Шаги тяжело стучали по тротуару, грубые штаны натягивались при каждом шаге, лицо было скрыто маской. Ветер сдувал волосы с глаз юноши, потом он оглянулся через плечо. Позади него кто-то так же быстро следовал за ним.

С тихим стоном он заставил себя бежать быстрее, крепче сжимая рюкзак в руке. Он держался за него так, словно от этого зависела его жизнь.

Он был уверен, что этот человек не сможет угнаться за ним в таком темпе, он был уверен, что сможет убежать.

Но уверенность, казалось, подвела его.

Он оглянулся в последний раз, и в эту короткую секунду его тело врезалось в кого-то намного выше и шире его в плечах. Резкий крик сорвался с его губ, когда он отшатнулся назад, едва не упав на землю. Он поднял глаза на мужчину и увидел замешательство в его темных глазах.

— Простите! — мальчик быстро извинился, наблюдая, как мужчина на мгновение посмотрел сквозь него, прежде чем схватить за руку и потащить в рядом стоящее здание.

Низкие басы вибрировали по комнате, из-за неоновых огней было немного трудно что-либо разглядеть. Все казалось ярким и в то же время таким тусклым.

Когда он поднял голову, чтобы посмотреть на мужчину перед собой, Чимин, наконец, снял маску с лица.

— Почему ты убегал? — спросил мужчина, его голос был низким, и его было немного трудно расслышать из-за музыки. Чимину пришлось наклониться немного ближе, чтобы как следует уловить слова. Когда вопрос дошел до сознания, глаза Чимина немного расширились.

— Я не убегал, — попытался защититься он, хоть и знал, что это был худший ответ, который он мог придумать. Мужчина поднял бровь и окинул Чимина беглым взглядом, прежде чем его взгляд остановился на пакете в его руке.

— Ты что-то украл, да? — это был не вопрос. Это была констатация факта. Он уже знал. Вздохнув, плечи Чимина немного поникли и он немного опустил голову.

— Тут всего-лишь немного еды... — тихо ответил он, нахмурив брови. Это было не совсем то, чем он гордился, но ему нужно было как-то выживать. Будучи несовершеннолетним, он не мог жить сам по себе, но он предпочел бы умереть с голоду на улице, чем вернуться в дом своих родителей. Ему удалось ненадолго найти работу, но всего через несколько месяцев его уволили, и денег, которые он накопил, хватило ненадолго.

Чимин широко раскрыл глаза, когда почувствовал, как чья-то рука коснулась его подбородка, слегка приподнимая голову и снова встречаясь взглядом с мужчиной.

— Ты украл еду? Такой хорошенький, как ты? — Чимин не был уверен, слова, прикосновение к его подбородку или низкий тон мужского голоса, заставили его вздрогнуть. Честно говоря, это могло быть всё сразу. Его щеки внезапно вспыхнули, и он не смог найти слов для ответа. Мужчина тихо рассмеялся — скорее всего, над выражением лица Чимина и опустил руку. — Как тебя зовут?

На мгновение Чимин засомневался, стоит ли ему говорить, но в то же время этот человек спас его.

— Чимин… Пак Чимин.

Глаза мужчины казались такими добрыми, когда он улыбнулся парню и кивнул.

— Я Хан Сону. А это, — он обвел рукой клуб, — Dionysus. Мой клуб. — Чимин последовал за этим жестом, оглядываясь вокруг.

Его глаза наконец привыкли к окружающему свету, и по мере того, как он оглядывался вокруг, он замечал все больше и больше деталей. Неоновые огни, которые он видел, освещали бар в задней части клуба, а также сцену в центре. Сцена с шестом, на котором танцевала очень красивая женщина, была больше обнажена, чем прикрыта.

Стрип-клуб. Он был в стрип-клубе

'Я недостаточно взрослый, чтобы быть здесь' — было его первой мыслью. 'Этот парень владеет стрип-клубом' — было второй.

— Почему бы тебе не зайти ко мне в офис? Я попрошу кого-нибудь принести тебе немного еды. — Сону улыбнулся ему с тем же добрым выражением в глазах. Более разумная часть разума Чимина подсказывала ему не следовать за ним, что это может быть опасно. Но та часть его разума, которой управлял голод, выиграла битву. Его желудок заурчал при одной только мысле о еде.

Итак, вопреки всякому здравому смыслу, он последовал за ним.

И, похоже, он сделал неплохой выбор, так как картошка фри, которую кто-то принес с кухни, была просто потрясающей. Он изо всех сил старался не запихивать её в рот, как свинья, хотя ему очень этого хотелось. Вместо этого он с удовольствием поел, разговаривая с Сону в перерывах между поглощением еды.

— Ты молодо выглядишь для владельца клуба, — пробормотал Чимин, беря еще одну картошину. — Сколько тебе лет?

— Мне двадцать шесть. Ты тоже выглядишь молодо, — прокомментировал Сону, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на широкой груди. Чимин старался не смотреть на него. — А что насчет тебя? Сколько тебе лет?

Чимин надеялся, что он не будет спрашивать, и на мгновение ему захотелось солгать. Единственная проблема заключалась в том, что Чимин был ужасным лжецом.

— Шестнадцать, — тихо произнес он, отводя взгляд, надеясь, что Сону не выгонит его за то, что он несовершеннолетний.

— И теперь ты на улице? — спросил Сону с удивлением в голосе. Чимин пожал плечами, правда не желая говорить об этом.

— Я не мог остаться со своими родителями.

Сону просто кивнул, в его глазах читалось понимание. Чимин был рад, что он больше не давил на него.

— А где ты остановился?

— Везде, где была возможность.

На мгновение в воздухе повисла тишина, пока Чимин жевал картошку фри, наблюдая за Сону. Мужчина откинул голову назад, казалось, о чем-то размышляя. Казалось, он принял решение, снова посмотрев на Чимина сверху вниз.

— Почему бы тебе не остаться со мной?

Картофельная палочка была на полпути ко рту, но Чимин остановился, а его глаза расширились.

— Прошу прощения?

Он не был уверен, что правильно расслышал.

— Ты мог бы остаться со мной, — Сону улыбнулся ему, и Чимин возненавидел то, что он колебался. Он хотел отказаться, зная, что это было бы неразумно, но у него не было особого выбора. Приближалась зима, и он долго не продержался бы на улице, особенно без тёплой одежды.

— Что ты хочешь взамен? — спросил он вместо этого, не желая влипать в это вслепую. Сону усмехнулся и покачал головой, добрая улыбка не сходила с его губ.

— Я ничего не прошу взамен, — ответил он, наклоняясь вперед и опуская локти на стол. — Я дам тебе жилье, и ты даже сможешь здесь работать, если захочешь. На таком хорошеньком личике, как у тебя, можно было бы заработать кучу денег.

Чимин некоторое время молчал, прежде чем выглянуть за дверь и увидеть, как кто-то танцует на сцене.

— Я ничего такого не умею.

— Тебя можно обучить, — быстро опроверг опасения Чимина Сону. Он все еще улыбался, и Чимин почувствовал, что его решимость рушится. Наконец, он кивнул.

Всего лишь этот простой жест изменил все. Чимин провел ночь, наблюдая за танцорами, разговаривая с некоторыми из них во время их небольшого перерыва. Как только клуб закрылся, Сону отвез Чимина обратно в его квартиру. Она была намного больше, чем где бы то ни было, где Чимин жил раньше.

Немного показав ему владения, Сону показал ему комнату для гостей, в которой он должен был остановиться.

На следующий день Чимина снова привели в клуб. При включенном свете и не таком количестве людей все было совсем по-другому. Несколько танцоров со вчерашнего вечера поговорили с ним и показали ему клуб. Они приветствовали его и сказали, что помогут с обучением.

Танцевать на шесте поначалу было трудно. Чимин почти каждый вечер возвращался домой с новыми синяками, но вскоре ему стало лучше, и он начал осваивать рутину. Чем больше он узнавал и чем комфортнее ему становилось на шесте, тем больше он чувствовал на себе пристальный взгляд Сону. Это приветствовалось; ему было приятно получать такое внимание.

За те несколько недель, что он пробыл у Сону, к нему относились с большим уважением, чем когда-либо прежде. Ему было нетрудно начать испытывать чувства к Сону, особенно учитывая, как много старший сделал для него, каким добрым он был с ним.

Он был полностью готов примерно через месяц тренировок. Он знал достаточно движений, чтобы выступать на сцене, и, хотя они были довольно простыми, остальные заверили его, что он добьется многого одной своей внешностью. Итак, подумав, что он нервничает и почти стоит на месте, он закончил тем, что станцевал на сцене. Он был удивлен, что сошел со сцены со стопкой купюр в руке. Не так много, как у некоторых других танцоров, но это было начало.

Всего несколько недель спустя Чимин спросил о приватных танцах и о том, не может ли он научиться танцевать и их. После демонстрации, проведенной парой танцоров, он начал обучение.

И когда они вернулись домой тем вечером, Чимин собрал всю свою уверенность в себе и спросил Сону, может ли он попрактиковаться с ним в танце.

Сону, не колеблясь, согласился.

В ту ночь Чимин провел ночь не в своей постели. Как и любую последующую.

Он стал чаще танцевать в клубе, зарабатывать больше денег и хранить их в маленькой шкатулке в их комнате. Он обнаружил, что ему действительно нравится в клубе и он любит всех, с кем работает. Там он чувствовал себя в безопасности и часто практиковался в свободное время перед открытием. Ему было легко влюбиться в танцы, находясь на сцене. Ему нравилось чувствовать на себе взгляды и холодный металл шеста под руками.

Всего за несколько месяцев Чимин мог с уверенностью сказать, что влюбился не только в танцы. То, как Сону держала его, смотрел на него, всё. Из-за того, что с ним обращались как с настоящим человеком, он легко влюбился.

Он чуть не заплакал, когда впервые услышал слова 'Я люблю тебя’ из уст Сону. Ему казалось, что он видит сон, как будто это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но прикосновение рук Сону к его коже дали понять, что все было реально.

Наконец-то он обрел счастье. У него была работа, хобби, которое ему нравилось, крыша над головой.

У него был Сону. И это было нормально.

Сону — это всё, что ему было нужно.