Человеку кажется, что если он долгое время не видел чужого лица или знакомого места, воспоминания постепенно сотрутся из памяти, вот только стоит заметить в толпе подозрительно знакомый силуэт или случайно наткнуться на некогда дорогие сердцу виды, как ложно стёртые из головы моменты крошечными льдинками начинают всплывать в памяти.

У Чжэ Кай действительно думал, что забыл все; похоронил внутри себя ужасающие годы, оставившие на нем след. Он думал, что научился жить дальше, не просыпаясь более из-за мучительных кошмаров и всепоглощающего чувства вины, однако все это было лишь нагнанной иллюзией, которую он поддерживал многие годы.

Подкашивающиеся ноги вынуждают ослабевшее тело рухнуть в низком поклоне, а юноша едва успевает подставить ладони, избегая удара лбом о пол. Мелкая дрожь пробивает изнутри, усиливаясь, когда он слышит раздающиеся рядом неспешные шаги.

- Встань.

Властный голос обрушивается на У Чжэ Кая подобно раскатам грома: обуревающей стихией; неподвластной человеку силой; мощью, пред которой хочется пасть на колени и молиться.

Лекарь находит в себе остатки сил лишь ради того, чтобы медленно подняться. Взгляд он продолжает прятать, даже не мысля о возможности взглянуть на занявшего трон человека. 

- Когда будет готова новая партия?

- Ваше Величество…

Лекарь сглатывает, ему не хочется говорить, но почему-то губы сами по себе произносят слова, что некогда действительно вырывались из его рта. Уважительная поза - склоненная и смиренная - не позволяет рассмотреть чужое лицо, Чжэ Кай видит лишь край золотых одеяний и мыски чужой обувки. Этого достаточно для понимания статуса человека перед ним. Кажется, одним лишь взглядом он способен разверзнуть землю под чужими ногами.

- У Чжэ Кай просит прощения у Его Величества. После использования лекарства многие солдаты продолжают мучиться болями, слишком опасно…

- Сколько еще тебе нужно времени?

Тембр чужого голоса повышается, лекарь слышит удар от опущенного на подлокотник трона кулака. Юноша падает на колени, продолжая всем своим видом выказывать абсолютное уважение к Императору.

Капли пота, выступившие на бледном лбу, скатываются по его лицу вниз, но Чжэ Кай незаметно вжимает подбородок, дабы случайная капля не упала на безупречно чистый пол.

- У Чжэ Кай признает вину и просит заслуженного наказания у Его Величества.

На какое-то время в комнате воцаряется тишина и лекарь понимает, что его судьба решается в очередной раз. Сколько было подобных моментов он уже и не припомнит. Однако, несмотря на свой страх, он знает, что не умрет. У него есть незаменимый козырь в рукаве, неизменно помогающий ему сохранить голову на плечах.

- Уходи и продолжай свою работу. В следующий раз я хочу услышать добрые вести.

- У Чжэ Кай благодарит Ваше Величество за милость!

Юноша низко кланяется и спешит подняться на ноги, дабы скорее покинуть тронный зал, однако сделать это у него не получается. Он пробует снова и снова, но окаменевшее тело не позволяет. У Чжэ Кай испуганно смотрит вниз. Мраморный пол начинает расплываться под ним подобно чернилам, и лишь это вынуждает лекаря поднять взгляд, дабы увидеть картину целиком.

Императора нет, как и тронного зала. Вокруг темнота, полнейшая темнота и лишь изумрудные глаза пронзительно смотрят из глубины беспробудной бездны.

У Чжэ Кай барахтается безвольной куклой, пытаясь вытащить руки из засасывающего его мрамора, но своими действиями лишь ускоряет процесс. Его наполненный слезами взгляд опускается вниз.

Дикий душераздирающий крик окутывает темное пространство, когда Чжэ Кай видит свое отражение. Его лицо покрыто кровью, вытекающей из открытых глубоких порезов. Алыми каплями она стекает вниз по шее и груди, чтобы пропитать рукава ханьфу. У Чжэ Кай срывает голос, но звать на помощь не пытается, ведь он не нужен. Никому.

Молодой человек обреченно закрывает глаза. Он полон вины, полон греха, поэтому ему лучше всего исчезнуть. Ему стоило поступить так уже давным-давно, тогда многие безвинные люди смогли бы продолжать вести безмятежную жизнь.

У Чжэ Кай прикусывает себе губу и готовится смиренно принять конец. Он устал. Он так устал. Сил бороться больше нет, он готов безропотно отдаться темноте.

И именно в этот момент, когда от желания жизни остаются последние крупицы, Чжэ Кай чувствует резкий рывок назад. Сильный и непоколебимый, вытаскивающий его из безвозвратной пучины тьмы.

***

- Почему он не просыпается? Не сработало?

- Ты сомневаешься в моих способностях, негодник? Поглубже в ноздри ему траву запихни, что ты с ним как с девой невинной?

- Старший, пожалуйста, не ругайтесь.

Чужие голоса, знакомые и не очень, проникают сквозь расплывающееся сознание У Чжэ Кая, заставляя его морщиться в желании отмахнуться от громких звуков. Кто-то очень старательно нарушал долгожданный покой своими яростными спорами. Дышать носом было и без того тяжело, но еще хуже стало, когда непонятное ощущение в ноздрях усилилось, вызывая щекочущий зуд.

Чжэ Кай не мог более выносить подобного издевательства и громко чихнул, не успев даже открыть глаза.

Подобное действие заставило смолкнуть все ранее слышимые голоса, однако совсем ненадолго, ибо нужный результат привел лишь к большему ажиотажу.

- Вот видишь! Попробуй в следующий раз во мне усомниться.

- Приношу старшему свои извинения.

- Поразительно, впервые вижу, чтобы на Юй Мина кто-то так бурчал.

У Чжэ Кай обреченно нахмурился, понимая, что у него нет другого выхода, кроме как взглянуть на окружающих его личностей, голоса которых он и так уже распознал.

Его длинные ресницы дрогнули, а веки приподнялись, улавливая слабый рассеивающийся свет и легкий шелест листьев. Судя по всему, лежал он в тени, ибо яркие лучи не ослепили очухивающегося юношу.

- Лао У.

Раздавшийся рядом голос сопровождался легким прикосновением к плечу, вынуждающим повернуть голову в сторону говорящего. Беспристрастное лицо Цзинь Юй Мина не выражало лишних эмоций, однако каким-то образом У Чжэ Кай понял, что тот все равно расслабился, увидев, как лекарь реагирует на его голос. 

- Что произошло… - попытался произнести спасенный, однако на последнем слове закашлялся.

- Чжэ Кай, не говори ничего. Тебе нужно отдохнуть.

Приятный тембр, который У Чжэ Кай не слышал уже продолжительное время, заставил вздрогнуть, повернувшись в противоположную от Юй Мина сторону.

- Хао Нин, ты… - вопрос о самочувствии драгоценного друга застрял в горле, сменившись удивлением и желанием неприлично громко рассмеяться. – Что у тебя в носу?

Сидящий на корточках адепт неловко улыбнулся, коснувшись пальцем кончика своего носа. Из его ноздрей торчали маленькие пучки травы.

- Чжэ Кай, у тебя в носу сейчас то же самое.

Смущение в голосе Хао Нина вынудило лекаря осмотреть всех собравшихся вокруг него. У всех, за исключением Юй Мина, ноздри были чем-то заткнуты. Конечно, У Чжэ Кай видел многое, однако строгое лицо Вэй Хуаня вкупе с подобным пробрало юношу на дикий смех, сдерживать который у него не было больше сил.

- Старший, он тронулся головой? – поинтересовался Цзинь Юй Мин.

У Цин Ян в ответ махнул рукой.

- А разве вы не все тут с прибабахом? – он вытянул свою палку и не сильно, но ощутимо стукнул У Чжэ Кая по голове. – Хватит голосить, сейчас всех зверей своими воплями соберешь. И береги силы, удивляюсь откуда они до сих пор у тебя есть. Хватайте его и уходим отсюда. Действие дурмана сильно, скоро может перебить запах трав.

Трое мужчин послушно кивнули, принимаясь исполнять поручение. Хао Нин с Вэй Хуанем помогли Чжэ Каю подняться и водрузить его на спину Цзинь Юй Мина, лишь после проделанных действий вся группа шаг в шаг поспешила покинуть опасные места.

***

Выбраться из леса благодаря помощи знающего У Цин Яна не составило труда, а потому вскоре друзья расположились у подножья одной из гор, рядом с небольшим водопадом, что был как раз кстати, ибо У Чжэ Кай явственно ощутил исходящий от него неприятный запах. Более того, он прекрасно понял его источник.

К счастью, помимо данной мелочи и заметно истраченной энергии, лекарь более никак не пострадал, однако даже несмотря на его сопротивление, Хао Нин все равно решительно принялся передавать другу свою энергию. С другой стороны Вэй Хуань делал то же самое для Цзинь Юй Мина. У Цин Ян же наслаждался приятным ветерком, стоя близ воды.

Именно взгляд на крепкую фигуру старца заставил У Чжэ Кая нарушить повисшую тишину.

- Господин, позвольте поблагодарить вас. – Произнес он, уважительно складывая ладони перед собой. – Пока мы добирались, Хао Нин рассказал о встрече с вами. Благодарю, что оказали помощь моим друзьям. Они могли подвергнуть себя опасности, если бы решили самостоятельно спасти меня и Лао Цзиня. – Чжэ Кай склонил голову. – И я также прошу прощения за то, что как лекарь допустил грубую ошибку, не поняв предназначения использованных вами трав. Именно они помогли не чувствовать запах дурманящих грибов.

- Что было, то было. – У Цин Ян отмахнулся от речи лекаря парой слов. – Мне и делать ничего не пришлось. Именно негодник тебя спас.

- Негодник?..

- Лао Цзинь. – С улыбкой пояснил Хао Нин, не отрываясь от дела. – Он очнулся от дурмана гораздо раньше нашего появления, начал искать тебя и даже смог подать сигнал. Шансы на то, что мы рядом, заметим его или хоть кто-нибудь откликнулся бы, были крайне малы, но Цзинь Юй Мин рискнул.

 У Чжэ Кай кинул взгляд на принявшего медитативную позу воина и улыбнулся уголками губ.

- Он сам смог очнуться от дурмана? Потрясающе.

- Говорят, чем больше потаенных мыслей, тем больше вероятность попасть под действие грибов, погрузиться в иллюзии и не очнуться. – У Цин Ян почесал верхушкой своей палки затылок. – При этом человек продолжает бодрствовать.

У Чжэ Кай кивнул, прежде чем шепотом произнести последующие слова:

- Вы нашли меня в болоте, верно?

Цзинь Юй Мин ответил вместо старца.

- Да.

Лекарь понуро склонил голову, не зная, что в этом случае можно еще сказать, благо Хао Нин не позволил давящей тишине повиснуть в воздухе. Голос адепта был тихий, осторожный и мягкий. Он очень аккуратно подбирал слова, стараясь не давить, но выражая подлинный интерес.

- Чжэ Кай, какие мысли заставили тебя так сильно поддаться дурману?

- Хочешь знать мою историю?

- Я не настаиваю.

- Да какая уже разница. – Лекарь вздохнул. – Вы имеете на это право. Не думаю, что могу продолжать строить из себя таинственную личность. Тут таких хватает.

Сидящий неподалеку Вэй Хуань ничего на это не ответил, однако уголок его губ приподнялся в легкой усмешке. У Чжэ Кай сел удобнее, сцепляя пальцы и поднимая взгляд на стремительно обрушивающийся со скалы поток воды. Раскрывать собственную душу было тяжело, но он действительно не хотел больше нести на себе это бремя. Его глубокий вздох ознаменовал принятое решение.

- Я был императорским лекарем при правлении Его Величества Си Юн Чжао.

Вэй Хуань с Юй Мином ничем не выразили свое удивление, однако У Цин Ян заинтересованно повернулся к говорящему. Хао Нин также уточнил, слегка наклоняясь вбок, чтобы увидеть лицо друга.

- Значит, ты поэтому так удивился, когда я упомянул о ныне действующем Императоре Си Чжао Го?

- Конечно. В то время Его Величество лишь планировал наследника, все силы тратя на завоевание мелких государств и уничтожение врагов, пересекающих границу. – У Чжэ Кай покачал головой. – Кажется, я начал повествование слишком драматично, позвольте перефразировать. Я никогда не стремился занять высокую должность, моей мечтой с детства была небольшая лекарская лавка, в которой я мог бы помогать людям. Да и может ли выходец из простой крестьянской семьи желать о чем-то большем? Я звезд с неба не хватал, а вот мой близкий друг – да. Однако его целью была служба в императорской армии.

Краем глаза Хао Нин заметил, как плечи Вэй Хуаня напряглись, а сам он стал внимательнее прислушиваться к повествованию. Юй Мина адепт видел плохо, но почему-то не сомневался, что тот тоже с большим интересом погрузился в рассказ.

- Я не пытался разрушить чужую мечту и помогал ему во всем: в сложных тренировках, в путанных текстах, в лечении нескончаемых ран. В конце концов, это привело его к устроенному забавы ради турниру. Для меня это не казалось чем-то серьезным, пусть на нем и присутствовал Император, но для него… - У Чжэ Кай невольно улыбнулся. – Скажем так, это был его шанс. Не стану затягивать рассказ и сразу скажу, что он прошел. Но вот как же я оказался в стенах дворца? Пожалуй, я назову это «случайным совпадением». Я присутствовал на том же турнире лишь в качестве поддержки. Окажись я на поле, просто повеселил бы народ.

Чжэ Кай принялся задумчиво теребить край своего влажного, грязного ханьфу. Его взгляд заметно потускнел, а голос стал тише, но он все же продолжил.

- Сейчас я думаю, что лучше бы сыграл роль шута, а не пытался взять на себя роль самоуверенного героя. Дело в том, что я всегда хорошо разбирался в травах. Смешивал их, пробовал разные составы, пытался открыть рецепты, которые раньше никто не делал. И на турнир, на всякий случай, я взял одну из таких целебных мазей. Как считаешь, Сяо Хао, что случилось дальше?

Лекарь слегка повернул голову, чтобы посмотреть на друга через свое плечо. Хао Нин вздохнул, прерывая передачу энергии ради небольшого отдыха.

- Эта мазь была так хороша, что тебя заметил Император?

- Эта мазь была так хороша, что меня заметил Император. – Слово в слово повторил У Чжэ Кай. – Верно. У тех бойцов, на раны которых я наносил мазь, они заживали практически моментально, пусть не глубокие, лишь поверхностные, но этого хватило. Так я и оказался во дворце. Тут можно подумать, наверное, его отправили работать чьим-нибудь помощником, чтобы, в конце концов, спустя долгие годы труда и стараний наивная детская мечта о врачевании осуществилась.

У Чжэ Кай поменял позу, сев лицом к Хао Нину и, печально улыбнувшись другу, покачал головой.

- Ничего подобного. Император наказал мне придумывать лекарства для армии. Сначала я не видел в этом чего-то плохого, ведь мне доверили столь ответственное дело. И это было то, чем я и хотел заниматься. Однако в какой-то момент все перевернулось с ног на голову. Его Величество стал все чаще и чаще посылать меня лечить воинов на границе. – Чжэ Кай пожал плечами. – Даже и не знаю, отчего он стал ко мне так немилостив, я же само очарование.

Притворно рассмеявшись, лекарь попытался разрядить тяжелую обстановку, однако сердитый взгляд со стороны У Цин Яна и его грозное покачивание палкой заставили У Чжэ Кая продолжить рассказ.

- В общем, моя привычная жизнь, наполненная травами, сменилась запахом крови, смерти и гнили. Лекари делают все, чтобы помочь нуждающимся. Это ответственная и тяжелая работа, которая легко может сломить, особенно если ты не подготовил себя заранее к кускам выпирающей плоти, отрубленным конечностям и вездесущему алому цвету. Всепоглощающему алому.

Чжэ Кай сглотнул, однако вымученно и благодарно улыбнулся, когда вместо Хао Нина свою энергию начал передавать Цзинь Юй Мин. Вэй Хуань и Хао Нин не прерывали друга, а лишь поддерживающе присутствовали рядом.

- Мне много раз хотелось сбежать, скрывать не буду, однако я не стал дезертиром, хоть и было очень тяжело. Скорее всего, мне сильно помогло единственное увлечение: создание новых лекарств. Я не прекратил заниматься этим, даже став армейским лекарем. И за это я ненавижу себя больше всего.

У Чжэ Кай прикусил губу, сдерживая появляющийся внутри гнев. Спокойный взгляд смотрящего на него Цзинь Юй Мина немного притуплял это воспламеняющееся чувство. Вэй Хуань сосредоточенно наблюдал за ними двумя, держа ладонь на плече Хао Нина. После небольшой заминки, Чжэ Кай продолжил свой длительный, печальный рассказ.

- Однажды я создал… лекарство. Поразительный белый порошок, способный вдохнуть силы в самого уставшего бойца, поднять его на ноги и одарить невиданной мощью. Жаль только с ужасающими последствиями его использования. – У Чжэ Кай прикрыл глаза. – В глазах других я стал чуть ли не долгожданным шансом для изменения хода войны. И никто не хотел слушать меня. Никто. Его Величество посчитал мои предостережения простой скромностью, а ответственность за жизнь людей принял за преданность. Он поручил мне улучшить порошок, сделать его смертоноснее, мощнее, длительнее по использованию. Поручил мне, лекарю, доделать убивающий людей белый яд.

У Чжэ Кай глубоко вдохнул. Его повествование неспешно подходило к своему концу и, несмотря на восстановившуюся энергию, выглядел он куда слабее и бледнее, чем до этого. Болезненные воспоминания сжирали изнутри.

- Я не мог ослушаться, лишь оттягивал неизбежное, как только мог. Само собой, длиться это вечно не могло. Порошок был готов, меня направили в главный приграничный лагерь. Туда, где служил мой друг. Этот глупец…

У Чжэ Кай замолчал вновь. Мысль о товарище далась ему сложнее, чем все предыдущие откровения. Никто не торопил мужчину, давая тому собраться с необходимыми силами. Пока лекарь молча смотрел в одну точку, не концентрируясь на чем-то одном, Цзинь Юй Мин аккуратно поднял чужую ступню, освобождая ее от тряпичной туфли и аккуратно ополоснул водой. 

- Порошок должны были использовать в определенный момент, чтобы застать врага врасплох. Каждый из бойцов знал, что рискует, но все были готовы действовать во благо Императора и родины. Мой преданный до сумасшествия друг детства был в их числе. Так называемое лекарство я действительно улучшил, но избавиться от побочных последствий не смог. Они, наоборот, стали еще хуже. Сильная доза приводила к смерти. Как будто это хоть кого-то волновало. – На лице Чжэ Кая промелькнула кривая улыбка. – Моего друга так точно нет. Узнав о порошке, он моментально решил проредить ряды врагов, стать неожиданной приманкой и заставить их перегруппироваться для того, чтобы оставшаяся армия атаковала в ослабленные места. Именно поэтому он и небольшая группа солдат стали первыми «испытателями» моего «лекарства». Говорить, что я своего друга больше не видел, наверное, не стоит? – У Чжэ Кай поднял взгляд на небо. - Именно тогда я понял одну вещь… она просто появилась в голове, как любая другая мысль, но стала поворотным моментом.

У Чжэ Кай глубоко вздохнул. Небольшие слезинки скатились по его щекам. Юноша горевал, но делал это тихо и будто бы пристыженно, не выражая истинные чувства в полную силу. Он словно боялся или не позволял себе этого специально.

- Я никогда и никого не убивал. Я хотел спасать. Но почему-то… мои руки были постоянно по локоть в крови.

- Чжэ Кай… - Хао Нин присел рядом, касаясь ладонью спины друга. – Ты уверен, что хочешь продолжить?

- Не беспокойся, Сяо Хао. Осталось недолго. Утомил я вас.

- Я… не это имел в виду.

- Я знаю, знаю. Прости мои глупые шутки. Ты просто волнуешься, я ценю это. Но я давно должен был признаться в свершенном.

Хао Нин понимающе кивнул, не мешая другу закончить рассказ.

- Перед днем, когда было решено провести атаку, я украл порошок и сбежал на рассвете. Я знал, что уговоры и споры не помогут, поэтому мне оставалось лишь взять на себя роль предателя и остановить эти бессмысленные жертвы. Глупо я поступил, Лао Вэй? Разве можно убежать от имперской армии?

У Чжэ Кай взглянул на погруженного в мысли мужчину, однако, не дожидаясь ответа, улыбнулся, продолжая.

- Я тоже знал исход, но все равно хотел исправить собственную ошибку. Мне повезло наткнуться на деревню, где, рискуя собственной жизнью, меня спрятала маленькая девочка. Она сильно кашляла, а я в тот момент не мог ей ничем помочь. Просто сидел, словно притаившаяся трусливая крыса и ждал, когда смогу продолжить побег. – Юноша обвел взглядом собравшихся рядом друзей и медленно вытер слезы в уголках глаз. – Все было бесполезно, в лесу меня поймали. Задели стрелой, и я свалился с оврага в реку. Расшиб себе голову, наверное? Может, утонул? Или меня добили парой-тройкой стрел? Этого я уже не знаю, потому что оказался здесь.

- Чжэ Кай…

- А знаешь, что самое обидное, Хао Нин? – У Чжэ Кай улыбнулся, однако голос его задрожал. – В результате я так никому и не помог. Ни армии, вероятно проигравшей из-за моего бегства; ни Императору, рассчитывавшему на силу порошка; ни раненым солдатам, которых я оставил. Даже маленькой девочке, которую не смог вылечить! Я даже не уверен, что ее деревню не сожгли за сокрытие беглого дезертира! И в этом моя вина! Только моя!

У Чжэ Кай схватился пальцами за волосы. Его эмоции стали выходить из-под контроля, все же оборачиваясь несдерживаемой истерикой. Находящийся рядом Цзинь Юй Мин сумел сжать руки юноши, не позволяя тому царапать себя.

- Я виноват. Так виноват. Во всем виноват только я.

Шепот сменился криком, крик перешел в шипение. У Чжэ Кай хватал ртом воздух, признаваясь в грызущем и не отпускающем его чувстве. Продолжать разговор в таком состоянии лекарь не мог, именно поэтому Цзинь Юй Мин погрузил его в сон, аккуратно надавив на шею.

Тяжелый груз на плечах молодого человека выявил причину его острых реакций на чужие травмы.

История жизни Чжэ Кая более не была секретом, как и понимание, что именно всепоглощающая вина крепко привязала его к Среднему миру.