После этой вспышки гнева они разошлись. Близняшки вернулись к охране Сеченова, который продолжил работу, а уже натянувшего на себя одежду Нечаева забрала Алина.

      Здесь была вращающаяся система лифтов. Он заметил это недавно. Частный шел от кабинета прямиком на первый этаж, доступ к которому был только у Сеченова. А публичный соединял все этажи, кроме этажа шефа. Если он хотел сбежать, ему нужно найти вход в шахту лифта, либо ключ Сеченова — обе задачи кажутся невыполнимыми без Харитоновой помощи со вскрытием замков.

      Или, если повезет, ему удастся схитрить и найти открытое окно, чтобы выпрыгнуть. Улучшения от Элеоноры помогли бы избежать смертельного исхода… Может быть. Или вдруг получится спустится, угнать Кондор, или улететь на каком другом механическом летающем дерьме подальше от Челомея.

      И что потом? Снова сыграете в прятки с армией Доктора Сеченова? Сейчас осень, и Вы знаете, что долгую зиму не переживете.

      «Закрой ебальник. Я думаю».

      А, думаешь, — протянул Харитон с такой злобой, что у Нечаева глаз задергался. — Удивительно осознавать, что у Вас еще остались извилины, и Вы способны ими пошевелить, товарищ Майор. Будьте осторожны и не переусердствуйте, иначе одному доброму доктору придется кого-то прооперировать снова.

      — У вас повысилось давление, товарищ Нечаев! — весело подметила Терешкова рядом.

      — Ага, я в курсе.

      Они спустились на лифте на рекреационный этаж, и Нечаеву всегда казалось жутким, что кроме него и шефа в огроменном здании он не видел больше ни души. И в зоне отдыха вся техника все равно была в рабочем состоянии: аппараты в аркадном уголке ждали своих игроков, как и спортзал — хоть кого-нибудь. И вместо того, чтобы пойти поупражняться, Нечаев притормозил, когда они проходили у бассейна. Хм…

      — Алина. Смена планов.

      — Конечно, товарищ! Плавание — это замечательная активность! Это отличная тренировка мышц всего тела и дыхания! Предпочтете, чтобы я изменила настройки бассейна на закрытый или открытый?

      — А в чем разница?

      — Закрытый — это самый обыкновенный бассейн для плавания, в то время как открытый имитирует океаны или реки, будь то мель или быстрый горный ручей!

      — И так нормально, — сказал Нечаев, уже раздеваясь. Он осторожно спрятал руку под рубашкой, складывая пальцы и сканируя комнату. В свой первый день здесь бывший майор понял, что за ним постоянно велось наблюдение. Но не с камер, а лично — будто кто-то скрывался за стенами и односторонними зеркалами в спортзале.

      Не робот, а человек. Если он мог так судить по малейшему шуму из-за стен. В конце концов, машинам чихать незачем.

      Теперь со сменой места времяпрепровождения, этому человеку нужно было выдвинуться сюда. Нечаев предполагал, что это был какой-нибудь врач, действующий медпрактик уровня Сеченова или даже член отряда Аргентум — или и то, и другое, — посланный следить за его пребыванием по указке шефа.

      Да ладно. Честно, он уже просто хотел поплавать, и если случится увидеть первого попавшегося человека в здании, это уже будет выигрышем.

      — Эй, а вы можете заменить воду Полимером? — спрашивает Нечаев, едва опуская ногу в бассейн. Холодно. И, наверное, полезно для его все еще ноющей задницы. Он не против искупаться голышом, ведь вокруг все равно ни души.

      — Хм… Интересный вопрос. Регламентирован запрет только на слизь и блестки в бассейне, но не на Полимер. Я могу отправить запрос, если пожелаете!

      — Конечно, — согласился бывший майор, немного удивляясь энтузиазму Терешковой, прежде чем ступить в воду.

      Нырнув, он снова сканирует пространство. Алина светилась белым, проводные механизмы, регулирующие настройки бассейна тянулись в какую-то другую комнату. Также он разглядел несколько синих шкафчиков в кладовой с припасами, как заметил спрятанную в стороне гуманоидную белую фигуру — дружка Алины — Вовчика. Нечаев вынырнул на поверхность, чтобы посмотреть, где затаился этот надоедливый охранник, и чуть не рассмеялся — в женской раздевалке. Ха.

      Никаких признаков его загадочных наблюдателей. Ему оставалось только гадать, когда они начнут пробираться в его комнату заключения за образцами крови или запрут где-нибудь наедине с психиатром.

***

      Нечаев плавал в воде, слушая вполуха болтовню Терешковой о водных стилях и различных техниках, тренирующих ту или иную мышцу. Где-то на фоне по радио играло «Звездное лето». В воздухе витал запах хлорки. Харитон замолк. Все было в порядке, и он чувствовал себя непривычно хорошо.

      Он думал о том, чтобы подшутить над Алиной, попробовать по ее совету другие стили плавания (кроме браса и вольного, которые он знал), как вдруг двери распахнулись.

      И вошла Левая, грациозно ступая, будто призрак, обошла бассейн. Встала здесь, устремив безжизненное лицо на Нечаева, поспешившего скрыть нижнюю часть своего тела в воде, затем посмотрела вниз на Алину.

      Терешкова лишь склонила голову в бок — в имитации человеческой реакции замешательства. Точно, эта модель же не подключена к Коллективу. Алина ойкнула и помахала ему рукой.

      — На часах уже 16:00, товарищ Нечаев, пожалуйста, приступайте к своей следующей деятельности.

      Нечаев невольно взглянул на Левую, все еще рассматривающую его.

      — И кого мне сопровождать?

      — Никого. Сегодня сопровождают Вас!

      Чего…

      И его действительно сопроводили, Левая шла некомфортно близко за его спиной, пока Алина вела Нечаева по новому коридору, к новой двери и в новую комнату — а затем, к удивлению, к новому человеку.

      За столом сидела молодая девушка, прямо-таки милашка, с волосами цвета шоколада и светлыми голубыми глазами, скрытыми под красными очками. Она им улыбнулась, кивнув Алине, что уже покидала комнату. Левая закрыла за ней дверь, встав у входа на охрану.

      — Добрый вечер, товарищ Нечаев. Как Вы себя сегодня чувствуете?

      «Ебучий психиатр», — пронеслось в голове, прежде чем брови Нечаева сердито метнулись к переносице. Он осмотрел комнату с помощью скана, уставившись на девушку, пока на сетчатку выводились данные.

      Прототип АДК-01. Устойчив к оружию, слаб к электрошоку и ближнему бою.

      Нечаев издает резкий смешок, обнажая зубы и разглядывая андроида напротив.

      — Шеф и вправду начал делать вас такими человечными, а?

      Очень, очень человечными. Это немного нервировало.

      — На самом деле, Доктор Сеченов дал зеленый свет этому проекту еще год назад, — тон АДК был полон неприкрытого веселья, словно они были коллегами, что делились сейчас секретами. Звучало очень реалистично и очень причудливо. — Только относительно недавно он решил использовать единицу для определенного случая, а именно — общения с людьми с презрением к роботам.

      — Я не ненавижу роботов. Я просто… по-другому начал смотреть на вас, головорезов, после того, как вы пытались, блять, меня убить. — Это было правдой. Ведь даже бросая теперь взгляд на ближайшего бота — будь то слоняющийся Вовчик или предлагающий напиток Рафик — он уже станет размышлять, как эффективно того порешить.

      О, и не подпускайте его к любым гигантским растениям с красными цветками. Он разбил уже где-то с десяток таких горшков.

      — Понимаю. Пожалуйста, присаживайтесь, товарищ. Это не займет много времени.

      Обернувшись на Левую, Нечаев нахмурился, но приземлился в мягкое кресло, на которое указывал бот. Закидывая ноги на стол. Андроид моргнул и с легким отвращением покосился на его ботинки, открывая блокнот в руках и покусывая кончик карандаша в ожидании. Отличная копия начинающего психиатра.

      — Окей, бот. Что делаем?

      — Я дам Вам просмотреть несколько картинок, затем задам пару вопросов. Вы можете отвечать в рамках собственного комфорта. Все это делается только для определения вашей психической устойчивости, и вся информация останется конфиденциальной.

      — Конфиденциальной даже для шефа?

      — Даже для шефа, — улыбнулся робот, даже глазами, и Нечаев лишь фыркнул.

      Лжет она или нет — с этой балериной позади товарищ Сеченов мог наблюдать за всем и без доклада какой-то болванки.

      Нечаев растянулся на спинке кресла и думал о том, что сказать и что сказал бы настоящий Харитон. Этот умный говнюк наверняка бы дыру в этом андроиде проделал. Или заебал бы его рассуждениями о диагнозе уже самого бота.

      Они очень проебались — как Вы обычно красноречиво выражаетесь.

      Хм. Через стол к нему придвигают первую карточку. Это выглядело… странно, мягко говоря. Как будто кто-то опрокинул полную чернильницу на бумагу, попытался ее убрать и в панике размазал все только больше. Он сощурился, рассматривая это.

      — Эм. Похоже на ошибку стажера.

      — Не могли бы Вы, пожалуйста, описать, что видите на этой картинке?

      Он закатил глаза и хмыкнул.

      — Вижу, как два медведя здороваются и друг другу лапы пожимают, окей?

      АДК сделала какую-то заметку в своем блокноте. Следующая картинка. Еще одно чернильное недоразумение.

      — Облака? Кит в небесах. Падение с Кондора, хах.

      — И это?

      В смутных очертаниях он разглядел разбитую емкость и вываленное содержимое.

      — У кого-то раскололся череп. Много видел разных трупов, раздавленных шкафами и прочим дерьмом. Бля, он похож на того солдата с ВДНХ, которого стремные пылесосы еще прижали.

      — Понятно.

      — Итак, вы психиатр, — начал медленно бывший майор, внимательно разглядывая андроида.

      — Психолог, да.

      — И кто тебе дал такое право? Ходила в медшколу, что ли, с психами уже болтала?

      — Я располагаю новейшими знаниями по изучению психологии человека и соответствующими научными исследованиями, включая труды товарища Павлова и товарища Лориевича.

      Закатив глаза, Нечаев скрещивает руки на груди.

      — Конечно, у тебя есть данные, но эти товарищи уже мертвы. Тебе не кажется, что использовать такое дерьмо уже как несовременно? Все люди разные, ты не можешь просто использовать исследования одного чувака, чтобы поиметь мой мозг как зонтик.

      — Вы пытаетесь меня дискредитировать, — заключает АДК, выглядя озадаченно.

      — Ага, но ведь это правда, — настаивает Нечаев и наседает дальше. — Окей, допустим у тебя есть данные о правильном обращении с людьми, и, скорее всего, записи Доктора Сеченова обо мне, когда тот впервые спас меня много лет назад. Ты, должно быть, согласишься с тем, что моя личность все же деформировалась, верно?

      — Да, но… — взгляд андроида скользнул в сторону, но вернулся к нему. Она хорошенько думала, пытаясь выйти из капкана, в который ее пытались загнать. — В последних записях сообщается, что Вы убили своего предыдущего психолога в приступе агрессии.

      — И что?

      — И значит, технически, это Ваша первая полноценная сессия, поскольку предыдущие, очные, успехом не увенчались. Это не бросает тень на мой профессионализм, и смерть мне не грозит. Моя система саморемонта так же эффективна, как и система Терешковой.

      Что ж, на этом и завершилась Ваша идея с саботажем этой сессии. Быть может, Вам следует принять вариант сотрудничества с этим роботом, товарищ Майор. И чем быстрее Вы это сделаете, тем быстрее сможете уйти.

      Нечаев проигнорировал бесполезную болтовню Харитона, кривя губы в усмешке.

      — Поспорим?

      — О чем?

      — Об эффективности твоего саморемонта.

      Можно и так. Насилие всегда было Вашей типичной реакцией и ответом на раздражитель, и прошло уже довольно много времени, как Вы не разбивали что-то кроме Алины и ее дружка.

      — Заткнись, — громко огрызнулся Нечаев, к счастью замечая, что психиатр принял это на свой счет, или, может, она была занята уклонением от запущенного в нее кресла. — Не убегай, ты, жопа железная. Эй!

      Стальные руки обхватили его сзади как раз в тот момент, когда он собирался наброситься на бота, и подняли, будто он ничего не весил. Левая игнорировала его пинки и оскорбления, пока АДК пряталась за столом.

      — Отвали, пока я не разорвал тебя на части, сука металлическая!

      Ну-ну, Майор, — разве это должное обращение к собственной жене?

      — Товарищ Нечаев, пожалуйста, возьмите себя в руки! — пискнула АДК из-за стола.

      — Отъебитесь! Вы все! — Прошло довольно прилично времени, прежде чем Нечаев осознал, что сбежать не сможет. Рыкнув, он наконец обмякает. Он может и подождать, притвориться, что сдался, и нанести удар. А пока он свирепо смотрел на перепуганного андроида, которому легче легкого удается прикидываться девушкой в беде. — Уясните, что я не такой ебанутый псих, как Петров.

      — Принято к сведению, — робко начала АДК, подбирая блокнот с пола. — Эм… Должно быть, нам нужно вернуться к вопросу, заданному ранее. Как Вы себя чувствуете?

      — Я в норме, — немедленно выдал Нечаев, а затем затих. Оглядел комнату, изучая узоры на обоях и кучу растений в горшках. Фальшивый солнечный свет, классическая музыка на фоне. Левая все еще держала его, холодная упругая грудь вжималась в его спину. Ебучие пироги. — Ладно, я в норме, как человек, которого недавно отходил по жопе шеф, который недавно узнал, что подверг свою Бабку опасности, и который сейчас вынужден разговаривать с железякой, решившей поиграть в доктора.

      — Когда Вы упомянули пожилую женщину, Вы имели в виду товарища Муравьеву?

      — Это еще, блять, кто?

      — Подполковник Муравьева Зинаида Петровна. Ваша бывшая теща.

      Нечаев пожал плечами. Как смог, в нынешнем-то положении. Бля, подполковник? Он не знал, что Баба Зина вообще солдатом была, но ее внушительный арсенал и выживальческие навыки сейчас возымели смысл.

      — Не она, а старая казашка, которую я встретил. Баба.

      — Пожалуйста, помните, что она не «Ваша». Ничего Вашего на Предприятии-3826 нет, и быть не может, в том числе, Вашего статуса агента или любых членов семьи, — произнесла АДК с извиняющейся улыбкой. — Скорее всего, Вы сейчас считаете, что и имя Вам не принадлежит, поскольку, официально, Вы ходячий труп.

      — Если бы меня сейчас не держали, я бы оторвал все твои конечности и упихнул в твою реалистичную глотку. И ты пожалеешь, что «выживешь», как модель Терешковой.

      — Крайние угрозы насилия приняты к сведению.

      — О, я покажу тебе насилие. — Если бы он только мог выбраться из хватки Левой…

      АДК благоразумно отходит к крайнему углу комнаты, подальше:

      — Желаете узнать статус товарища Муравьевой?

      — Нет, — мгновенно отрезал он, затем задумался. — Ладно, возможно.

      — Товарищ Муравьева функционирует. Она все еще живет на Предприятии-3826, но нам приказано не вмешиваться в ее дела.

      — Окей, круто. — Может, Зина сможет раздобыть двух Толстяков, и вдвоем они бы могли опрокинуть Челомей. Или что еще взбредет в голову старой. Но теперь это и не его дело тоже. — Следующий вопрос, девушка.

      Андроид кивает, делает заметку в блокноте:

      — Как вы относитесь к Доктору Сеченову?

      — Нормально.

      Неужели? — издевался Харитон. — Просто «нормально» по отношению к гению, кто вырвал тебя из лап смерти и поместил мозг твоей жены в марионетки? Я-то думал, Вам уж точно есть, что высказать по этому поводу.

      «Он сделал это, чтобы меня спасти», — думается Нечаеву, практически слыша усмешку в своей голове.

      Нет. Он сделал это, потому что это было занимательным экспериментом.

      «Почему ты так на этом зациклен?»

      Фантом, кажется, все же вздохнул.

      Не знаю, товарищ Майор, почему Вы так зациклены на этом. Еще раз, я — лишь плод Вашего воображения. Сожалею, что Ваше подсознание избрало манеру речи и голос Харитона Захарова.

      «Иногда мне хочется, чтобы ты все еще был здесь, чтобы я смог убить тебя снова», — проворчал Нечаев про себя.

      Если Левая и АДК приняли близко к сердцу (вот смех-то) пренебрежительный тон ответов Нечаева, то они этого не показали. АДК только склоняет голову вбок, будто прислушиваясь.

      — Товарищ Нечаев, у Вас резко участилось сердцебиение. Все в порядке?

      — Просто замечательно, — выплюнул он и сжал свой левый кулак, но конечно, фантома в голове это не заткнет. — А теперь перестань следить за мной. Жутко что пиздец.

      — Поняла. Тогда, что Вы думаете об агенте Ека—

      — Ебаный пирог, следующий вопрос! — рыкнул Нечаев, почувствовав, как усилилась хватка Левой. Может, просто из-за того, что он пнул стол, пытаясь его опрокинуть.

      — Есть заметки о том, что Вы разговаривали сами с собой во время Вашего отпуска, начиная от коротких ответов до полноценных бесед с Профессором Харитоном Захаровым, что поселился в вашей Полимерной перчатке. Не могли бы мы подробнее изучить этот вопрос?

      Ебать, сейчас ему нужно было быть куда осторожнее, чтобы его ненароком в сумасшедший дом не упекли.

      Вы только что все испортили. Как думаете, долго ли Вы продержитесь?

      «Да хоть вечность, если ты прямо сейчас заткнешься!»

      Вечность — это долго, товарищ Майор.

      …Ладно, может, он все же сошел с ума. Немного. Но все это возникло из-за стресса и дурной привычки оставаться с ХРАЗом один на один.

      — Пропускаю. Следующий.

      — Хорошо. Основываясь на Вашем текущем эмоциональном состоянии, думаю, нам следует остановиться на этом. Последний вопрос: как Вы относитесь к Профессору Харитону Захарову?

      — Он, блять, мертв, — хмуро ответил бывший майор. — Я вырвал эту дрянь с корнем и растоптал самолично. Что мне еще чувствовать?

      Отчаяние, гнев, радость. Множество вещей, проявите уже свою фантазию.

      Андроид лишь улыбнулся.

      — Благодарю за внимание, товарищ Нечаев. Вы можете идти.

      — Отлично, спасибо, — фыркнул Нечаев, когда Левая наконец-то отпустила его. Он бросился на выход, когда балерина открыла ему двери. У него сейчас очень испортилось настроение, и желание что-то уничтожить, сломать, заставило его начать расцарапывать собственные руки. Он обернулся в последний раз. — О, и кстати, бот? Ты не умеешь играть в человека.

      — Могу я поинтересоваться, что именно не так? Чтобы я смогла учесть ошибки к нашей следующей сессии.

      — Любой, у кого есть мозги, скажет, что ты бездушный кусок металла.

      — Спасибо за Ваш отзыв, товарищ Нечаев.

      Какая же это, блять, унылая трата времени.

      Подтверждаю, товарищ Майор.

      «Заткнись нахуй».

***

      Следующие несколько недель проходят легче. Нечаев все еще немного озлоблен всем этим психологическим тестом и тем, как Левая удерживала его, словно буйного щенка. Но он не жаловался. Несмотря на это, Сеченов все же улавливал его настроение. На рабочем столе для него поставили вазочку со сладостями в цветастых фантиках.

      — Тебе скучно, мальчик мой? — ни с того ни с сего спрашивает Сеченов, отвлекая Нечаева от его маленькой игры по строительству башенки из конфет.

      Маленькая башня пошатнулась, но не упала. Круто.

      — Что Вас заставило так подумать, сэр?

      Рука в его волосах на мгновение сжалась в недовольстве на встречный вопрос.

      — Я не хочу, чтобы ты чах, как вялая птичка в клетке. У тебя есть разрешение на передвижение, посещение библиотеки и зала отдыха.

      Нечаев бросил взгляд на дисплей Груши. До обеда еще было время, он мог бы прошвырнуться по зданию, наметить возможные пути побега или даже разузнать, как работала его Полимерная камера. И все же, какая-то часть его не хотела покидать насиженного места под боком Сеченова.

      Дерьмово. Не это ли обычно называют Стокгольмским синдромом? Что-то о том, как заключенные привязываются к своему тюремщику. Харитон обмолвился о таком, когда он подобрал какую-то книжку о психологических болячках. Но Нечаев тогда сунул ее в Элеонору, пуская на материалы. Может, он сможет попросить похожую книгу, но это было бы слишком прямолинейно. К тому же, Нечаев чтением не увлечен. Груша — одно, целая книга — не то, к чему он мог бы быть готов. Тем не менее, бывшему майору до ужаса хотелось чем-нибудь эдаким заняться.

      Попросите оружие.

      — Я хочу пушку.

      Тихое царапанье пера остановилось, и рука отложила его в сторону. Бля, так тупо, ему нужно хорошенько думать, прежде чем ляпать какую-то чушь.

      — Какую?

      Ничего себе, — сухо произнес Харитон. — Что ж, это Ваш шанс попросить что-нибудь огромное, вроде Рельсотрона или Доминатора. Или даже Ваш любимый Калаш.

      — Эм, — сдержанно начинает Нечаев, моргает. Быстрее, думай! — ПМ, сэр.

      Серьезно? Эту хрень?

      «Не оскорбляй Макарова, придурок. Здорово, конечно, когда у тебя уже есть все улучшения», — Нечаев с гневом вспомнил прошлое. У ПМ недостаточно огневой мощи, чтобы снять одну из Близняшек, но, безусловно, достаточно для Сеченова. Только он об этом не думал. Нечаев, вроде как, просто хотел почувствовать знакомую тяжесть оружия в руках. Вероятно, он смог бы разобрать, почистить и собрать его снова, даже с закрытыми глазами.

      — Не каждый может оценить это оружие по-достоинству, — прокомментировал Сеченов, когда перо вновь принялось двигаться по бумаге. Другая его рука вернулась потрепать затылок Нечаева. — Правая, принеси.

      Правая ушла и вернулась с запрошенным оружием и набором для чистки. ПМ перевернут, поэтому он берет его за рукоять и призадумывается на мгновение, насколько быстры Балерины. Смогли бы остановить?

      Зная Сеченова, вряд ли в нем окажется хоть пуля.

      Он осмотрел пистолет, проверил патронник и обойму. Пусто, Харитон был прав. В прочем, это было сейчас не важно, ведь у него была новая игрушка. Нечаев уже наполовину прочистил дуло щеткой в растворителе, когда Сеченов вдруг заговорил:

      — Сколько пуль потребуется, чтобы вывести из строя единицу ВОВ-А6?

      Это заставило майора призадуматься. Хм.

      — Зависит от обстоятельств, сэр. Из обычного пистолета или модифицированного?

      — Скажем, из обоих.

      — Стреляя только в голову, из обычного, потребуется патронов шесть, но если мы говорим о моем оружии, с электро емкостью, думаю, ушло бы всего два.

      — Понял. Скажи мне, ты скучаешь по боям?

      Нечаев резко выдохнул. Он скучал. По жажде крови и адреналину, бегущему по венам, когда он отбивался от волн роботов и мутантов. В каком-то смысле, он чувствовал себя живым, когда был на волоске от смерти — когда ХРАЗ предупреждал его о втором уровне или новой волне врагов, Нечаев только усмехался и шел вперед с коротким: «Приступим». Пока что единственными актами насилия, что совершал Нечаев, остаются Вовчик и голосовой модуль Алины. Он вел себя хорошо, если не брать в учет тот случай с ботом-психиатром.

      Будьте настороже, товарищ Майор. Зачем еще товарищу Сеченову доверять вам в руки оружие и спрашивать, хотите ли Вы все еще сражаться? Это очевидная ловушка.

      — Да, сэр, — ответил Нечаев, игнорируя недовольное фырканье в своей голове.

      — Посмотрим, что я смогу сделать. А до тех пор, наберись терпения, Сергей, — уверенно говорит ему Сеченов, похлопывая по плечу, и поднимая взгляд на мониторы, когда раздается звук уведомления. Даже с пола, где привычно сидел, он смог разглядеть приглашение на конференцию. — Ах. Долг зовет.

      Нечаев фыркает про себя. Непонятно, почему зарубежные СМИ все еще допрашивали его, но скорее всего, это было прикрытием для их запуганных руководителей. Так можно получать информацию, не вступая в конфронтацию с СССР напрямую. Роботы уже размещены почти по всем уголкам планеты, ведь Коллектив 2.0 скоро начнет свою зарубежную кампанию. Это было только делом времени.

      — Вам нужно, чтобы я ушел из кадра, сэр? — спросил Нечаев, когда влетела Пчела, и камера настраивалась на необходимый обзор Доктора Сеченова. Была видна лишь верхняя половина его тела: идеальная одежда, идеальная прическа. Было в нем что-то возвышенное сейчас.

      Стоять перед Политбюро было одним делом, но сейчас Сеченов сидел, как скучающий король. Ему не нужно было никому ничего доказывать — его работа сделала все за него. Сеченов задумчиво хмыкнул, когда Груша начала подключение к конференции. Рука, лежащая на плече Нечаева не двинулась, только сжалась.

      — Будет лучше, если тебя не будет в поле зрения.

      Имело смысл. В камере была видна макушка его головы. Кивнув, Нечаев прибрал свои инструменты и собирался отодвинуться, как хватка на его плече усилилась. Подталкивая его ближе к доброму доктору и его…

      Нечаев тяжело сглотнул и немного покраснел от выражения лица Сеченова сейчас.

      — Прошу прощения, — пробормотал он, пригибая голову, чтобы пролезть под стол и устроиться меж разведенных ног. И Нечаев идеально устраивается, прижимаясь щекой к промежности Сеченова и проводя губами по грубой ткани, когда спрашивает: — Вот так нормально, сэр?

      — Идеально, Сергей, — сообщает Сеченов и переключает внимание на начавшуюся встречу. Рука двинулась с плеча Нечаева к его затылку — не надавливая, просто мягко напоминая о своем существовании. — Ты знаешь, что делать.

      «С глаз долой и из сердца вон», — помыслил Нечаев, утыкаясь носом в член своего шефа. Стол скрывал его от посторонних взглядов. Встреча началась: разговоры буквально проносились у него над головой. Судя по тому, что он слышал, это было интервью, но оно больше походило на настоящий судебный процесс из-за одного уж чересчур агрессивного интервьюера.

      — Доктор Сеченов, это правда, что Вы планируете строительство международного училища, чтобы приглашать детей со всего мира обучаться в Челомее? — резко спросил какой-то мужчина, и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Какой в этом смысл, если все знания можно загрузить в мозг за считанные секунды? И пусть запуск нового Коллектива прошел успешно, слухи продолжают расти, как и национальная рознь.

      — Строительство училища уже завершено. Мы понимаем, что это будет первый образовательный центр, имеющий поддержку Министерства Образования. Как вы знаете, нейрополимер предоставляет огромное количество возможностей, но стремление к знаниям у следующего поколения должно по-прежнему сохраняться, — Сеченов держался спокойно, неподвижно, даже когда Нечаев прочувствовал его стояк через ткань. Вздыхая, он быстро прижался к нему губами, чтобы отстраниться и заняться молнией на брюках. Освободившись, член Сеченова проходится Нечаеву по лицу, и тот не может не сдержать ухмылки с особо длинной паузы своего шефа. — Что касается слухов: не в моих силах контролировать то, что говорят капиталисты и враги Союза, ведь нам не было предоставлено никаких доказательств.

      — Но как быть с тысячами душ, что пропали в Вашем облачном царстве? Что насчет—

      Бла-бла-бла, политика.

      Не обращая дальнейшего внимания на реплику интервьюера, он берет горячий член в руку и проходится языком по головке. Краем глаза Нечаев улавливает, как одна из Близняшек собирает части ПМ, что он оставил, и откладывает куда-то в сторону. Затем встает рядом со своей копией, позади кресла Сеченова. Внушительный вид. Голоса на той стороне затихают и запинаются при виде железных дам. Как им и было положено.

      …Лучше не думать о Близняшках сейчас.

      Два неторопливых похлопывания по затылку привлекают внимание Нечаева. Больше. Бессловесная команда, и он вновь повинуется, направляя член в рот и заглатывая его наполовину. Минет — это, по его мнению, не совсем то, что должен был уметь агент, но кто знает? Он справлялся довольно-таки неплохо, стараясь сохранять ровное дыхание и будучи аккуратен с зубами, когда, втянув щеки, приступил к делу.

      Он уместил руки на бедрах шефа, чувствуя теперь малейшую дрожь, когда вбирал член достаточно глубоко и отстранялся вновь, обхватывая губами только головку. Когда дыхание сбивалось, Нечаев отстранялся совсем, чтобы отдышаться от влажного члена, прижатого к его щеке. Он убрал одну руку с ноги шефа, чтобы обхватить ею яички, хоть как-то компенсируя свою небольшую передышку. И тогда похлопывания повторяются снова. Больше.

      Требовательный, не так ли?

      «Первый раз вижу, чтобы он так сгорал от нетерпения», — бормочет про себя Нечаев, возвращаясь к прежнему положению. Он знал, чего хотел шеф, и пытался взять себя в руки, опускаясь на член снова. И он замер, рефлекторно сглатывая — бедро дернулось вновь — и медленно отстранился из-за нехватки воздуха, пока внутри не остался лишь кончик. Нечаев идет на еще одну попытку. И он невольно затаил дыхание, когда Сеченов сжал его волосы в кулак.

      Единственное предупреждение, пока рука не давит, опуская Нечаева ниже. Член ударяется о заднюю стенку его глотки. Это было слишком. Он не сможет нормально дышать, пока рука держала его на месте, а член едва толкался глубже. Но он не сопротивлялся.

      Он просто позволял собой пользоваться. Ресницы задрожали, когда Сеченов, наконец, смягчается и оттягивает Нечаева назад, вновь проводя блестящей от слюны головкой члена по его губам. Три легких нажатия, в очередное предупреждение, и Сеченов терпеливо ждет, пока Нечаев отдышится и не сделает глубокий вдох. Едва кивает в готовности. Медленно Сеченов толкает его вниз, пока Нечаев не вжимается носом в лобок, и держит.

      «Оставайся» — командует рука. Отпускает волосы и нежно поглаживает по щеке, будто в извинении за грубость. Нечаев мог только всхлипывать, когда он несколько раз сглотнул, принимая сперму, и задрожал в ожидании.

      Над собой Нечаев смутно различает паузу в Сеченовской речи — кажется, тот переводит дыхание. И сразу после в голосе послышалось удовлетворение. Сеченов такой спокойный, такой презентабельный. Даже с истекающим членом во рту Нечаева.

      Разум понемногу затуманивается, но он все еще держал свои руки на чужих бедрах. Пока Сеченов не потянул легонько за волосы, давая сигнал. И Нечаев быстро отстраняется, откашливаясь в сжатый кулак. Он делал все в своих силах, чтобы не быть слишком громким для чувствительного микрофона наверху. Ебучие пироги, он не знал, сколько продержался в таком положении, но побудь он еще минуту — точно бы потерял сознание.

      Его по-прежнему продолжали гладить словно собачку, тихого хорошего мальчика. Нечаев устраивается на полу поудобнее, разминает затекшую шею, прежде чем вернуться к тому, с чего начал. Дело за малым — просто держать Сеченова, согревая теплом рта, сколько бы не длилась эта конференция. Нечаев едва слышно проскулил, когда потянулся рукой вниз, расстегивая собственные штаны, освобождая член, и довел себя до разрядки.

      Вероятно, позже его накажут за то, что кончил без разрешения, но это сейчас мало заботило. А пока Нечаев вновь позволяет себе окунуться в приятную, тянущую негу и просто существовать — ну, или до тех пор, пока шеф вновь не потвердеет.

      Это был успокаивающе знакомый цикл, бездумное движение, прямо как шестеренка в механизме.

      Держи член во рту, не дергайся и не переигрывай. Соси медленно и используй язык, время от времени сглатывай, чтобы не поперхнуться. Когда он вновь станет твердым, дождись похлопываний по затылку, прежде чем продолжить. Всегда глотай, как хороший мальчик. Повтори.

      Это было просто. Даже если от этого адски сводило челюсть, и по уголкам губ по-блядски стекала слюна. Нечаев забеспокоился только тогда, когда шум от его манипуляций усилился. Мокрые, влажные звуки все равно вырывались изо рта, сколь не пытайся Нечаев быть тише. Он застонал с членом Сеченова во рту.

      В какой-то момент Нечаев замечает, что Сеченов держится уже довольно долго, и только предэякулят сочился ему на язык. Больше ничего не было. Он беспокойно ждал продолжения: вдруг, доктор устал или это было слишком много для него. Как вдруг из динамиков Груши раздались аплодисменты, и послышался самый тихий вздох Сеченова.

      — …Мы еще раз благодарим вас, Доктор Сеченов, за уделенное нам время. Надеемся, Челомей и его достижения продолжат—

      Гудок. Звонок внезапно оборвался.

      — Прости, что это заняло так много времени, мальчик мой, — извинился Сеченов с улыбкой, и постоянный шум записи, наконец, закончился. — Ты там в порядке?

      Нечаев нахмурился и смог только хмыкнуть, не в состоянии должным образом как-то отреагировать. Но он быстро забывает о всех своих претензиях, когда рука вновь крепко сжимает волосы.

      — Хороший мальчик, Сергей, мой хороший мальчик, — вздыхал Сеченов, пока быстро и грубо трахал его рот. Без аудитории, в сдерживании больше не было смысла. — Посмотри на себя, в каком ты грязном беспорядке для меня. Такой красивый.

      Громко простонав, Нечаев улавливает шум в воздухе. Пчела летала рядом с ним. Камера была направлена на него, и, похоже, была все еще подключена к Груше. И он стонет снова, принимая член в рот с осознанием, что Сеченов наблюдал за ним сейчас.

      Вы два психа. Идеально подходите друг другу.

      Он мог сосредоточится только на дыхании, пока его, разрывающегося между глотком воздуха и эякуляцией, не потянули снова — когда темп Сеченова окончательно сбился.

      — Иди сюда, мой мальчик.

      Кресло отодвинулось назад, рука вынудила Нечаева последовать за ним — все еще держа член во рту, — и он наконец-то выбрался из-под стола. Так он смог увидеть румянец на щеках Сеченова, ослабленный галстук и две расстегнутые пуговицы на воротнике. Идеального, всегда опрятного, внешнего вида больше не было, и от этого перехватывало дыхание.

      — Открой рот и высунь язык, — поступает приказ, и Нечаев скулит, не желая, чтобы Сеченов покидал его, но повинуется, широко открывая рот. И зажмуриваясь, когда доктор кончает ему на лицо. — Замечательно. Теперь глотай.

      Нечаев проглатывает солоноватое тепло, которое успело попасть к нему в рот, довольно, сыто облизывается. Затем утыкается лбом в хозяйское колено, глупо улыбаясь, чувствуя нежную руку Сеченова на своей макушке.

      — С-спасибо, сэр.

      — Хороший мальчик.