«But I won't let you, I won't let you, I won't let you down»

NF – You’re special

Вокруг темнота, которая поглощала в себя каждую капельку света. Воздуха почти не осталось. Что-то нанесло удар в спину.

Щелчок.

Заброшенное здание. Ветер развивал кроны деревьев, заставляя съежиться, осматривая разруху по сторонам. Новый удар в спину.

Оглушающий крик сорвался с уст. Чуя вскакивает с постели, начиная рвано дышать, пытаясь придти в себя, нервно бродя глазами по комнате, фокусируя зрение. Через пару минут, облегченно выдохнув, свалился обратно в постель, пялясь в потолок. На часах 5 часов утра, что удручало положение. Облизнув пересохшие губы, встал с постели, подходя и открывая настежь окно, тут же задыхаясь от сильного потока воздуха в лицо. Йокогама была пасмурной, словно подстраиваясь в такт идущим делам.

Накахара входит на кухню, хмурясь и усмехаясь, включая чайник и усаживаясь за кухонный стол, с интересом рассматривая собеседника.

- Я определенно точно хотел бы знать, почему ты не спишь.

- Дневной сон изничтожил меня. Во сколько нам сегодня?

- Ну, думаю, как больница откроется, так и пойдем.

- А?...

- Вчера ходил. Ему еще две недели ходить.

Рюноске победно усмехнулся, отпивая чай из кружки, устремляя взгляд на Чую, что в свою очередь кусал свою нижнюю губу, глубоко о чем-то задумавшись.

Прошло 18 дней, как Накахара и Дазай вновь оборвали общение, лишь обмениваясь сухими приветствиями. Каждый попросту не знал, что друг другу говорить. Былая близость в один миг разъединила их, словно ударом тока. И в попытках избежать нового болезненного удара каждый держался в стороне. Истинных причин как таково не было. Ни с одной стороны.

У двоих просто словно щелкнуло, и всё оборвалось. Только… Чуя, в свою очередь не совсем этого понимал, но инстинктивно так же не лез близко.

Утро в кофейне, день на учебе, вечер в кофейне, ночью бессонница. Засыпает под утро, вскакивая через пару часов от кошмаров. И такая программа крутится уже две недели, раздражая и выводя из себя. Таблетки были словно плацебо, что заставляло намеренно повышать дозировку в надежде, что это поможет. Однако чуда не происходило, отчего рыжий срывался на истерику, периодически сваливаясь от усталости в постель, лёжа и тупо всматриваясь в потолок, стену, пол, телефон, да куда угодно, лишь бы занять время.

В кофейню было возвращаться тошно. Один вид Дазая вымораживал, что лицо всё кривилось лишь от незначительных телодвижений. Со стороны это выглядело так, словно Накахара сейчас прожжёт его взглядом. Но только он и сам не понимал своего взгляда.

Большую часть времени татуированного беспокоило ноющее чувство в грудной клетке и рой мыслей в голове.

Сегодня 20 ноября, и холод улицы впился в кости, замораживая их. Чуя идет с больницы и инстинктивно заходит в кофейню, засиживаясь там до самого вечера. Вечер субботы. В бар заползла тонна народа. Играли какие-то бессмысленные песни, что давили на мозги так, что хотелось просто выпилиться и заткнуть уши, дабы не слушать это, не слышать дурацкие разговоры людей, их смех и возгласы. Накахара скидывает с себя рубашку, оставаясь в однотонной черной футболке, чокаясь бокалом с Юичи, Рюноске, Гин и выпивая одним махом вино, тут же возвращая свой взгляд к окну и откидываясь на спинку кресла, снова погружаясь в глубокие раздумья, прокручивая одни и те же мысли. Учеба, деньги, родители… Всё становилось слишком тяжело, отягощая его разум и заставляя загоняться еще больше.

Дазай же глаз с Чуи не сводит. Агрессивно протирает бокалы и смотрит на него, словно хочет ему шею свернуть. И себе в том числе, думая лишь о том, что в момент своей мании, как придурок ему в любви признавался, лепетал сладкие и нежные речи. Это грызло его изнутри. Во-первых, на Осаму это в принципе не похоже, а во-вторых, он просто в период неожиданной мании слишком проникся во всем этом, потому что изголодался по ласке. Но Осаму совсем не такой. И не будет таким. И это, как казалось ему, оттолкнуло Чую. Но дело не в этом. Чуя уже и не помнит об этом, потому что словно понимает внутри, что это просто порыв, который ничего и не значит.

Огай хлопает Дазая по спине, подходя к нему, словно тень. Огай словно видел его насквозь. И дело не в том, что они знакомы кучу лет. Просто он… словно сканер людей. А Осаму понять проще простого. Он его как свои пять пальцев знает.

— Надеюсь, что ты понимаешь, что произойдет, если ты хоть раз доверишься или откроешься ему? Это будет твоя огромная ошибка. Мир просто перевернется и настанет если не апокалипсис, то как минимум, планета остановится и взорвется. - Мори скептично смотрит на Дазая и его усмешки, становясь более серьезным, сузив глаза, — Ну чего тут смешного, Дазай? Думаешь, я вру или преувеличиваю? Можешь попробовать отдать себя в его руки, и я тебе клянусь, ты потом вспомнишь мои слова. И пожалеешь о том, что вовремя не остановился. Чуя — воплощение одного из всадников апокалипсиса. И каждый сам для себя решает, какой из. Либо для тебя он станет войной, либо твоей смертью. Но будь готов обжечься, Осаму. Эта привязанность испепелит все твое нутро. Даже ты, твое прошлое и то, что тебя преследует сейчас, не убьет тебя так, как он.

Огай замолкает, тут же принимая клиента и улыбаясь, начиная делать пару шотов. Но видно было по его лицу, что он в тревоге. И что слова его абсолютно серьезны. И это пугало. Огай знает Чую давно, в то время, пока он не знает про Чую абсолютно ничего. Что за ним скрывается? Что у него внутри? О чем он сейчас думает, пока залипает в окно?

Но в голове Накахары почти все мысли растворились. Внутри глухо, пусто и мрачно. Хотелось встать и уйти, оставив позади себя это мутное место, этих людей. Но потом придется что-то объяснять, а Акутагаве выкладывать полный отчет о своем состояние.

Чуя снова мрачно уставился в окно, чувствуя, как звон в ушах усиливался, давя на мозг и приглушая звуки музыки, смеха, разговоров. Тошнило так сильно, что хотелось блевать. Душу свою выблевать, чтобы ничего не чувствовать. Осаму так же погано, но от себя. Он искренне ненавидел периоды, когда мания поглощает его с головой. Он становится полной противоположностью своей личности. Одной из личностей. Его признания в любви, просьбы верить ему, ласковое поведение… это все не он. Это не Дазай Осаму. За время, что они провели без общения, состояние шатена вернулось в свое обычное. Пассивно-агрессивная сука, полная сарказма, презрения и фальшивой вежливости, но… он бы соврал, если бы сказал, что он действительно ничего не чувствует к Чуе. Чуя его правда привлекает. Но все не так просто. У Дазая никогда ничего не бывает просто.

Накахара резко встает, опрокидывая в себя новый бокал вина, и выходит, хватая пачку сигарет, даже не удосужившись одеться, вылетая на холодную улицу, чуть ли не задыхаясь от потока ледяного ветра.

Он делает глубокий вдох и зажмуривается на долю секунды, вытаскивая одну сигарету и поджигая ее, делая крупную затяжку, которая обжигает горло, заставляя скривить лицо.

Сейчас все кажется бессмысленным, что хотелось голову об асфальт размозжить. Но оставалось только курить и думать о том, когда же всё это закончится. Все проблемы кажутся катастрофическими, словно никогда из этого дерьма теперь не выбраться. Но будет ли это важно через год или два? Будет ли он всё это вспоминать и смеяться?

Чуя чувствует на своих плечах чье-то теплое пальто. Он с прищуром оборачивается. Малышка Гин.

***

За окном проливной дождь и холод, что мешался с мокрым снегом. Накахара сидел в пьяном состояние на диване кофейни, тыкая по планшету. Сообразить, что делать, было невыносимо тяжело. Двадцать девятое ноября, десять утра. Татуированный уже сидит пьяный после тяжелой ночи, что буквально изодрала его психику в мясо.

Бессонница и депрессия поглощала его. Разрушала его сознание, разум, заставив страдать организм. Сосредоточиться было тяжело, речь была несвязной, а тело и вовсе было обмякшим и слабым, что ноги почти не держали от слова совсем. Кажется, за последнюю неделю он спал в общей сложности часов 10. Он глотал кофе, энергетики и алкоголь, пытаясь изо всех сил приготовить все проекты к зимней сессии, до которой оставалось две недели. Чуя еще больше убеждался, что дизайн - это не его. Потому что учили там совсем не тому, на что он рассчитывал. Оценки были хуже некуда, скатившись до самого низшего балла.

Он больше так не может. Больше нет. Он снова хмурился и понимал, что разработка макета не идет от слова совсем. Линии кривые, архитектура некрасива, все вразнобой. Он сворачивает программу и выключает графический планшет, тяжело и глубоко дыша, делая крупный глоток вина и откидываясь на спинку дивана, переводя взгляд на панорамное окно. За ним шел крупный снег, хлопьями покрывая улицу белоснежным покрывалом. Дождь сменился снегом. Наступила зима. Тяжелая и угнетающая, что жить не хотелось от слова совсем. Но зима у Чуи была и осенью, и весной, и летом…

Его зима будет вечной.