приветливая и показавшаяся еще утром странной новая знакомая, отличный кулинар. И вот опять они говорили. И опять было так легко и правильно.
Она не успели закончить свой многострадальческий рассказ о количестве лестниц в цитадели и о том, какие фокусы придумывали они с братом, лишь бы не преодолевать каждый раз подобное расстояние, когда Цунаде, вместе с Джирайей, Шизуне и Тон Тон, первые из которых уже изрядно захмелели, решили отправляться по домам. Тара, сверившись со временем и мигом встрепенувшись, тоже решила не задерживаться, рассудив, что настало время и ей откланяться со всеми вместе. И только когда вся толпа под теплые слова и последние пожелания, переместилась в прихожую, голубовласая всплеснула ладонями и обреченно проговорила:
- Ты же не загадала желание!
- Точно! Нужно обязательно загадать желание! - Цунаде, повисшая на Джирайе, говорила уже весьма скомкано.
- Идите уже, загадаю! - желая поскорее избавиться от гостей, от которых за вечер ведьма успела изрядно подустать, девушка отворила дверь.
- Прости, я не могу помочь тебе прибраться, мне так жа-аль! Мне нужно спешить, - расстроенная по новому поводу и выталкиваемая Нимерией к выходу, сетовала Тара, смотря своими практически бесцветными голубоватыми глазами прямо в душу новой подруги.
- Не переживай, я все уберу, иди-иди, - Нимерия усмехнулась, остановившись у порога, когда большая часть толпы вышла за порог, попрощавшись.
- Не забудь загадать желание, - Хитро прошептала ведьме Тара, на последок обняв перед тем, как выйти прочь.
- Не забуду, - Нимерия закрыла дверь и устало выдохнула. Радость от вечера все еще разливалась по телу, заставляя легко улыбаться уголками рта.
Ведьма закрыла глаза на мгновение, прислонившись к двери спиной и тут же услышала звон бокалов из глубины квартиры. Настороженно, она подошла ближе, аккуратно выглядывая из темноты коридора на гостя, о присутствии которого совершенно позабыла.
- Ты не должен убирать, - девушка тут же спохватилась, мигом оказываясь у Какаши, который успел уже почти полностью прибраться в гостиной. Мужчина посмотрел на нее каким-то нечитаемым взглядом.
- Привычка, - Проговорил Хатаке и вновь обратил свой взгляд на подушки, которые девушка чуть ли не пыталась выхватить у него из под носа, чтобы не позволить гостю напрягаться. Все, что стояло на столе, он уже успел отнести на кухню, а пустые бутылки составить в ряд у холодильника.
- Ну хватит, ты же гость, - Нимерия отобрала у мужчины последнюю несчастную подушку и гордо кинула ее в сторону остальных, сложенных в аккуратную стопку.
- Прости, прости, - мягко улыбнулся Хатаке, - А загадать желание это тоже традиция?
- У вас что, не загадывают желание на день рождения? - Нимерия недоверчиво взглянула на мужчину.
- Загадывают, - Рассудил Хатаке, - Но голос Тары показался мне каким-то особенно хитрым, вот и решил уточнить.
- Ну... Боги не часто проявляют свою милость людям, и говорят, что Бог-покровитель в день которого рождается ребенок обязательно услышит и откроет путь к желаемому, - девушка улыбнулась и налила остатки вина из последней бутылки в небольшую чашку.
- Ты веришь в богов, но считаешь, что они не помогают людям в обычные дни? - Какаши, искренне надеясь, что его вопрос не прозвучит грубо, следовал за девушкой, которая неспешно устраивала на подоконнике что-то вроде алтаря.
- Уж не знаю, какие боги обитают у вас, но северные боги жестоки. Они помогут тебе в пути, но если ты сам будешь достаточно хорош, если так можно выразится, - Нимерия пожала плечами.
- Они жестоки?
- Конечно. Я видела как умирают дети на руках у матерей, как горят огромные города и на их месте остаются руины, как монстры рвут деревни на части. Боги жестоки и несправедливы, в этом они очень похожи на людей, - Девушка развернулась на мужчину держа в руках тоненькую красную свечку. Во взгляде ведьмы сейчас словно искрились какая-то запретная магия. Притягательная, неизведанная. Мужчина мог только стоять напротив, наблюдая как свечка сама загорается в ведьминых руках. И слова ее совсем не пугали, казались ужасно справедливыми, горькими, но почти не оставались в сознании, вытесняемые блеском этих опасных глаз.
- Решила, что загадаешь? - Мужчина не мог оторваться от вида девушки, что уже развернулась к настежь открытому окну. Она же устремила свой взгляд куда-то на проплывающие мимо темные тяжелые облака.
- Нет, - чуть помедлив, ведьма ответила честно, задумчиво прокручивая свечу между пальцев. Она знала - то, чего она искренне желала, было недостижимо в Яви.
Вслушиваясь в стрекотание ночной тишины, она медлила, ждала что ответ сам появится. Неизвестно, сколько минут она так стояла и сколько минут Хатаке спокойно разглядывал ее профиль, но наконец она поднесла тлеющее пламя свечи к чашечке с вином. Фитиль с шипящим скрежетом погрузился в ребристую гладь, и ведьма, выдохнув, повернулась на непонятно-чего ожидающего мужчину. Он смотрел на нее выжидающе. Она молчала, совершенно не горя желанием делиться с ним собственными мыслями, что закручивались в мудреные вихри.
Ее желание казалось ей ужасно дерзким, чересчур ценным к исполнению. Первое, что пришло на ум. Когда горькие мысли о несбыточных мечтах были решительно изгнаны, в голове глухим звоном звучала одинокая фраза:
«Я хочу еще хоть раз по-настоящему вернуться домой»
Могла ли она позволить себе такие мысли? Могла ли она поверить, что боги, которым она молилась и которым отдавала дары, услышат ее?
Гнетущие мысли тяготили, опускаясь на плечи неподъемным грузом. Но среди этой оглушающий тишины, обдуваемая теплым ночным ветром у окна она была не одна. И что-то новое, искристое зарождалось в легких, позволяло дышать. Похоже, так ощущалась надежда.
Нимерия улыбнулась. От того, что этот странный шиноби не ушел со всеми становилось как-то неправильно мягко. Этот день, начавшийся так некстати, продолжился таким приятным теплом, что поверить в реальность до сих пор оказывалось трудным. Он стоял напротив, смотрел сверху, чуть склонив голову вбок, не стесняясь разглядывал что-то в ведьминых глазах.
Весь вечер он радовался, что случайность позволила ему не перейти черту. И думал о тех его словах. Та ночь, что они провели зимой не могла повториться. Но раньше он никогда не видел ее такой легкой. Он не думал, что когда-нибудь он увидит как двое великих Санина пьют с этой удивительной ведьмой перекрещивая руки. Что услышит, какие-то слишком личные, слишком семейные воспоминания и что при подобных разговорах в нем не проснется желание убежать. Он представить не мог, что будет так внимательно слушать разъяснения Тары по поводу возникших у него вопросов после прочтения тех книг о Топких Островах. И уж тем более решительно не мог поверить в то, что догадавшись о принадлежности новой знакомой к выходцам из Игнеи, так спокойно отреагирует и не начнет копаться в тайных замыслов несуществующих врагов. И до сих пор ноги его не могли повернуть к выходу, он просто не мог заставить себя уйти и закончить день, в котором с почти незнакомыми людьми, он чувствовал себя так наполнено.
И вот опять, словно повинуясь чьему-то злому умыслу у него внутри разливалось тепло при этих долгих взглядах и затяжном молчании. Игра, в которой игроками они стали совершенно случайно переставала казаться пустяковой.
- Что ты загадала? - совсем тихо, так, чтобы услышать могла только она, стоящая так близко.
- Секрет. А то не сбудется, - так же тихо.
Он был так близко. И его лицо, линия губ и острого носа были на слишком маленьком расстоянии, чтобы суметь остановиться. Нимерия придвинулась ближе, повинуясь этому мимолетному настроению, легко положила ладони на плечи мужчины, провела к шее, очертила точеную линию челюсти. Проверяла, спрашивая разрешение. Его руки опять опустились на ее талию, невесомо спустились на круглые бедра.
Сердце замирало. Билось так тихо и осторожно, изо всех сил стараясь не спугнуть настрой. И эти рамки, строго выточенные и отчаянно сохраняемые ими обоими трескались. В этот раз он сам опустил маску. Разум его был где-то слишком далеко, чтобы он отдавать отчет о собственных действиях. Теперь он, околдованный склонялся ближе, стараясь уловить эту ее дурманящую смесь: ежевика и земляника, терпкие нотки диких яблок, колкие стебли шиповника, сухие травы и отчего-то дым. Все как в тот, первый раз. Когда темное небо окрашивали сотни искр фейерверков. Когда она так нежно впервые прикоснулась к его волосам.
Нимерия приподнялась на носочках, наконец дотягиваясь до критически необходимых губ.
Терпкий вкус старого, сладкого вина смешивался, заставлял разум окончательно захмелеть.
Ее губы были слишком мягкими. Влекли так сильно, что воля парализовывалась окончательно. Она кусалась, игриво проходилась языком по зубам, как всегда заставляя не думать ни о чем, кроме нее. Все прежние мысли испарялись, а сознание заволакивалось ярко алой дымкой.
Его пальцы опять проходились по ее телу, сжимались на талии, запутывались в волосах. Своими длинными ногтями она описывала круги на его шее, заставляла плавиться от любых действий.
Он прижал ее к подоконнику, не разрывая поцелуй, что до сих пор пребывал на грани человеческого и хищного. Ее теплое тело, ее молочные руки, ее пьянящий аромат, ее мягкие губы. Получить все это прямо сейчас было единственным спасением, на которое могла рассчитывать его упрямая душа. Все выходило из-под контроля, но оторваться и собрать пазл мыслей было практически невозможно.
С очередным движением, которым она пыталась придвинуть его еще ближе, чашечка с вином и свечкой сорвалась с подоконника, и, видимо, не выдержав напряжения, разбилась на белые осколки, разливая красное вино по деревянным доскам.
Пара тут же отвлеклась друг от друга, даже не пытаясь проследить за маленькой катастрофой, они смотрели друг другу в глаза. И сознание возвращалось. Их руки покоились на телах друг друга, но продолжать движения было бы сродни смерти.
- Прости, я, кажется, слишком много выпила, - Нимерия первой одернула руки, заставив мужчину тут же отойти на несколько шагов. Увеличить расстояние сейчас было необходимо.
- Да, я тоже, - силясь привести мысли, дыхание и биение сердца к стабильности, Какаши надел маску. Он словно отрезвел, и, хотя выпитый алкоголь еще давал о себе знать, рациональность возвращалась, резво вытесняя из сознания всевозможные сорняки, - Думаю, мне уже пора домой, - Помедлив и отыскав наконец необходимые слова, мужчина глубоко вдохнул. Эта невозможная ведьма завладевала его сознанием, и сокращение дистанции между ними совсем не способствовало его убежденному одиночеству.
- Ага, - Девушка встрепенулась, переводя взгляд на разлитое по полу вино. И внутри все переворачивалось. От вечера, от этого невероятного мужчины, от его ладоней на ее теле, от его теплых губ. И от разбитой чашки с загаданным в день рождения желанием.
В ту ночь он не дошел до дома. Встречая рассвет на облюбленной крыше, он думал слишком много и слишком долго. Как бы он ни старался отстраниться от нее, ничего не выходило. Эти жестокие северные боги, видимо, действительно издевались над ним, снова и снова заставляя их пути переплетаться. Теряясь мыслями в ярких красных волнах ее волос, в нежности ее прикосновений, он и сам не отдавал себе отчет в том, как спокойно становилось его сердцу в бесконечных думах о ней.
Рассвет падал на Коноху теплыми оранжевыми лучами, размеренно заполняя переулки, окрашивая здания. Воздух, наполненный утренней прохладой, распирал легкие. Хотелось дышать глубже, чтобы представлять как запах ягод и трав формируются в воспоминаниях. Хотелось вновь кожей ощутить эти нежные прикосновения. Увидеть эти прекрасные зеленые глаза.