Глаза, смотревшие в зеркало, казались безжизненными, они смотрели, но ничего не видели. Вздох слетел с покрытых розовыми пятнами губ, глаза закрылись, голова опустилась.

Воспользовавшись моментом, чтобы взять себя в руки, Чимин снова медленно поднял голову, открывая глаза, чтобы посмотреть в зеркало. Он выглядел усталым, даже несмотря на макияж. Может быть, из-за света в раздевалке или из-за того, что на нем был черный халат, но его кожа выглядела слишком бледной.

Взяв пушистую кисточку, он надеялся, что нанеся немного мерцающих теней на глаза поможет ему выглядеть чуть более живым.

Краем глаза он увидел, как кто-то вошел в раздевалку, по платиновой шевелюре его было легко узнать. Фигура исчезла из поля его зрения, а потом подошла к нему сзади. Чимин поднял голову, чтобы посмотреть на улыбающееся лицо Тэхена в зеркале. Он уже собрался и был готов пойти на свое выступление, одетый в красивый костюм двойку, которую помог выбрать ему Чимин. Шорты с высокой талией и сетчатый топ на бретельках прекрасно подчеркивали фигуру Тэ, а ярко-красный цвет прекрасно подчеркивал его загорелую кожу.

Тэхен был таким непринужденно красивым, что почти не нуждался в макияже, когда выступал. И он был таким добрым и милым.

Он начал работать всего через год после Чимина, и они так быстро нашли общий язык. Они легко подружились, и на протяжении пяти лет, что они проработали вместе, Тэхен всегда был рядом с ним.

Даже сейчас он провел пальцами по шее Чимина и нахмурил губы.

— Ты пропустил вот тут, — его голос был низким, он говорил тихо, чтобы их не услышали. Чимину не нужно было опускать глаза на то место, к которому прикасался Тэхен, чтобы понять, что его кожа была темно-красной, а на шее образовался синяк. Он был уверен, что он там был, но освещение было не самым лучшим.

Не колеблясь, Тэхен схватил консилер и придвинул свое кресло поближе, сев рядом с Чимином, аккуратно нанеся немного на синяк, покрывая его так хорошо, как только мог.

Чимин закрыл глаза, слегка склонив голову набок, давая Тэхену немного больше возможностей растушевать консилер. Он не идеально подходил по тону к его шее, но это было все, что у него имелось.

— Знаешь, мы могли бы попробовать еще раз, — пробормотал Тэхен, наконец откладывая тюбик. Чимин посмотрел на себя в зеркало, сбрасывая халат. Он взял немного хайлайтера и начал наносить его на ключицы и плечи.

— Куда мне идти? У меня нет никого, кроме тебя.

Тэхен, казалось, был готов что-то сказать, но его прервал голос у двери. Чимин напрягся, но виду не подал. Тэхен поднял голову в сторону звука.

— Тэ, — голос Сону был низким и нетерпеливым. Тон, с которым Чимин был слишком хорошо знаком. — Ты не приносишь мне денег, сидя тут. — Тэхен знал, что означали эти слова. Настала его очередь выходить на сцену. Он в последний раз взглянул на Чимина в зеркало, прежде чем встать и выйти из комнаты. Теперь остались только Чимин и Сону.

Сону, его первая и единственная любовь, человек, который спас его. Человек, который забрал его с улицы, дал ему дом. Человек, которого он так нежно любил.

— Ты помнишь, когда мы встретились?

Чимин на мгновение замолчал, прежде чем кивнуть, не отрывая глаз от зеркала.

— Ты был таким беспомощным. Таким одиноким. Некому тебе было помочь. Кроме...? — он замолчал, и Чимин почувствовал на своей спине его выжидающий взгляд. Чимин точно знал, что он хотел услышать.

— Кроме тебя, — прошептал Пак, опустив глаза на стойку. Он точно знал, чего хочет Сону, потому что они делали это раньше. Это было похоже на игру.

— Кроме меня. Я спас тебя, я позволил тебе остаться со мной, а потом привел тебя сюда. — это было похоже на игру, только правильных ответов не было. — Так что было бы неплохо, если бы ты проявил немного благодарности, — по мере того, как Сону говорил, его голос начал приближаться, шаги сопровождали слова, пока, наконец, пальцы не вцепились в волосы Чимина и резко не откинули его голову назад. Чимин ахнул, и его глаза широко раскрылись, встретившись с холодным взглядом Хана, — что включает в себя отказ от разговоров об уходе. Без меня ты был бы никем. Понял?

Чимин поморщился, когда Сону потянул его за волосы немного сильнее, боль пронзила его шею.

—Да, — прошептал он, — мне жаль.

Он молча смотрел в глаза Сону, тяжело дыша.

Сону, который научил его, что такое настоящий страх, человек, который причинил ему больше боли, чем кто-либо когда-либо прежде. Человек, которого он больше не любил, но не мог бросить.

Сону прищелкнул языком и отпустил волосы Чимина, подчеркнуто наклоняя его голову вперед. Он едва устоял, чуть было не врезавшись в зеркало, лишь его челка задела стекло.

Его скальп болел от хватки, и Чимин поднял руки, чтобы обхватить голову, пытаясь облегчить боль.

— Кроме того, как ты и сказал. У тебя никого нет, — голос Сону отдалился еще дальше, пока он не заговорил с порога. — У тебя есть только я.

Чимин не сказал больше ни слова, молча кивая. И, наконец, шаги удалились. Занавеска затрепетала, указывая на то, что он был предоставлен самому себе, и вскоре после этого его руки начали дрожать.

Он чувствует, как горят его глаза, но сдерживает слезы, крепко зажмурившись. Когда он снова открыл их, они были красными и налитыми кровью, тушь размазалась под глазами. Вздохнув, чтобы успокоиться, Чимин начал приглаживать свои серебристые волосы, прежде чем взять салфетку со своего туалетного столика. Дрожащей рукой он начал вытирать синяки под глазами, все это время пытаясь успокоить дыхание.

Когда он почувствовал, что убрал все следы их встречи, он, наконец, встал и вышел на сцену. Если его красные глаза ещё могли бы быть едва заметны при свете раздевалки, то в темном клубе они скрыты от всех.

Вечер, казалось, прошел как в тумане: он потанцевал несколько раз на сцене, прежде чем его пригласили на приватные танцы, и к концу вечера на его туалетном столике лежала приличная кучка наличных. Все это время он чувствовал на себе взгляд Сону. Всегда на нем, никогда ни на ком другом.

В его взгляде не было той тоски, которая была, когда Чимин впервые начал танцевать на сцене. Теперь это казалось просто чистой похотью. Точно так же, как и взгляд любого другого мужчины в клубе. Он потерял всякую любовь, которая была в нем раньше. Чимин даже не был уверен, была ли там когда-нибудь любовь, или он просто был наивным подростком. Он не был уверен, что хочет это знать.

Как только последние посетители, спотыкаясь, вышли из клуба с пустыми карманами и слишком большим количеством выпивки в организме, все танцоры проскользнули в раздевалку, а Сону отправился в свой кабинет. Им всем не терпелось поскорее избавиться от неудобно облегающих нарядов и переодеться в повседневную одежду, особенно Чимину. Чем скорее он спрячет свое тело от плотоядных взглядов Сону, тем лучше.

Снова взглянув на свое отражение в зеркале, он начал сожалеть о своем выборе свитера. Хотя это было удобно и, вероятно, его любимая вещь в носке, воротник был широким, обнажая шею и ключицы. Держа салфетку для макияжа, он подумал, смывать ли ему консилер, хотя он начинал липнуть коже.

— Просто избавься от этого, тебя никто не осуждает, — прошептал Тэхен, нежно потирая бедро. Казалось, он всегда знал, о чем думает Чимин. Тихо вздохнув, Чимин посмотрел на своего друга, увидев беспокойство в его глазах.

—Я знаю, но... — он не был точно уверен, что собирался сказать. Что он был смущен? Почему он должен быть таким? Он не был виноват.

Тэхен слегка улыбнулся ему, прежде чем взять салфетку, придвигаясь ближе к нему. Он нежно взял Чимина за подбородок, начиная стирать макияж с его лица, обнажая мельчайшие частички кожи. Пара синяков на челюсти, немного покраснений на скуле, небольшая припухлость на губе, которая была скрыта помадой.

Когда он стёр больше, Чимин увидел, как улыбка сползла с губ Тэхена, а его брови сошлись на переносице. Независимо от того, сколько раз Тэхен видел это, реакция всегда была одинаковой. Беспокойство, печаль и жгучий гнев скрывались в его темных глазах.

Когда он, наконец, вытер шею Чимина, то стиснул зубы, уставившись на темный кровоподтек, отпечаток руки, держащей его за горло.

— Однажды… Я хочу увидеть, как это место сгорит, — тихо проговорил Тэхен, его руки мягко двигались, чтобы снять остатки тонального крема. — И мы с тобой выйдем отсюда. Без сожалений.

Чимин рассмеялся, забирая салфетку у Тэхена и выбрасывая ее с легкой улыбкой на губах.

— Как в боевиках. Не оглядываясь назад, — эти слова снова вызвали улыбку на губах Тэхена, когда он переключился на собственное тщеславие.

— Крутой, — пробормотал Тэхен, вытаскивая пригоршню наличных и начиная их пересчитывать. Чимин некоторое время наблюдал, как он считает, затем вытащил свои собственные деньги.

— Вау, похоже, ты хорошо провел ночь, — улыбнулся он, увидев выражение удовлетворения на лице Тэхена, когда тот положил небольшую пачку банкнот. 100 000 йен за плату за дом.

— Чуть меньше 600 тысяч, — улыбнулся Тэхен, собирая наличные и засовывая их в свою сумку. — Как у тебя обстоят дела?

Чимин пересчитал свою стопку, забрав также 100 000 йен.

— То же самое, чуть меньше 600 тысяч, — Чимин увидел улыбку Тэхена, хотя она выглядела немного натянутой. Тэхен знал, что он недоговаривает. Чимин видел, как тот взглянул на деньги для платы за дом, зная, что это не единственная часть, которая достанется Сону.

Занавеска в раздевалке раздвинулась, и Хан шагнул в подсобку.

— Вы, ребята, хорошо поработали сегодня вечером, — улыбнулся он, оглядывая комнату. Чимин мог видеть, насколько это было фальшиво. — Сегодня вечером я услышал много хороших слов.

Несколько танцоров негромко захлопали в ладоши, хватая свои вещи и вставая, чтобы уйти. Чимин наблюдал, как несколько человек вышли, предварительно передав Сону плату за проживание, но повернулся к Тэхену, когда почувствовал, как парень похлопал его по плечу. Слегка улыбаясь, он держал сигарету во рту.

— Я забыл свою дома. Могу я воспользоваться твоей? — спросил он, указывая на сумку Чимина. Кивнув, Чимин полез в передний карман и вытащил зажигалку, которую Тэхен подарил ему несколько лет назад. Металл менял оттенки между синим, пурпурным и желтым, никогда не оставаясь в одном цвете, а на лицевой стороне были выгравированы очертания двух бабочек. Он всегда носил его с собой, почти как талисман на удачу.

Он открыл крышку и со щелчком зажег пламя. Как только его сигарета была прикурена, Тэхен с улыбкой протянул её Чимину. Тот рассмеялся и взял её, поднеся к губам и втянув немного дыма в легкие. Через мгновение он выдохнул это в лицо Тэхену, тихо хихикая, когда младший попытался отмахнуться, и они оба разразились приступом смеха. Забрав сигарету обратно, Тэхен встал, подбирая свою сумку.

— Гуки ждет снаружи, — тихо сказал он, наклоняясь, чтобы нежно поцеловать Чимина в щеку, его пальцы легко скользнули вниз по его рукам. — Увидимся завтра.

Чимин кивнул и наблюдал, как Тэхен подошел к Сону, мгновение пристально глядя на него, прежде чем протянуть плату за дом. Хан потянулся за ней, но прежде чем он смог схватить ее как следует, Тэхен разжал ладонь, наблюдая, как банкноты падают на пол. Тэхен снова перевел взгляд на Сону, его взгляд был холодным, когда он поднес сигарету к губам.

—Упс, — просто сказал он, выпустив дым в лицо Сону при этом единственном слове. Пожав плечами, он вышел, обернувшись, чтобы быстро помахать Чимину, прежде чем тот скроется из виду. Чимину хотелось рассмеяться над этой нелепой сценой, но вместо этого он улыбнулся, глядя ему вслед. Веселье быстро исчезло, когда он встретил равнодушный взгляд Сону. Опустив голову, он схватил деньги со своего туалетного столика.

Мгновение он смотрел на деньги, прежде чем сунуть её вместе с остальными деньгами.

Чимин схватил свою сумку и направился туда, где его ждал Сону, нетерпеливо постукивая ногой по полу. Прежде чем он успел протянуть деньги, Хан взял их у него из рук и пересчитал.

Через мгновение Сону остановился и посмотрел на Чимина, приподняв бровь. Он не был точно уверен, чего хочет тот, пока не почувствовал что-то у себя под ногой. Он посмотрел вниз и увидел банкноты, которые уронил Тэхен, все еще разбросанные по земле.

Тихо вздохнув, Чимин опустился на колени, чтобы поднять их. Над собой он мог слышать, как Сону снова считает, мягко переворачивая каждую купюру, заработанную Чимином.

—680 тысяч, — пробормотал Чимин, вставая с наличными в руке. Сону продолжал считать, игнорируя его заявление. Как только он добрался до конца пачки, он кивнул и взял наличные, которые были в руке Чимина, прежде чем сунуть их в карман. Он полагал, что деньги будут храниться в сейфе в офисе до тех пор, пока они не поступят на счет Сону. К которому он не разрешил Чимину получить доступ.

Он наблюдал, как все деньги, заработанные им в ту ночь, утекают у него сквозь пальцы. Нет, они не исчезли сами. Скорее, их вырвали у него из рук. И он просто позволил этому случиться.

Сону повернулся на каблуках, и Чимин на мгновение проследил, как он исчез в своем кабинете. Раздался тяжелый хлопок сейфа, и через несколько мгновений он вышел обратно в пальто и с ключами в руке.

— Я ожидаю, что завтра будет лучше, — единственное, что он сказал, прежде чем направиться к двери. Чимин тяжело вздохнул и последовал за ним, натягивая куртку. — И прекрати блять вздыхать. Это действует мне на нервы.

Чимин молчал всю дорогу домой, уставившись в открытое окно, его щеки порозовели от холода. Дым от зажатой в его губах сигареты поднимался вверх и улетал в окно, растворяясь в холодном зимнем воздухе.

Как только они вошли в квартиру, в воздухе повисла тишина, густая и удушающая. Чимин скинул обувь и только когда снова встал, заметил, что Сону стоит неподвижно и смотрит на него.

Их взгляды встретились всего на мгновение, прежде чем на лице Хана появилось знакомое выражение. Гнев. Чистая, неподдельная ярость. Чимин напрягся еще до того, как Сону поднял руку, закрыв глаза, когда он это сделал. Он не хотел этого видеть.

Острая боль пронзила его щеку, и Чимин ахнул, распахнув глаза, он отшатнулся назад, подняв руки, чтобы облегчить боль. Когда Пак упал спиной на столик у входа, по комнате разнесся звон разбитого стекла от упавшей вазы. Его щеки горели, как и глаза, слезы грозили прорваться, когда он посмотрел на Сону, наблюдая, как он опускает руку, сжимая пальцы в кулак.

— Я больше никогда не хочу слышать от тебя упоминания об уходе, понял?— Тон был таким знакомым, повелительным. Тот, который Чимин привык слышать. Он закрыл глаза, опустив голову, когда почувствовал, что слезы катятся по его щекам. Он не хотел открывать глаза снова.

Но ему пришлось сделать это только тогда, когда чья-то рука схватила его за горло, подняв на ноги и впечатав спиной в стену, а губы раскрылись в беззвучном крике. Он не осмеливался издать ни звука, зная, что это только ухудшит ситуацию. Он привык переносить боль молча. Это была рутина. Приобретенная с годами черта характера.

— Понял? — Сону зашипел, его хватка на горле Чимина усилилась. Дышать становилось все труднее, его глаза расширялись, когда он не мог сделать вдох. Запаниковав, Чимин схватил Сан Ву за запястье, слезы потекли быстрее.

Наконец, он кивнул.

И, наконец, Сону отпустил.

Чимин упал на колени, грудь вздымалась, он пытался выровнять дыхание, упершись руками в пол.

Он все еще видел ноги Сону перед собой и не двигался. Он остался стоять на коленях, не желая больше создавать проблем. Прошло, как ему показалось, несколько часов, прежде чем Сону ушел. Чимин прислушался к шагам, сосчитал их, и когда дверь в комнату закрылась, он безвольно опустил руки. Он прислонился лбом к деревянному полу, слезы капали на пол, прерывистое дыхание срывалось с его губ.

Он сдерживал свои крики, даже когда перебрался на диван и свернулся калачиком на боку. Он хотел бы переночевать в комнате для гостей, но ноги не могли заставить его дойти так далеко. Начнем с того, что он едва мог дотащить себя до дивана.

Натянув на себя одну из меховых накидок, Чимин зарыдал в одеяло, крепко зажмурив глаза.

Как только его крики стихли, он все еще не мог найти покоя. Он лежал неподвижно, молча уставившись в стену.

Он прислушивался к гудению холодильника, тиканью настенных часов, звуку проезжающих снаружи машин. Он прислушивался ко всему, кроме звука движения в комнате. Что угодно, только не открывающаяся дверь спальни и шаги, пробирающиеся через гостиную.

Он уставился на стену, наблюдая за мельканием огней на стене, наблюдая, как тикают секунды на часах. Он хотел смотреть на что угодно, только не на Сону, но, казалось, не мог надолго отвести глаз от этого человека.

Человек, которого он когда-то любил, который спас его, которому он отдал свою жизнь.

Человек, который научил его, что такое страх.

Он не мог отвести от него глаз, пока тот натягивал ботинки, надевал куртку и обматывал шею шарфом. Смотрел, как он выходит из квартиры, запирая за собой дверь.

И несколько часов спустя, все еще лежа без сна, он видел, как возвращается Сону. Смотрел, как он скидывает ботинки, стаскивает куртку и вешает шарф. Он притворился, что не видит пятен губной помады на его шее, притворился, что не чувствует запаха секса и сладких духов.

Он чувствовал отвращение и расстройство, кто-то другой занял его место, кто-то отнял у него его любовь. Но он также испытал облегчение от того, что в ту ночь ему не пришлось чувствовать на себе руку Сону. Он испытывал противоречивые чувства.

Он снова перевел взгляд на стену. Он вернулся к наблюдению за мерцанием огней на стене и движением стрелок часов. Все, что угодно, лишь бы отвлечь его от реальности, в которой он застрял.

Наконец, его глаза закрылись. Он не хотел открывать их снова.