Приближался конец месяца. Усиленная подготовка к предстоящей сессии и два крайне заёбанных молодых человека, которые вновь сидят в институте до позднего вечера. Ведь по великой милости Господина Мичизу, им приходится с переломанными костями намного дольше выполнять задания, чем другим.

Календарь простучал в отметку 28 октября, заведуя о том, что осталось не так много времени до Нового года и, конечно же, приём у Френсиса. Сама мысль об этом отягощала, давая крупный такой пинок, что пора что-то делать. Но всё, что получалось – сидеть тихо и чертить очередной эскиз, слушая о том, какие же корректировки стоит внести в новом проекте.

Чуя, кажется, устал больше обычного. Потому что он замолчал. В прямом смысле замолчал прямо таки вообще, лишь отвечая одним словом периодами и вводя в ступор всех своим крайне тихим поведением.

Потому что ему обычно это несвойственно.

Полнейшее выгорание и дикая усталость от всего вокруг плотно засели внутри, то ли раздирая от всего и сразу, заставляя тихо истерить, то ли просто сжигающая пустота, вызывающая отвратительную апатию. Рецидив - всегда очень сложная вещь, особенно когда он случается на фоне работы, болтовни вокруг и просто обычного присутствия людей.

Акутагава частично привык к таким выпадам друга за много лет, но всё равно это ощущалось так сложно, что у самого сил не оставалось ни на что, а особенно видеть своего друга таким разбитым и беспомощным.

Но вот Дазай не привык никак. Он даже и не знал, что это такое, но подмечал все эти «звоночки» со стороны, чувствуя точную ложь от первых сказанных слов Чуи за три часа, а именно «да в порядке я».

Мнимая радость разваливалась на куски, буквально трещала вдоль и поперёк. Сжатая улыбка, пытающаяся доказать, что да, всё отлично, но, чёрт бы тебя побрал, Накахара Чуя, сплошь выдаёшь себя своим дико заёбанным и уставшим взглядом. Однако Осаму назвать конкретной причины такого состояния своего «товарища» никак не мог. Он просто даже и не понимал его, не мог сопоставить факты. И даже сейчас всё становилось куда непонятнее.

Лишь глупые догадки, заставляющие путаться в теориях ещё сильнее.

Накахара, молча стоя возле ворот института, закуривая сигарету, ошарашено пялит в карие глаза напротив. Каждая пройденная секунда сводила с ума, заставляя слегка подрагивать кончики пальцев рук. Осаму же, кажется, возгордился собой, держа в голове очень примечательную фразу: «если гора не идёт к Магомеду, то Магомед идёт к горе». И Дазай действительно пришёл сам первый.

- Привет, – интонация у шатена странная, довольная, с лёгкой ноткой загадочности и энтузиазма. – Так и будешь молчать, да? Слушай, я не знаю, что я сделал, но... может, объяснишь? Мне неловко получать наказание в виде молчания. И да, я принёс тебе кофе, который ты обычно берёшь.

И, если признаться честно, Чуя понятия не имеет, что сказать. Обычно в таком состояние его никто и не трогает, потому что Акутагава доходчиво объясняет: «идите нахуй, отъебались от него». Но в случае с Дазаем… он и не спрашивал ничего. Совсем ничего, будто его это всё и не интересовало вовсе.

Но в данную секунду он просто взял и спустя неделю тихонько пришёл к Накахаре, мол, я тебя обидел, да? Чувак, да если бы ты его обидел, то давно бы летел на все четыре стороны с горящей задницей. Нет, у Чуи не было великих проблем с агрессией, тем более неконтролируемой. Ну да, он достаточно вспыльчив, но не более.

В любом случае потом бы извинился. Конечно, с учётом телесных повреждений, которые он мог бы нанести в процессе конфликта. За словесную лепту он и грамма угрызений совести не почувствовал бы, потому что считал, что раз он сказал что-то провокационное, то это точно заслужено и по делу.

Однако, возвращаясь к теме размышлений по поводу происходящей ситуации. Всё действительно выглядит так, будто Чуя обиделся? Что сказать на это? Сил не было совершенно никаких, чтобы давать подробное разъяснение своему состоянию. Да и стоило ли вообще посвящать его в это?

Докурив сигарету, Накахара развернулся и прошёл на территорию института, усаживаясь на ближайшую скамью, пытаясь отогреть свои руки, которые просто пиздец как замёрзли после пары минут курения. Осаму, последовавший за ним, присел рядом, отставляя стаканчик с кофе в сторону, перехватывая ладони рыжего в свои тёплые, начиная их согревать, ухмыляясь смешной загипсованной части руки.

- Я в порядке, устал немного. Просто сложности в учёбе.

- Я не думаю, что это так. Это за тот случай после парка, да? В этом причина? Это действительно тебя так задело?

И сейчас в голове Накахары стоит оглушающая пустота, которая, словно ком в горле, заставляет поджать губы и прикрыть глаза, стараясь не задохнуться от переизбытка мыслей в голове. Внутри этой самой головы полнейший бардак. И сам Чуя, который пытается выстроить хоть одно связное предложение.

За столько лет он «приучился» распознавать моменты, когда речь его для других людей становится слишком тугой для понимания и сейчас был этот самый момент, когда он совершенно не понимал, что сказать точнее, как правильней выразить свои мысли, чтобы это было крайне понятно.

Для себя он звучал убедительно и понятно. Но будет ли это понятно для шатена?

Не сморозить несуразицу в такой момент слишком тяжело для уставшего и не спавшего студента.

- Я… Я просто понимаешь, дело такое, что я и не обижаюсь. Дело просто другое… - запнулся. – Я не думаю, что это…

- Постой, – сейчас Дазай испугался не на шутку, начиная встревожено оглядывать собеседника, начав суетиться из-за его слишком уж несвязной речи. – Чуя, ты в порядке?

- Плохо-себя-чувствую.

И Накахара, особо чётко выделяя каждое слово, выдавил что-то на последнем издыхание своего мыслительного процесса, который уже кипел и дымился, напрягаясь, словно в тысячу раз больше обычного.

Дазай лишь подхватил полуживого Чую, всучив тому в здоровую руку стаканчик кофе, выпросив адрес его местожительства, дабы сопроводить того в целости и сохранности. Потому что Осаму понял для себя одно: Рыжий сам не дойдёт в таком состояние. Точно уверен, свалится или умрёт по пути домой. Что шатену сейчас крайне было не нужно. Да и не то, что сейчас, вообще было не нужно.

Общее время пути заняло у них 40 минут. И что радовало Осаму, так это то, что Чуя более ли менее ожил, начиная хотя бы идти ровно. Однако что-то в нём всё равно напрягало. Однозначно это что-то было отрицательным.

Парень помнит его в приблизительно таком состояние только в первые дни их знакомства. Тогда он много выпивал, но более оживлённо вёл беседу. Сейчас же вовсе не заходит даже за кофе. Действительно ли его так вымотала учёба?

Однако этому есть сомнения. Будь ты хоть искусным лжецом, Дазай приметит те самые нотки «пиздабольства». Особенность у него такая - буквально заглядывать в самое нутро, видеть всё и всех практически насквозь.

Но не Чую.

Он словно не читаем. Дазай видит, что что-то действительно не так, одновременно сомневаясь в правдивости слов Чуи, но и в то же время не видит причин не доверять.

Совсем ему не удаётся понять, что творится внутри этой черепной коробки. Одна большая загадка. Только вот ответ лежит на поверхности. А Осаму пытается залезть слишком глубоко, не обращая внимания на самый верх, что является глубочайшей ошибкой.

Однако в каждом всезнайке есть такая черта, как не замечать слишком очевидного.

Или же…

Он просто сам не хочет замечать и принимать самого очевидного ответа?

Очевидного и такого до хруста болезненного.

- Какой этаж?

- Притормози, я сам смогу.

Тихий смешок, заставляющий Накахару вопросительно приподнять бровь.

- Да ну? Ты себя видел вообще? Если бы лежал где-то, то я бы подумал, что ты труп.

- Настолько херово выгляжу?

- Настолько херово выглядишь.

Остановившись перед металлической дверью в подъезд, Чуя закусил губу, начиная обдумывать слова Осаму.

С одной стороны, этот ёбнутый хуеплёт прав, ему бы не помешала помощь добраться до третьего этажа к своей квартире. Но, чёрт, нельзя будет потом взять и выкинуть его, не пригласив в дом. Родители учили гостеприимству и вежливости. Только вот.… В квартире царил хаус. Такой кавардак из разных вещей и предметов, что хотелось выть от ужаса.

Ну, хорошо, Чуя. Давай чистосердечное.

- Если честно, то я очень давно не прибирался, так что будет неловко пригласить тебя к себе после такой помощи.

- Чуя, мне всё равно. Этаж и квартира?

- Третий этаж, квартира 46.

И Осаму подхватил Накахару. Вмиг залетая на этаж к нужной двери, выхватывая ключ и открывая дверь.

В квартире была кромешная тьма, заставляющая прищурить глаза в попытках что-то разглядеть. Однако в квартире чувствовался жуткий холод. Всё нутро ощущало, что в доме не закрыты окна и явно уже очень давно. Возможно, даже и не закрывались как минимум неделю.

Осаму разулся, снял и повесил свой бежевый тренч на вешалку, проходя вглубь коридора.

Проход на кухню с левого бока. Судя по всему, там же, слева дверь в ванную комнату и две двери впереди, одна из которых закрыта. Пройдя в открытую комнату, раскрыл глаза настолько широко, насколько мог.

Чёрные закрытые шторы, но даже сквозь них проникает немного света, озаряя комнату. Давно не прибирался? Это сколько? Год?

Раскиданная одежда, бутылки алкоголя, банки энергетиков на полу. Пять прозрачных бокалов с не понятным содержимым на прикроватном столике, в некоторых виднелась плесень. Постель была не заправлена, на ней был ноутбук, так же одежда и много атрибутов в виде скетчбука с канцелярией, светильника и прочих им похожим предметам.

Но пол был чист, да и пыли не было. Значит, он убирается. И это… Творческий беспорядок?

Пройдя к окну, Осаму раскрыл шторы, закрывая окно и обращая внимание на большое количество пустых блистеров от неизвестных таблеток на подоконнике. Сейчас не время об этом думать и рассматривать название.

Он прошёл к постели, усаживаясь на неё, начиная рассматривать лицо вошедшего следом Чуи, который явно испытывал неловкость и стыд.

- Что? — скованно отвечает Накахара, осознавая весь пиздец увиденного.

От тревожности внутри грудины отвлекает тёплая улыбка Дазая и Чуя готов поклясться, что внутри заходилось то самое, что обычно называют «бабочками в животе».

Сейчас это всё выглядит так глупо и так странно, ведь они знакомы почти месяц без недели, но, кажется, им уже действительно стало всё равно на это. Каждый чувствует эту химию, осознавая, что больше не являются теми самыми «посетитель» и «бариста». Дазай желает стать сейчас ещё больше значимым, чем простой «человек из кафе, который мне помог». Он хочет быть его душой, быть его желанным человеком.

Такова уж натура Осаму, любящая до одури. Но бывает это настолько редко, что можно пересчитать по пальцам одной руки. Потому что Чуя - первый, кто заставил ещё с первого дня сердце шатена расходиться в бешеном темпе. Внутри было так тепло, и он понимал, что это и есть та самая любовь, о которой говорят?

Мама в подростковом возрасте рассказывала ему о том, что обычно чувствуют люди, которые безвозвратно влюбляются и самые главные её слова, перевернувшие мир именно сейчас, когда он вспомнил их: «Осаму, милый, ты поймёшь, что это настоящая любовь, когда почувствуешь что-то новое внутри себя, словно болезнь, но приносящая радость и эйфорию».

И Осаму почувствовал.

*

Закончив с мытьём посуды, Дазай взглянул в окно. Уже стемнело, что неудивительно. Он приводил жилище Накахары в порядок, дабы тот не жил в этом ужасно бардаке, только.… Тот не пустил его в закрытую комнату, отчего интерес взыграл в заднице Осаму ещё больше.

Но может, когда-то он узнает? Тогда, когда их доверие перейдёт на более высокий уровень.

Вытерев руки полотенцем, вернулся в спальню, осматривая лежащего Чую, который вновь занимался чертежами в одной из своих специальных программ, шатен мало разбирался.

Собрав свою смелость в кулак, аккуратно пристроился и прилёг рядом.

И чёрт, сейчас между ними нет неловкости, скованности, лишь этот уютный момент, наполняющий теплом. Осаму устроился на плече рыжего, став наблюдать, как тот ловко двигает рукой со стилусом по экрану планшета, выстраивая модель вроде бы улицы. Они молчат, слыша лишь их дыхание в унисон.

Только длилось это не так недолго, как хотелось, потому что на телефоне Дазая пришло уведомление, заставляющее в панике биться сердце, пропуская сотни ударов в минуту.

Тот в панике приподнялся, понимая, что до дома ему, как минимум без пробок добираться час с лишним.

Три дня назад Дазай не принял таблетки. Два дня назад Дазай не принял таблетки.

День назад не принял. И сегодня Дазай тоже не может. Не успевает даже вечером принять хоть какую-то их часть.

Три дня, кажется, действительно могут ничего не значить, но не в тот момент, когда внутри уже бушует бездонное море из депрессивных пустых ветвь, словно с них опали и сгнили лепестки сакуры.

- Дазай? Что-то случилось?

И внутри у Дазая пустота, потому что он не понимал, как объяснить, что сказать, как подобрать слова. Хотя Чуя должен был понять, слишком странно, если бы он не заметил бинтов на теле. Вывод в такой момент напрашивается сам. Очевидно, как снег зимой и солнце летом.

Так возьми же себя в руки, Осаму. Он когда-то должен узнать, чёртов ты идиот.

- Мне… мои таблетки. Я не пил их уже несколько дней и, видимо, сейчас тоже не выпью. Извини, мне домой надо добраться, пока я окончательно не слетел с катушек.

- Что за таблетки? Название?

- У тебя нет таких. Просто.… Извини.

- Дазай, скажи, пожалуйста, название.

- Амитриптилин и атаракс.

- А дозировка?

- Пятьдесят и семьдесят пять.

Чуя отложил планшет в сторону и встал. Подойдя к тумбе, открыл её, вынимая небольшую таблетницу под непонимающий и нервный взгляд Осаму.

Достал две белые таблетки и одну жёлтую. Прикусил губу, поворачиваясь на Дазая и осматривая его. Немного подумал и раскусил на половинку жёлтую. Поднялся и, протягивая их шатену в руку, попутно схватил бутылку воды, стоящую рядом с кроватью.

Осаму удивленно посмотрел в голубые глаза, перехватывая врученные ему вещи.

- Что это? – глаза у шатена округлились еще больше обычного, а тело и вовсе впало в ступор.

- Таблетки.

- Какие таблетки?

- Амитриптилин 50 миллиграмм и кветиапин 50 миллиграмм, атаракса нет, но и кветиапин частично подойдёт, хотя, думаю, слишком много его дал. Но тебе же для снижения тревоги и сна?

- Да. А откуда…

Кажется, внутри Осаму стала складываться не самая лучшая картинка, заставляющая впасть в дикую панику. До тошноты.

В одно мгновение выпил таблетки. Усаживаясь назад на постель и устремляя взгляд в пол, зарываясь пальцами в свои волосы.

Чуя? Что это всё значит?

- Можешь остаться у меня. Не думаю, что ты сможешь дойти до дома теперь. Долгий перерыв между приёмами таблеток, да и препарат новый.… Поэтому, если не против, можешь расположиться тут. Я принесу тебе отдельный плед.

И Дазай хочет взвыть и начать рвать на себе волосы, разнося свой вопль эхом по всей квартире.

Разговор в баре. Мужчина средних лет, говорил про стационар.

Чуя в баре, который высказывал своему другу достаточно пессимистичные мысли и подробности своих проживаемых дней.

Рюноске, который упоминал, что Чуя не спит вовсе, потому что не может.

В голове стал складываться пазл. Картинка за картинкой. Которая рубила сердце на куски.

Осаму не запомнил момент, когда погрузился в сон окончательно, но он точно запомнил момент, когда немного позже рыжий из этой же самой таблетницы выпил таблетки в наибольшей дозе, чем нужно шатену по предписанию психотерапевта.

Он выпил эти же, мать его, таблетки.