Звуки скрещивающихся орудий сопровождались разгневанным громовым ревом и свистом буйного ветра. Серебряные молнии, будто напуганные вьющиеся угри, нестабильными вспышками мелькали среди печальных облаков. Потрескивающий разлом прожорливо втягивал любую попадающуюся ему энергию, неспешно все шире раскрывая свою таинственную и непредсказуемую пасть. Находиться рядом с ним становилось опаснее, но высокие гладкие склоны не позволяли покинуть ловушку, вынуждая продолжать бой в замкнутом пространстве.

Энергия пронесшихся рядом с очередным небольшим разломом фигур была настолько подавляющей, что тот взорвался с оглушающим хлопком. Хао Нин даже не дернулся от звука, полностью сосредоточившись на яростных атаках стремительного копья. Недооценивать Юй Бин Ханя из-за его положения «бывшего императорского советника» нельзя было ни в коем случае. Он, несомненно, уступал в умениях Вэй Хуаню и Цзинь Юй Мину, но его военный опыт и неоднократные прижизненные сражения, в которых он участвовал, давали о себе знать. Хао Нин уступал. Очень сильно уступал.

Посвятив себя в основном изучению «Гармонии» держать в руках кисть ему было привычнее, чем меч. Тренировки и наставления мастеров «Войны» воспринимались серьезно, но не применялись на практике. Хао Нин был уверен, что проведет всю жизнь на пике, в окружении безмятежности и благодати, отмаливающий грехи предков и служащий незримым Богам. Ведь даже в самом страшном, безумном сне он не помыслил бы о том, как повернется его жизнь.

О, как же он сейчас жалел о том, что не смотрел на всю картину целиком. Как же ругал себя за детскую, наивную веру в размеренность жизни и неизменность собственной судьбы. За эти мысли он теперь расплачивался новыми ранами, неловкими отраженными ударами и неуклюжими шагами. Сражаясь с Юй Бин Ханем, его боевая неопытность проявляла себя во все красе, демонстрируя разницу их умений. Осознание пришло лишь сейчас, ведь до этого момента его защищал Вэй Хуань.

Хао Нин бросил взгляд на свою безвольно болтающуюся руку, сочащуюся энергией. Оторванная ради освобождения кисть также напоминала о себе, не позволяя юноше пользоваться обеими руками и нормально атаковать.

Вспыхнувший сбоку яркий блеск был встречен вовремя выставленным веером, однако едва заметная, но уловимая улыбка Бин Ханя давала понять о свершенной ошибке. Рассеявшееся копье вспыхнуло синими огнями, сменяясь тонкими нитями, пробивающими плечо Хао Нина насквозь. Громкий вскрик сотряс котловину, когда его уверенно пригвоздили к каменному склону, а цепкие пальцы без промедления сжали горло, заставляя хрипло отхаркиваться.

- Как жалко, - прошептал Юй Бин Хань. – Для чего ты освободился, если уступаешь мне во всем? Думал, что неприкосновенен? Рассчитывал победить в таком состоянии? Или может… - он прищурился, - ждал А-Вэя?

Его крепкое сжатие стало куда ощутимее, вынуждая Хао Нина поморщиться. Вися безвольной куклой, он мало что мог сделать, лишь только слушать чужую, шипящую речь.

- Он не найдет тебя. Ваша связь не более, чем случайность. Тот, кто нужен А-Вэю – это я. – Глаза стратега вспыхнули от восторга, являясь единственным ярким акцентом в его нынешнем образе. - И когда он рассеется, мы снова будем вместе.

Губы Хао Нина исказились в кривой усмешке. Последующие слова с трудом вырывались из горла, но он произнес их настойчиво и уверено:

- Он мой муж. Мой Бог. Ты же для него никто. – Юноша едва приподнял искалеченную левую руку. – И я никому не позволю его забрать.

Юй Бин Хань заметил лишь ослепляющий яркий свет перед тем, как Хао Нин брызнул ему в глаза собственной вытекающей из руки энергией. Это всего на мгновение отшатнуло Бин Ханя, но даровало стальному вееру нужное время для того, чтобы взмыть ввысь, а после резко устремиться вниз, рассекая чужую спину острыми краями. 

Возглас советника резанул по ушам, но не дезориентировал Хао Нина: поджав ноги к животу, тот резко оттолкнул от себя раненого, отбрасывая его к одному из многочисленных разломов. Юй Бин Хань перекатился по земле несколько раз, прежде чем остановиться. Этого явно было мало для победы, но бесценным временем Хао Нин и не думал пренебрегать. Он спешно направил энергию в отсутствующую конечность, стараясь как можно быстрее затянуть рану. «Вернуть» себе руку он пока не был в состоянии, требовалось слишком много энергии и концентрации, однако облегчить боль вполне мог.

Духовные нити продолжали пульсировать в плече, подобно яду впрыскивая в тело Хао Нина чужую энергию: ноюще, жгуче, но терпимо. Именно поэтому он решил их не вытаскивать. Попытка означала потерю драгоценного времени, а подобной роскошью он не располагал. 

Приходящий в себя Юй Бин Хань зашевелился, медленно поднимаясь на руках. Исходящая от него аура стала куда холоднее и опаснее, чем раньше. Его изящные, медленные движения приобрели резкость и угловатость, а от былого спокойствия не осталось и следа. Хоть мужчина старательно держал лицо, его истинное нутро невольно проявляло себя в пылу сражения. Хао Нин не мог точно объяснить своих ощущений, но в этот момент словно был способен видеть, как Бин Хань отчаянно борется с самим собой. Еще не поглощенный ненавистью демон, но уже стоящий у черты.

- Нет-нет-нет, - шептали его тонкие губы. – Я одержу победу. Я буду освобожден. Нужно дождаться А-Вэя, нужно… - ладони обхватили голову, яростно стискивая виски. Юй Бин Хань крепко зажмурился. – Нужно всегда быть первым. Быть лучшим. Я докажу. Всем докажу.

Яростный порывистый взгляд, направленный на Хао Нина, мог прорезать кожу. Разрывающие плечо нити неожиданно рассеялись в воздухе, из-за чего юноша свалился на землю, не успев ничего предпринять. В руке Юй Бин Ханя снова появилось копье. Он отчаянно кусал нижнюю губу, поглядывая то на Хао Нина, то на открывающийся разлом. Мысли вились в чужой голове, продумывая быстрые ходы, новые планы, нерушимые стратегии. Бин Хань явно не собирался отступать от своего изначального плана, но жажда убийства Хао Нина постоянно перевешивала его холодный расчет.

В какой-то момент принятое решение отразилось на бледном лице легким прищуром глаз и приподнятыми уголками губ. Духовное копье растворилось в воздухе, позволяя привычным нитям заскользить по земле, юркими змеями подбираясь к пытающемуся подняться Хао Нину. Открытые раны болезненно пульсировали, не до конца вылеченная кисть обжигала, а иссушенное тело совсем ослабло, потеряв большую часть энергии. Заметив усталость Хао Нина, Юй Бин Хань совсем расслабился, возвращая себе привычное состояние полной безмятежности и нелюдимости. Ему незачем было тратить свои силы на этого бесполезного ребенка: затянутый в недра Среднего мира, одинокий и беспомощный, он не сможет залечить себя и мучительно развеется, теряя остатки энергии через открытые раны. До чего же просто. Всего-то нужно было успокоиться и подумать. Истинная сила, приносившая Вэй Хуаню громогласные победы – это его, Бин Ханя, заслуга.

Чем ближе подбирались нити, тем сильнее приподнимались тонкие уголки губ, ярко выделяя темные полосы на острых скулах. Хао Нин же продолжал бороться: пытался встать, увернуться, призвать веер, отползти. Все было напрасно, ослабленное тело перестало слушаться и окончательно подвело юношу.

Ради чего он все это сделал? Почему так легко упустил единственный шанс избавить Вэй Хуаня от его главного кошмара прошлого? Хао Нин пытался быть полезным и смелым, Хао Нин искренне хотел не допустить повторения печальной истории. Старался исполнить данное в пещере обещание, но не сумел из-за спешного желания уберечь дорогого человека от боли и страданий.

Судорожный вздох вырвался из груди Хао Нина, когда он в отчаянии вцепился в сумку, ощущая внутри твердость деревянной дощечки. Его дорогой Вэй Хуань. Его Вэй Хуань. Больше всего на свете Хао Нину хотелось сейчас услышать его голос, взглянуть в омут бездонных глаз, ощутить ласку теплых рук. Извиниться перед ним и попросить не закрывать сердце вновь. Ведь оно так сильно нравится Хао Нину. Так сильно.

Соленая прозрачная слеза скользнула по щеке юноши в тот самый момент, когда стремительная вспышка мелькнула сбоку размытым пятном, врезаясь точно в землю перед извивающимися нитями. Прямая, яростная, неуловимая стрела одним точным выстрелом отделила Хао Нина от угрозы. Знакомое древко и сверкающий наконечник отразились в глазах адепта небесным чудом, а последующий за этим громкий рев сотряс миры.

Губы Юй Бин Ханя резко поджались, с лица схлынули краски, а хрупкое тело советника зрительно стало еще меньше, сжимаясь под тяжелой, подавляющей энергией. Раздумывать было некогда: ближайший разлом охотно принял скрывшегося в нем стратега.

Мощный удар от вонзившегося в камень меча расколол землю, длинными трещинами заставив расползтись по сторонам. Встревоженные клубы пыли вились в воздухе, скрывая за собой взрывающиеся яркими синими брызгами разломы. Появившийся мужчина так сильно сейчас напоминал Небожителя: сильного, несгибаемого, неодолимого, прекрасного в своем яростном желании защитить.

Бегущие слезы Хао Нина скользили по щекам, задержавшись в уголках приподнятых губ, когда он заметил обращенный на него взгляд. Моментально смягчившийся, испуганный и такой человечный. Сравнение с Богами было неправильным, ведь Вэй Хуань лучше их всех. Он способен поглотить сами Небеса.

- А-Нин! Держись, А-Нин! – наполненный нескрываемым ужасом голос Вэй Хуаня ворвался в сознание Хао Нина.

То плавало, лишь недолгими, яркими вспышками возвращая в реальность. Невероятное чувство облегчения от родного присутствия свалило тяжелый груз с плеч, но наполнило тело непередаваемой усталостью.

- А-Нин, твоя рука…

Чужой голос дрогнул, и это побудило Хао Нина приоткрыть глаза, стараясь сфокусироваться на мутном образе присевшего напротив человека. Вэй Хуань старательно вливал в теряющего сознание юношу энергию, тем самым поддерживая его.

- А-Вэй, - наполненный нежностью шепот обласкал дорогое сердцу имя. – Мой А-Вэй.

Тело по-прежнему не слушалось, но Хао Нин уперто шевелил губами, стараясь взять под контроль самого себя. Слегка пошевелив пальцами, он силился поднять руку, желая коснуться Вэй Хуаня, и тот, безмолвно поняв его, аккуратно притянул неповрежденную кисть к своему лицу. Кончики пальцев ощутили приятную прохладу чужой кожи, ласково ее погладив.

- Ты пришел.

Хао Нин почувствовал невесомое прикосновение губ к своей ладони, но в подобном состоянии ему это могло просто показаться.

- Разве я мог поступить иначе? Ты исчез, я обязан был тебя найти.

- И ты это сделал, - адепт зажмурился от разливающегося по всему телу тепла. – Тебе нужно быть осторожным, здесь…

- Ничего не говори, - перебил Вэй Хуань, - не трать силы.

Хао Нин кивнул, однако из-за затуманившегося сознания он не мог точно определить: правда ли он это сделал или ему вновь лишь показалось. Тело снова переставало слушаться, ориентироваться становилось все труднее, но на периферии юноша все же услышал отчаянный крик:

- А-Нин! А-Нин! – звал его Вэй Хуань. - Хао Нин!

К сожалению, как бы Хао Нину ни хотелось, у него не осталось сил даже ответить. Зов Вэй Хуаня прекратился. Он аккуратно поменял позу искалеченного юноши, укладывая его на землю. Следующий оклик был адресован уже не адепту:

- У Чжэ Кай, сюда!

Очередное присутствие накрыло Хао Нина с головой. Знакомая тихая ругань под нос, вместе с хлынувшим потоком энергии, ощутились уютной негой. Очень сильно хотелось поприветствовать дорогого друга, рассказать о затаенной опасности и попросить быть осторожнее, но Хао Нин не мог этого сделать. И это невероятно раздражало. Пусть остановить Юй Бин Ханя ему не удалось, шанс предупредить все еще был. Хао Нину всего лишь нужно было оставаться в сознании, что он и пытался делать, борясь со слабостью собственного тела.

- Займись им, Чжэ Кай, - попросил Вэй Хуань, невесомо поглаживая спутавшиеся волосы. – У меня осталось незавершенное дело.

Лекарь ничего не ответил, лишь кивнул, полностью сосредоточившись на восстановлении чужой энергии. Хао Нин был в отвратительном состоянии: с множеством мелких открытых ран, отсутствующей конечностью, разорванной в некоторых местах кожей и полнейшей истощенностью. У Чжэ Кай не имел ни малейшего представления с чем пришлось столкнуться юноше за время их отсутствия, но одна лишь мысль об этом приводила в такое бешенство, что сказывалось на циркулирующей в нем энергии. Это могло повредить Хао Нину, поэтому лекарь полностью абстрагировался, как от внешнего мира, так и от собственных размышлений. С тем, кто довел Сяо Нина до такого состояния, было кому разобраться.

***

Сверкающие разломы, не успевающие даже появиться, рассеивались в воздухе искрящимися волнами, окутывающими пространство голубоватой дымкой. Массивная трещина, рассекающая днище котловины, отражала собой разгневанное небо: извергая всполохи подобно молниям, оглушая треском, поднимая ветра и ослепляя при попытке всмотреться вглубь.

В висках пульсировало от какофонии звуков. Пронзительный вопль разверзающейся земли переплетался с яростным рокотом грома. Никогда мир духов не видел подобного буйства, сравнимого разве что с леденящими ужасами царства мертвых. Вэй Хуань был свидетелем множества кошмаров, а потому острый, напряженный взгляд непоколебимо цеплялся за каждую тень вокруг. Стоящий рядом Цзинь Юй Мин делал то же самое. Не разбушевавшаяся погода была причиной их бдительного ожидания.

С того момента, как Вэй Хуань достиг котловины, Юй Бин Хань ни разу не показался на виду, но генерал был уверен: он здесь. Прячется, скользит по разломам, двигается тенью за их спинами. Делает все, лишь бы не высовываться, прекрасно осознавая, какая участь последует за этим. Вот только вечно пребывать в безопасности он не мог, и именно этого момента дожидались воины.

Взгляд Вэй Хуаня невольно скользнул в сторону обессиленного Хао Нина. Тот был плох, буквально разгромлен, но это не помешало ему биться до самого конца. Появившиеся раны стали знаками неотступности и воли. И хоть генералу было тяжело видеть юношу в подобном состоянии, он не мог им не восхищаться. Обмануть Юй Бин Ханя, выпутаться из его ловушки и противостоять было чем-то невероятным, но Хао Нин смог. А самое главное… он остался жив. И Вэй Хуань успел к нему. Успел.

- Генерал, - подал голос Цзинь Юй Мин, моментально привлекая внимание. – Справа улавливаются колебания энергии. Это может быть просто искажения от разломов, но ранее ничего подобного не чувствовалось.

- Хорошее наблюдение, - мужчина посмотрел в указанную сторону. – Могу лишь предполагать, но долгое нахождение внутри разломов вряд ли обходится без последствий. К тому же, - Вэй Хуань заметил искрящееся облако от рассеявшейся энергии. – Сейчас здесь все слишком нестабильно.

Собственные слова заставили замереть и задуматься. Цзинь Юй Мин, зная чужие повадки и привычки, не стал отвлекать генерала бессмысленными расспросами. Если Вэй Хуаню пришла идея, способная переломить ход битвы, он сам ей поделится, когда посчитает нужным. Продумывать планы во время ожесточенных битв и безысходных ситуаций тот всегда умел, еще до того как познакомился с Юй Бин Ханем.

Мысль о подлом враге заставила Юй Мина поджать губы, сменяя орудие с копья на лук. Больше всего капитану хотелось попасть промеж лисьих глаз с первого же выстрела. Он не был настолько искусным стрелком, как У Чжэ Кай, но не сомневался в своих возможностях, подпитываемый гневом за друзей.

- Юй Мин, - обратился Вэй Хуань, напряженно сжимая рукоять меча. – Слушай внимательно. Другого шанса у нас не будет.

Произнесенные слова разом оградили сознание Цзинь Юй Мина от всех посторонних звуков, позволяя полностью сосредоточиться на словах генерала, не упуская ни одной даже самой незначительной детали.

План был прост, понятен и не требовал лишних обсуждений. Вэй Хуань прекрасно ориентировался в ситуациях, требующих незамедлительных действий, в который раз заставляя Юй Мина гордиться его знакомством с этим невероятным человеком. О лучшем друге он и помыслить не мог, а потому был готов сделать что угодно ради восстановления душевного покоя Хуаня. Человек, осевший в чужом сердце ноющей болью на протяжении нескольких веков, сейчас находился на расстоянии вытянутой руки, и упустить его было непростительно. Пусть Вэй Хуань никогда не жаловался, не вспоминал прошлое и не бередил раны самого Цзинь Юй Мина, капитан понимал, насколько сильно поменялся его уважаемый генерал. Довлеющие над ним тени незримо проскальзывали в каждой улыбке и незначительных фразах, оседая в глубине глаз, пролегая морщинкой при нахмуренных бровях. Глубина чужой тоски была слишком сильной. Слишком личной. Юй Мин не мог к ней приблизиться: Вэй Хуань не пускал, четко очерчивая границы даже для человека, которого гордо называл братом.

Именно поэтому, в этот самый момент, Цзинь Юй Мин был готов на все, даже разорвать Средний мир напополам, лишь бы достать Юй Бин Ханя из его темной норы.

Отдав приказ, Вэй Хуань незамедлительно принялся исполнять свою часть, зная, что Юй Мин также не подведет. Тот был единственным человеком, доверие к которому не погасло после предательства Бин Ханя. Цзинь Юй Мин всегда славился ревностным отношением к собственной военной репутации, исполнение приказов для которого было делом чести. Попав в Средний мир, мужчина не изменил привычкам. Он сильно замкнулся, стал молчаливее и суровее, но команды Вэй Хуаня выполнял, как и при жизни, беспрекословно, доказав, что тот может на него рассчитывать.

Высокие склоны, потрескавшиеся в некоторые местах, возвышались над головой Вэй Хуаня, отбрасывая длинные тени. Под ладонью ощущался проросший сухой мох и осыпающаяся каменистая крошка. Образованная непостижимой природой мира духов котловина, подобно неказистому наросту, выделялась среди могучих скал, даже прячась в самом незаметном месте. Зияющий в центре алтарь лишь больше подчеркивал ее неестественность.

Взгляд Вэй Хуаня мазнул по жертвеннику, надписям на нем и выстроенным по кругу столбам. Огромный расползающийся разлом был результатом больных планов Юй Бин Ханя, а лежащий неподалеку человек средством для достижения результата. Ногти Хуаня впились в одну из многочисленных трещин в склоне, разрушая ее хрупкие края. Под ногами осязаемо захрустела осыпь.

С другой стороны котловины почувствовался резкий всплеск энергии, контрастирующий с покалывающими волнами разломов и возвращающий Вэй Хуаню трезвость мыслей. Укорив себя за несдержанность, генерал закрыл глаза, глубоко вдыхая и сосредоточиваясь. Циркулирующая по его бесплотному телу энергия была сравнима с кровью в живом теле. Она не концентрировалась в даньтяне и не являлась духовной силой, которой можно было легко управлять, однако за сотни лет пребывания в Среднем мире Вэй Хуань кое-чему научился.

***

Внезапная волна силы, обрушившаяся на У Чжэ Кая со спины, едва не повалила того на землю. Если бы не мгновенная реакция, лекарь непременно упал бы прямо на Хао Нина, дыхание которого едва стабилизировалось.

- Предупреждать же надо! – яростно выкрикнул он, оборачиваясь.

Чжэ Каю очень хотелось прозвучать грозно, но вместо впечатляющего порицания из горла вырвался лишь усталый, хриплый сип, моментально проглоченный схлестывающимися в воздухе потоками. Из-за большого количества отданной энергии по лбу юноши стекал пот, его руки слегка подрагивали, но он гордо держался, оберегая своего пациента.

Поняв, что его крик не возымел должного эффекта, У Чжэ Кай поджал губы, больше не предпринимая попыток дозваться до сражающихся мужчин. Тем явно было не до его возмущений, так что лекарю ничего не оставалось, кроме как использовать еще немного собственной энергии, создавая защитный барьер, огораживающий от хлестких ударов чужой силы.

- Чжэ Кай…

Шепот, произнесенный на одном лишь выходе, можно было спутать с легким порывом весеннего ветра, солнечным лучом на коже, нежными речными переливами, однако У Чжэ Кай мгновенно распознал чужой голос, опуская взгляд на Хао Нина. Бледный юноша порывисто дышал, грудь его вздымалась неравномерно, ресницы подрагивали от безуспешных попыток открыть глаза.

 - Сяо Нин! – Чжэ Кай наклонился ближе, с трудом сдерживая радость и облегчение. – Не двигайся и ничего не говори. Лежи спокойно.

Едва нахмуренные брови были лекарю показательным ответом, а последующая упрямая попытка произнести цельное предложение не вызвала ничего, кроме желания закатить глаза.

- Что угодно… - Хао Нин сделал вдох, принимая в свое тело пронизывающую энергию мира духов. - Сделай, что угодно, но я должен быть в сознании…

- Хорошо-хорошо, - У Чжэ Кай спешно закивал, явно позабыв, что глаза адепта все еще закрыты. – Ты только молчи. Я постараюсь сделать все, что в моих силах.

- Спасибо.

Если бы у Хао Нина было больше сил, он непременно бы улыбнулся. Чжэ Кай легко мог представить эту благодарную, несколько извиняющуюся улыбку одними лишь уголками губ. Ни за что он не допустит, чтобы она померкла. Этот человек слишком важен для них всех: светлый, нежный, искренний и важный друг. А для кого-то еще и единственное спасение.

У Чжэ Кай бросил быстрый взгляд на источающего энергию Вэй Хуаня. Он не понимал, что тот делает, но был уверен в одном - ничего хорошего. С точки зрения лекаря это выглядело, как очередная рисковая затея, однако вмешиваться он не смел, ибо сам неоднократно видел решительность в глазах солдат. На войне о собственной жизни задумываешься в последнюю очередь.

У Чжэ Кай закатал рукава, возобновляя лечение, изо всех сил стараясь отгородиться от внешнего шума и хриплого рыка, периодически смешивающегося с воплями встревоженного мира духов.

Темное небо, пронзаемое молниями, с молчаливым осуждением нависало над «Вратами», неспособное остановить происходящее. Лишь участившимися вспышками змеевидных искр демонстрируя собственное негодование. Завывающий в ближайших пещерах ветер, отчаянно метался по округе: растрепывал одежды, лохматил волосы, бил в грудь и старался сдвинуть с места усилившимися потоками. Все было бесполезно. Упрямые люди словно приросли к земле, не замечая ничего вокруг.

Вэй Хуань полностью сосредоточился на поставленной задаче, не тревожась о гневе Среднего мира. Он был готов обрушить на себя всю его ярость, столкнуться с любыми последствиями, но при этом защитить важного человека и восстановить утерянную много веков назад справедливость.

Генерал глубоко вдохнул, усилив напор собственной энергии. Рядом взорвались несколько разломов, но этого было недостаточно для достижения нужного результата. Хуань действовал исключительно по наитию, но почему-то не сомневался в правильности выбранного направления. Он ничего не знал о разломах и нынешних умениях Юй Бин Ханя, однако тот неоднократно демонстрировал свою способность перемещаться между ними. Так почему же он до сих пор отчетливо ощущался в пределах досягаемого? Почему не сбегал, как делал это раньше? Что мешало ему трусливо поджать хвост и скрыться в очередной пространственной трещине?

Именно благодаря этим вопросам в голове Вэй Хуаня пролегла витиеватая, но связанная цепочка из возможностей и предположений. Нечто останавливало Юй Бин Ханя. Нечто, что множило разломы близ «Врат». Нечто, что расползлось по всему днищу котловины, ненасытно пожирая энергию.

Искусственный разлом, созданный самим же Бин Ханем в его попытках переиграть мир духов, не позволял тому перемещаться на дальние расстояния. Энергетические трещины всегда хаотично появлялись рядом с «Вратами», то был естественный процесс, однако сейчас их воронкой притягивал к себе разлом в котловине.

Именно поэтому Юй Бин Хань двигался лишь внутри этих небольших сгустков энергии. Именно поэтому он не мог скрыться. И пусть это были лишь сырые догадки, неспособность бывшего советника сбежать в неизвестность частично подтверждала предположения Вэй Хуаня.  

Его идея разом уничтожить все появившиеся разломы была такой же нестабильный и противоречивой, однако он не знал, как еще выкурить Бин Ханя из его «убежища». Умрет ли советник внутри разломов, если не покинет их? Сможет ли переместиться в другое место? Хватит ли сил справиться с явлениями этого мира?

Вэй Хуань не знал. Он действительно не имел ответов ни на один из данных вопросов. Но были ли у него другие варианты? Или возможные шансы позже поквитаться с собственным прошлым? Нет. Генерал ждал подобного момента веками и не собирался им пренебрегать.

Подавляющая сила Среднего мира боролась против двух противостоящих ей людей. Вэй Хуаню безумно хотелось впасть в ярость, как при первой встрече с Юй Бин Ханем: задействовать все скрытые потоки, высвободить ту обжигающую мощь и разорвать все на клочки, но он не мог. Хао Нин бы этого не хотел. В неконтролируемом состоянии Вэй Хуань был способен причинить вред друзьям, а он, даже со ставкой на победу, никогда бы не рискнул жизнью дорогих ему людей.

Поэтому мужчина старался, боролся, пытался, превозмогал. Переступал через порог собственных способностей, хватаясь за одну единственную поддерживающую его мысль: он должен защитить.

Должен помочь. Должен освободить свое сердце. Должен вспомнить, что не один, и принять помощь близких друзей. Должен сделать так, чтобы Хао Нин был счастлив и никогда больше не становился разменной монетой в чужой борьбе.

Потрескивающая энергия, вырывающаяся из пальцев, усилилась, мелкими ранами покрывая ладони и оголенные участки кожи. Еще. Еще. Еще. Сильнее, больше, мощнее. Оглушая, поражая, захватывая, выплескивая все скопившееся внутри. Не раздумывая, не обращая внимания не боль, просто действуя.

Очередной оглушающий поток энергии хлесткой волной взорвал разломы, не позволяя стать частью искореженной трещины; задел хрупкий защитный барьер и невольно накрыл собой Цзинь Юй Мина, сбивая мужчину с ног. Полопавшиеся сгустки мерцающей крошкой растворились в воздухе, не коснувшись земли. Небеса выпустили грозный рокот, прокатившийся по вершинам горных пиков. Забарабанивший дождь укрыл землю, а тонкие нити, вырвавшиеся из уцелевших разломов, сплелись узорчатой паучьей сетью, стремясь загнать добычу в ловушку.

Вэй Хуань вовремя отскочил в сторону, мечом рассекая желающие пронзить его концы, отбрасывая их в сторону и заставляя проворными змеями вновь скрыться в одном из разломов. Взгляд темных глаз устремился следом. Приглушенный блеск, направленный в мерцающее нутро, выдавал все нетерпение генерала.

Наконец-то загнанная в угол лиса оскалила свои острые зубы.