Вэй Хуань никогда не был глупцом. Наивностью он также не отличался, а потому прекрасно понимал, что его идея о мирных переговорах не увенчается успехом при первой же попытке. Многие отправленные во вражеские лагеря посланцы были убиты, некоторые лишь чудом избежали суровой расплаты. За это время императорская армия понесла невосполнимые потери, однако продолжала сдерживать наступающие силы.

В эти тяжелые дни Вэй Хуань забыл даже о мимолетном покое. Ночью его руки окрашивались в черный из-за растекающихся по бумаге чернил, а утром орошали землю алыми брызгами. Он вел армию туда, где военная мощь была нужнее всего, понимая и принимая неизбежность происходящего, но желая всеми силами свести к минимуму трагедию войны. Простой люд встречал императорские силы с благодарностью и искренним трепетом, однако причиной этому был не столько шанс прожить на день подольше, сколько распространяющиеся со скоростью пожара слухи. 

Вэй Хуаня никогда не заботила чужая молва, однако передающиеся из уст в уста сплетни достигли даже его. Среди множества слов и переплетенных в один большой клубок предположений, выделялись несколько основных: одному из верных последователей Восьми был дарован сон, в котором тот узрел лики двух новых Божеств. Они безмолвно взирали на него, чтобы после сгореть в ярком пламени небесного огня. Это было неоспоримым доказательством подлинности послания.

Вэй Хуань воспринял новость неоднозначно, ведь условия его присоединения к Небожителям были шаткими и неопределенными, однако подобное известие на некоторое время заглушило рокот войны, позволив людям хоть ненадолго отвлечься. Император, видимо, восприняв это не более чем отчаянной, последней попыткой людей держаться, не препятствовал распространению слухов. Именно поэтому генерал ничего не оспаривал, но и не утверждал, позволяя огню надежды в чужих сердцах распалиться вновь. Юй Бин Хань придерживался такой же позиции, позволяя себе улыбки лишь тогда, когда слышал срывающиеся от эмоций голоса, шепчущие: «Нас защищают Боги».

Именно так и прошло полгода. Полгода безрадостных, тяжелых, кровавых событий. Полгода, наполненные смертью, болью и впитавшимся в саму землю зловонием трупом. Полгода с тех пор, как он предстал в глазах людей новым Богом. Полгода с тех пор, как было отправлено первое письмо о переговорах.

Полгода без шанса получить ответ и полгода непрекращающихся сражений. Полгода бесконечных кошмаров во сне и наяву. Полгода стойкости во благо чужих жизней, несмотря на кровоточащее сердце, потерявшее покой.

В голове Вэй Хуаня все чаще и чаще смешивались события, чужие лица, временные рамки, голоса. Они наслаивались друг на друга подобно потоку густой краски, неаккуратно опрокинутой на испачканный сажей холст. Время заканчивалось и осознание, что полноценной войны никак не избежать, убивало мужчину. Да, он был генералом, но, несмотря на это, в отчаянном сердце еще совсем молодого юноши теплилась наивная надежда на мир ради тех, кого он поклялся защищать перед Императором.

Надежда, что заранее была обречена на провал.

Его безрадостные мысли клубились потоком шипящих змей, усмиряющихся на время лишь благодаря присутствию рядом Юй Бин Ханя. Молодой человек был главной опорой и поддержкой Хуаня. Они много времени проводили вместе, несмотря на занятость советника, увеличившуюся в последние полгода.

Вечер судьбоносного дня не отличался от всех предшествующих ему. Вэй Хуань плутал в мыслях, силясь отыскать хоть что-то светлое в темных водах собственного сознания. Его накаленные до пределов нервы и рвущиеся нити терпения изнуряли, однако генерал ничем не выдавал собственного состояния, рассматривая заученную наизусть карту местности. Завтра он должен был повести своих солдат в наступление. К неизбежной, но оттягиваемой до этой поры, решающей битве.

Именно в момент, когда обреченные мысли пронеслись в его голове, отрезвляющий стук копыт донесся издалека. Ржание подгоняемой лошади прорвало предсмертную тишину, а в чужом срывающемся дыхании слышались едва сдерживаемые слезы. Недавно отосланный в стан врага храбрый посланец вернулся в лагерь живым. Сжимая дрожащей рукой письмо, он слабо протянул его своему генералу, после выполненной задачи едва не свалившись от чувств и усталости.

Ответное письмо от генерала вражеской армии означало лишь одно: он согласился на разговор.

***

Вэй Хуань никогда не считал себя искусным оратором, однако сидя во вражеском лагере, в окружении направленных на него презрительных и гневных взглядов, он понимал всю серьезность ситуации, готовый биться до конца. Словесные сражения, витиеватые ловушки, коварно расставленные акценты, завуалированные насмешки и прямолинейные возмутительные провокации. Это «поле битвы» отличалось от того, к которому он привык, однако острые мечи и отточенные навыки никуда не исчезли. В этом случае яростное столкновение до последней капли просто не оставляло видимых шрамов. Вэй Хуань был готов выдержать все, ибо сейчас за столом переговоров два генерала вели незримую битву.

Вэй Хуань ощутил легкое, словно перышко, прикосновение к своей ладони. Он не смотрел в сторону Юй Бин Ханя, однако знал, что тот просто выказывает свою поддержку, не требуя ответной реакции. Мужчина был благодарен, однако, на удивление, впервые за долгое время чувствовал себя спокойно и уверенно. Сейчас лишь от него зависел исход этой битвы и, видят Небеса, он собирался выйти из нее победителем.

- Вы отвоевали эти земли, генерал Вэй, но согласны отдать их? – пробасил сидящий напротив мужчина, задумчиво поглаживая свою черную бороду.

Чун Чжаньгэ, генерал вражеской армии, внушал страх одним своим видом. С грузным телосложением, высоким ростом и большими руками, он, казалось, был способен лишь двумя пальцами раздавить человеческую голову. С таким телом его крупные черты лица смотрелись органично и воинственно: большой нос, густые брови, острые скулы, а также прищуренный, суровый взгляд. Статные воины, находящиеся по обе руки от Чжаньгэ, в сравнении с ним казались детьми. Оба генерала были облачены в военную форму, разительно отличающуюся друг от друга.

- Вы получите их, как только отзовете солдат с наших границ. – Ответил Вэй Хуань, вызвав тихое перешептывание со стороны. Решения лидеров обсуждались с обеих сторон, но не оспаривались. – Император собственной рукой поставит печать.

Юй Бин Хань рядом слегка улыбнулся, но скрыл эмоции за вовремя поднятым веером. Хуань взял его с собой в качестве советника, прекрасно осознавая и признавая дипломатические способности юноши, однако до сих пор помощь ему не понадобилась. Вэй Хуань говорил строго и по делу, не выказывая слабости. Эта встреча не воспринималась им, как победа другой стороны. Он думал в первую очередь о народе, а не собственных воинских заслугах.

Переговоры проводились во вражеском лагере, однако Хуань предварительно взял с собой солдат, заранее просчитав всевозможные варианты исхода у подобной встречи. Чун Чжаньгэ никак не отреагировал на приблизившиеся силы, что позволило Вэй Хуаню оставить подчиненных дожидаться его снаружи. До сих пор переговоры шли хорошо, даже слишком, и это вызывало у Хуаня подозрения. Человек, что так долго стремился покорить императорские земли, вторгнуться в самое сердце Поднебесной и не гнушался хождения по трупам как врагов, так и союзников, сейчас не выказывал никакой враждебности, легко соглашаясь с предлагаемыми условиями. Его армия практически подобралась к столице, с чего вдруг ему отказываться от столь искушающей возможности? Эти мысли мучили Вэй Хуаня изнутри, однако он решил принять игру Чун Чжаньгэ и посмотреть, что будет дальше.

- Печать Императора – это бесспорно сильный аргумент. – Довольно усмехнулся генерал, задумчиво рассматривая то Вэй Хуаня, то Юй Бин Ханя. – Но значит ли это, что этот достопочтенный не сможет увидеть, как будет поставлена печать?

В глазах Хуаня промелькнул недобрый блеск, однако он быстро совладал с собой.

- Генерал Чжаньгэ желает присутствовать во дворце?

- Ну конечно же! – без промедления раздался ответ. – Разве это не послужит чудесным поводом не только для окончания войны, но и началом долгих, процветающих отношений наших государств?

Уголок губ Вэй Хуаня приподнялся в усмешке. Этот человек сейчас принимает его за дурака или просто считает наивным мальчишкой? Позволить войти Чун Чжаньгэ в город сродни позору, не говоря уже про Императорский дворец. Генерал бесспорно осознает, какой вес имеют его слова и в открытую провоцирует Хуаня подобным предложением, ведь провести своего многолетнего врага по опустевшим улицам столицы и продемонстрировать знамя чужого войска изнуренному народу – это вечный позор и клеймо на его звании верховного главнокомандующего.

Вэй Хуань знал, что подвергнется во время этих «мирных переговоров» завуалированным насмешкам, но настолько низменный поступок со стороны генерала южных земель даже его оставил безмолвным. Этой заминкой не мог не воспользоваться проницательный Чун Чжаньгэ. Он махнул рукой своему помощнику и тот суетливо принялся заваривать чай. Генерал же вернул внимание Хуаню, наклоняясь ближе и сцепляя пальцы в замок.

- Генерал Вэй, я не слышу ответа. – Неспешно растягивая слова, он начал захлопывать ловушку. – Неужели вы выступаете против скромного предложения этого достопочтенного, выказывая ему неуважение? Подобное поведение заставляет сомневаться в искренности вашего предложения о мире.

Где-то рядом снова раздался приглушенный шепот, сопровождаемый едва уловимым дрожанием растянувшихся на стенах шатра теней. Напряжение нарастало, и краем глаза Вэй Хуань заметил, что несколько вражеских солдат оказались к нему ближе, чем были до этого. Впрочем, пока это все еще была лишь поверхностная угроза, на которую ни в коем случае нельзя было вестись.

Тихий стук поставленного на стол чайника, источающего ароматные цветочные пары, несколько отрезвил затянувшееся молчание, однако следующий ход в этой партии сделал не Хуань.

- Генерал Чжаньгэ, ваше предложение прекрасно. – Юй Бин Хань с улыбкой закрыл веер, отложив его в сторону. – Простой народ устал от войн, в которых не может сражаться, а солдаты устали от сражений, из-за которых позабыли мирную жизнь. Мы все что-то потеряли и желаем лишь шанса на исцеление. Сотрудничество с южными землями, непременно, значительно ускорит и облегчит этот путь.

Мужчина поднялся со своего места и с улыбкой протянул руку к чайнику, однако замер перед тем, как взять его, вежливо уточняя:

- Не возражаете?

Чун Чжаньгэ лишь слегка махнул рукой, позволяя Бин Ханю обхватить тонкими пальцами прохладную фарфоровую ручку, разливая чай по пустым пиалам. Проделывая это, советник продолжил свою мысль.

- Однако, великий генерал, люди Поднебесной очень напуганы и могут расценить ваш добрый жест, как хитроумное проникновение в столицу для внутренней атаки. – Юй Бин Хань аккуратно протянул чашечку внимательно слушающему мужчине. – К тому же, данный вопрос политически важен и ни я, ни верховный генерал Вэй не имеем права принимать решения без слова нашего любимого Императора.

Бин Хань сел обратно на стул, отдавая вторую пиалу подавившему свои эмоции за время чужой речи Хуаню. Теперь мужчина просто сидел и спокойно внимал словам истинно ученого мужа, взявшего под контроль ситуацию благодаря своему многолетнему обучению и искусному таланту. Вэй Хуань не был плохим переговорщиком, но его горячий нрав и воинская честь чуть не свели на нет полугодовые страдания. Его истинная удача и счастье – это нахождение рядом Юй Бин Ханя, присутствие которого на переговорах даже не обсуждалось. Мужчина безоговорочно доверял своему стратегу и не препятствовал в разрешении даже столь шаткой ситуации.

Чун Чжаньгэ, выслушав Бин Ханя, некоторое время молча покручивал пальцами чашку, а после разом выпил содержимое, обжигая горло. Резкий звук ударившегося о дерево фарфора сотряс шатер, вновь сгущая проредевшее напряжение. Генерал южных земель отпустил треснувшую посуду и, вытерев губы рукавом, неспешно уточнил.

- В таком случае, что же предложит советник для решения этого сложного вопроса?

Юй Бин Хань с готовностью вежливо склонился, выставляя перед собой руки и смиренно опуская голову.

- Советник просит великого генерала дать нам неделю. Мы обо всем доложим Его Величеству и объясним всю важность вашего требования. Ваше согласие вести переговоры и желание мирного сосуществования непременно затронет безгранично мудрую душу Императора. Сейчас же Юй Бин Хань просит великого генерала отпустить нас.

Тишина вновь окутала небольшое пространство шатра, разбавляемая лишь едва слышным дыханием собравшихся внутри людей. Вэй Хуань выжидательно наблюдал за Чун Чжаньгэ, который рассматривал замершего в одной позе Бин Ханя. От этого пристального, изучающего взгляда яростные языки клокочущего пламени распространялись по телу генерала, рождая глубокие тени в его черных глазах. Хуаню хотелось свернуть чужую шею голыми руками, однако он не смел пренебречь чужими стараниями во благо хрупкого подобия мира.

- Хорошо. – Раздавшийся спустя некоторое время голос Чун Чжаньгэ был спокоен и собран. – Я доверюсь Советнику в этом вопросе. Надеюсь, Император будет благосклонен.

- Вы не разочаруетесь, великий генерал. – Поза Юй Бин Ханя стала более услужливой, грея тем самым самолюбие южного главнокомандующего. – Позвольте откланяться.

Получив в ответ едва брошенное разрешение, Бин Хань первым поднялся с места, аккуратно коснувшись кончиками пальцев плеча Вэй Хуаня. Его тихий голос ласкал слух, снимая напряжение во всем теле.

- Верховный генерал, идемте.

Хуань не стал медлить, поднимаясь следом. В отличие от советника, он не стал напоследок кланяться вражескому полководцу, а твердым шагом направился к выходу. Чун Чжаньгэ оставил подобное поведение без внимания, действительно позволяя покинуть лагерь без каких-либо затруднений или препятствий. Неприятное чувство, описать которое он не мог, осело раздражением в глубине сердца Вэй Хуаня. Ему не переставало казаться, будто он что-то упускает. Впрочем, с самого начала мужчина даже не рассчитывал на столь благоприятный исход этой встречи, а потому продолжал накручивать себя, не переставая ожидать засады за каждым углом. Это отражалось в его прямой осанке и крепко сжатых поводьях вплоть до самой столицы.

Однако стоило только знакомым высоким стенам отразиться в его глазах, а открывающимся воротам поприветствовать шествие тихим скрипом, сдерживаемое напряжение поутихло благодаря родным местам. Верить в благие намерения Чун Чжаньгэ Вэй Хуань не собирался, однако последнее слово было за Императором. Свою задачу он выполнил и теперь мог лишь сторонне наблюдать за разворачивающимися событиями. Первым делом, оказавшись во дворце, ему немедля следовало обо всем доложить Его Величеству, однако он ничего не мог поделать со своими личными желаниями.

Именно поэтому, несмотря на нерушимые обязанности верховного генерала, он отыскал Юй Бин Ханя и, заключив в крепкие объятия, долгое время просто шептал ему «спасибо».

***

Новость о проведенных переговорах и вынесенных Чун Чжаньгэ условиях погрузили омраченного Императора в глубокие думы, ибо подобную возможность упускать было нельзя, как и исключить подготовленную ловушку, способную повергнуть в кровавый хаос самое сердце Поднебесной. Столь щепетильный вопрос Его Величество не мог решить один, а потому в течение нескольких дней собирал совет для обсуждения одной и той же темы. Вэй Хуань и Юй Бин Хань принимали непосредственное участие в каждой встрече. Громкие споры и бурные дискуссии не утихали на протяжении пяти дней, по пришествие которых было решено принять условия Чун Чжаньгэ с некоторыми необходимыми предосторожностями. За безопасность отвечала императорская армия во главе с Вэй Хуанем, а за ходом переговоров высокопоставленные Министры и Юй Бин Хань.

Официальное письмо с подлинной печатью было отослано Чун Чжаньгэ в тот же день, разрешая ему подойти ближе. На шестой день чужая армия расположилась на некотором расстоянии от городских стен, соблюдая просьбу Императора о соблюдении допустимых границ. В город на переговоры было разрешено войти лишь Чун Чжаньгэ с небольшим отрядом.

Этого, однако, не произошло.

Потому что ночью седьмого дня оглушительный рев сотряс столицу, знаменуя лишь одно – столица подверглась атаке.