В такой хороший солнечный день, как выдался в эту среду, совершенно не ожидаешь чего-то из ряда вон. Все, на что надеешься — это стаканчик теплого кофе, вкуснейшие домашние сэндвичи и несколько часов тишины, проведенных в машине в компании периодически шипящей рации. Школьники спокойно учатся, завистливо поглядывая в окно, вторая патрульная машина стоит на другом конце здания, изредка выпуская Лео, другого патрульного, покурить. Красота.
Однако, в моем случае, такое обычно длится недолго.
Когда вместо рации вдруг разрывается от жужжания телефон, я сразу понимаю, что дела плохи. Ник никогда не звонит по пустякам, чтобы просто поболтать. Есть всего два варианта: либо он снова набрал номер по ошибке, на что я очень надеюсь, либо мой мелкий искатель приключений снова куда-то влез, и уже слишком старому для этого дерьма коллеге приходится всё разгребать.
Но как ребенок мог куда-то влезть? Сейчас же только двенадцать — школьное время. Да и я с самого утра пялюсь на главный вход, не мог же я его проглядеть? В связи с ситуацией запасные выходы должны быть закрыты, а ключи находиться у работников, не мог же он их стащить? Даже если стащил, с другой стороны здания стоят ещё две машины, нужно быть невидимкой, чтобы проскользнуть незамеченным…
Я все же отвечаю на звонок, заранее скрестив пальцы второй руки. Даже будучи атеистом, с этим ребенком приходится иногда просить помощи у высших сил.
— Сэм? Сэм, это ты? — раздалось с другого конца, и я поморщился от громкости голоса Ника. Он действительно был уже слишком стар для этой работы. И слишком глух.
— Да, это я. Что-то случилось?
<i>Скажи нет. Скажи нет. Скажи нет.</i>
— Да.
Я еле сдержал обречённый вой.
— Куда ехать? — спросил я самое главное и тут же устало вздохнул, услышав знакомый адрес. — Ясно, скоро буду.
Несносный ребенок, когда же он успокоится? Уже и не счесть, сколько раз мне приходилось извиняться перед соседями за его странные выходки.
Я вышел из машины, решив, что неплохо бы сообщить Лео о том, что мне нужно уехать. Скорее всего, ему придется наблюдать за огромным потоком безумных школьников в одиночку. Ему не позавидуешь.
Подойдя к точно такому же старенькому черно-белому фордику, что и у меня, я несколько раз постучал по стеклу. Лео, как обычно, дремал, но довольно быстро проснулся, даже не испугавшись внезапного шума.
Стекло медленно отъехало вниз, представив моему вниманию обманчиво бодрое заинтересованное лицо колумбийца.
— Мне нужно уехать, — сообщил я без лишних объяснений.
— Опять твой? — его голос прозвучал даже сочувствующе. — Он разве не в школе?
— Вот и я хочу узнать, какого черта, — устало проговорил я, на что Лео улыбнулся. — Вернусь через час, не больше.
Я уже было развернулся, когда молодой колумбиец окликнул меня.
— Эй, Сэм! — он высунулся из окна, как-то неопределенно поглядывая на меня. — Слушай, я знаю, что ты во всё это не веришь, но в моем городе такое тоже случалось. Вся эта паника, бушующие журналисты и не верящие в происходящее копы… Ты бы присматривал за сыном.
Я ничего не ответил и лишь взмахнул рукой на прощание, не желая даже слушать о том, что Лео захочет сказать дальше. В нашем маленьком городке таких ужасов никогда не происходило, а вот подростки сбегали довольно часто. Все эти сплетни о хладнокровных убийцах детей — простая выдумка, в которую верят только паникеры.
И мой непоседливый сын.
Но тот рыжий парнишка Вудов уже давно прославился своей тягой к хулиганству и сомнительного вида авантюрам, нет ничего удивительного в том, что он решил покинуть этот городишко в компании своих друзей байкеров. В четырнадцать лет ещё и не такое может в голову стукнуть, тем более, что мальчик уже сбегал несколько раз.
Да, то, что в прошлые разы мы находили его уже на следующий день поисков в сарае его дружков, а сейчас прошло уже больше недели — это странно, но не настолько, чтобы поднимать панику и внушать его таким же гулякам родителям, что сынок мог погибнуть в какой-нибудь канаве. Это было даже как-то слишком жестоко и неправильно.
У них всегда должна быть надежда.
Вовремя отогнав неприятные мысли, я наконец завел двигатель, быстро выворачивая руль, чтобы развернуться.
<center>***</center>
— Сэм! — Ник взмахнул бубликом, привлекая мое внимание.
Я бы и сам его заметил — это не сложно, когда улица почти пустая, но все, о чем я мог сейчас думать — это куда опять вляпался мой ребенок, и придется ли мне платить штраф. Серьезно, надо мной уже все коллеги смеются. Полицейский платит штрафы. Умора.
— Привет, Ник. Что на этот раз?
Мы обменялись рукопожатием. Его руки, как всегда, были чересчур сухими, хоть у старика и был довольно внушительный лишний вес.
— Влез на крышу к Амберам, — добродушно усмехнулся он себе в усы и кивнул в сторону двухэтажного кремового дома. Я проследил за его взглядом и то ли с ужасом, то ли со стыдом заметил, как двое патрульных пытаются снять моего ребенка со слишком уж крутой крыши.
— И как только залез? — озвучил я свою мысль вслух. Там же со всех сторон ровные стены.
— Весь в мать, — снова усмехнулся старик, и я замер от неожиданности. — Ох, сколько раз она по чужим крышам лазила. Не зря ее в горы тянуло.
— Мг, — коротко ответил я, надеясь, что на этом разговор закончится, однако, старик слишком любил вспоминать Лили.
— Такой же авантюрист, ни дня не может без приключений, — сказал он, все ещё глядя исключительно на то, как наш новичок, Томас, еле удерживает равновесие на вытянутой железной лестнице, а мой ребенок в ужасе хватает того за рукав, чтобы не упал. — Шило у него в одном месте, как и у матери. Точно тебе говорю.
«Оно же ее и погубило», — хотел сказать я, но промолчал, не желая давать этому разговору пути к продолжению.
— Джеймс, спускайся сейчас же! — крикнул я, как можно громче, из-за чего ребенок испуганно дернулся и посмотрел на меня своими огромными голубыми глазами, в которых я даже с такого расстояния смог различить обиду.
Хотя, наверное, я просто слишком привык к тому, что он на меня обижается.
Процесс немного ускорился. Стоящая на земле миссис Амбер, угрожающе трясущая шваброй, отошла чуть в сторону, позволяя второму патрульному подойти ближе и помочь Томасу спустить ребенка. Тот двигался как-то совсем неловко, постоянно косясь в сторону женщины с опасным орудием. Если она уже успела его хорошенько пнуть, я ей только спасибо скажу.
Спустя минуту Филу, второму патрульному, все же удалось снять с лестницы и Томаса, и ребенка. Том мялся на месте, пытаясь что-то объяснить хозяйке дома, а вот Фил ловко схватил крадущегося к выходу Джеймса за капюшон толстовки и сразу же потащил в мою сторону.
— Отпусти меня! — воинственно бурчал ребенок, но чем ближе они подходили ко мне, тем быстрее уходила вся его уверенность.
— Вот, — самодовольно объявил Фил, вручая мне вредителя. — Напугал миссис Амбер до смерти, чуть не ввалившись в дом.
Я взялся за чужой капюшон и с облегчением заметил, что Джеймс расслабился. Значит, не все так плохо. Наши натянутые в последнее время отношения не слишком его отдалили.
— Никуда я не вваливался! — тихо запротестовал ребенок, когда я отпустил его, понадеявшись на его благоразумие.
— Проникновение со взломом — это уже серьезно, — как ни в чем не бывало, продолжил Фил. — По правилам нужно составить протокол и увезти задержанного в изолятор.
— Ладно тебе, Филя, — усмехнулся Ник, явно специально выводя патрульного из себя такой кличкой. — Миссис Амбер не будет на него заявлять, не нагнетай. Иди успокойся в машине, пора возвращаться.
Фил смерил меня недовольным взглядом, затем коротко взглянул на Джеймса, который, в свою очередь, смотрел на него с такой ненавистью, что будь у него суперсилы в виде глаз-лазеров, от нашего зануды не осталось бы и следа.
— Это уже четвертый раз за последние десять дней. <i>Четвертый</i>, — выразительно произнес он, тыкая пальцем в Джеймса, но встретившись с невпечатленными лицами меня и Ника, поспешил удалиться.
— Чисто теоретически, — вдруг сказал сын, поднимая на меня свой годами натренированный щенячий взгляд. — Если я скажу, что все это было не зря, и я кое-что выяснил, на сколько процентов уменьшится твое негодование?
Я посмотрел на него взглядом, настроенным, если не на полное испепеление, то хотя бы на маленькие ожоги. Ник рядом тихо усмехнулся.
— Я тебе сейчас чисто практически продемонстрирую. Марш в машину!
Он мгновенно сник, теперь смотря на меня с былой обидой. Я героически выдержал этот взгляд, повторно кивая в сторону фордика.
— Ты бы все же подошёл к миссис Амбер, — сказал мне Ник, когда ребенок отошёл достаточно далеко. — Она, конечно, женщина понимающая, но всё-таки вспыльчивая. И Томаса поблагодари, он от нее несколько раз при попытках спасения отхватил.
Я лишь кивнул, поблагодарив товарища, и ещё раз обернулся, чтобы убедиться, что сын все же сел в машину, а не сбежал куда-нибудь ещё. Конечно же, он у меня не настолько бунтарь, чтобы прятаться от меня по всему городу, но случаются у него иногда приступы безумных идей.
Он посмотрел на меня, почувствовав взгляд, и тут же выронил сэндвич, который стащил без спроса из бардачка. Значит, ещё и голодный.
Я устало вздохнул, разворачиваясь, чтобы подойти к уже успокоившейся соседке. Швабра стояла возле гаража, больше не представляя никакой опасности, но я все равно остановился за калиткой, чтобы нас разделял хотя бы забор.
— Миссис Амбер, — позвал я, понимая, что женщина слишком занята попытками впихнуть лестницу обратно в кучу хлама в гараже. — Можно вас?
Она раздражённо вздохнула, что было плохим знаком.
— Он проломил мне крышу, — сказала она, выжидающе глядя на меня, будто я мог починить все по щелчку пальцев, но не делал этого из чистой вредности. — Весь плющ оборвал и сломал решетку. Кто все это компенсирует?
— Не волнуйтесь, я заплачу за ремонт.
— А за моральный ущерб? Знаете, как я испугалась, услышав грохот? Думала, что ко мне убийца заявился и крадётся прямо в спальню. Столько шума наделал! Вы бы видели мою кардиограмму, она и без того не в лучшем состоянии!
Я понимающе кивнул, уже ощущая вновь подступившую злость на сына. Нужно отогнать ее, а то нормального разговора у нас не получится.
— Если хотите, я буду отправлять вам его каждый день для помощи в саду в качестве компенсации, — предложил я, слишком поздно понимая, что ребенок только все испортит, если ему позволят ковыряться в земле. Стукнет в голову, что там на дне могут быть какие-то останки, и прощай огород. Мистер Райвал уже со своим распрощался.
— Нет, спасибо, — все ещё раздражённо ответила женщина. — Хватит и денежной компенсации, я этого малолетнего преступника у себя больше видеть не намерена.
Я неловко прочистил горло и потянулся за бумажником. Денег было не густо, но на починку крыши должно хватить.
— Решетка тоже не мало денег стоит, знаете ли, — сказала женщина, невпечатленно смотря на мятые купюры, которые я ей протягивал.
Вздохнув, я добавил ещё две, и она удовлетворенно кивнула, принимая их.
— До свидания, — сказал я, радуясь тому, что этот разговор наконец закончился.
Коллеги уже успели уехать, так что я сразу же направился к своей машине. Ребенок уже читал что-то в своем телефоне и выглядел совершенно расслабленно, даже когда я сел рядом, заводя машину.
— Ты знал, что по статистике вероятность быть убитым в полтора раза больше в маленьких городах, чем в мегаполисе? — спросил он, как ни в чем не бывало.
— Что насчёт статистики о падении с крыши? — стараясь не повышать голос, спросил я.
— Такую ещё не видел, но сообщу, когда узнаю.
— Джеймс…
— Я не собирался падать и не упал!
— И крышу проломил, следуя плану?!
Боковым зрением я заметил, как он закатил глаза.
— Ничего я не проломил, — обиделся он, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку кресла. — Там просто несколько черепиц отвалилось, и не потому, что я слишком тяжёлый, а из-за прошлогоднего урагана. Могли бы и починить ещё тогда, а не просто положить их на место. Я поскользнулся.
— И мог скатиться вниз и свернуть себе шею.
— Не скатился же.
Я слишком громко втянул воздух, стараясь не психовать раньше времени.
— Что ты вообще там забыл? И как только из школы сбежал? — уже спокойнее спросил я, когда мы доехали до конца улицы и завернули на наш участок.
— Долго рассказывать, — обиженно буркнул он, ещё больше отворачиваясь к окну.
— Ну, у меня есть ещё сорок минут на то, чтобы послушать твои объяснения.
Остановив машину, я выжидающе взглянул на него, будто он чудесным образом поймет, что я от него хочу. Он не понял, все ещё упрямо глядя в окно.
— Иди в свою комнату, — сказал я, как мне показалось, слишком строго, но он никак не отреагировал, молча отстегивая ремень безопасности и открывая дверь. — И переоденься, все джинсы в грязи!
Он снова промолчал, быстрым шагом направляясь в дом. Это будет тяжёлый разговор.
<center>***</center>
Десять минут я провел на первом этаже, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Холодная вода в стакане совершенно не помогла, но хотя бы позволила расслабиться.
О чем он только думал? Сбегать с уроков в такое напряжённое время, когда все вокруг боятся лишний раз вздохнуть, походило на поступок сумасшедшего, но я, конечно, догадывался, в чем дело. Как раз напротив Амберов жил наш странный сосед, которого уже давно прозвали стремным Биллом. Конечно же, ребенок его заподозрил и, видимо, уже вбил себе в голову, что он прав. Бедный старик за все то долгое время, что он проживал на нашей улице, никому ничего плохого не сделал. Как и хорошего. Да, он вечно ворчал, орал на играющих рядом с его домом детей, но в этом не было ничего необычного. Самый обыкновенный одинокий неприятный старик.
Наверху раздался какой-то грохот, и я тяжело вздохнул. Нужно все же поговорить и в этот раз доходчиво донести до ребенка, что его игры в детектива должны закончиться прямо сейчас, пока он не нарвался на ещё большие неприятности. Я понимаю его негодование, в ужасную историю с убийством его одноклассника верят только простые люди, но не полиция. Все потому, что мы не в первый раз работаем с таким делом, и я практически на сто процентов уверен, что сынок Вудов найдется где-нибудь в Нью-Йорке в компании бродячих торчков. Только в прошлом году у нас было похожее дело с девочкой из семьи врачей. Казалось бы, как такая прилежная ученица может пропасть сама по себе? Всю неделю мы думали, что ее похитили или даже убили, но затем она объявилась самостоятельно, сообщив, что ее двадцатипятилетний парень ее бросил. Вот тебе и страшное убийство.
Ещё раз взглянув на часы и решив, что времени осталось не так много, я все же поставил стакан на стол и двинулся к лестнице.
В комнате как обычно был беспорядок, с чем я уже устал бороться, поэтому никак не прокомментировал прилипший к ботинку обрывок газеты. Ребенок сидел на кровати, переодевшись в домашний спортивный костюм, и смотрел на висящую на стене карту мира.
— Я слушаю, — коротко бросил я, присаживаясь рядом с ним. Он немного напрягся, сменив позу и поджав под себя одну ногу.
— У стремного Билла есть лопата, и он ходит с ней в лес, — выдал он так, будто это какое-то открытие мирового масштаба. — Я хотел за ним проследить, но оступился и напугал миссис Амбер.
— Я надеялся услышать то, как ты сбежал из школы и были ли у тебя хоть какие-то весомые аргументы в свою пользу, — перебил я до того, как он начнет в очередной раз высказывать мне свои безумные теории заговора.
Он ожидаемо нахмурился, глядя на меня с обидой.
— Вокруг школы дежурит четыре машины, все выходы закрыты, — помог я ему, все же случайно повысив голос. — Ты вообще был на уроках?
— Да, — тихо пробормотал он, опуская голову. — Спустился по пожарной лестнице.
Я еле разобрал, что он сказал. Его лицо скрылось под уже порядком отросшими русыми волосами. Я протянул руку, осторожно доставая из его кудряшек какую-то веточку.
— Дальше, — попросил я, когда он непонимающе вскинулся, глядя на то, как я кладу веточку на рядом стоящий стул. — Почему мне сразу же не позвонили из школы?
— Наверное, не заметили, — опять еле слышно пробормотал он. — Географичка никогда не замечает.
Я ничего не сказал, молча ожидая дальнейших объяснений. Он помялся, вновь отводя взгляд.
— Один из патрульных спал, я просто прошел мимо него. Вы даже с таким простым делом справиться не можете, что уже говорить о раскрытии убийства…
— Не было никакого убийства!
Я и сам испугался своего голоса, а ребенок и подавно застыл, глядя на меня, будто олень перед фарами.
— Я уже миллион раз тебе повторял, — уже спокойнее продолжил я. — Нет ни тела, ни доказательств. Ничего нет. Совсем. Понимаешь? Мальчишка просто сбежал. Опять. И мы его скоро найдем, а ты не должен даже думать об этом, потому что тебя это никак не касается.
— Это мой одноклассник!
— И что? Ты хоть слово ему за все эти годы сказал? Нет. Так займись учебой и перестань лезть туда, куда не просят. Если тебе совсем нечем заняться, я могу найти тебе работу. Например, у нас в гараже уже целую вечность никто не убирался.
Он снова начал испепелять меня взглядом, видимо, желая показать, что я опять его недооцениваю.
— Мы сидели с ним в начальной школе, — сказал он, будто я был не в курсе, что это было только на английском и только на один месяц. — И как ты объяснишь то, что его телефон нашли возле дороги? А вещи? Он ведь их не забрал.
— В прошлый раз мы отследили его при помощи его айфона, вот он и выбросил его, вовремя опомнившись, а вещи ему ни к чему, если он уехал со своими дружками.
— Почему ты такой чёрствый?!
— Почему ты такой глупый?!
Мы оба замолчали, и я тут же пожалел, что сказал такое. Он не выглядел расстроенным, скорее шокированным, но я не нашел в себе сил извиниться. В последнее время это было в порядке вещей.
— Твой стремный Билл выкапывает маленькие ели, — продолжил я, желая как можно скорее сменить тему. — Судя по всему, он хочет максимально оградиться от таких несносных детей, как ты. Нет ничего удивительного в том, что он посреди дня уходит в лес с лопатой, а возвращается с новой ёлкой. Если бы ты действительно был таким хорошим сыщиком, то обратил бы внимание на такую мелочь.
Он ещё больше надулся, понимая, что действительно сглупил, но я прекрасно знал, что даже это не остановит его от подозрений в сторону бедного старика.
— Хочешь мне ещё что-то сказать? — спросил я, глядя на него.
— Фил угрожал мне тюрьмой, поэтому я не спускался.
— А ты думал, что вламываться на чужой участок и влезать на крышу — это обычное дело?
— Я же с благими намерениями…
— Подглядывать за беззащитным стариком — это благие намерения?
— Он ненавидел Фрэнка, и он стремный.
— Все ещё не оправдание.
Он тяжело вздохнул, глядя куда-то на свои руки.
— Я знаю, что это он. Сейчас ты мне не веришь, но когда я найду доказательства…
— Не будешь ты ничего искать! — прикрикнул я, поражаясь его упрямству. — Ты больше вообще из дома не выйдешь, будешь ходить только в школу и обратно, ясно?!
Судя по напрягшейся челюсти, он разозлился. Я очень не хотел, чтобы этот разговор выходил из-под контроля, но, видимо, это неизбежно.
— Нет! Раз полиция ничего не делает, то я сам разберусь! — выплюнул он, вскакивая на ноги. — Тебе никогда нет дела до людей, только о себе и думаешь!
Я смерил его таким опасным взглядом, что он сразу же успокоился, но обратно не сел, глядя на меня немного испуганно.
И в какой момент все пошло не так? Когда Лили погибла? Или уже позже, когда я не мог сконцентрироваться ни на чём, кроме своего горя?
Нет. Это было так давно. Он ещё был слишком маленький, чтобы понять, что я изменился. Может быть, чувствовал, но не видел изменений. К нему я ведь относился, как прежде.
Сейчас ему уже четырнадцать, не удивительно, что его характер начинает давать о себе знать. Она тоже такой была, вечно лезла на рожон, не осознавая последствий.
— Раз твои аргументы закончились, — начал я, тоже поднимаясь с кровати. — Ты знаешь, что делать.
Он не сдвинулся с места. Казалось, даже не дышал, хотя и смотрел возмущённо. Все ещё не понимает, почему то, что он делает — неприемлемо. Сколько бы раз я не говорил, сколько бы раз он не попадал в неприятности, все равно не понимает и снова влезает в ещё более красочную историю.
— Джеймс, быстро, — сказал я, начиная терять терпение. Он наконец очнулся, чересчур медленно укладываясь на кровать лицом вниз. — Штаны снимай.
Его взгляд, полный удивления, совершенно не впечатлил меня. Знал же, что будут последствия.
— Джеймс, — повторил я, вытаскивая ремень из брюк. — Если будешь тянуть время, ничего не изменится.
Он так и не предпринял никаких попыток сделать то, что я сказал, так что я сам приблизился и стянул его штаны вместе с трусами до колен. Он что-то обиженно буркнул себе под нос, уткнувшись лицом в согнутые руки.
— Я надеюсь, ты понимаешь, что сделал не так, хоть и не признаешься, — сказал я ему, становясь с нужной стороны кровати. — Никаких больше побегов с уроков, никаких лазаний по чужим крышам, и оставь в покое стремного Билла.
Он ничего не ответил. Я тяжело вздохнул, примеряясь для первого удара.
Ремень опустился с противным свистом. Ребенок сразу же вскрикнул, пытаясь уйти с линии огня, но вовремя остановился, понимая, что сделает только хуже. Следующие удары сопровождались только его громким мычанием и попытками съесть одеяло, а на седьмом он, как обычно, прикрылся рукой, будто мы этого ещё не проходили.
— Руки, — спокойно сказал я, и он нехотя убрал их под себя, тут же вскрикивая от нового удара.
Я старался бить размеренно, чтобы давать ему шанс на передышку. После десятого зашел на бедра, от чего он начал вертеть задницей, будто пытался спастись от роя пчел.
— Пап, всё… Ау! Хватит! Фф… Прости!
Я не остановился, он постоянно безуспешно пытается избежать наказания раньше, чем положено, прекрасно зная, что его жалобные выкрики иногда всё-таки действуют на меня.
— Ты понимаешь, что мог умереть? — спросил я неожиданно даже для самого себя. В голове уже давно крутились мысли о том, что вероятность обнаружить убийцу в городе всё-таки есть. Хоть она и невысока, но вполне реальна. Если ребенок будет шастать по городу без присмотра, пока все улицы пусты…
Он уже начинал плакать, то ли от боли, то ли от осознания своей безрассудности. Я надеялся на второе.
— Прости! — выкрикнул он. — Ау! Па… Аа! Я понял! Б… Ай! Больше не буду!
Я остановился где-то на двадцать пятом, когда больше не смог терпеть его жалобный вой. К концу он уже открыто рыдал, сжимая одеяло пальцами и все ещё слишком сильно вжимаясь лицом в руки.
— Если он действительно окажется маньяком и поймет, что ты его раскрыл, как думаешь, что он сделает? — спросил я, не надеясь услышать ответа на вопрос, но он что-то пробормотал в ответ, продолжая всхлипывать. — Ну, тише.
Я положил ремень на пол, а сам сел на кровать, начиная успокаивающе поглаживать его по волосам и спине. Он, кажется, начал рыдать ещё громче, но я понимал, что это не из-за моей ласки.
— Я-я не д-думал, — все же выдал он, чуть приподнимая голову. Я пододвинулся ближе, закидывая одну ногу на кровать и прижимая его к себе. — П-прости.
— Не пугай меня так больше, — сказал я, на что он слишком активно закивал. — Я знаю, что ты хочешь помочь, но не такой ценой. Мы найдем Фрэнка, и ты будешь первым, кто об этом узнает, ладно?
— А если… — он замолчал, но и так понятно, что он имел в виду.
— Надеюсь, что нет, — ответил я, стараясь звучать как можно спокойнее.
На часах уже почти половина второго. Я обещал Лео вернуться к этому времени, но ребенок все ещё не успокоился, хватаясь за рукав моей белой рубашки, будто за спасительный круг.
— Очень больно, — пожаловался он слишком забавным голосом и обиженно взглянул на меня, поворачивая голову набок.
— А тебе ещё в школе после уроков оставаться, — усмехнулся я, чем вызвал ещё более обиженную гримасу. — Не смотри на меня так, пройдет уже завтра, даже не покраснело толком.
Он фыркнул, утыкаясь носом в складку одеяла, которое все смялось из-за его постоянного ерзания.
— После школы сразу домой, — напомнил я, но прежде, чем он опять бы начал возмущаться, продолжил. — Ешь, делаешь уроки, а потом звонишь мне, и я забираю тебя на стажировку.
Он чересчур резко вскинулся, глядя на меня неверящим взглядом.
— Мне можно будет участвовать в поисках?!
— Ну, чаще всего меня ставят в обычный патруль, так что особенно не надейся. Если будешь себя хорошо вести и делать все, что я говорю, то возьму тебя с собой и на поиски.
— Спасибо!
Не успел я отреагировать, когда он бросился мне на шею, чуть ли не придушив объятиями. Я улыбнулся, обнимая его в ответ.
— Это не поощрение, — посчитал нужным добавить я. — Это вынужденные меры. Раз ты продолжаешь подрывать мое доверие своими выходками, я буду присматривать за тобой двадцать четыре на семь. И это значит, что если я скажу, что ты сидишь в машине и молчишь, то ты сидишь в машине и молчишь, ясно?
Он кивнул, и я кое-как выкрутился из его цепких рук.
— Штаны надень уже, — сказал я, поднимая ремень с ковра и неспеша вставляя его обратно в брюки. Джеймс осторожно натянул трусы обратно, болезненно морщась. Штаны уже полегче. — Иди поешь, и поедем в школу.
— Но уроки уже скоро закончатся! — возмутился он.
— А объяснять свой побег кто будет? И мне нужно переговорить с директором по поводу лёгкого доступа к пожарной лестнице, за которой почему-то никто не следит в такое время.
— Да не лёгкий он, — пробормотал ребенок, и я непонимающе уставился на него. — Пришлось воду из ведра по коридору расплескать, чтобы уборщика отвлечь.
Я пораженно открывал и закрывал рот, как рыба. Джеймс, кажется, понял, что его внезапная честность вовсе не смешит меня.
— Ну, или все не так было, — неуверенно протянул он, отступая к двери. — Просто открыл окно и слез, ничего такого…
Я сделал шаг вперёд, и он тут же сорвался с места, ойкая от несильного шлепка, которым я все же успел его наградить напоследок.
— Перед уборщиком ты тоже извинишься! — крикнул я ему, останавливаясь у двери и слушая его отчего-то весёлый смех. — И на стажировку к нему пойдешь, а не ко мне!
— Ну, пап!