Я разгадывал науку весёлой и счастливой жизни,

удивлялся, как люди,

жадные счастья, немедленно

убегают от него,

встретившись с ним (цэ)

Он и не заметил, как прошли первые две недели. По его настоянию Ацущи переселили к Рюноскэ, оказывается, даже их доктора не знали, что те общаются. В жилой части, кроме карцера, просто отсутствовали камеры, а ребята оберегали свой секрет от мира, либо же не предавали этому значения.

Работа была пыльная. В основном Накахара следил за сменой постельного белья, чистой в комнатах, коридорах и санузлах на втором этаже, помогал с приемами пищи и организацией прогулок на территории больницы. На большее пока рассчитывать и не приходилось, он понимал, что опыта недостаточно.

В свободное время он предпочитал поболтать с Рюноскэ и Ацуши, те были рады компании. Иногда Чуя приносил «запрещенку»: конфеты или газировку, мог угостить сигаретой во время прогулки. Если не обращать внимание на ряд особенностей пациентов, то складывалось впечатление, что это обычные ребята. Но даже при таком отношении он не позволял себе переходить границ дозволенного, да, для них он сделал небольшое исключение, но в остальном держался особняком. Да и именно эти ребята сами тянулись к нему, сказывалась минимальная разница в возрасте. Ацуши едва стукнуло восемнадцать, Рю было двадцать лет.

Гин и Ичиё оказались и вправду очень лояльными и милыми девушками, всегда готовыми помочь младшему коллеге. Помимо них в отделении в качестве среднего медицинского персонала работали еще Тачихара Мичизу и Миямото Юрико*. Последняя занималась выдачей лекарств, поэтому пообщаться им удавалось редко, в основном она ходила из корпуса в корпус и контролировала назначения лечащих врачей, а еще постоянно заполняла кучу отчетов, у Чуи от количества документов в руках сестры кружилась голова, Юрико же только смеялась: «А ты как думал, Чуя, подсудное ведь дело, отдана ошибка и не видать вам больше меня».

Эксцессов, как с Марри, более не происходило, Чуя вообще не помнил, что пересекался с ней в рабочие часы, та либо была в остром отделении, к которому и относилась, поэтому цвет рабочей униформы и отличался, либо сидела с Николаем в его комнате. Сестер и братьев ночной смены он ни разу не видел, его смена начиналась на час позже и кончалась на час раньше стандартной из-за испытательного срока и студенческих обязанностей.

За отделением было также закреплено несколько врачей. Сестрица Коё, совпадение, как раз относилась ко второму и шестому корпусу, но в ближайшие дни, им увидеться было не суждено. Накахара старшая ушла в длительный отпуск. Ей предстоял скорый развод, это неплохо подкосило девушку, все двадцать годовых дней она предпочла отгулять сразу. Но думать об этом, если честно, Чуе не очень хотелось. Доктор Йосано оказалась женщиной… боевой… да, он предпочел бы назвать ее именно так. Ей бы в морге работать с таким характером, а не лечить, сам заведующий, казалось, побаивается маленькую и хрупкую Акико. Но первое впечатление о ней очень обманчиво. Доктор отличалась прямолинейностью, командным тоном и сварливым характером с коллегами, но на сеансах с пациентами будто преображалась, словно существуют две независимые друг от друга Йосано Акико.

Заведовал этим всем Мори Огай, человек спокойный, рассудительный и вдумчивый. Накахара не раз замечал, как Мори на обходе по отечески похлопает того или иного больного по плечу, заглянет на арт-терапию или разрешит целый день крутить киноленты, вопреки обычному расписанию. Пациенты и персонал обожали заведующего, но было в нем что-то… Чуя не мог понять, что именно, но доктор, словно, был не до конца честен. Хотя уважение и восхищение у него он все равно вызывал.

По пятницам Гин и Мори подписывали его еженедельный отчет для колледжа. В субботу утром он собирал папку с промежуточными работами и отчетом и отвозил куратору своей группы, неудобно, но ничего не поделаешь. В век интернета старшее поколение все равно настаивало на личном посещении образовательного учреждения, все задания и вопросы выдавались исключительно в печатной версии, от того кухонный стол у Чуи дома превратился в склад макулатуры.

А еще по пятницам после работы персонал по традиции собирался в ближайшем к клинике баре на номиходай, снять стресс и поговорить о работе и личном. Правила хорошего тона обязывали Чую посещать такие неформальные собрания. Да и чего таить греха, ему и вправду нравилось. Удивительно, что даже заведующий посещал эти мероприятия и общался с ним, Чуей, как с равным, внимательно слушал о его студенческих и рабочих успехах, мог дать неплохой совет. Чуя прислушивался, не только из уважения к старшим, он с детства старался для себя соответствовать стандартам, поэтому послушать кого-то не из семьи было, как минимум, увлекательно. И он соврет, если скажет, что Огай Мори не умел очаровать любого собеседника.

***

Этот день не отличался от прошлой пятницы. В тот раз компания заприметила бар с пошлым названием «Цветущая вишня», но в этом месте были демократичные цены и вкусные коктейли, поэтому выбор был очевиден. Когда ты проводишь с коллегами от десяти часов ежедневно, вы невольно становитесь друг другу почти что родственниками, не удивительно, что набравшись горячительным Йосано принялась поучать начальника:

— Тебе, друг, пора снова жениться, не дело это, совсем маленькая дочка и без матери растет, — Акико направила палочки прямо в лицо Огая. Тот оставался невозмутимым. Точно такой же разговор состоялся и на прошлой неделе, тогда парень и узнал, что у доктора есть дочка Элис, некоторое время назад ее мать скончалась от рака желудка, врачи заметили болезнь слишком поздно, метастазы уже успели затронуть все жизненно важные органы. Прооперировать Наоми Мори означало подписать ей смертный приговор, она подписала отказ от лечения и просто медленно умирала на глазах мужа и малолетней дочери. Чуя считал это эгоизмом, у нее был шанс спастись, но она предпочла такую смерть, еще и на глазах родных. Но, слава Ками, его мнения никто не спрашивал.

— Акико, ты же знаешь, моя единственная настоящая любовь — это моя работа, — он врал, это было очевидно всем в этом зале, не нужно было знать психологию, чтобы видеть, ему не хватает супруги, он был к ней привязан. От чего именно в этом вопросе Акико бестактно давила на незажившую рану. Это было интересно.

— У тебя девчонке десять лет, ты целыми днями и ночами на работе торчишь, кто за ней смотрит? Ты сам-то знаешь, чем живет и дышит родная дочка? — девушка подцепила кусок осьминога из своей тарелки и отправила в рот.

— У нее есть няня, я забочусь о ее будущем. Лучше пусть не видит отца, но получит достойное образование, хороший колледж, расширенную страховку, — кроме них за столом все молчали, просто наблюдали за словесной перепалкой докторов. Даже бокалы и закуска остались без внимания.

— Ты идиот, — беззлобно заключила Акико. — Не скажет тебе малютка спасибо за твою щедрость.

— Наши дети нам никогда не скажут спасибо, какой бы выбор мы не сделали в их пользу, ты сама это прекрасно понимаешь, вот и я делаю все по мере своих сил, — мужчина развел руками. Раздался звонок мобильного, доктор Мори нахмурился, взяв устройство со стола.

— Прошу меня простить, — он встал из-за стола и пошел по направлению к туалетной комнате. Но вернулся практически сразу, даже не посмотрев кинул на стол несколько купюр, пробормотал что-то нечленораздельное про важные семейные дела, схватил свою сумку и направился вон из бара. Доктор Йосано, не долго думая, поступила так же, казалось, что еще пару секунд назад выпившая, она мгновенно протрезвела, собралась и была готова к работе.

***

Уже дома в своей посели он прогонял диалог с сотрудниками. Оказывается, помимо дочери у доктора Мори был еще и сын, к его большому сожалению, частый гость психиатрической лечебницы. Мальчик всегда был специфичный, взрывной, а после смерти матери с чистой совестью пустился во все тяжкие.

Лично доктор несколько раз находил его с очередной попыткой суицида или передоза, последний раз на лечение Осаму попал около полугода назад в очередной депрессивный эпизод. Огай нашел его в ванной комнате со вскрытыми венами в области бедер. Маленькая Элис была в гостях у бабушки, заведующего срочно вызвали на ночное дежурство, а гувернантку и уборщицу парень отпустил «пораньше» домой ссылаясь на отсутствие работы. Все закончилось плачевно, если бы Мори не забыл дома важные бумаги и вовремя не вернулся.

По итогу его продержали в клинике почти три месяца, он активно шел на поправку, даже ни разу не попал в «одиночку». Только пару раз словесно сцепился с несколькими пациентами. Они уже думали, что в этот раз парень одумается и начнет жить как все нормальные люди, но судя по спешке Мори после звонка, быть беде.

Накахара не понимал мотивов этого человека. Казалось бы, у него-то точно все было. Самоубийство. Пошло и нелепо. Он еще мог понять страдания от потери матери, но Хигучи сказала, что парень начал практиковать это еще при ее жизни. Тот же Ацуши, например, боролся с фобией, полученной в детском доме. Директор приюта ежедневно пытался «выбить дурь» из воспитанников, за малейшее несоответствие тебя могли отправить стоять всю ночь на крупе.

Как-то Накаджима даже показал ему свои шрамы на коленках. Россыпь фиолетовых точек разной степени выраженности. Акутагава младший был объектом школьной травли, поэтому и закрылся от мира в себе, но несмотря на обстоятельства они не пытались свести счеты с жизнью. На сегодняшний день в корпусе два вообще не было самоубийц, даже ненормальный Гоголь напал на медсестру, а не решил покончить с собой. За этими мыслями он погрузился в сон, завтра предстоял долгий учебный день.